сивцев вражек дом 30 строение 1 история дома
Запись на стене
Мистика и будни Сивцева Вражка: тайны неприметного переулка
#топ@mosc1
Мистика и будни Сивцева Вражка: тайны неприметного переулка
«В беспредельной Вселенной, в Солнечной системе, на Земле, в России, в Москве, в угловом доме Сивцева Вражка…» Эти строки принадлежат перу видного писателя русской эмиграции Михаила Осоргина. Все мироздание в одноименном романе вращается вокруг ныне безвестного переулка. И, надо заметить, вращается неспроста! Мы расскажем, почему Сивцев Вражек – действительно центр вселенского притяжения.
Если есть на планете местечко культовое, но в то же время окутанное тайнами еще аж с позапрошлого столетия, то, несомненно, это именно оно! Где это видано, чтобы звезды толпились и селились многими десятками в одном только переулке, при этом оставаясь недоступными и невидимыми для преданных фанатов?! Притом звезды не только реальные.
Николай Ростов с Софьей Александровной из всемирно известного романа «Война и мир» поселились в этом самом переулке. Общежитие студентов-химиков из «Двенадцати стульев» также располагалось на Сивцевом Вражке. Львиная доля событий в «Докторе Живаго» разворачивается в тех же краях. И даже Институт Времени из повести «Сто лет тому вперед» Кира Булычева находится все там же.
Сам переулок несмотря на максимально настойчивые упоминания в литературных шедеврах – до сих пор остается незаметным. Его как будто стерли из коллективной памяти. Даже тонкие ценители и въедливые знатоки отечественной классики почему-то не воспринимают всерьез эту топонимическую деталь, красной нитью тянущуюся из текста в текст. Чего уж говорить про обыкновенных горожан!
Если вы зададите простой и незатейливый вопрос «Как пройти на Сивцев Вражек?», то ответит вам далеко не каждый, даже если в этот момент вы находитесь в ста метрах от цели. Между тем Сивцев Вражек проходит от Денежного переулка к Гоголевскому бульвару. Длина переулка – 859 метров. Движение – одностороннее, в целом довольно-таки плотное.
Название переулка уходит корнями аж в толщу XVII века. Местечко располагалось на овраге, или «вражке», у подножья которого текла речушка Сивка, в начале XIX века загнанная в подземный коллектор.
Переулок несколько раз менял название: был он и Троицким, и Протасьевским, и Подьяческим. Еще Лев Толстой в «Войне и мире» обозначил его Сивцевым Вражком, однако официально такое название переулок приобрел лишь в 1910-х годах. Как раз, когда не осталось ничего, хоть отдаленно намекающего на вражек и на Сивку, местечко поименовали не иначе как Сивцевым Вражком.
На протяжении столетия переулок притягивал творческую интеллигенцию, художественную богему и научно-техническую элиту, притом максимально пеструю, разнообразную и зачастую противоречивую. По соседству зачастую доводилось жить заклятым врагам.
Далее мы подробно расскажем о каждом доме и людях которые в них жили:
Дом 34. В нем в 1850-1851 годах проживал Лев Толстой. Здесь же он написал книгу «Повесть из цыганского быта». И, вероятно, именно на это здание намекал много лет спустя в романе «Война и мир», когда написал о «небольшой квартире», в которой поселились Николай Ростов и Софья Александровна.
Дом 30. Он же – дом-музей Аксаковых.
Дом 12. Доходный дом Никифорова. В октябре 1917 года в нем проживал поэт и писатель Борис Пастернак.
Впечатления от пребывания на Сивцевом Вражке послужили основой для последующего написания романа «Доктор Живаго». Так что в некотором смысле дом 12 – еще и памятник произведению, отмеченному Нобелевской премией по литературе.
Дом 33. По данному адресу с 1963 года по 1975 год наездами проживал следующий русскоязычный нобелевский лауреат по литературе, автор романа-эпопеи «Тихий Дон» и непримиримый идеологический оппонент Бориса Пастернака. Речь идет, разумеется, о Михаиле Шолохове.
Но и это далеко не все.
Дом 19. Можно сказать, архитектурный памятник русской поэзии Серебряного века. В этом доме в 1911-1912 годах жила поэтесса Марина Цветаева. Сюда же в 1912 году наведывался поэт Максимилиан Волошин.
Дом 44/28. Славен в первую очередь тем, что в 1920-х годах сюда частенько наведывался поэт Сергей Есенин. Ну и здесь же проживал знаменитый архитектор Дмитрий Челищев.
Дом 27. Снова архитектурный памятник прозе… Дом-музей Герцена. Того самого, который «разбудил» Октябрьскую революцию. В этом доме выдающийся писатель, философ и публицист жил в 1843-1846 годах.
Дом 15/25. В этом доме в 1955 году поэт Михаил Матусовский сочинил песню «Подмосковные вечера». А еще по данному адресу проживали: писатель Владимир Зазубрин, литературовед и сын Бориса Пастернака – Евгений Пастернак, актер Александр Кайдановский.
А теперь – другие деятели культуры и искусства…
Дом 20. Здесь жил советский скрипач, народный артист СССР, лауреат Сталинской премии Дмитрий Цыганов. То есть, понятно, не здесь конкретно, но по указанному адресу. В настоящее время дом 20 не является жилым.
Да и дом 22 нынче совсем не тот, что прежде. Когда-то в нем проживала великая русская актриса Мария Ермолова. Сейчас он закрыт лесами.
Однако – не творческой богемой единой.
Дом 9. Среди жильцов – высший генералитет своего времени: Афанасий Щеглов, Павел Батов, Василий Маргелов, Георгий Байдуков, Арчил Геловани, Николай Шестопалов, Иван Третьяк…
Компанию им в разные годы составляли организатор военной медицины, академик, кавалер множества орденов и лауреат множества премий Ефим Смирнов; поэт-переводчик Анатолий Гелескул; скульптор Евгений Вучетич…
Дом 31. По данному адресу в разное время проживали такие легендарные военачальники, как Александр Василевский, Валентин Варенников, Иван Баграмян, Александр Ефимов.
Практически по соседству с ними жил Маршал Советского Союза Борис Шапошников.
А теперь перейдем к научным работникам…
Дом 4. Вот неполный перечень великих ученых – жильцов этого дома: академик Александр Богомолец, лауреат множества премий и кавалер множества орденов, впервые в СССР получивший образцы пенициллина; академик Леонид Лейбензон, один из крупнейших специалистов в мире в области гидродинамики и теории упругости; академик Зинаида Ермольева, создатель ряда антибиотиков; член-корреспондент Николай Четаев, один из виднейших математиков своего времени.
Разбавлял мощнейший научный коллектив народный артист СССР, лауреат пяти Сталинских премий Николай Мясковский.
Ну и напоследок – дом 41, стр. 2. В этом здании проживал врач, академик, основоположник советской иммунологии Лев Тарасевич.
Надо сказать, что нам не удалось перечислить и половины тех крупных деятелей науки, искусства и военного дела, которые на протяжении примерно столетия жаловали своим присутствием скромный и неприметный переулок. Если упоминать всех и писать подробно о каждом, то не хватит и карманной книги.
И люди творчества, зефирных фантазий и грубого, подчас сермяжного, дела рвались именно сюда – на Сивцев Вражек. И обосновывались здесь на долгие десятилетия, оставаясь в стороне от шумного и оживленного потока людей и транспортных средств, сновавших в непосредственной близости.
Трудно сказать, почему все вышло именно так, а не иначе. Возможно, это райский уголок, доступный только лучшим из лучших. А может быть, и деловым людям хочется покоя и уединения после напряженного рабочего дня. Не всем ведь нравится всегда быть в центре всеобщего внимания.
Сивцев Вражек и впрямь не бросается в глаза и действительно погружен в атмосферу умиротворения и спокойствия, которой жутко не хватает в режиме бешеных скоростей. Поток людей, машин, давка и суета, как ни удивительно, не нарушают безмятежности прошлого и позапрошлого веков.
Теперь же Сивцев Вражек мало кому нужен. Сейчас здесь главным образом офисные помещения, конторы, парикмахерские и магазины. Динамично-скоростной XXI век диктует свои прагматичные требования, заставляя позабыть все размеренно текучее и чрезмерно медлительное. Правда, и скоростям не все подвластно. Райский уголок XIX-XX веков до сих пор не растоптан и рад всем желающим посетить его. Здесь загорались и горели ярчайшие звезды – и здесь их никто не замечал.
Дом Аксакова (Сивцев Вражек, 30).
У этого дома долгая и до сих пор не до конца проявленная история. Одна из московских квартир Сергея Тимофеевича Аксакова.
Главное здание домовладения, построенное в 1822 году, принадлежало в середине XIX века московскому губернатору Ивану Фонвизину. Особняк состоит из двух этажей и выдержан в стиле ампир, с характерным для того времени шестиколонным портиком.
пер. Сивцев Вражек
пер.Сивцев Вражек.1978
С осени 1848 года по лето 1849-го здесь жил Сергей Тимофеевич Аксаков со своей семьёй. Владелец подмосковной усадьбы Абрамцево не имел в Москве собственного дома и снимал особняки у различных лиц. Три таких особняка, снимавшихся семьёй Аксаковых в разное время, находились около Сивцева Вражка. Кроме дома № 30, это также дом № 25, который славянофил-Аксаков арендовал у социалиста Герцена, проживавшего в то время за границей, и дом № 12 по соседнему Большому Афанасьевсому переулку.
Сивцев Вражек пер. дом №30 стр. 1.1987
Бесконечная смена адресов Аксаковыми – необходимость, вызванная материальными затруднениями. Оставлять за собой на лето нанятую квартиру не хватало средств. Осенью 1849 года супруга писателя, О. С. Аксакова, пишет из Абрамцева: «Нынешний год наши денежные обстоятельства так плохи, что, кажется, нет никакой возможности переехать в Москву», «решительно в Москве нечем будет жить».
Переулок Сивцев Вражек, дом 30. 1987
Дом С.Т.Аксакова. Особенность его в том, что брёвна из которых он был построен распологались не горизонтально, а вертикально. На празднование сороколетия С.Т.Аксакова в этот дом приходил Н.В.Гоголь. 
Дом на Сивцевом Вражке отвечал всем желаниям семьи. Нарядный, с четырехколонным портиком и мезонином, в глубине запущенного сада, среди хозяйственных построек и служб, с множеством комнат в приветливом светлом мезонине, на низеньких уютных антресолях, в просторном жилом полуподвале.
Парадная анфилада состояла из центральной залы, где, по обычаю, накрывался огромный стол, и двух гостиных – «музыкальной» с постоянно звучавшим роялем и «литературной» для бесконечных бесед. Из прихожей дверь вела в угловой кабинет хозяина, радушно принимавшего гостей.
Дом Аксаковых.1990 – 1991 
Круг посетителей аксаковской семьи в этот период исключительно велик. По словам современников, бывала здесь едва ли не вся Москва, ученая, литературная, театральная, – Т. Н. Грановский, М. П. Погодин, М. Н. Загоскин, С. П. Шевырев, П. А. Вяземский, Н. Ф. Павлов, Н. Х. Кетчер, друживший с Константином Аксаковым, И. С. Тургенев, М. С. Щепкин, П. М. Садовский и, конечно же, Н. В. Гоголь, живший в качестве гостя семьи Толстых на Никитском бульваре.
С. Т. Аксаков записывает под 1849 годом: «19 марта, в день его (Гоголя) рождения, который он всегда проводил у нас, я получил от него довольно веселую записку: «Любезный друг, Сергей Тимофеевич, имеют сегодня подвернуться вам к обеду два приятеля: Петр Мих. Языков и я, оба греховодники и скоромники. Упоминаю об этом обстоятельстве, чтобы вы могли приказать прибавить кусок бычачины на одно лишнее рыло». Памятный день был отмечен в стенах старого дома.
В конце XIX века владельцы особняка — братья Второвы — сдавали его внаём. Перед Октябрьской революцией в доме жил промышленник Сергей Рябушинский.
С 1981 по 1984 гг. шла реставрация здания.1 апреля 1984 года был открыт Дом-музей Аксаковых, причем открытие было приурочено к 175-летию со дня рождения Гоголя, который часто посещал Аксакова. Дом-музей Аксаковых — музей в Москве, работавший с 1984 по 2004 год В 2004 году деревянное здание в рамках спорного проекта реставрации было полностью разобрано и воссоздано в кирпиче. В следующем, 2005 году, в ходе продолжающегося ремонта, закрытый строительными лесами дом сгорел.
После пожара здание было восстановлено. В настоящее время в нём находится музейное фондохранилище.
Сивцев вражек дом 30 строение 1 история дома
Московские годы Багрова-внука
Сивцев Вражек, 30. У этого дома долгая и до сих пор не до конца проявленная история. Одна из московских квартир Сергея Тимофеевича Аксакова – единственная, несущая памятную доску. Ныне филиал Государственного Литературного музея. И хотя написано о московском жилье аксаковской семьи немало – широк и интересен круг связанных с писателем лиц, – сведения об этом доме в тех редких справочниках, которые вспоминают о нем, по существу, не выходят за рамки скупых строк мемориальной доски. С. Т. Аксаков жил здесь в 1849-м, но в начале того же года его семья снимала дом № 25 по Сивцеву Вражку, а с ноября дом № 9 по соседнему Филипповскому переулку, и это не считая летнего пребывания в Абрамцеве.
Бесконечная смена адресов Аксаковыми – необходимость, вызванная материальными затруднениями. Оставлять за собой на лето нанятую квартиру не хватало средств. Осенью 1849 года супруга писателя, О. С. Аксакова, пишет из Абрамцева: «Нынешний год наши денежные обстоятельства так плохи, что, кажется, нет никакой возможности переехать в Москву», «решительно в Москве нечем будет жить». Во многом усугублял безденежье патриархальный быт семьи – многолюдная дворня, редкое хлебосольство хозяев, когда стол накрывался не меньше чем на «20 кувертов», а чаепития не знали конца. Все у Аксаковых, по словам И. И. Панаева, напоминало жизнь привольную деревенскую и уж никак не городскую.
Дом на Сивцевом Вражке отвечал всем желаниям семьи. Нарядный, с четырехколонным портиком и мезонином, в глубине запущенного сада, среди хозяйственных построек и служб, с множеством комнат в приветливом светлом мезонине, на низеньких уютных антресолях, в просторном жилом полуподвале. Парадная анфилада состояла из центральной залы, где, по обычаю, накрывался огромный стол, и двух гостиных – «музыкальной» с постоянно звучавшим роялем и «литературной» для бесконечных бесед. Из прихожей дверь вела в угловой кабинет хозяина, радушно принимавшего гостей.
Круг посетителей аксаковской семьи в этот период исключительно велик. По словам современников, бывала здесь едва ли не вся Москва, ученая, литературная, театральная, – Т. Н. Грановский, М. П. Погодин, М. Н. Загоскин, С. П. Шевырев, П. А. Вяземский, Н. Ф. Павлов, Н. Х. Кетчер, друживший с Константином Аксаковым, И. С. Тургенев, М. С. Щепкин, П. М. Садовский и, конечно же, Н. В. Гоголь, живший в качестве гостя семьи Толстых на Никитском бульваре.
С. Т. Аксаков записывает под 1849 годом: «19 марта, в день его (Гоголя) рождения, который он всегда проводил у нас, я получил от него довольно веселую записку: „Любезный друг, Сергей Тимофеевич, имеют сегодня подвернуться вам к обеду два приятеля: Петр Мих. Языков и я, оба греховодники и скоромники. Упоминаю об этом обстоятельстве, чтобы вы могли приказать прибавить кусок бычачины на одно лишнее рыло“. Памятный день был отмечен в стенах старого дома.
«Легенды дома» – были ли эти слова брошены случайно одним из аксаковских знакомых или же что-то из его истории хранилось в памяти окружающих? Наиболее давний по времени ответ архивов: протасовские земли. Как голицынские по Колпачному или салтыковские по Мострюкову-Мерзляковскому переулку, они, занимая добрый квартал по Сивцеву Вражку, говорили о давних и добрых связях этой семьи служилого дворянства с Москвой. Были давние права на землю, был и добротный дом – каменные двухэтажные палаты петровского, а может, – все зависит от детального обследования реставраторами – и более раннего времени. Только и сегодня могучие стены подвального этажа, после всех перестроек и переделок, включенные в перепланировку жилых комнат XX века, продолжают удивлять и своей мощью, и характерной кладкой тех давних лет. Печать времени, которая из века в век сохранялась в Москве: москвичи не любили просто сносить, предпочитая использовать части старой постройки и, во всяком случае, проверенный поколениями фундамент.
Сивцев Вражек не получил имени Протасовых, как приобрел соседний переулок название Хрущевского – по фамилии жены одного из представителей, Якова Яковлевича, Евдокии Андреевны Хрущевой. Родился Я. Я. Протасов еще в петровские годы, служил в армии, стал генерал-поручиком, а к концу жизни и членом Военной коллегии. Смена императриц не сказалась на его служебных успехах, впрочем, далеких от дворцовых интриг.
Связанный делами с Петербургом, в Москве Яков Яковлевич бывал сравнительно редко, как и его дети и наследники: Петр, дослужившийся до чина обер-провиантмейстера, рано ушедшая из жизни Анна, выданная замуж за графа Василия Ивановича Толстого, и Александр Яковлевич, действительный тайный советник и сенатор. Могила последнего в Донском монастыре, родовой усыпальнице Протасовых, была отмечена пышным стихотворным сочинением:
Сын вечности отсель на небо преселился,
Оставивши жену в разлуке и детей,
Из мрака в свет прешел, с Творцом соединился,
Меж тем как бремени мы ищем в жизни сей.
Правда, бремя, которого искала вдова сенатора, оказалось ни много ни мало графским титулом. В. А. Протасова, урожденная Бахметева, получила его вместе со своим потомством при вступлении на престол Александра I за какие-то не вполне понятные услуги, оказанные новому императору… во время дворцового переворота, или иначе – убийства Павла I.
Не менее услужливым окажется для следующего императора и сын четы Протасовых Николай Александрович, член Государственного совета, с 1835 года ставший обер-прокурором Синода. Николай I не ошибся в выборе. Именно Н. А. Протасов сумел превратить Синод в полное подобие министерства, строго подчиненное императорской власти. И любопытная преемственность – в этой должности Н. А. Протасова сменит недобрый гений последних лет жизни Гоголя А. П. Толстой, Ерема, как вместе с собственной родней его звала вся Москва.
К началу XIX века из детей Я. Я. Протасова осталась в живых одна «девица Настасья», как называли ее в документах той поры. По свидетельству 1806 года, она единовластная хозяйка большого двухэтажного дома общей площадью в 360 квадратных метров и огромного хорошо ухоженного сада. Пожар 1812 года ничего от этого богатства не оставил. Сад сгорел. От дома остался один остов.
«Девица Настасья», достигшая к этому времени семидесяти лет, повторяет то, что делали многие, – продает остатки дома и сад, оставляя себе небольшой участок земли со стороны Калошина переулка, по соседству с домом знаменитого Федора Толстого-«Американца». Да и много ли остается к этому времени от старых обитателей Сивцева Вражка? Громкие имена соседствовавших с Протасовыми Вельяминовых, Дурново сменяют «мещанин И. Я. Меньшов, титулярная советница Токарева, коллежский асессор Коренев».
Исчезает находившееся в межах с Протасовыми родовое гнездо прямых потомков боярыни Морозовой – Соковниных, известного в свое время поэта Павла Соковнина, печатавшегося в «Приятном препровождении времени» и «Иппокрене» вместе с И. И. Дмитриевым, И. А. Крыловым, В. Измайловым и В. Л. Пушкиным. В 1819 году в Москве выходит книга стихов Павла Соковнина, первая и единственная.
В 1819 году отделяет для продажи «на садовой земле каменное обгорелое строение» и Н. Я. Протасова. Новый владелец пожарища Д. И. Телепнев распродает по частям сад. Сначала в сторону Плотникова переулка, который частями покупают у него в 1823 году некий иностранец Кларк и московский купец И. М. Селиверстов. Только и Селиверстов, в свою очередь, перепродает почти половину своей доли «мещанской девице Авдотье Негуновой». Трагедия «Вишневого сада» разыгрывается на 80 лет раньше, чем о ней расскажет А. П. Чехов.
Зато Д. И. Телепнев получает возможность полной отстройки старого дома. Он берет за основу один из образцовых чертежей мастерской О. И. Бове, которые Комиссия строений Москвы предлагала погорельцам, чтобы противостоять случайной и архитектурно неграмотной застройке спешно восстанавливавшегося города. У дома появляется четырехколонный портик, внутри две анфилады парадных комнат в бельэтаже – одна по уличному, другая, более скромная, по дворовому фасаду, несколько комнат с низенькими потолками в антресолях и еще выше – в мезонине.
И еще граф со смехом принимал все сыпавшиеся на него самые злые эпиграммы. Чего стоил один А. Грибоедов:
…ночной разбойник, дуэлист,
В Камчатку сослан был, вернулся алеутом,
И крепко на руку нечист.
Слова Репетилова только продолжали написанную Пушкиным еще в 1820 году эпиграмму:
В жизни мрачной и презренной
Был он долго погружен;
Долго все концы вселенной
Осквернял развратом он.
Но исправясь понемногу,
Он исправил свой позор,
И теперь он – слава Богу,
Только что картежный вор.
И после этих строк «Американец» оказался одним из трех гостей, которых зовет к Вяземским Пушкин, чтобы впервые прочесть «Полтаву». У графа поэт будет просить помощи и в своем сватовстве к Н. Гончаровой: Федор был давним и добрым знакомцем гончаровской семьи.
Но и новому составу владельцев протасовских земель вскоре пришлось смениться. В 1827 году не стало «девицы Настасьи», со всеми положенными почестями погребенной в Донском монастыре рядом с отцом и братом. Спустя два года не стало Д. И. Телепнева и его жены. В историю протасовских владений вошло новое имя – семьи Фонвизиных.
В московской топографии Фонвизины, и прежде всего сам комедиограф, – это Печатниковская улица, нынешний Рождественский бульвар. Там родились и провели детство Денис Фонвизин и его младший брат Павел, оттуда ходили на занятия в Московский университет, и комедиограф будет вспоминать, что как раз в те годы его колкие слова стали разлетаться по Москве. Рождественский бульвар – это и дом декабристов Фонвизиных, со временем перешедший к Надежде Филаретовне фон Мекк и оставивший свою заметку в жизни П. И. Чайковского.
На Сивцев Вражек попадают единственные прямые наследники Д. И. Фонвизина – сам он детей не имел – семья его брата Павла, директора Московского университета, сенатора, впрочем, отдавшего немалую дань и литературе. Его стихи, прозаические отрывки, переводы мелькали в достаточно популярных литературных журналах второй половины XVIII века. «Полезное увеселение», «Доброе намерение». Пользовались известностью переведенные П. И. Фонвизиным «Нравоучительные сказки» Мармонтеля и испанская повесть «Сила родства».
Родной, и единственный, внук Павла Ивановича – Иван Сергеевич, подобно отцу, дослужится до чина действительного статского советника и займет должность московского губернатора. В 1859 году И. С. Фонвизин женился, и дом на Сивцевом Вражке был переоформлен на имя его жены Варвары Ивановны, урожденной Погониной.
Губернаторская резиденция требовала перестройки в отношении не только большей представительности, но и большей вместимости, соответствия моде. Дом получает пристройку со стороны заднего фасада. Вместо былого портала появляется «деревянный террас» с широкой лестницей в сад, совершенно изменивший общий вид особняка.
В 1862 году по желанию владелицы строится новый флигель по переулку. Дом, по всей вероятности, стал удобнее для владельцев, но многое потерял в первоначальном архитектурном замысле мастерской Бове. Спустя 10 лет городское дворянское поместье переходит во владение «жены московского купца» О. А. Кириковой – начало «купеческой главы» его истории.
В этом была своя определенная закономерность. От былых дворянских имен в квартале Сивцева Вражка не остается и следа. Вместо них мелькают фамилии Кобелевых, Кочеевых, Хомутовых, которые так же быстро сменяются Голиковыми, Клюковыми, Сиротиниными, Возницыными. Купеческая Москва – ей незнакома былая традиционность дворянских гнезд. Дома покупаются, переделываются для своих целей, иногда обживаются, нередко снова перепродаются, если подвернулся удобный случай, выгодная сделка. Зато никогда так часто и обстоятельно они не ремонтируются, хотя особыми средствами новые владельцы протасовских земель и не отличались. В губернаторской резиденции О. И. Кирикова спешит «исправить починками» стены, полы, рамы, двери, обновить штукатурку. Дом имеет к этому времени тот самый вид, который сохранялся до последнего периода. Но уже спустя несколько лет он оказывается во владении московского купца второй гильдии П. П. Глухова, который перепродает его в 1867 году жене потомственного почетного гражданина П. М. Крестовниковой.
И опять у новых жильцов новые представления о комфорте. Былой «деревянный террас» превращается в остекленный зимний сад, выступ которого смотрится совершенно нелепо в сочетании с былым ампирным порталом. С правой стороны пристраивается каменное крыльцо. А спустя три года П. М. Крестовникова затевает капитальный ремонт дома не потому, что он действительно в этом нуждался, но чтобы проверить его состояние: скрытые под слоями штукатурки деревянные стены доверия не вызывали.
И тем не менее самый дом представляется настолько ценным, что для этих обычных работ приглашается вошедший в моду среди наиболее богатой части московского купечества архитектор А. С. Каминский. Муж старшей сестры П. М. Третьякова, он успел к этому времени построить знакомый всей Москве Третьяковский проезд и здание Биржи на Ильинке (в Китай-городе). Ему же принадлежала и первая переделка для галереи дома Третьяковых в Лаврушинском переулке.
В прошении о разрешении на ремонт дома – а такое требовалось получать у участкового архитектора, несмотря ни на какие права собственности, – Крестовникова говорила о новой штукатурке и перемене нижних венцов и брусьев, если в этом возникнет необходимость. Однако необходимости не возникло. А. С. Каминский в заключении о состоянии дома после самого тщательного технического его осмотра писал, что «признаков ветхости не замечается». Предметом главной его заботы стал зимний сад, который требовал усиленного и регулярного отопления.
Промышленная аристократия, как можно было бы назвать Крестовниковых, захватывает в Москве все больше домов. Основной их район находился для тех же Крестовниковых на Покровском бульваре еще с начала XIX века. Там занимают они былую дворянскую усадьбу. Там же рядом с собственными жилыми особняками строят доходные дома. Из трех родившихся в этом родовом гнезде братьев Валентин и Владимир Константиновичи были мануфактур-советниками. Сергей, ставший вместе с женой владельцем протасовского дома, ограничивался званием потомственного почетного гражданина. Кстати, у новой аристократии появляются в подражание дворянству и собственные фамильные усыпальницы. Для Крестовниковых ею стал Покровский монастырь.
На рубеже нового столетия дом на Сивцевом Вражке переходит к другим мануфактурщикам-миллионерам – Второвым. Первый из их семьи, Александр Федорович, строит за протасовским особняком невзрачный двухэтажный корпус. Сооруженный неким архитектором Сироткиным, он предназначался под небогатые квартиры, сдававшиеся внаем. Впрочем, как оказалось, для той же цели был приобретен и протасовский дом. Сами Второвы жили неподалеку, по Староконюшенному переулку, 23. Насколько широка была их деятельность в промышленности России, можно судить уже по тому, какие должности занимали члены семьи. Сын Александра Федоровича Николай в начале Первой мировой войны состоит директором Товарищества Ново-Костромской мануфактуры Н. Н. Коншина, директором Товарищества «А. Ф. Второв и Сыновья», директором Промышленного Товарищества Варваринских торговых помещений, Товарищества на паях внутренней и вывозной торговой мануфактуры товарами, наконец, директором Товарищества ситцевой мануфактуры Альберта Гюбнера. И тем не менее в многомиллионном капитале не мешал доход и от нескольких, пусть даже не современных по своим удобствам домов. Все строения на бывшей протасовской земле сдаются арендаторам, причем главный дом занимает Сергей Павлович Рябушинский.
Не слишком интересовавшийся деловой стороной принадлежавших ему предприятий, С. П. Рябушинский оказывается одним из первых членов Московского клуба автомобилистов и Российского Общества туристов. Он возглавляет в качестве председателя Попечительный совет так называемого Старообрядческого института и к тому же всерьез занимается изобразительным искусством. Достаточно известный и одаренный скульптор-анималист, С. П. Рябушинский с 1909 года участвовал в выставках передвижников, а с 1912-го стал членом Товарищества передвижных художественных выставок, куда его горячо рекомендовал И. Е. Репин. Дом на Сивцевом Вражке был нужен скульптору из-за своего зимнего сада, который на этот раз превращается в скульптурную мастерскую – очередная метаморфоза протасовского дома. Последняя – возвращение дому облика, который он имел в аксаковские месяцы. Правильно ли это относительно всей долгой истории особняка? И вправе ли потомки отдавать предпочтение одним периодам прошлого, игнорируя по собственному мимолетному вкусу и усмотрению другие?
Между тем вся жизнь С. Т. Аксакова завязана тесным узлом на Арбате. В 1815 году он приезжает в Москву из Петербурга и останавливается на Малой Молчановке, 2. В том же приходе он венчается с дочерью одного из суворовских генералов Ольгой Семеновной Заплатиной, турчанке по матери. Для них навсегда «светло памятным» остается поныне стоящий на новом Арбате храм Симеона Столпника. Ф. Ф. Кокошкин особенно радуется появлению такого завзятого театрала, как С. Т. Аксаков, принимает его у себя в Соловьином доме на Воздвиженке (№ 11), где читает свои публичные лекции А. Ф. Мерзляков.
Аксаков вернется в Москву и поселится в ней окончательно в 1826 году. В начале 1830-х он живет в доме № 12 по Большому Афанасьевскому переулку, где на «Аксаковских субботах» собираются А. Н. Верстовский, М. С. Щепкин, Н. И. Надеждин, Ф. Ф. Кокошкин, М. Н. Загоскин, Н. Ф. Павлов, Д. М. Перевощиков. Именно сюда в 1832 году М. П. Погодин привозит Н. В. Гоголя.
Адрес 1839–1842 годов – дом № 27 по Смоленской-Сенной площади, И. И. Панаев писал: «Аксаковы жили тогда в большом отдельном деревянном доме на Смоленском рынке. Для многочисленного семейства требовалась многочисленная прислуга. Дом был битком набит дворнею. Это была уже не городская жизнь в том смысле, как мы ее понимаем теперь… Дом Аксаковых и снаружи и внутри по устройству и расположению совершенно походил на деревенские барские дома; при нем были: обширный двор, людские, сад и даже баня в саду… Дом Аксаковых с утра до вечера был полон гостями. Хозяева были так просты в обращении со всеми посещавшими их, так бесцеремонны и радушны, что к ним нельзя было не привязаться».
Из переписки самих Аксаковых и их воспоминаний можно составить представление об этой «умной суете», по выражению Сергея Тимофеевича: «Бакунин, Белинский, а также Кольцов обедали у нас в субботу», «Вчера читал у нас Кетчер трагедию Шекспира», «На другой день моего приезда в Москву Гоголь приехал к нам обедать вместе с Щепкиным… с этого, собственно, времени и началась наша тесная дружба. Гоголь бывал у нас почти каждый день», «Вечером у Константина были Самарин, Герцен и Грановский».
Зимой 1851/52 года Аксаковы снимали небольшой флигель в Большом Николо-Песковском переулке (№ 4 – не сохранился). Это время работы писателя над «Записками ружейного охотника». Зима 1856/57 года проходит на Арбате (№ 24), и здесь заканчивается работа над «Семейной хроникой». Это время сближения с Львом Николаевичем Толстым. В письме от 20 декабря 1857 года С. Т. Аксаков сообщает: «С Толстым мы видаемся часто и очень дружески. Я полюбил его от души; кажется, и он нас любит».
К общему хору восторгов присоединяется и историк С. М. Соловьев: «Аксаковы жили очень открыто, хлебосольно, всегда можно было застать у них кого-нибудь, всегда кто-нибудь обедал. Умный старик мне очень понравился, и я стал бывать у них очень часто, ибо у них всегда было очень весело».