салтанат ахметова оперная певица биография
Думала, что простой девочке из Казахстана нереально приехать в Москву и выиграть
19 марта театр «Астана Опера» стал лидером в номинации «Концертная/Театральная площадка года» на Международной профессиональной музыкальной премии BraVo в сфере классического искусства. Торжественная церемония вручения состоялась на знаменитой Исторической сцене Большого театра в Москве. Принять участие в Гала-концерте в рамках проведения премии BraVo приехала казахстанская
оперная дива, победительница российского проекта «Большая опера» Салтанат Ахметова.
Мы встретились с Салтанат, чтобы поговорить о профессии оперной певицы, о том, как не стать заложницей закулисных интриг и что делать, если пропал голос.
Салтанат, вы победительница российского конкурса «Большая опера» 2014 года, своеобразного оперного аналога шоу «Голос». Это ваш первый телевизионный проект. Что вам понравилось больше: петь или перевоплощаться в образы?
Нельзя вычленить, что важнее, потому что все взаимосвязано. Это был большой опыт работы в студии. Мы пели с петличками, потому что студия звукоизолированная. С ними неудобно, не отойдешь на верхней ноте, как от микрофона, но и без них никак. Мы привыкли работать на сцене в живой акустике, и это было сложно. Режим был достаточно жесткий. Мы ведь не записывали по одной передаче, однажды сделали три за один съемочный день. «Большая опера» стала для нас марафоном, в котором нужно было учиться экономить силы, чтобы тебя хватило.
Что помогло вам выиграть?
Если честно, я до конца не верила, что могу победить. Когда конкурс только начинался, шла реклама первого сезона, мой педагог предложила прослушиваться. Я подумала, что простой девочке из Казахстана нереально приехать в Москву на телевизионный конкурс и выиграть. В 2014 году были очень сильные участники. До последнего я не могла предугадать исход. Тем не менее атмосфера была дружеской и не чувствовалось конкуренции. Мы до сих пор поддерживаем связь. Когда Василиса Бержанская была еще в Москве, мы часто встречались и до сих пор сохранили теплые отношения. У меня бывают концерты в Минске, где мы видимся с Ильей Сильчуковым и выступаем вместе. Мы были так дружны, что, кто бы ни победил, радовались бы друг за друга. Наверное, эта атмосфера и помогла мне.
Отличается ли казахстанская публика от слушателей из других стран?
Какая из оперных легенд вас вдохновляет?
Я придерживаюсь высказывания «Не сотвори себе кумира» (смеется). У каждого исполнителя есть свои особенности, которые могут зацепить. Кого-то любишь за блестящую технику, кто-то нравится за кристально чистый тембр, кто-то еще и артист прекрасный. Но сказать, что я восхищаюсь кем-то одним, я не могу. Есть оперные певицы, которых я иногда слушаю и пытаюсь разгадать их тайны. Но это сложно и очень субъективно.
Практически все музыканты в начале своего творческого пути кому-то подражают: манерой исполнения, музыкальным стилем. И только потом находят что-то свое и развиваются дальше. Возможно ли подражать в опере?
Да, конечно. У нас есть уши, и человек, в принципе, попугай. Мы склонны копировать жесты и мимику интересного нам собеседника. Есть такие певцы, которые учат произведения по записям. Не зная, как технически что-то сделать, они просто подражают и стараются воспроизвести то, что слышат. Слава богу, я жуткая лентяйка и не будут сидеть, заслушиваться оперой. Мне проще самой покопаться и адаптировать технику под свой аппарат. Я думаю, это намного лучше, потому что, если учиться на записях, не разовьется голосовой индивидуальности. Часты случаи, когда педагог не может словами выразить технические аспекты произведения и показывает голосом, как нужно исполнять тот или иной момент. Так штампуются студенты, копии своего педагога в голосовом плане. Мне такой подход не нравится. Бывают моменты, когда я затрудняюсь выполнить технику, тогда я слушаю несколько разных исполнительниц, и в какой-то момент приходит прозрение.
Фото:astanaopera.kz
На каком языке вам легче разучивать партии?
Наверное, на итальянском, на котором зародилась опера. Язык певучий, в нем нет прерванных фраз, одно слово перетекает в другое. Итальянский язык – благодатнейший фундамент, на котором можно выстраивать вокал.
Бывали случаи, когда у вас внезапно пропадал голос, и что вы тогда делали?
Вы согласны с тем, что опера – это искусство для избранных, что она сложна для понимания обывателя?
Так любят говорить, да. Но опера – это или любовь, или нелюбовь с первого звука. Невозможно научить любить оперу. Сказать, что человек, который любит оперу, избранный, я не могу. Просто сложилось так, что опера писалась раньше для королей. Слушать ее могли лишь придворные в залах, куда не допускался простой люд. Возможно, это ограничение повлияло на рождение легенды, что только избранным позволено прикоснуться к этому виду искусства.
Фото:astanaopera.kz
Почему у нас так мало любителей оперы?
Ну, потому что мы же все зомби. Зомбоящик играет огромную роль. Нет популяризации в легкодоступных источниках. Вот раньше не было телевизора, и опера была как рок-концерт сейчас. Оперные певцы были как нынешние рок-звезды, по которым сходят с ума. Сегодня, если что-то не крутится в телевизоре, завлечь аудиторию очень сложно.
Популяризировать! Была одна интересная задумка. В некоторых кинотеатрах Астаны транслировали оперные спектакли.
Мы все помним фильм «Черный лебедь», от которого бросает в холодный пот. Сложилось мнение, что редкие виды искусства кишат пираньями, поджидающими, когда ты оступишься, и готовыми съесть тебя. Как обстоят дела с конкуренцией за кулисами оперного театра?
Были такие случаи в истории. Та же Мария Каллас, которая подралась с Ренатой Тебальди.
У меня лично нет, но в целом такие неприятности имеют место быть. Здесь каждый сам для себя решает, как поступать. Все зависит от воспитания и сущности человека. Если есть кто-то лучше, чем ты (а он/она всегда найдется), нужно научиться у этих людей. Один педагог мне когда-то сказал, что не нужно стараться быть лучше, чем кто-то, нужно стараться быть лучше, чем ты вчера. Зависть и козни разрушительны для души, но вполне естественны для человеческого существа. Нужно работать над собой и не давать пагубным чувствам возобладать.
Вы всегда с большим трепетом рассказываете о своих учителях, Хорлан Калиламбековой и Жакыпе Кушкембаеве. Хотели бы когда-нибудь стать таким же наставником? Обучать, помогать, делиться опытом.
Любой исполнитель рано или поздно приходит к преподаванию. Одним из самых важных аспектов является возможность передавать опыт и накопленные знания. Когда преподаешь, открываешь для себя многие вещи, происходит взаимообучение. Я сейчас преподаю. Учитель прежде всего берет на себя большую ответственность. Важно бережно отнестись к таланту ребенка, помочь ему развиваться.
Вы всегда мечтали стать оперной певицей или были и другие варианты?
Фото:astanaopera.kz
Вы можете сказать, что нашли свое предназначение, или вы не из тех, кто загадывает наперед?
Мне всегда нравилось именно оперное исполнение. В детстве оно казалось просто божественным. Еще в музыкальной школе педагог по фортепиано заметила, что мой голос заточен на академическое исполнение. Никаких сомнений при поступлении не было, исполнилась моя детская мечта. Хотя иногда возникают мысли освоить что-то еще, но не всегда хватает смелости. Если бы нашлись единомышленники, я попробовала бы себя в стиле соул или блюз. С удовольствием испытала бы себя на этом поприще.
В завершение беседы небольшой блиц-опрос из нашей любимой рубрики «Глупые вопросы специалисту». И первый вопрос такой: я умею очень громко петь. Я смогу стать оперной певицей?
(Заливисто смеется) Нет!
Громкость не показатель мастерства. Есть оперные певцы, поющие небольшим и совсем негромким голосом.
Эмм… не знаю. Полетный, вот!
Вы понимаете, о чем поете, или просто растягиваете гласные?
Конечно, понимаю. Я свободно говорю по-итальянски и по-английски. И если приходится петь на незнакомом языке, я обязательно делаю подстрочный перевод. Без этого невозможно передать правильную эмоцию.
Часто ли вы замечаете заснувших зрителей в зале?
У меня плохое зрение (смеется), но коллеги рассказывали, что бывали спящие бабушки.
Что страшнее, забыть текст или охрипнуть во время исполнения?
Забыть текст – волнительно, но не страшно. Однажды это случается с каждым певцом. Тогда подсознание автоматом подставляет замену, которая будет и в рифму, и в тему. И никто ничего не поймет. Хотя в этот момент тебя немного потряхивает, конечно.
Салтанат, большое спасибо за эту беседу! Поздравляем с прошедшим праздником Наурыз, желаем вам творческих успехов и крепкого здоровья!
Да, весна уже на пороге, хотя у нас на севере еще не в полной мере (смеется). Но она настойчиво стучит в нашу дверь. Наурыз – это праздник новой жизни, торжество солнца и тепла, возрождения. Я поздравляю всех с праздником весны и желаю мира, добра, новых свершений, новых целей и их достижения!
Интервью подготовлено сотрудниками посольства Казахстана в России.
Салтанат Ахметова: влюбленная в оперу
Театр «Астана Опера» был удостоен престижной профессиональной награды – международной музыкальной премии BraVo. В Москве, где вручалась премия, театр представляла известная певица, лауреат международных конкурсов, победительница телевизионного конкурса «Большая опера» Салтанат Ахметова.
Корреспондент Sputnik побеседовал с певицей.
Подарок для страны
— Салтанат, вы представляли в Москве театр «Астана Опера». Как бы вы описали ощущения, когда вашему театру вручили награду?
— Прежде всего, это благодарность за поддержку, за веру в нас. Для театра это – огромная честь. А я просто была горда выступить на одной сцене с такими легендарными исполнителями, как Анджела Георгиу, Монтсеррат Марти-и-Кабалье.
— Оперный театр в Астане открылся не так давно. Как вы считаете, за что он был отмечен международной наградой?
Учиться всегда
— Правда ли, что вы, уже победив в международных конкурсах, прославив казахстанскую оперу в телевизионных конкурсах и на международных гастролях, посещаете занятия по вокалу?
— Это совершено в порядке вещей. У любого певца есть свой наставник, свой коуч, который слушает артиста со стороны. И в любом случае для артиста очень важно, чтобы квалифицированный человек послушал его со стороны, подсказал бы решение той или иной проблемы, какой-либо технический ход. Я считаю, что процесс учебы не прекращается в течение всей жизни. Я знаю случаи, когда даже шестидесятилетние певцы говорили, что открыли для себя что-то новое. Идеальная техника, наверное, недостижима, но к ней надо постоянно стремиться.
— Над чем вы сейчас работаете и чем порадуете зрителя в ближайшее время?
— В ближайшее время готовится премьера оперы Джоакино Россини «Шелковая лестница». Премьера состоится 6-7 апреля. Я буду исполнять партию Джулии.
— Какие ваши любимые партии?
— Поскольку я молодая артистка, то могу похвастаться немногим. Самых любимых партий пока нет. Я всегда нахожусь в творческом поиске, в процессе самосовершенствования. Каждая партия открывает во мне что-то новое, каждая приносит свою особую музыку. Сейчас я с головой погрузилась в «Шелковую лестницу». А до этого была партия Розины в «Севильском цирюльнике» Джоакино Россини. У нас эту оперу решили поставить в варианте с партией сопрано (хотя более известна версия с меццо-сопрано). Люблю оперу «Любовный напиток» Гаэтано Доницетти и партию Адины.
Зима не пугает
— Зимой климат в Астане достаточно суровый. К тому же я читал, что вы, случалось, зимой гастролировали по Сибири. Как вам удается уберегать себя и свой голос от простуды?
— Собственно, как и все – закутываясь в шарф и надевая теплую одежду. Хотя самое главное – правильно психологически настроиться. Если будешь идти по улице и думать: «Только бы не заболеть!», если бояться этого – непременно заболеешь. Так что важно, наверное, вообще об этом не думать. Я родилась на севере страны – в Кокшетау, и еще в детстве привыкла к долгой и холодной зиме.
— А как вы пришли в академическую музыку? Это было самостоятельное решение или вас привели родители?
— Еще будучи совсем маленькой, я бывала в филармонии, обожала трансляции классической музыки по радио. Классика всегда казалась мне безумно прекрасной. Я мечтала связать свою жизнь с оперой. Музыка во мне с детства.
— Вместе с вами Казахстан на премии BraVo представляет Данэлия Тулешова. Как вы оцениваете ее потенциал? Может быть, вы что-то бы ей посоветовали?
— А разве девочек тоже подстерегает такая опасность?
— Конечно! Если у мальчиков изменения заметны всем, то у девочек трансформации голоса более скрыты. Но изменения тоже приходят. В этот период особенно важен правильный подход педагогов, правильный режим.
— А как вы относитесь к тому, что Димаш Кудайберген выбрал поп-музыку, хотя мог бы стать оперным певцом?
— Но ведь молодые люди увлекаются поп-музыкой часто под влиянием сверстников, отдают дань моде. Может быть, потом он повзрослеет, одумается?
— Я уже говорила, что с детства была очарована классической музыкой. Я пришла к ней сразу. И такие ребята есть. Те, которые поступают в музыкальный колледж. А другие не хотят и поют эстрадную музыку. Пусть человек сам делает свой выбор. Я сейчас преподаю и встречаю очень много талантливых ребят, с желанием исполнять классику и любовью к ней. Опера жива, пока есть люди, которым она интересна. И очень важно, когда искусство получает поддержку государства. Например, студенты наших вузов стажируются в Италии. В общем-то, созданы все условия для развития.
— А вы сами когда-нибудь хотели исполнить что-нибудь не оперное?
— Я очень люблю соул, блюз. Я пою их в караоке и дома. Может быть, когда-нибудь я сделаю программу с таким репертуаром.
МИА «Россия сегодня» выступает официальным информационным агентством премии BraVo, а Sputnik – международным информационным партнером.
Салтанат Ахметова: Мне хочется петь!
– Neue Stimmen – одно из известнейших мировых вокальных состязаний, – говорит певица. – Хотела участвовать в нем два года назад, но тогда показалось, что еще не хватает опыта, и вот – решилась! Было подано почти полторы тысячи заявок, и пройти даже отборочный тур, а к конкурсу допустили 40 человек, уже достижение. Прослушивания проходили в разных странах, я летала в Германию. В финал вышли девять исполнителей из молодежной труппы Большого театра, Кореи, Австралии, США, я стала первой исполнительницей из Казахстана. Это так здорово!
В Берлине С. Ахметова пела арию Клеопатры из оперы Генделя «Юлий Цезарь», в полуфинале – арию Царицы ночи («Волшебная флейта» Моцарта), в финале – арию Лючии из оперы Доницетти «Лючия ди Ламмермур» и гавот Манон из одноименной оперы Массне.
Вместе с Салтанат радость победы разделили ее родные, друзья, коллеги и любимый педагог Хорлан Калиламбекова.
– Я горжусь ее успехами, она моя любимая ученица, – тепло отзывается о Салтанат народная артистка Казахстана, профессор Х. Калиламбекова. – С ней легко работать: она талантливая, понимает тебя с полуслова, трудолюбивая, образованная, очень музыкальная и артистичная натура, ответственный и искренний человек. Уверена, что у Салтанат большое будущее. Но не забудем: талантам надо помогать: писать, приглашать на телевидение, снимать клипы, отправлять на гастроли. Такие певцы, как Салтанат Ахметова – гордость Казахстана, о них должны знать.
Музыкой и пением девушка увлечена с детства.
– Мама любит и оперу, и балет, в нашем доме всегда звучала музыка. Она сама хотела играть на скрипке, но у ее родителей не было возможности отдать ребенка в музыкальную школу. Свою мечту мама воплотила в нас с сестренкой.
В родном Кокшетау сестры учились в музыкальной школе по классу фортепиано, потом поступили в музыкальный колледж, где Лейла выбрала специальность дирижера-хоровика, а Салтанат знала с малых лет, что будет петь. Причем ее привлекала не просто сцена, не эстрада, а именно классическая музыка и академическое пение.
– Мне нравился Робертино Лоретти, которого я сначала «расслышала» в мультфильме «Ну, погоди!», помните, там Заяц выводит «O, sole mio»? – рассказывает Салтанат. – По радио часто транслировались записи Бибигуль Тулегеновой, и я сразу полюбила «Булбул», «Казахский вальс». Пыталась, как она, «достать» верхние ноты… Мы с мамой ходили на концерты в филармонию, мне безумно хотелось петь, как те артистки, а потом я пришла на оперный спектакль – и поняла: это мое.
Салтанат Ахметова благодарна своему первому преподавателю по вокалу Жакыпу Кушкембаеву – выпускнику Алматинской консерватории, известному вокалисту и педагогу.
– Жакып Мухамадиевич, которого сегодня нет с нами, проявил, можно сказать, храбрость, взяв меня в колледж в 14 лет, – вспоминает Салтанат. – Голос мой еще не окреп, но он поверил в меня и начал учить – грамотно, бережно, так, как работал с каждым своим учеником. Он и направил меня к Хорлан Ихсановне Калиламбековой, воспитавшей меня как артиста.
Салтанат Ахметова поступила в Казахскую национальную академию музыки (теперь – Университет искусств), и встречу с Хорлан Калиламбековой считает главной удачей.
– Это счастье и честь – попасть в ее класс. Хорлан Ихсановна – признанный мэтр нашей музыкальной культуры, у нее огромный сценический опыт, которым сегодня она делится с молодыми исполнителями. Уникальный человек и педагог с большой буквы – требовательный и доброжелательный, внимательный, непредвзятый, умеет найти подход к каждому студенту. В моей жизни, и не только творческой, она сыграла огромнейшую роль. Мой учитель и мама всегда поддерживают меня.
Еще студенткой Салтанат Ахметова начала сотрудничать с Национальным театром оперы и балета им. К. Байсеитовой, а окончив обучение в 2008 году, дебютировала в главной роли в опере «Кыз Жибек». И хотя эта партия считается несложной для вокалиста, Салтанат в день премьеры, конечно же, волновалась и помнила наказ любимого педагога: «Пой, как в последний раз!»
Потом в театре им. К. Байсеитовой певица исполняла партии Алтынай («Биржан – Сара»), Мюзетты («Богема»), Ажар («Абай»), Олимпии и Антонии («Сказки Гофмана»). Есть у Салтанат и опыт работы в Италии: в Palazzo Camozini – «Севильский цирюльник» (Розина) и «Любовный напиток» (Адина), в театре Comunale di Bologna – «Олимпиада» (Алькандро).
– По направлению Министерства культуры и информации я четыре года стажировалась в Accademia d’Arte Lirica в Озимо, – продолжает Салтанат. – Там в конце каждого курса ставится спектакль, и в «Волшебной флейте» мне досталась Царица ночи – технически сложная партия, как говорят, «кровавая», хотя там всего две арии и небольшой ансамбль в конце. Это был интересный творческий опыт. Интернациональный состав участников – СНГ, страны Европы, Мексика, выступление в театре La Nuova Fenice с итальянскими оркестром и дирижером, авангардная постановка, непривычная для оперного певца: у нас почти не было костюмов, темный задник сцены, куклы-марионетки…
В Италии запомнились ей и мастер-классы таких известных в мире музыки специалистов, как Винченцо де Виво, Серджио Сегалини, Альберто Дзедда, Райна Кабайванска и других. «Их советы для начинающих исполнителей бесценны», – подчеркивает певица.
Недавно лауреат международных конкурсов Салтанат Ахметова приняла участие в Днях культуры Казахстана в Китае, где на гала-концерте пела «Булбул» и Царицу ночи.
– Видите! Опять Царица и любимая с детства песня! Мечты становятся реальностью, – звонко смеется Салтанат. – И в Пекине, и в Урумчи нас прекрасно принимали зрители. Зал Пекинского государственного театра оперы, а это одна из крупнейших и авторитетных сцен мира, был переполнен. Выступать на мероприятиях такого уровня ответственно, ведь ты представляешь свою страну. Не обошлось без накладок: в гостинице еще не было отопления, я и некоторые другие артисты приболели. Но помните? Надо петь, как в последний раз! Мы замечательно выступили.
Вопрос, отличается ли просто девушка от молодой оперной певицы, заставил Салтанат задуматься.
– Наверное, я с детства была как бы взрослой… Никогда не интересовали походы в ночные клубы или бары. В свободное время слушаю блюзовые композиции, поп-рок, просто влюблена в рок-певца Адама Ламберта, по душе творчество Джона Ледженда…
– А мороженое вам есть можно?
– Можно! Но перед спектаклем все же нежелательно. Перед выступлением я даже стараюсь не разговаривать… Знаете, какая единственная «жертва», на которую я пошла, когда поступила в музыкальный колледж? Пришлось отказаться от семечек, которые обожала. С этой вредной для голоса и связок привычкой пришлось «завязать», хотя процесс отвыкания был мучительным… (Смеется.)
Сейчас Салтанат – солист-стажер Astana Opera, и она восхищена новым столичным театром.
– В нашей стране много внимания уделяется культуре, становится больше поклонников классической музыки. Наш театр – настоящее чудо! В Европе сложно найти такой большой зал, богатое убранство, здесь есть все условия для работы и в первую очередь замечательная акустика. За что мы, певцы, особо благодарны нашему директору. Ты поешь и не задумываешься, куда послать голос, чтобы он пробил оркестр и полетел в зал. Можно сконцентрироваться на актерской игре. В театре много молодежи, великолепные голоса, каких нет и в Италии. У нас больше красивых тембров!
В заключение беседы говорила Салтанат Ахметова, разумеется, о планах и мечтах:
– Когда я только начинала, то мечтала так петь, чтобы на моем примере и моих записях учились другие (смеется). Потом поняла для себя, что учиться нужно у всех и всегда. Сейчас хочется стать профессионалом в своем деле, быть востребованной. На днях уезжаю в Алматы на международный конкурс. Мечтаю и об интересном репертуаре, и о новых конкурсах, выступлениях за рубежом… Мне так хочется петь!
Салтанат ахметова оперная певица биография
Эта беседа с молодой талантливой солисткой театра «Астана Опера» Салтанат Ахметовой состоялась в Санкт-Петербурге в кулуарах Х Международного конкурса молодых оперных певцов Елены Образцовой сразу же после окончания прослушиваний второго тура. Естественно, на тот момент ни результаты этого тура, ни итоговые результаты конкурса не были еще известны. На втором туре певица из Казахстана (лирико-колоратурное сопрано) выступала предпоследней: по жеребьевке ей достался номер 200, а общее – рекордное для этого состязания! – количество приехавших на конкурс участников превзошло число 200 лишь на считанные единицы.
Широкая известность к Салтанат Ахметовой пришла после ее победы на телепроекте третьего сезона «Большая опера» (2014), и поэтому внимание к конкурсантке из Астаны просто не могло не быть особенно пристальным. На сей раз участие в живом конкурсе принесло исполнительнице звание дипломанта и две специальные премии – премию Фонда Елены Образцовой и право сольного концерта в Малом зале Московской консерватории. На мой взгляд, де-факто все 12 финалистов – это и есть победители, несмотря на то, что де-юре это, конечно же, не так. И к подобному тезису склоняет совокупность сразу трех сложившихся на конкурсе этого года обстоятельств.
Во-первых, это невероятно большой наплыв конкурсантов, при котором место в финале уже равнозначно победе! Во-вторых, весьма представительное жюри, в состав которого вошли такие выдающиеся музыканты XX века, как меццо-сопрано Фьоренца Коссотто (Италия), сопрано Ева Мартон (Венгрия), сопрано Маквала Касрашвили (Россия) и дирижер Ричард Бонинг (Австралия): при таких звездных именах оказаться в финале особенно почетно! В-третьих, отсутствие разделения призовых мест на женские и мужские голоса: к окончательному распределению мест это всё же вызвало ряд объективных вопросов. В любом случае вердикт жюри – это всего лишь категория «де-юре», ибо категорией «де-факто» для любого слушателя-меломана на конкурсе остается его личное эмоциональное восприятие.
— Салтанат, а как вы попали в «Большую оперу»?
— Это было приглашение от организаторов телепроекта: они связались с дирекцией театра «Астана Опера» и сначала пригласили на прослушивание, по итогам которого меня и утвердили. Принципиальных возражений со стороны театра не было, но запись программы в прошлом году шла в сентябре, когда театральный сезон уже начался, а я в это же время должна была ехать с труппой на зарубежные гастроли. И куда я в итоге поеду, до последнего момента не было понятно. К счастью, театр меня всё же отпустил, и я улетела в Москву. Как показали результаты телеконкурса «Большая опера», это решение принесло творческие дивиденды не только мне, но и самому театру. Мы живем в век технологий масс-медиа, и моя победа на телевизионном шоу, когда сегодня все прикованы к экранам телевизоров, а каждый второй смотрит телеканал «Культура», конечно же, бесследно не прошла. На общем культурном пространстве СНГ меня как минимум стали узнавать, а огромной аудитории телезрителей это дало повод на бренд «Астана Опера» обратить внимание вновь.
— «Большая опера» была вашим первым большим конкурсом?
— Нет, конкурсов в моей жизни было много – и республиканских, и международных: на каких-то завоевывала места, на каких-то становилась дипломанткой. В 2013 году, за год до «Большой оперы», я участвовала в конкурсе «Новые голоса» в Гютерсло в Германии: тогда я вышла в финал и получила специальный поощрительный приз. И всё же, несмотря на пройденные состязания, каждый раз невероятно волнуюсь: живые конкурсы требуют от певца максимума отдачи, поэтому всегда отбирают много эмоциональных сил. Ответственность выступления на них, по сравнению с конкурсными телепроектами, всегда изначально выше, следовательно, и подготовка к ним предполагает существенно бóльшую основательность. А волнение на таком знаменитом конкурсе, как нынешний, – особенно сильное. Я давно хотела принять в нем участие, но, осознавая высочайший авторитет этого конкурса, решилась, наконец, только в этом году. То, что Елены Образцовой сегодня уже нет с нами, непостижимо: для мира искусства это потеря невосполнимая, но ведь дело ее живет, и с этим чувством я и выходила на сцену.
— А в Петербурге вы впервые?
— В декабре прошлого года я была здесь проездом буквально пару дней, но город так и не увидела. Да и в этот раз с интенсивной подготовкой к конкурсу пока нигде побывать не удалось. Лишь немного прогулялась по Невскому проспекту, полюбовалась Дворцовой площадью. Такова участь артиста: приезжаешь в новый для тебя город – и сразу же погружаешься в работу. Но думаю, что после сегодняшнего выступления на втором туре завтра утром у меня будет время сходить в Эрмитаж…
— А как академический вокал стал вашей профессией?
— Еще до поступления в колледж в Кокшетау, в моем родном городе, я занималась в вокальных студиях и участвовала в детских конкурсах, и мне все педагоги всегда говорили, что голос у меня уже поставлен от природы. На момент поступления в колледж мне было 14 лет, и мой педагог Жакып Кушкембаев – увы, он тоже уже ушел из жизни – отнесся к моему голосу очень бережно: делая ставку на естественное развитие и лишь корректируя отдельные аспекты, сам процесс он никогда не форсировал. Закончив Алма-Атинскую консерваторию как тенор, сольной театральной карьеры он не сделал, а распределившись в Кокшетау после получения диплома, полностью сосредоточился на преподавательской деятельности. И на этом поприще он весьма и весьма преуспел.
Педагогом Жакып Кушкембаев был замечательным: у него было много учеников, все его очень любили, и на формирование голоса каждого своего подопечного на начальном этапе становления голоса и обретения певческих навыков он оказывал исключительно благоприятное, позитивное воздействие. Безусловно, давая советы и по опоре, и по дыханию, и по технике вокала, он всё время заставлял нас слушать, как поют другие, но при этом всегда предостерегал от преждевременных нагрузок на голос, связанных с драматическим репертуаром. Именно он и настраивал меня на то, что я должна поступать в Академию в Астане в класс к знаменитой певице Хорлан Калиламбековой, к нашему выдающемуся лирико-колоратурному «соловью». Эта большая творческая личность, продолжая в своем профессорском классе успешно преподавать и сегодня, по праву является гордостью казахской исполнительской школы.
Много лет она была примадонной, ведущей солисткой Оперного театра в Алма-Ате, но помимо исполнения многочисленных партий лирико-колоратурного сопрано, выступала и с разнообразными камерными программами. Когда же столицу перенесли в Астану, по просьбе президента страны Хорлан Калиламбекова стала одной из тех, кто вместе со своим мужем, известным театральным режиссером Азербайджаном Мамбетовым (председателем Союза театральных деятелей Казахстана, а позже вице-президентом Международной конфедерации театральных союзов), стоял у истоков Театра оперы и балета имени Байсеитовой. Это был удивительно мощный творческий союз, оказавший на становление оперы в Астане огромнейшее влияние. И вот на последнем курсе училища, когда мне было всего 17 лет, с моим педагогом Жакыпом Кушкембаевым мы поехали в Астану на Международный конкурс-фестиваль творческой молодежи «Шабыт» («Вдохновение»), на котором в тот год Хорлан Калиламбекова была председателем жюри.
Он познакомил меня с ней и, можно сказать, просто бережно передал из рук в руки, и позже я уже поступила в ее класс. Я безмерно благодарна своему первому педагогу за то, что в Астане я нашла не просто великолепного педагога, с которым продолжила свое вокальное образование, а человека, который и по сей день является моим наставником и в жизни, и в профессии. Она по-прежнему продолжает направлять меня в нужное репертуарное русло, помогает с выбором концертных программ. Весь репертуар, спетый мной на «Большой опере», был подобран и подготовлен с ней. Это огромная удача, что судьба подарила мне именно «моего» педагога – постоянного и, могу сказать это с полной уверенностью, просто незаменимого. Важно и то, что за плечами Хорлан Калиламбековой – огромный опыт сценической деятельности, ведь без прочной актерско-театральной составляющей исполнитель в опере сегодня немыслим. Так что без постоянного с ней контакта представить свое существование в профессии просто уже и не могу.
— Наверное, репертуар и для нынешнего конкурса вы подбирали с ней?
— Да. На первом туре из-за огромного числа участников требовалось исполнить не две арии согласно регламенту, а лишь одну. Я выбрала Россини, арию Семирамиды, но также готовила и Пуччини, арию Мадам Баттерфляй…
— К сожалению, к прослушиваниям Х Международного конкурса молодых оперных певцов Елены Образцовой я смог подключиться лишь с начала второго тура, и вашего выступления на первом (отборочном) туре не слышал, но ведь очевидно, что это партии для полярных специализаций сопрано…
— Это так, но я хотела петь не драматический монолог, а выходную арию Баттерфляй. Эта партия была в репертуаре и Хорлан Калиламбековой: она убеждена, что для юной Чио-чио-сан идеально подходит именно лирико-колоратура, вопреки традиции ее исполнения драмсопрано. И она почувствовала, что от колоратурного репертуара мне пора постепенно уходить и обращаться к лирическому, чтобы лет через шесть-семь голос адаптировался бы к нему окончательно. Чисто колоратурный репертуар я переросла, и уже сейчас понимаю, что лирико-колоратура – это мое амплуа. В 2007 году после третьего курса Академии – тогда это была Казахская национальная академия музыки, а ныне это Казахский национальный университет искусств – я была принята в Оперный театр имени Байсеитовой, где проработала шесть сезонов, спев партии в трех казахских операх и Мюзетту в «Богеме» Пуччини. За этот срок я четырежды ездила на стажировку в Италию в Академию оперного искусства в Озимо, достаточно подолгу находясь в ней. И именно там в качестве выпускного спектакля я впервые спела партию Царицы ночи в «Волшебной флейте» Моцарта, но это уже образец драматической колоратуры, и испытать себя в этой музыке было для меня очень важно.
— Вы упомянули о стажировке в Озимо. Что это за учебное заведение?
— Международная академия оперного искусства в Озимо (L’Accademia Internazionale d’Arte Lirica) существует с 1979 года и в музыкальном мире известна довольно хорошо. В мои первые два года в Академии ее художественным руководителем еще был Серджо Сегалини, а потом ее возглавил Винченцо Де Виво, занимающий этот пост и сейчас. Система организации обучения здесь отличается от общепринятой в Италии: у тебя нет педагога, который ведет от начала и до выпуска, а есть множество педагогов и коучей-концертмейстеров, с которыми ты занимаешься в той или иной сфере музыкальной специализации на разных стадиях подготовки.
Я особо хочу подчеркнуть, что тот багаж вокальных навыков и та школа мастерства, что мне дала Академия в Астане и непосредственно мой педагог Хорлан Калиламбекова, – это главное, это основа моей певческой профессии. Однако в сегодняшнем открытом мире для творчества любого певца чрезвычайно важен контекст профессионального окружения. Сегодня певцу просто необходимо знать, как поют его коллеги из разных уголков планеты, и именно международные академии, которых в мире немало, способны дать такую возможность. Я выбрала Академию в Озимо и могу сказать, что она оказалась во многом полезной для меня. Решение поступить туда было правильным, ведь какие-то вновь узнанные тобой исполнительские ракурсы вокальной стилистики в той или иной сфере академической музыки лишними для певца быть не могут.
В любом случае эта Академия в Озимо явилась для меня очень действенной школой совершенствования итальянского языка, наверное, главного международного языка современного вокалиста. Но шло не только изучение итальянского репертуара, но также и французского, и немецкого, и различного камерного, и барочного. И это был совсем иной подход к освоению материала, и в каждой из специализаций с каждым новым коучем что-то новое я непременно брала для себя на заметку. Раз в год мастер-классы в Академии с нами проводили такие выдающиеся мастера-сопрано, как Райна Кабаиванска и Лейла Куберли, и эти имена ни в малейшем представлении, конечно же, не нуждаются.
Периодически приезжал известный лирический тенор Уильям Маттеуцци, а один раз мастер-класс давала не менее известная певица-сопрано Сильвия Шаш. С ней мы занимались камерным репертуаром, а затем пели концерт в Венгерской академии в Риме. Последние два года, что я училась, маэстро Де Виво привозил также артистических директоров каких-то фестивалей и агентов. То есть в рамках Академии предоставлялась реальная возможность и поработать с известными мастерами, и быть услышанным кем-то из сферы европейского оперного менеджмента. Кому-то в результате этого могут даже открыться перспективы для будущих ангажементов, но со мной этого так и не произошло.
— А что, кроме «Волшебной флейты», удалось спеть за рубежом еще?
— В рамках фестиваля-конкурса «Villa in canto», специализирующегося на постановках дайджест-версий популярных опер в камерном формате, в 2011 году в Палаццо Камоццини в Вероне я спела Розину в «Севильском цирюльнике» Россини и Адину «Любовном напитке» Доницетти. Этот проект ставит целью популяризацию оперы и рассчитан преимущественно на туристов, которых в летнее время в Италии всегда много. И в этом есть свой резон, ведь, услышав лайт-версию популярной оперной классики (без увертюр и хоров в сопровождении фортепиано), люди, возможно, затем захотят прийти и на спектакль в театр. В 2012 году на сцене Болонской оперы в барочной опере чешского композитора Йозефа Мысливечека под управлением маэстро Оливера фон Дохнаньи я спела партию-травести Алькандро, и опыт сценического обращения к старинной музыке XVIII века оказался для меня невероятно интересным.
— А как вы оказались в труппе «Астана Опера»?
— Когда построили новый театр, старый расформировали, и в новый – в 2013 году с момента его открытия – я попала, пройдя серьезные конкурсные прослушивания с участием независимых международных экспертов. Объявление о них было размещено в интернете, и поэтому конкурс привлек огромное число соискателей из разных стран, и все проходили испытания на общих основаниях. И такие конкурсы у нас проходят каждый год. Партий в спектаклях пою пока немного, ведь сегодня в афише – сплошь репертуар драмсопрано, так что по-прежнему у меня остается лишь Мюзетта. Сезон 2015/2016 – мой третий сезон в этом театре – открывается 25 сентября премьерой оперы «Абай» Ахмета Жубанова и Латыфа Хамиди в европейском прочтении итальянской постановочной команды во главе с режиссером Джанкарло дель Монако и в новой критической редакции дирижера-постановщика Алана Бурибаева (правнука Ахмета Жубанова). Весь сентябрь предполагается занятым репетициями, и встречу со своей героиней Ажар в этой постановке жду с огромным нетерпением и, конечно же, с волнением, но на сей раз – приятным и радостным.
В молодой истории нашего театра новый европейский взгляд на постановку этой оперы в сочетании с обновленной музыкальной редакцией обещает открыть весьма интересную страницу. Спектакль всё равно останется национальным по своей сути, но его сценография и костюмный дизайн будут ориентированы на классическую универсальность, совсем не похожую на привычный стиль наших традиционных постановок, таких как, например, «Биржан и Сара» Мукана Тулебаева, премьера которой была выпущена в первый сезон. Наш казахский маэстро Алан Бурибаев – дирижер с мировым именем, много работающий в Европе. Три года назад он уже представлял эту оперу в Германии. Изучая оригинальные манускрипты своего прадеда, он много времени провел архивах. Итогом этой большой научно-исследовательской работы стало подготовленное им издание партитуры с подстрочниками на двух языках – казахском и немецком: этим дирижером была выверена буквально каждая нота, были убраны поздние наслоения и раскрыты все купюры.
— Мой следующий вопрос – из разряда довольно избитых и банальных, но, всё же, о каких партиях вы мечтаете?
— Это как раз тот вопрос, ответить на который далеко не просто! В своей профессии я – человек увлекающийся, и бывает, что загоришься чем-то, а потом это проходит, и хочется уже чего-то другого. Но в тот момент, когда готовишь конкретную партию, просто влюбляешься в свой персонаж, и здесь я не буду оригинальной: лучшая роль – та, которую проживаешь в данный момент. И поэтому конкретно на ваш вопрос ответить не смогу, но, знаете, одно время я мечтала быть меццо-сопрано и петь Кармен, а одно время мечтала быть драмсопрано и петь Тоску. Мне это присуще до сих пор: несмотря на мой тип голоса – лирико-колоратурное сопрано – во мне сидит какая-то внутренняя страсть, и в пении я очень часто по своим актерским ощущениям начинаю драматизировать…
— Это, кстати, ощущалось и в интерпретациях камерных миниатюр Пуленка и Рахманинова, которые вы представили на втором туре, но это как раз придало им совершенно неповторимую музыкальную индивидуальность: на мой взгляд, ваш довольно сильный голос вполне позволяет прибегать к подобным выразительным краскам…
— Так вот и в Италии к концу четвертого года обучения в Академии Озимо меня уже стали позиционировать именно как драматическую колоратуру, поэтому партию Царицы ночи я и спела там далеко не случайно: в первой арии надо ведь очень хорошо озвучить первую октаву, показать довольно плотную вокальную фактуру. Но особо увлекаться подобным репертуаром на данном этапе собственной карьеры всё же не стóит – всему должен прийти свой черед.
— А какую роль в вашем творчестве играет концертная деятельность?
— Так как оперный репертуар в нашем театре пока не очень обширный, на сцене Камерного зала «Астана Опера» проходит много концертов, в которых я всегда, когда требуется мое участие, пою с огромным удовольствием. На других столичных концертных площадках выступить пока мне не довелось, но очень часто мы также поем и на официальных правительственных мероприятиях. А совсем недавно, в июле этого года, я, наконец, спела первый в своей жизни сольный концерт. Это произошло в Самарской филармонии на закрытии сезона в сопровождении ее оркестра под управлением главного дирижера Михаила Щербакова, а в программу концерта вошли и оперные арии, и популярная классика.
Если говорить о представленных тогда вокальных портретах героинь, то это были россиниевская Семирамида, Джульетта Гуно, пуччиниевские Лауретта и Мими, а также бернстайновская Кунигунда. А в дополнение к ним прозвучали такие известные шлягеры, как «Поцелуй» Ардити, «Букет цветов из Ниццы» Будея и «Заздравная» Дунаевского. Начав с оперных арий, репертуар по ходу концерта мы постепенно «облегчали». Я очень волновалась, но для первого сольного концерта всё прошло, на мой взгляд, удачно: теплый прием самарской публики мне не забыть никогда!
— А если сравнить его с приемом петербургской публики на этом конкурсе?
— Здесь публика также очень теплая, открытая, доброжелательная, несмотря на то, что, конечно же, обилием звезд, регулярно выступающих на сцене Большого зала филармонии, конечно же, избалована. Когда я пою на конкурсе, то словно нахожусь в прострации и после своего выступления с трудом отдаю себе отчет, что было после, в том числе и в отношении аплодисментов: были ли они, и если были, то какие. Но, в целом, насколько я слышу, зал поддерживает конкурсантов очень хорошо и весьма активно.
— А с кем в театре «Астана Опера» вы обычно готовите новый музыкальный материал?
— Со своим постоянным концертмейстером Еленой Сахно. С ней я приехала и на этот конкурс. Она опытный профессионал, хорошо знающий мой голос. Ее чуткое ухо слышит всё, и она постоянно меня направляет, корректируя те или иные моменты исполнения. С ней я прохожу абсолютно всё, и когда надо выучить что-то новое для концертной поездки, всегда делаю это с ней. Так что вся подготовка нового материала, весь долгий черновой процесс, полностью лежит на ее плечах. Музицировать с ней мне, вообще, очень комфортно, так что могу сказать, что нашла в Астане и «своего» концертмейстера.
— Опера и музыкальное исполнительство в целом, естественно, занимают в вашей жизни большое и важное место, а что вы любите вне профессии, как отдыхаете?
— Как ни странно, в моменты отдыха я никогда не слушаю ни оперу, ни классическую музыку, но по настроению в редкие моменты могу включить для релаксации поп- или даже рок-музыку. А вообще я киноман: люблю смотреть фильмы на большом экране в кинотеатре. Конечно же, люблю путешествовать, но на планете столько интересных мест, что целой жизни не хватит, чтобы всё увидеть! Пока больше всего времени вне Казахстана я провела в Италии, и, не погружаясь в проблемы живущих там людей, которые вечно недовольны политикой, могу сказать однозначно: «Италия мне нравится, и прежде всего – своей изумительной кухней!»
Нынешним летом в июле мне снова посчастливилось побывать там: на сей раз я ездила в далекую Апулию (в город Бари) на мастер-классы американской организации NYIOP (New York International Opera Program), а перед этим в феврале этого года свои мастер-классы она проводила в Москве (в Институте журналистики и литературного творчества). Оба этих раза меня приглашали принять в них участие, и оба раза мне на них очень понравилось: эти мастер-классы стали еще одним институтом совершенствования стиля и техники академического вокала. Кроме этого, NYIOP регулярно проводит прослушивания в разных странах, на которые приглашаются директора театров и агенты со всего мира: заплатив взнос за участие один раз, можно прослушаться сразу целой командой потенциальных работодателей. Подобные прослушивания в апреле этого года прошли и в Москве – в Большом театре России, – но участия в них я тогда не принимала.
— И насколько я понимаю, своего агента у вас пока нет?
— Действительно, я пока «беспризорна»: найти агента в наше время не так-то просто! Иногда я отчаиваюсь, иногда наступают моменты депрессии, но судьба артиста непредсказуема, и у каждого она своя, и, наверное, всему свое время. Так что я продолжаю петь, продолжаю работать и на каждом новом шаге своего творчества стараюсь совершенствоваться всё более и более.
— Но когда личные ангажементы за рубежом или, возможно, внутри страны всё же случаются, театр – основное место вашей работы – отпускает на них легко?
— С этим никаких проблем нет, ведь каждый внешний ангажемент своего солиста театр рассматривает как факт собственного престижа. В моем случае единственная накладка, о которой я сказала в сáмом начале, как раз и могла быть связана с отъездом на «Большую оперу», но и тогда всё разрешилось положительно, и я очень благодарна дирекции нашего театра за то, что мне пошли навстречу. В итоге с театром я была на гастролях пока только в Алма-Ате, но это дало мне счастливую возможность выступить на сцене театра, в котором когда-то примадонной была Хорлан Калиламбекова. Это стало очень хорошим и важным стимулом для дальнейшего творчества, ведь в мой карьере всё еще только начинается, и я надеюсь, что у меня всё ещё впереди…