русь моя деревянная русь есенин
Кто круче?
Я люблю, когда синие чащи,
Как с тяжелой походкой волы,
Животами, листвой хрипящими,
По коленкам марают стволы.
Вот оно, мое стадо рыжее!
Кто ж воспеть его лучше мог?
Вижу, вижу, как сумерки лижут
Следы человечьих ног.
Русь моя, деревянная Русь!
Я один твой певец и глашатай.
Звериных стихов моих грусть
Я кормил резедой и мятой.
Взбрезжи, полночь, луны кувшин
Зачерпнуть молока берез!
Словно хочет кого придушить
Руками крестов погост!
Бродит черная жуть по холмам,
Злобу вора струит в наш сад,
Только сам я разбойник и хам
И по крови степной конокрад.
Кто видал, как в ночи кипит
Кипяченых черемух рать?
Мне бы в ночь в голубой степи
Где-нибудь с кистенем стоять.
Ах, увял головы моей куст,
Засосал меня песенный плен.
Осужден я на каторге чувств
Вертеть жернова поэм.
Но не бойся, безумный ветр,
Плюй спокойно листвой по лугам.
Не сотрет меня кличка «поэт»,
Я и в песнях, как ты, хулиган. Bully
I love when the blue thickets,
As with the heavy gait oxen,
Abdomen, leaves stertorous,
Knee Mara trunks.
Here it is, my flock ginger!
Who could sing it better?
I see, I see, as the twilight lick
Traces of human feet.
My Russia, wooden Russia!
I am a singer and your mouthpiece.
Beast lyrics of my sadness
I fed and mint mignonette.
Vzbrezzhi, midnight, moon jar
Scoop milk birches!
As if someone wants to strangle
Hands crosses churchyard!
Rove black horror in the hills,
Malice thief jets in our garden,
Only I myself am a robber and Ham
And the blood of the steppe horse thief.
Who has seen, as in the night boiling
Boiling cheremuh army?
Up in the blue night in the steppe
Somewhere with a bludgeon stand.
Oh, my head faded bush
I suck my song captivity.
I was sentenced to prison feelings
Twirl millstone poems.
But fear not, crazy wind,
Spit quietly leaves the meadows.
Do not erase my nickname «poet»
I’m in the songs, like you, hooligan.
Я люблю, когда синие чащи,
Как с тяжелой походкой волы,
Животами, листвой хрипящими,
По коленкам марают стволы.
Вот оно, мое стадо рыжее!
Кто ж воспеть его лучше мог?
Вижу, вижу, как сумерки лижут
Следы человечьих ног.
Русь моя, деревянная Русь!
Я один твой певец и глашатай.
Звериных стихов моих грусть
Я кормил резедой и мятой.
Взбрезжи, полночь, луны кувшин
Зачерпнуть молока берез!
Словно хочет кого придушить
Руками крестов погост!
Бродит черная жуть по холмам,
Злобу вора струит в наш сад,
Только сам я разбойник и хам
И по крови степной конокрад.
Кто видал, как в ночи кипит
Кипяченых черемух рать?
Мне бы в ночь в голубой степи
Где-нибудь с кистенем стоять.
Ах, увял головы моей куст,
Засосал меня песенный плен.
Осужден я на каторге чувств
Вертеть жернова поэм.
Но не бойся, безумный ветр,
Плюй спокойно листвой по лугам.
Не сотрет меня кличка «поэт»,
Я и в песнях, как ты, хулиган.
I love the blue thickets
Like an ox’s gait
Bellies, wheezing foliage
Trunks are dirty on their knees.
Here it is, my flock is red!
Who could sing him better?
I see, see how twilight lick
Traces of human feet.
My Russia, wooden Russia!
I am your one singer and herald.
The animal verses of my sadness
I fed reed and mint.
Shiver, midnight, moon pitcher
Scoop milk of birches!
As if he wants to strangle someone
Hands crosses the churchyard!
Black horror roams the hills
The thief’s anger flows into our garden,
I myself am a robber and a boor
And the blood of the steppe horse horse.
Who saw boiling in the night
Boiled bird cherry army?
I would have a night in the blue steppe
Somewhere with a brush to stand.
Ah, my bush has faded
The song captive sucked me in.
I’m convicted in hard labor
Twirl the millstone of poems.
But fear not, mad wind
Spit quietly with foliage in the meadows.
The nickname «poet» will not erase me
I’m in songs like you, a bully.
Я люблю, когда синие чащи,
Как с тяжелой походкой волы,
Животами, листвой хрипящими,
По коленкам марают стволы.
Вот оно, мое стадо рыжее!
Кто ж воспеть его лучше мог?
Вижу, вижу, как сумерки лижут
Следы человечьих ног.
Русь моя, деревянная Русь!
Я один твой певец и глашатай.
Звериных стихов моих грусть
Я кормил резедой и мятой.
Взбрезжи, полночь, луны кувшин
Зачерпнуть молока берез!
Словно хочет кого придушить
Руками крестов погост!
Бродит черная жуть по холмам,
Злобу вора струит в наш сад,
Только сам я разбойник и хам
И по крови степной конокрад.
Кто видал, как в ночи кипит
Кипяченых черемух рать?
Мне бы в ночь в голубой степи
Где-нибудь с кистенем стоять.
Ах, увял головы моей куст,
Засосал меня песенный плен.
Осужден я на каторге чувств
Вертеть жернова поэм.
Но не бойся, безумный ветр,
Плюй спокойно листвой по лугам.
Не сотрет меня кличка «поэт»,
Я и в песнях, как ты, хулиган.
I love when the blue thickets,
As with the heavy gait oxen,
Abdomen, leaves stertorous,
Knee Mara trunks.
Here it is, my flock ginger!
Who could sing it better?
I see, I see, as the twilight lick
Traces of human feet.
My Russia, wooden Russia!
I am a singer and your mouthpiece.
Beast lyrics of my sadness
I fed and mint mignonette.
Vzbrezzhi, midnight, moon jar
Scoop milk birches!
As if someone wants to strangle
Hands crosses churchyard!
Rove black horror in the hills,
Malice thief jets in our garden,
Only I myself am a robber and Ham
And the blood of the steppe horse thief.
Who has seen, as in the night boiling
Boiling cheremuh army?
Up in the blue night in the steppe
Somewhere with a bludgeon stand.
Oh, my head faded bush
I suck my song captivity.
I was sentenced to prison feelings
Twirl millstone poems.
But fear not, crazy wind,
Spit quietly leaves the meadows.
Do not erase my nickname «poet»
I’m in the songs, like you, hooligan.
Откровение Сергея Есенина Святая Русь
Истинный национальный поэт облекает в слова и образы стихов чаяния и веру своего народа. При этом его вдохновение, наполняясь Духом Святым, достигает пророческих высот и проникает в самую суть законов бытия. Сергей Есенин – поэт эпохи духовного перерождения России. Ее боль и утраты наполнили музыку его стихов пророческим смыслом, а ее духовная стать – Святая Русь – обрела в нем своего предвестника.
Во все времена восставали на Руси столпы Духа Святого – подвижники благочестия, проторявшие словом и делом путь Спасения. Их подвигами крепла и просветлялась духовная ипостась России – Святая Русь. Самые достойные из святых подвижников обладали поэтическим гением и благодаря этому их Слово, становясь общедоступным, играло большую роль в развитии всей русской культуры. Яркими примерами произведений такого рода служат безымянное «Слово о полку Игореве», «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона. Достойным продолжением душеспасительной традиции словесного творчества явилась вся поэзия Александра Пушкина, пророческий смысл которой России еще предстоит открыть:
Восстань, восстань, пророк России,
Позорной ризой облекись (Пророк, 1826).
К примеру, в сказке «О попе и его работнике Балде» (1830 г.) Александр Пушкин прозрел судьбу русской церкви. Она, обессиленная расколом 1666 года и подменой Славянской Библии на псевдорусскую библию в 1871 году, получила в 1917 году такой вразумляющий «щелчок по лбу» от русского мужика, что до сих пор не может оправиться. Пушкин же своей богодухновенной поэзией (Веленью Божию, о муза, будь послушна) раскрепостил творческий дух русского народа и щедро засеял его зернами Истины Божией. Укрепленная их мощными всходами культура России, приняла на себя роль духовного пастыря.
Самобытным и верным продолжателем просветительской стези Пушкина явился в начале ХХ века поэт Святой Руси Сергей Есенин. Плоть от плоти, кровь от крови народа русского, Сергей Есенин запечатлел своей жизнью судьбу русского народа, не устоявшего в правде и тем изменившего Христу. Вся поэзия Сергея Есенина – единая поэма о Святой Руси. Как бы не заблуждался поэт в своей жизни, Бог даровал через него народу русскому Пророчество о Святой Руси. Услышать и понять это Пророчество пришло время: да возмогут человецы обрести стезю, и иже восхотят жити в последних временех, да живут (3 Езд 14, 22).
ТОЛКОВАНИЕ ОТКРОВЕНИЯ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА
СВЯТАЯ РУСЬ
Русь моя деревянная русь есенин
Потонула деревня в ухабинах,
Заслонили избенки леса.
Только видно на кочках и впадинах,
Как синеют кругом небеса.
Воют в сумерки долгие, зимние,
Волки грозные с тощих полей.
По дворам в погорающем инее
Над застрехами храп лошадей.
Как совиные глазки за ветками,
Смотрят в шали пурги огоньки.
И стоят за дубровными сетками,
Словно нечисть лесная, пеньки.
Запугала нас сила нечистая,
Что ни прорубь — везде колдуны.
В злую заморозь в сумерки мглистые
На березках висят галуны.
Но люблю тебя, родина кроткая!
А за что — разгадать не могу.
Весела твоя радость короткая
С громкой песней весной на лугу.
Я люблю над покосной стоянкою
Слушать вечером гуд комаров.
А как гаркнут ребята тальянкою,
Выйдут девки плясать у костров.
Загорятся, как черна смородина,
Угли-очи в подковах бровей.
Ой ты, Русь моя, милая родина,
Сладкий отдых в шелку купырей.
Понакаркали черные вороны
Грозным бедам широкий простор.
Крутит вихорь леса во все стороны,
Машет саваном пена с озер.
Грянул гром, чашка неба расколота,
Тучи рваные кутают лес.
На подвесках из легкого золота
Закачались лампадки небес.
Повестили под окнами сотские
Ополченцам идти на войну.
Загыгыкали бабы слободские,
Плач прорезал кругом тишину.
Собиралися мирные пахари
Без печали, без жалоб и слез,
Клали в сумочки пышки на сахаре
И пихали на кряжистый воз.
По селу до высокой околицы
Провожал их огулом народ.
Вот где, Русь, твои добрые молодцы,
Вся опора в годину невзгод.
Затомилась деревня невесточкой —
Как-то милые в дальнем краю?
Отчего не уведомят весточкой, —
Не погибли ли в жарком бою?
В роще чудились запахи ладана,
В ветре бластились стуки костей.
И пришли к ним нежданно-негаданно
С дальней волости груды вестей.
Сберегли по ним пахари памятку,
С потом вывели всем по письму.
Подхватили тут ро́дные грамотку,
За ветловую сели тесьму.
Собралися над четницей Лушею
Допытаться любимых речей.
И на корточках плакали, слушая,
На успехи родных силачей.
Ах, поля мои, борозды милые,
Хороши вы в печали своей!
Я люблю эти хижины хилые
С поджиданьем седых матерей.
Припаду к лапоточкам берестяным,
Мир вам, грабли, коса и соха!
Я гадаю по взорам невестиным
На войне о судьбе жениха.
Помирился я с мыслями слабыми,
Хоть бы стать мне кустом у воды.
Я хочу верить в лучшее с бабами,
Тепля свечку вечерней звезды.
Они верили в эти каракули,
Выводимые с тяжким трудом,
И от счастья и радости плакали,
Как в засуху над первым дождем.
А за думой разлуки с родимыми
В мягких травах, под бусами рос,
Им мерещился в далях за дымами
Над лугами веселый покос.
Ой ты, Русь, моя родина кроткая,
Лишь к тебе я любовь берегу.
Весела твоя радость короткая
С громкой песней весной на лугу.