при каком царе был ломоносов
Ломоносов – сын Петра 1? Исторические свидетельства
Бывают тайны до такой степени удивительные, что их разгадками вообще не принято заниматься. К примеру, все официальные биографы с настойчивостью говорили о крестьянском происхождении великого ученого Михаила Васильевича Ломоносова. Однако в народе всегда ходили странные слухи: будто Ломоносов ни много ни мало сын самого Петра I.
Удивительные странности
Версия в действительности кажется невероятной. Но разве не кажется странным, что в далеком 1730 г. никому не известный и уже довольно великовозрастный крестьянский сын сам тайно прибыл в Москву, был принят безо всякой протекции в лучшее учебное заведение? И – не стоит забывать – все происходило во времена, когда российская жизнь была строго ранжирована, без приказания сверху не делалось и малости. А тут ни с того ни с сего сам глава Синода Феофан Прокопович начал принимать деятельное участие в судьбе абсолютно неизвестного ему крестьянина из далеких северных Холмогор. Да какое дело было этому знаменитому ученому и философу до малообразованного крестьянского недоросля?
А вот на это – как посмотреть. Ведь именно Феофан Прокопович как глава Синода присутствовал у смертного одра государя Петра 1. Конечно же, тайна исповеди… Однако сохранилось предание, что Петр 1 перед смертью поведал Прокоповичу о некоем отроке Михайле, своем незаконном сыне, и велел обучить его и приобщить или к сану священника, или к государственной службе – на что он окажется способным. И действительно, кому бы мог поручить государь свое незаконное детище, как не самому ученейшему человеку того времени?
Но откуда бы взяться незаконному сыну Петра 1?! И, если сделать предположение, что великий государь – отец, кто же мать? И где Петр мог с ней встретиться? Это же – чистейший лабиринт выдумок, мозаика воображения.
Приоткрывая завесу тайны
Ну а если не выдумка? Могли ли сохранится какие-то факты, бумаги, рассказы, которые могли бы пролить свет на эту историю? Как выяснилось – да. В середине ХХ столетия в архангельской газете «Правда Севера» и еженедельнике «Советский рыбак» вышло несколько статей журналиста и историка Василия Корельского, который рассказывал, что именно его предок Семен Корельский командовал обозом, который отвез юного Михайлу Ломоносова в Москву. Больше того, он поддерживал связь с Ломоносовым и в дальнейшем. Конечно, узнать, что твой предок причастен к реальной российской истории, большая честь, но Василий Корельский обратился к семейным воспоминаниям не от гордости, а потому, что решился приоткрыть завесу тайны, которая уже на протяжении двух веков хранилась в его семье.
Еще в 1932 г. Василий отыскал в семейных бумагах старинное письмо, в котором черным по белому было написано, что «Михайло Ломоносов есть плод царя Петра I». В письме сообщалось, что в извоз под Петербург «предусмотрительно была взята добротной красоты и статности Елена Ивановна Сивакова – сирота. Сводничество произведено земским старостой Лукой Леонтьевичем Ломоносовым через Федота Баженина, входившего в деловые сношения с царем». Что ж, государь Петр с молодых лет был падок до женской красоты. Но зачем могло понадобиться сводничество старосте Ломоносову? Об этом тоже было написано. Как оказалось, старообрядцы, жившие под Архангельском, таким образом решили склонить могучего царя «на дружбу и заступничество».
В архивах Василий Корельский отыскал сведения о том, что Петр I в действительности встречался в феврале 1711 г. в местечке Усть-Тосно под Петербургом с Федором Бажениным и обозом с российского Севера. И в числе «обозников» были некая Елена и Лука Ломоносов.
Невероятное покровительство
Так что выходит нечто абсолютно необычное: юный Михайло, как выясняется, прибыл в 1730 г. в Первопрестольную не сам по себе – тайком от отца, а по указу сверху. И тут же ни с кем не знакомый в Москве молодой человек поступил в школу Заиконо-Спасского монастыря на государственный кошт. При этом настоятель Герман Копцевич, зачисливший Ломоносова без лишних вопросов, в скором времени получил от Синода (возглавляемого Прокоповичем) повышение сана и… отправку в провинцию. Вероятно, чтобы ненароком не взболтнул чего лишнего.
После того как Синод перебрался в Петербург, Прокопович велел перевезти в Петербургскую академию 12 лучших студентов, в том числе и Ломоносова. Но он хорошо понимал, что в том случае если всплывет тайна рождения Ломоносова – тому не жить. Время ведь было нелегкое. И далеко не всем недавний переход российского престола к императрице Анне Иоанновне казался законным. Поэтому Прокопович добился того, чтобы Ломоносова включили в число тех, кого академия отправила учиться за границу.
Некоторые из историков считают, что, перед смертью, глава Синода рассказал о происхождении Ломоносова царевне Елизавете Петровне. Он был уверен, что дочь Петра, с одной стороны, сохранит тайну своего великого отца, а с другой – постарается защитить хоть и талантливого, но несведущего в хитросплетениях власти брата.
Елизавета на самом деле через верных людей наблюдала за «зарубежной» жизнью Ломоносова. И когда Михаил женился и стал ждать наследника, договорилась с верным ей казначеем Шумахером, чтобы тот выслал в Марбург 100 рублей золотом (огромная в то время сумма) на переезд Ломоносова в Россию со всей семьей. Сведущая в интригах умная дочь Петра хорошо понимала: если немцы смогут пронюхать о происхождении Ломоносова, они постараются использовать как его самого, так и его ребенка в борьбе за шаткий в те времена российский престол.
Ломоносов возвратился в Петербург летом 1741 г., а спустя 4 месяца Елизавета уже взошла на трон. И тут же на Михайла посыпались милости: он становится адъюнктом академии с жалованьем аж в 360 руб. и почетными государевыми премиями. В скором времени императрица произвела Ломоносова в профессора академии, еще через несколько лет присвоила ему дворянское звание «с выдачей 9 тыс. десятин земли и более 200 душ крепостных». Огромный куш в те времена. Однако ни слова о родстве. Но все-же тайну сберечь не удалось…
От чего умер Ломоносов?
Еще доказательства
Но вот о его происхождении может свидетельствовать масса косвенных «улик». К примеру, многие из мемуаристов с удивлением упоминали о его вспыльчивом и гневливом характере – «точь-в-точь как у покойного императора Петра». На самом деле, Михаил Васильевич частенько выходил из себя и даже поколачивал тяжелой тростью именитых академиков. И что удивительно – все это сходило ему, крестьянскому сыну, с рук. Но что еще более удивительно – Ломоносов по-свойски надирал уши самому наследнику Павлу Петровичу. И Елизавета Петровна также по-свойски ему это позволяла.
Но самое большое доказательство выше упомянутый журналист Василий Корельский усмотрел в портретном сходстве Петра I и Ломоносова. В действительности, оба были высоченными, но с маленькими ступнями и кистями рук. А посмертные маски обоих, сделанные с них скульпторами, и вовсе удивительно похожи.
Впрочем, мало ли похожих людей. Но вот как понимать слова самого Михаила Васильевича Ломоносова, из которых ясно следует, что он и сам считал себя наследником и продолжателем дел Петра: «За то терплю, что стараюсь защитить труды отца нашего – Петра Великого. » И может, именно в том, что ученый Ломоносов истинно продолжил великие реформы Петра 1, и есть доказательство его происхождения? Ведь он и вправду – настоящий сын «гнезда Петрова»!
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Множество тайн хранит русская история. В годы советской власти широкие массы трудящихся о них ничего не знали. Любопытство как-то не приветствовалось. В конце 80-х средства массовой информации обрушили на любознательных читателей волну интереснейших материалов. Кое-кто называл её мутной, с чем я категорически не согласен. Избитый и повешенный Есенин, странная путаница с пистолетами Маяковского, ушедшие из жизни в самый нужный кому-то момент Дзержинский и Орджоникидзе, конфеты Горького и торт Крупской. Были и бескровные исторические загадки: старец Фёдор Кузьмич, пророчества монаха Авеля, библиотека Ивана Грозного и многое другое.
Промелькнули материалы о тайне рождения Михаила Васильевича Ломоносова (1711— 1765), великого русского учёного, поэта, философа, организатора отечественной науки. По его инициативе и проекту был создан Московский университет (1755). Оказалось, что в придворных кругах знали, чей он сын, но царской фамилии эта тема была неприятна по морально-этическим соображениям: беспорядочные связи и внебрачные дети тщательно скрывались. После Октябрьского переворота тайну охраняли по другой причине. Биография Михайло, так по-свойски стали его называть, идеально вписывалась в сказочную концепцию «кто был никем, тот станет всем». Такие чудеса при «кровавом» царизме действительно бывали, но только если «никем» был лично симпатичен царю или царице. Этот случай был особым.
1. В начале 1711 года царь Пётр приехал в Усть-Тосно, что в тридцати верстах от Санкт-Петербурга, на встречу с владельцем верфи Фёдором Баженовым и двинским земским старостой Лукой Ломоносовым. У них в услужении находилась сирота Елена Ивановна Сивкова. Встреча продолжалась неделю. Погуляли, видимо, на славу. Когда стало известно, что молодая беременна, её срочно выдали замуж за племянника Луки Ломоносова Василия Дорофеева и поселили в деревне Денисовка близ Холмогор. 8 (19) ноября 1711 года родился Михаил Васильевич Ломоносов.
2. Женившись бедным рыбаком, Василий стал внезапно богатеть, а к 1722 году владел самым большим в Архангельске двухмачтовым судном, рыбными промыслами, усадьбой.
3. В 1724 году Елена умерла. Говорили, что муж от ревности поколачивал её, а потом стало доставаться и неродному сыну. Грамоте способного мальчика учил дьячок местной церкви, а потом, пристрастившись к чтению, он обучался самостоятельно. Вот только грозная мачеха делала жизнь Михаила в родном доме невыносимой.
4. Из краткой биографии: «В 19 лет он ушел из дома в Москву, где под вымышленным дворянским именем поступил в Славяно-греко-латинскую академию.» Не верю! И сейчас из Верхних Ямок не попасть в МГИМО, а тогда, в мрачное время «слова и дела», по поддельным документам 19-летний дылда сел за парту среди 10-летних? Есть версия, что царь Пётр просил главу синода Феофана Прокоповича позаботиться о внебрачном сыне. Тот распорядился записать Михаила сыном священника и принять в элитное учебное заведение. Вот тогда всё становится на свои места, это по-нашему.
5. А далее многое зависело от выдающихся способностей самого ученика. В 1736 году в числе лучших Ломоносов был направлен для продолжения образования в университет при Петербургской академии наук, а затем за границу, где совершенствовался в химии, физике, металлургии. В частном порядке брал уроки танцев и фехтования. Однако. Совсем недавно учился на три копейки в день (богатый отец ему не помогал), а тут такие запросы и траты.
6.Внешне Михаил Васильевич был очень похож на Петра: высокий рост, маленькие ступни и кисти рук, круглое мясистое лицо. Добавим пытливый ум, бешеный темперамент и склонность к алкоголю. Вёл он себя вызывающе и с преподавателями, и с коллегами. Для человека «из мужиков» — весьма неосмотрительно. Случалось, что поколачивал и дворян. Другого бы в бараний рог согнули, а ему всё сходило с рук.
В апреле 1743 года Михайло Васильевич устроил пьяный скандал в академии. В отчёте записано «. поносил профессоров отборной руганью, называл их ворами и такими словами, что и писать стыдно, и делал против них руками знаки самым подлым и бесстыдным образом. » Оскорбление было публичное и невиданно громкое, за это полагалась тюрьма, а поплатился Ломоносов лишь коротким домашним заключением и небольшим штрафом.
7. В 1736 году умер тайный покровитель Ломоносова Феофан Прокопович. Перед смертью он якобы успел рассказать Елизавете Петровне о её незаконнорожденном брате. 8 июля 1741 года Ломоносов возвращается в Россию.
25 ноября 1741 года Елизавета взошла на престол.
1 января 1742 года Ломоносов произведён в адъюнкты Академии наук.
25 июля 1742 года вышел Сенатский указ о его производстве в профессоры Академии.
1 марта 1753 года указом императрицы Ломоносову присвоены права дворянства «с выдачей 9 тысяч десятин земли и более 200 душ крепостных».
8. В 1762 году на трон села Екатерина Великая. Есть сведения, что она знала тайну рождения Ломоносова и сразу невзлюбила потенциального соперника. Однажды внезапно приехала к нему домой, что было совсем не в её правилах. Об этом визите писали в газетах. Михаил Васильевич вёл себя с достоинством: знал ведь, что прав на престол у него больше, чем у незваной гостьи.
Я уверен, что Михаил Васильевич Ломоносов на самом деле был Петровичем, сыном самого популярного российского царя. Слишком много оснований так считать, да и вообще, — красивая история!
Ломоносов и императорский Двор
Из биографии, написанной Я. Штелиным, следует, что: «его таланты и сочинения приобрели ему высочайшую милость императрицы (Елизаветы Петровны. – О. М.), которая, в изъявлении своего благоволения, пожаловала ему довольное поместье Каровалдай при Финском заливе; он пользовался особенною благосклонностию многих вельмож русского двора, как, например, канцлера графа Воронцова и брата его сенатора графа Романа Ларионовича, камергера Ивана Ивановича Шувалова и генерал-фельдцейхмейстера графа Петра Ивановича Шувалова, гетмана и президента Академии графа Разумовского и многих славных ученых Европы и целых обществ, как, например, королевской Шведской академии наук и знаменитой Болонской академии, которая сделала его своим членом; наконец, сама императрица Екатерина II всемилостивейше признала его заслуги и, зная его особенные познания о внутреннем устройстве государства и о состоянии островов, лежащих далеко на север, благоволила потребовать от него письменные его сочинения об открываемых тогда островах на Камчатском и далее на Ледовитом море и проч».
Елизавета Петровна (1709–1761) – дочь Петра I, императрица в 1741–1761 гг. На время ее царствования пришелся самый плодотворный период в жизни Ломоносова, да и карьера его складывалась успешно: при ней он стал профессором и коллежским советником, владельцем дома в Петербурге и поместья с 200 крепостных. Он надеялся, что Елизавета продолжит дело своего отца, посвятил ей несколько од и стихотворных надписей к иллюминациям в ее честь, а после ее смерти – надгробную надпись.
Несколько раз Ломоносов встречался с императрицей лично. Так, например, 27 августа 1750 г. он был на приеме у императрицы Елизаветы Петровны в Царском селе и имел с ней беседу о значении науки для изучения естественных богатств России и развития отечественной промышленности.
Итогом правления Елизаветы Петровны для русской науки были сам Ломоносов – крупный ученый и первый русский профессор Академии наук и создание Московского университета. Это два явления, важнейшие и для XVIII века, и для русской науки и образования последующих веков.
Отношения новой императрицы – Екатерины II и Ломоносова складывались не очень удачно. В мае 1763 г. она подписала, а потом отменила указ о «пожаловании» Ломоносова чином статского советника и «вечною от службы отставкою». Чин этот Ломоносов получил в 1764 г. и без отставки, а в качестве признания его заслуг.
Императрица Екатерина II у М. В. Ломоносова. Художник И. Фёдоров
Возможно, Екатерина II была недовольна тем, что Ломоносов приветствовал императора Петра III в оде, выпущенной через 3 дня после его вступления на престол – это предположение много раз высказывалось.
После переворота, в результате которого Екатерина II свергла мужа и стала императрицей, Ломоносов писал оду для нее больше 10 дней. Ода якобы не понравилась Екатерине, она там названа «воскресшей» Елизаветой, «Петровой внукой», которую «поют», «как пел Петрову дщерь». Ломоносов призывает Екатерину «златой наукам век» продолжить.
И. И. Шувалов при Екатерине II вынужден был уехать за границу, он путешествовал длительный срок. Однако затем противоречия его с новой императрицей сгладились, он даже покупал для Эрмитажа картины – Екатерина II умела хорошо использовать кадры. Потеряли свое былое влияние и другие покровители Ломоносова – Елизаветинские вельможи.
Учитывая то, что Ломоносов старался в парадных и помпезных (по форме) одах и речах высказать свои впечатления и пожелания власть имущим, интересно, что же он говорил о Екатерине II.
Вот, например, выдержка из речи Ломоносова во время избрания его Почетным членом Академии художеств (1763 г.): «Коль много может Вас побудить неусыпное око толь бодрой Монархини, которая сочетает мужество с прозорливостью, правосудие с милосердием, благочестие с щедростью, премудрость с трудолюбием; высочайшую Свою на земле власть чрез украшение от наук и Художеств величественнее быть почитает, и Отечество больше просвещением, нежели повелительством возвысить и прославить тщится».
Итак, императрица «бодрая», мужественная, прозорливая, милосердная, благочестивая и щедрая, премудрая и трудолюбивая, а главное – прославить Отечество собирается просвещением, а не «повелительством». Мужественно совершившая переворот, щедро наградившая своих сторонников, прославившаяся трудолюбием, очень деятельная и полагавшая в просвещении залог развития страны – за срок чуть больше года правления Екатерины II Ломоносов достаточно точно обрисовал характеристику императрицы. В той же речи Ломоносов говорит о «благословенном веке премудрой ЕКАТЕРИНЫ» – потом современники добавят еще определение «золотой» этому веку. Среди вельмож века Екатерины II нашлись покровители Ломоносова. Однако дело не в протекции Григория Орлова или других сановников. Екатерина II прекрасно понимала значение Ломоносова и ценность его знаний, даже если и не разбиралась в физической химии.
По его представлению Екатерина II издала тайный указ об организации экспедиции для поисков «северо-западного прохода» в Тихий океан. Ломоносов первым понял политическое и экономическое значение освоения Северного морского пути. Он впервые занялся разработкой физической и экономической географии России, будучи во главе географического департамента Академии наук.
В 1763 г. Ломоносов произведен в статские советники. Публикация в «Санкт-Петербургских ведомостях» сообщает: «Именным ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА указом, за подписанием собственной ЕЕ Величества руки, Коллежский Советник и Профессор господин Ломоносов пожалован Статским Советником, с произвождением 1875 рублев годового жалованья, которое ему получать из суммы Академической».
Статский советник – чин 5-го класса с обращением «Ваше Высокородие» – занимал должность вице-губернатора. Екатерина продолжила в этом указе традицию императрицы Елизаветы Петровны. Ломоносов был уже тяжело болен, но отблагодарил императрицу новой одой.
7 июня 1764 г. императрица Екатерина II посетила дом Ломоносова. Об этом событии историк С. П. Шевырев напишет через 100 лет, что Екатерина почтила Русскую науку в лице М. В. Ломоносова. «Она посетила великого старца в его доме; она озарила закат славных дней его своим посещением». «Великому старцу» М. В. Ломоносову на момент императорского визита было 53 года.
Отчет о визите императрицы был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» 15 июня 1764 г., а 25 июня слово в слово перепечатан в газете «Московские ведомости».
«Монаршее благоволение к Наукам и Художествам есть некоторое божественное одушевление оных. Снисхождение Величества подобно живительной силе, которую благорастворенный воздух вливает в животных и произрастающие от недр земных творения» – так начинается отчет. Автор вспоминает Петра I, который посещал «не только знатные ученые общества, но и приватные домы в Науках и Художествах людей искусных и рачительных». Екатерина II названа «достойной дел Его Преемница». Автор заметки напоминает ее посещения Академий наук и художеств, «которыми не токмо оным учреждениям высочайшую свою милость благоизволяет оказывать, но и действительно простирает Свое проницательное внимание в самые тонкости и в подробное рассмотрение приращения и успехов». Дом Ломоносова таким образом поставлен в один ряд с Академией наук и Академией художеств. 7 июня императрица «в четвертом часу» дня «с некоторыми знатнейшими Двора Своего особами» удостоила «Своим высокомонаршеским посещением Статского Советника и Профессора господина Ломоносова в его доме, где изволила смотреть производимые им работы мозаичного Художества для монумента вечнославной памяти Государя Императора ПЕТРА Великого, также и новоизобретенные им физические инструменты и некоторые физические и химические опыты; чем подать благоволила новое высочайшее уверение о истинном люблении и попечении Своем о Науках и Художествах в Отечестве». Визит длился почти до семи часов вечера. Ломоносов «при отъезде подал ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ всеподданнейше следующие стихи тогдашнего им сочинения:
Геройство с кротостью, с премудростью щедроты,
Соединенныя Монаршески доброты
В благоговении, в восторге, зрит сей дом,
Рожденным от Наук усердствуя плодом,
Блаженства новаго и дней златых причина,
Великому ПЕТРУ вослед ЕКАТЕРИНА
Величеством Своим восходит до Наук;
И славу праведной усугубляет звук.
Коль счастлив, что могу быть в вечности свидетель,
Богиня, коль Твоя велика добродетель!»
После смерти Ломоносова Екатерина II указала его «казенные долги простить». Долги были связаны с работами мозаичной мастерской и Усть-Рудичной фабрики.
Ломоносов – один из наиболее значительных деятелей России XVIII века. Реформы Петра I, в том числе и в образовании, были лишь начаты, его прогрессивные идеи нуждались в практическом воплощении. Во многом в правления Елизаветы Петровны и Екатерины II были созданы или развиты институты для осуществления Петровских реформ. В частности, это относится и к образованию: становление Академии наук, создание Московского университета, открытие публичных библиотек, поднятие престижа научных знаний, формирование аудитории светского книгопечатания и периодических изданий, обсуждение в печати идей просвещения и воспитания «безупречного гражданина». Этот ряд можно продолжать и дальше. И во всем этом огромна роль Ломоносова – и как деятеля, и как символической фигуры.
В 1911 году, при праздновании двухсотлетия рождения Ломоносова, вопрос о значении его личности для развития русского просвещения и науки затрагивался в большинстве публикаций. Вот удачный пример: «…История возложила на Ломоносова двойную миссию, с одной стороны, нужно было оправдать притязания, предъявленные Петром Великим к европейской культуре от имени русского народа; с другой стороны, требовалось убедить самих русских, что наука есть творческая сила, необходимая для материального и духовного развития страны. Задача колоссальной трудности. Ломоносов был не только «ученым специалистом. Но и мыслителем».
Российский престол во времена Ломоносова. Часть I
В 2015 году Московский университет тонких химических технологий (МИТХТ) объединили с Московским университетом информационных технологий, радиотехники и электроники, созданным в течение последних лет путём слияния МИРЭА, МГУПИ, ВНИИТЭ, РосНИИ ИТ и АП, ИПК Минобрнауки России и др. Кто-то «наверху» посчитал, что такой «союз» должен дать стране высококлассных специалистов нового поколения. Ну что ж, посмотрим… Я, собственно, о другом. В этом году коллектив МИТХТ торжественно отметил 115-летие со дня образования государственных Московских высших женских курсов (МЖВК), созданных в 1900 г. по Указу Императора Николая Второго. Именно эти курсы в сентябре 1918 года были преобразованы во 2-ой Московский государственный университет, который в 1930 году разделился на три учебных заведения – 2-ой Московский государственный медицинский институт, Московский государственный педагогический институт и Московский институт тонкой химической технологии. Очевидно, что в тридцатые годы в СССР полагали, что для повышения качества образования необходима более узкая специализация ВУЗов, и, в целом, советская высшая школа вправе гордиться многими своими достижениями. Чего смогут достичь поклонники глобализации в деле высшего образования сегодня – большой вопрос!
Задача настоящего очерка – рассказать, в пределах небольшого объема, о судьбах российского престола, о дворцовых перипетиях и придворных интригах, на фоне которых прошла короткая, но ослепительно яркая и плодотворная жизнь первого русского академика и пиита.
История рода Ломоносовых восходит к XVI веку, ко временам Иоанна Грозного. Это род рыбаков-поморов, опытных мореходов, охотников за морским зверем. Вероятно, среди предков Ломоносова были и служители церкви. Его бабушка по материнской линии была просвирней (пекла просфоры) при погосте Николаевских Матигор, а ведь просвирнями (по В.И. Далю) становились вдовы особ духовного звания и числились они в церковном притче.
Родился Михаил Ломоносов осенью 1711 года, когда страна с трудом оправлялась от неудач Прутского похода Петра Первого (30.05.1672-28.01.1725, даты в очерке даются по старому стилю). В результате ряда поражений, Россия вынуждена была отказаться от Азова, завоеванного еще в 1696 году, и разрушить город Таганрог. В июле 1713 года Петр принял условия Андрианопольского мира, подтверждавшего уступки Прутского соглашения.
И хоть шум победы в Полтавском сражении (27.06.1709) давно смолк, но впереди были еще и первая победа российского флота в Гангутском сражении летом 1714 года, и заключение Ништадтского мира (30.08.1721), дававшего России выход в Балтийское море, часть Карелии, Ингрию (Ижору – район, расположенный по берегам реки Невы при впадении в Финский залив), Эстляндию и Лифляндию (Ливонию, современную Латвию).
И пока русская армия вела беспрерывные войны на Западе, Севере и на Юге, Миша Ломоносов осваивал азы грамматики, которой обучал его дьячок местной Дмитриевской церкви, а после совершенствовался в русском языке, изучая добытые им «Грамматику» М. Смотрицкого и «Стихотворную Псалтирь» Симеона Полоцкого. Арифметику юный помор изучал по учебнику Л. Магницкого.
Жажда знаний и не сложившиеся отношения с мачехой, толкнули 19-летнего юношу покинуть родительский дом, оставить, хоть и трудный, и опасный, но доходный рыбачий промысел, и отправиться навстречу неизвестности…
Итак, после смерти Петра Первого, на престол, усилиями Светлейшего князя А.Д. Меншикова (1673–1729), была возведена Екатерина I Алексеевна. Она родилась в семье латышского (по другим версиям – литовского или белорусского) крестьянина Самуила Скавронского 5 апреля 1684 года. Ее девичье имя до принятия православия – Марта. 25 августа 1702 года, при взятии русскими войсками под предводительством фельдмаршала Б.П. Шереметева (1652-1719) крепости Мариенбург, она попала в плен и стала наложницей главнокомандующего. Однако очень скоро всесильный Меншиков забрал Марту себе, но и сам осенью 1703 года должен был уступить ее Петру I. Еще до официального замужества, совершившегося в 1712 году, будущая Императрица родила царю дочерей – Анну (23.01.1708-02.05.1728) и Елизавету (18.12.1709-25.12.1761). Впоследствии Екатерина Алексеевна родила еще троих дочерей и двоих сыновей, однако все они умерли либо в младенчестве, либо в раннем возрасте, в том числе и Петр Петрович (19.11.1715-19.04.1719), считавшийся с 1718 года наследником престола.
Свою семнадцатилетнюю дочь Анну Петр I в 1724 году выдал замуж за германского герцога Карла-Фридриха Голштинского. Анна уехала в Киль, где родила 21 февраля 1728 года сына Карла Петера Ульриха – будущего Императора Петра III., и через несколько месяцев скончалась.
Но вернемся немного назад. 5 февраля 1722 года Петр I издал указ о престолонаследии, в котором, дабы избежать притязаний на престол сына казненного царевича Алексея – Петра, объявил о том, что отныне будущий правитель назначается действующим монархом, независимо от родословной претендента, и «кому оный (монарх – Г.П.) хочет, тому и определить наследство». В этом же указе оговаривалось, что пока монарх жив, он вправе менять намеченного наследника в зависимости от ситуации. Этот указ, несомненно, подрывал основы не только самодержавной монархии, но любой иной монархической формы правления вообще. Однако, отменен он был лишь 75 лет спустя Павлом Первым.
К концу жизни, не имея прямого наследника по мужской линии, Петр I обоснованно стал испытывать тревогу за будущее своих реформ и за судьбу созданной им империи. Его не устраивали ни внук, ни племянницы – дочери царя Иоанна V Алексеевича (соправителя и сводного брата Петра Первого) – Анна Курляндская, Екатерина Мекленбургская и Прасковья Иоанновна (1694–1731, бывшая замужем за генерал-аншефом Иваном Ильичем Дмитриевым-Мамоновым Старшим (1680-1730)).
Дочь Анна Петровна, выйдя замуж, отказалась от притязаний на российский престол, но в случае воцарения еще совсем юной Елизаветы страной фактически правил бы муж Анны – герцог Голштинский, чего Петру очень бы не хотелось. А потому 7 мая 1724 года Петр короновал Екатерину как Императрицу и соправительницу, однако прямого указания на нее как на наследницу престола он так и не дал. Тем не менее, 28 января 1725 года, через месяц после смерти мужа, Екатерину возвели на трон, и на Руси началась эпоха женского правления. Фактическая власть в стране принадлежала А.Д. Меншикову и Верховному Тайному Совету, составленному из вельмож, «птенцов гнезда петрова».
6 мая 1727 года Императрица Екатерина I умерла, и Петр Алексеевич незамедлительно был провозглашен Императором Всероссийским Петром II-ым. Несмотря на протекционизм и личную заинтересованность Меншикова, сам факт воцарения Петра Второго вполне соответствовал представлениям о классическом престолонаследии как в верхних, так и в нижних слоях населения.
Теперь при дворе свою волю диктовала победившая партия Долгоруких, и молодой Император 30 ноября 1729 года обручился с княжной Екатериной Долгорукой (1712-1747), родной сестрой фаворита Государя – Ивана Алексеевича. Свадьба была назначена на 19 января следующего года. Но в начале января, в морозный день, Император простыл, принимая парад, слег и в ночь с 18 на 19 января, накануне намеченной свадьбы, скончался от оспы. (От оспы – как и его первая невеста!) На нем прервалась мужская линия дома Романовых. Иван Алексеевич Долгорукий пытался подделать завещание скончавшегося Императора и объявить свою сестру – Императрицей Екатериной II, ввиду уже якобы состоявшейся свадьбы Петра II и его сестры, но был арестован и вместе с семьей и княжной Екатериной пожизненно сослан все в тот же Березов. Однако при Бироне, он был возвращен в Петербург для дополнительного дознания, допрошен и пытан, после чего 8 ноября 1739 года на Красном поле в Новгороде был колесован вместе с родными дядьями С.Г. и И.Г. Долгоруковыми и двоюродным дядей – В.Л. Долгоруковым.
Престол вновь был свободен, а наследник престола вновь не назван. Мы же теперь вернемся в еще более отдаленное прошлое, чтобы понять как на нем оказалась Императрица Анна Иоанновна…
С 1689 года власть сосредоточилась в руках царя Петра, но формально «старшим» царем оставался физически слабый и умственно недалекий Иоанн V. С
После смерти Иоанна V в 1696 году единоличным правителем стал Петр I. Преследуя политические цели, в 1716 году он выдал свою сводную племянницу Екатерину Иоанновну за уже немолодого и дважды бывшего женатым герцога Мекленбург-Шверинского Карла Леопольда (1677-1747). Петр I рассчитывал использовать портовые города Мекленбурга для стоянки военного российского флота, а также для активизации морской торговли в северных морях. Брак Екатерины был неудачным, из-за жестокого обращения мужа она покинула его и с их единственной дочерью – Елизаветой Екатериной Христиной (1718-1746) в 1722 году вернулась в Россию. Незадолго до смерти, 12 мая 1733 года она присутствовала на церемонии принятия ее дочерью православия и наречения Анной Леопольдовной. Сам Карл Леопольд вскоре потерял доверие Петра I, лишился престола и был заключен в крепости Демиц, где и скончался через 12 лет после смерти российского самодержца. Очевидно, что ни его супруга, ни его дочь, ни тем более другие Романовы и после Петра I, не пожелали освободить его из заточения. А русские войска в количестве 40 тысяч человек впервые появились на немецкой земле зимой 1716-1717 годов…
Теперь обратимся к судьбе следующей дочери Ивана Алексеевича – Анне. Она родилась 26 января 1693 года и до 15 лет находилась при матери в подмосковном селе Измайлово. В 1708 году она, вместе с другими родственниками, перебирается в Петербург. В 1710-ом Петр I, желая упрочить свое присутствие в Прибалтике, выдал Анну Иоанновну за молодого герцога курляндского Фридриха III Вильгельма Кеттлера (1692-1711). После пышного бракосочетания, состоявшегося 31 октября во дворце А.Д. Меншикова, супруги проводили время в северной столице в бесконечных пирах и шумных застолиях. И случилось так, что, едва выехав в свои владения, новоиспеченный супруг скоропостижно скончался, сделав Анну вдовой через четыре месяца после свадьбы. Как говорится, что русскому – здорово, то немцу – смерть…
После смерти Петра I Анна Иоанновна дала свое согласие на брак с графом Морицем Саксонским (1696-1750), будущим маршалом Франции, блестящим полководцем. Но стараниями А.Д. Меншикова, у которого были свои виды на курляндское герцогство, этот брак был расстроен. За сим в 1728 году последовала высылка из Митавы Бестужева-Рюмина, содействовавшего Морицу Саксонскому в его планах на женитьбу, а потом и арест. После воцарения Анны Иоанновны он был назначен губернатором в Нижний Новгород, однако там его застал приказ удалиться в свою деревню на поселение. Ссылка продолжалась до лета 1737 года, окончательный же перелом в судьбе бывшего курляндского управленца произошел в апреле 1742 года, когда он был пожалован вступившей на престол Елизаветой Петровной в графское достоинство и назначен вице-канцлером Империи. Но уже в следующем году Петр Михайлович скончался…
А теперь вернемся в ночь на 19 января 1730 года, на заседание реформированного после удаления Меншикова Верховного Тайного совета, в котором участвовали государственный канцлер граф Гавриил Иванович Головкин (1660-1734), четверо князей Долгоруких – Василий Лукич (1670-1739), Иван Алексеевич, его отец Алексей Григорьевич (?-1734) и Василий Владимирович (1667-1747), и двое князей Голицыных – Дмитрий Михайлович (1665-1737) и Михаил Михайлович (1675-1730). Восьмой член Тайного совета барон Остерман предусмотрительно отказался принимать участие в этом собрании в виду своего иностранного происхождения (!) и болезни ног.
«Верховники» рассмотрели следующие кандидатуры на престол – Елизавета Петровна, герцог Голштинский, супруг Анны Петровны, княжна Екатерина Долгорукая, обрученная последнему Императору, Екатерина Иоанновна Мекленбургская и даже царица-бабка Е.Ф. Лопухина – первая жена Петра I.
В итоге сошлись на предложении Дмитрия Михайловича Голицына об избрании на престол вдовствующей герцогини Анны Иоанновны, которая 19 лет безвыездно сидела в своей Курляндии, и не могла иметь в России ни поддержки, ни заведомых фаворитов. Именно такого положения дел члены Тайного совета и добивались. Тот же князь Дмитрий Михайлович написал «конституцию», так называемые «Кондиции», по которым реальная власть переходила в руки Верховного Тайного совета, а роль монарха ограничивалась представительскими функциями. 28 января 1730 года Анна Иоанновна подписала «Кондиции» и 15 февраля торжественно въехала в Москву, где в Успенском соборе Кремля войска и высшие чины государства принесли присягу новой Государыне.
Вскоре «верховники» начали настаивать на подтверждении подписанных Императрицей «Кондиций», однако верх взяла партия «самодержавников», на стороне которых были барон А.И. Остерман, первенствующий член Святейшего Синода Феофан Прокопович (1681-1736), предшественник М.В. Ломоносова на литературной ниве поэт и дипломат Антиох Дмитриевич Кантемир (1708-1744), сподвижник Петра Первого генерал-аншеф Павел Иванович Ягужинский (1683-1736).
Всего через десять дней после принятия присяги внушительная делегация дворянства (по различным данным от 150 до 800 человек) поднесла Анне Иоанновне челобитную с просьбой пересмотреть положения новой формы государственного правления. Императрица колебалась, но находившаяся при ней старшая сестра Екатерина Иоанновна решительно настояло на принятии челобитной. А через несколько часов та же делегация призвала Государыню принять полное самодержавие, а «Кондиции» уничтожить. В столь плотном окружении противников «верховники» не рискнули противоречить, и в присутствии дворянства и представителей гвардии Анна Иоанновна разорвала «Кондиции» и свое письмо об их принятии, а 1 марта ей была принесена и новая присяга. Самодержавная власть была таким образом восстановлена по желанию подавляющего большинства дворянства, а попытка олигархического переворота с треском провалилась!
По-разному сложилась судьба членов распущенного Верховного Тайного совета. Граф Г.И. Головкин, умевший сохранить свое положение при четырех властителях, ярый противник князей Долгоруких, при дворе Анны Иоанновны был членом кабинета и мирно скончался в преклонных летах. Доживи он до воцарения Елизаветы Петровны, конец его был бы совсем иной – ведь именно он по смерти Императора Петра II сжег завещание Екатерины I, по которому права на престол в случае бездетной кончины внука, переходили к дочерям Петра Первого! (Головкин не знал о существовании копии Завещания!)
О трагической судьбе князя И.А. Долгорукого мы уже рассказывали выше. Его отец – Алексей Григорьевич со всей семьей был сослан в Березов, где и скончался в 1734 году. Его дети – три дочери и три сына находились в заточениях и на каторжных работах вплоть до освобождения в 1741 году по указу вступившей на престол Елизаветы Петровны.
Василий Лукич в апреле 1730 года был назначен губернатором Сибири, но в пути его настиг указ Императрицы Анны о лишении его чинов и званий и ссылке в деревню. Летом того же года он был арестован и заточен в Соловецкий монастырь. 8 ноября 1739 года он был казнен на Красном поле в Новгороде вместе со своими двоюродными братьями и двоюродным племянником.
Дмитрий Михайлович Голицын после роспуска Тайного совета первоначально сохранил за собой звание сенатора, но участия в делах не принимал, а проживал в своем подмосковном имении Архангельское. В 1736 году он был обвинен в подготовке заговора и брошен в Шлиссельбургскую крепость, где вскоре и умер. Его брат генерал-фельдмаршал Михаил Михайлович Голицын был сразу же в 1730 году уволен в отставку и в том же году скончался.
Все происходившее с Долгорукими и Голицыными не обходилось без участия Головкина и набиравшего силу Бирона. Однако в начале царствования Анны Иоанновны на первых ролях находился барон, а с 1730 года – граф, А.И. Остерман. Внешняя политика России находилась в его руках на протяжении всего правления Анны Иоанновны, да и в делах внутренних всесильный временщик Бирон, при всем личном нерасположении к Остерману, вынужденно пользовался его советами и подсказками.
С воцарением на престол Анны Леопольдовны и удалением Бирона, Остерман стал по существу единовластным правителем России. Он имел сведения о готовящемся заговоре сторонников Елизаветы Петровны, но предотвратить его оказался не в состоянии.
По восшествии на престол дочери Петра I, Остерман был немедленно арестован, предан суду и приговорен к колесованию. Помимо прямых просчетов во внутренней и внешней политике, ему, в еще большей степени, инкриминировалось игнорирование Завещания Екатерины Первой, попытки выдать Елизавету за какого-нибудь «убогого» иностранного принца, чтобы отправить ее подальше от царского двора, а также раздачу государственных мест чужестранцам.
Елизавета Петровна, памятуя о былых заслугах престарелого графа, и следуя своему глубокому убеждению в необходимости отмены смертной казни (что и было ею впоследствии осуществлено – чуть ли не впервые в Европе), заменила казнь на пожизненную ссылку в Березов.
Но, несмотря на столь значительное влияние на события времен царствования Анны Иоанновны, тот период в русской истории назван все-таки не «остермановщиной», а «бироновщиной».
Знали ли «верховники» кто такой Бирон и какую опасность он может представлять для осуществления их планов, сказать трудно. Ну, о самом Бироне они, конечно, знали, но предполагать, что наступит время, когда он сосредоточит в своих руках всю полноту государственной власти – они, разумеется, не могли. Следует указать, что современные историки не вполне доверяют всем свидетельствам об ужасах «бироновщины», в определенном смысле Бирон был удобной ширмой, за которой царские вельможи беззастенчиво сводили счеты друг с другом, обманывали Императрицу, обворовывали государство. Исторические факты свидетельствуют и том, что слухи о его непомерной жадности и лихоимстве так же весьма преувеличены.
Что же касается судьбы Долгоруких и Голицыных… Что ж, «верховники», безусловно, нарушили присягу, сознательно совершили подлог и предприняли попытку не просто «дворцового», а «государственного» переворота. И в любой другой стране они заслуживали бы высшей меры наказания, как посягнувшие на освященные Церковью общественные устои. Мы можем лишь согласиться с тем, что незавидная участь ждала изменников и клятвопреступников в те далекие времена, когда суд земной очевидно опережал Суд Небесный…
Но и пострадавших безо всякой вины было множество. За годы царствования Анны Иоанновны были сосланы, в том числе на Камчатку, более 20 тысяч человек, из них более 5 тысяч человек пропали бесследно. Только по официальным данным было казнено около тысячи человек, но многие были казнены тайно, а сколько людей скончалось в застенках и под пытками. Да. Это так. Но ведь начальником Канцелярии тайных и розыскных дел, воссозданной в 1731 году и ставшей правопреемницей организованного Петром I Преображенского приказа (1718), был русский человек Андрей Иванович Ушаков (1672-1747). Доверенное лицо Анны Иоанновны, он умудрился сохранить свое влияние и при дворе регентши Анны Леопольдовны, и при дворе Императрицы Елизаветы Петровны. После ее воцарения он вошел в состав обновленного Сената (1741) и даже возведен в графское достоинство.
И здесь я позволю себе небольшое и – обещаю – единственное авторское отступление (да простит меня за это наш читатель!).
Нередко мы одними и теми же словами определяем схожие исторические события, давая им, таким образом, идентичную качественную, сущностную оценку, забывая при этом о разномасштабности определяемых явлений, о несопоставимости их количественных характеристик. А это значительно искажает историческую перспективу.
Когда речь заходит о преследованиях, репрессиях, ссылках и казнях, то разговор идет о конкретных человеческих жизнях, и счет здесь, вроде бы, не уместен. И все же необходимо, явно необходимо, говорить и о числе пострадавших, о числе жертв.
Вот пример. Мы говорим: «ужасы опричнины». Были? Да, были. Как, впрочем, и причины, эту опричнину вызвавшие. Жертвами опричнины (1565-1572) по Синодику Иоанна Грозного стали около 2 200 человек. Ряд историков доводят эту цифру до 3–4-х тысяч. Некоторые ученые приравнивают к жертвам опричнины всех убитых по пути следования опричного войска с царем во главе к Великому Новгороду, и всех погибших при взятии города в январе 1570 года и шестинедельном его разграблении и опустошении. В этом случае общее количество жертв опричных репрессий от 3–4-х может дорасти до 15-ти, 20-ти и даже до 30-ти тысяч человек! (Ярые ненавистники Грозного называют и более страшные цифры, но не будем забывать, что все население Новгорода составляло тогда не более 30-ти тысяч человек!) Население же всей Руси на тот момент оценивается сегодня примерно в 11 миллионов (около 10 млн. в начале царствования, и около 12 млн. в конце, при том, что площадь русского государства за время правления Иоанна IV Васильевича выросла в два раза и стала больше площади всей остальной Европы!). То есть в результате непосредственных репрессий опричников за семь лет из каждых 10 тысяч населения были казнены четверо или пятеро человек. Да, это так. И это много. Но ведь в канун дня св. Варфоломея, в ночь на 24 августа 1572 года (в год уничтожения опричнины), в резне между католиками и гугенотами погибли, по разным оценкам, от 5-ти до 30-ти тысяч человек! И еще шесть тысяч гугенотов стали жертвами католиков в течение двух последующих месяцев, при численности населения тогдашней Франции чуть более 16 миллионов. Не слишком греша против истины, можно сказать, что за одну только Варфоломеевскую ночь людей погибло столько же, сколько за все время опричных репрессий!
Ни мне, ни вам не хотелось бы, конечно, быть тем несчастным, одним из каждых двадцати тысяч населения, кого казнили при Бироне. Но не будем забывать, что вероятность быть казненным при Ежове возрастала в 80 (восемьдесят!) раз. Тогда расстреливали 1 из 250! (Н.И. Ежов был наркомом внутренних дел с 26.09.36 по 25.10.38. За период Большого террора 1937-1938 гг. органами НКВД было арестовано 1,58 млн. человек и 682 тыс. человек было расстреляно (это по документам). Население СССР составляло в конце тридцатых годов порядка 170 млн. человек. То есть, в «ежовщину» был репрессирован каждый десятый! Представьте себе – из каждой тысячи читателей газеты «Завтра», сотня была бы арестована и сослана, а четверых бы расстреляли…
Вернемся опять к Бирону, который после выше сказанного представляется уже не таким кровожадным злодеем. В вину Бирону ставят его самовыдвижение в регенты при малолетнем Иоанне VI, что тоже неправда – Бирон был выдвинут русскими вельможами, составлявшими тогда круг лиц, особо приближенных к трону, и в первую очередь – богатейшим человеком России кабинет-министром князем Алексеем Михайловичем Черкасским (1680-1747) и генерал-прокурором Никитой Юрьевичем Трубецким (1699-1768). Но о краткосрочном периоде регентства Бирона и Анны Леопольдовны мы поговорим чуть позже. А пока вернемся к немцам.
Миних был призван на службу ко двору царя Петра I в 1721 году как инженер, специалист по водным путям и судоходству, хотя он к тому времени уже успел прославиться в европейских войнах как опытный полководец, имел чин полковника германской армии и генерал-майора войска польского.
На этом посту Христофор Антонович ведет активное строительство в Петербурге, Выборге и Кронштадте, налаживает регулярное морское сообщение с Европой.
При Анне Иоанновне Миних продолжает расширять границы имперской столицы, осушает под застройку значительные заболоченные территории, строит мосты и каналы. Одновременно с этим по поручению Государыни он активно занимается хозяйственными и финансовыми вопросами русской армии, организует госпитали и гарнизонные школы. В звании генерал-фельдмаршала и президента Военной коллегии Миних создает два новых гвардейских полка – Конной гвардии и Измайловский, и первый в России Шляхетский кадетский корпус. Им созданы первые полки тяжелой конницы – кирасир, и легкой десантной конницы – гусар, саперные войска, открыта офицерская Инженерная школа. Миних построил и воссоздал 50(!) крепостей, привел в порядок армейскую казну, как мог, налаживал солдатский быт.
Однако по интригам все того же Остермана Миних был вынужден отойти от дел. Но в 1734 году по предложению Бирона, Миних был направлен на осаду Данцига, где засел претендент на польский престол, шведский ставленник Станислав Лещинский (1677-1766). Миних, не располагая и двадцатью тысячами воинов, сумел взять основательно укрепленную и обороняемую тридцатитысячным гарнизоном крепость, хотя известно, что при осаде армия нападающих численно сама должна значительно превышать армию обороняющихся!
21 мая 1735 года под командованием Миниха русская армия штурмом овладела Перекопом, проникла в Крым и заняла столицу Крымского ханства Бахчисарай и Гезлев (современная Евпатория).
Во время второго турецкого похода в 1737 году Миних предпринял атаку на Очаков, и после кровопролитных боев крепость была взята.
В августе 1739 года Миних разгромил турецкие войска под Ставучанами, а через два дня пала турецкая крепость Хотин. Вскоре большая часть Молдавии была освобождена от турецкого владычества, а сам Миних заставил в столице Молдавии Яссах местную знать подписать условия «присоединения» к России.
Взятие Хотина явилось первым безусловным поражением турецкой армии от русских войск. Это событие было замечено в Европе, а ведущие европейские державы вовсе не хотели укрепления Росси на берегах Черного моря, в Крыму и на Дунае. Заключенный с подачи Остермана Анной Иоанновной Белградский мир с Турцией, остановил победоносное шествие фельдмаршала. Но слава непобедимого полководца вновь, как во времена его службы под знаменами принца Евгения Савойского и герцога Мальборо, пронеслась по Европе. Долетела она и до далекого Фрайбурга, где в это время М.В. Ломоносов изучал минералогию, горное дело и металлургию под руководством немецкого ученого-практика Йохана Фридриха Генкеля (1678-1744).
Между сентябрем и декабрем 1739 года Ломоносов сочинил на взятие Хотина оду, которою открываются ныне его поэтические сборники. Это произведение стало первым в жанре торжественных хвалебных од и во многом определило дальнейшее творчество Ломоносова. Ода была написана за год до смерти Анны Иоанновны, но опубликована была уже после с посвящением блаженной памяти Государыни Императрицы. Стихотворение изобилует афористичными строчками, столь характерными для ломоносовского пера: