Как появились разные языки легенда
Библейское сказание о разделении языков
Из деяний Божественного Промысла о судьбе человеческого рода после потопа особое и большое значение имеет так называемое разделение языков и рассеяние племен. Оба эти факта имеют важное значение для всего человечества. Этими событиями завершается история первобытного человека и начинается история уже отдельных народов, среди которых израильский народ удостаивается особого Божественного избрания для сохранения истинной религии в древнем мире и для приготовления всего человечества к принятию христианства, долженствующего вновь объединить разделившийся мир.
После разделения языков и рассеяния племен древний мир начал жить разрозненной жизнью отдельных обособленных друг от друга народов. И только с открытием Царства благодати, через Христа, после искупления и духовного благодатного обновления человечества, оно снова призывается к нравственному единству.
В известном церковном песнопении вавилонское смешение языков противопоставляется дарованию языков апостолам в день сошествия Святого Духа: «Егда снизшед, языки слия, разделяше языки Вышний; егда же огненныя языки раздаяше, в соединение вся призва».
Наука о языке и его развитии, так называемая лингвистика, в вопросах о праязыке и происхождении из него массы разнообразных языков встречает непреодолимые трудности. Этим и объясняется разногласие ученых. Но крупнейшие и авторитетнейшие лингвисты (например, Макс Мюллер) прежде всего отрицают наивно-материалистическую гипотезу о происхождении языка в процессе развития человека из неразумного и бессловесного в разумное и словесное существо. Дар слова, по мнению выдающихся лингвистов, был от природы присущ человеку, одновременно с даром мышления («Нет мысли без слова и нет слова без мысли» – М.Мюллер).
Вопрос о том, каков был первоначальный язык, на котором говорили первые люди, и был ли это один общий язык или существовало несколько различных языков, наукой еще не разрешен. По свидетельству же Библии, до разделения языков «на всей земле был один язык и одно наречие» (Быт. 11, 1). Те из ученых, которые признают единство человеческого рода, признают и единство первоначального общечеловеческого языка.
Происхождение из одного языка множества разных языков можно уподобить развитию дерева, из одного ствола которого произошли многочисленные сучья и ветви с их разнообразными формами, имеющими и свои особенности, и нечто общее. Теоретически многие лингвисты и признают такое «лингвистическое дерево», но практическое изучение «лингвистических разветвлений» вызывает много споров.
Смешение языков, по библейскому сказанию, было вызвано высокомерным человеческим предприятием построить город и воздвигнуть башню до небес, т. е. до небесных облаков. Для этого исключительно грандиозного мирового предприятия необходима была концентрация огромного количества людей в одном месте, что являлось нравственно развращающим фактором, ибо огромное скопление людей, не соединенных твердыми нравственными связями, всегда усиливает общую порочность. (Это наблюдается в огромных городах со скученным населением.)
Божественное Провидение, заметив вновь после потопа увеличивающуюся порочность и развращенность, а также и горделивые, высокомерные замыслы собравшихся, решило рассеять их. Для этой цели и было произведено разделение языков, обусловившее образование отдельных наций, ибо главное отличие народов заключается в различии их языка.
Но как следует понимать смешение языков (разделение)? Был ли это акт чудесного вмешательства, мгновенно создавший различие языка у собравшихся, или же произошло постепенное изменение уже давно, медленно и постепенно изменявшихся различных наречий? Второе предположение, хотя и трудно, но все же возможно предположить и объяснить естественным ходом событий. Первое же предположение требует признания чуда, т. е. сверхъестественного явления.
Безрелигиозная наука стремится все объяснить только естественным путем, а потому по поводу наличия разнообразных языков строит различные противоречивые гипотезы. Религиозное же сознание, доверяя Библия больше, чем научным противоречивым гипотезам, охотно признает наличие чуда.
Библейское выражение «сойдем же и смешаем там язык их» (Быт. 11, 7) не оставляет сомнения в особом Божественном акте.
«И рассеял их Господь по всей земле; и они перестали строить башню», – говорится дальше (там же, ст. 8).
Из разделенных и рассеянных племен и народов Господь, по неисповедимым путям Своим, избрал израильский народ, но не для его исключительно национальных, как думают многие евреи, а для общечеловеческих целей: для подготовки, при помощи избранного народа, всего рода человеческого к тайне искупления.
Избрание израильского народа было особым видом служения Богу и человечеству. Это давало не столько прав, сколько обязанностей израильскому народу, ибо «если много дано, много и спросится».
Мифы о происхождении языков
В мифах народов мира распространён ряд этиологических сюжетов, касающихся происхождения и развития национальных языков и причин, лежащих в основе современного разнообразия языков. Эти мифы имеют как ряд общих черт (в частности, использование сюжета о всемирном потопе и Вавилонской башне), так и существенные различия, обусловленные особенностями этногенеза различных народов. Мифы о происхождении языков, как правило, относятся к более общим, креационистским мифам, в то же время имеются и различия в мифологических сюжетах: некоторые мифы утверждают, что язык был дан творцом людям с самого момента их сотворения, другие — что язык был дан людям позднее как некий «особый дар».
Миф о Вавилонской башне
Одним из наиболее распространённых мифов о различии языков является библейский миф, связанный со строительством Вавилонской башни. Согласно этому мифу, Бог наказывает человечество за высокомерие и непослушание смешением языков, в результате чего люди перестают понимать друг друга. При этом наличие преданий, аналогичных мифу о вавилонской башне, этнографы отмечали среди самых изолированных народностей всех материков. Эти предания можно разделить на три вида: в преданиях первого вида говорится о большом строительстве без упоминания о разделении языков (распространён у народностей Африки, Индии, Мексики, Испании, Мьянмы); предания второго типа (характерны для народов Древней Греции, Африки, Индии, Австралии, США, Центральной Америки) излагают свои версии происхождения языков, не упоминая о стройке, а предания третьего вида, подобно Библии, объединяют два этих события.
Все люди на земле имели один язык и одинаковые слова. Двинувшись с Востока, они нашли в земле Сеннаар долину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжём огнём. И стали у них кирпичи вместо камней, а асфальт вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню высотою до небес; и сделаем себе имя, чтобы мы не рассеялись по лицу всей земли. И сошёл Яхве посмотреть город и башню, что строили сыны человеческие. И сказал Яхве: вот один народ, и один у всех язык; это первое, что начали они делать, и не отстанут они от того, что надумали делать. Сойдём же, и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Яхве оттуда по всей земле; и они перестали строить город. Посему дано ему имя: Бабель (Вавилон), ибо там смешал Яхве языки всей земли, и оттуда рассеял их Яхве по всей земле.
Впрочем, позже Бог дал апостолам возможность понимать все языки, чтобы они могли проповедовать христианство всем народам.
При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе. И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать. В Иерусалиме же находились Иудеи, люди набожные, из всякого народа под небом. Когда сделался этот шум, собрался народ, и пришел в смятение, ибо каждый слышал их говорящих его наречием. И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне? Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились. Парфяне, и Мидяне, и Еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киринее, и пришедшие из Рима, Иудеи и прозелиты, критяне и аравитяне, слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих? И изумлялись все и, недоумевая, говорили друг другу: что это значит? А иные, насмехаясь, говорили: они напились сладкого вина. Петр же, став с одиннадцатью, возвысил голос свой и возгласил им: мужи Иудейские, и все живущие в Иерусалиме! сие да будет вам известно, и внимайте словам моим…
Деяния апостолов, 2, 1—14.
Европа
В Древней Греции существовал миф о том, что люди веками жили без городов и законов под властью Зевса и говорили на одном языке. Бог Гермес перевёл языки людей, за этим последовало разделение народов и языков, а Зевс передал царскую власть правителю Аргоса Форонею.
В скандинавской мифологии язык — дар третьего сына Бора, бога Ве, который вместе с братьями Вили и Одином сотворил Мидгард — мир людей. В «Младшей Эдде» описано, как «сыны Бора» нашли на берегу моря бездыханных и «лишённых судьбы», в виде древесных прообразов, первых людей — Аска и Эмблу. Один дал им жизнь и душу, Вили — разум и движенье, а Ве — облик, речь, слух и зрение.
Индия
В индийской мифологии присутствует богиня Вач, представляющая собой «персонификацию речи». В «Ригведе» Вач посвящён один гимн (РВ X, 125), в котором её имя прямо не называется, но делаются постоянные звуковые намёки на имя богини. В эпический период Вач превращается в богиню мудрости и красноречия; она отождествляется с Сарасвати, рекой и речной богиней, и считается женой Брахмы. Отцом её считается тот же Брахма («Бхагавата-пурана») либо Дакша («Падма-пурана»).
Тамильский язык, один из 23 официальных языков Индии, согласно индуистской легенде, был создан богом Шивой, а бог Сканда и божественный мудрец Агастья преподнесли его людям.
Андаманские острова
Традиционные верования коренных жителей Андаманских островов, расположенных в Бенгальском заливе, описывают язык, который дал людям бог Пулугу, создавший первого человека Томо и его жену Миту. Данный язык получил название «боджиг-яб», и, по мнению аборигенов, является их «родным языком», на котором они говорят по сей день.
Америка
Северная Америка
Согласно исследованиям Дж. Дж. Фрэзера, в мифологии индейских племён Америки — от Огненной Земли до Аляски — встречается сюжет о Всемирном потопе, после которого изменился язык у людей, переживших бедствие.
Сюжет о потопе представлен, например, в преданиях индейцев племени Каски, обитающих в основном в Северной Британской Колумбии и на юго-востоке Юкона. При этом в преданиях упоминается, что «до потопа был только один центр, потому что все люди жили вместе в одной стране и говорили на одном языке».
В мифологии ирокезов верховный бог Таронхайавагон («Владыка небес») направляет людей в путешествия и селит их в разных местах, где меняются их языки.
У индейских племён — носителей салишских языков (обитают на северо-западе США и юго-западе Канады) бытует миф о том, как спор между людьми привёл к возникновению разных языков. Два человека из племени поспорили, из-за чего возникает шум, сопровождающий уток в полете — из-за воздуха, проходящего через клювы птиц, или из-за взмаха крыльев. Чтобы рассудить спор, вождь племени созывал совет, куда пригласил всех старейшин из близлежащих деревень. Но совет так и не пришёл к единому мнению, и в конечном итоге привёл к расколу — некоторые участника совета покинула его, ушли из селения и постепенно начали говорить по-другому, что привело к формированию различных языков.
В мифологии юки, одного из индейских племён Калифорнии, Создатель в сопровождении койота создаёт языки и различные племена в разных местах. Создатель совершает долгое путешествие, в ходе которого он ночью раскладывает палки, которые наутро превращаются в людей с разными обычаями и языками.
Мезоамерика
В мифологии ацтеков также присутствует миф о потопе, после которого выжили единственный мужчина — Коксокс и единственная женщина — Шочикецаль. Они стали родоначальниками нового племени, у которого поначалу вообще не было языка, а впоследствии у каждого члена племени был свой язык, из-за чего они не могли понять друг друга.
Южная Америка
Легенда индейцев племени тукуна, обитающего в дождевых лесах Амазонии гласит, что все народы когда-то были одним племенем, говорившим на одном языке до тех пор, пока они не съели два яйца колибри. После этого единое племя раскололось на группы и рассеялось по всей земле.
Африка
Ва-санья, одна из этнических групп семьи банту, придерживаются мифа о том, что вначале народы земли знали только один язык, но во время массового голода были поражены безумием и разбежались во всех направлениях, бормоча странные слова — так появились разные языки.
В африканских традиционных религиях наличествуют боги, говорящие на всех языках, как, например, Эшу (Элегба) и Орунмила у народа йоруба.
Австралия и Океания
Австралия
Одно из племён австралийских аборигенов, обитающих в Южной Австралии, придерживаются веры в миф, что разнообразие языков возникло из-за каннибализма. Согласно этому мифу, некогда жила женщина по имени Вуррури и когда она умерла, её труп начали поедать люди из племени раминджерар. Поев её плоти, они сразу же начали говорить вразумительно. Другим племенам, прибывшим на пиршество позже, достались другие части тела Вуррури, и поэтому они заговорили на языке, отличавшемся от языка раминджерар.
Другая группа австралийских аборигенов, Ганвингу имеет миф о богине, дающей каждому из своих детей во время сна свой язык.
Полинезия
У обитателей острова Хао в архипелаге Туамоту (Французская Полинезия) распространён миф, очень похожий на историю о Вавилонской башне: в нём рассказывается о Боге, который «в гневе прогнал строителей, разрушил здание и изменил их язык, чтобы они говорили на разных языках».
Почему люди говорят на разных языках.
Первые языковые стандарты появились еще до возникновения письменности: на заре древнеиндийской цивилизации грамматические нормы передавались из уст в уста. Позже носителями примитивных языковых стандартов стали писцы, а уже в античной Греции появились настоящие грамматики, систематизированные описания языка, которые использовались для обучения.
Все это было очень давно, но на самом деле недавно. Ведь человеческая цивилизация существует около 5 тыс. лет. Что это по сравнению с 200 тыс. лет, в течение которых существует Homo sapiens современного вида, анатомически способный к речи и явно ею пользовавшийся в доисторический период? В течение этого колоссального времени язык развивался, не сдерживаемый вообще ничем — ни старанием писцов, ни томами научных грамматик. И постоянно менялся.
С языком происходило (и происходит до сих пор) нечто очень похожее на биологическую эволюцию. Благодаря постоянным мутациям ДНК (и действию естественного отбора) мы получили невероятное разнообразие видов живых организмов. Благодаря языковым на Земле есть более 5000−6000 наречий, и это только те, что существуют ныне.
В доисторическом мире, когда не было государств и цивилизаций, все люди жили небольшими племенами, которые часто мигрировали в поисках более подходящего места для жилья. Иногда племя делилось, и разные его половины расходились в разные концы света, чтобы уже никогда не встретиться вновь. Что происходило с их общим языком? И в той, и в другой частях бывшего общего племени язык естественным образом мутировал. Но поскольку эти мутации носили в целом случайный характер, то изменялся язык по разному. Если бы лет через триста потомки разных половин встретились бы и попытались поговорить, эти люди поняли бы друг друга, но увидели, что их языки уже сильно отличаются. А через тысячу-полторы лет еще более дальние потомки не смогли бы общаться, разве что почувствовали бы что-то знакомое — как чувствуем мы, когда слышим звуки чешского или польского языков.
Прежде всего язык меняется, потому что он является системой передачи информации — от субъекта к объекту по каналу связи. В канале происходит энтропия, рассеяние части кода: если говорить попросту, человеческое общение — это всегда немного «испорченный телефон». Язык не передается генетически, он воспринимается через слушание и анализ текста, а потому ребенок, обучаясь у папы с мамой, слышит родную речь чуть-чуть не такой, какой она выговаривается родителями. В те времена, когда язык существовал только в устной форме, этот фактор имел большое значение.
Кроме того, человеку свойственно начинать произносить слово с некоторым усилием, а к концу это усилие спадает. Артикуляционный аппарат готовится уже не к следующему звуку, а к паузе, молчанию. И тогда тоже происходят интересные вещи. При переходе от латыни к новороманским языкам вроде испанского, итальянского или французского в силу тенденции говорящего были «съедены» падежные окончания. Но французский язык пошел еще дальше. Французы просто обрубили все латинские слова после ударного слога. Латинское слово castellum («кастеллум» — «замок») превратилось во французское chateau («шато» — еще и звук «с» потерялся); finitus («финитус» — «оконченный») французы превратили в fini («фини»). И так везде. Поэтому с ударениями во французском у учащихся проблем нет: всегда только на последний слог.
Таким же естественным образом в языке меняется не только произношение звуков и слов, не только законы построения фраз, но и значения отдельных слов (корней). Интереснее всего проследить, как по разному они эволюционируют в близкородственных языках. Например, чешское слово pozor (ударение, как и во всех чешских словах, падает на первый слог) — это предупреждение об опасности («внимание!»). Нет сомнения, что русское слово «позор» имеет с чешским общее происхождение, но почему такая разница по смыслу?
На самом деле если приглядеться к обоим словам пристальнее, то станет понятно, что состоят они из приставки «по-» и корня «-зор-«, того же самого, что в слове «зрение». То есть в обоих случаях имеется в виду какое-то явление, на которое стоит или необходимо обратить внимание («по-зреть», или «позырить», как мы говорили в детстве). Но у чехов объектом внимания в данном случае стала опасность, в русском языке — нечто постыдное, достойное осуждающего взгляда. Почему именно так, а не иначе смещаются смыслы корней и целых слов, точно не скажет никто. Однако эти смещения происходят постоянно, благодаря чему язык меняется с течением времени и все дальше уходит от других родственных языков.
Все, что говорилось выше, относится к изменениям, происходящим ввиду внутренних, так сказать домашних, процессов внутри языка, но, разумеется, значение имеют и внешние факторы, влияние других языков. Последнее время русский язык наводнили англицизмы, не правда ли? И те, кто видит в этом угрозу чистоте нашей речи, не всегда отдают себе отчет в том, что и сам английский язык является чемпионом по заимствованиям, включая в себя около двух третей неисконной лексики.
Все это иноземное богатство принесли в германоязычную Англию франкоязычные завоеватели-нормандцы. Для древнеанглийского язык пришельцев стал, как выражаются лингвисты, суперстратом. Язык англосаксонского простонародья в конечном счете пророс сквозь речь нормандцев, но французский оставил в английском глубочайший след, поставив его в уникальное положение среди германских языков.
Но, возможно, история могла бы пойти иначе, и в Англии воцарилась бы своя, островная версия французского языка, на которую, несомненно, оказали бы влияние вытесненные ею англосаксонские диалекты. Древнеанглийский стал бы тогда для британо-французского языком-субстратом. Примеров влияния субстратов огромное множество. В частности, во многих европейских языках (тех же английском, французском) ощущается влияние давно умолкнувших кельтских диалектов. Но, разумеется, заимствования из одного языка в другой не обязательно связаны с завоеваниями и миграциями. Обмен информацией между народами, принятие чужеземных религий, ремесел и технологий, приобщение к новым видам спорта — все это непременно сопровождается появлением в языке новых слов.
Ситуация, когда языки постоянно ветвились и расходились из-за отсутствия единого коммуникационного пространства, ушла в прошлое. Остатки великой языковой россыпи в виде редких диалектов и наречий малых народов тают с огромной скоростью. Но те языки, которым посчастливилось завоевать прочные позиции и стать языками государства, школы и медиа, очевидно, не застынут в своем нынешнем виде раз и навсегда, так как это противоречит их природе.
Авторы Олег Макаров Анна Дыбо
Статья «Незастывающее слово» опубликована в журнале «Популярная механика» (№9, Сентябрь 2018).
Как люди обрели язык: одна из главных в мире загадок
Язык — один из главных признаков, выделяющих человека из животного мира. Нельзя сказать, что животные не умеют общаться друг с другом. Однако столь высокоразвитая, управляемая волей система звуковой коммуникации сформировалась только у Homo sapiens. Как же мы стали обладателями этого уникального дара?
Загадка происхождения языка по праву занимает свое место в ряду главных тайн бытия: рождения Вселенной, возникновения жизни, появления эукариотической клетки, обретения разума. Происхождение языка не было одномоментным и скачкообразным. Ведь у млекопитающих всех детей рожают и растят мамы, и для успешного выращивания потомства матери и детеныши — в каждом поколении — должны достаточно хорошо понимать друг друга. Поэтому такой точки во времени, до которой предки человека не умели говорить, а после которой сразу заговорили, конечно же, не существует.
Происхождение языка было частью адаптации древних представителей нашей эволюционной линии в том направлении, которое вообще характерно для приматов. А характерно для них не отращивание клыков, когтей или четырехкамерного желудка, а развитие мозга. Очень важно и то, что приматы — животные групповые. Чтобы им успешно воспроизводить свою численность, чтобы их потомство не только рождалось, но и доживало до какого-то приличного возраста и само достигало репродуктивного успеха, нужны усилия всей группы, нужна общность, пронизанная множеством социальных связей. Чем дольше детство, тем больше требований к сплоченности группы — а значит, и к развитию средств коммуникации.
Существует гипотеза, согласно которой разделение общих предков человека и современных человекообразных обезьян шло по средам обитания. Пращуры горилл и шимпанзе остались в тропических джунглях, а наши предки вынуждены были адаптироваться к жизни сначала в редколесье, а потом и в саванне, где весьма велики сезонные различия и всеядному существу имеет смысл ориентироваться в огромном количестве деталей окружающей действительности. В такой ситуации отбор начинает благоприятствовать тем группам, у членов которых возникает потребность не только подмечать, но и комментировать увиденное с помощью тех или иных сигналов. С этой страстью к комментированию люди не расстались и по сей день.
Реагировать звуками на какие-то окружающие явления умеет не только человек: у многих видов животных есть, например, пищевые крики, крики на разные типы опасности. А вот развить такие средства, с помощью которых можно было бы комментировать вообще все что угодно, навешивать словесные «ярлычки» на реальность в бесконечном количестве (в том числе изобретать новые в пределах собственной жизни), — это удалось только людям. Удалось потому, что в выигрыше оказывались группы, у которых эти комментарии были более выраженными и более детальными.
Всхрюкнул от досады
Переход к звуковой коммуникации мог начаться с того времени, когда наши предки стали регулярно изготавливать каменные орудия. Ведь пока человек делает орудия или делает что-то этими орудиями, он не может коммуницировать с помощью жестов, как шимпанзе. У шимпанзе звуки неподконтрольны воле, а жесты подконтрольны, и когда они хотят что-то сообщить, то входят в поле зрения «собеседника» и жестами или иными действиями подают ему сигнал. А что делать, если руки заняты?
Первоначально никто из древних гоминид и не думал, чтобы в этой ситуации что-то «сказать» сородичу. Но даже если у него непроизвольно вырвется какой-нибудь звук, велика вероятность, что сообразительный сородич просто по интонации сможет догадаться, в чем там проблема у ближнего. Точно так же, когда человеку с разными интонациями называют его имя, он уже зачастую прекрасно понимает, с чем к нему обратятся — с упреком, похвалой или просьбой. А ведь ему еще ничего не сообщили. Если эволюционный выигрыш будут получать те группы, члены которых понимают лучше, отбор будет поощрять все более тонкие различия в сигнале — чтобы было что понимать. А подконтрольность воле придет со временем.
Для того чтобы лучше понимать (а потом и произносить), нужны мозги. Развитие мозга у гоминид видно по так называемым эндокранам (слепкам внутренней поверхности черепа). Мозг становится все больше (а значит, увеличиваются возможности памяти), в частности, растут те его участки, на которых у нас расположены «зоны речи» (зона Брока и зона Вернике), а еще — лобные доли, занятые высшими формами мышления.
У непосредственного предка человека нашего вида — Homo heidelbergensis — был уже весьма приличный комплекс приспособлений к артикулированной звучащей речи. Видимо, они уже могли довольно хорошо управлять своими звуковыми сигналами. Кстати, с гейдельбергским человеком палеоантропологам очень повезло. В Испании, на территории муниципалитета Атапуэрка была обнаружена расщелина, где тела древних гоминид оказались недоступны хищникам, и останки дошли до нас в прекрасной сохранности. Уцелели даже слуховые косточки (молоточек, наковаленка и стремечко), что позволило сделать выводы о слуховых возможностях наших предков. Оказалось, что гейдельбергские люди могли лучше, чем современные шимпанзе, слышать на тех частотах, где работают признаки звуков, которые достигаются артикуляцией.
Артикулярованная звучащая речь — дело непростое, потому что разные звуки по природе своей разной громкости. То есть если через ротовую полость при разной артикуляции прогонять один и тот же звуковой поток, то звук «а» будет самым громким, а, например, «и» — гораздо тише. Но если с этим смириться, то получится, что громкие звуки типа «а» начнут глушить другие, не столь громкие звуки по соседству. Поэтому наша диафрагма, делая удивительные тонкие движения типа вдоха на выдохе, аккуратно «выправляет» наш звуковой поток, чтобы громкие звуки были не слишком громкими, а тихие не слишком тихими.
Более того, воздух на голосовые связки подается порциями, слогами. И нам не надо между слогами непременно делать вдох. Каждый отдельный слог мы можем совместить с другими слогами, и придать этим слогам различия — как друг относительно друга, так и внутри слога. Все это тоже делает диафрагма, но для того чтобы мозг мог столь виртуозно управлять этим органом, человек получил широкий позвоночный канал: мозгу понадобился, как мы сейчас говорим, широкополосной доступ в виде большего количества нервных связей.
Вообще, с развитием звуковой коммуникации физиологический аппарат речи существенно усовершенствовался. У людей уменьшились челюсти — они теперь не так выступают вперед, а гортань, напротив, опустилась. В результате этих изменений у нас длина ротовой полости примерно равна длине глотки, соответственно, язык получает большую подвижность как по горизонтали, так и по вертикали. Таким образом, можно производить много разнообразных гласных и согласных.
И, разумеется, значительное развитие получил сам мозг. Ведь если мы обладаем развитым языком, то нужно где-то хранить такое большое количество звуковых обликов слов (а когда — значительно позже — появляются языки письменные, то и письменных тоже). Куда-то нужно записать колоссальное количество программ порождения языковых текстов: ведь мы не говорим теми же самыми фразами, что слышали в детстве, а постоянно рождаем новые. Мозг также должен включать в себя аппарат для генерации выводов из полученной информации. Потому что если выдать много информации тому, кто не может делать выводы, то зачем она ему? И за это отвечают лобные доли, в особенности то, что называется префронтальной корой.
Из всего вышесказанного можно заключить, что происхождение языка было эволюционно длительным процессом, начавшимся задолго до появления человека современного вида.
Молчащие глубины времени
Можем ли мы сегодня представить себе, каким был тот первый язык, на котором заговорили наши далекие предки, опираясь на материал живых и оставивших письменные свидетельства мертвых языков? Если учесть, что история языка насчитывает более сотни тысяч лет, а самые древние письменные памятники — около 5000 лет, то ясно, что экскурс к самым корням представляется крайне сложной, почти неразрешимой задачей. Мы до сих пор не знаем, было ли происхождение языка уникальным явлением или разные древние люди изобретали язык несколько раз. И хотя сегодня многие исследователи склонны считать, что все известные нам языки восходят к одному корню, вполне может оказаться, что этот общий предок всех наречий Земли был лишь одним из нескольких, просто остальные оказались менее удачливыми и не оставили дошедшего до наших дней потомства.
От праязыка к прапраязыку
Но вместе с тем движение к истокам в русле сравнительно-исторического языкознания идет. Этот прогресс мы наблюдаем благодаря методам реконструкции языков, от которых не осталось ни единого написанного слова. Сейчас уже ни у кого не вызывает сомнений существование индоевропейской семьи языков, заключающей в себе произошедшие из одного корня славянскую, германскую, романскую, индо-иранскую и некоторые другие живые и вымершие ветви языков. Праиндоевропейский язык существовал примерно 6−7 тысяч лет назад, но лингвистам удалось до определенной степени реконструировать его лексический состав и грамматику. 6000 лет — это время, сопоставимое с существованием цивилизации, но это очень мало в сравнении с историей человеческой речи. Можно ли двигаться дальше? Да, можно, и вполне убедительные попытки воссоздания еще более ранних языков предпринимаются компаративистами разных стран, в особенности России, где существует научная традиция реконструкции так называемого ностратического праязыка.
А что если это случайность?
Остается лишь вопрос верификации получаемых результатов. Не являются ли все эти реконструкции слишком гипотетическими? Ведь речь идет уже о масштабе более десятка тысяч лет, и языки, лежащие в основе макросемей, пытаются изучать не на базе известных языков, а на основе других, также реконструированных. Главным доказательством родства языков являются регулярные звуковые соответствия в области наиболее устойчивой (так называемой базисной) лексики. При взгляде на близкородственный язык типа украинского или польского такие соответствия легко увидит даже неспециалист, и даже не только в базисной лексике. Родство русского и английского, относящихся к ветвям индоевропейского древа, которые разделились около 6000 лет назад, уже неочевидно и требует научных обоснований: те слова, которые звучат похоже, скорее всего, окажутся случайными совпадениями или заимствованиями. Но если посмотреть внимательнее, можно заметить, например, что английскому th в русском всегда соответствует «т»: mother — мать, brother — брат, устаревшее thou — ты…
У русского с японским нет, казалось бы, совсем ничего общего. Кому может прийти в голову, что русский глагол «быть» и японский «иру» («быть» в применении к живому существу) являются родственными словами? Однако в реконструированном праиндоевропейском за смысл «быть» отвечает, в частности, корень «бхуу-» (с долгим «у»), а в праалтайском (предке тюркских, монгольских, тунгусо-манчжурских, а также корейского и японского языков) это же значение отводится корню «буи-«. Эти два корня уже очень похожи (особенно если учесть, что праиндоевропейским звонким придыхательным всегда соответствуют алтайские звонкие, а сочетания типа «уи» были в праиндоевропейском невозможны). Таким образом, мы видим, что за тысячелетия раздельного развития слова с одинаковым корнем изменились до неузнаваемости. Поэтому в качестве доказательства возможного родства отдаленно родственных языков компаративисты ищут не буквальные совпадения (они как раз, скорее всего, укажут на заимствование, а не на родство), а устойчиво повторяющиеся звуковые соответствия у корней со схожим значением. Например, если в одном языке звук «т» всегда соответствует звуку «к», а «х» всегда соответствует «с», то это серьезный аргумент в пользу того, что мы имеем дело с родственными языками и что на их основе можно попытаться реконструировать язык-предок. И сопоставлять надо не современные языки, а хорошо реконструированные праязыки — они меньше успели измениться.
Единственное, что можно использовать в качестве контраргумента против гипотезы о родстве данных языков, это предположение о случайном характере выявленных параллелей. Однако для оценки такой вероятности существуют математические методы, и при накоплении достаточного материала гипотезу о случайном появлении параллелей можно легко отвергнуть.
Олег Макаров Светлана Бурлак
Статья «Заговорит ли история речи» опубликована в журнале «Популярная механика» (№12, Декабрь 2012).