дикая жизнь пол дано

Замкнутый семейный круг

На экранах «Дикая жизнь» Пола Дано

В прокат вышел режиссерский дебют известного актера Пола Дано — драма «Дикая жизнь» о дисфункциональной семье с Кэри Маллиган и Джейком Джилленхолом в главных ролях. Рассказывает Юлия Шагельман.

Прежде чем благополучие пойдет трещинами, герои предстают образцовым семейством из американской провинции

Для своего первого режиссерского опыта Пол Дано, который играл не всегда большие, но всякие раз непростые и запоминающиеся роли у таких постановщиков, как Ричард Линклейтер, Пол Томас Андерсон, Дени Вильнёв, Паоло Соррентино, Стив Маккуин, выбрал очень традиционный материал. Это роман Ричарда Форда, лауреата Пулитцеровской премии, прилежного хроникера медленного умирания американской мечты и американской семьи. Фильм Дано в общем-то не сообщает ничего нового на эту тему, идя по пути, проторенному не только великими картинами — как «Крамер против Крамера» (1979), «Красота по-американски» (1999), «Дорога перемен» (2008), но и десятками, если не сотнями картин менее великих, привычной площадкой для которых каждый год становится кинофестиваль «Сандэнс».

Премьера «Дикой жизни» состоялась в этом году там же, но из общего ряда ее выделяет удивительное для дебютной работы техническое совершенство и спокойная, сдержанная, несмотря на разрушительность происходящего, манера повествования.

Инструктор по гольфу Джерри (Джейк Джилленхол), его жена-домохозяйка Джанет (Кэри Маллиган) и четырнадцатилетний сын Джо (Эд Оксенбульд, сознательно или нет чем-то напоминающий внешне режиссера Пола Дано) в первых кадрах фильма кажутся образцовой американской семьей, как будто сошедшей с рекламных иллюстраций той эпохи, о которой идет речь. Папа с сыном играют на заднем дворе в американский футбол, мама готовит ужин, потом они вместе делают домашку, по радио бейсбольный комментатор бормочет о том, что 1960-й станет поистине выдающимся годом. Все улыбаются друг другу и обмениваются мимолетными нежностями. Фоном служит опять же типичный маленький городок в Монтане: аккуратные домики, симпатичные машинки, школьники на велосипедах, красивые горы в отдалении, сплошная благодать.

Однако довольно быстро оказывается, что картинка эта не столь идиллична, как кажется. К городу подступают лесные пожары, и, подобно тому, как его улицы отравлены невидимым, но опасным для здоровья дымом, семью Бринсон разъедают изнутри до поры незаметные, но столь же ядовитые противоречия. И стоит Джерри потерять свою работу в гольф-клубе, благополучный фасад прямо на глазах начинает идти трещинами и осыпаться.

Поначалу Джанет старается вести себя так, как положено хорошей жене середины ХХ века: поддерживает и утешает мужа, но когда поиски работы затягиваются, мирные семейные ужины превращаются в череду скандалов.

Джерри реагирует на эту ситуацию очень по-мужски: он просто сбегает, формально — на тушение пожаров за доллар в час, фактически — подальше от проблем, которые требуют решения.

Джанет, оставшись одна с сыном в городке, где никого не знает и где ей не с кем даже поговорить, почти сразу соскальзывает в замкнутый круг эмоционального распада и жалости к себе, в котором мечется, вываливая на голову подростка все свои старые обиды, нереализованные амбиции и невысказанные претензии. В отчаянной попытке то ли отомстить мужу, то ли хоть как-нибудь вырваться из тупика, она заводит связь с богатым бизнесменом мистером Миллером (Билл Кэмп), которая разворачивается на виду у сына, реагирующего на это со смесью ужаса и отвращения.

Именно Джо, поначалу предстающий в семейном кризисе слегка отстраненным наблюдателем, становится главным героем фильма. Все события пропущены через его восприятие, и, когда родители вдруг превращаются в беспомощных и капризных детей, он остается едва ли не единственным ответственным и зрелым человеком — и этот персонаж вызывает наибольшую симпатию и сочувствие зрителя. Если у взрослых здесь есть яркие экспансивные эпизоды, то Джо весь фильм остается тихим и замкнутым, все его душевные переживания почти не проявляются внешне, но они совершенно понятны и прозрачны, и молодой австралийский актер Оксенбульд справляется с ролью блестяще, ничуть не теряясь на фоне отличных работ Джилленхола и Маллиган.

Последним островком стабильности для Джо становится работа в фотоателье, где он помогает снимать портреты счастливых семей. Эти слегка наивные и довольно старомодные для современного глаза карточки рифмуются с визуальным стилем оператора Диего Гарсии, в котором много простых, чистых композиций со светлым фоном и крупных планов, дающих актерам возможность показать малейшие оттенки эмоций.

Сценарий, написанный самим Дано в соавторстве с Зои Казан, глубоко и психологически точно, при этом без истерики и надрыва погружается в души и умы всех трех героев. Здесь нет правых и виноватых (единственным отрицательным персонажем, да и то с натяжкой, можно назвать разве что противного мистера Миллера), Джерри и Джанет в равной степени ответственны за распад своего брака и психологические травмы сына, которые случаются не по чьей-то злой воле, а потому что вот такая она, жизнь. Хоть и названная дикой, но на самом деле — совершенно обыкновенная.

Источник

«Дикая жизнь»: талантливый режиссёрский дебют Пола Дано

Искренняя драма на затёртую тему семейных проблем, любопытно рассказанная Полом Дано

14-летний Джо (Эд Оксенбульд) вместе с родителями переезжает в новый город. Отец, Джерри (Джейк Джилленхол), работает в гольф-клубе, мать, Джейн (Кэри Маллиган), сидит дома и присматривает за сыном. Она не очень довольна постоянными переездами, и в семье, кажется, давно затаился конфликт («каждый раз, когда мы переезжаем, становится холоднее»). И когда Джерри теряет работу и уезжает добровольцем тушить лесные пожары, скрытые обиды выходят наружу — Джейн ищет новые отношения. Семейная идиллия Джо разваливается, и, кажется, никто, кроме него, не будет искать из этой ситуации выход.

В последние годы в Голливуде складывается интересная тенденция: относительно молодые актёры массово уходят в режиссуру, причём все как один снимают кино о детстве, провинции — по сути, о самих себе. Мы уже видели «Леди Бёрд» Гервиг, где-то по фестивалям бродит «Середина 1990-х» Джоны Хилла и вот после успешных показов в Сандэнсе и Торонто добралась до нас «Дикая жизнь» Пола Дано.

Кадр из фильма «Дикая жизнь»

Формально это экранизация романа Ричарда Форда, то есть ни о какой автобиографичности речи быть не может. К тому же действие разворачивается в 1960-х — Пола Дано тогда ещё даже в планах не было. Но парадоксальным образом «Дикая жизнь» выглядит куда более искренним и личным высказыванием, чем та же «Леди Бёрд». Уж слишком органично режиссёр вписывается в пространство горной Монтаны, слишком правдоподобна его рефлексия. Тут даже главный герой — один в один молодой Пол Дано.

Кадр из фильма «Дикая жизнь»

Кадр из фильма «Дикая жизнь»

Главная заслуга Дано и актёра Эда Оксенбульда (сложно поверить, что этот же человек три года назад читал рэп в Шьямалановском «Визите») в том, как умело они смогли спроецировать всю эту «бытовуху» с разводами и изменами на образ главного героя Джо. Можно было поставить камеру поближе к Джилленхолу и Маллиган, попытаться схватить каждую малейшую эмоцию в их безупречной игре — но она тогда так и осталась бы лишь игрой. «Дикая жизнь» предпочитает смотреть на них со стороны, крупные планы здесь чаще достаются Джо, его реакции на происходящее.

Кадр из фильма «Дикая жизнь»

Этим простым, но очень тонким приёмом Дано заставляет нас эмпатировать герою настолько сильно, что каждую ссору мы воспринимаем уже не как «актёрство», пускай и хорошее, а как вполне себе реальный конфликт близких людей, за которым мы вынуждены наблюдать. В фильме есть момент, когда от внезапного крика Джилленхола хочется подскочить на месте — хотя, казалось бы, к крикам в кино мы давно привыкли.

Внешне «Дикая жизнь», несмотря на отличную стилизацию, работу с костюмами, цветами и музыкой, выглядит фильмом максимально невзрачным, отстранённым, прямо как его главный герой. Но, как и в случае с Джо, за внешней холодностью скрыты невообразимой силы внутренние процессы, разобраться в которых порой нелегко. Пол Дано не пытается сказать что-то новое про семейные отношения или взросление — да и вряд ли смог бы, если бы захотел. Но он даёт зрителю прожить одну такую историю, окунуться в субъективный мир любопытного героя, в котором даже банальные пейзажи отражают восприятие Джо и его противоречивые чувства.

Источник

Пол Дано о «Дикой жизни»: «Я подсматривал за всеми своими любимыми режиссерами»

Еще на январском «Сандэнсе» мы предсказывали, что главным режиссерским дебютом этого года станет «Дикая жизнь» Пола Дано. «Афиша Daily» встретилась с начинающим постановщиком, чтобы выяснить, как ему удалось снять свое первое кино так, будто за плечами у него уже есть дюжина фильмов.

— Поскольку Джо в книге выступает рассказчиком, то мы не знаем, как он выглядит. А актер Эд Оксенбульд , прямо скажем, очень похож на вас. Это сходство имело для вас роль при кастинге?

— А вы не знаете, смотрел ли он ваши фильмы?

— Нет, мне вообще было важно никак на него не давить и не направлять. Не дай бог бы из него получился маленький Пол Дано. Мне, наоборот, очень хотелось, чтобы он чувствовал себя автором своего образа, чтобы он был участником проекта в гораздо большей степени, чем это удавалось мне, когда я только начинал работать как актер. Надеюсь, у меня получилось его вдохновить.

— Кто был вашим учителем? Может быть, Дэниел Дей-Льюис, с которым вы снимались в «Нефти»?

— Абсолютно! Он первый, кто пришел мне на ум.

— Что вы почувствовали, когда он объявил об уходе из профессии?

— Грусть от осознания, что не увижу его новых работ. Но если он сейчас счастлив, то это важнее всего.

— Ваш фильм можно назвать высказыванием о сегодняшней Америке?

— Мне часто говорят, что мой фильм — об американской мечте, и это действительно так, но я не хотел делать специальных заявлений. Мне было важнее исследовать не страну, а людей — семью, брак, взросление. Люди иногда стремятся поделить жизнь на черное и белое, а мне в моих персонажах понравилась серая зона, живая и печальная игра света и тени. В их сложности есть что-то красивое, воодушевляющее, что-то, с чем сразу хочется начать работать. Мне нравится пытаться понять таких людей, не осуждая их — и, надеюсь, вы тоже их не осудили. Но можно ли назвать их типичными американцами? Не уверен.

— По фильму кажется, будто его снял опытный режиссер. В голове не укладывается, что это ваш дебют. Вам легко дался переход из актеров в постановщики или это оказалось испытанием?

— Думаю, и то и другое. С одной стороны, мне здорово помогло чувство, что я уже созрел : я ведь очень давно мечтал об этом, прокручивал в голове, как буду снимать, пытался учиться в киношколах. Так что запал у меня был. С другой стороны, кинопроизводство — что для актеров, что для режиссеров — это непрекращающаяся борьба. Изматывающее, безумное занятие! Главное — привыкнуть к перепадам: есть дни, когда ты собой доволен, а есть дни, когда жалеешь о том, что ввязался во все это. Я приспособился.

— Чем актерский опыт оказался полезен, а чем вреден?

— Главное преимущество: будучи актером, я запоминал, как работают другие люди, и осознал, насколько разными могут быть их подходы. Еще, я думаю, режиссеры, вышедшие из актерской среды, больше заботятся о том, чтобы вовлечь в создание фильма всю съемочную группу. Режиссеры ведь часто погружены в себя, а актеры замечают разницу: вот эта команда сидит в своих мобильных телефонах, а вот эта действительно горит общим делом. Так что я первым делом убедился, что все на площадке одинаково влюблены в нашу идею.

— Вы узнаете себя в ком-то из этих трех персонажей?

— Я есть в каждом из них. Сперва мне нравилось ассоциировать себя с Джинетт — такой загадочной, сложной и властной (смеется). И, понятное дело, с героем Джейка [Джилленхола], потому что я хорошо понимаю ту боль, через которую он прошел. Но, конечно, фигура с самой большой силой притяжения для меня — это их сын. Дело в том, что он в семье выполняет ту же роль, что и я на съемочной площадке. Он рассказчик и автор их общего портрета, и мы, по сути, смотрим фильм его глазами. Поэтому как сценарист и как режиссер я не мог не сверяться с чувствами этого героя. Но, как и положено в семье, я одинаково люблю каждого из персонажей, как бы они ни лажали (смеется).

— Сцены с пожаром — просто нечто. Понимаю, что это компьютерная графика, но она выглядит очень убедительно. Тяжело было решиться на спецэффекты в таком реалистичном, нарочито приземленном фильме?

— Здорово, что вам понравилось, потому что это самое трудное в работе режиссера — иметь в голове какую-то сложившуюся картинку, а потом отказаться от нее. Я-то, конечно, с самого начала настаивал на том, что пожар будет настоящим. И понимал, что нам хватит денег только на один такой дубль, поэтому дни и ночи продумывал все нюансы. А потом утром мы приходим на площадку и понимаем, что никакого пожара не будет : слишком сильный ветер, слишком много рисков, слишком много расходов. И тогда на помощь приходят люди, которые рисуют компьютерную графику, — и ты просто доверяешься им и надеешься, что твой фильм все равно останется фотореалистичным и интимным и зритель не заметит спецэффекты. Но у них все получилось. И знаете что? В итоге они нарисовали для нас не только пожар, но и очень много других вещей — и я рад, что вы не обратили на них внимание.

— Я, наоборот, подумал, что вместо большого пожара мы увидим отблески огня в глазах Джерри — это бы сэкономило вам деньги и сохранило камерность картины.

— А у меня была такая мысль! Но я решил так: приберегу ее для монтажной комнаты как запасной вариант, как что-то, что можно добавить на стадии постпродакшена. А пока мы на площадке — давайте использовать свои возможности максимально. Еще была идея показать отражения пламени в окнах машины, а героя направить в пекло так, как будто он и вовсе не замечает огня. Но в итоге мы сделали ровно то, что написали в сценарии.

— Но звуки пожара-то настоящие? Или их тоже свели в студии звукозаписи?

— Они студийные, да. Но вы бы знали, сколько вариантов я переслушал, прежде чем выбрал подходящий.

— Я читал, что перед съемками вы написали Ричарду Форду (автору одноименного романа. — Прим. ред.) письмо — а он ответил и дал вам напутствие. Что он сказал?

— Самое замечательное, что он написал: «Моя книга — это моя книга, а твой фильм — это твой фильм. Поступай по-своему, действуй без оглядки». Наверное, это то, что мечтает услышать от писателя любой режиссер, ведь быть просто ретранслятором чужих идей — бессмыслица! Хочется вкладывать в работу себя. Поэтому его одобрение значило для меня очень много. Он дал мне свободу.

— А фильм он посмотрел?

— И что говорит?

— Кажется, ему все понравилось.

— Вам довелось поработать с крупными режиссерами — Вильневым, Соррентино, Полом Томасом Андерсоном. Признавайтесь, у кого и что вы украли?

— (Смеется.) Думаю, у всех понемногу! Но, знаете, актеры никогда не задумываются о том, кто и как устанавливает камеру на площадке. Поэтому опыт приходит все-таки не на съемках, а когда смотришь фильмы и читаешь книги о режиссуре. То же самое и с драматургией: конечно, если ты актер, ты понимаешь, что такое арка персонажа, но на самом деле все приходит с учебой. Так что я подсматривал за всеми своими любимыми режиссерами — но не на съемках, а уже потом, когда изучал их фильмы.

— В режиссуре есть что-то веселое — или это каторга для ненормальных?

— И с кастингом вам повезло. Джейк Джилленхол был вашим первым вариантом на роль Джерри?

— Да, потому что мы вместе работали над «Пленницами», и я как-то встретил их вместе с Кэри (Маллиган — исполнительницей главной женской роли в «Дикой жизни». — Прим. ред.) — они знали друг друга со времен фильма «Братья». Поэтому, стоило Кэри согласиться на роль Джинетт, и я тут же связался с Джейком. Они очень разные — и при этом очень хорошие друзья. Я понял, что из этого получится интересная экранная пара.

— Вы реконструировали 60-е по фильмам?

— Знаете, что в вашем фильме самое душераздирающее? Разница между реальностью и фотографиями, которые делает Джо.

— Спасибо, это одна из тем нашего фильма. Мы с Зои большие фанаты антикварных магазинов, разбросанных по Америке. И в них всегда можно найти какую-нибудь старую фотографию за 25 центов, купить ее, рассмотреть и придумать историю. Есть что-то магическое в том, чтобы обрамить целую жизнь, задать границы судьбе. Думаю, это и подтолкнуло меня к режиссуре.

— Расскажите про саундтрек. Вы выбирали из того, что любите, или из того, что было вам по карману?

— Ну, знаете, когда делаешь фильм — особенно независимый фильм, — то каждое решение продиктовано из кармана (смеется). И это худшее в режиссуре — считать каждый доллар. Поэтому мы выбирали только те композиции, которые могли себе позволить. Была одна песня, которую я очень хотел заполучить, но не смог… Нет, не буду говорить какая. Потому что это уже не важно. Важно, что я представил себе музыку еще до того, как мы сели за сценарий. Я знал, что у нас будут духовые инструменты — кларнет, может быть флейта, тромбон. И я знал, что будет легкая игривая музыка — для контраста с тем, через что проходят герои. Мне повезло, что с нами согласился работать такой композитор, как Дэвид Лэнг, потому что ему даже ничего не пришлось объяснять, он сразу почувствовал фильм так же, как я.

— Будете снимать дальше?

— Знаете, с одной стороны, я как будто бы закрыл гештальт и избавился от какого-то зуда. Но, с другой стороны, я хочу продолжать!

— Уже есть идеи, каким будет второй фильм?

— Нет, так что я сделаю паузу и буду играть, пока у меня не появится вдохновение что-то написать. Но я обязательно сниму следующий фильм — просто для этого мне нужно найти историю и по-настоящему влюбиться в нее. Без любви нельзя: без нее не справиться с работой и не почувствовать себя уязвимым, когда придет время делиться результатами этой работы с другими. А быть уязвимым — чертовски важно.

— Это будет обязательно фильм — или, может быть, что-то для ТВ или Netflix, раз уж вы сыграли в «Окче»?

— Если эти медиа дадут мне больше возможностей для рассказывания моей собственной истории, то почему бы и нет — я готов осваивать новые форматы.

— А сыграть в фильме, в котором вы являетесь режиссером?

— А вот про это не знаю. Для меня это необязательный пункт, так что все будет зависеть от материала и от ощущений. Мне нравится сосредотачиваться на деталях, выверять каждый кадр. Не хочется без веских причин от этого отвлекаться.

— Ну и главное: каково это — работать с Зои?

— Лучше всего на свете. Я люблю ее и доверяю ей. В жизни она так же удивительна, как в творчестве. Это большой человек. Без ее таланта сценариста у меня бы попросту ничего не получилось. На самих съемках она не присутствовала, потому что участвовала в это время в спектакле. Но она буквально спасла нас с Мэттом [Хэннэмом], когда дело дошло до монтажной комнаты. Потому что я к тому моменту уже пребывал в каком-то вакууме. А она просто приходила — иногда раз в неделю, иногда раз в несколько дней — и помогала принимать важные решения. Когда есть кто-то, кому ты можешь полностью довериться, это большое счастье.

Источник

Премьера: “Дикая жизнь” Пола Дано

И повсюду тлеют пожары

Дикая жизнь (Wildlife), 2018, Пол Дано

Виктория Горбенко рассуждает о «Дикой жизни» в контексте «великого американского романа» и сдержанно хвалит режиссерский дебют Пола Дано, талант которого пока не сумел разгореться в полную силу

Осень 1960-го года, штат Монтана, США. Четырнадцатилетний Джо Бринсон (Эд Оксенбульд) приезжает с родителями на новое место, где его отец получил работу в гольф-клубе. Джерри Бринсон (Джейк Джилленхол) загубил спортивную карьеру, но все равно всем нравится. Всем, кроме непосредственного начальника, не одобряющего игры с клиентами на деньги. Джаннет Бринсон (Кэри Маллиган) оставила преподавательскую деятельность. Как она всем говорит – чтобы полностью посвятить себя семье. Но скоро становится очевидно, что это связано с неумением Джерри подолгу задерживаться на одном месте. Несмотря на все это, семья кажется счастливой, но идиллия покрывается трещинами, когда отец семейства в очередной раз лишается работы. Проблемы, которые до этого замалчивались, вырываются наружу. Атмосфера начинает воспламеняться, как леса, пылающие в округе. Джаннет устраивается на полставки в бассейн, Джо находит подработку в фотоателье. Когда Джерри буквально сбегает добровольцем на тушение пожаров, становится понятно, что теперь каждый за себя.

Кадр из фильма “Дикая жизнь”

Лужайка перед домом. Дерево. Отец перебрасывается мячом с сыном. Так выглядит первый кадр фильма. Из дальнейшего развития истории станет очевидно, что общепринятых ориентиров, маркеров успешно сложившейся жизни, всех этих построить-посадить-вырастить, недостаточно для обретения внутреннего равновесия. В основе сценария «Дикой жизни» – одноименная книга прозаика Ричарда Форда. Форд – тот еще зануда, но в поисках «великого американского романа» его имя всплывает с завидной частотой. Сам по себе «великий американский роман» – это разнородный корпус текстов, в основе которых лежит концепция отражения уникального американского опыта на небольшом отрезке времени. «Дикая жизнь» укоренена в самом начале 1960-х и базируется на двух важных произведениях той эпохи – «Дороге перемен» Ричарда Йейтса и «Кролик, беги» Джона Апдайка. Все три текста объединяет тема недовольства собственной стабильной жизнью, которое герои пытаются преодолеть через бегство – в Париж, в соседний штат, в ближайшую лесополосу. Кажется, что им всегда чего-то не хватает в окружающей среде, но основной конфликт располагается внутри, в невозможности преодолеть самих себя и стать другими людьми.

В своем режиссерском дебюте Пол Дано аккуратно воссоздает быт американской глубинки начала 1960-х, и он достаточно чуток, чтобы позволить ведущим актерам наполнить камерную драму различными оттенками эмоций. Оригинальности «Дикой жизни» придает необычный ракурс. История о разладе супружеской жизни показана глазами наблюдающего за этой тихой катастрофой сына. Его взросление начинается в тот момент, когда он сталкивается с осознанием, что родители не просто не всегда принимают правильные решения, а зачастую испытывают полную беспомощность, неспособность рационально мыслить и находить выход из сложных ситуаций. Поведение взрослых, принявших ответственность за своего ребенка, но ведущих себя менее зрело, чем четырнадцатилетний подросток, кажется диким. Для Джо одинаково нелепа проснувшаяся в матери вульгарность и отцовская беспечность, побуждающая его пуститься в авантюрное странствие.

В своем режиссерском дебюте Пол Дано аккуратно воссоздает быт американской глубинки начала 1960-х, и он достаточно чуток, чтобы позволить ведущим актерам наполнить камерную драму различными оттенками эмоций. Оригинальности «Дикой жизни» придает необычный ракурс. История о разладе супружеской жизни показана глазами наблюдающего за этой тихой катастрофой сына

Для Пола Дано, являющего ровесником героев, их метания близки и понятны. Он открывает Джерри и Джанет двери в новую жизнь – аккурат в «эпоху перемен», связанную с началом президентства Джона Кеннеди и освоением космоса. И, вроде бы, режиссер демонстрирует тем самым вполне оптимистичный взгляд на возможность обнуления и обретения смыслов за пределами консервативных семейных ценностей. Но в светлые бесстрастные кадры проникают печаль и растерянность. Герои будто испытывают неловкость из-за того, что не стали счастливее, изменив свою судьбу. Так и беснующийся огонь оставляет после себя лишь выжженную землю. При этом Пол Дано, несмотря на уверения в том, что он рассказывает глубоко личную историю, не может в этом убедить, оставляя слишком большое пространство для недосказанности и индивидуальной зрительской рефлексии. Он, как и Джо, на протяжении всего фильма остается сторонним наблюдателем. Выставляет свет, наводит объектив, спускает затвор камеры. Его творческий пожар пока разгорается в полную мощь, а всего лишь тлеет.

Источник