дача девятаева в казани
На доме, в котором жил легендарный М.Девятаев, установлена мемориальная доска
На торжественном мероприятии присутствовала супруга Девятаева, его дочь, внуки и правнучки.
(Казань, 8 февраля, «Татар-информ», Эмма Ситдикова). Сегодня, несмотря на морозный день, на улице Сеченова в Казани собралось большое количество людей. Причина – торжественный митинг, который состоялся в честь открытия мемориальной доски легендарному Михаилу Девятаеву.
На мероприятии присутствовали: заместитель министра по делам молодежи, спорту и туризму РТ Андрей Кондратьев, руководитель исполкома ТРО ВПП «Единая Россия» Виктор Бударин, руководитель РОСТО (ДОСААФ) РТ Радий Зарипов, заместитель руководителя городского исполкома Зухра Нигматуллина, помощник первого заместителя Премьер-министра Республики Татарстан Светлана Белякова, председатель Комитета ветеранов войны и военной службы РТ Ахат Юлашев, Герой Советского Союза Борис Кузнецов.
Также приняли участие суворовцы, курсанты КВВКУ, школьники, представители городских и районных организаций РОСТО РТ и другие приглашенные. Почетными гостями праздника стали супруга Михаила Девятаева – Фаузия Хайрулловна, его дочь – Нелли Михайловна, внуки, правнуки и друзья легендарного советского летчика.
Открыл митинг Ахат Юлашев. Свое выступление он начал с рассказа о жизни и подвиге Михаила Девятаева.
Дата установки мемориальной доски выбрана неслучайно. 8 февраля 1945 года Михаил Девятаев со своими соратниками бежал из фашистского концлагеря. Советские военнопленные во главе с Девятаевым захватили немецкий бомбардировщик и сумели перелететь на нем через линию фронта. Однако в советском тылу их арестовали и отправили в лагеря. Девятаев вышел на свободу только в 1953 году. Четырьмя годами позже его реабилитировали и вручили Золотую звезду Героя Советского Союза.
В честь открытия мемориальной доски прозвучал торжественный троекратный салют и гимн Российской Федерации.
Позже приглашенные на митинг отправились на Арское кладбище, чтобы возложить цветы к могиле Михаила Девятаева.
Следите за самым важным и интересным в Telegram-канале Татмедиа
Советская дача с камином: как Михаил Девятаев построил дом-корабль на берегу Волги
Как только эта необычная дача появилась на берегу Волги рядом с железнодорожной станцией 774 км, она сразу же стала местной достопримечательностью. Проплывающие на моторках, как по команде, поворачивали в сторону дачи головы, а отдыхающие ходили сюда, как на экскурсию. Ведь тогда у всех были типовые домики, поставленные на трех сотках. Разрешалось иметь скромную одноэтажную постройку с уборной в углу участка. Никаких тебе бань, гаражей и капитальных теплиц. За этим строго следили. Боялись, чтобы у советского человека на приусадебном участке не выросло чувство собственника.
Советский человек был втиснут в символичные квадратные метры дозволенного комфорта. Ничего лишнего. Скромность возводилась в культ. «Эгоист» стало ругательным словом. Наши люди должны были быть равными, а следовательно, похожими друг на друга.
Михаил Петрович Девятаев не вписывался в отведенные для тела и души рамки. Сильная и неординарная личность ломала стены запретов. Он не мирился с обстоятельствами. Его изобретательный ум всегда предлагал нестандартные решения.
Фантастический побег из немецкого плена на «Хейнкеле-111» с радиоаппаратурой на борту, предназначенной для испытания новейшего «Фау-2», многим доказал, что в жизни не бывает безвыходных ситуаций, и даже оказавшись в плену, можно продолжать бороться за свои жизнь и свободу.
Его широкая неуемная натура нашла свое выражение и в высокой даче на Волге, которую он построил вместе с сыновьями в 60-х годах еще при Хрущеве. Ее постройка — сплошное преодоление различных бюрократических табу.
Михаил Петрович учит сыновей рыть траншеи
В этом доме материализовалась давняя мечта Девятаева о крепком и уютном семейном гнезде, где звучали бы детские голоса, потрескивали поленья в камине, тянуло ароматным дымком из коптильни, а за окном проплывали белые пароходы и подмигивал черный бакен.
. Младший сын Героя Советского Союза Александр Михайлович Девятаев отпирает ворота дачи и приглашает войти. Время летит, отца давно уже нет, дети выросли и выпорхнули из гнезда. У Александра Михайловича появилась новая дача в Зеленом Бору, а сюда он иногда выбирается, чтобы, открыв железные ворота, оказаться в прошлом, где отец стругает сосновые доски, а мама поливает грядки. За забором плещется Волга, вдали комаром зудит дюралевая «Казанка», а солнечный свет, пропущенный сквозь листву яблони, падает на обеденный стол и ласкает лица родных и друзей.
«На этой даче прошли мои детство и юность… — с ностальгией вздыхает Александр Михайлович. — Здесь каждая дощечка, каждый камень или железка помнят моего отца. Все с любовью построено его руками. Ну и мы, конечно, с братом Алексеем ему помогали. Отец воспитывал нас трудом и собственным примером.
Младшая сестра Нэлли с племянницей Иришей (первой внучкой М. Девятаева)
Помню, когда мы приехали сюда на папиной «Победе» первый раз, я был еще совсем мальчишкой. Места здесь были необжитые — на самой границе садового товарищества КАИ «Дубки». Там, где теперь стоит дача, раньше зеленел луг, на берегу лежали просмоленные рыбацкие шаланды. Я подбежал к реке и увидел на мелководье маленьких стерлядок. Хоть руками лови!
Для отца самое главное — чтобы рядом была Волга. А участок этот ему показал его друг профессор Алексей Андреевич Агафонов, который начал строиться по соседству.
После баньки и купания в Волге
Никаких шабашников не нанимали. Все делали своими силами из подручных материалов. Где-то отцу удавалось достать силикатный кирпич, цемент, железные уголки. Доски и рейки на обшивку комнат, а также двери привезли со списанных дебаркадеров. Я целыми днями сидел и выдирал из старых досок ржавые гвозди. Потом их выпрямляли и пускали в дело.
Так что дача у меня еще долго ассоциировалась не столько с отдыхом, сколько с физической работой. В руках постоянно гвоздодер, молоток или совковая лопата. Правда, и удочку с веслами тоже успевал подержать на зорьке или на закате.
Дача начиналась с бетонирования фундамента и подвала, где предполагалось устроить по немецкому образцу гараж. Мы с братом рыли траншеи, делали откосы и песчаную отсыпку. Занимались этим основательно, как будто бы бетонировали бункер! Отец хорошую школу бетонщика прошел в плену, где их заставляли строить взлетные полосы и укрепления.
Чаепитие на веранде. Мама Фаузия Хайрулловна со старшим сыном Алексеем
Он делал проектные расчеты, поэтому дом спустя почти 60 лет стоит крепко и не заваливается. Весной талая вода уходит по специальным керамическим трубам и не задерживается в подвале. Всё продумано!
В плену отец видел немецкие дома и, как человек любопытный, интересовался их устройством. Как будто чувствовал, что войне скоро конец и надо будет много строиться. В мирное время, выезжая в Европу в командировки, не упускал возможности подробнее изучить внутреннюю начинку таких коттеджей.
В Германии многие частные дома из-за экономии имели подземные гаражи. Там же устраивали небольшие мастерские, продуктовые склады, душевые и туалеты. Не всё отцу удалось реализовать до конца, но изначально задумка была именно такой».
Сегодня, на фоне современных коттеджей, дача Девятаева выглядит скромно
Александр Михайлович ведет на второй этаж и показывает «советскую» дачу изнутри, на ходу поясняя:
«Дача предназначалась для большой семьи из пяти человек. Плюс, конечно, гости. А их здесь побывало немало: академики, генералы, летчики-космонавты, ветераны войны…
Для меня и для Алексея были предусмотрены отдельные «каюты». Для нашей младшей сестры Нэлли отец устроил настоящую, полную солнца светелку с видом на речные просторы.
Но главная изюминка дачи — это веранда, которая напоминает кают-компанию на носу корабля. Когда здесь чаевничаешь, создается впечатление, что плывешь по Волге. А если открыть окна, то речной бриз наполняет всю комнату!
«Палуба», откуда далеко видать
Еще один важный элемент — большой балкон, как палуба или капитанская рубка. Раньше с него были хорошо видны фарватер, Лысая гора на противоположном берегу и Свияжск, но сейчас разрослись деревья».
Михаил Девятаев, стоя на этом балконе, вспоминал свою службу на речном флоте, когда он плавал на баркасах и теплоходах. Испытывал первое скоростное судно на подводных крыльях — теплоход «Ракета», а затем был капитаном на «Метеоре».
Александр Михайлович растапливает камин. Языки огня лижут поленья, блики пляшут по стенам:
«Камин здесь сложен тоже по немецкому образцу. Необычны его форма и внутренняя конструкция. Имеется переключение дымохода с каминного на печное, то есть можно топить как камин или как обычную печку. Кроме того, дымоход одновременно греет духовку для приготовления пищи. Все это отец подсмотрел у своего друга-переводчика Юргена Пойкерта, когда гостил у него в городке Цинновиц на острове Узедом в Балтийском море. Там же он «позаимствовал» для дачи винтовую лестницу.
Отец был знатным печником. С детства освоил эту профессию. После войны, когда еще ходил с клеймом «попавшего в немецкий плен» и его никто не хотел брать на работу, ремесло печника ему здорово пригодилось. Помню, идем мы по Лесгафта, а он мне то на один дом покажет, то на другой: “Вот, — говорит, — здесь я печь новую клал. И там, тоже моя работа”. Смотрю, на крышах трубы дымят. Значит, людям в домах тепло. Значит, с благодарностью печника вспоминают».
«К нам на дачу периодически ходили разные комиссии, — с улыбкой вспоминает Александр Михайлович. — Что-то мерили рулеткой, записывали, составляли протокол. Так они реагировали на жалобы завистников! В конце концов, кто-то из знакомых надоумил отца написать в обком партии письмо с просьбой перевести объект из садового домика в разряд дачного, чтобы узаконить постройку. После этого комиссия долго не появлялась. Заявились они снова, когда отец в 70-х годах построил баню.
Баня, замаскированная под домик
В помощники себе он позвал дядю Петю, который мастерил лодки. Достал по знакомству непросмоленные шпалы, которые использовал вместо брусьев. Для обшивки предбанника и парилки отец шлифовал с немецкой педантичностью каждую доску и притирал к другой. И делал это так тщательно, что между ними иголку даже не просунешь. Печка у него по немецкому образцу тоже получилась непростая — со сложным дымоходом, не позволяющим скапливаться угарному газу. Вообще у отца руки были золотые. Когда он что-нибудь мастерил, то можно было залюбоваться — настолько слаженно работал!
И вот комиссия стала придираться к этой бане. И тогда кто-то из знакомых посоветовал замаскировать баню под жилой домик, который был построен якобы для детей. Отец так и сделал, сколотил фальшэтаж, где, конечно, никто не жил. Зато там была устроена коптильня, и функционировала она от банной печки. Пока мы внизу парились, то наверху могла коптиться, например, рыба.
Потом прямиком из парилки мы бежали и прыгали в Волгу! Такое не забывается…»
Материал подготовил Адель ХАИРОВ для журнала «Казань»
Цветные фото Гульнары Сагиевой
Следите за самым важным и интересным в Telegram-канале Татмедиа
Советская дача с камином: как Михаил Девятаев построил дом-корабль на берегу Волги
Как только эта необычная дача появилась на берегу Волги рядом с железнодорожной станцией 774 км, она сразу же стала местной достопримечательностью. Проплывающие на моторках, как по команде, поворачивали в сторону дачи головы, а отдыхающие ходили сюда, как на экскурсию. Ведь тогда у всех были типовые домики, поставленные на трех сотках. Разрешалось иметь скромную одноэтажную постройку с уборной в углу участка. Никаких тебе бань, гаражей и капитальных теплиц. За этим строго следили. Боялись, чтобы у советского человека на приусадебном участке не выросло чувство собственника.
Советский человек был втиснут в символичные квадратные метры дозволенного комфорта. Ничего лишнего. Скромность возводилась в культ. «Эгоист» стало ругательным словом. Наши люди должны были быть равными, а следовательно, похожими друг на друга.
Михаил Петрович Девятаев не вписывался в отведенные для тела и души рамки. Сильная и неординарная личность ломала стены запретов. Он не мирился с обстоятельствами. Его изобретательный ум всегда предлагал нестандартные решения.
Фантастический побег из немецкого плена на «Хейнкеле-111» с радиоаппаратурой на борту, предназначенной для испытания новейшего «Фау-2», многим доказал, что в жизни не бывает безвыходных ситуаций, и даже оказавшись в плену, можно продолжать бороться за свои жизнь и свободу.
Его широкая неуемная натура нашла свое выражение и в высокой даче на Волге, которую он построил вместе с сыновьями в 60-х годах еще при Хрущеве. Ее постройка — сплошное преодоление различных бюрократических табу.
Михаил Петрович учит сыновей рыть траншеи
В этом доме материализовалась давняя мечта Девятаева о крепком и уютном семейном гнезде, где звучали бы детские голоса, потрескивали поленья в камине, тянуло ароматным дымком из коптильни, а за окном проплывали белые пароходы и подмигивал черный бакен.
. Младший сын Героя Советского Союза Александр Михайлович Девятаев отпирает ворота дачи и приглашает войти. Время летит, отца давно уже нет, дети выросли и выпорхнули из гнезда. У Александра Михайловича появилась новая дача в Зеленом Бору, а сюда он иногда выбирается, чтобы, открыв железные ворота, оказаться в прошлом, где отец стругает сосновые доски, а мама поливает грядки. За забором плещется Волга, вдали комаром зудит дюралевая «Казанка», а солнечный свет, пропущенный сквозь листву яблони, падает на обеденный стол и ласкает лица родных и друзей.
«На этой даче прошли мои детство и юность… — с ностальгией вздыхает Александр Михайлович. — Здесь каждая дощечка, каждый камень или железка помнят моего отца. Все с любовью построено его руками. Ну и мы, конечно, с братом Алексеем ему помогали. Отец воспитывал нас трудом и собственным примером.
Младшая сестра Нэлли с племянницей Иришей (первой внучкой М. Девятаева)
Помню, когда мы приехали сюда на папиной «Победе» первый раз, я был еще совсем мальчишкой. Места здесь были необжитые — на самой границе садового товарищества КАИ «Дубки». Там, где теперь стоит дача, раньше зеленел луг, на берегу лежали просмоленные рыбацкие шаланды. Я подбежал к реке и увидел на мелководье маленьких стерлядок. Хоть руками лови!
Для отца самое главное — чтобы рядом была Волга. А участок этот ему показал его друг профессор Алексей Андреевич Агафонов, который начал строиться по соседству.
После баньки и купания в Волге
Никаких шабашников не нанимали. Все делали своими силами из подручных материалов. Где-то отцу удавалось достать силикатный кирпич, цемент, железные уголки. Доски и рейки на обшивку комнат, а также двери привезли со списанных дебаркадеров. Я целыми днями сидел и выдирал из старых досок ржавые гвозди. Потом их выпрямляли и пускали в дело.
Так что дача у меня еще долго ассоциировалась не столько с отдыхом, сколько с физической работой. В руках постоянно гвоздодер, молоток или совковая лопата. Правда, и удочку с веслами тоже успевал подержать на зорьке или на закате.
Дача начиналась с бетонирования фундамента и подвала, где предполагалось устроить по немецкому образцу гараж. Мы с братом рыли траншеи, делали откосы и песчаную отсыпку. Занимались этим основательно, как будто бы бетонировали бункер! Отец хорошую школу бетонщика прошел в плену, где их заставляли строить взлетные полосы и укрепления.
Чаепитие на веранде. Мама Фаузия Хайрулловна со старшим сыном Алексеем
Он делал проектные расчеты, поэтому дом спустя почти 60 лет стоит крепко и не заваливается. Весной талая вода уходит по специальным керамическим трубам и не задерживается в подвале. Всё продумано!
В плену отец видел немецкие дома и, как человек любопытный, интересовался их устройством. Как будто чувствовал, что войне скоро конец и надо будет много строиться. В мирное время, выезжая в Европу в командировки, не упускал возможности подробнее изучить внутреннюю начинку таких коттеджей.
В Германии многие частные дома из-за экономии имели подземные гаражи. Там же устраивали небольшие мастерские, продуктовые склады, душевые и туалеты. Не всё отцу удалось реализовать до конца, но изначально задумка была именно такой».
Сегодня, на фоне современных коттеджей, дача Девятаева выглядит скромно
Александр Михайлович ведет на второй этаж и показывает «советскую» дачу изнутри, на ходу поясняя:
«Дача предназначалась для большой семьи из пяти человек. Плюс, конечно, гости. А их здесь побывало немало: академики, генералы, летчики-космонавты, ветераны войны…
Для меня и для Алексея были предусмотрены отдельные «каюты». Для нашей младшей сестры Нэлли отец устроил настоящую, полную солнца светелку с видом на речные просторы.
Но главная изюминка дачи — это веранда, которая напоминает кают-компанию на носу корабля. Когда здесь чаевничаешь, создается впечатление, что плывешь по Волге. А если открыть окна, то речной бриз наполняет всю комнату!
«Палуба», откуда далеко видать
Еще один важный элемент — большой балкон, как палуба или капитанская рубка. Раньше с него были хорошо видны фарватер, Лысая гора на противоположном берегу и Свияжск, но сейчас разрослись деревья».
Михаил Девятаев, стоя на этом балконе, вспоминал свою службу на речном флоте, когда он плавал на баркасах и теплоходах. Испытывал первое скоростное судно на подводных крыльях — теплоход «Ракета», а затем был капитаном на «Метеоре».
Александр Михайлович растапливает камин. Языки огня лижут поленья, блики пляшут по стенам:
«Камин здесь сложен тоже по немецкому образцу. Необычны его форма и внутренняя конструкция. Имеется переключение дымохода с каминного на печное, то есть можно топить как камин или как обычную печку. Кроме того, дымоход одновременно греет духовку для приготовления пищи. Все это отец подсмотрел у своего друга-переводчика Юргена Пойкерта, когда гостил у него в городке Цинновиц на острове Узедом в Балтийском море. Там же он «позаимствовал» для дачи винтовую лестницу.
Отец был знатным печником. С детства освоил эту профессию. После войны, когда еще ходил с клеймом «попавшего в немецкий плен» и его никто не хотел брать на работу, ремесло печника ему здорово пригодилось. Помню, идем мы по Лесгафта, а он мне то на один дом покажет, то на другой: “Вот, — говорит, — здесь я печь новую клал. И там, тоже моя работа”. Смотрю, на крышах трубы дымят. Значит, людям в домах тепло. Значит, с благодарностью печника вспоминают».
«К нам на дачу периодически ходили разные комиссии, — с улыбкой вспоминает Александр Михайлович. — Что-то мерили рулеткой, записывали, составляли протокол. Так они реагировали на жалобы завистников! В конце концов, кто-то из знакомых надоумил отца написать в обком партии письмо с просьбой перевести объект из садового домика в разряд дачного, чтобы узаконить постройку. После этого комиссия долго не появлялась. Заявились они снова, когда отец в 70-х годах построил баню.
Баня, замаскированная под домик
В помощники себе он позвал дядю Петю, который мастерил лодки. Достал по знакомству непросмоленные шпалы, которые использовал вместо брусьев. Для обшивки предбанника и парилки отец шлифовал с немецкой педантичностью каждую доску и притирал к другой. И делал это так тщательно, что между ними иголку даже не просунешь. Печка у него по немецкому образцу тоже получилась непростая — со сложным дымоходом, не позволяющим скапливаться угарному газу. Вообще у отца руки были золотые. Когда он что-нибудь мастерил, то можно было залюбоваться — настолько слаженно работал!
И вот комиссия стала придираться к этой бане. И тогда кто-то из знакомых посоветовал замаскировать баню под жилой домик, который был построен якобы для детей. Отец так и сделал, сколотил фальшэтаж, где, конечно, никто не жил. Зато там была устроена коптильня, и функционировала она от банной печки. Пока мы внизу парились, то наверху могла коптиться, например, рыба.
Потом прямиком из парилки мы бежали и прыгали в Волгу! Такое не забывается…»
Материал подготовил Адель ХАИРОВ для журнала «Казань»
Цветные фото Гульнары Сагиевой
Следите за самым важным и интересным в Telegram-канале Татмедиа
Советская дача с камином
«Кают-компания» с видом на речные просторы.
Как только необычная эта дача появилась на берегу Волги рядом с железнодорожной станцией 774 км, она сразу же стала местной достопримечательностью. Проплывающие на моторках, как по команде, поворачивали в сторону дачи головы, а отдыхающие ходили сюда, как на экскурсию. Ведь тогда у всех были типовые домики, поставленные на трёх сотках. Разрешалось иметь скромную одноэтажную постройку с уборной в углу участка. Никаких тебе бань, гаражей и капитальных теплиц. За этим строго следили. Боялись, чтобы у советского человека на приусадебном участке не выросло чувство собственника.
Советский человек был втиснут в символичные квадратные метры дозволенного комфорта. Ничего лишнего. Скромность возводилась в культ. «Эгоист» стало ругательным словом. Наши люди должны были быть равными, а, следовательно, похожими друг на друга.
Михаил Петрович Девятаев не вписывался в отведённые для тела и души рамки. Сильная и неординарная личность ломала стены запретов. Он не мирился с обстоятельствами. Его изобретательный ум всегда предлагал нестандартные решения.
Фантастический побег из немецкого плена на «Хейнкеле-111» с радиоаппаратурой на борту, предназначенной для испытания новейшего «ФАУ-2», многим доказал, что в жизни не бывает безвыходных ситуаций, и даже, оказавшись в плену, можно продолжать бороться за свои жизнь и свободу.
Его широкая неуёмная натура нашла своё выражение и в высокой даче на Волге, которую он построил вместе с сыновьями в 60-х годах ещё при Хрущёве. Её постройка — сплошное преодоление различных бюрократических табу.
Михаил Петрович учит сыновей рыть траншеи.
В этом доме материализовалась давняя мечта Девятаева о крепком и уютном семейном гнезде, где звучали бы детские голоса, потрескивали поленья в камине, тянуло ароматным дымком из коптильни, а за окном проплывали белые пароходы и подмигивал чёрный бакен.
. Младший сын Героя Советского Союза Александр Михайлович Девятаев отпирает ворота дачи и приглашает войти. Время летит, отца давно уже нет, дети выросли и выпорхнули из гнезда. У Александра Михайловича появилась новая дача в Зелёном Бору, а сюда он иногда выбирается, чтобы, открыв железные ворота, оказаться в прошлом, где отец стругает сосновые доски, а мама поливает грядки. За забором плещется Волга, вдали комаром зудит дюралевая «Казанка», а солнечный свет, пропущенный сквозь листву яблони, падает на обеденный стол и ласкает лица родных и друзей.
— На этой даче прошли мои детство и юность… — с ностальгией вздыхает Александр Михайлович. — Здесь каждая дощечка, каждый камень или железка помнят моего отца. Всё с любовью построено его руками. Ну и мы, конечно, с братом Алексеем ему помогали. Отец воспитывал нас трудом и собственным примером.
Младшая сестра Нэлли с племянницей Иришей (первой внучкой М. Девятаева).
Помню, когда мы приехали сюда на папиной «Победе» первый раз, я был ещё совсем мальчишкой. Места здесь были необжитые — на самой границе садового товарищества КАИ «Дубки». Там, где теперь стоит дача, раньше зеленел луг, на берегу лежали просмолённые рыбацкие шаланды. Я подбежал к реке и увидел на мелководье маленьких стерлядок. Хоть руками лови!
Для отца самое главное — чтобы рядом была Волга. А участок этот ему показал его друг профессор Алексей Андреевич Агафонов, который начал строиться по соседству.
После баньки и купания в Волге.
Никаких шабашников не нанимали. Всё делали своими силами из подручных материалов. Где-то отцу удавалось достать силикатный кирпич, цемент, железные уголки. Доски и рейки на обшивку комнат, а также двери привезли со списанных дебаркадеров. Я целыми днями сидел и выдирал из старых досок ржавые гвозди. Потом их выпрямляли и пускали в дело.
Так что дача у меня ещё долго ассоциировалась не столько с отдыхом, сколько с физической работой. В руках постоянно гвоздодёр, молоток или совковая лопата. Правда, и удочку с вёслами тоже успевал подержать на зорьке или на закате.
Дача начиналась с бетонирования фундамента и подвала, где предполагалось устроить по немецкому образцу гараж. Мы с братом рыли траншеи, делали откосы и песчаную отсыпку. Занимались этим основательно, как будто бы бетонировали бункер! Отец хорошую школу бетонщика прошёл в плену, где их заставляли строить взлётные полосы и укрепления.
Чаепитие на веранде. Мама Фаузия Хайрулловна со старшим сыном Алексеем.
Он делал проектные расчёты, поэтому дом спустя почти 60 лет стоит крепко и не заваливается. Весной талая вода уходит по специальным керамическим трубам и не задерживается в подвале. Всё продуманно!
В плену отец видел немецкие дома и, как человек любопытный, интересовался их устройством. Как будто чувствовал, что войне скоро конец и надо будет много строиться. В мирное время, выезжая в Европу в командировки, не упускал возможности подробнее изучить внутреннюю начинку таких коттеджей.
В Германии многие частные дома из-за экономии имели подземные гаражи. Там же устраивали небольшие мастерские, продуктовые склады, душевые и туалеты. Не всё отцу удалось реализовать до конца, но изначально задумка была именно такой.
Сегодня, на фоне современных коттеджей, дача Девятаева выглядит скромно.
Александр Михайлович ведёт на второй этаж и показывает «советскую» дачу изнутри, на ходу поясняя:
— Дача предназначалась для большой семьи из пяти человек. Плюс, конечно, гости. А их здесь побывало немало: академики, генералы, лётчики-космонавты, ветераны войны…
Для меня и для Алексея были предусмотрены отдельные «каюты». Для нашей младшей сестры Нэлли отец устроил настоящую, полную солнца светёлку с видом на речные просторы.
Но главная изюминка дачи — это веранда, которая напоминает кают-компанию на носу корабля. Когда здесь чаёвничаешь, создаётся впечатление, что плывёшь по Волге. А если открыть окна, то речной бриз наполняет всю комнату!
«Палуба», откуда далеко видать.
Ещё один важный элемент — большой балкон, как палуба или капитанская рубка. Раньше с него были хорошо видны фарватер, Лысая гора на противоположном берегу и Свияжск, но сейчас разрослись деревья.
Михаил Девятаев, стоя на этом балконе, вспоминал свою службу на речном флоте, когда он плавал на баркасах и теплоходах. Испытывал первое скоростное судно на подводных крыльях — теплоход «Ракета», а затем был капитаном на «Метеоре».
Александр Михайлович растапливает камин. Языки огня лижут поленья, блики пляшут по стенам.
Жена Александра Михайловича Фирдаус на крыльце дачи.
— Камин здесь сложен тоже по немецкому образцу. Необычны его форма и внутренняя конструкция. Имеется переключение дымохода с каминного на печное, то есть можно топить как камин или как обычную печку. Кроме того, дымоход одновременно греет духовку для приготовления пищи. Всё это отец подсмотрел у своего друга-переводчика Юргена Пойкерта, когда гостил у него в городке Цинновиц на острове Узедом в Балтийском море. Там же он «позаимствовал» для дачи винтовую лестницу.
Отец был знатным печником. С детства освоил эту профессию. После войны, когда ещё ходил с клеймом «попавшего в немецкий плен» и его никто не хотел брать на работу, ремесло печника ему здорово пригодилось. Помню, идём мы по Лесгафта, а он мне то на один дом покажет, то на другой: «Вот, говорит, здесь я печь новую клал. И там, тоже моя работа». Смотрю, на крышах трубы дымят. Значит, людям в домах тепло. Значит, с благодарностью печника вспоминают.
— К нам на дачу периодически ходили разные комиссии, — с улыбкой вспоминает Александр Михайлович. — Что-то мерили рулеткой, записывали, составляли протокол. Так они реагировали на жалобы завистников! В конце концов, кто-то из знакомых надоумил отца написать в обком партии письмо с просьбой перевести объект из садового домика в разряд дачного, чтобы узаконить постройку. После этого комиссия долго не появлялась. Заявились они снова, когда отец в 70-х годах построил баню.
Баня, замаскированная под домик.
В помощники себе он позвал дядю Петю, который мастерил лодки. Достал по знакомству непросмолённые шпалы, которые использовал вместо брусьев. Для обшивки предбанника и парилки отец шлифовал с немецкой педантичностью каждую доску и притирал к другой. И делал это так тщательно, что между ними иголку даже не просунешь. Печка у него по немецкому образцу тоже получилась непростая — со сложным дымоходом, не позволяющим скапливаться угарному газу. Вообще у отца руки были золотые. Когда он что-нибудь мастерил, то можно было залюбоваться — настолько слаженно работал!
И вот комиссия стала придираться к этой бане. И тогда кто-то из знакомых посоветовал замаскировать баню под жилой домик, который был построен, якобы, для детей. Отец так и сделал, сколотил фальшь-этаж, где, конечно, никто не жил. Зато там была устроена коптильня, и функционировала она от банной печки. Пока мы внизу парились, то наверху могла коптиться, например, рыба.
Потом прямиком из парилки мы бежали и прыгали в Волгу! Такое не забывается…