Бессознательный процесс это сновидение

Сновидения и бессознательное

Представив основные идеи психоанализа, Джойс перешла к нашей теме — сновидениям:

— Эта топографическая модель разума важна для понимания теорий Фрейда о том, как и почему мы видим сны, засыпаем или почему не можем уснуть.

Первая загадка, на которую Фрейд обратил свое внимание — это наше чувство времени. Время, когда мы спим, отличается от времени, когда мы бодрствуем. Бессознательное, говорил он, не имеет понятия «времени», и Только в момент, когда мы спим и видим сны, бессознательное может прямо проявиться — огромное все-и-ничто, которого во время бодрствования мы можем достичь с большим трудом. Когда кто-то рассказывает о сновидении, он всегда говорит: «Я видел сон». Он никогда не скажет: «Я вижу сон», — уже в этом смысле сновидение всегда «вне времени». Даже повторяющийся сон никогда не будет идентичен предыдущему, тогда как частое происходящее событие будет тем же самым событием. Поэтому мы можем сказать, что каждый сон — запомнили мы его или нет — уникальное событие.

Только два из двадцати трех томов работ Фрейда касаются сна и сновидений; его главный труд по этой теме — «Толкование сновидений» — был завершен в 1896 году. Однако Фрейд продолжал работать над идеями, изложенными в книге, следующие тридцать лет. Сам Фрейд считал «Толкование сновидений» своим самым важным вкладом в понимание человеческой души.

Собственно, вся его теория сознания была разработана благодаря работам над сновидениями. При обсуждении психических функций он утверждал, что человек, спящий и видящий сон, не находится «по-настоящему» в состоянии сна. Тогда это казалось странным, поскольку ещё не были проведены нейробиологические исследования структуры сна, но Фрейд уже чувствовал, что душевные состояния глубокого сна и сновидений глубоко отличаются. Он создал концепцию того, что пятьдесят лет спустя нейробиологи назовут БДГ-и ББДГ-сном.

У него также была гипотеза о том, что, когда мы спим или видим сны, наше тело как бы «парализуется» и поэтому сновидения заменяют действия. Для него это было значимой частью исследования причин, вызывающих сновидения.

Далай Лама внимательно выслушал сообщение и попросил объяснений. Как обычно, его вопрос затронул самый существенный момент.

— Если сновидения заменяют действия, то каким образом одно заменяет другое? Одно происходит, а другое нет? Почему вы используете слово «заменяет»?

— Когда мы видим сны, то не имеем физической возможности что-то сделать, поскольку находимся в другом состоянии — состоянии существования без использования внешнего действия, то есть мотивированного физического действия. Когда мы видим сны, хотя наше тело не двигается и мы не участвуем в событиях внешнего мира, тем не менее нечто очень активно происходит. В мозгу идет особый процесс, Фрейд считал его тесно связанным с телом. Но Фрейд не смог выяснить, почему мы не видим сны постоянно.

— То есть тело в некотором смысле действительно должно совершать определенные действия, чтобы появлялись сновидения? — спросил Далай Лама.

— Да, действительно. Фрейд предположил, что все мысли и образы сновидений, которые вторгаются в мозг, связаны с посылами тела. Далее он разрабатывал идею, что сновидения всегда связаны с желаниями (часто возникающими из инстинктивных импульсов тела) и что сновидения служат способом удовлетворения желаний. Но о каких желаниях идёт речь? Он считал, что все начинается с простого желания спать и возникающей вследствие этого потребности избавиться от внешнего мира. Ради удовлетворения этого желания появляется следующее: когда мысли и желания поднимаются из бессознательного и вступают в конфликт, мы, для того чтобы продолжать спать, начинаем видеть сны; так из общего желания спать происходит желание оставаться в состоянии сна, которое, в свою очередь, и вызывает сновидения.

Подобно тем из нас, кто не был знаком с деталями теории Фрейда, Далай Лама заинтересовался предложенной моделью. Он спросил:

— Бессознательное, подсознание и сознание — они все стимулируют сновидения? С другой стороны, вы только что сказали, что тело посылает импульсы мозгу во время сна. Как это взаимосвязано? Вы хотите сказать, что все исходит от тела?

— Это связано с тем, какую именно цель бессознательное преследует в данный момент. По сути, цели бессознательного, как его понимал Фрейд, очень переменчивы, — объяснила Джойс. Она добавила, что фактически тело тесно связано с бессознательным: — Фрейд называл инстинктивные импульсы[17] «посланниками тела к разуму», например: «мне нужна любовь», «я зол», «я голоден», «мне страшно» и так далее.

В этом смысле трудно разграничить, что исходит от тела, а что возникает в бессознательном. Если послания бессознательного и подсознания угрожают разбудить человека, тогда одна из первых функций сновидения заключается в том, чтобы помешать этому. Такая концепция позволила Фрейду назвать сновидения «сторожами сна».

На минуту в комнате воцарилась тишина, пока участники размышляли над красотой фразы. Далай Лама, испытывающий особую любовь к точным определениям, задал новый вопрос:

— Когда вы говорите, что бессознательное также является стимулом сновидения, вы относите его к телу?

— И к телу, и к разуму, — ответила Джойс. — Бессознательное содержит воспоминания, которые могут пробудиться, но они приобретают дополнительную весомость, когда соединяются с либидными потребностями тела. Помимо тысяч значимых и мимолётных впечатлений, наш мозг ежедневно получает огромное количество неосознаваемых (количество сигналов намного превышает возможности нашего внимания: если бы мы обращали его на все раздражители, то просто не смогли бы жить). Мы откладываем их в ту часть мозга, где хранятся свежие воспоминания, и в ближайшую ночь они обычно создают основу сновидений. Впечатления дня, на которые мы не обратили внимания, скорее всего, станут основой сновидений, если они окажутся связанными с телесными ощущениями или сильными эмоциями. (Эмоции являются как физическими, так и психическими явлениями.) Фрейд называл такие события «дневными остатками». Такие послания, вытекающие из телесных и психических источников, формируют образы, которые потом сплетутся в историю сновидения. Отвечая на Ваш вопрос, Ваше Святейшество, можно сказать, что бессознательное имеет способ заставить спящий разум прислушаться к телу через подсознание.

Фрейд утверждал, что бессознательное невозможно узнать напрямую и что мы наиболее близко подходим к этому неизвестному через сновидения, а также в состоянии определенной психической болезни. Люди, страдающие психозом, также используют часть своего бессознательного для создания галлюцинаций и бредовых состояний. И я бы добавила, что люди, страдающие физическими заболеваниями, вызванными психологическими причинами, также используют бессознательные способы, чтобы заставить тело говорить. Более того, творческие личности: художники, писатели, музыканты, ученые и так далее — тоже творят, используя послания бессознательного. Что касается сновидений, то бессознательное часто использует подсознание через связь со словами.

Далее следует сложный вопрос о том, что Фрейд называл «бессмысленным и противоречивым характером» сновидений. Он имел в виду процесс собирания всех посланий, элементов дневного опыта и других факторов, которые сплетутся в определенную историю сновидения. Он подчеркивал, что это трудная работа — создать поразительное явление, которое мы называем сновидением.

Нарциссизм

— Ещё одна важная часть его теории сна посвящена засыпанию. Либидо может быть ориентировано как на окружающих, так и на заботу о своем «я» и своем теле. Фрейд назвал такое проявление либидной энергии «нарциссическим либидо», оно может быть здоровым явлением, а может иметь патологический характер.

В ответ на вопрос Его Святейшества, Джойс пояснила:

— Термин нарциссизм происходит от греческого мифа о юноше по имени Нарцисс, который влюбился в свой собственный образ и проводил так много времени у пруда, любуясь своим отражением, что там и умер. Миф, кроме прочего, говорит и о том, что полный нарциссизм может быть эквивалентен смерти. Тем не менее, если мы хотим заснуть, мы должны стать немного нарциссами. Мы избавляемся от наших связей с внешним миром, с близкими и друзьями, со всеми событиями, произошедшими за день, — мы можем сказать, что переводим это всё в наш телесный разум. Такой уход от внешнего мира показывает, что либидо должно временно стать полностью нарциссическим, полностью внедриться в личность, чтобы исключить все другие духовные или физические занятия ради обеспечения сна. Фрейд утверждал, что в такие моменты происходит регрессия до состояния «первичного нарциссизма», и сравнивал его с психическим состоянием младенца в утробе матери. Он стремился создать не биологическую теорию сна, а психологическую, показать важность инстинктов (объединяющих тело и разум) в состоянии сна.

Последнее замечание заинтриговало буддийского философа:

— Не отличается ли эта нарциссическая тенденция в момент засыпания от нарциссического либидо, проявляющегося в самопоглощённости? Второе совершается намеренно, тогда как нарциссический уход в процессе сна происходит совершенно естественно, без нашего желания.

— Да, это совершенно естественный процесс, существующий изначально. Он не является намеренным в том же смысле, что и нарциссическая самопогруженность в состоянии бодрствования, которая может рассматриваться как намеренная, — ответила Джойс без колебания. — Когда мы засыпаем, мы возвращаемся к архаичному нарциссизму, состоянию нахождения во чреве матери, и очень счастливы оставаться там, но что-то силой заставляет выйти оттуда, когда мы начинаем видеть сны. Сегодня мы могли бы сказать, что естественное состояние БДГ производит такую активность, в которой сновидения появляются особенно часто, но Фрейд считал, что бессознательные и подсознательные послания приводят к конфликтам, и поэтому мы должны видеть сны, чтобы не быть разбуженными.

Источник

Глава 11. Сновидения – продукты бессознательного

Самым легкодоступным для человека продуктом бессознательного являются сновидения, которые Фрейд назвал «королевским путем в бессознательное». Сущность нашей психики, какой она сложилась в ходе своего исторического развития, выражается более в бессознательной форме, чем в форме сознания. И если сознание постоянно нуждается в отдыхе для восполнения своей энергии, то бессознательное не прекращает свою деятельность ни днем, ни ночью.

Сновидения – это непроизвольные, спонтанные продукты бессознательной психики, и как таковые они, вероятно, возникают у нас постоянно, хотя мы и не осознаем этого днем по причине высокой ясности сознания, но ночью, когда его энергия падает и возрастает активность бессознательного, сны прорываются из его глубин и становятся видимыми. Таким образом, наряду с сознанием, являющимся «дневной» стороной души, у нее есть её «ночная» сторона, проявляющаяся в виде бессознательной психической деятельности, которая может быть зафиксирована в виде сновидений.

Сновидения являются лучшим отображением событий как внешнего, так и внутреннего мира. Они дают нам знать о скрытой, сокровенной стороне жизни и позволяют увидеть те её составляющие, которые не могут обнаружить себя в дневной жизни. В сновидении обретают дар речи образы и влечения как личного бессознательного, так и восходящие к самым первозданным пластам психического. Продукты глубоких слоев бессознательного появляются как фрагменты сновидений, мотив которых неизвестен сновидцу, но которые всё же функционируют в его сновидении таким образом, что совпадают с функционированием архетипов, известных по историческим источникам. Образ того, что человек не мог встретить в реальной жизни, того, что не принадлежит к его личному опыту (например, какой-нибудь крабоящер, гигантская черепаха и т.д.) – это архетип.

И всё же сновидения наиболее пригодны для понимания бессознательных содержаний.

Что же касается облика сновидений, то в них, безусловно, имеется всё: от молниеносного впечатления до бесконечной тягучести. Иногда оно носит случайный абсурдный характер. И всё же существует огромное число «усредненных» сновидений, в которых можно распознать определенную драматическую структуру, развивающуюся от момента открытия сцены, появления персонажей, возникновения завязки до кульминации и наступления развязки.

Нам никогда не следует забывать, что у всех остальных цивилизаций были совершенно другие представления о снах, и что на протяжении тысячелетий очень разумные, очень многознающие и многоопытные люди придерживались совсем иных взглядов на этот счет и ценили сновидение, видя в нем предсказателя судьбы, посланца богов, предостерегающего и утешающего.

Трудность толкования сновидения возникает из-за символичности содержаний сновидений, придающей им многозначность. Ни в одном отдельно взятом конкретном случае нельзя сказать со всей определенностью, ЧТО следует понимать под тем или иным символом. Конечно существует бесконечно много относительно устойчивых символов. Научное определение их природы возможно только путем сравнительных мифологических, фольклорных, историко-религиозных и этимологических исследований.

На практике целесообразно обращать внимание прежде всего на те значения символа, которые могут быть соотнесены с сознательной ситуацией, иначе говоря, следует рассматривать символ таким образом, как если бы он не был наделен устойчивым значением, и попытаться узнать, ЧТО означают данные вещи именно для этого сновидца.

Кроме того, не менее важно точно знать и учитывать философские, религиозные и моральные убеждения человека, так как одни и те же символы встречаются как в мифологических и религиозных системах, так и в социальных структурах каждого общества.

Напрашивается вопрос: почему в сновидении бессознательное не говорит с нами прямо и открыто без всяких околичностей?

Порой люди совсем неплохо понимают свои сны и делают выводы, которые способствуют более благоприятному разрешению их проблем, хотя и не могут сформулировать это словами.

При анализе сновидений весьма эффективен логический принцип, который называется амплификацией. Это просто-напросто поиск параллелей. С его помощью люди научились читать древние иероглифы и клинопись, так же можно читать и сны. Но далеко не все сны заслуживают внимания.

Сновидения могут быть истолкованы двумя способами: объективно, как относящиеся к внешней ситуации в жизни сновидца, и субъективно, как отражение внутренней ситуации или процесса.

Так как сновидения являются лучшим отображением событий внутренней жизни человеческой души, то их можно толковать на субъективном уровне. При таком способе толкования образы сновидения представляют собой какие-то стороны личности сновидца (его фрагментарные личности), хотя они могут быть изображены фигурами людей, окружающих сновидца в реальной жизни. Тогда вся драматургия сна будет интерпретироваться как взаимоотношения между этими фрагментарными личностями.

Повторяется тема или отдельные мотивы сновидения, хотя «сценарий» может быть слегка иным. Эти сновидения надолго запоминаются, так как их содержание или причудливо, или они пробуждают определенные эмоции. Повторяющиеся сны возникают как послания к нам бессознательного, когда появляется какой-либо аспект, к которому необходимо привлечь наше внимание. Сновидения повторяются до тех пор, пока мы не воздадим должное этому аспекту. Это чаще происходит в юношеском возрасте, однако иногда такое повторение простирается на многие десятилетия. Но если один и тот же сон повторяется на протяжении небольшого отрезка времени, это служит признаком его безотлагательности.

Опыт показывает, что компенсаторные сны преследуют 3 цели:

1. компенсацию эмоционального состояния;

Конец ознакомительного варианта фрагмента книги

Источник

Сны — это шепот бессознательного

Периодически в разговорах с друзьями у нас всплывает тема сновидений. Кто-то обязательно опишет красивый, красочный сюжет (как во многих снах, очень нелогичный), а потом скажет: «Мне было так хорошо в этом сне, даже не хотелось просыпаться. Как ты думаешь, к чему это снилось?» А я не знаю. Я в ответ могу задать только простой вопрос: «А что этот сюжет может значить для тебя?» Подруга остается недовольна, потому что она-то ожидала конкретную трактовку, которая удивительным образом совпала бы с ее жизненными обстоятельствами.

Иногда и не знаешь, как относиться к своим снам. Замечать, пытаться вычленить смысл или расслабиться и «смотреть кино»?

Мы решили обратиться с вопросами на эту тему к юнгианскому аналитику Константину Слепаку, который уже пять лет ведет аналитические группы по работе со сновидениями.

— Из учебников биологии мы знаем, что есть разные фазы сна. Расскажите, пожалуйста, когда человек видит сны?

— Информация из учебников не изменилась и по-прежнему актуальна. Есть две фазы сна: ортодоксальный, то есть крепкий, глубокий сон без сновидений, и парадоксальный сон, который наступает примерно каждые полтора часа и длится порядка 15-20 минут. Во время этой фазы мозговые волны сильно напоминают волны бодрствующего мозга, в это время мы видим картинки, образы, которые, если запоминаем, называем сновидениями.

В этот период наше тело практически парализовано, двигаются только глаза, и слава Богу. Представляете, что бы было, если бы мы активно двигались в соответствии с тем, что мы видим в сновидении?

— Некоторые люди утверждают, что сны им не снятся. От чего зависит способность помнить сны?

— Во-первых, это зависит от свойств памяти конкретного человека: если у него хорошо развито пространственное мышление, способность к визуализации и память как таковая, у него выше вероятность запоминать сны.

Во-вторых, запоминание снов связано со способностью и готовностью эго позволять незнакомому материалу из бессознательного проникать в сознание. Наше эго, как некий психический орган, может быть слабым или сильным, и, если эго слабое, то психические защиты жестко отфильтровывают то, что якобы может повредить его функционированию. Если эго решает, что новая информация может нас «разрушить», то запомнить мы ничего не сможем.

— Что же такое сновидение с точки зрения психологии?

— Люди по-разному относятся к снам. Для кого-то это иллюзия, бред, какие-то фантастические картинки, для других – чуть ли не послание свыше и руководства к действию. Я бы сказал, что психологическое понимание сна находится где-то посередине. Да, это послание, но не свыше, а скорее изнутри, из самой нашей сути. От той части психики, которая больше, древнее и мудрее нашего эго и не вполне принадлежит сознательной психике, — это то, что юнгианские аналитики называют «Самость». Посредством снов Самость разговаривает с нами, рассказывает нам о нас, оздоравливает нашу душу, компенсирует наши сознательные намерения.

Человечество пытается разгадывать загадку сновидений ровно столько, сколько видит сны. Мы, люди, имеем привилегию жить в двух мирах: яви и неяви, то есть снах. Мир реальности – это мир достижений, его можно потрогать руками, измерить, оценить. Но в мире сновидений мы можем соприкоснуться с тем, куда реальность не дотягивается – с теми, кто живет далеко, с давно ушедшими, с теми, кого никогда не было, с Богом…

Традиционные общества всегда с большим вниманием относились к сновидениям. Сновидения как подсказки и их толкование мы находим в одном из самых старейших литературных произведений – шумеро-аккадском «Эпосе о Гильгамеше», выбитом на глиняных табличках почти 4000 лет назад. Или относительно недавний пример из ветхозаветной книги Бытия, в которой описано, как Иосиф толковал сны фараона.

«По прошествии двух лет фараону снилось: вот, он стоит у реки; и вот, вышли из реки семь коров, хороших видом и тучных плотью, и паслись в тростнике; но вот, после них вышли из реки семь коров других, худых видом и тощих плотью, и стали подле тех коров, на берегу реки; и съели коровы худые видом и тощие плотью семь коров хороших видом и тучных. И проснулся фараон, и заснул опять, и снилось ему в другой раз: вот, на одном стебле поднялось семь колосьев тучных и хороших; но вот, после них выросло семь колосьев тощих и иссушенных восточным ветром; и пожрали тощие колосья семь колосьев тучных и полных. И проснулся фараон и понял, что это сон.

Утром смутился дух его, и послал он, и призвал всех волхвов Египта и всех мудрецов его, и рассказал им фараон сон свой; но не было никого, кто бы истолковал его фараону». (Быт. 41:1-8)

И далее фараон просит Иосифа растолковать эти сны, потому что про него шла слава, что он умеет. И Иосиф их и правда толкует.

«Семь коров хороших, это семь лет; и семь колосьев хороших, это семь лет: сон один; и семь коров тощих и худых, вышедших после тех, это семь лет, также и семь колосьев тощих и иссушенных восточным ветром, это семь лет голода.

А что сон повторился фараону дважды, это значит, что сие истинно слово Божие, и что вскоре Бог исполнит сие». (Быт. 41: 26-32)

Во сне фараона мы видим два очень похожих сюжета и вполне можем доверять этому символическому посланию, как будто бессознательное заботливо пытается усилить именно этот аспект, чтобы быть правильно понятым. Пожалуй, не истолкуй Иосиф правильно это сновидение, не было бы и Египта, и, возможно, Греции и нашей современной культуры тоже.

— Существуют ли в нашей реальности вещие сны? Может быть, действительно бессознательное яростно стучится в дверь сознания, а я этому не придаю никакого значения? Или, наоборот, буду искать правду там, где её нет вовсе.

— Я думаю, действительно важные, значимые сны мы запомним и выделим из череды прочих. Обычные люди действительно могут видеть вещие сны, но нечасто, максимум несколько раз в жизни. Но, важно заметить, что есть талантливые сновидцы, которые регулярно видят сны, которые воплощаются в реальности.

Если мы говорим, что сновидение – это попытка со стороны бессознательного компенсировать наши сознательные установки относительно себя самих и мира вообще, то мы предполагаем, что в данный момент отношения между эго и бессознательным искажены. И бессознательное как изначальная матрица, хранящая информацию про нас и наше призвание, пытается вернуть эго в лоно собственной природы и направить наши силы в сторону соответствия с неким изначальным духовным планом.

Если эго живет в согласии с этим замыслом, то ему не обязательно видеть сны и проводить лишнюю работу. Или мы будем видеть сны, которые дополняют нашу реальность, но они не буквальны при этом, в них остаётся непонятность, загадочность, таинственность и нереальность. Например, французские аналитики считают, если наши сны очень реалистичные и совпадают с внешней жизнью, то мы находимся на грани сумасшествия.

Юнг писал, что сначала бессознательное является нам в виде снов, т.е. в виде шёпота, пытаясь мягко направлять нас в сторону более искреннего, более глубокого проживания жизни. Если мы к этому шепоту не прислушиваемся, возникают повторяющиеся, сериальные сны: это уже как разговор на повышенных тонах. Если мы и этого не слышим, то бессознательное приходит к нам в виде судьбы.

— Как же тогда научиться понимать сюжеты таких снов? Есть такие сновидения, где мы можем провести какие-то параллели с жизнью, а бывает, что просто смотришь какое-то случайно завезенное кино. Вот с этим образом что делать, как его интерпретировать, стоит ли вообще обращать внимание?

— Я думаю, важнее всего не уловить какой-то символ и правильно его расшифровать — это не про сонники, а про исследование своих чувств, которые возникают вслед за этими образами. Общаться с собой через чувства – это самый короткий путь к себе, а в логических изысках можно заблудиться и уйти не в ту сторону.

Думаю, всё, что мы знаем о себе – наше сознание, самосознание, наше эго – это такая условность, еле заметная точка на большой белой простыне нашей психики и все вокруг этой точки – бессознательное. И сновидение здесь – некая самопрезентация, самофотографирование психики в целом в данный момент.

Чаще всего мы видим сны, которые к нам, к нашему эго, так или иначе имеют отношение. Но, например, мы можем увидеть образы сновидений как будто из удаленного угла этой самой простыни, мы вообще не знаем, что там происходит. Там некий психический процесс, с которым сознательно мы можем никогда не столкнуться. Мы можем этот сон оставить. Это, видимо, про что-то очень удаленное. Пока я только зритель этого. Я даже не понимаю, как мне правильно к этому приступить. Если бессознательному важно до нас что-то донести, оно найдет способ и форму сделать это более понятным языком. Если мы маньяки по толкованию сновидений, то, наверное, будем литературу штудировать, хоть какие-то ассоциации искать, похожие образы в искусстве, в словарях символов, где-то еще. Может быть, мы найдем что-то крайне важное. А, может быть, потратим зря уйму времени.

— А как быть с кошмарами? Они тоже зачем-то нужны?

— Такие сны в норме чаще снятся детям. Взрослые переживают ужасные сны, запоминают их сюжеты, как правило, в периоды высоких нагрузок. Нередко кошмары преследуют студентов во время сессий, сотрудников офисов в период отчетностей и всех нас в периоды психологических кризисов. И сюжеты у таких снов довольно типичные – нас кто-то преследует или мы не можем справиться с заданием, экзаменом, или на нас вот-вот обрушится огромная волна. И просыпаются сновидцы, как правило, перед тем, как волна их накроет окончательно. В каком-то смысле это свидетельствует об очень высоком уровне напряжения, и тогда кошмар свидетельствует, что в эго обнажился некий дефект, или что эго не выдерживает.

У детей эго слабое, они мало что контролируют и внутри себя, и вокруг. Неизвестность или темнота пугают, и потому появляются такие фантазии, что под кроватью живёт чудовище, а из шкафа может выпорхнуть привидение. Мы-то уже взрослые и знаем, что под кроватью ковёр, пол, пыль, старый чемодан, а в шкафу висят платья. А дети оживляют эту пыль, анимируют её. Так что кошмар для них – это прежде всего проекция собственного незнания, собственного еще неосознанного и неисследованного психического.

Есть и ещё один момент, который может воплощаться в ночных кошмарах. В нас есть много разных качеств, которые мы не можем и не хотим в себе принять, презираем их, не доверяем, стремимся избегать их проявлений. Например, считаем, что мужчины не плачут, и давим в себе слёзы, включая сочувствие, сострадание или радость. И мы зачем-то держимся за этот выдуманный образ, который реальности никак не соответствует. И эти отрицаемые качества, как та самая пыль под кроватью из детских страхов, тоже должны как-то проявиться.

Чем терпимее мы относимся к мысли о том, что мы действительно обладаем всем спектром человеческих качеств, что мы правда не сплошь идеальны и совершенны, а можем быть разными, уникальными, мы может быть сами собой, а не подгонять себя под некое прокрустово ложе стереотипа, тем мы в конечном итоге здоровее. Мы понимаем, что не сильно похожи на добрых самаритян. Если мы можем вместить в сознании свою неидеальность, то тогда и вероятность увидеть кошмарный сон для нас куда ниже, чем в случае, если мы считаем себя чистенькими, беленькими, а вокруг одни сплошные уроды.

— Стоит ли в этом диалоге с бессознательным опираться только на интуицию? Или все-таки есть какие-то правила трактовки сновидений?

— Думаю, если человек, проснувшись, говорит, что он понимает, о чём его сон, то он заблуждается. Мы понимаем свой опыт (а сон – это тоже часть опыта) исключительно из некоего комплекса установок в нашем сознании. Так что если вам кажется, что вы поняли свой сон, то мой вам совет – сразу же начинайте искать другие интерпретации.
Любой сон содержит множество значений, которые относятся и к настоящему, и к прошлому, и к будущему. Они одновременно и указывают на источник наших страданий, и показывают из этих страданий выход. Мы не можем сразу буквально это воспринять, или покопаться в сонниках и найти все ответы. Скорее, они будут похожи на самообман.

Сны нам никогда не показывают то, что мы уже знаем, не в этом их ценность. Они позволяют нам столкнуться с непонятным и неизведанным. Мы можем обратить внимание на кошку, потому что мы знаем, что такое кошка, но не заметить, что вокруг неё в этот момент цвели сады.

Кроме того, обращение со снами – это ещё и вопрос культуры. Я с некоторой завистью думаю о тех временах, когда снами интересовались, когда племя садилось вечером или утром вместе вокруг костра, и каждый рассказывал, что он видел ночью. И главное – это создавало определённую атмосферу. В этом смысле просто открытость и интерес к сновидениям друг друга в семье, в браке, в терапии – это один из первых шагов на пути к тому, чтобы испытывать чувства по поводу снов. Сны – это не полнейший бред, не просто сказка на ночь, чтоб нам было не очень скучно валяться с закрытыми глазами несколько часов, это, по меньшей мере, уникальный чувственный опыт.

Если в семье уважается ценность сна (а в нашем обществе, признаюсь, это не принято), то у детей будет больше шансов ощутить непрерывность своей жизни, ведь сон – это то, что происходит в жизни.

— Я так понимаю, прежде чем сны интерпретировать, нужно научиться уважительно к ним относиться?

— Золотые слова! Я так никогда не думал, но, по-моему, золотые слова.

Беседовала Вероника Заец

Источник