Вивальди сон в летнюю ночь
LiveInternetLiveInternet
—Метки
—Рубрики
—Музыка
—Видео
—Подписка по e-mail
—Поиск по дневнику
—Статистика
К дню рождения Шекспира. Музыка к спектаклю «Сон в летнюю ночь»
По преданию Шекспир родился в Страдфорде-на-Эйвоне 23 апреля 1564 года.
Разнородные мотивы составили основу этого причудливого сна в летнюю ночь. Английская природа и типы, взятые из английской жизни, современной Шекспиру, соседствуют с чертами культуры и быта южных стран.
Увертюра
Scherzo. Allegro vivace
Шествие Эльфов
Intermezzo
Сюда приходят афинские ремесленники, чтобы репетировать пьесу, которую они собираются показать в день свадьбы своего государя. Простодушные ремесленники с крайней серьезностью относятся к своему делу. Им не до шуток, но и они, попав в мир лесных чудес, оказываются вовлеченными в круговорот странных событий и необыкновенных превращений, происходящих в этом мире причуд. Ткач вдруг оказался с ослиной головой и, несмотря на это уродство, в него влюбилась воздушная царица эльфов красавица Титания.
Наконец, последний сюжетный мотив возникает перед нами уже тогда, когда, казалось бы, все действие завершено: ремесленники разыгрывают историю любви Пирама и Фисбы. Минуя все перипетии, происшедшие во время пребывания молодых людей в лесу, и приходя к тому, чем все это завершилось, мы видим, что любовь Гермии и Лизандра, пройдя через все испытания, восторжествовала. Что же касается Деметрия, он убедился, что его чувство к Гермии было непрочным. В лесу он полюбил Елену, которая уже давно пылала к нему страстью. Таким образом, чувства двух девушек преодолели все препятствия: Гермия утвердилась в намерении соединить свою жизнь с Лизандром, а Елена завоевала любовь Деметрия, который долго был к ней равнодушен.
Ноктюрн
Перед этой победой любви вынужден смириться даже Эгей, ревниво оберегавший свое право решать судьбу дочери и навязывавший ей в мужья нелюбимого человека. Перед ней, перед победой чувства склоняется и Тезей, дающий молодым людям возможность вступить в брак согласно своим сердечным влечениям. Таким образом, природа оказалась сильнее закона.
Шекспир раскрывает и противоречия, возникающие там, где чувства выступают в качестве определяющей жизненной силы. Сумасшедший, поэт и влюбленный, замечает Тезей, одинаково поддаются воле своего воображения и, находясь под его влиянием, способны наделать тысячи глупостей. Когда человек руководствуется только чувством, он нередко ошибается. Чувства обманчивы, и человек, поддавшись воображению, может ошибиться в своих привязанностях. Так, Деметрию кажется сначала, что он любит Гермию, а потом его чувство переносится на Елену, и он убеждается в том, что первое влечение было ошибочным. В комедии метаморфоза чувств юношей и девушек, бежавших в афинский лес, вызвана чарами волшебного цветочного сока, который Добрый Малый Робин выжал им в глаза.
Свадебный марш
Зрителям остается лишь поддаться обаянию Шекспира, пойти за ним в это поэтическое царство, где владычествуют музы поэзии, веселья и мудрости.
Вивальди сон в летнюю ночь
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
«Сон в летнюю ночь»
Действующие лица и исполнители:
Оберон, царь эльфов — Клаудио Ковьелло,
Титания, царица эльфов — Франческа Подини,
Кавалер Титании — Габриэле Коррадо,
Тезей, герцог афинский — Маттео Бонджорно,
Ипполита, царица амазонок, невеста Тезея — Антонелла Альбано,
Пэк — Риккардо Массими,
Лизандр — Алессандро Грилло,
Гермия, влюбленная в Лизандра — Сабрина Браццо,
Деметрий — Маурицио Личитра,
Елена, влюбленная в Деметрия — Эмануэла Монтанари,
Основа, ткач — Мэтью Эндикотт,
Мотылёк — Даниэла Каваллери.
В спектакле принимает участие детский хор Большого театра.
В адаптированном либретто I действия балета по пьесе В.Шекспира «Сон в летнюю ночь» пересекаются три сюжетные линии, связанные между собой предстоящей свадьбой афинского герцога Тезея и царицы амазонок Ипполиты. Двое молодых людей, Лизандр и Деметрий, добиваются руки Гермии. А Гермия любит Лизандра, за которого отец запрещает ей выйти замуж, и тогда влюблённые решают бежать, чтобы обвенчаться там, где их не смогут найти и помешать. Их преследует Деметрий, а подруга Гермии Елена (из ревности к Деметрию) устремляется за ним.
По вине легкомысленно путающего людей эльфа Пэка, которому Оберон поручил уладить любовную коллизию, ситуация запутывается ещё больше. Происходит череда забавных ошибок, вынуждающих всех участников хаотически менять предметы любви: сок волшебного цветка заставляет их сначала заснуть, а после пробуждения всем сердцем полюбить первого, на кого упал их взгляд. В результате и в чаще сумеречного леса, и в лабиринте любовных взаимоотношений персонажей происходят удивительные метаморфозы.
В то же самое время царь фей и эльфов Оберон и его супруга Титания, находящиеся в ссоре, прилетают в тот же лес, чтобы присутствовать на брачной церемонии Тезея и Ипполиты. Причина размолвки — мальчик-паж Титании, которого Оберон хочет взять к себе в помощники.
И в это же время к свадебному торжеству Тезея и Ипполиты ткач Основа и его друзья-ремесленники готовят любительскую постановку пьесы, репетировать которую они решили в том же лесу (текст читают по разложенному прямо на сцене громоздкому фолианту ― с картинками). По нелепой случайности Основа превращается в Осла, в которого тут же влюбляется Титания. Очень хорош их дуэт: от нежностей прекрасной Титании танцующего Осла всё время отвлекают лежащие на сцене аппетитные пучки сочной зелёной травы, ― «любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда!»(С).
К общей радости все эти ошибки до конца первого акта будут благополучно исправлены, и в итоге под венец пойдут сразу три пары влюблённых.
Начинающееся знаменитым так называемым «Свадебным маршем Мендельсона» II действие балета сюжета не имеет, это дивертисмент ― вот он и есть роскошная брачная церемония герцога Тезея и царицы амазонок Ипполиты, Лизандра и Гермии, Деметрия и Елены. Кстати, у каждой пары влюблённых костюмы одинакового цвета (удобно с самого начала спектакля различать персонажи в многочисленных коллизиях этого волшебного «сна»): у Елены с Деметрием ― пурпурно-красного, Гермия и Лизандр ― в синих, только костюмы Тезея с Ипполитой выполнены в индивидуальных оттенках чёрно-серебристой гаммы.
Декорации к спектаклю минимальны ― в основном это роспись на заднике сцены и кулисах. Но есть ещё изысканное по дизайну (и фантастически необъяснимое по смыслу!) место, где обнаружился волшебный цветок, и изящной формы ложе Титании: выглядит как раскрытая устричная раковина, но его вид с тыльной стороны напоминает… увядший бутон розы. Да и сценические костюмы просто восхитительны: салатовых оттенков ― у Пэка, белые со стрекозиными крылышками ― у мотыльков, зеленоватые ― у разных мелких букашек (их партии трогательно исполняют юные учащиеся МГАХ) и необычные, причудливой формы серебристые мантии Оберона и Титании (сценография и костюмы ― Луиза Спинателли). Впрочем, в балетах Баланчина привлекает не оформление, а сама хореография: от безупречной геометрии жестов, па и перестроений на сцене невозможно отвести взгляд, ― прекрасная гармония движений просто завораживает!
Театр «Ла Скала» в октябре 2003 года уже показывал этот балет в Санкт-Петербурге, на сцене Мариинского театра, и теперь он первым из зарубежных трупп выступает в Большом после завершения его реконструкции. В этот раз на гастроли приехал обновлённый состав балетной труппы «Ла Скала», и хотя привычно высокой планки собственного балета Большого театра им достичь не удалось (временами не хватает слаженности в ансамблях, отчётливо видна разница в академической подготовке даже среди исполнителей главных партий, да и впечатления воздушной лёгкости, возникающей благодаря отточенности техники, в танце эльфов-мотыльков как-то не ощущалось), но самое главное, что общее позитивное настроение, оставшееся после спектакля, это всё-таки не испортило. Удивительное явление ― хореография Джорджа Баланчина!
Много шума из ничего
На премьеру спектакля «Сон в летнюю ночь” в Московском музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко собралось рекордное количество телекамер: все ждали скандала, криков «Позор!”, эксцессов в ходе действия и обструкцию в финале.
А что с детьми, которые участвуют в действе и о которых так пеклись неведомые авторы доносного письма? Дети заслуживают отдельного восхищения: они сумели выучить и для взрослых-то сложную партитуру и безукоризненно ее исполнить, внеся в спектакль необходимую дозу сказочности и чистоты. С детьми театр обошелся с предельным тактом: все, условно говоря, рискованные мизансцены происходят без них. Дважды подчеркну это «условно говоря»: рискованности здесь не больше, чем в «Кармен» (тоже, как известно, требующей участия детского хора), и неизмеримо меньше, чем в типовом драматическом спектакле, не говоря о кино и всегда доступном детям телевидении. Так что актуальная забота о нравственном здоровье детворы, как всегда у нас, устремилась в русло кому-то выгодных спекуляций. И в таком непотребном виде только скомпрометировала благую идею, перевела ее в ранг паранойи. Соглашусь с гендиректором театра Владимиром Уриным: инициированный кем-то и раздутый телевидением скандал нанес психике детей гораздо больший ущерб, чем «вегетарианский», по выражению критика Алексея Парина, спектакль.
Новый скандал бесславно лопнул: публика сама рассудила, кто прав, и наградила театр шквалом оваций. Но телевидение и теперь делает вид, что дыма без огня не бывает. Ему это выгоднее: на скандал идут рекламодатели, а о такой категории, как совесть, у нас чаще вспоминают только в бессовестных демагогических анонимках.
Премьера МАМТ на самом деле очень важна для оперной жизни России: мы получили не только новый опыт международного сотрудничества с одним из авторитетнейших мировых театров (в этом деле Театр имени Станиславского и Немировича-Данченко бесспорный лидер), но и пример освоения новых музыкальных пространств, современного прочтения современной оперы. Только такими акциями вечно склонный к летаргическому сну жанр пробуждается к активной жизни.
Вивальди сон в летнюю ночь
Уильям Шекспир Сон в летнюю ночь
Тезей, герцог Афинский.
Лизандр, Деметрий, влюбленные в Гермию.
Филострат, распорядитель увеселений при дворе Тезея.
Дудка, починщик раздувальных мехов.
Ипполита, царица амазонок, обрученная с Тезеем.
Гермия, влюбленная в Лизандра.
Елена, влюбленная в Деметрия.
Оберон, царь фей и эльфов.
Титания, царица фей и эльфов.
Пэк, или Добрый Малый Робин, маленький эльф.
Душистый Горошек, Паутинка, Мотылек, Горчичное Зерно, эльфы.
Феи и эльфы, покорные Оберону и Титании, свита.
Место действия — Афины и лес поблизости.
Афины, дворец Тезея.
Входят Тезей, Ипполита, Филострат и свита.
Прекрасная, наш брачный час все ближе:
Четыре дня счастливых — новый месяц
Нам приведут. Но ах, как медлит старый!
Стоит он на пути к моим желаньям,
Как мачеха иль старая вдова,
Что юноши доходы заедает.
Четыре дня в ночах потонут быстро;
Четыре ночи в снах так быстро канут…
И полумесяц — лук из серебра,
Натянутый на небе, — озарит
Ночь нашей свадьбы!
Расшевели всю молодежь в Афинах
И резвый дух веселья пробуди.
Печаль для похорон пусть остается:
Нам на пиру не нужно бледной гостьи.
Тебя мечом я добыл, Ипполита,;
Угрозами любви твоей добился,
Но свадьбу я в ином ключе1 сыграю:
Торжественно, и весело, и пышно!
Входят Эгей, Гермия, Лизандр и Деметрий.
Будь счастлив, славный герцог наш Тезей!
Благодарю тебя, Эгей! Что скажешь?
Я в огорченье, с жалобой к тебе
На Гермию — да, на родную дочь! —
Деметрий, подойди! — Мой государь,
Вот тот, кому хотел отдать я дочь. —
Лизандр, и ты приблизься! — Государь мой!
А этот вот околдовал ей сердце. —
Ты, ты, Лизандр! Ты ей писал стихи,
Залогами любви менялся с ней,
Под окнами ее при лунном свете
Притворно пел любви притворной песни!
Ты в ход пускал, чтобы пленить ей сердце,
Браслеты, кольца из волос, конфеты,
Цветы, безделки, побрякушки — все,
Что юности неискушенной мило!
Коварством ты ее любовь похитил,
Ты послушанье, должное отцу,
В упрямство злое превратил! — Так если
Она при вас, мой государь, не даст
Согласия Деметрию, взываю
К старинному афинскому закону:
Раз дочь моя, могу всецело ею
Располагать; а я решил: Деметрий
Или — как предусмотрено законом
Ну, Гермия, прекрасная девица,
Что скажешь ты? Обдумай хорошенько.
Отца должна считать ты как бы богом:
Он создал красоту твою, и ты
Им отлитая восковая форма;
Ее оставить иль разбить — он вправе.
Деметрий — человек вполне достойный.
Лизандр мой — также.
Но если твой отец не за него,
То, значит, тот достойней.
Хотела, чтоб отец смотрел моими
Нет! Скорей твои глаза
Должны его сужденью подчиняться.
Простите, ваша светлость, умоляю.
Сама не знаю, где нашла я смелость,
И можно ли, не оскорбляя скромность,
При всех мне так свободно говорить.
Но заклинаю, мне узнать позвольте:
Что самое плохое предстоит мне,
Когда я за Деметрия не выйду?
От общества мужчин. Вот почему,
О Гермия, проверь себя. Подумай:
Ты молода… Свою спроси ты душу,
Когда пойдешь против отцовской воли:
Способна ль ты надеть наряд монашки,
Навек быть заключенной в монастырь,
Всю жизнь прожить монахиней бесплодной2
И грустно петь луне холодной гимны?
Стократ блажен, кто кровь свою смиряет,
Чтоб на земле путь девственный свершить;
Но роза, в благовонье растворясь,3
Счастливей той, что на кусте невинном
Цветет, живет, умрет — все одинокой!
Так я цвести, и жить, и умереть
Хочу скорей, чем девичьи права
Отдать ему во власть! Его ярму
Душа моя не хочет покориться.
Обдумай, Гермия! В день новолунья
(В день, что меня с моей любовью свяжет
На вечное содружество) должна
Ты быть готова: или умереть
За нарушение отцовской воли,
Иль обвенчаться с тем, кого он выбрал,
Иль дать навек у алтаря Дианы
Обет безбрачья и суровой жизни.
Смягчись, о Гермия! — А ты, Лизандр,
Моим правам бесспорным уступи.
Деметрий, раз отец тебя так любит,
Отдай мне дочь, а сам женись на нем!
Насмешник дерзкий! Да, любовь отца —
За ним и с ней все то, чем я владею.
Но дочь — моя, и все права над нею
Я отдаю Деметрию сполна!
Но, государь, с ним равен я рожденьем
Да и богатством; я люблю сильней;
По положенью я ничем не ниже,
Скорее даже выше, чем Деметрий;
А главное — что превышает все —
Я Гермией прекрасною любим!
К чему ж от прав моих мне отрекаться?
Деметрий — да, скажу ему в лицо —
В Елену, дочь Недара, был влюблен.
Ее увлек он. Нежная Елена
Непостоянного безумно любит,
Боготворит пустого человека!
Признаться, я кой-что об этом слышал
И даже думал с ним потолковать;
Но, занятый важнейшими делами,
Забыл о том. — Иди со мной, Деметрий,
И ты, Эгей! Со мной идите оба,
И мы найдем, о чем поговорить! —
Ты ж, Гермия, старайся подчинить
Свои мечты желанию отца,
Не то предаст тебя закон афинский
(Которого мы изменить не в силах)
Ну, Ипполита… Что, любовь моя?
Идем… — Деметрий и Эгей — за мною.
Я поручу вам кое-что устроить
К торжественному дню и потолкую
О том, что вас касается обоих.
Исполнить долг наш рады мы всегда.
Тезей, Ипполита, Эгей, Деметрий и свита уходят.
Ну что, моя любовь? Как бледны щеки!
Как быстро вдруг на них увяли розы!
Не оттого ль, что нет дождя, который
Из бури глаз моих легко добыть.
Увы! Я никогда еще не слышал
И не читал — в истории ли, в сказке ль, —
Чтоб гладким был путь истинной любви.
Но — или разница в происхожденье…
О горе! Высшему — плениться низшей!…
Или различье в летах…
Быть слишком старым для невесты юной!
Иль выбор близких и друзей…
Но как любить по выбору чужому?
А если выбор всем хорош, — война,
И делают ее, как звук, мгновенной,
Как тень, летучей и, как сон, короткой.
Так молния, блеснув во мраке ночи,
Разверзнет гневно небеса и землю,
И раньше, чем воскликнем мы: «Смотри!» —
Ее уже поглотит бездна мрака —
Все яркое так быстро исчезает.
Но если для влюбленных неизбежно
Страданье и таков закон судьбы,
Так будем в испытаньях терпеливы:
Ведь это для любви обычной крест,
Приличный ей, — мечты, томленья, слезы,
Желанья, сны — любви несчастной свита!
Да, ты права… Но, Гермия, послушай:
Есть тетка у меня. Она вдова,
Богатая, бездетная притом.
Живет отсюда милях так в семи.
Так вот: она меня как сына любит!
Там, Гермия, мы можем обвенчаться.
Жестокие афинские законы
Там не найдут нас. Если правда любишь,
Ты завтра в ночь уйди тайком из дома.
В лесу, в трех милях от Афин, в том месте,
Где встретил вас с Еленой (вы пришли
Свершать обряды майским утром, помнишь?),
Клянусь крепчайшим луком Купидона,
Его стрелою лучшей, золотой,4
Венериных голубок чистотой,5
Огнем, в который бросилась Дидона,6
Когда троянец поднял паруса, —
Всем, чем любовь связуют небеса,
Тьмой клятв мужских, нарушенных безбожно
(В чем женщинам догнать их невозможно),
Клянусь: в лесу, указанном тобой,
Я буду завтра ночью, милый мой!
Ты сдержишь клятву… Но смотри — Елена!
Привет! Куда идешь, мой друг прекрасный?
Прекрасна — я? О, не шути напрасно.
Твоя краса Деметрия пленяет,
Счастливица! Твой взор ему сияет
Светлей, чем звезды, голос твой милей,
Чем жаворонка песнь среди полей…
Будь красота прилипчивый недуг —
Я б заразилась у тебя, мой друг!
Переняла бы у тебя украдкой
И блеск очей, и нежность речи сладкой…
Будь мой весь мир — Деметрия скорей
Взяла б себе я; всем другим — владей!
Но научи меня: каким искусством
Деметрия ты завладела чувством?
Я хмурю бровь — он любит все сильней.
Такую власть — улыбке бы моей!
Кляну его — в нем только ярче пламя!
О, если б мне смягчить его мольбами!
Чем жестче я, тем он нежней со мной!
Чем я нежней, тем жестче он со мной!
В его безумье — не моя вина.
Твоей красы! О, будь моей, вина!
Я больше с ним не встречусь: не страдай.
Мы навсегда покинем этот край!
Пока я здесь жила, любви не зная,
Афины мне казались лучше рая…
И вот — любовь! Чем хороша она,
Когда из рая сделать ад вольна?
Елена, друг, открою все тебе я:
Назавтра в ночь, едва узрит Фебея7
Свой лик сребристый в зеркале речном,
Камыш усыпав жидким жемчугом, —
В час, что влюбленных тайны бережет,
Мы выйдем с ней из городских ворот.
В лесу, где часто, лежа меж цветами,
Делились мы девичьими мечтами,
Лизандр мой должен встретиться со мной,
И мы покинем город наш родной,
Ища иных друзей, иного круга.
Прощай же, детских игр моих подруга!
Прошу, о нашей помолись судьбе,
И бог пошли Деметрия тебе. —
Так помни уговор, Лизандр: до ночи
Должны поститься будут наши очи.
Деметрия любви тебе желаю.
Как счастлива одна в ущерб другой!
В Афинах с ней равна я красотой…
Что из того? Он слеп к моей красе:
Не хочет знать того, что знают все.
Он в заблужденье, Гермией плененный;
Я — также, им любуясь ослепленно.
Любовь способна низкое прощать
И в доблести пороки превращать
И не глазами — сердцем выбирает:
За то ее слепой изображают.
Ей с здравым смыслом примириться трудно.
Без глаз — и крылья: символ безрассудной
Поспешности!… Ее зовут — дитя;
Ведь обмануть легко ее шутя.
И как в игре божатся мальчуганы,
Так ей легки и нипочем обманы.
Пока он не был Гермией пленен,
То градом клятв в любви мне клялся он;
Но лишь от Гермии дохнуло жаром —
Растаял град, а с ним все клятвы даром.
Пойду, ему их замыслы открою:
Он, верно, в лес пойдет ночной порою;
И если благодарность получу,
Я дорого за это заплачу.
Но мне в моей тоске и это много —
С ним вместе в лес и из лесу дорога!
Афины. Комната в хижине.
Входят Пигва, Миляга, Основа, Дудка, Рыло и Заморыш.
Вся ли наша компания в сборе?
А ты лучше сделай перекличку: вызови нас всех по списку.
Вот список с именами всех, кого нашли мало-мальски пригодными, чтобы представить нашу интермедию перед герцогом и герцогиней вечером в день их бракосочетанья.
Прежде всего, добрейший Питер Пигва, скажи нам, в чем состоит пьеса, потом прочти имена актеров — так и дойдешь до точки!
Правильно! Пьеса наша — «Прежалостная комедия и весьма жестокая кончина Пирама и Фисбы»8.
Превосходная штучка, заверяю вас словом, и превеселая! Ну, добрейший Питер Пигва, теперь вызови всех актеров по списку. Граждане, стройтесь в ряд!
Отвечайте по вызову!… Ник Основа!
Есть! Назови мою роль и продолжай перекличку.
Тебя, Ник Основа, наметили на Пирама.
Что такое Пирам? Любовник или злодей?
Любовник, который предоблестно убивает себя из-за любви.
Ага! Значит, тут требуются слезы, чтобы сыграть его как следует. Ну, если я возьмусь за эту роль — готовь, публика, носовые платки! Я бурю подниму… Я в некоторой степени сокрушаться буду… Но, сказать по правде, главное мое призвание — роли злодеев. Еркулеса9 я бы на редкость сыграл или вообще такую роль, чтобы землю грызть и все кругом в щепки разносить!
Со своей колесницы!
Каково это было? Отменно, а? Ну, вызывай других актеров. Вот вам была манера Еркулеса, характер злодея; любовник — куда слезоточивее.
Вивальди сон в летнюю ночь
Ранний балет Джона Ноймайера «Сон в летнюю ночь» (1977) продолжает шекспировскую тему, начатую «Ромео и Джульеттой» — первым «полнометражным» произведением гамбургского хореографа. Далее последовали «Отелло», «МОЦАРТ и мотивы из „Как вам это понравится“», «ВИВАЛЬДИ, или „Двенадцатая ночь“», в этом сезоне будет представлена новая версия «Гамлета».
Ноймайер так говорит о своих шекспировских балетах: «Танец переводит Шекспира на оптический язык — но не сами слова, а мир его образов, суть его слов. Мы танцуем, что называется, между строк».
Сон в летнюю ночь — это сон аристократки Ипполиты, переживающей накануне своей свадьбы с герцогом Тезеем. Накануне он игнорировал свою робкую невесту, заигрывал в её присутствии с другими дамами. На сцене — наполеоновская эпоха, костюмы в стиле «ампир».
Ноймайер так раскрывает свой замысел: «В событиях отражается то, что хорошо воспитанная женщина благородного происхождения не может произнести вслух и о чём она даже не может подумать. В нереальной же ситуации у человека больше мужества для того, чтобы выразить вещи эротического или же агрессивного плана: мы видим, как Ипполита в образе Титании противостоит своему партнёру — во сне это Оберон — и с какой прямотой она сражается с ним или ему противоречит».
В балете взаимодействуют три мира: мир аристократов, где все классически двигаются под музыку Мендельсона-Бартольди; мир эльфов и фей (тревожно-звенящая музыка Дьёрдя Лигети) и мир простолюдинов, появление которых сопровождает шарманка (её звучание, включая мелодии из «Травиаты» и «Риголетто», принадлежит к самому замечательному, что есть в этом спектакле). Эти миры метафорически сплетаются во сне Ипполиты.
В первой картине идёт подготовка к свадьбе. Часть сцены скрыта синим занавесом, который затем сорвётся мелкими струящимися волнами, чтобы погрузить нас в сновидческое пространство. На этом отгороженном участке ощущается некоторая скученность действующих лиц — им всем некуда взлететь и негде размахнуться в танце, они и не размахиваются.
Во сне неуверенная в себе Ипполита превращается в сверкающую агрессивной энергией гордую Титанию — эти роли с должным контрастом на представлении 7 ноября исполнила Хелена Буше. Опорой королеве эльфов служат сложные констелляции из серебристо-блестящих эльфов. Образ Титании — один из самых сильных и захватывающих в балете, но кроткая традиционно женственная Ипполита значительно перевешивает по количеству сценического времени.
Оберон (Эдвин Ревазов) — холодная статичная фигура, не лишённая жестокости при всех своих добрых намерениях. Пак — одна из наиболее интересных партий с акробатическими элементами, её блестяще танцует Александр Труш. Только что Пак в балете уже довольно взрослый мужик, и когда Оберон бьёт его в наказание по попке, выглядит это не так смешно, как странно.
Пары, вовлечённые в любовную путаницу — это романтически-стандартные Гермия (Шарлотта Ларцелере) и садовник Лизандр (Алессандро Фрола), а также поданные с юмором Елена, теряющая свои очки (Хью Лин) и несколько карикатурный офицер Деметрий (Феликс Пакет).
Драматургический талант Джона Ноймайера несомненен, однако в этом раннем балете ещё есть драматургические несовершенства, не вполне ясно прочерченные сюжетные линии. Например, не вполне понятна история с ослом (Марк Юбете) — зачем она была, всё-таки, нужна. В балете это проделка Пака ради собственного развлечения. Сюжет забавной пьесы «Пирам и Тисба» не просматривается, если не знать произведения Шекспира. И, самое главное, нет ответа на вопрос, почему Тезей — реалистическая ипостась Оберона — изменил своё отношение к невесте, почему он вдруг заботливо влюбился в неё. Может быть, потому что у Шекспира сдаётся Титания, а Ноймайер в своём балете решил найти более справедливое решение (но не мотивировал его должным образом).
К всеобщей радости «мистерия человеческой любви в тысячах трогательных, эротических или чрезвычайно комических вариантах» заканчивается нарядной торжественной свадьбой, полной улыбок и цветов.