В морской холодной глубине все спит в спокойном тихом сне

Не я пишу письмо, а мне его написали, точнее, написал я же, но из своего почти нежного возраста – тринадцать лет. Я и Джек… Он, конечно, главнее, и написал больше, но всё же…

Время всё изменяет, и не поймешь что оно такое – кривое зеркало или испорченное стекло, вообще-то всё равно. Почти. Это почти всё равно как смотреть – искажать действительность существует много способов. Однако Джек остался таким же чистым и ясным, как в те времена, когда писал, когда я его читал, когда сейчас смотрю на эту его книгу. Он остался пронзительным и сильным, нежным и суровым, в полной красе своей кажущейся простоты. Удивительно, но это чуть не единственная книга, по которой я могу проследить то, о чём думал подростком. Воспоминания так ненадёжны, они так связаны с настоящим воображением, что доверять им нет никакого смысла. А тут… Красной, шариковой авторучкой в книге подчёркнуты фразы… Странно, но я помню как это делал, понимал, что порчу книгу, но всё равно это делал, будто бы уже тогда хотел обратиться к себе, к себе – настоящему, но безвозвратно подделанному жизнью.

Вот один абзац, он подчёркнут полностью, приводить его целиком не буду, ведь кто захочет перечитать Мартина, сразу его найдёт:
— Эх ты, болван! – кричал он своему изображению в зеркале. Тебе хотелось писать, и ты писал, а писать-то было не о чем! Ну, что у тебя было? Детские понятия, недозрелые чувства, смутное представление о красоте, огромная чёрная масса невежества, сердце, готовое разорваться от любви, да самолюбие, такое же сильное, как твоя любовь, и такое же безнадёжное, как твоё невежество. И ты хотел писать?…

И вот чуть ниже очень жирно подчёркнуто: «Она была прелестна, и то, что она думала, не имело никакого отношения к её прелести». Каково! Это в тринадцать-то лет! Мало того, опять следует ремарка читателя: «Великолепно!».
И дальше…
— Да, но ведь это же тренировка ума, это дисциплина! Латынь дисциплинирует ум!…
Уж и не узнал бы никогда, почему и это выделено, но опять подсказка на полях: «Ерунда!». Подсказка, больше похожая на загадку. Так что ерунда? Латынь или дисциплина?

А вот это понятно, и сейчас бы подчеркнул: «Время! Время! Это была его вечная мольба».

…но ни один редактор не подавал признаков жизни. Оставалось только предположить, что никаких живых редакторов не существует…
Что тут комментировать? Всё ясно.

Но вот после многих страниц пустоты опять отметка, кружок, полностью охвативший стихи Лонгфелло, процитированные Джеком-Мартином.

В морской холодной глубине
Всё спит в спокойном, тихом сне,
Один лишь шаг – плеснёт вода,
И всё исчезнет навсегда.

Что могло меня так расстроить, что я проникся этими стихами? Чёрт его знает.

И вот уже совсем последнее, может и не так оригинально, но символично: «… женщина обладала одной драгоценной способностью – верить».

Больше отметок я не нашёл. Ну что же, поговорили…

А последнее замечание не так уж и глупо выглядит, в качестве завершения разговора.

Источник

Севернее 73-й широты: посёлок Диксон

История арктического посёлка началась с истории освоения Арктики и Северного морского пути. Первое полное обследование и картирование побережья Диксонского района выполнено отрядом Великой Северной экспедиции в 1738 году. Штурман Федор Минин назвал этот клочок земли Большой Северо-восточный остров и написал:

А в 1875 году на зверобойном паруснике «Превен» («Попытка») здесь побывал известный шведский полярный исследователь Нильс Адольф Эрик Норденшёльд. Благополучно достигнув устья Енисея через Карское море и считая себя первооткрывателем острова, он назвал его и бухту именем шведского предпринимателя Оскара Диксона, финансировавшего экспедицию. В 1894 году острову официально было присвоено это название. На берегу гавани острова был основан посёлок Диксон. Нильс Норденшёльд предсказал в то далёкое время, как и Федор Минин:

В 1915 году, когда потребовалось установить надёжную радиосвязь с зимовавшими вблизи мыса Челюскина гидрографическими судами «Таймыр» и «Вайгач», на острове был поставлен первый домик – радиостанция. Первая зимовка полярников на острове Диксон состоялась в следующем году. Тогда же начала работать и метеорологическая станция, которая дважды в сутки передавала сводки погоды в Петроградскую геофизическую обсерваторию. Учёные понимали, что в Арктике формируется климат если не всей планеты, то уж Северного полушария точно. В 1919 году на Диксон приходили ледоколы «Таймыр», «Вайгач» и «Александр Невский». Они оставили на полярной станции двухлетний запас угля и продовольствия.

Но настоящая история Диксона началась при Советской власти, когда с 1930-х годов началось активное освоение Северного морского пути. Уже в 1932 году было создано Главное управление Севморпути, и на островах и побережьях Таймыра началось строительство посёлка и полярных станций. Сначала производственные, жилые и вспомогательные сооружения возводили на острове, затем на материковой части. Одноэтажные дома образовали улицы, которые получали имена в честь исследователей Севера: Седова, Бегичева, Папанина, лётчиков Чкалова и Водопьянова, капитана Воронина, охотника Таяна и других. Названия закреплялись начальником полярной станции и постановлением политотдела.

Посёлок на материке, получивший название Новый Диксон, ведёт свою историю с 1934 года, когда здесь начали строить порт, являющийся в настоящий момент единственным на побережье Карского моря. Позднее здесь появилась гидрографическая база и Штаб морских операций западного центра Арктики – координатора всего местного судоходства до 1996 года. Именно в это время Диксон и стали именовать «воротами Арктики», а некоторые присвоили посёлку титул её столицы. В 1941 году для обеспечения возросшего объёма грузооборота вошёл в строй новый причал морского порта. Он и сейчас является главным причалом Диксонского морского порта.

В 1956 году Диксон получил статус рабочего посёлка, а в 1957 году островной и береговой посёлки были объединены в один, ставший центром Диксонского района. Тут же началось строительство двухэтажный зданий, а с 1976 года – пятиэтажных. В 1970-1980-х годах людям не верилось, что на краю России строят на вечной мерзлоте многоквартирные дома, поликлинику и больницу, Дом культуры, музей и даже самую северную в стране картинную галерею. А люди в это время жили обычной жизнью, только посреди арктической пустыни: дети ходили в школы и детские сады, диксончане выращивали в теплицах овощи, пекли хлеб и содержали собственное стадо коров. Сорок лет назад от желающих переехать на Диксон не было отбоя. Привлекала не только романтика Крайнего Севера и красота первозданной природы, но и весьма приличные зарплаты, многочисленные льготы, налаженный быт и неплохое медицинское обслуживание.

До начала 1990-х годов о Диксоне писали исключительно в оптимистических тонах. Пели знаменитую «Морзянку»: «…четвёртый день пурга качается над Диксоном…», говорили о романтике, рассказывали о белых медведях, которые нет-нет, да и выходят на окраины посёлка. Журнальные и газетные публикации посвящались экипажам атомных ледоколов, летчикам, гидрографам и путешественникам. Но времена изменились.

Сегодня Диксон – это далёкая провинция у моря. От 5000 населения осталось чуть более 500 человек. А те, кто сюда прилетает, в основном – вахтовики, учёные или журналисты. Диксон 2018 года – это поселение городского типа, застроенный двух-, трёх- и пятиэтажными домами, у которых двери занесены снегом, окна крепко заколочены или вовсе отсутствуют. Порт обеспечивает жилые дома водой, теплом и электроэнергией. Однако в каждой квартире хранятся про запас свечи: пурга может неожиданно порвать провода или повалить столбы.

Поселок состоит из двух частей – островной и материковой. Их разделяет бухта. Расстояние между ними составляет 1,5 км (между островом и материком находится островок, называемый Сахалин, видимо, из-за его расположения относительно острова Диксон). Зимой машины (в основном, это вездеходы, ТРЭКОЛы и снегоходы) ездят по ледовой дороге, а летом курсируют катера. Весной и осенью из одной части посёлка в другую можно попасть лишь на вертолёте. Даже письма сюда приходят по двум адресам: Диксон-остров и Диксон-материк.

Сегодня этот арктический посёлок переживает крайне тяжёлые времена. Сеть полярных станций, геофизическая обсерватория, порт Северного морского пути, штаб морских операций, сеть береговых аэродромов, клубы полярников, охотничьи зимовки, рыбзавод, художественная галерея – остались только в краеведческих записках и памяти людей, которые приезжали обживать неприветливый Крайний Север. Погранзастава, неотапливаемый аэропорт, гидрометеостанция, котельная, дизельная, школа, администрация, библиотека и магазин — всё, что осталось сегодня.

В 2009 году остров закрыли, и сейчас он практически необитаем. Людей переселили в посёлок, а улицы остались пусты. Теперь только северный ветер выбивает в оставленных домах ещё где-то сохранившиеся окна и двери. Единственные места, где ещё горит свет и идёт работа – гидрометеостанция и аэропорт.

В Диксонском управлении по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды из 40 стационарных полярных станций осталось всего около 25. Есть острова, где два-три зимовщика живут безвылазно буквально по несколько лет. Также ухудшилось и снабжение полярников научным оборудованием, запасными частями, специальной тёплой одеждой, топливом и продуктами питания.

Что касается аэропорта, то раньше на Диксоне было достаточно вертолётов МИ-8 и экипажей. В те времена в состав авиапредприятия входили аэропорты на мысе Челюскин и на острове Среднем (архипелаг Седова). Теперь ледовая разведка с бортов самолёта не ведется. Самолеты ИЛ-14 списали, а замены им так и не нашлось.

Прилёт вертолёта на станцию теперь грандиозное событие, ведь следующий может прилететь и через месяц, и через два. Колоссальный и уникальный опыт работы Диксонского авиапредприятия остался невостребованным. Финансирование полярной гидрографии практически свернуто, а о проведении промеров глубин полярных морей речи уже давно не идёт.

От безысходности люди стали уезжать из некогда процветающей «столицы Арктики». То, что создавалось за много лет неимоверным трудовым подвигом полярников и всей страной, уничтожилось за кратчайший срок. Теперь остров — это город-призрак, с пустыми глазницами окон, это город-памятник тем, кто пытался героически освоить суровый Крайний Север, и город-свидетельство человеческой глупости и наивной веры в лучшие времена.

А те, кто остался… почему же они не уезжают из Диксона и так привязаны к этой суровой белой пустыне? Нельзя ответить на этот вопрос однозначно. Во-первых, есть такое выражение, хорошо знакомое каждому северянину: «Если ты полюбишь Север, не разлюбишь никогда!». Во-вторых, взаимоотношения людей на Севере, а особенно на Диксоне, совершенно другие, не такие, как на материке. В суровых условиях жизни люди постоянно делятся всем: последним куском хлеба, новостями, переживаниями. Тяжёлые полярные условия вынуждают людей держаться друг за друга и ценить такие человеческие качества, как ответственность, доброта, мужество и порядочность. А в-третьих, Север даёт человеческой природе свободу и обнажает её, показывая какой ты есть на самом деле.

В посёлке Диксон по улицам ходят люди и ездят советские гусеничные снегоходы ГАЗ-21, новенькие вездеходы ТРЭКОЛ и бураны, работает магазин, открыты школьный спортзал и библиотека. Также есть церковь. Но и здесь заколоченных окон и закрытых дверей с каждым годом не уменьшается.

Чуть более 500 человек на тысячи квадратных километров. Именно столько сейчас проживает на Диксоне. Эти люди ведут обычный образ жизни: живут в домах с круглогодичным отоплением, борются с полярными ветрами, ездят в тундру и ловят рыбу, ходят на работу, в школу и детский сад, сдают экзамены, учатся рисовать в художественной школе, ходят читать в местную библиотеку, пекут хлеб, рожают детей. Ещё они следят за отопительными котлами и скоростью ветра, пережидают полярную ночь и радуются первому солнцу. Из своих окон они видят Карское море, огромную мёртвую территорию, заброшенные дома и зимовки, которые превратились в развалины.

Если Диксон снаружи омывает холодное северное Карское море, то сам посёлок и остров внутри утопают в остатках человеческой жизнедеятельности. Брошенные катера, остовы автомобилей, пустые бочки из под горючего, бытовой мусор – всё это появилось здесь за время существования посёлка.

И вот уже второй отряд волонтёров в составе сорока человек в самом северном населённом пункте нашей страны разгребает завалы, сжигает мусор, разбирает пришедшую в негодность теплотрассу и ветхие дома, приводит в порядок мемориал воинам-североморцам.

Приехавших на субботних волонтёров посвятили в полярники: поили солёной водой, кормили свежей рыбой, попросили произнести клятву!

Помимо выполнения главной задачи, волонтёрам иногда удаётся сыграть матчи по мини-футболу или баскетболу с местными пограничниками. Также московские эксперты рассказывают студентам, как самим создавать подобные социальные программы. Впоследствии они смогут поучаствовать в конкурсе социальных проектов благотворительной программы «Мир новых возможностей» и воплотить в жизнь свои идеи по развитию Арктики.

Хочется верить и надеяться, что у Диксона есть будущее. Диксон — это форпост в Арктике и её столица. Лучшая гавань для стоянки судов по трассе Северного морского пути. Здесь должны работать ученые, метеорологи, как и было раньше. Здесь сосредоточена более чем столетняя история, на которую почему-то перестали обращать внимание. Север необходимо продолжать осваивать, ведь будущее за Арктикой.

Автор: Екатерина Попова

Источник