стачки 1902 года в ростове на дону история
Как оно было в 1902-м? Неизвестная фотография.
нам осталась единственная фотография.
Помещенная, наверное, во все издания по истории Ростова-на-Дону, лично у меня она вызывала чувство неудовлетворенности. Совершенно невозможно определить это место на ландшафте современного города. И вообще, Ростов это или не Ростов? И митинг ли? На митинге люди собираются вокруг оратора так, чтобы лучше его слышать. А здесь стоящие на холме явно не слышали того, кто был в центре толпы.
Искал. Не то, чтобы очень рьяно, но искал. И нашел! В одном довоенном издании обнаружил это фото, взятое, вероятно, из газеты того времени.
Это уже точно Ростов. Виден Дон и центр города. Могу ошибаться, но, по-моему, можно различить мельницу на Братском. И это митинг. Казаки вокруг и праздношатающиеся, пришедшие из любопытства. Значит, митинг не был тайным и спешным, как написано в некоторых книгах.
Стал искать описания стачки, оставленные людьми, непосредственно в ней участвовавших. Нашел эту маленькую пожелтевшую книжицу, изданную в 1926 г. Автор – И.Н. Мошинский, член Донского комитета РСДРП, прибывший в Ростов годом раньше. Удивил псевдоним – Юз Конарский, больше похоже на уголовную кличку.
Вообще чтение титульного листа порадовало. Издатель – общество политкаторжан. Вся серия названа «Дешевой библиотекой», а сам рассказ – достоверным.
Но чтение самого рассказа захватило. Хотя написан он в контрастных, черно-белых тонах. По одну сторону все хорошие, по другую – плохие. Автор смог передать, или не смог скрыть, растерянность и неготовность всех действующих лиц этой драмы.
Использовав очередной конфликт рабочих котельщиков с начальством, Донкому удалось превратить его в общую стачку Главных мастерских Владикавказской железной дороги.
События начались 2-го ноября 1902 г. К месту событий на железнодорожный вокзал сразу прибывают жандармы, полиция и прокурор. Но договориться с бастующими не удалось.
Удивительно, но со стороны властей в борьбе и переговорах с бастующими участвовали:
Администрация мастерских
Министерство путей сообщения
Полиция
Жандармский корпус
Наказной атаман Войска Донского и казаки.
И каждая ветвь власти играла свою партию, часто несогласованную с другими ветвями. Так атаман то требовал распустить митинг, то разрешал его, то приглашал к себе делегатов бастующих и предлагал посредничество. Полиция ссорилась с жандармами, а министерство слало телеграммы с требованием к бастующим вернуться на рабочие места. И так далее.
Первая многотысячная сходка состоялась 5-го ноября на территории мастерских. Далее они стали ежедневными.
8-го ноября сходку перенесли в балку Камышеваху из-за большого числа участников.
9,10 ноября митинги продолжаются. Максимальное количество участников достигало 30 тыс.человек. Безмолвная полиция и дремлющие казаки.
И тут, продолжая чтение, я узнал до слез знакомый Ростов. Прочитайте сами этот отрывок.
…стало входить в моду. Обратите внимание, это революционер пишет.
Надо отметить, что на митингах, длившихся с 5-го по 14-е ноября, выступали всего два человека. Члены Донкома: Брагин и Ставский. Именем второго назван известный проспект. Как можно было в течении такого времени, в таком напряжении держать внимание многотысячной толпы? Только после 11-го ноября, когда был арестован Брагин, на трибуну стали подниматься другие ораторы.
11-го ноября у кого-то из власти сдали нервы, и совсем отказали окостеневшие мозги. Прогремели выстрелы. 6 человек из бастующих погибли.
На следующий день еще большую глупость и подлость собрались сделать бастующие. Один из их лидеров предложил взять тело одного из убитых и идти демонстрацией в город. Одумались.
14-го ноября без особого сопротивления район был занят войсками, и оцеплен казаками. Начались аресты. Бастующие не добились ничего. Разве что гражданин Ульянов обратил внимание.
А убитых кто вспомнит.
Исполнилось 111 лет знаменитой Ростовской стачке
В 1900 году на 120 ростовских заводах работало чуть более 15 тысяч человек. Самая большая концентрация их приходилась на долю крупнейших в регионе Владикавказских железнодорожных мастерских. Возникли они в 1874 году, когда нити железных дорог перепоясали Дон и потянулись на Северный Кавказ. Тогда из центральных губерний сюда пригнали человек 300-350 простых русских крестьян, которые за последующие четверть века превратили деревянные бараки в механический завод, а грязные сараи Затемерничья в более-менее приличный рабочий район с населением в 30 тысяч душ.
«Страшно законспирированный» Донской комитет РСДРП был настолько несерьезен, что больше напоминал «неуловимого Джо», которого никто не ловит потому, что он попросту никому не нужен. Донское жандармское управление (ДОЖУ) его фактически игнорировало. Отчаянных голов там не наблюдалось, да и вообще Донком по большей части напоминал о своем существовании тем, что печатал 2,5 тысячи листовок в год с призывами защищать «экономические интересы людей труда». За весь 1901 год выпустили всего пять прокламаций. По данным партийного архива Ростовской области, в начале 1901 года на 15 тысяч рабочих (сюда включали домашнюю прислугу, сторожей, извозчиков и иных подобных пролетариев) в Ростове было 6-7 кружков и 3-4 пропагандиста. Все до единого известны ДОЖУ, которое периодически, больше для проформы, выхватывала из их числа наиболее горячих и ссылала на несколько лет поостыть на сибирские курорты. Палачи, что возьмешь…
С восторгом драбкинскую идею об «эдаком» поддержал лишь комитетский «ястреб» Сашка Локерман, его бывший коллега по «Донской речи», сам бредивший «эффектным инцидентом» с кровью и человеческими жертвами ради возбуждения недовольства масс самодержавием. В итоге вялый спор свелся всего лишь к организации забастовки.
На мастерских решили остановиться, благо членами Донкома были сразу трое человек оттуда. Существенными плюсами здесь являлся предыдущий «победный» опыт, самая большая в городе концентрация «гегемона», близость Темерницкого поселения, где в случае неудачи пришлось бы укрываться, близость железной дороги, по которой через своих людей можно было б смотать из Ростова.
К тому же один из молодых комитетчиков, 25-летний Ваня Ставский, с опытом полуторагодовой отсидки «за политику», слесарил в мастерских, стало быть, знал, на кого при бузе там можно положиться. В ожидании удобного предлога запустили на полную мощность первобытную типографию. За несколько месяцев наштамповали прокламаций аж под 60 тысяч (Яша Драбкин для «заказанной стачки» из-за границы привез кое-какие деньжата от Ильича), вместо традиционных ежегодных 2,5 тысячи.
Более того, смысла в этом бумажном буме не было никакого, ибо, по словам тех же очевидцев, по тревожному гудку 4 ноября, кроме самих бузотеров, никто в мастерских не знал о начале «великой стачки».
Повод для выступления был буквально высосан из пальца. В субботу, 2 ноября, мастер котельного цеха Вицкевич сдал в бухгалтерию ведомость по работе бригады Васильева по сниженным расценкам. Сто лет спустя трудно судить, насколько обоснованы были действия мастера, лихоимцев на Руси всегда хватало. Не исключено, что где-то и перегнул далеко не самый любимый мастеровщиной мужик. Васильев пошел разбираться. Слово за слово, и в бухгалтерии чуть не устроили потасовку. На шум примчался начальник мастерских поляк Дзевонский, растащил драчунов, заверил бригадира, что вышла «ошибка в расчетах», и пообещал уладить инцидент.
Казалось бы, чего же боле? Можно ли из-за обыденной служебной ерунды затевать конфликт на три недели? Оказывается, еще как, если уплачено…
Донком ухватился за скандальчик, как утопающий за соломинку. В воскресенье, 3 ноября, на очередном камышевахском «саммите» с традиционной пьянкой и молодецким мордобоем комитетчики убеждали кулачных бойцов в необходимости назавтра бросить работу и затеять бучу. Типография всю ночь напролет штамповала прокламации, Донком до утра дымил, обсуждая план кампании.
4 ноября в 9.30 в мастерских неожиданно раздался тревожный гудок. Невнимательно читавшие листовки ринулись в кузнечный цех узнать, не пожар ли. В цеху стояли несколько рабочих и с криками «ура» призывали всех «шабашить». К ним присоединилась молодежь из посвященных. Остальные, недоумевая, последовали за буянами в котельный цех. Там под вопли «бросай работу» началась раздача листовок «Обращение РСДРП к рабочим Владикавказской железной дороги».
По телефону был срочно вызван помощник начальника ДОЖУ подполковник Никандр Артемьев (более известный среди ростовцев как Мопс) и полицмейстер Колпинов. Настроенный миролюбиво полицмейстер принялся убеждать рабочих разойтись и решить проблему в спокойной обстановке. Его доходчивая и обстоятельная речь подействовала на собравшихся, и те тут же порешили прекратить бузу. Однако на выходе из цеха их ждали здоровенные детины, которых никто у станка отродясь не видел, зато в камышевахских баталиях они всегда были в первых рядах. Эти еще более доходчиво объяснили, что ожидает тех, кто рискнет вернуться на работу. Пришлось остаться.
Более того, не помещаясь в цеху, сотни людей перебрались еще дальше к будке проходной, поближе к дюжине забегаловок на площади. Здесь была зачитана петиция, состоящая из ряда требований к администрации, в числе которых основными были 9-часовой рабочий день, прекращение работы по субботам и накануне праздников в 14.00, повышение зарплаты на 20%, расценок не менее 50% от жалования, повышение табеля расценок во всех цехах, отмена штрафов за неявку на работу, удаление мастеров Вицкевича и Чернявского, устройство школ для детей рабочих.
Начальник ростовского отделения Владикавказского железнодорожного жандармско-полицейского управления подполковник Илья Иванов в своем подробнейшем докладе обо всем этом в департамент полиции в конце сделал важную приписку: «все были трезвые». Очевидно, знал его благородие, что подобное обычно без «зеленого змия» не обходилось. Интересно, что в последующих донесениях подполковника этой приписки уже не отмечалось…
Бодрый глас из толпы предложил сменить обстановку. Толпа в несколько тысяч человек организованно перетекла в ближайшую балку Камышеваху, превратив ее в импровизированный местный Гайд-парк. Кроме удобного склона-амфитеатра у нее было одно неоспоримое преимущество: рядом находились песчаные карьеры, где лежали груды битого камня для завода «Союз». Мало ли для чего они могли пригодиться. Скажем, для «эффектного инцидента».
В тот же день делегация ростовского купечества посетила войскового наказного атамана генерал-майора Константина Максимовича (бывший командир лейб-гвардии конно-гренадерского полка) с прошением принять меры к подавлению беспорядков, ибо убытки заводчиков и негоциантов от постоянной беготни любопытных рабочих в Камышеваху с последующим обсуждением событий всем миром превращали фабрики в балаган. Тот им посочувствовал, но развел руками. У него на весь Ростов было две сотни штыков гарнизона.
С утра полковник Тихонович доносил: «Забастовка продолжается с тупым волнением. Толпа около трех тысяч человек ежедневно собирается в балке к 11 часам. Говорят о стойкой, но спокойной забастовке…» Пока он это писал, спокойствие в Камышевахе уже закончилось. Если верить «Искре», утром проезжавшие по Темернику казаки сцепились с группой женщин. Те «прогнали их и отобрали четыре пики». Хороши же казаки, которых бабы разоружили. И, хотя «правдивость» «Искры» уступает разве что реляциям с театров боевых действий, какая-то стычка, несомненно, была.
На этом «камышевахский» этап стачки закончился. Эффект был потрясающим. В тот же день, как по команде, на работу вышли бастующие фабрики Асмолова, завода Панина и др. Напуганные развязкой рабочие и хозяева предпочли договориться полюбовно. Вечером на заседании Донкома чуть не дошло до драки. Яше Драбкину по-хорошему посоветовали убраться из Ростова, старейшему члену ДК Амвросию Мочалову и Сашке Лoкepмaнy, дуэтом затянувшим волынку об «эффектном инциденте» с выходом в город, едва не набили морду, честному эсеру Брагину, который хотел пойти сдаться полиции («дабы не было дальнейших жертв») предложили «не разводить слюнтяйство» и т.д.
Не согласный ни с кем «искряк» Ставский собрал на Темернике сходку, где предъявил впервые пришедшим «жертвы самодержавия»: «исколотую пиками» хромую женщину и «труп товарища». Очень важный момент, ибо Максимович рапортовал о четырех убитых, «Искра» кричала о шести, а последующие партийные мифотворцы о «нескольких десятках». Что же помешало социал-демократическому слесарю принести остальных для вящей убедительности?
17 ноября оцепили все Затемерницкое поселение, группы более пяти человек просто разгонялись, пошли обыски и аресты. Любители особо острых ощущений переплывали Темерничку и пытались организовать сходку на Нахаловке. Конный эскадрон нагайками разметал бунтарей. Обветшалые хибары ответили кавалеристам градом битых кирпичей. После этого полицмейстер Колпинов обессмертил себя историческим распоряжением: «Очистить Ростов от кирпичей и других удобобросаемых предметов!» И по сей день очищают.
Через два дня по гудку первые группы потянулись на работу. Перед мастерскими их встретила толпа в несколько сотен угрюмых мордоворотов, излупила старого мастера Фоминетти и некоторых других, завернув назад желающих трудиться. Агония стачки была отмечена сплошными междоусобицами. После административной высылки зачинщиков и бегства за кордон по поддельным документам Мочалова и Ставского противостояние потеряло и руководство, и всякий смысл. Столкновения возникали только на бытовой почве из-за желания или отказа работать.
23 ноября, когда в мастерские вышло более тысячи рабочих, трудовой день сразу же ознаменовался большой дракой. Ибо провокаторы из » непримиримых» поливали их такой бранью, что в полицейские донесения попали лишь самые приличные: «трусы», «изменники», «иуды» и т.п. Добрейший инженер Дзевонский, места себе не находивший все эти дни, прибежал в мастерские и клятвенно пообещал скандалистам, что «в основном их требования будут удовлетворены. В противном случае он отдаст себя на суд рабочим».
Именно благодаря этому самоотверженному человеку волнения на Темернике окончательно сошли на нет. Кроме предварительных уступок увеличивали плату чернорабочим на 37% (с 60 копеек до 1 рубля); согласились выплачивать по 15 рублей единовременно в случае смерти или рождения ребенка; выдавать 6 проездных в год; уволить врача-алкоголика Попова; расширить проходные будки… Конфликт, хоть и со скрипом, был улажен.
Характерно, что кроме декабрьских беспорядков 1905 года, никаких заметных волнений на крупнейшем в Ростове предприятии больше не наблюдалось до самого «февральского вихря».
Интересна дальнейшая судьба некоторых деятелей ноябрьских событий 1902 года в Ростове. В 1903 году отправили в отставку инертного помначальника ДОЖУ Артемьева, а через два года он был убит боевиком Яковом Бутовым у порога собственного дома. Полковник Макеев стал ростовским градоначальником. «Ястреб» Сашка Локерман, пережив все невзгоды, в 1917 году уже баллотировался в Учредительное собрание от партии меньшевиков. А в 1918 году издал прекрасную книгу «74 дня советской власти», где описал все ужасы хозяйничанья большевиков в Ростове после самоубийства атамана Алексея Каледина.
Мочалов и Ставский бежали на невесть откуда взявшиеся деньги в Швейцарию, где расписали перед Лениным такую «революцию», что восторженный вождь принял беззастенчивое вранье за чистую монету и несколькими фразами к очередной статейке вписал «ростовскую стачку» в историю мирового рабочего движения, подарив нам еще один увлекательный миф.
Яша Драбкин, став Сергеем Гусевым, выбился в большевистские верха и в 1919 году явился на Дон с тем, чтобы принять участие в кровавом водовороте расказачивания. Впоследствии, примыкая к троцкистам, он был выпихнут оборотистыми сторонниками Сталина на задворки власти. И в 1933 году тихо сошел в могилу, избегнув для себя вполне заслуженной чекистской пули.
Стачки 1902 года в ростове на дону история
Ростовская стачка 1902 г.
На фоне общего подъема рабочего движения в России одним из выдающихся событий, имевших большое значение для политического воспитания рабочих, явилась Ростовская стачка в ноябре 1902 г. Именно о ней В. И. Ленин говорил, как об «одном из приступов к общему подъему русских рабочих с требованием политической свободы» ( В. И. Ленин. Соч., т. 6, стр 250).
Ноябрьским событиям в Ростове предшествовали кратковременные весенне-летние стачки и демонстрации, они способствовали развитию политического сознания тысяч рабочих. Руководил движением ростовских рабочих Донской комитет РСДРП, организованный еще в конце 90-х годов.
Несмотря на неоднократные аресты членов Донкома, он сумел в 1902 г. организовать политические выступления ростовского пролетариата. Кроме политических демонстраций, Донком широко использовал наглядную агитацию: созданная незадолго до этого подпольная типография печатала массовыми тиражами прокламации, которые вызывали большой интерес у рабочих. Ленинская газета «Искра» писала по этому поводу, что прокламации Донского комитета в этом году распространялись, помимо Ростова и Нахичевани, в Таганроге, Новочеркасске, заводе Пастухова при ст. Сулин, в Александровск-Грушевском и окружающих его шахтах, Новороссийске и Армавире и везде вызывали восторженный прием ( «Искра» № 22, июль 1902 г.).
Всего за год Донком распространил 46 прокламаций 60-тысячным тиражом.
Большую роль в политическом воспитании и сплочении рабочих сыграла «Искра». Ее читали с интересом во многих городах области. В Ростове среди рабочих оказывались и активные корреспонденты газеты.
Наиболее многочисленными сплоченным отрядом ростовских рабочих были железнодорожники Главных мастерских Владикавказской ж. д. Здесь Донком и создал основное ядро стачки. 4 ноября, придя на работу, рабочие нашли на своих станках прокламации «К рабочим Главных мастерских» (документ № 1) и «К рабочим и работницам». В них говорилось о тяжелом положении рабочих, разоблачалась политика правительства, поддерживавшего во всем капиталистов, и содержался призыв к борьбе с самодержавием под знаменем РСДРП. Написанные образным языком листовки доходили до сердца рабочих, помогали им разобраться в том, кто виноват в их беспросветной жизни и против кого надо бороться.
4 ноября по призыву Донкома рабочие Главных мастерских бросили работу. Поводом для этого явился обсчет администрацией рабочих котельного цеха. Вслед за железнодорожниками забастовали рабочие табачных фабрик, заводов Пастухова, Токарева, «Аксай» и др. Стачка стала общегородской (документ № 5).
Руководство стачкой возглавили социал-демократы ленинцы, С. И. Гусев и И. И. Ставский. Они сумели направить стачку по верному пути, убедив рабочих в необходимости предъявления не только экономических, но и политических требований (документы №№ 1 и 2).
О том, какие же «любопытные» были убиты, мы узнаем из другого донесения: среди убитых был старик, который пытался убеждать казаков уйти, не стрелять: «Зачем вы сюда пришли? Мы никого не трогали; наши жены вас родили. Вы, что и мы, казаки».
Кровавая расправа лишь укрепила рабочих в решении стоять до конца, добиваться выполнения своих требований. И рабочие держались дружно, в их борьбе им помогали женщины и дети (документ № 8).
Выручая хозяев железной дороги, правительство послало железнодорожные роты, которым был дан приказ стать на работу вместо бастующих ( ЦГИАМ, ф. ДП, 7, 1902 г., д. 1731, л. 84).
О последних днях стачки рассказывает нам корреспонденция, помещенная в газете «Искра»: лишь к 26 ноября путем угроз и обещаний администрации мастерских удалось добиться от рабочих решения возобновить работу (документ № 8).
Ростовская стачка вызвала горячие отклики среди пролетариата России и в странах Западной Европы. Как сообщала «Искра», в ее адрес поступали деньги от рабочих Петербурга и Москвы, из Парижа и Лондона, Нью-Йорка и Мюнхена ростовским рабочим, пострадавшим во время ноябрьской стачки 1902 г.
Окончив стачку, Донком обратился с прокламацией «К гражданам всей России». Рассказывая о ходе стачки, Донком дал в ней глубокий анализ событий, правильно указывая на тесную связь ростовской стачки с революционными событиями во всей стране и на ее большое политическое значение для российского пролетариата (документ № 9).
Прокламация получила широкую известность по всей России. «Искра» отпечатала ее отдельным оттиском со своим текстом: «Перепечатываемая нами прокламация Донского комитета подводит итог замечательным событиям, дает в высшей степени яркую и верную оценку им и делает практические выводы, которые никогда не устанет повторять социал-демократия».
В. И. Ленин, высоко оценивая значение Ростовской стачки, говорил, что в ней «пролетариат впервые противопоставляет себя, как класс, всем остальным классам и царскому правительству» ( В. И. Ленин. Соч., т. 8, стр. 119).
№ 1. ПРОКЛАМАЦИЯ ДОНСКОГО КОМИТЕТА РСДРП О НАЧАЛЕ ЗАБАСТОВКИ ( В своих воспоминаниях И. И. Ставский пишет: «В 1902 г. в Ростове уже была произведена попытка устроить 19 февраля демонстрацию на улице, и проведена 4 марта демонстрация в театре с лозунгами «Долой самодержавие», «Да здравствует политическая свобода». Все лето этого года мы не переставали вести агитацию за устройство стачек. И вот, когда систематическими арестами, увольнением старых рабочих, понижением заработной платы, практикой штрафов атмосфера на заводах достаточно накалилась. мы, организованные рабочие мастерских, решили начать стачку. Организацией социал-демократов в это время (а следовательно, и стачки) руководил Донской комитет партии. » («Первый бой», Изд-во «Московский рабочий», 1922))
Российская социал-демократическая рабочая партия
Пролетарии всех стран, соединяйтесь
К рабочим мастерских Владикавказской ж. д.
Товарищи! Наглый грабеж железнодорожных хищников, обман и жульничество, обсчитывание рабочих на расценках переполнили чашу терпения, и позавчера, в субботу, котельный цех, за исключением двух изменников, бросил работу. Но прибежал перепуганный начальник мастерских Дзевонский и убаюкал котельщиков, как малых детей, сладкими словами и лицемерными обещаниями. Котельщики снова пошли в свой цех тянуть лямку, снова подставили свои шеи под тяжелое ярмо грабителей.
Товарищи рабочие! Довольно терпеть! Не верьте лицемерным речам начальника Дзевонского. Он хочет нас поймать на подлую удочку. Он предложил рабочим поодиночке приходить к нему в кабинет и заявлять свои требования. Товарищи, если мы поодиночке станем требовать, то нас поодиночке будут выбрасывать за ворота. Наша сила в единении! Со всеми нами они ничего, не смогут поделать. Не поодиночке, а все вместе мы должны сегодня начать борьбу с нашими кровопийцами.
Товарищи! Довольно терпеть, довольно холопствовать. Хуже нам не будет; мы видели, как позавчера перетрусило начальство, когда всего один цех бросил работу. Наши угнетатели боятся стачки; они хорошо знают, что если мы будем дружно действовать, то мы добьемся своего. Так давайте же добиваться! Объявим стачку и потребуем:
девятичасового рабочего дня;
прекращения работ по субботам и накануне праздников в два часа дня;
повышения заработной платы на 20 процентов;
повышения расценок, чтобы они составляли не менее 50 процентов жалованья;
полной отмены штрафов за неявку на работу;
удаления мерзавцев мастеров Вицкевича и Чернявского;
вежливого обращения мастеров;
устройства школы для детей рабочих;
вывешивания табеля расценок во всех цехах.
Донской комитет Российской социал-демократической рабочей партии
ЦГИАМ, листовки, инв. № 10628.
№ 2. ДОНЕСЕНИЕ НАЧАЛЬНИКА РОСТОВСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ ВЛАДИКАВКАЗСКОГО ЖАНДАРМСКО-ПОЛИЦЕЙСКОГО УПРАВЛЕНИЯ Ж. Д. О ЗАБАСТОВКЕ РАБОЧИХ ВСЕХ ЦЕХОВ ГЛАВНЫХ МАСТЕРСКИХ
В Департамент полиции
Сего числа, в 9 часов 30 минут утра, в Главных мастерских Владикавказской ж. д. во время работ был подан неизвестными рабочими тревожный паровой гудок, по которому как работавшие в мастерских рабочие, так и мастера бросились к гудку узнать, в чем дело, предполагая, не случился ли где-либо в мастерских пожар. В это время небольшая часть рабочих из оставшихся в мастерских, именно в кузнечном цехе, сгруппировалась в одну кучку и с криком «ура» направилась в котельный цех, к которым стали приставать и другие рабочие, преимущественно молодежь, крича «бросайте работать», разбрасывая по пути своего следования печатные экземпляры прокламаций, специально озаглавленные: «Российская социал-демократическая рабочая партия. К рабочим мастерских Владикавказской ж. д.», и прошли по всем цехам мастерских, выходя оттуда, направились к паровому гудку и здесь опять подали тревожные свистки. Затем все направились к выходной будке, так как к этому времени прекратились работы по всем цехам мастерской и по распоряжению уже администрации дороги был выпущен пар из котлов из боязни порти машин.
Как только началась стачка, меня немедленно вызвали по телефону в мастерские, и, прибыв туда, как раз в инструментальный цех, где была порядочная толпа рабочих, и несмотря на обращение мое, всех собранных станционных жандармов сюда и мастеров [к ним] разойтись по своим цехам и прекратить беспорядок, только ответили свистом и криком «ура», причем некоторые из толпы отвечали мне: «Не беспокойтесь, мы ничего не сделаем мастерским и вам, а работу прекращаем».
Немедленно дав знать по телефону в город местной полиции и помощнику начальника Донского областного жандармского управления подполковнику Артемьеву, которые скоро и прибыли сюда, сам же, следуя с толпой к выходной будке, просил разойтись, и многие благоразумные рабочие вняли просьбе и уже направились к выходу из территории мастерской, как толпа зачинщиков стала им угрожать, и они остались. Вся масса рабочих остановилась на площадке перед выходной будкой, частью забрались на лесной материал, сейчас же между ними появились ораторы и во всеуслышание прочли экземпляр вышеупомянутой прокламации.
По прибытию сюда подполковника Артемьева и полицмейстера, и несмотря на наши совместные просьбы разойтись по домам, рабочие категорически заявили, что они до тех пор не разойдутся, пока не придет сюда начальник мастерских инженер Дзевонский, которому они предъявят вышеперечисленные свои требования, причем заявили, что они никому не сделают никакого зла и ручаются за полное спокойствие всех рабочих. Выбрали депутацию из трех человек. По прибытии на место сходки управляющего дорогой инженера Иноземцева вместе с начальником мастерских Дзевонским, выборные предъявили ему вышепоименованные свои требования на словах, на что управляющий, успокаивая, передал им, что тут не место и не время с ними со всеми разговаривать (всех собравшихся было более 3 тыс. человек), а пусть выберут из себя депутацию и выразят свои просьбы письменно. Ранее выборные передали это рабочим, которые согласились с этим, сказав, что до тех пор пока не получится ответ от управляющего дорогой на их требования, они не выйдут на работы. Затем по уходе управляющего дорогой по моей просьбе все рабочие удалились из пределов мастерской в свои квартиры в Затемерницкое поселение, это было около трех часов дня. Все время, когда с ними разговаривал управляющий дорогой, как равно и лично я, рабочие вели себя во всех отношениях корректно и не позволяли себе никаких выходок, все они были трезвые. Перед тем как им расходиться, заявили мне, что они завтра в 8 часов утра вновь сюда соберутся на сходку, но я им указал, что никаких сходок закон не допускает, что им и ранее было уже известно. Тогда они заявили, что сходку сделают в Затемерницком поселении. Ввиду этого я тотчас же поставил в известность местную полицию.
Дознание об этом производится мною и будет направлено по принадлежности. Причем присовокупляю, что главные руководители стачки уже выяснены, но в виду того чтобы забастовка не могла принять более острый характер и быть продолжительной, оставлены на свободе, а учреждены за ними строжайшие полицейские наблюдения.
О вышеизложенном имею честь донести в Департамент полиции
ЦГИАМ, ф. ДП, 7 д-во, 1902, д. 1731, лл. 21-22.
№№ 3-4. ТЕЛЕГРАММЫ НАЧАЛЬНИКА ДОНСКОГО ЖАНДАРМСКОГО УПРАВЛЕНИЯ В ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИЦИИ О ЕЖЕДНЕВНЫХ МИТИНГАХ РОСТОВСКИХ РАБОЧИХ И РАССТРЕЛЕ УЧАСТНИКОВ МИТИНГА 11 НОЯБРЯ
Забастовка продолжается с тупым волнением; ежедневно к 11 часам утра собирается толпой свыше 3 тыс. рабочих и любопытных за городом, в месте, не удобном для действия войск, и толкуют о стойкой, но спокойной забастовке; прокламации появляются почти ежедневно на заводах, в городе. Войсковой наказной атаман прибыл и предпринимает ряд мер к спокойному разрешению дела; по-видимому, без употребления военной силы не обойдется.
Забастовка продолжается. Сегодня при воспрепятствовании собранию сходки в казаков бросали камнями, десять раз казаки пускались в нагайки, два раза разгоняли прикладами; в 4 часа дня дан залп взводом, несколько убитых и раненых, толпа рассеялась. Прошлою ночью арестовано восемь, в том числе Брагиж.
ЦГИАМ, ф. ДП, 7 д-во, 1902 г., д. 1731, лл. 36-37.
№ 5. ИЗ КОРРЕСПОНДЕНЦИИ В ГАЗЕТУ «ИСКРА» О ХОДЕ ЗАБАСТОВКИ И О МИТИНГАХ РОСТОВСКИХ РАБОЧИХ В КАМЫЩЕВАХСКОЙ БАЛКЕ
Само собою разумеется, казакам дан был приказ разогнать толпу нагайками. Но избиения на этот раз не состоялось благодаря замечательному маневру оратора. Он приказал всем сесть, и несколько тысяч человек, мужчин, женщин и детей, уселись на землю и смиренно ожидали участи. Казаки опешили и остановились в недоумении. Бить сидячего с седла крайне неудобно, и казаки, погарцевав немного, прекратили это глупое занятие. В середине толпы встало несколько человек и подняли на плечи оратора, который обратился с речью к казакам. Тогда толпе объявили, что дальнейшие сходки запрещаются и с участниками их будут поступать по всем строгостям закона. Казаков убрали, и толпа разошлась.
В субботу казани заняли балку, но стачечники собрались недалеко от нее. Видя, что толпа велика и что с нею трудно справиться, стачечникам объявили, что атаман разрешает им в этот раз сходку, для того чтобы они выбрали депутацию к нему. Депутация была избрана, а политический митинг продолжался своим чередом. Характерно, что когда депутация явилась к атаману, этот глупый «бурбон» заявил, что он не желает с ними разговаривать и соглашается их выслушать в виде особой милости. Депутаты держались солидно и с большим достоинством ответили на эту нелепую выходку.
В воскресенье атаман разрешил собраться только для выслушивания ответа депутатов. Тем не менее митинг продолжался от 11 до 3 часов дня. Народу собралось видимо-невидимо; мы определяем толпу в 25-30 тыс. человек. Торжественное, неслыханное еще в России зрелище представлял этот митинг. Стояла прекрасная погода, и солнце освещало многотысячную толпу, в которой, тесно прижавшись друг к другу, стояли представители буквально всех слоев общества. Даже крупные буржуа на собственных рысаках приезжали взглянуть на своего пробуждающегося врага. Как и в предыдущие дни, речи носили ярко политический характер. В одной из них сопоставлялось развитие христианства с развитием социализма. Одна речь была посвящена армии, ее роли и значению в капиталистическом государстве вообще и в России: в частности. Комментировалось это примерами из китайской войны.
В тот же день состоялось под председательством атамана экстренное совещание чинов администрации и представителей железной дороги… Управляющий дороги готов был сделать все уступки, за исключением 9-часового рабочего дня и отмены штрафов, но атаман восстал против этого, говоря, что тогда другие рабочие не успокоятся, пока не получат того же. Совещание решило во что бы то ни стало арестовать ораторов и не допустить новой сходки, не останавливаясь даже перед самими крутыми мерами.
«Искра» № 29, 1 декабря 1902 г.
№ 6. РАПОРТ ВОЙСКОВОГО НАКАЗНОГО АТАМАНА ВОЕННОМУ МИНИСТРУ О СОВМЕСТНЫХ ДЕЙСТВИЯХ ВОЙСК И ПОЛИЦИИ ПРОТИВ ЗАБАСТОВАВШИХ РАБОЧИХ И О РАССТРЕЛЕ УЧАСТНИКОВ СХОДКИ
В дополнение к рапорту моему от 10 сего ноября за № 6 и к телеграмме от сего числа имею честь донести вашему высокопревосходительству о нижеследующем:
10 ноября, в воскресенье, забастовавшие рабочие мастерских Владикавказской ж. д. собрались в овраге, за Темерницкой частью г. Ростова, для выслушивания моего решения, объявленного мною, накануне депутации от рабочих. По причине праздничного дня к месту сборища явилась громадная толпа рабочих с городских фабрик, а также и праздных городских обывателей. Собрание отличалось бурным характером. По объявлению рабочим моего решения они продолжали упорствовать в принятом ими намерении не возобновлять работ до тех пор, покуда не будут удовлетворены их требования, и собраться на следующий день в овраге для совещания по делам забастовки.
Ввиду такого упорства забастовщиков и нежелания их подчиниться законным требованиям властей я приказал занять заблаговременно, с утра 11 ноября, подступы к оврагу, для того чтобы не допустить устройства сходки, придав в помощь полиции 5 взводов от двух конных сотен и пешую сотню Новочеркасской местной команды, вызванную мною в г. Ростов.
Вредное влияние забастовки рабочих мастерских Владикавказской ж. д. отразилось уже на настроении рабочих местных фабрик и заводов, из коих рабочие трех заводов, находящихся в г. Нахичевани, прекратили работы.
Настоящее положение дела я признаю весьма серьезным, а потому я нашел необходимым принять те меры, о которых мною донесено вашему высокопревосходительству телеграммой сего числа. Подлинный подписали: генерал-лейтенант Максимович и и. д. управляющего канцелярией войсковой старшина Туроверов.
ЦГИАМ, ф. ДП, 7 д-во, 1902 г., д. 1731, лл. 62-63.
№ 7. ПРОКЛАМАЦИЯ ДОНСКОГО КОМИТЕТА РСДРП «К СТАЧЕЧНИКАМ» С ПРИЗЫВОМ ПРОДОЛЖАТЬ ЗАБАСТОВКУ
18 ноября 1902 г. Российская социал-демократическая рабочая партия
Пролетарии всех стран, соединяйтесь! К стачечникам
Товарищи рабочие! Стачка наша затянулась, и виновато в этом ошалевшее и озверевшее правительство. Весь город на военном положении, все жители волнуются, улицы запружены войсками, а правительство шлет новые полчища солдат и казаков против нас, мирных стачечников, пытающихся освободить петлю, затянутую на нашей шее капиталистами. Семь человек уже пало от зверской руки правительства, но оно, должно быть, не насытилось еще нашей кровью; оно пытается вызвать новые бойни. Оно не постеснялось прислать в свою же страну против своих же граждан ящики патронов и даже пушки.
Вы видите, товарищи, как действует правительство, когда рабочие начинают борьбу с капиталистами, когда они хотят улучшить свое положение. Вы видите, что правительство стремится держать рабочих в нищете и голоде, в рабстве и покорности. Вы видите, что правительство гнетет рабочих и не дает им возможности завоевать у капиталистов хоть часть своих прав.
Да здравствует борьба! Да здравствует стачка! Да здравствует политическая свобода!
Донской комитет Российской социал-демократической рабоче и партии. Типография Донского Комитета
ЦГИАМ, листовки, инв. № 29657.
№ 8. ИЗ КОРРЕСПОНДЕНЦИИ В ГАЗЕТУ «ИСКРА» О ДАЛЬНЕЙШЕМ ХОДЕ ЗАБАСТОВКИ И ОБ ОКОНЧАНИИ ЕЕ 26 НОЯБРЯ
После 26 ноября 1902 г.
В тот же день было издано объявление, сообщавшее, что завтра, 18-го, в мастерских будет дан призывной гудок на работу, по которому все рабочие должны явиться в мастерские, с неявившимися будет поступлено по всей строгости закона. Можно было опасаться, что рабочие станут на работу, но этого не произошло. С 6 часов утра до 4 часов дня 18 ноября несколько раз выли протяжные гудки. На работу стало всего человек 60. После 2 часов по Темернику разъезжали «герольды-казаки», громко кричавшие: «Идите на работу! Горе вам будет! Вот увидите, как теперь с вами поступать будут!» и т. д.
19-го на заре казаки стучали в окна рабочих, звали на работу, грозя разными ужасами. Как и в предыдущий день, было дано несколько гудков, и тем не менее на работу явилось всего 91 человек. У ворот мастерских стояло человек 500, которые решили не пускать на работу никого, но желающих идти работать было очень мало. Тут же рабочие исколотили нескольких мастеров за старые грехи.
На воскресенье, 24 ноября, был назначен молебен по случаю достигнутого соглашения. На молебне депутаты от рабочих требовали, чтобы была отслужена панихида «по невинноубиенным» во время стачки. Священник отказался служить.
Несмотря на все это, 25 ноября около тысячи рабочих не явилось в мастерские. Но продолжать дальнейшее сопротивление было * невозможно: это значило бы произвести раскол между рабочими, который закончился бы междоусобным побоищем.и комитет в вышедшей 26 ноября ( См. следующий документ) прокламации не призывал к продолжению стачки, но предупреждал рабочих, что здесь может быть ловушка, и потому советовал, как только дорога начнет оттягивать ответ, немедленно вновь бросать работу. 26 ноября, на 23-й день, все стачечники работали. В этот же день Дзевонский заявил во всех цехах, что могут быть удовлетворены следующие требования: повышение платы на 20 процентов; повышение платы чернорабочим на 37 процентов (с 60 коп. до 1 руб.), прекращение работ по субботам и накануне праздников в 2 часа дня, выдача по 15 руб. в случае рождения ребенка или смерти кого-либо из членов семьи рабочего, выдача шести проездных билетов в год, устройство новых проходных будок и еще пара мелких требований.
ЦГИАМ, «Искра», 1903 г., вып 5, № 31, лл. 13-14.
№ 9. ПРОКЛАМАЦИЯ ДОНСКОГО КОМИТЕТА РСДРП «К ГРАЖДАНАМ ВСЕЙ РОССИИ» С ОПИСАНИЕМ РОСТОВСКОЙ СТАЧКИ И ОБЪЯСНЕНИЕМ ЕЕ ЗНАЧЕНИЯ
Российская социал-демократическая рабочая партия
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
К гражданам всей России
В Ростове бойня была произведена 11 ноября. С раннего утра казаки стали разгонять прикладами и пиками являвшихся на сходку. И тогда началась героическая борьба. В кровавом бою ценою человеческих жизней рабочие покупали себе свободу сходок и свободу слова. Десять раз они отбивали и обращали в бегство казаков. В конце концов казаки отступили и обычный митинг состоялся. И уже после собрания, когда на месте сходки остались дети да кучка любопытных, брошенный мальчишкой камень попал в казака, и этого было достаточно, чтобы воспламенить воинственный пыл донских башибузуков. Казаки врезались в кучу женщин и детей, началось избиение; и вот среди этой свалки, без всякого предупреждения, раздался внезапно залп, рассеявший толпу. Убитых оказалось вопреки сообщению правительства не 4, а 6, а раненых более 2 десятков.
Еще ужаснее ;были действия войск в Тихорецкой. Здесь, в малонаселенном поселке, ореди пустынной степи, вдали от нескромных взоров любопытствующих горожан, зверства царских опричников достигли высших размеров. ( Как сообщалось в телеграммах в адрес Департамента полиции, в Тихорецкой 17 ноября войска «употребили в дело сначала холодное, а потом огнестрельное оружие». Были убитые и раненые, 102 арестовано. Из них 25 «главарей, наиболее проникшихся идеями организаторов Ростовской стачки» (ЦГИАМ, ф. МЮ, 1903 г., д. 16292, л. 25)).
Ростовская стачка, как частное дело ростовских рабочих, закончена; требования рабочих, по всей вероятности, будут удовлетворены, а политическое значение прошедших волнений не замедлит сказаться в будущем. Но этого, конечно, мало. Для великого дела политического освобождения страны Ростовская стачка только тогда сыграет свою роль, когда она встретит сочувствие среди всех протестующих элементов, когда в той или иной форме ее поддержат революционные организации русского пролетариата. Пусть же пожар, вспыхнувший на Дону, разгорится грозным пламенем, пусть в ответ на ружейные залпы могучим эхом прогремят демонстрации, пусть стоны жертв покроет гром протеста, пусть повсюду также единодушно, как в Ростове, вынесут смертный приговор самодержавию, гнетущему страну!
Да здравствует грядущая революция!
Донской комитет Российской социал-демократической рабочей партии. Ростов, Ноябрь 1902 г.