собачье сердце чудовищная история

Собачье сердце чудовищная история

Был зимний вечер. Конец января. Предобеденное, предприемное время. На притолоке у двери в приемную висел белый лист бумаги, на коем было написано рукою Филиппа Филипповича:

«Семечки есть в квартире запрещаю. Ф. Преображенский».

И синим карандашом крупными, как пирожные, буквами рукой Борменталя:

«Игра на музыкальных инструментах от 5 часов дня до 7 часов утра воспрещается».

«Когда вернетесь, скажите Филиппу Филипповичу: я не знаю, куда он ушел. Федор говорил, что со Швондером».

«Я сто лет буду ждать стекольщика?».

Рукою Дарьи Петровны. Печатно:

«Зина ушла в магазин. Сказала, приведет».

В столовой было совершенно по-вечернему благодаря лампе под вишневым абажуром. Свет из буфета падал перебитый пополам — зеркальные стекла были заклеены косым крестом от одной фасетки до другой. Филипп Филиппович, склонившись над столом, погрузился в развернутый громадный лист газеты. Молнии коверкали его лицо, и сквозь зубы сыпались оборванные, куцые, воркующие слова. Он читал заметку:

Никаких сомнений нет в том, что это его незаконнорожденный (как выражались в гнилом буржуазном обществе) сын. Вот как развлекается наша псевдоученая буржуазия! Семь комнат каждый умеет занимать до тех пор, пока блистающий меч правосудия не сверкнул над ним красными лучами.

Очень настойчиво, с залихватской ловкостью играли за двумя стенами на балалайке, и звуки хитрой вариации «Светит месяц» смешивались в голове Филиппа Филипповича со словами заметки в ненавистную кашу. Дочитав, он сухо плюнул через плечо и машинально запел сквозь зубы:

— Све-е-етит месяц… светит месяц… светит месяц… Тьфу, прицепилась, вот окаянная мелодия!

Он позвонил. Зинино лицо просунулось между полотнищами портьеры.

— Скажи ему, что пять часов, чтобы прекратил. И позови его сюда, пожалуйста.

Филипп Филиппович сидел у стола в кресле. Между пальцами левой руки торчал коричневый окурок сигары. У портьеры, прислонившись к притолоке, стоял, заложив ногу за ногу, человек маленького роста и несимпатичной наружности. Волосы у него на голове росли жесткие, как бы кустами на выкорчеванном поле, а на лице луговой небритый пух. Лоб поражал своею малой вышиной. Почти непосредственно над черными кисточками раскиданных бровей начиналась густая головная щетка.

Пиджак, прорванный под левой мышкой, был усеян соломой, полосатые брючки на правой коленке продраны, а на левой выпачканы лиловой краской. На шее у человека был повязан ядовито-небесного цвета галстух с фальшивой рубиновой булавкой. Цвет этого галстуха был настолько бросок, что время от времени, закрывая утомленные глаза, Филипп Филиппович в полной тьме то на потолке, то на стене видел пылающий факел с голубым венцом. Открывая их, слеп вновь, так как с полу, разбрызгивая веера света, швырялись в глаза лаковые штиблеты с белыми гетрами.

«Как в калошах»,— с неприятным чувством подумал Филипп Филиппович, вздохнул, засопел и стал возиться с заглохшей сигарой. Человек у двери мутноватыми глазами поглядывал на профессора и курил папиросу, посыпая манишку пеплом.

Часы на стене рядом с деревянным рябчиком прозвенели пять. Внутри них еще что-то стонало, когда вступил в беседу Филипп Филиппович.

— Я, кажется, два раза уже просил не спать на полатях в кухне, тем более днем?

Человек кашлянул сипло, точно подавился косточкою, и ответил:

— Воздух в кухне приятнее.

Голос у него был необыкновенный, глуховатый и в то же время гулкий, как в маленький бочонок.

Филипп Филиппович покачал головой и спросил:

— Откуда взялась эта гадость? Я говорю о галстухе.

Человечек, глазами следуя пальцу, скосил их через оттопыренную губу и любовно поглядел на галстух.

— Что ж… «гадость»,— заговорил он,— шикарный галстух. Дарья Петровна подарила.

— Дарья Петровна вам мерзость подарила. Вроде этих ботинок. Что это за сияющая чепуха? Откуда? Я что просил? Ку-пить при-лич-ные бо-тинки, а это что? Неужели доктор Борменталь такие выбрал?

— Я ему велел, чтоб лаковые. Что я, хуже людей? Пойдите на Кузнецкий — все в лаковых.

Филипп Филиппович повертел головой и заговорил веско:

— Спанье на полатях прекращается. Понятно? Что это за нахальство? Ведь вы мешаете! Там женщины.

Лицо человека потемнело, и губы оттопырились.

— Ну, уж и женщины. Подумаешь. Барыни какие. Обыкновенная прислуга, а форсу, как у комиссарши. Это все Зинка ябедничает!

Филипп Филиппович глянул строго:

— Прошу не называть Зину Зинкой. Понятно-с?

— Понятно ли, я вас спрашиваю?

— Убрать эту пакость с шеи. Вы… ты… вы посмотрите на себя в зеркало — на что вы похожи. Балаган какой-то. Окурки на пол не бросать, в сотый раз прошу. Чтобы я более не слышал ни одного ругательного слова в квартире. Не плевать. Вон плевательница. С писсуаром обращаться аккуратно. С Зиной всякие разговоры прекратить. Она жалуется, что вы в темноте ее подкарауливаете. Смотрите! Кто ответил пациенту «пес его знает»? Что вы, в самом деле, в кабаке, что ли?

— Что-то вы меня, папаша, больно утесняете,— вдруг плаксиво выговорил человек.

Филипп Филиппович покраснел, очки сверкнули.

— Кто это тут вам «папаша»? Что это за фамильярности! Чтобы я больше не слыхал этого слова! Называть меня по имени и отчеству!

Дерзкое выражение загорелось в человечке.

Глаза Филиппа Филипповича сделались совершенно круглыми, сигара вывалилась из рук. «Ну, тип»,— пролетело у него в голове.

— Как-с,— прищуриваясь, спросил он,— вы изволите быть недовольным, что вас превратили в человека? Вы, может быть, предпочитаете снова бегать по помойкам? Мерзнуть в подворотнях? Ну, если бы я знал.

— Филипп Филиппович! — раздраженно воскликнул Филипп Филиппович.— Я вам не товарищ! Это чудовищно! — «Кошмар, кошмар»,— подумалось ему.

— Уж, конечно, как же,— иронически заговорил человек и победоносно отставил ногу,— мы понимаем-с. Какие уж мы вам товарищи! Где уж! Мы в университетах не обучались, в квартирах по пятнадцать комнат с ванными не жили. Только теперь пора бы это оставить. В настоящее время каждый имеет свое право…

Филипп Филиппович, бледнея, слушал рассуждения человека. Тот прервал речь и демонстративно направился к пепельнице с изжеванной папиросой в руке. Походка у него была развалистая. Он долго мял окурок в раковине с выражением, ясно говорящим: «На! На!» Затушив папиросу, он на ходу вдруг лязгнул зубами и сунул нос под мышку.

— Пальцами блох ловить! Пальцами! — яростно крикнул Филипп Филиппович.— И я не понимаю, откуда вы их берете?

— Да что ж, развожу я их, что ли? — обиделся человек.— Видно, блоха меня любит,— тут он пальцами пошарил в подкладке под рукавом и выпустил в воздух клок рыжей легкой ваты.

Филипп Филиппович обратил взор к гирляндам на потолке и забарабанил пальцами по столу. Человек, казнив блоху, отошел и сел на стул. Руки он при этом, опустив кисти, развесил вдоль лацканов пиджачка. Глаза его скосились к шашкам паркета. Он созерцал свои башмаки, и это доставляло ему большое удовольствие. Филипп Филиппович посмотрел туда, где сияли резкие блики на тупых носках, глаза прижмурил и заговорил:

— Какое дело еще вы мне хотели сообщить?

— Да что ж дело! Дело простое. Документ, Филипп Филиппович, мне надо.

Филиппа Филипповича несколько передернуло.

— Хм… Черт! Документ! Действительно… Кхм… да, может быть, без этого как-нибудь можно? — голос его звучал неуверенно и тоскливо.

— Помилуйте,— уверенно ответил человек,— как же так, без документа? Это уж извиняюсь. Сами знаете, человеку без документа строго воспрещается существовать. Во-первых, домком!

— При чем тут домком?

— Как это при чем? Встречают, спрашивают — когда ж ты, говорят, многоуважаемый, пропишешься?

— Ах ты, господи,— уныло воскликнул Филипп Филиппович,— «встречаются, спрашивают»… Воображаю, что вы им говорите. Ведь я же вам запрещал шляться по лестницам.

— Что я, каторжный? — удивился человек, и сознание его правоты загорелось у него даже в рубине.— Как это так «шляться»? Довольно обидны ваши слова. Я хожу, как все люди.

При этом он посучил лакированными ногами по паркету.

Филипп Филиппович умолк, глаза его ушли в сторону. «Надо все-таки сдерживать себя»,— подумал он. Подойдя к буфету, он одним духом выпил стакан воды.

— Отлично-с,— поспокойнее заговорил он,— дело не в словах. Итак, что говорит этот ваш прелестный домком?

— Что ж ему говорить? Да вы напрасно его прелестным ругаете. Он интересы защищает.

— Чьи интересы, позвольте осведомиться?

— Известно чьи. Трудового элемента.

Филипп Филиппович выкатил глаза.

— Почему вы — труженик?

— Да уж известно, не нэпман.

— Ну, ладно. Итак, что же ему нужно в защитах вашего трудового интереса?

— Известно что: прописать меня. Они говорят, где ж это видано, чтоб человек проживал непрописанным в Москве. Это раз. А самое главное — учетная карточка. Я дезертиром быть не желаю. Опять же — союз, биржа…

— Позвольте узнать, по чему я вас пропишу? По этой скатерти или по своему паспорту? Ведь нужно все-таки считаться с положением! Не забывайте, что вы… э… гм… вы ведь, так сказать, неожиданно появившееся существо, лабораторное.— Филипп Филиппович говорил все менее уверенно.

Человек победоносно молчал.

— Отлично-с. Что же, в конце концов, нужно, чтобы вас прописать и вообще устроить все по плану этого вашего домкома? Ведь у вас же нет ни имени, ни фамилии.

— Это вы несправедливо. Имя я себе совершенно спокойно могу избрать. Пропечатал в газете, и шабаш.

— Как же вам угодно именоваться?

Человек поправил галстух и ответил:

— Не валяйте дурака,— хмуро отозвался Филипп Филиппович,— я с вами серьезно говорю.

Язвительная усмешка искривила усишки человека.

— Что-то не пойму я,— заговорил он весело и осмысленно.— Мне по матушке нельзя. Плевать — нельзя. А от вас только и слышу: «дурак» да «дурак». Видно, только профессорам разрешается ругаться в Ресефесере.

Филипп Филиппович налился кровью и, наполняя стакан, разбил его. Напившись из другого, подумал: «Еще немного, он меня учить станет и будет совершенно прав. В руках не могу держать себя».

Он вернулся, преувеличенно вежливо склонив стан, и с железною твердостью произнес:

— Из-вините. У меня расстроены нервы. Ваше имя показалось мне странным. Где вы, интересно узнать, откопали такое?

— Домком посоветовал. По календарю искали, какое тебе, говорят. Я и выбрал.

— Ни в каком календаре ничего подобного быть не может.

— Довольно удивительно,— человек усмехнулся,— когда у вас в смотровой висит.

Филипп Филиппович, не вставая, закинулся к кнопке на обоях, и на звонок явилась Зина.

— Календарь из смотровой.

Протекла пауза. Когда Зина вернулась с календарем, Филипп Филиппович спросил:

— 4 Марта празднуется.

— Покажите. Гм… черт… В печку его, Зина, сейчас же.

Зина, испуганно тараща глаза, ушла с календарем, а человек покрутил укоризненно головой.

— Фамилию позвольте узнать.

— Фамилию я согласен наследственную принять.

Источник

«Собачье сердце»: краткое содержание и анализ

Повесть «Собачье сердце», краткое содержание которой можно найти ниже, Михаил Афанасьевич Булгаков написал в 1925 году. В это время были востребованы идеи усовершенствования человека как вида с применением новых научных открытий, о чем и расскажет произведение великого автора. Рассмотрим краткое содержание «Собачье сердце», по главам которого можно сделать детальный анализ творения.

«Собачье сердце»: краткое содержание

Знакомство с личностью и творчеством талантливого русского писателя, драматурга, театрального режиссера и актера Михаила Булгакова не будет полным, если не прочесть «Собачье сердце».

Краткий пересказ повести, которую многие считают одним из лучших трудов творца, поможет составить общее впечатление о том, что хотел донести автор читателю. Если же «Собачье сердце» в сокращении придется по вкусу, можно смело браться за прочтение шедевра полностью.

При подготовке школьников и студентов к занятию «Булгаков “Собачье сердце”» краткое содержание придет на помощь и даст возможность сконцентрироваться на значимых деталях творения и основных характеристиках персонажей.

Вот как можно рассказать о повести «Собачье сердце» кратко:

Главы I–III

События берут начало в Москве 1924 года. Профессор, а также хирург Филипп Филиппович Преображенский открыл новый метод, который позволяет омолодить организм человека. Способ этот весьма необычный и даже пугающий — пересадка пациентам внутренней секреции животных.

Кадр из фильма «Собачье сердце»: UGC

Преображенский проживает в огромной семикомнатной квартире, которая находится в центральном районе Москвы. Именно в ней доктор и принимает пациентов.

Внезапно на голову Преображенского обрушивается неприятная новость. С визитом к нему наведывается председатель домового комитета Швондер и велит освободить две комнаты в квартире. Член жилтоварищества рассказывает, что эта неприятная участь постигла не только Филиппа Филипповича, но и других его соседей, к которым в квартиры также подселяют новых жильцов.

Подобное развитие событий не устраивает Преображенского, и он решает позвонить одному из своих пациентов, который занимает высокую должность. Разговор проходит так, как было задумано, и профессор отвоевывает все комнаты в своей квартире, оставив Швондера ни с чем.

Движимый идеей экспериментов, вскоре Преображенский находит больного дворового пса и забирает его домой. Ухаживать за собакой, которую назвали Шарик, Филипп Филиппович приказывает домработнице по имени Зина. Дни идут, и пес чувствует себя все лучше. Теперь он ласковый, красивый и сообразительный.

Кадр из фильма «Собачье сердце»: UGC

Главы IV–VII

Наступает время операции, в которой Преображенскому ассистирует врач Иван Арнольдович Борменталь. В процессе хирургического вмешательства доктора пересаживают Шарику гипофиз — мозговой придаток и семенники — половые железы. Биологический материал было решено взять у Клима Чугункина — молодого человека 25 лет, который был три раза судим и погиб от ножевого ранения.

Эксперимент прошел успешно. Шарик хорошо перенес операцию и начал постепенно превращаться в человека:

Прошло около месяца, Шарик полностью перевоплотился в человека. Он по-прежнему невысокий, довольно несимпатичный и очень увлеченный игрой на балалайке. Также полюбилось ему курение и сквернословие.

Кадр из фильма «Собачье сердце»: UGC

Главы VIII–IX

Пораскинув мозгами, новоиспеченный человек просит Преображенского прописать его в квартире профессора и сделать документы. Имя он уже себе подобрал — Шариков Полиграф Полиграфович.

Шариков пытается развиваться, читает книги, однако выучить хорошие манеры для него все еще остается непосильной задачей. К тому же из собачьей жизни осталась ненависть к кошкам, за которыми Полиграф порою не стесняется гоняться.

Кадр из фильма «Собачье сердце»: UGC

Профессор не спешит прописывать Шарикова в своей квартире, с чем Полиграф Полиграфович пытается как можно скорее разобраться. Однажды Шариков приносит Преображенскому документ, в котором сказано, что Полиграф стал членом жилтоварищества, поэтому ему положена отдельная комната в квартире Преображенского.

В этот же день Шариков крадет у профессора два червонца и отправляется пиршествовать, явившись домой посреди ночи в пьяном состоянии с двумя неизвестными. Выгнать их удалось только после звонка в милицию. Неизвестные, впрочем, не расстроились, ведь прихватили с собой меховую шапку, трость и малахитовую пепельницу Преображенского.

После происшествия Филипп Филиппович ведет беседу с Борменталем, разочарованно рассуждая о поведении Шарикова. Как же из смышленого и милого пса могла получиться подобная мразь?

Кадр из фильма «Собачье сердце»: UGC

Главная же проблема кроется в том, что у Полиграфа уже не собачье, а человечье сердце — самое гадкое из всех, что существуют в природе. Преображенский убежден, что обаятельный пес перевоплотился в Клима Чугункина и перенял его модель поведения.

Как-то раз Шариков возвращается домой и показывает Преображенскому и Борменталю удостоверение, согласно которому Полиграф Полиграфович стал заведующим подотделом Москвы от бездомных животных. Разочарованию докторов не было предела. Иван Арнольдович даже едва не придушил Шарикова.

На этом сюрпризы от Полиграфа не закончились. Через несколько дней он привел в квартиру к профессору женщину. Шариков заявил, что хочет вступить с дамой в законный брак и жить в квартире Преображенского.

Не долго думая, профессор рассказал женщине о собачьем прошлом Полиграфа. Дама пришла в ужас и поведала, что Шариков утаил эти подробности от нее, а шрам от операции выдал за боевое ранение.

Спустя сутки пациент доктора, занимавший высокий пост, принес донос на него, который написал Шариков. Бумага была весьма подробна, Полиграф рассказал:

Когда Шариков вернулся домой, профессор спокойным тоном приказал ему убираться из квартиры. Такое развитие событий не устроило Полиграфа, и он показал Преображенскому шиш, а другой рукой вынул из кармана револьвер.

Кадр из фильма «Собачье сердце»: UGC

Не растерявшись, Борменталь бросился к парадному входу и приклеил записку, что сегодняшний прием переносится, поскольку профессор заболел. Иван Арнольдович перерезал провод звонка, приказал домработнице и кухарке не покидать квартиру, запер черный ход на ключ и скрылся в смотровой вместе с Преображенским.

Эпилог

Спустя десять дней к профессору пожаловали следователи и предъявили ордер на обыск жилища и арест Филиппа Филипповича и Ивана Арнольдовича. Причиной послужило обвинение в убийстве Шарикова.

«Какого такого Шарикова? — удивленно спросил Преображенский. — Ах, виноват, этого моего пса…которого я оперировал?» Закончив, профессор попросил Борменталя предъявить сотрудникам правопорядка Шарика. Иван Арнольдович вышел, а вернувшись, свистнул, и из двери выскочил пес.

Местами плешивый, он вышел на задних лапах, потом стал на все четыре, снова поднялся на задние, улыбнулся и уселся в кресло. Побледнев, милицейский упал в обморок.

Шли месяцы, жизнь в квартире профессора стала спокойной и шла привычным чередом. Шарик вечерами смиренно дремал на ковре у дивана в кабинете Преображенского.

Кадр из фильма «Собачье сердце»: UGC

«Собачье сердце»: анализ произведения

Краткое содержание «Собачье сердце» мы уже рассмотрели, что поможет подготовиться к его анализу. Чтобы составить полную картину о произведении, нужно обратиться к аналитической справке. Разберемся, что своим произведением хотел донести Булгаков. «Собачье сердце» имеет такие особенности:

Автор написал рассказ в 1925 году и потратил на это лишь три месяца. За столь недолгий срок Булгакову удалось создать поистине самобытное и гениальное творение, которое стало классикой и принесло писателю известность.

Задумывалось напечатать повесть в альманахе «Недра», однако главный редактор, ознакомившись с произведением, отказался его издавать. Это и неудивительно, ведь главный герой был крайне враждебно настроен к политическому строю, который существовал в те времена. В 1926 году в квартире у Булгакова провели обыск — рукопись произведения изъяли.

При жизни Булгакова его детище не публиковалось, а в 1960-х творение распространялось в самиздате. Затем текст повести передали на Запад, где сразу несколько издательств опубликовали его.

Кадр из фильма «Собачье сердце»: UGC

Лишь через 60 лет после написания, в 1986-м, повесть опубликовали в журнале «Звезда».

Интересные факты о повести:

Краткое содержание «Собачьего сердца» дало понять, что операция, которую описывал автор, носит характер аллегории. Воспользовавшись этим литературным приемом, Булгаков показал, насколько чудовищные последствия могут произойти, если у власти окажутся люди, подобные Шарикову, — глупые, грубые, необразованные, ограниченные и некультурные.

В повести «Собачье сердце» Булгаков сделал упор на многие нюансы, которые характерны для его творчества. Он заклеймил:

Кадр из фильма «Собачье сердце»: UGC

Булгаков затронул и проблематику человеческой природы, наглядно продемонстрировав, что человек стал чувствовать себя всесильным. Именно поэтому он не всегда может контролировать себя и плоды своих деяний.

Если говорить о композиции произведения, то она кольцевая. Творение Булгакова начинается с описания пса, который вскоре перевоплощается в человека. Конец же повести схож с ее началом — новоиспеченного человека прооперировали, и он вновь превратился в собаку.

Завязка «Собачьего сердца» знакомит читателя с размышлениями пса о том, что его окружает. В кульминации Булгаков описывает духовное разложение новоиспеченного человека. Развязка же учит читателей тому, что и хотел донести автор, — некоторые обстоятельства можно изменить, если признать собственную ошибку.

Произведение написано в жанре повести. Если «Собачье сердце» читать внимательно, можно понять, что оно пропитано острой политической и социальной сатирой. Это позволяет назвать творение Булгакова философско-социальной сатирической повестью, наполненной фантастическими элементами.

Кадр из фильма «Собачье сердце»: UGC

Повесть «Собачье сердце», сокращение которой идеально впишется в читательский дневник, — это поистине гениальное и глубокое произведение. Булгаков затронул серьезные проблемы общества, которые актуальны и ныне. Чтобы познать все художественные достоинства творения и посыл автора, рекомендуем полностью прочесть произведение «Собачье сердце».

Уникальная подборка новостей от нашего шеф-редактора

Источник

Михаил Булгаков «Собачье сердце (Чудовищная история)»

Собачье сердце (Чудовищная история)

Повесть, 1968 год (год написания: 1925)

Язык написания: русский

Перевод на английский: — К. Кук-Хораджи (The Heart of a Dog) ; 1990 г. — 1 изд. — М. Гинзбург (Heart of a Dog) ; 1994 г. — 1 изд. — Э. Бромфилд (A Dog’s Heart) ; 2007 г. — 1 изд. — М. Гленни (The Heart of a Dog) ; 2009 г. — 1 изд. — А. Буа (Dog’s Heart) ; 2012 г. — 1 изд. Перевод на немецкий: — А. Ницберг (Das hundische Herz) ; 2017 г. — 1 изд.

Светило мировой науки, профессор Филипп Филиппович спасает от смерти бездомного пса Шарика, чтобы провести на нём эксперимент по выявлению функций гипофиза. Вопреки ожиданиям, выясняется: гипофиз даёт не ожидаемое учёным омоложение, а полное очеловечивание. В поведении Шарика вскоре проявляются черты донора, трусливого пьяницы и хулигана Клима Чугункина. «Новая человеческая единица» ставит квартиру профессора на уши, проявляя самые порочные стороны людской натуры. В то же время социалистическая действительность с охотой принимает Полиграфа Полиграфовича Шарикова, лишь способствуя его деградации и потакая порочной натуре.

В «Собачьем сердце» Михаил Афанасьевич Булгаков проиллюстрировал в персонажах две стороны: вымирающий тип в лице образованной элиты и бунтующий против неё пролетариат. Произведение наполнено глубокой иронией и сатирой на новые веяния, распространённые в России начала двадцатого века.

Повесть написана в 1925 г. При жизни Булгакова не публиковалась. Впервые: Студент, Лондон, 1968, №№9, 10; Грани, Франкфурт, 1968, №69; Булгаков М. Собачье сердце. Лондон, Flegon Press, 1968. Впервые в СССР: Знамя, 1987, №6. Авторская дата на машинописи Собачьего сердца: «январь — март 1925 года».

Лингвистический анализ текста:

Приблизительно страниц: 81

Активный словарный запас: высокий (3058 уникальных слов на 10000 слов текста)

Средняя длина предложения: 55 знаков — на редкость ниже среднего (81)!

Доля диалогов в тексте: 45%, что немного выше среднего (37%)

Номинации на премии:

— «Собачье сердце» / «Cuore di cane» 1975, Италия, Германия (ФРГ), реж: Альберто Латтуада

— «Собачье сердце» 1988, СССР, реж: Владимир Бортко

Издания на иностранных языках:

Классическое произведение, растасканное на цитаты, осмысленное и переосмысленное во многих вариантах трактовок в такой степени, что прибавить что-либо не представляется возможным. Пожалуй, не ошибусь, если скажу, что каждый в этой повести найдёт что-то своё: кто-то — политико-историческую сатиру, кого-то более привлечёт твёрдая научно-фантастическая составляющая или социально-психологические эволюции героев, а может быть, философские смыслы, бытовые подробности.

Перечитывая книгу сегодня, я поймал себя на том, что пытаюсь идти не спеша, крайне медленно, дабы найти и просмаковать какие-то моменты, на которые ранее не обращал внимания. А учитывая, что фильм Бортко уже давно выучен наизусть, при чтении перед внутренним взором представали, разумеется, именно киношные герои. К некоторому моему сожалению, какие-либо новые детали и нюансы обнаружить не удалось, чего, впрочем, и следовало ожидать. Но вообще говоря, не такое это уж и большое разочарование, ибо само перечитывание принесло удовольствие.

Можно было бы добавить что-то о личных трактовках, о глубинном понимании замысла автора. Но — к чему? Эту книгу лучше просто читать, оставляя выводы и суждения при себе.

О том, что существует такая книга — «Собачье сердце», я узнал после просмотра одноименного советского телефильма. Фильм, вышедший в 1988 г., меня совершеннейше потряс! Советский Союз вовсю болел перестройкой, и, как мне тогда казалось, собирался выйти из этой болезни окрепшим и счастливым. И вдруг, с экрана советского телевизора «Электрон», обаятельнейший актер Евгений Евстигнеев, от имени умницы-профессора, заявляет, что он не любит пролетариат! «Как вообще такое произведение могли допустить до эфира?!» — ужасался в то время я.

Через какое-то время после просмотра фильма мне повезло купить эту книгу. И я читал ее несколько раз. Ну а сегодня – только что закончил слушать (читал Борис Плотников).

Эта небольшая повесть написана в 1925 году. И была далеко не единственным произведением автора «на грани советского и антисоветского». Вся жизнь Булгакова, собственно, была «на грани». Ему и не разрешали эмигрировать, и не принимали на работу в театр, и не сажали. Несмотря на такой жесточайший пресс внешних обстоятельств, писатель оставался честным в своем творчестве. Писал только о том, что видел, что чувствовал, что думал. Хотя кто его знает. возможно, он думал о власти гораздо хуже, чем писал об этом в своих книгах.

Несмотря на явную фантастичность фабулы, в повести описываются жизненные реалии тех лет. Все персонажи – живые и узнаваемые. Я не раз читал о них во многих советских книжках. Только Булгаков их рассматривает как бы с другой стороны – отстраненным пристальным взглядом. И эта отстраненность позволяет увидеть:

— малограмотность и дикость, интеллектуальный снобизм «красных командиров из народа». Чего стоит только чтение переписки Энгельса с Каутским;

— и тайные пороки и грешки «красных патрициев» — пациентов профессора;

— и некую инфантильность «советской профессуры», пытающейся жить «как при царском режиме», полагающей, что они надежно защищены своими научными достижениями и крепкими связями со своими высокопоставленными пациентами.

Еще одним достоинством книги являются поднимаемые ей нравственные вопросы. Главный из которых – ответственность экспериментатора за результаты эксперимента.

Удивительно глубокое и образное произведение, по которому в школе я писал сочинение в выпускном классе. Перечитывая его снова, я не переставал удивляться тому, насколько оно погружает меня в мир аллегорий и вместе с тем, совершенно реальных описаний взаимоотношений интеллегенции и пролетариата, старого и нового мира юной страны советов.

И вот это очеловечеченное существо по имени Полиграф Полиграфович, живя в квартире профессора служит своего рода троянским конём, внося диссонанс своими безудержными пороками и ярко выраженной безнравственостью. Ни дня не проходит без того, чтобы новый жилец, жизнь которому дал профессор, не показал свои слепые животные инстинкты, буквально сея вокруг разрушение и хаос. И здесь Булгаков, через диалоги профессора и его ассстента Борменталя, сожалеет о том, что интеллегенция слишком мягка и стремится избежать насилия, а потому терпит поражение от безнравственного пролетариата.

В финале Булгаков, пусть и на бумаге, всё же показал альтернативную победу интеллегенции над пролетариатом, разума над невежеством. Хотя в действительности, как мы с вами знаем, история пошла по другому пути.

Вместе с тем, Булгаков, как врач, постоянно восхищается человеческим гением и описание операции, проводимой профессором, читать неимоверно интересно. Здесь автор называет профессора богом, а его ассистента жрецом. И творение нового существа есть божественный акт, которым я восхищался вместе с Булгаковым. Особое место, если убрать алллегорически-сатирическое измерение повести, занимает вопрос: имеет ли право человек создавать новое существо или же, позволить эволюции творить новые жизни естественным путём, поскольку Шариков, как и всё сотворенное человеком, несовершенен.

Такой я увидел повесть «Собачье сердце» — многогранной, остроумной и, несмотря на подзаголовок «Чудовищная история», по своему доброй, поскольку автор всё же верил, что человеческий разум победит тьму невежества. Повесть, которая будет перечитана мной ещё не один раз. А значит, повесть на все времена.

Не будь повесть врыта, как столб, в свой исторический контекст, она могла бы войти возможно даже и в двадцадку лучших пионерских произведений научной фантастики. Напрасно комментаторы видят в фамилии «Преображенский» что-то поповское. Пишется она, возможно, и так же, но смысл несёт совсем иной, дерзновенный, чуждый христианской этике, как и сам профессор.

Ну а так повесть останется блестящим памятником ранней эпохе НЭПа.

Трагикомическая история Филиппа Филипповича Франкенштейна и созданного им чудовища. Чудовищная история, как заметил сам ее автор.

Вот проще всего и всего банальнее увидеть в этой повести лишь памфлет(если она понравилась) или пасквиль(если вызвала отторжение),а не то и вовсе сатирический отклик на злободневные проблемы.

То есть, «Собачье сердце» — это и памфлет, и пасквиль, и политически заостренная сатира, но все же есть в данной повести нечто такое, что отличает ее от множества всяческих сатирических вещиц, благополучно преданных забвению, хотя были они и злее, и ядовитее, и беспощаднее.

Допустим, сводится все ее содержание к тому, что интеллигент Булгаков посредством образа Полиграфа Полиграфовича Шарикова сотворил карикатуру на тех самых пролетариев, которые были ничем, а стали всем.

Или же Михаил Афанасьевич был более коварен, и в образе и деяниях профессора Преображенского показал историю русской интеллигенции. Дескать, вот, господа бывшие поповичи годами мечтали о том, что их трудами заведется в России новая порода людей, призывали к разным социальным экспериментам. А как до дела дошло, то стало им страшно и неуютно. И это в книжке они выведенного в лаборатории нового человека обратно в собачку переделали, а в жизни ведь именно новый человек возьмет их за жабры. Неужто Полиграф Полиграфович кошками бы ограничился? Он и профессоров этих, которые народ на всяких заседаниях на словах любили, а на деле дальше дворницкой не пускали, он и их же ликвидирует в исторической перспективе. Пройдемте, дескать, бывшие господа и нам не товарищи, в подвальчик за порцией пролетарского свинца.

Или вот один литературовед взял во время оно и написал, что Шариков — это Сталин, Преображенский — Ленин, Борменталь — Троцкий, Швондер — Каменев, Зина — Зиновьев. Когда я обнаружил, что прототипом Дарьи якобы является Феликс Эдмундович Дзержинский, то тут стало мне вдвойне тоскливо.

Неужто такое мощное воздействие на читателя оказывает то ли антипролетарский пасквиль, то ли сатира на русскую интеллигенцию, то ли огромный фельетон о борьбе за власть после смерти Ленина? Как все это скучно, примитивно, плоско, если и впрямь таковым окажется.

Что-то мне хочется с другого бока к «Собачьему сердцу» подойти, но от этих попыток связать «Собачье сердце» с тематикой самого знаменитого произведения Мэри Шелли тоже веет умозрительностью, метафизикой и несерьезностью. Ага, «Филипп Преображенский, или Современный Прометей». И где-то в параллельной реальности Борис Карлофф снимается в фильме ужасов «Возвращение Полиграфа». И критики пишут статьи о том, как Булгаков показал тщетность соревнования человека с Природой(с Творцом).

Гениальная повесть гениального автора, дополненная великолепной экранизацией. Не теряющая популярности, что видно как по количеству, так и по частоте отзывов на Фантлабе. Отмечу, что автор написал книгу в 1925 году, и тема отнюдь не настолько фантастическая как это может показаться — в то время абсолютно безбожное коммунистическое правительство действительно предполагало вывести сверхчеловека методом скрещения человека (женщины) с обезьяной (шимпанзе), для чего в Абхазии была создана специальная лаборатория. Так что «мадам, я вам поставлю яичники обезьяны» — это вовсе не только прикол сатирика, а и показатель информированности автора о новых «веяниях» советской «науки».

Что касается сатиры, думаю, кроме всего прочего, автор мог осознанно простебать предложенный в книге способ воскрешения главного мертвеца Страны Советов, возможно даже и слегка опасаясь подобной идеи:).

И наконец, гениальность Михаила Булгакова и в том, что высказанные им почти сто лет назад идеи до сих пор остаются весьма актуальными, например, про бутафорскую украинизацию в «Белой гвардии» прочитало и наверняка сопоставило с сегодняшними событиями множество грамотных людей русской культуры. А в «Собачьем сердце» основная идея достаточно четкая — незачем из хорошей собаки делать человека, поскольку размен получается неравноценный, а любого выдающегося человека может родить любая баба.

В общем, книга весьма многогранная, и в рекомендациях не нуждается.

На мой взгляд гениальное произведение на «все времена и века». Почему? Очень ёмко автор показал, что происходит в результате насильственного прерывания эволюционного процесса развития общества, когда к власти приходят недоучки и вообще неуки. Общество отбрасывается в своей массе на десятилетия. В то время написания только восторгались творимой историей в стране Россия. Роман вошёл в противовес с официозом. Отсюда и непечатание произведений автора долгое-долгое время. Этот роман надо читать не для количества обязательной литературы в школе, вузах, а в качестве обязательного пособия по жизни — как не надо поддаваться на всякие сногсшибательные на первый взгляд теории о переустройстве мира.

Один из тех редких случаев, когда политическая сатира (а это именно сатира — злая, въедливая, беспощадная) сподобилась, что называется, преодолеть жанровые ограничения и воспарить над реальностью Бытия, явив миру очередной литературный шедевр.

Книга буквально растаскана на цитаты. Проще сказать — какой отрывок какой главы и по какому поводе НЕ цитируется. «. Разруха — она не в клозетах, а в головах. » — уже за одну эту «нетленку» Автору можно было бы поставить памятник из чистого золота в полный рост. Но тут главное — правильно уловить суть и понять, что первично, а что вторично. Цитируется не потому, что «звучит красиво», а потому, что произведение само по себе гениальное, и любая цитата — помимо банальной «красивости слога» — что называется, «тянет за собой» многослойный посыл самоего духа всего произведения, его смыслов, его сути, его бесконечной привлекательности.

Справедливости ради замечу: из всего «фантастического» здесь — только само фантДопущение, о том, что описываемое явление, в принципе, возможно. И я всегда — в том числе в некоторых иных отзывах — крайне негативно оценивал именно этот момент. Да, имеет место быть. Но — по сравнению со всем прочим — в данном конкретном случае воспринимается такой мелочью несущественной, что недостойно упоминания. И даже более того. Формально — по совокупности признаков — фантастика? Вот и уберите свои мейнстримовские, боллитровские руки от нашего шедевра. Это — наше!

Ну, и — немного меркантильности. Как же без оной-то.

Это — общепризнанная классика фантастики, стоит в одном ряду с «Мастером и Маргаритой», входит в известные списки «Сто книг, которые должен прочесть каждый интеллигентный. », ну, и так далее.

Так что, уважаемый потенциальный читатель, решай сам — какой ты, интеллигентный или НЕ интеллигентный. Ну, чтобы тебе было понятно чего там скрывается за этим маловыразительным «ууу. », когда ты сообщил своей тусовке, что — не читал, мол, пока

Преображенский и его истинная природа

Многие до сих пор считают, что профессор Филипп Филиппович. Это настоящий герой и победитель. Интеллектуал, который спасает жизни и помогает людям. Так-то оно так. Но что на самом деле творится и почему профессор выбрал именно такой путь.

Многие скажут, что он диссидент и мыслитель, который показал «кулак и фигу» кровавому режиму Ленина и Сталина. В какой-то степени, так оно и есть. Однако, интересно и другое. Его отношение к людям и если так можно выразиться к нашим предкам (Швондер и его помощники, это же все выходцы из крестьян и рабочих, если кто не знал). То есть, его ненависть к пролетариату и ко всем его новым соседям. Это ненависть к нашим прадедам и праотцам. Конечно, многие скажут, что он отстоял квартиру и сохранил жилплощадь.

Да, я согласен. Это подвиг, достойный уважения. Он решительный и бескомпромиссный человек. Отдаю ему должное. В нем есть все, что нужно, безусловно, положительному персонажу. Но давайте подумаем. Хронотоп — то есть, время и место. Почему когда другие врачи, преподаватели и инженеры, которые жили и работали в досоветской эпохе. Теперь ездили по деревням и селам. Лечили людей, давали образование. Филипп Филиппович в этом время, занимается омолаживанием каких-то богатеньких членов партии. Заметьте, откуда у обычного человека такие деньги. Ясно, что не с потолка. И этим он занимается каждый день. Ну, кроме оперы и балеты, которые он регулярно посещает. Кстати, разговор со Швондером тоже заслуживает внимания. Он тут же звонит некому Григорию Александровичу, который тоже у него лечится. Последний, который в экранизации походил по голосу и внешности на Сталина. Тут же подозвал главу домоуправления. Естественно, все раскрутили. Кажись, чего Швондер так сердится и его команда тоже. Все понятно итак. Новые люди верят душой и телом в партию и считают профессора капиталистом (коим он является, по своей сути). И дело не в прислуге в доме и не ученика Борменталя (хотя, у того «как упоминалась» есть квартира).

В общем, профессору и его коллеги Борменталю нет дела до других людей. Зато рассуждать о вреде коммунизма и хорошо питаться есть. Еще раз говорю, их можно понять. Современный человек, он точно поймет это.

Кажись, что профессор, наконец, занялся делом, когда стал экспериментировать на трупе и бродячей собаке. Вопреки ожиданиям, опыт оказался успешным. Собака превратилась в человека. Но какого. Это уже другой вопрос. История стала пересекать с Бесами Достоевского и Островом доктора Моро Герберта Джорджа Уэллса. Казалось бы, что общего между этими тремя. А вот что, интеллектуалы и их дети (как родные, так и чужие). Достаточно почитать и то и другое произведение, и вы найдете множество отсылок к тому же собачьему сердцу. Шариковых создает интеллигенция. В Бесах тоже самое. Казалось, что разница в 40-50 лет. О чем тут можно говорить. Однако, ужас в том, что и здесь и там она в человеческом обличии (или похоже на него по интеллекту). У Моро это эксперименты, которые делают животных подобным людям. И все же, любопытен факт восстаний против отцов. Правда, в одном случае, отцы живы. В другом, например, Моро был убит свои «отпрысками». Однако именно Собачье сердце показывает, что бывает, когда интеллигенция недовольна властью. Кстати, почему Преображенский пережил революцию и не попал под горячую руку красных. Мне всегда было интересно. Возможно, что он ненавидел царя также, как многие сейчас ненавидят современных правителей.

Профессор осознал свою ошибку слишком поздно. Достаточно вспомнить диалог профессора и доктора:

Иван Арнольдович, скажите, я понимаю что-нибудь в анатомии и физиологии?

Филипп Филиппович, ну что вы спрашиваете.

Ну так вот-с, будущий профессор Борменталь

сделать из него человека никому не удастся. И не спрашивайте.

Я 5 лет выковыривал придатки из мозгов.

Вы знаете, какую колоссальную работу проделал. Уму непостижимо!

И спрашивается, зачем? Чтобы в один прекрасный день

милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы становятся дыбом?

— Совершенно с вами согласен.

Вот, доктор, что происходит, когда

исследователь вместо того, чтобы

идти параллельно и ощупью с природой,

форсирует вопрос и приоткрывает завесу.

Вот тогда нате вам Шарикова,

а если бы мозг Спинозы?

А на какого дьявола, спрашивается?

Объясните мне, пожалуйста.

Зачем нужно искусственно фабриковать

человека, когда любая баба

может его родить когда угодно.

Нет, не спорьте, пожалуйста,

не возражайте, Иван Арнольдович.

Теоретически это интересно. Физиологи

будут в восторге. Москва беснуется.

Ну а практически что?

Кто теперь перед нами, кто?

Клим. Клим Чугункин.

2 судимости, алкоголизм,

Я заботился совсем о другом.

Об евгенике, об улучшении человеческой

природы. А что получил?

Вот что бывает, когда человек может взрастить семена раздора и хаоса в голове у неокрепших умах.

Сначала была история про Шарика, который с улицы попал в дом профессора Преображенского. Мысли и чувства собаки и мир её глазами; и тот же самый мир глазами человека. Сволочной, откровенного говоря, мир, с обеих точек зрения. Портрет эпохи – картина разрухи. Просто потрясающе! Герои ярки, картины времени прямо оживают перед глазами, хотя специально вроде даже не описываются. Философия профессора о том, что разруха в головах, и каждый должен заниматься своим делом – маленький шедевр.

Потом было совсем немного магии о превращении собаки в человека, и – история про Шарикова. Отчасти – сатира, едкая и злая, на уже представленную нам окружающую действительность. Но, что для меня было важнее – иллюстрация к вечному общефилософскому постулату о том, что из хорошей собаки Шарика совершенно необязательно должен выйти хороший человек Шариков (независимо от того, чей мозг пересаживать).

Конец напомнил «Сказку о золотой рыбке». И всё вернулось на круги своя… И это правильно.

Долго думал что написать. Так особо и не придумал. Произведение интересное. некая вариация Франкенштейна. Но мне интересно. Был бы Шариков таким если бы за основу взяли не Клима Чугунгина? Интересный вопрос. Ну и стоило ли делать такие опыты? Грустно как то. И с Шариком. И с Преображенским ведь в будущем его таки раскулачат. Что то мне подсказывает не спасет бумажка..

Замечательное, в своем роде уникальное произведение, которое через сатирически сниженную вполне советскую версию легенды о Франкенштейне дает глубокий анализ революции и ее последствий.

Прозорливость Булгакова просто уникальна. Чего стоит хотя бы разговор профессора с коллегой — доктором Борменталем — о пути развития советского общества. Ведь и правда, Швондеры — поколение революционеров, изничтоживших милый профессору старый мир — активно использовали для своей армии и этаких вот Шариковых. С целью избавиться от буржуазных Преображенских, и построить светлое будущее. Не учтя при этом, что Шариковых очень быстро используют, чтобы избавиться от них самих. И будут строить уже совсем другое общество.

Кроме идейного совершенства, в повести подкупает великолепный язык, фантазия и глубокое знание темы хирургической медицины. Проскальзывают отголоски модных тогда идей, когда с целью доказать теорию Дарвина основывали Сухумский обезьяний питомник и планировали получать гибриды обезьян и людей. Отлично затронута скользкая тема взаимодействия интеллигенции и власти. В общем, шедевр.

Такое существо — находка для Швондеров. Им можно манипулировать, внушать свои идеи, настраивать против идеологический врагов.

Кстати, отдельно хочу остановиться на «политической составляющей» романа. Здесь она дана гораздо глубже, чем, к примеру, у Беляева или у Толстого в «Гиперболоиде». И если у двух последних просоветская начинка меня необычайно раздражает, то у Булгакова, наоборот, идеологическая составляющая мне кажется главным украшением повести.

В «Собачьем сердце» отдаётся должное пословице: «Рождённый ползать — летать не может». Шарик был рождён собакой, а Преображенскому зачем-то приспичило превращать его в человека. В результате из Шарикова вышел никудышный человек. Вполне закономерно, что в конце концов Шарик превратился обратно в собаку, и все вокруг вздохнули с облегчением..Рождённый быть собакой — быть человеком не может.

Одно из самых любимых произведений. Грустное и горькое. И — сказочное. Ибо только в сказке интеллигентный профессор, пусть и с помощью заступников, может победить необразованную, но напористую и одуревшую от чувства собственной власти гопоту. А в жизни, увы, все сложилось иначе. И вряд ли независимые, не прогибающиеся, умеющие мыслить и отстаивать свою точку зрения люди имели шанс выжить или, по крайней мере, остаться на свободе.

Источник