смотреть история с тамарой эйдельман
Тамара Эйдельман
Тамара Эйдельман запись закреплена
Жил в конце XIX века в России человек по имени Василий Митров. С молодости он принимал участие в революционном движении. Его много раз арестовывали и наконец в 1898 году выслали в Вологодскую губернию, а потом перевели в город Орлов в Вятской губернии. Здесь было много политических ссыльных, и жить им всем было нелегко.
Показать полностью. Работы для таких, как они, практически не было. Митрову иногда удавалось отправлять в газеты и журналы свои очерки, но не более того. Ясно, что жизнь у него была нелегкая. А тут еще он влюбился.
Здесь же в Орлове находилась Клавдия Приходькова, которая в Петербурге, до ссылки, преподавала в кружке рабочей молодежи, писала листовки. Наверное, они были знакомы и раньше, так как оба сотрудничали с петербургским «Союзом борьбы за освобождение рабочего класса». Клавдии Приходьковой повезло больше, чем другим ссыльным — она смогла найти работу учительницы. Но вот тут еще один поворот — она тоже влюбилась.
Но только если Митров был влюблен в нее — и, судя по воспоминаниям, очень сильно, то она влюбилась в другого ссыльного — яркого и харизматичного Николая Баумана. У них начался роман, который затем быстро закончился, не совсем понятно даже по чьей инициативе. Дальше все разворачивается быстро, хотя ясно, что перед нами типичный чеховский сюжет о тихих несчастьях хороших людей. Бауман бежал из ссылки, а Приходькова вышла замуж за Митрова и уже ждала ребенка.
Вот только следующий поворот — совсем не чеховский, а какой-то уж совсем омерзительный. Бауман вместе с другим здешним ссыльным Вацлавом Воровским начали отправлять Приходьковой какие-то мерзкие письма и не слишком приличные карикатуры. Мы не знаем, что там было, но 24 декабря 1901 года Клавдия Приходькова отравилась, и все ее знакомые в Орлове винили в этом Баумана и Воровского.
Митров, похоже, был в отчаянии и, так как и Бауман, и Воровский вскоре оказались сотрудниками газеты «Искра», то он и обратился в редакцию, надеясь, что братья-революционеры осудят тех, кто, как он думал, погубил его жену. В «Искру» же написали письмо и другие ссыльные, жившие в Орлове. Дело было грязным, но проблема заключалась в том, что и Бауман, и Воровский, были энергичными и очень полезными для «Искры» людьми, поэтому Ленин надавил на всех, кто был возмущен и сумел добиться принятия решения о том, что дело это личное и революционерам вмешиваться в него не следует.
Не знаю, уместно ли в данном случае использовать слово «забавно», но во всяком случае странно думать о том, что это решение было принято в период зарождения той самой партии, члены которой будут потом с упоением копаться в чужом белье, разбирая на партсобраниях дела о супружеских изменах и аморальном поведении. Но это так, замечание в сторону.
Митров сначала поскандалил, а потом смирился. Можно, конечно, предположить, что именно поэтому он позже примкнул к меньшевикам, но это уж будет слишком романтично. Митров занимался революционной деятельностью, был снова арестован и выпущен в 1905 году после амнистии 17 октября. Он должен был, конечно, знать, что на следующий день после этой амнистии — 18 октября — Николай Бауман, попытавшийся проехать на пролетке по Немецкой улице в Москве (сегодня она называется Бауманская), размахивая флагом с надписью «Долой самодержавие», был убит в драке с человеком, пытавшимся его остановить.
Бауман превратился в одну из икон революции, как, впрочем, и Воровский, доживший до революции, ставший дипломатом и застреленный в Лозанне в 1923 году белым офицером, потерявшим во время гражданской войны родных. В Москве улицу Воровского переименовали обратно в Поварскую, но не сомневаюсь, что по всей России их еще много.
А Митров был депутатом Государственной Думы, но после 1907 года от политической жизни отошел, тихо жил, работал экономистом, умер в 1946 году. Я пыталась найти — был ли он снова женат, преследовали ли его в сталинские времена — но ничего не нашла. Незаметный человек со своим незаметным горем. Вернее, никем не замеченным.
(«Катрен» записал и обнародовал Леонид Иванович Маслов)
.
.
.
Полное(!!) научное Знание о ЖИВОМ МИРОЗДАНИИ–(БОГЕ, АБСОЛЮТЕ)–ТВОРЦЕ –
– «ВСЕОБЩЕЕ ИЕРАРХИЧЕСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ» («Оружие Массового уМироТворения») –
должно быть СРОЧНО ПЕРЕДАНО Президенту Российской Федерации Владимиру Владимировичу ПУТИНУ
.
.
Виталием Товиевичем ТРЕТЬЯКОВЫМ
.
.
и Сергеем Ервандовичем КУРГИНЯНОМ.
http://www.kurginyan.ru/board/index.php?s=&showto..
.
.
.
Третьякова Виталия Товиевича – РУКОВОДИТЕЛЕМ всей Культурой РОССИИ,
подконтрольных ей (Культуре) СМИ, телевидения в том числе, –
– с правом на окончательное(!!) решение во всех вверенных ему делах.
.
.
Кургиняна Сергея Ервандовича – Председателем правительства РФ.
.
.
.
«Нужна ИДЕОЛОГИЯ сразу ДЛЯ ВСЕХ. «
(25.10.2021 Катрен “Повторяю, нужна координация и аналитика!”)
(«Катрен» записал и обнародовал Леонид Иванович Маслов)
.
.
.
Я МОГУ ОПРАВДАТЬ ЧЕЛОВЕКА. (последний «проект» 21-го века)
.
.
.
О Генрихе, его жёнах и ещё о многом другом
Новый выпуск «Уроков истории с Тамарой Эйдельман» рассказывает о Генрихе VIII. Да-да, и о тех, о ком вы сразу подумали — о его женах. «Divorced-decapitated-died-divorced-decapitated-survived» — так англичане запоминают очередность этих бедных женщин: «Разведена— обезглавлена-умерла-разведена-обезглавлена-выжила».
Когда я начала готовить лекцию о Генрихе VIII, то было ощущение, что это рассказ о множестве моих хороших знакомых. Екатерина Арагонская и Анна Болейн, кардинал Уолси и сэр Томас Мор, эти люди, эта эпоха — они все время с нами.
Первый раз мы знакомимся с ней, еще не подозревая, о чем идет речь, когда в детстве читаем «Принца и нищего» Марка Твена. Король с больной ногой, умирающий в начале книги, который не может понять, что же такое произошло с его сыном — а это на самом-то деле не его сын, а нищий мальчик Том Кенти, — это же и есть Генрих VIII.
Ясно, что и в другие века в английской истории было очень много всего интересного, но вот эта эпоха — время Генриха VIII и его дочери Елизаветы, так недооцененной отцом, — она как будто переполнена невероятными событиями и яркими людьми. На самом-то деле просто нам о них очень много раз рассказывали — в романах, спектаклях, фильмах — и поэтому тюдоровская Англия стала чем-то близким, родным и знакомым, но он этого не менее привлекательным.
А еще, наверное, дело в том, что это все-таки не просто период, когда жил король, который никак не мог получить наследника и заводил себе новых и новых жен. Это время, когда поднималась мощь великой страны, когда в муках рождалась новая экономика, когда рухнула старая церковь и возникла новая, когда король хотел забрать в свои руки все большую и большую власть, но парламент — великий английский парламент — все-таки устоял. И начинал уже бороздить моря английский флот, и жители Лондона ходили на театральные представления, еще не зная, что пройдет несколько десятилетий и появится некий Уилл Шекспир, и строились роскошные королевские резиденции, которые должны были показать величие королевской власти, и король отправлялся охотиться в тех местах, где сегодня в самом центре Лондона ходят туристы, и сражался на турнирах, и посылал войска воевать на континент.
В общем, коротко говоря, это было удивительное время. Жить в то время не так уж было весело — особенно, если ты оказался фермером, согнанным с земли, католиком, не хотевшим смириться с церковной реформой, аристократом, прогневавшим короля, и уж тем более королевской женой. Но рассказывать о нем — одно сплошное наслаждение.
Русофобская история от неполживой Тамары Эйдельман
«Очень печально, что Русь не была захвачена римлянами», считает историк Эйдельман. Рассказываем, в чём она не права.
Автор: Александр Чаусов 06 августа 2021 09:48
Заслуженный бывший учитель Российской Федерации, а ныне радиоведущий Тамара Натановна Эйдельман поделилась своими соображениями по поводу истории России. А точнее, главным, по её мнению, событием, которого в нашей истории не было. По её словам, не было у нас того, чтобы «эти земли, эти территории захватил Рим». А если бы это случилось, то, по мнению Тамары Натановны, на Руси узнали бы, и что такое законность, и про отношение к частной собственности. И вообще, была бы у нас тут культура и демократия, судя по всему.
В этой связи можно было бы сразу задать ровно один вопрос и на этом закончить. А вот как насчет Израиля?
Древний Израиль, стоит напомнить, стал провинцией Рима. Там неоднократно подавлялись национально-освободительные восстания. Например, Шимона Бар-Кохбы. И несмотря на то, что восстание привело к окончательной утрате еврейской государственности и разрушению Второго Храма, Бар-Кохба в Израиле – это фигура безусловно героическая. Так, может, тогда это, заклеймить его позором и покаяться в том, что смели сопротивляться цивилизационному влиянию Рима? Но думается, что Тамара Натановна эту тему поднимать в своих публичных выступлениях не будет. Есть почему-то такое стойкое ощущение.
Но мы все же не про Землю Обетованную с её уникальной историей, а про «эти территории». И здесь тоже есть несколько важных вопросов. Начать стоит с того, какой именно Рим – какого хронологического периода – имеет в виду Тамара Эйдельман?
Если Рим языческий, до Христа, то завоевание «этих территорий», случись тут в то время когорты римских легионеров, мы в иерархической системе Империи так и остались бы варварами. А то и хуже, какими-нибудь «дикарями-киноцефалами», монстрами на периферии «цивилизованного пространства». Ну типа пиктов и древних британцев. Которые с точки зрения права, цивилизации, устоев и обычаев римлян не интересовали вообще.
Если же мы говорим про Рим христианский, то, опять же, какой именно? Второй, который Константинополь и Восточная Римская Империя? Так там выбрали иной путь, путь просвещения и христианизации Руси. И в целом не прогадали.
А вот если Ветхий Рим и Западную Римскую Империю, то здесь всё очень интересно. Потому что можно, например, почитать «Очерки по истории Русской Церкви» Антона Владимировича Карташёва, чтобы понять, что на момент той же княгини Ольги это русские князья считали римскую монархию, современную им, какими-то дикарями и самозванцами, не имеющими ничего общего с кровью «подлинных императоров».
Когда перед овдовевшей Ольгой встал выбор, «куда пойти жениться», он был однозначен, хоть, по некоторым сведениям, и не совсем удачен – в Византию. Хотя «западная партия» при княгине была. Но… тогдашний Запад, мягко говоря, не прельщал.
Основания на то были. Поскольку Рим уже не был, собственно, ромейским. Ну, знаете ли, нашествия готов и прочих диких племен. Воцарение этих племен там, на фундаменте римского права и законности. Долгое осмысление и интерпретация римского наследия. И варварство с антисанитарией.
Хорошо хоть от арианства, которое упрощало до полной деградации христианскую идею, эти ребята отошли и вернулись к христианству каноническому. Правда, тоже по историческим меркам не то чтобы надолго. А там уже и раскол 1054 года, которому предшествовала масса разного рода насилия и, самое главное, деградации права, философии, культуры, да и самой религии, которая лежала в основе всего этого.
Нет, понятно, что Запад знавал и свои небывалые взлёты. Но уж точно не в те времена, когда на Руси распространялось христианство, а сама Русь выходила из Крещальной Купели Князя Владимира.
В общем-то, сама позиция госпожи Эйдельман по поводу того, что «лучше бы Русь захватили римляне» — это тоже классика. Это Достоевский и его Смердяков с рассуждениями о том, что «в двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы, умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки».
Впрочем, как-то раз нас попытался захватить «Рим», в смысле, Третий рейх. Тоже ведь несли цивилизацию и законность. И имперское величие. Ну еще с «легким налетом» геноцида. Странно, что Тамара Натановна Эйдельман об этом «цивилизирующем» походе не помнит. Уж кому-кому, как не ей. Но вот ведь какая избирательная историческая память у человека.
Я. Но и об истории ХХ-го века у неполживицы еще более русофобское мнение.
Автор: Тамара Эйдельман «Повторение азбучных истин» 22.06.2021 18:03
Извините за учительское занудство, давайте повторим азбучные истины, то, что стоит знать и помнить всем.
22 июня 1941 года — ЭТО НЕ НАЧАЛО ВОЙНЫ.
Война, которую правильно называть Второй мировой, началась 1 сентября 1939 года. Советский Союз вступил в нее 17 сентября 1939 года, когда советские войска в соответствии с преступным сговором, заключенным между Сталиным и Гитлером 23 августа 1939 года, вторглись в Польшу с востока, после чего Польша была разделена между Советским Союзом и Германией.
22 июня — это день, когда Гитлер решил переиграть своего союзника и напал на Советский Союз. Напал, безусловно, вероломно — пакт о ненападении-то был подписан на десять лет. Напал, безусловно, не неожиданно — Сталин получил много предупреждений — и от политиков, и от разведчиков, но не поверил им.
А бороться с этими проблемами Сталин стал типичным для него путем — натравливая СМЕРШевцев на людей, со страшными усилиями выходивших из окружения, угрожая арестом семьям тех, кто сдается в плен, прославляя подвиги самоубийственных героев — вместо того, чтобы вести войну так, чтобы эти подвиги не понадобились, а потом еще создавая заградотряды, которые сзади стреляли по своим же…
И еще раз, и еще, и еще: Сталин не выиграл войну, Сталин сделал очень многое для того, чтобы наша страна войну проиграла. Войну выиграли мужественные солдаты и командиры, сражавшиеся на фронте, те самые, «кто в пехотном строю/смело входили в чужие столицы/но возвращались в страхе в свою». Те, кого называли фронтовиками — прежде, чем штабные крысы и партийные начальнички придумали слово «ветеран», которым можно называть любого человека, жившего во время войны, даже если он и близко к фронту не приходил.
Нас сегодня пытаются заставить забыть правду о войне. У нас пытаются отнять эту память и превратить ее в череду парадов и гуляний ряженых в пилотках. И если мы поддадимся на это, то в исторической памяти нашей страны возникнет огромное и очень страшное черное пятно, которое постепенно будет затягивать в себя все новые и новые поколения, внушая им, что настоящая память о войне, это кричать «Деды воевали!» «Можем повторить».
Настоящая память — это совсем другое, это скорбь и желание мира, это надежда на то, что подобное никогда не повторится.
Хорошо, что её хотя бы из школы попросили: что такая дрянь оставляла в головах своих учеников. Источник
«Королей я путаю с тузами
И с дебютом путаю дуплет» (с)
Восхитительная, конечно, история о том, как Эйдельман на голубом глазу заявила, что главу для школьного учебника истории написал Арам Ашотович Габрелянов.
Который, как выяснилось, не заморачивается на фактчекинг.
А потом мы удивляемся, почему у нас с историей все так не очень.
А все потому, что вот такие вот заслуженные на голубом глазу выдают вот такие вот легенды. Причём, выдают не у себя на кухне, а на аудиторию. На школьную, на студенческую, на зрительскую, на иностранную.
Да, вчера она «просто перепутала» Гаспаряна с Габреляновым.
А позавчера она Сталина с Гитлером точно так же «путала».
Герой? Убийца? Поп-звезда?
Новый выпуск «Уроков истории с Тамарой Эйдельман» посвящен Эрнесто Че Геваре — одному из самых знаменитых людей ХХ века.
Че Гевару знают все. Может быть, не все смогут вспомнить подробности его биографии, но уж его гордый взгляд, развевающиеся черные волосы, берет узнает практически любой — этот облик «Героического партизана», как называлась фотография Альберто Корда, растиражирован по всему миру и, несмотря на то, что после гибели Че прошло уже более полувека, он по-прежнему украшает футболки и афиши, книги и стены домов. Альберто Корда пытался не допустить появления лица «Героического партизана» на этикетке бутылок водки Смирнофф, объясняя это тем, что Че Гевара был противником империалистической экспансии, частью которой, с точки зрения фотографа, является продажа водки по всему миру, а кроме того, революционер почти никогда не пил… Впрочем, стороны достигли мирного соглашения, по которому фотограф просто получил очень большие отступные и передал их благотворительным организациям, помогающим кубинским детям.
Эта история вроде бы говорит о невероятной, всемирной популярности Че. Но с другой стороны, на нее можно посмотреть как на очередной, уже посмертный его проигрыш. А Че проигрывал почти всегда. Единственной его неоспоримой победой был захват отрядом кубинских повстанцев, которым он командовал, города Санта-Клара. Эта военная операция сыграла огромную роль в приходе Фиделя Кастро к власти.
И даже после смерти все пошло не так. Фотографию убитого Че, сделанную Фредди Альборта Триго, неоднократно сравнивали с картиной Рембрандта «Урок анатомии доктора Тульпа» или с изображением снятого с креста Христа, его отрубленные кисти рук превратились в удивительный и трагический образ. Великий писатель Хулио Кортасар написал, обращаясь к уже убитому Че: «Используй мою руку, брат! Они ничего не добились, убив и спрятав тебя. Возьми мою руку и пиши: я буду говорить и делать то, что мне следует говорить и делать, а ты всегда будешь рядом со мной. Только таким образом имеет смысл жить дальше».
Звучит очень красиво. Но удивительным образом мученик-революционер превратился в поп-икону, в образ, мало чем отличающийся от бутылки кока-колы или портрета Мерлин Монро работы Энди Уорхола. Понравилось бы это борцу с мировым империализмом?
Екатерина Великая. Между свободой и рабством
Новый выпуск «Уроков истории с Тамарой Эйдельман» посвящен одному из самых интересных персонажей российской истории — Екатерине II. Чего только о ней не писали, как только ее не называли: «Богоподобной Фелицей» и «Тартюфом в юбке», великим реформатором и просветителем — и ярой крепостницей. И самое удивительное, что любое из определений — восторженной или уничижительное — можно очень даже неплохо обосновать.
Мы с учениками когда-то устраивали «исторический суд» над Екатериной — свидетелей и за и против набралось полно, но наши присяжные императрицу оправдали.
Мне лично кажется, что с Екатерины начинается дошедшая аж до наших времен череда российских правителей, которые с одной стороны понимали, что в стране надо что-то менять, и даже примерно осознавали, что конкретно надо сделать, а с другой стороны… С другой то боялись, что их не поймет их окружение, то опасались выпустить наружу стихию народного возмущения, рассуждали о неготовности к свободе, о том, что к ней надо двигаться постепенно — а как двигаться-то, если свободы нет?
Вот он, по сути, один из самых трагических вопросов российской действительности — как стать готовым к свободе, до того, как ты эту свободу получил? От Екатерины II до Горбачева правители предполагали, что немного отреставрировав систему, можно придать ей новое дыхание, и все будет хорошо. Императрица не прошла через такой крах, как Михаил Сергеевич, но все-таки под конец своего долгого и — без всякой иронии — славного царствования, сильно засомневалась в том, что делала все правильно.
А как правильно? Как же хочется из сегодняшнего дня крикнуть ей: «Давай, освобождай крестьян, ограничивай самодержавие! У тебя, может, и будут проблемы, зато нам-то как будет жить хорошо…» Не слышит. А если бы услышала, то вряд ли вдохновилась бы таким предложением.
Но какой бы она ни была — лицемерной, развратной, жестокой — или просвещенной и мудрой — или и тем и другим сразу, — наверное, трудно отнять у нее имя Великой.