сколько десятин земли полагалось крестьянину в царской руси

§ 28. Земледельческое крестьянство и обеспеченность его землею.

§ 28. Земледельческое крестьянство и обеспеченность его землею.

Как уже было сказано, в Российской империи к крестьянскому сословию принадлежит в настоящее время 96.897.000 чел. Но одно дело — сословие, и другое дело — общественный класс. Мы будем теперь говорить об этом последнем. Поэтому из этих 96,9 миллионов нам прежде всего надо исключить ту часть крестьян, которая, хотя и остается еще в крестьянском сословии, но ушла от крестьянской жизни, с одной стороны — вверх, к классу землевладельческому и капиталистическому, сделавшись купцами, кулаками, мироедами, с другой — к пролетариату, потеряв свои клочки земли. К сожалению, точной статистики этого ухода, этого передвижения по капиталистической лестнице, не имеется. По переписи 1897 г., около трех четвертей всего населения Российской империи занимается сельским хозяйством, участвуя в разных его отраслях. Распределение этого населения по этим отраслям видно из нижеследующей таблички:

Из этого видно, что Россия, а в особенности Россия европейская, — страна земледельческая. Но, как справедливо замечает проф. Ден¹*, “в этом еще нельзя видеть какого-либо преимущества России. Напротив того преобладание земледелия является признаком культурной и хозяйственной отсталости”. Вышеприведенная табличка показывает, до какой степени в основе не только благополучия, но и существования всех других общественных классов. и всего народного и государственного хозяйства лежит именно труд, — земледельческий труд, на котором и держится все остальное. Отсюда следует, что вопрос о земле, главном орудии этого труда, и об ее распределении — коренной вопрос русской жизни. В 1906 г. общая доходность главных отраслей сельского хозяйства составляла около 5½ миллиардов (5.492.000.000 руб.). В том числе приходилось на земледелие 3.766.900.000 руб., на животноводство — 1.565.000.000, на рыболовство и охоту — 258.000.000. По преобладанию сельского хозяйства в Европе больше всего приближаются к России Венгрия и балканские государства, в других же частях света — Индия, Канада и Аргентина. Посмотрим, прежде всего, сколько же земли и какой земли находится во владении и пользовании земледельческого класса, — насколько он обеспечен ею.

В 1905 году в 50 губерниях Европ. России во владении крестьян находилось 148.735.808 дес. земли, которые распределялись по районам и разрядам владения следующим образом:

Из этого видно, что больше всего у крестьян земли т. наз. “надельной”. Она-то и составляет главное обеспечение земледельческого населения. Поэтому особенно интересно присмотреться подробнее, насколько обеспечено население с землями надельными, т. е. теми, которые после 1861 г. были выкуплены крестьянами от помещиков, от уделов и от казны. Положение 19 февраля 1861 г. рассматривало надельные земли до их выкупа, как неотчуждаемые от крестьянства. Лишь после окончательной уплаты выкупной суммы крестьяне получили полное право распоряжаться своею надельной землею. В 1893 г. право распоряжаться ею было еще более ограничено, и закон объявил все надельные земли неотчуждаемыми, независимо от того, оплачен ли по ним выкупной долг. Указ 9 ноября 1906 г., напротив, выдвинул на первый план отчуждаемость земли от крестьян, предоставив каждому домохозяину, владеющему землей даже нераздельно с другими односельчанами, право укреплять свою долю в личную собственность. Такое отношение правительства к крестьянскому землевладению, как мы увидим дальше, имеет огромное значение для обеспечения крестьян землею. Посмотрим теперь, насколько крестьяне были наделены и обеспечены до освобождения, затем при освобождении и, наконец, в настоящее время. Как мы уже упомянули раньше было время, когда никакая земля не считалась личною собственностью тех, кто ею в данное время пользуется, а размеры этого пользования определялись не чем иным, как фактической возможностью обрабатывать то или иное ее количество. С ростом населения недохватка в земле становилась все более и более чувствительною ко времени освобождения. Накануне его сильнее всего чувствовали эту недохватку крестьяне помещичьи. Но особенное влияние оказал на обеспеченность населения землей сам акт освобождения и последующие мероприятия правительства, благодаря которым крестьяне помещичьи, удельные и государственные оказались обеспеченными землею по-разному. Лучше всего были обеспечены землей крестьяне государственные, затем удельные и хуже всех — помещичьи. Средний надел на каждую ревизскую душу в 50 губерниях Европейской России составлял у первых 6,7 дес., у вторыхъ — 4,8, у третьих —3,2, т. е. с лишком в два раза меньше, чем у государственных.²* После освобождения, как уже было упомянуто выше, к освобожденным крестьянам отошла не вся та земля, какою они пользовались до 1861 г.: часть ее осталась у помещиков. Уменьшена была таким же способом и земля, отошедшая к земледельческому крестьянству от других двух владельцев: уделов и казны. Таким образом, в пользовании крестьян после 1861 г. оказалось земли меньше, чем было прежде. Принимая средний надел бывших государственных крестьян за рабочую норму крестьянской поземельной собственности, находим, что из бывших помещичьих крестьян (10.608.100 ревизских душ) только 13,9% (полтора миллиона душ) получили наделы выше нормы, 43,5% (4½ миллиона душ) получили наделы достаточные, и 42,6% (тоже приблизительно 4½ миллиона душ) получили наделы недостаточные.³* Таким образом, без малого половина освобожденных помещиками крестьян сразу же оказалась недостаточно обеспеченной землею и стала платить огромный выкуп за такое количество земли, которое и без этого выкупа не смогло бы прокармливать ее. Но на некоторых крепостных освобождение отозвалось еще того хуже: они были освобождены совсем без земли или с четвертным наделом. Сразу попали в разряд безземельных именно бывшие дворовые. В 1858 г. при ревизии было насчитано дворовых более 720.000 чел., которые и сопричислились сразу к пролетариату. Недалеко от них ушли так называемые “дарственные”, которых оказалось только в 37 губерниях (из 50) около 600.000 душ. Как известно, закон предоставил помещикам право давать крестьянам надельную землю и бесплатно, но с тем, что они получают при этом ее не по целому наделу, а по четвертушке его. В результате освобождение дало следующую картину. В 46 губерниях крестьяне всех трех разрядов (бывш. помещичьи, государственные и удельные) получили:

Отсюда видно, что уже с самого момента освобождения и наделения миллионы крестьян, даже независимо от тяжелой организации выкупных платежей, о которой уже была речь в § 21, не могли ожидать для себя в будущем ничего особенно хорошего. Особенно плохо пришлось крестьянам в центральных губерниях. Из них 11½% крестьянского населения всех разрядов оказались в этом районе необеспеченными землею, т. е. получили меньше 2 дес. на душу, а 54% обеспечены скудно (получили надел ниже 4 десятин на душу). Всего лишь ⅓ (34½%) крестьян получила достаточные наделы.⁴*

Таким образом, в самом начале “новой свободной жизни” экономическая сила “основного”, земледельческого класса уже была в корне подорвана. Но это было только началом дела. За ним шло дальнейшее истощение земледельческого класса посредством выкупных платежей, о тяжести которых уже было сказано выше, и, наконец, развитие все большего и большего малоземелья вследствие естественного размножения населения. Интересно, что, как показывают также цифры, перед самым освобождением размножение крепостного народа не только шло медленно, но одно время приостановилось и даже пошло на убыль.⁵* Этот факт лишний раз показывает, как гибельно стал, в конце концов, отражаться крепостной строй даже на численности населения, ведя это последнее к вымиранию. Картина изменилась лишь после освобождения, когда население стало быстро возрастать, к тому же — всего быстрее именно в тех местностях, где наделы были больше, а медленнее там, где они были меньше.⁶*

С размножением населения, естественно, началось и все большее и большее дробление земель, что видно из следующей таблицы. Средний надел на 1 душу мужского пола крестьян без разрядов в разных районах был таков:

Источник

LiveInternetLiveInternet

—Рубрики

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Интересы

—Постоянные читатели

—Сообщества

—Статистика

ЗЕМЕЛЬНЫЙ ВОПРОС в Российской Империи до революций 1917 года.

История русского крестьянства, со времени революции, была, и продолжает быть, Голгофой. Мы ограничимся воспроизведением нескольких строчек, написанных V. Francois de Romainville:

«Крестьяне ожесточённо сопротивляются коллективизации. Первым результатом последней было массовое уничтожение скота. Численность его упала с 270.200.000 голов в 1929 г. до 118.000.000 в 1933. Но что ещё страшнее, это количество человеческих жертв. Крестьян депортировали целыми семьями в арктические области, или в пустынные степи Азии. С 1928 до 1934 гг. погибло 5 миллионов крестьянских семей, иначе говоря, до 20 миллионов душ».

Аграрный вопрос, который продолжает быть главной заботой многих государств, однако же нашёл счастливое разрешение в царствовании Императора Николая II.

Но, несмотря на положительные стороны этой аграрной политики, в ней были и существенные недостатки. Крестьянин, не чувствуя себя полным хозяином земли и не будучи уверен, что тот же участок попадёт к нему и в следующий передел, относился к своей работе небрежно и терял чувство ответственности. Не имея собственности, которую надо было бы защищать, он так же небрежно относился и к чужой собственности.

Хранилище сена в деревне Вязовая в Уральских горах.

Наконец, увеличение крестьянского народонаселения в Европейской России, уменьшало при каждом переделе площадь земельных участков. К концу XIX века в наиболее населённых губерниях недостаток земли начал серьёзно ощущаться. Революционеры широко использовали это положение, превратив этот вопрос чисто экономического характера в вопрос политический. Пользуясь недовольством крестьян, социалисты разных оттенков возбуждали крестьянские массы и толкали их на требование экспроприации частновладельческих земель. Ввиду создавшегося положения, которое прогрессивно обострялось, Председатель Совета Министров П. А. Столыпин, немедленно прибегнул к мерам чрезвычайной важности, которые, будучи доведены до конца, несомненно пресекли бы распространение марксистской пропаганды.

Перерыв на сенокосе.

2. Правительство Столыпина уполномочило Государственный Крестьянский Банк (созданный в царствование Императора Александра III) скупать помещичьи земли и перепродавать их крестьянам на исключительно льготных условиях. Предоставлялся долголетний кредит, доходивший до 90% стоимости земли при очень низком проценте (4,5%, включая погашение).

Сибирь. Поселенецы.

К 1916 г. в руках крестьян и казаков в 50 губерниях Европейской России (кроме Кавказа и Царства Польского) было около 172.000.000 десятин собственной земли. Гражданам же всех других сословий принадлежало лишь около 85.000.000 десятин, из которых 18.000.000 десятин принадлежали мелким собственникам. обрабатывавшим землю личным трудом, без помощи наёмной силы. Большая часть остальных 67.000.000 десятин были или под лесом, или в аренде у крестьян.

Таким образом, накануне февральской революции крестьянам на началах собственности и аренды принадлежали: 100% пахотной земли в Азиатской России и около 90% всей площади Европейской России.

3. Изданный 9 ноября 1906 г., так называемый «Столыпинский закон”, позволял крестьянину выходить из общины и делаться индивидуальным и наследственным собственником земли, которую он обрабатывал.

Закон этот имел огромный успех. Тотчас же было подано 2,5 миллионов прошений о выходе на отруба от семейных крестьян в 463 специальные комиссии, занятые проведением этой реформы.

В 1913 г. 2 миллиона семейств получили наделы. Для этой сложной работы была мобилизована целая армия (более 7.000 человек) геодезистов и землемеров.

За несколько месяцев до 1-ой Мировой войны 13% земель, принадлежащих общинам, перешли в индивидуальную собственность крестьян. Накануне революции Россия была готова превратиться в страну маленьких собственников, которые быстро обогащались.

Русские поселенцы (возможно, молокане) в Муганской степи, Азербайджан.

Прав был бывший Министр Земледелия Кривошеин, заявив немецкому профессору Зеерингу, приехавшему в 1912 г. в Москву во главе комиссии, которой было поручено ознакомиться с результатами Столыпинской реформы: «России необходимы 30 лет спокойствия, чтобы сделаться наиболее богатой и процветающей страной во всём мире».

фотографии Прокудина-Горского, нач. ХХ века

Метки: Российская Империя крестьяне старое фото история интересно факты лица из прошлого экономика общество

Процитировано 1 раз
Понравилось: 2 пользователям

Источник

Позорная нищета крестьян Российской Империи. Как жили до Революции?

Не утихают споры о том, как жил крестьянин в дореволюционной Российской Империи. Во многих сочинениях, которые иначе как ложью не назовешь, описывается буквально рай земной: хозяйство исправно, скотины много, дети сыты и накормлены, а сам крестьянин с женой с утра до вечера в молитвах царя-батюшку благодарит. Но так ли все было на самом деле?

Царь-голод 1891-1892 гг. Голодало 36 млн человек. dailypix.ru ©

Не будем цитировать источники времен СССР – только дореволюционные материалы. Поехали!

Что ел крестьянин?

Основа рациона хлеб, почти всегда с добавлением лебеды. Ели картофель, капусту, редко другие овощи. У кого-то была корова и, соответственно, молоко – у кого-то ее не было. Это всё. Мясо и рыба крайне редко попадали на стол. 40% призывников впервые ели мясо уже в армии – это слова царского генерала Гурко. Яиц, фруктов, масла, мяса и рыбы крестьяне практически не знали.

Голод в сибирских губерниях cont.ws ©

Известны данные о росте новобранцев – он постоянно уменьшался в последние десятилетия царской власти, что говорит о нехватке калорий, люди просто не вырастали из-за отсутствия еды.

С.Ю. Витте, министр финансов, в 1889 году докладывал: «Средний размер его [потребления] на душу населения в России в четвертую или пятую часть того, что в других странах признается необходимым для обычного существования».

Земельный надел

Корову уводят за долги. artyushenkooleg.ru ©

При этом царское правительство никак не решало проблему и не собиралось проводить земельную реформу. Николай II просто распустил в 1906 г Государственную Думу, которая осмелилась ставить вопрос о необходимости земельной реформы.

Смертность и продолжительность жизни

Из книги царского министерства внутренних дел, С.А. Новосельского «Смертность и продолжительность жизни в России» мы узнаем, что в России была самая низкая в России продолжительность жизни – около 30 лет. Зато при этом самая высокая детская смертность и самая высокая смертность от болезней.

Аксютка, утоляя голод, жует белую огнеупорную глину, имеющую сладковатый вкус, село Патровка, Оренбургская губерния. cont.ws ©

Дети до 10 лет умирали в Российской Империи в несколько раз чаще, чем европейские. Только из-за одного этого фактора страна недосчитывалась сотен тысяч жителей каждый год!

Смертность от инфекционных болезней: Россия на «почетном» первом месте, 527 человек на 100.000 населения. Отрыв от стоящей на втором месте Венгрии огромен, там только 200 человек. А, например, в благополучной Норвегии того времени – всего 50, в 10 раз меньше!

Тифозная больница, село Новая Слобода, Нижегородская губерния. 1891-1892 гг. ru.wikipedia.org

Вот так и получается, что недоступность медицины, повальные эпидемии, отсутствие гигиены, постоянный голод – это была типичная жизнь очень многих наших соотечественников в благословенное время «хруста французской булки».

А закончу я письмом великого русского писателя Льва Толстого о причинах голода народа:

«Нам, взрослым, если мы не сумасшедшие, можно, казалось бы, понять, откуда голод народа. Прежде всего он — и это знает всякий мужик — он

1) от малоземелья, оттого, что половина земли у помещиков и купцов, которые торгуют и землями и хлебом.

2) от фабрик и заводов с теми законами, при которых ограждается капиталист, но не ограждается рабочий.

3) от водки, которая составляет главный доход государства и к которой приучили народ веками.

4) от солдатчины, отбирающей от него лучших людей в лучшую пору и развращающей их.

5) от чиновников, угнетающих народ.

7) от невежества, в котором его сознательно поддерживают правительственные и церковные школы».

Источник

Крестьянство в царской России с конца XIX века по 1917 год. Часть 1. Конец XIX века

Поскольку при обсуждении моего блога об уровне жизни в царской России ([http://echo.msk.ru/blog/fedor/929486-echo/ ]) были высказаны справедливые упрёки о том, что почти ничего не было сказано об уровне жизни крестьян, то восполняю здесь этот пробел. А поскольку материал подучился большой, то раэбиваю его на две части. Сегодня публикую первую часть (о жизни крестьян к концу XIX века), а позже опубликую вторую (самую интересную 🙂 часть – о жизни крестьян в 1900-1917 гг.

ПОЛОЖЕНИЕ КРЕСТЬЯН В КОНЦЕ XIX ВЕКА.

К концу XIX века проблемы выкупа помещичьих земель оставались ещё тяжелым бременем примерно для 35% крестьян, именно для бывших до реформы 1861 года крепостными. Кроме крепостных, до 1861 года были ещё государственные крестьяне (жившие на казённых землях, их было 45% от общего числа) и удельные крестьяне (на землях императорской фамилии). Забегая несколько вперёд, напомню, что все проблемы выкупов были окончательно решены (через их списание) только в 1906-1907 гг. Таким образом, к концу XIX века процесс становления крестьян-собственников хотя и значительно продвинулся, но ещё не был завершён. В этом деле Россия отставала на 50 и более лет от развитых стран Европы. Значительно ниже чем в Европе были и грамотность крестьян, и агрокультура, и урожайность на полях. Не была решена ещё и проблема неурожайных лет (недостаточное развитие в России сети железных дорог, которые в Европе уже обеспечивали мобильную переброску запасов зерна), что иногда приводило к массовому голоду во многих неурожайных губерниях. Последний массовый голод в царской России был в катастрофически неурожайном 1891 году – я надеюсь рассказать об этом в отдельной публикации, где сопоставлю массовый голод 1891 года с советскими голодоморами. Далее, говоря о проблемах крестьянства конца XIX века, необходимо отметить очень высокую детскую смертность: она была примерно в 2.5 раза выше чем в среднем по Европе.

Все эти проблемы стали активно и быстро решаться только в начале XX века, в правление Николая II, и особенно решительно и стремительно в 1907-1917 гг – в годы т.н. Русского экономического чуда. Я расскажу об этом позже, во второй части этого обзора о жизни крестьян. Здесь же замечу, что сформированные в СССР представления о «тяжёлой беспросветной участи русского крестьянина» всё же очень сильно преувеличены, даже относительно XIX века, не говоря уже о 1907-1917 гг.

Часто ссылаются на тексты русских классиков о крестьянстве. Так, по опыту дискуссий о жизни крестьян в царской России знаю, что для доказательства тяжелой их доли нередко вспоминают двенадцать писем из деревни Александра Николаевича Энгельгардта [Энгельгардт А. Н., Из деревни: 12 писем 1872-1887 гг. М.: Наука, 1999].

Но не будем забывать, что это письма из 1870—80-х годов, а положение крестьян с конца XIX века и до 1917 года быстро улучшалось. Не стоит забывать и о том, что профессор Энгельгардт был близок к народникам (и, собственно, в свою деревню Батищево был сослан в 1870 году в связи со студенческими волнениями, организованными, кстати, главным бесом народников — уже упоминавшимся нами Сергеем Нечаевым). Понятно, что Энгельгардт, когда уделял время описанию жизни крестьян, останавливался прежде всего на бедах русской деревни тех времен. Тем более с исторической точки зрения нельзя назвать отражающими всю полноту жизни крестьян произведения русских писателей, классиков нашей литературы. Некрасов, Толстой, Короленко — они ведь писали именно о том, о чем болела душа, о бедах народных, хотя бы эти беды и касались только самых бедных, самых униженных, самых оскорбленных. А сколько было этих самых бедных? 10-15 %? Вряд ли больше 20 %. Конечно, и это много, но, если мы занимаемся историей, то давайте изучать положение всех слоев крестьянства, а не только бедноты.

Возвращаясь к письмам Энгельгардта, замечу, что цитируются они обычно весьма выборочно. Например, расхожая цитата:

В нашей губернии, и в урожайные годы, у редкого крестьянина хватает своего хлеба до нови; почти каждому приходится прикупать хлеб, а кому купить не на что, те посылают детей, стариков, старух в «кусочки» побираться по миру. В нынешнем же году у нас полнейший неурожай на все… Плохо, — так плохо, что хуже быть не может. Крестьяне далеко до зимнего Николы приели хлеб и начали покупать; первый куль хлеба крестьянину я продал в октябре, а мужик, ведь известно, покупает хлеб только тогда, когда замесили последний пуд домашней муки. В конце декабря ежедневно пар до тридцати проходило побирающихся кусочками: идут и едут, дети, бабы, старики, даже здоровые ребята и молодухи.

Тяжелая картина! Но не припомню, чтобы кто-то из оппонентов цитировал следующий абзац этого же письма Энгельгардта:

«Побирающийся кусочками» и «нищий» — это два совершенно разных типа просящих милостыню. Нищий — это специалист; просить милостыню — это его ремесло. Нищий, большею частью калека, больной, неспособный к работе человек, немощный старик, дурачок. Нищий — божий человек. Нищий по мужикам редко ходит: он трется больше около купцов и господ, ходит по городам, большим селам, ярмаркам. У побирающегося кусочками есть двор, хозяйство, лошади, коровы, овцы, у его бабы есть наряды — у него только нет в данную минуту хлеба; когда в будущем году у него будет хлеб, то он не только не пойдет побираться, но сам будет подавать кусочки, да и теперь, если, перебившись с помощью собранных кусочков, он найдет работу, заработает денег и купит хлеба, то будет сам подавать кусочки. У крестьянина двор, на три души надела, есть три лошади, две коровы, семь овец, две свиньи, куры и проч. У жены его есть в сундуке запас ее собственных холстов, у невестки есть наряды, есть ее собственные деньги, у сына новый полушубок.[Энгельгардт А. Н., Из деревни: 12 писем 1872-1887 гг. М.: Наука, 1999]

Три лошади, две коровы, семь овец, две свиньи, и прочее — да это середняк (а то и кулак) по меркам 1930-х годов… А побирается кусочками он потому, что не хочет ничего продавать из своего добра и знает, что в этом году (неурожайном для его семьи, деревни или всей губернии) помогут ему, а в следующем, неурожайном для кого-то другого, уже он будет помогать. Это обычный для русской деревни принцип крестьянской взаимопомощи. Кстати, в фундаментальном научном исследовании д. и. н. М. М. Громыко «Мир русской деревни» [Громыко М. М., Мир русской деревни. М.: Молодая гвардия, 1991]

И, заканчивая это длинное отступление о книге А. Н. Энгельгардта, следует сказать, что, безусловно, все образованное общество России того времени было благодарно ему (и, безусловно, справедливо благодарно) как за эти письма, так и за его деятельность в пореформенной русской деревне. Замечу также, что эти письма печатались в то время в «Отечественных записках» и «Вестнике Европы» безо всяких цензурных вырезок.

Все познается в сравнении. Вы можете себе представить, чтобы какой-нибудь правдоискатель или писатель публиковал свои письма из деревни в 1930-х годах в советских газетах и журналах, где описывал бы происходящее? Можете себе представить, что такое случается во времена Сталина? Разве что в личном письме самому Сталину, рискуя свободой (а то и жизнью) осмелился, например, Шолохов написать об этом. А попробовал бы он это опубликовать!

ИЛЛЮЗИИ О ПОМЕЩИЧЬИХ ЗЕМЛЯХ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

К концу XIX века из 380 миллионов десятин земли в Европейской части России только 15 % принадлежало дворянам, а в Сибири и на Дальнем Востоке дворянских землевладений вообще не было [Пушкарев С. Г., Обзор русской истории. М.: Наука, 1991]. Огромные земельные владения казны большей частью состояли из неудобных земель: таежных северных лесов, тундры, гор, болот [История России. XX век: 1894-1939 / под ред. Зубова А. Б. М.: Астрель, 2009., c. 72]. Причем, при преобладании мелкого крестьянского землевладения в России малоземельных хозяйств (менее 5 десятин на двор) было гораздо меньше, чем в других странах — менее четверти. Так, во Франции хозяйства менее 5 гектар (это 4,55 десятин) составляли около 71% всех хозяйств, в Германии — 76%, в Бельгии — 90%. Средний размер землевладения французских крестьянских хозяйств в конце XIX века был в три-четыре раза меньше, чем русских [Пушкарев С. Г., Обзор русской истории. М.: Наука, 1991]. При этом в России крестьянам принадлежало 62% всех удобных земель, в то время как во Франции — 55%, в Пруссии — 12%, а в Англии в то время почти все крестьяне были только арендаторами земель латифундистов. Возможность улучшить положение крестьянства за счет помещичьей собственности была иллюзией (которую, тем не менее, активно успешно раздували в своих целях революционеры и часть интеллигенции ). Увеличение средней площади земли, находящейся в пользовании крестьян после большевистского Декрета о Земле 1917 года, составило всего 16,3% [История России. XX век: 1894-1939 / под ред. Зубова А. Б. М.: Астрель, 2009., c. 72].

Главной проблемой российского крестьянина примерно до 1907 года была техническая отсталость, низкая производительность хозяйства, а также общинное землевладение.

Тем не менее, уже со второй половины XIX века для предприимчивого крестьянина и община была не помехой. Он мог как опираться на нее и в чем-то с нею считаться, так и действовать достаточно самостоятельно. Выразительным свидетельством возможностей для предпринимательской инициативы служит огромная роль так называемых торгующих крестьян в экономике страны еще при крепостном праве, а также происхождение купцов и предпринимателей из крестьян как массовое явление во второй половине XIX века.

Вообще крестьянской поземельной общине, с ее уравнительными тенденциями и властью «мира» над отдельными членами, в России чрезвычайно «повезло»: ее поддерживали, защищали и охраняли все — от славянофилов и Чернышевского до Победоносцева и Александра III. Сергей Витте пишет об этом в своих «Воспоминаниях» [Витте С. Ю., Воспоминания. М.: Соцэкгиз, 1960]:

Защитниками общины являлись благонамеренные, почтенные «старьевщики», поклонники старых форм, потому что они стары; полицейские пастухи, потому что считали более удобным возиться со стадами, нежели с отдельными единицами; разрушители, поддерживающие все то, что легко привести в колебание, и наконец теоретики, усмотревшие в общине практическое применение последнего слова экономической доктрины — теории социализма.

Напомню также, что крестьянские общины в России за сотни лет до этого были насаждены сверху (властями, для фискальных целей — сбора налогов), а вовсе не являлись результатом добровольного объединения крестьян или «коллективистского характера русского народа», как утверждают прежние и нынешние «почвенники» и «государственники», а также «красные» всех мастей и оттенков. На самом деле, по своей сути русский человек и был, и есть большой индивидуалист, а также созерцатель и изобретатель.

Вероятно, главная беда крестьянского вопроса в России начала XX века была в том, что все «передовые» (именно в кавычках) партии (сначала РСДРП, после эсеры и большевики, а затем даже и кадеты) предлагали и обещали крестьянам отдать им господскую землю — но если бы крестьяне имели понятие об аграрной статистике и знали бы, что дележка «господских» земель может увеличить их землепользование лишь на 15-20 % (а к 1917 году уже не более чем на 10%), они, конечно, не стремились бы к ней, а занялись бы возможным улучшением собственного хозяйства и усовершенствованием системы земледелия (при старинной «трехполке» треть земли постоянно не использовалась)

Об этой проблеме писал известный зарубежный историк С.Пушкарев [Пушкарев С. Г., Обзор русской истории. М.: Наука, 1991]:

Но они (крестьяне) возлагали на предстоящую «прирезку» совершенно фантастические надежды, а все «передовые» (в кавычках) политические партии поддерживали эту иллюзию — поддерживали именно потому, что отъем господских земель требовал революции, а кропотливая работа по улучшению урожайности и технической оснащенности (в частности, через развитие на селе кооперации) этого не требовала. Этот прямо обманный, аморальный подход к крестьянскому вопросу составлял суть крестьянской политики всех левых, революционных партий, а затем и кадетов.

А ведь коренная нравственность страны держалась прежде всего крестьянством. Наряду с трудолюбием, честь и достоинство составляли ее стержень. И вот, эту основу начала разъедать ржавчина лукавой и обманной агитации левых партий тогдашней России.

«КУЛАКИ, СЕРЕДНЯКИ, БЕДНЯКИ»?

Каково было расслоение крестьянских хозяйств к началу XX века? Ленин в одной из первых своих работ «Развитие капитализма в России» (1899) на основе анализа земской статистики по Европейской части России (по пахотным губерниям, с преобладанием зернового хозяйства) приводит следующие данные:

Безлошадные крестьянские хозяйства: 27,3 %, с 1-й лошадью: 28,6 %, с 2-мя лошадьми: 22,1 %, с 3-мя и более лошадьми: 22 % [В.И. Ленин, ПСС, т. 3, гл. X].

Правда, в эти данные Ленин не включил статистику по богатому Донскому краю и сделал оговорку о том, что в молочных хозяйствах надо бы учитывать число не лошадей, а коров. К областям, в которых преобладающее значение имели не зерновые продукты, а продукты скотоводства (молочное хозяйство) относились в конце XIX века богатые прибалтийские и западные губернии, а также небедные северные и промышленные, и лишь части некоторых центральных губерний (Рязанской, Орловской, Тульской, Нижегородской). В другой главе этой работы [ПСС, т. 3, гл. V] Ленин дал статистику только по некоторым из этих последних, относительно бедных губерний. По его данным, ни одной коровы в хозяйстве не имели в этих нечерноземных губерниях около 20 % крестьянских хозяйств, одну-две коровы имели около 60 % хозяйств, а три и более — около 20 %.

И даже при таком, не вполне объективном подходе, в среднем, по данным Ленина, на один крестьянский двор в центральной России приходилось 6,7 голов скота (в пересчете на крупный рогатый скот). Значит ли все это, что 20—27 % крестьянских семей в Европейской части России не имели ни лошади, ни коровы? Судя по всему, вовсе не так: скорее, 20-27% хозяйств в пахотных (зерновых) уездах не имели лошадей, но держали коров, а примерно 20 % хозяйств в молочных уездах не имели коров, но имели лошадь.

Так или иначе, но, с соответствующими коррективами, можно предположить, что к беднякам можно было отнести не более (а скорее гораздо менее) 20% крестьянских семей, к середнякам — около 60 %, а к зажиточным крестьянам (с тремя и более лошадьми и/или коровами) — около 20 %. Стоит отметить, что понятия «кулак» и «середняк» появились гораздо позже (в пору коллективизации), а тогда крестьяне делили себя на работящих и бездельников.

Однако так ли велико было расслоение между этими группами по уровню жизни, по потреблению продуктов (по питанию)? Да, в большинстве бедных (безлошадных) крестьянских семей кто-то (глава семьи или один из старших сыновей) батрачил в зажиточных хозяйствах. Но в таком случае батрак питался из одного котла с членами семьи «кулака» и при переписях нередко записывался хозяином как член семьи.

КРЕСТЬЯНСТВО И ЦАРСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО В КОНЦЕ XIX ВЕКА

Уже в начале царствования Николая II правительство не раз предоставляло крестьянам различные льготы (в 1894, 1896, 1899 годах), состоявшие в полном или частичном прощении недоимок по казенным платежам. Приведу данные из уже упоминавшейся книги С.Г. Пушкарева «Обзор русской истории «:

В 1895 году был издан новый устав Крестьянского банка, разрешивший банку приобретать земли на свое имя (для продажи их крестьянам в будущем). В 1898 году годовой рост был понижен до 4 %. После реформы 1895 года деятельность банка начала быстро расширяться. Всего со времени открытия банка в 1882 году по 1 января 1907 года (еще до реформ Столыпина) в крестьянские руки перешло, при посредстве банка, всего более 15 % владельческой (господской) земли, на сумму до 675 миллионов рублей, из которых в ссуду было выдано 516 миллионов.

С 1893 года, когда началась активная стройка Транссиба, правительство стало покровительствовать переселению, стремясь в первую очередь заселить районы, примыкающие к железной дороге. В 1896 году в составе Министерства внутренних дел было учреждено особое «переселенческое управление». В 1896, 1899 и 1904 годах были изданы правила о льготах и пособиях для переселенцев; на путевые издержки им было положено выдавать ссуду в размере 30-50 рублей, а на хозяйственное устройство и обсеменение полей — по 100—150 рублей. За десятилетие с 1893 по 1903 год на переселенческое дело правительством было отпущено до 30 миллионов рублей, и к концу столетия дело это развернулось достаточно широко (хотя полное развитие переселенческого движения относится уже к Столыпинской эпохе). С 1885 года по 1895 год общее число переселенцев за Урал составило 162 тысяч; за пять лет с 1896 года по 1900 год — 932 тысячи. Значительная часть переселенцев, привлекаемая слухами о земельных богатствах Сибири, спешила двинуться туда самотеком, не испрашивая разрешений от правительства и «проходных свидетельств». Обратное движение переселенцев составляло от 10 до 25%. Более осмотрительные крестьяне сначала посылали в Сибирь «ходоков» для разведки, и уже потом, по их возвращении, ликвидировали свои дела на родине и двигались в далекий путь — навстречу солнцу… Правительство сознавало также необходимость организации мелкого кредита в деревне и пыталось содействовать созданию этой организации. В 1895 году было издано «Положение об учреждениях мелкого кредита».

НАЧАЛО КООПЕРАТИВНОГО ДВИЖЕНИЯ СРЕДИ КРЕСТЬЯНСТВА

Развивалась в России конца XIX века и кооперация. Возникновение первых кооперативных организаций в России относится к 60-м годам XIX века, то есть к тому же времени, когда они стали распространяться в передовых странах Европы. Более того, Россия даже опережала в этом отношении многие из них. Земства, видя безусловную полезность кооперативных объединений для крестьян, стали инициаторами их создания. Кроме того, они выделяли немалые средства на поддержку кооперативов. Однако настоящую силу и распространение кооперация приобрела в России при Столыпине, когда ее преимущества поняли сами крестьяне.

Источник