сказка про трех сыновей царя
Царевна-лягушка
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, и было у него три сына. Младшего звали Иван-царевич.
Позвал однажды царь сыновей и говорит им:
— Дети мои милые, вы теперь все на возрасте, пора вам и о невестах подумать!
— За кого же нам, батюшка, посвататься?
— А вы возьмите по стреле, натяните свои тугие луки и пустите стрелы в разные стороны. Где стрела упадет — там и сватайтесь.
Вышли братья на широкий отцовский двор, натянули свои тугие луки и выстрелили.
Пустил стрелу старший брат. Упала стрела на боярский двор, и подняла ее боярская дочь.
Пустил стрелу средний брат — полетела стрела к богатому купцу во двор. Подняла ее купеческая дочь.
Пустил стрелу Иван-царевич — полетела его стрела прямо в топкое болото, и подняла ее лягушка-квакушка…
Старшие братья как пошли искать свои стрелы, сразу их нашли: один — в боярском тереме, другой — на купеческом дворе. А Иван-царевич долго не мог найти свою стрелу. Два дня ходил он по лесам и по горам, а на третий день зашел в топкое болото. Смотрит — сидит там лягушка-квакушка, его стрелу держит.
Иван-царевич хотел было бежать и отступиться от своей находки, а лягушка и говорит:
— Ква-ква, Иван-царевич! Поди ко мне, бери свою стрелу, а меня возьми замуж.
Опечалился Иван-царевич и отвечает:
— Как же я тебя замуж возьму? Меня люди засмеют!
— Возьми, Иван-царевич, жалеть не будешь!
Подумал-подумал Иван-царевич, взял лягушку-квакушку, завернул ее в платочек и принес в свое царство-государство.
Пришли старшие братья к отцу, рассказывают, куда чья стрела попала.
Рассказал и Иван-царевич. Стали братья над ним смеяться, а отец говорит:
— Бери квакушку, ничего не поделаешь!
Вот сыграли три свадьбы, поженились царевичи: старший царевич — на боярышне, средний — на купеческой дочери, а Иван-царевич — на лягушке-квакушке.
На другой день после свадьбы призвал царь своих сыновей и говорит:
— Ну, сынки мои дорогие, теперь вы все трое женаты. Хочется мне узнать, умеют ли ваши жены хлебы печь. Пусть они к утру испекут мне по караваю хлеба.
Поклонились царевичи отцу и пошли. Воротился Иван-царевич в свои палаты невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
— Ква-ква, Иван-царевич, — говорит лягушка-квакушка, — что ты так опечалился? Или услышал от своего отца слово неласковое?
— Как мне не печалиться! — отвечает Иван-царевич. — Приказал мой батюшка, чтобы ты сама испекла к утру каравай хлеба…
— Не тужи, Иван-царевич! Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее!
Уложила квакушка царевича спать, а сама сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась красной девицей Василисой Премудрой — такой красавицей, что ни в сказке сказать, ни пером описать!
Взяла она частые решета, мелкие сита, просеяла муку пшеничную, замесила тесто белое, испекла каравай — рыхлый да мягкий, изукрасила каравай разными узорами мудреными: по бокам — города с дворцами, садами да башнями, сверху — птицы летучие, снизу — звери рыскучие…
Утром будит квакушка Ивана-царевича:
— Пора, Иван-царевич, вставай, каравай неси!
Положила каравай на золотое блюдо, проводила Ивана-царевича к отцу.
Пришли и старшие братья, принесли свои караваи, только у них и посмотреть не на что: у боярской дочки хлеб подгорел, у купеческой — сырой да кособокий получился.
Царь сначала принял каравай у старшего царевича, взглянул на него и приказал отнести псам дворовым.
Принял у среднего, взглянул и сказал:
— Такой каравай только от большой нужды есть будешь!
Дошла очередь и до Ивана-царевича. Принял царь от него каравай и сказал:
— Вот этот хлеб только в большие праздники есть!
И тут же дал сыновьям новый приказ:
— Хочется мне знать, как умеют ваши жены рукодельничать. Возьмите шелку, золота и серебра, и пусть они своими руками за ночь выткут мне по ковру!
Вернулись старшие царевичи к своим женам, передали им царский приказ. Стали жены кликать мамушек, нянюшек и красных девушек — чтобы пособили им ткать ковры. Тотчас мамушки, нянюшки да красные девушки собрались и принялись ковры ткать да вышивать — кто серебром, кто золотом, кто шелком.
А Иван-царевич воротился домой невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
— Ква-ква, Иван-царевич, — говорит лягушка-квакушка, — почему так печалишься? Или услышал от отца своего слово недоброе?
— Как мне не кручиниться! — отвечает Иван-царевич. — Батюшка приказал за одну ночь соткать ему ковер узорчатый!
— Не тужи, Иван-царевич! Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее!
Уложила его квакушка спать, а сама сбросила с себя лягушечью кожу, обернулась красной девицей Василисой Премудрой и стала ковер ткать. Где кольнет иглой раз — цветок зацветет, где кольнет другой раз — хитрые узоры идут, где кольнет третий — птицы летят…
Солнышко еще не взошло, а ковер уж готов.
Вот пришли все три брата к царю, принесли каждый свой ковер. Царь прежде взял ковер у старшего царевича, посмотрел и молвил:
— Этим ковром только от дождя лошадей покрывать!
Принял от среднего, посмотрел и сказал:
— Только у ворот его стелить!
Принял от Ивана-царевича, взглянул и сказал:
— А вот этот ковер в моей горнице по большим праздникам расстилать!
И тут же отдал царь новый приказ, чтобы все три царевича явились к нему на пир со своими женами: хочет царь посмотреть, которая из них лучше пляшет.
Отправились царевичи к своим женам.
Идет Иван-царевич, печалится, сам думает: «Как поведу я мою квакушку на царский пир. »
Пришел он домой невеселый. Спрашивает его квакушка:
— Что опять, Иван-царевич, невесел, ниже плеч буйну голову повесил? О чем запечалился?
— Как мне не печалиться! — говорит Иван-царевич. — Батюшка приказал, чтобы я тебя завтра к нему на пир привез…
— Не горюй, Иван-царевич! Ложись-ка да спи: утро вечера мудренее!
На другой день, как пришло время ехать на пир, квакушка и говорит царевичу:
— Ну, Иван-царевич, отправляйся один на царский пир, а я вслед за тобой буду. Как услышишь стук да гром — не пугайся, скажи: «Это, видно, моя лягушонка в коробчонке едет!»
Пошел Иван-царевич к царю на пир один.
А старшие братья явились во дворец со своими женами, разодетыми, разубранными. Стоят да над Иваном-царевичем посмеиваются:
— Что же ты, брат, без жены пришел? Хоть бы в платочке ее принес, дал бы нам всем послушать, как она квакает!
Вдруг поднялся стук да гром — весь дворец затрясся-зашатался. Все гости переполошились, повскакали со своих мест. А Иван-царевич говорит:
— Не бойтесь, гости дорогие! Это, видно, моя лягушонка в своей коробчонке едет!
Подбежали все к окнам и видят: бегут скороходы, скачут гонцы, а вслед за ними едет золоченая карета, тройкой гнедых коней запряжена.
Подъехала карета к крыльцу, и вышла из нее Василиса Премудрая — сама как солнце ясное светится.
Все на нее дивятся, любуются, от удивления слова вымолвить не могут.
Взяла Василиса Премудрая Ивана-царевича за руки и повела за столы дубовые, за скатерти узорчатые…
Стали гости есть, пить, веселиться.
Василиса Премудрая из кубка пьет — не допивает, остатки себе за левый рукав выливает. Лебедя жареного ест — косточки за правый рукав бросает.
Жены старших царевичей увидели это — и туда же: чего не допьют — в рукав льют, чего не доедят — в другой кладут. А к чему, зачем — того и сами не знают.
Как встали гости из-за стола, заиграла музыка, начались пляски. Пошла Василиса Премудрая плясать с Иваном-царевичем. Махнула левым рукавом — стало озеро, махнула правым — поплыли по озеру белые лебеди. Царь и все гости диву дались. А как перестала она плясать, все исчезло: и озеро и лебеди.
Пошли плясать жены старших царевичей.
Как махнули своими левыми рукавами — всех гостей забрызгали; как махнули правыми — костями-огрызками осыпали, самому царю костью чуть глаз не выбили. Рассердился царь и приказал их выгнать вон из горницы.
Когда пир был на исходе, Иван-царевич улучил минутку и побежал домой. Разыскал лягушечью кожу и спалил ее на огне.
Приехала Василиса Премудрая домой, хватилась — нет лягушечьей кожи! Бросилась она искать ее. Искала, искала — не нашла и говорит Ивану-царевичу:
— Ах, Иван-царевич, что же ты наделал! Если бы ты еще три дня подождал, я бы вечно твоею была. А теперь прощай, ищи меня за тридевять земель, за тридевять морей, в тридесятом царстве, в подсолнечном государстве, у Кощея Бессмертного. Как три пары железных сапог износишь, как три железных хлеба изгрызешь — только тогда и разыщешь меня…
Сказала, обернулась белой лебедью и улетела в окно.
Загоревал Иван-царевич. Снарядился, взял лук да стрелы, надел железные сапоги, положил в заплечный мешок три железных хлеба и пошел искать жену свою, Василису Премудрую.
Долго ли шел, коротко ли, близко ли, далеко ли — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, — две пары железных сапог износил, два железных хлеба изгрыз, за третий принялся. И повстречался ему тогда старый старик.
— Здравствуй, дедушка! — говорит Иван-царевич.
— Здравствуй, добрый молодец! Чего ищешь, куда путь держишь?
Рассказал Иван-царевич старику свое горе.
— Эх, Иван-царевич, — говорит старик, — зачем же ты лягушечью кожу спалил? Не ты ее надел, не тебе ее и снимать было!
Василиса Премудрая хитрей-мудрей отца своего, Кощея Бессмертного, уродилась, он за то разгневался на нее и приказал ей три года квакушею быть. Ну, да делать нечего, словами беды не поправишь. Вот тебе клубочек: куда он покатится, туда и ты иди.
Иван-царевич поблагодарил старика и пошел за клубочком.
Катится клубочек по высоким горам, катится по темным лесам, катится по зеленым лугам, катится по топким болотам, катится по глухим местам, а Иван-царевич все идет да идет за ним — не остановится на отдых ни на часок.
Шел-шел, третью пару железных сапог истер, третий железный хлеб изгрыз и пришел в дремучий бор. Попадается ему навстречу медведь.
«Дай убью медведя! — думает Иван-царевич. — Ведь у меня никакой еды больше нет».
Прицелился он, а медведь вдруг и говорит ему человеческим голосом:
— Не убивай меня, Иван-царевич! Когда-нибудь я пригожусь тебе.
Не тронул Иван-царевич медведя, пожалел, пошел дальше.
Идет он чистым полем, глядь — а над ним летит большой селезень.
Иван-царевич натянул лук, хотел было пустить в селезня острую стрелу, а селезень и говорит ему по-человечески:
— Не убивай меня, Иван-царевич! Будет время — я тебе пригожусь.
Пожалел Иван-царевич селезня — не тронул его, пошел дальше голодный.
Вдруг бежит навстречу ему косой заяц.
«Убью этого зайца! — думает царевич. — Очень уж есть хочется…»
Натянул свой тугой лук, стал целиться, а заяц говорит ему человеческим голосом:
— Не губи меня, Иван-царевич! Будет время — я тебе пригожусь.
И его пожалел царевич, пошел дальше.
Вышел он к синему морю и видит: на берегу, на желтом песке, лежит щука-рыба. Говорит Иван-царевич:
— Ну, сейчас эту щуку съем! Мочи моей больше нет — так есть хочется!
— Ах, Иван-царевич, — молвила щука, — сжалься надо мной, не ешь меня, брось лучше в синее море!
Сжалился Иван-царевич над щукой, бросил ее в море, а сам пошел берегом за своим клубочком.
Долго ли, коротко ли — прикатился клубочек в лес, к избушке. Стоит та избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается.
— Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!
Избушка по его слову повернулась к лесу задом, а к нему передом. Вошел Иван-царевич в избушку и видит: лежит на печи баба-яга — костяная нога. Увидела она царевича и говорит:
— Зачем ко мне пожаловал, добрый молодец? Волей или неволей?
— Ах, баба-яга — костяная нога, ты бы меня накормила прежде, напоила да в бане выпарила, тогда бы и выспрашивала!
— И то правда! — отвечает баба-яга.
Накормила она Ивана-царевича, напоила, в бане выпарила, а царевич рассказал ей, что он ищет жену свою, Василису Премудрую.
— Знаю, знаю! — говорит баба-яга. — Она теперь у злодея Кощея Бессмертного. Трудно будет ее достать, нелегко с Кощеем сладить: его ни стрелой, ни пулей не убьешь. Потому он никого и не боится.
Рассказала баба-яга Ивану-царевичу, как к тому дубу пробраться. Поблагодарил ее царевич и пошел.
Долго он по дремучим лесам пробирался, в топях болотных вяз и пришел наконец к Кощееву дубу. Стоит тот дуб, вершиной в облака упирается, корни на сто верст в земле раскинул, ветками красное солнце закрыл. А на самой его вершине — кованый ларец.
Смотрит Иван-царевич на дуб и не знает, что ему делать, как ларец достать.
«Эх, — думает, — где-то медведь? Он бы мне помог!»
Только подумал, а медведь тут как тут: прибежал и выворотил дуб с корнями. Ларец упал с вершины и разбился на мелкие кусочки.
Выскочил из ларца заяц и пустился наутек.
«Где-то мой заяц? — думает царевич. — Он этого зайца непременно догнал бы…»
Не успел подумать, а заяц тут как тут: догнал другого зайца, ухватил и разорвал пополам. Вылетела из того зайца утка и поднялась высоко-высоко в небо.
«Где-то мой селезень?» — думает царевич.
А уж селезень за уткой летит — прямо в голову клюет. Выронила утка яйцо, и упало то яйцо в синее море…
Загоревал Иван-царевич, стоит на берегу и говорит:
— Где-то моя щука? Она достала бы мне яйцо со дна морского!
Вдруг подплывает к берегу щука-рыба и держит в зубах яйцо.
Обрадовался царевич, разбил яйцо, достал иглу и отломил у нее кончик. И только отломил — умер Кощей Бессмертный, прахом рассыпался.
Пошел Иван-царевич в Кощеевы палаты. Вышла тут к нему Василиса Премудрая и говорит:
— Ну, Иван-царевич, сумел ты меня найти, теперь я весь век твоя буду!
Выбрал Иван-царевич лучшего скакуна из Кощеевой конюшни, сел на него с Василисой Премудрой и воротился в свое царство-государство.
И стали они жить дружно, в любви и согласии.
Царевна-лягушка — русская народная сказка
Царевна-лягушка читать:
В старые годы у одного царя было три сына. Вот, когда сыновья стали на возрасте, царь собрал их и говорит:
— Сынки, мои любезные, покуда я ещё не стар, мне охота бы вас женить, посмотреть на ваших деточек, на моих внучат.
Сыновья отцу отвечают:
— Так что ж, батюшка, благослови. На ком тебе желательно нас женить?
— Вот что, сынки, возьмите по стреле, выходите в чистое поле и стреляйте: куда стрелы упадут, там и судьба ваша.
Сыновья поклонились отцу, взяли по стреле, вышли в чистое поле, натянули луки и выстрелили.
У старшего сына стрела упала на боярский двор, подняла стрелу боярская дочь. У среднего сына упала стрела на широкий купеческий двор, подняла её купеческая дочь.
А у младшего сына, Ивана-царевича, стрела поднялась и улетела сам не знает куда. Вот он шёл, шёл, дошёл до болота, видит — сидит лягушка, подхватила его стрелу. Иван-царевич говорит ей:
— Лягушка, лягушка, отдай мою стрелу. А лягушка ему отвечает:
— Что ты, как Я возьму себе в жёны лягушку?
— Бери, знать, судьба твоя такая.
Закручинился Иван-царевич. Делать нечего, взял лягушку, принес домой. Царь сыграл три свадьбы: старшего сына женил на боярской дочери, среднего — на купеческой, а несчастного Ивана-царевича — на лягушке.
Вот царь позвал сыновей:
— Хочу посмотреть, которая из ваших жён лучшая рукодельница. Пускай сошьют мне к завтрему по рубашке.
Сыновья поклонились отцу и пошли.
Иван-царевич приходит домой, сел и голову повесил. Лягушка, по полу скачет, спрашивает его:
— Что, Иван-царевич, голову повесил? Или горе какое?
— Батюшка, велел тебе к завтрему рубашку сшить. Лягушка отвечает:
— Не тужи, Иван-царевич, ложись лучше спать, утро вечера мудренее.
Иван-царевич лег спать, а лягушка, прыгнула на крыльцо, сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась Василисой Премудрой, такой красавицей, что и в сказке, не расскажешь.
Василиса Премудрая ударила в ладоши и крикнула:
— Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Сшейте мне к утру такую рубашку, какую видела я у моего родного батюшки.
Иван-царевич утром проснулся, лягушка, опять по полу скачет, а уж рубашка лежит на столе, завернута в полотенце. Обрадовался Иван-царевич, взял рубашку, понес к отцу. Царь в это время принимал дары от больших сыновей. Старший сын развернул рубашку, царь принял её и сказал:
— Эту рубашку, в черной избе носить. Средний сын развернул рубашку, царь сказал:
— В ней только, в баню ходить.
Иван-царевич развернул рубашку, изукрашенную златом-серебром, хитрыми узорами. Царь только взглянул:
-Ну, вот это рубашка — в праздник её надевать. Пошли братья по домам — те двое — и судят между собой:
— Нет, видно, мы напрасно смеялись над женой Ивана-царевича: она не лягушка, а какая-нибудь хитра… Царь опять позвал сыновей:
— Пускай ваши жёны испекут мне к завтрему хлеб. Хочу узнать, которая лучше стряпает.
Иван-царевич голову повесил, пришёл домой. Лягушка, его спрашивает:
— Что закручинился? Он отвечает:
— Надо к завтрему испечь царю хлеб.
— Не тужи, Иван-царевич, лучше ложись спать, утро вечера мудренеё.
А те невестки, сперва-то смеялись над лягушкой, а теперь послали одну бабушку-задворенку, посмотреть, как лягушка будет печь хлеб.
Лягушка хитра, она это смекнула. Замесила квашню; печь сверху разломала да прямо туда, в дыру, всю квашню и опрокинула. Бабушка-задворенка прибежала к царским невесткам; все рассказала, и те так же стали делать.
А лягушка прыгнула на крыльцо, обернулась Василисой Премудрой, ударила в ладоши:
— Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Испеките мне к утру мягкий белый хлеб, какой я у моего родного батюшки ела.
Иван-царевич утром проснулся, а уж на столе лежит хлеб, изукрашен разными хитростями: по бокам узоры печатные, сверху города с заставами.
Иван-царевич обрадовался, завернул хлеб в ширинку, понес к отцу. А царь в то время принимал хлебы от боль-ших сыновей. Их жены-то поспускали тесто в печь, как им бабушка-задворенка сказала, и вышла у них одна горелая грязь. Царь принял хлеб от старшего сына, посмотрел и отослал в людскую. Принял от среднего сына и туда же отослал. А как подал Иван-царевич, царь сказал:
— Вот это хлеб, только, в праздник его есть. И приказал царь трем своим сыновьям, чтобы завтра явились к нему на пир вместе с жёнами.
Опять воротился Иван-царевич домой невесел, ниже плеч голову повесил. Лягушка, по полу скачет:
— Ква, ква, Иван-царевич, что закручинился? Или услыхал от батюшки слово неприветливое?
— Лягушка, лягушка, как мне не горевать! Батюшка наказал, чтобы я пришёл с тобой на пир, а как я, тебя людям покажу?
— Не тужи, Иван-царевич, иди на пир один, а я вслед за тобой буду. Как услышишь стук да гром, не пугайся. Спросят тебя, скажи: “Это моя лягушонка, в коробчонке едет”.
Иван-царевич и пошёл один. Вот старшие братья приехали с жёнами, разодетыми, разубранными, нарумяненными, насурьмленными. Стоят да над Иваном-царевичем смеются:
— Что же ты без жены пришёл? Хоть бы в платочке её принес. Где ты такую красавицу выискал? Чай, все болота исходил.
Царь с сыновьями, с невестками, с гостями сели за столы дубовые, за скатерти браные — пировать. Вдруг поднялся стук да гром, весь дворец затрёсся. Гости напугались, повскакали с мест, а Иван-царевич говорит:
— Не бойтесь, честные гости: это моя лягушонка, в коробчонке приехала.
Подлетела к царскому крыльцу золоченая карета о шести белых лошадях, и выходит оттуда Василиса Премудрая: на лазоревом платье — частые звезды, на голове — месяц ясный, такая красавица — ни вздумать, ни взгадать, только, в сказке сказать. Берёт она Ивана-царевича за руку и ведёт за столы дубовые, за скатерти браные.
Стали гости есть, пить, веселиться. Василиса Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила. Закусила лебедем да косточки, за правый рукав бросила.
Жёны больших-то царевичей увидали её хитрости и давай то же делать.
Попили, поели, настал черед плясать. Василиса Премудрая подхватила Ивана-царевича и пошла. Уж она плясала, плясала, вертелась, вертелась — всем на диво. Махнула левым рукавом — вдруг сделалось озеро, махнула правым рукавом — поплыли по озеру белые лебеди. Царь и гости диву дались.
А старшие невестки пошли плясать: махнули рукавом — только гостей забрызгали, махнули другим — только кости разлетелись, одна кость царю в глаз попала. Царь рассердился и прогнал обеих невесток.
В ту пору Иван-царевич отлучился потихоньку, побежал домой, нашёл там лягушечью кожу и бросил её в печь, сжёг на огне.
Василиса Премудрая возвращается домой, хватилась — нет лягушечьей кожи. Села она на лавку, запечалилась, приуныла и говорит Ивану-царевичу:
— Ах, Иван-царевич, что же ты наделал! Если бы ты ещё только три дня подождал, я бы вечно твоей была. А теперь прощай. Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве, у Кощея Бессмертного…
Обернулась Василиса Премудрая серой кукушкой и улетела в окно. Иван-царевич поплакал, поплакал, поклонился на четыре стороны и пошёл куда глаза глядят — искать жену, Василису Премудрую. Шёл он близко ли, далёко ли, долго ли, коротко ли, сапоги проносил, кафтан истёр, шапчонку дождик иссёк. Попадается ему навстречу старый старичок.
— Здравствуй, добрый молодец! Что ищешь, куда путь держишь?
Иван-царевич рассказал ему про своё несчастье. Старый старичок говорит ему:
— Эх, Иван-царевич; зачем ты лягушечью кожу спалил? Не ты её надел, не тебе её было снимать. Василиса Премудрая хитрей, мудреней своего отца уродилась. Он за то осерчал на неё и велел ей три года быть лягушкой. Ну, делать нечего, вот тебе клубок: куда он покатится, туда и ты ступай за ним смело.
— Не бей меня, Иван царевич, когда-нибудь тебе пригожусь.
— Не убивай меня, Иван-царевич, я тебе пригожусь. Пожалел он зайца, пошёл дальше. Подходит к синему морю и видит — на берегу, на песке, лежит щука, едва дышит и говорит ему:
— Ах, Иван-царевич, пожалей меня, брось в синее море!
Он бросил щуку в море, пошёл дальше берегом. Долго ли, коротко ли, прикатился клубочек к лесу. Там стоит избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается.
— Избушка, избушка, стань по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом.
Избушка повернулась к нему передом, к лесу задом. Иван-царевич взошёл в неё и видит — на печи, на девятом кирпичи, лежит Баба-яга, костяная нога, зубы — на полке, а нос в потолок врос.
— Зачем, добрый молодец, ко мне пожаловал? — говорит ему Баба-яга. — Дело пытаешь или от дела лытаешь?
Иван-царевич ей отвечает:
— Ах ты, старая хрычовка, ты бы меня прежде напоила, накормила, в бане выпарила, тогда бы и спрашивала.
Баба-яга его в бане выпарила, напоила, накормила, в постель уложила, и Иван-царевич рассказал ей, что ищет свою жену, Василису Премудрую.
Иван-царевич у Бабы-яги переночевал, и наутро она ему указала, где растет высокий дуб. Долго ли, коротко ли, дошёл туда Иван-царевич, видит — стоит, шумит высокий дуб, на нем казённый сундук, а достать его трудно.
Вдруг, откуда ни взялся, прибежал медведь и выворотил дуб с корнем. Сундук упал и разбился. Из сундука выскочил заяц — и наутек во всю прыть. А за ним другой заяц гонится, нагнал и в клочки.разорвал. А из зайца вылетела утка, поднялась высоко, под самое небо. Глядь, на неё селезень кинулся, как ударит её — утка яйцо выронила, упало яйцо в синее море.
Тут Иван-царевич залился горькими слезами — где же в море яйцо найти! Вдруг подплывает к берегу щука и держит яйцо в зубах. Иван-царевич разбил яйцо, достал иголку и давай у неё конец ломать. Он ломает, а Кощей Бессмертный бьется, мечется. Сколько ни бился, ни метался Кощей, сломал Иван-царевич у иглы конец, пришлось Кощею помереть. Иван-царевич пошёл в Кощеевы палаты белокаменные. Выбежала к нему Василиса Премудрая, поцеловала его в сахарные уста. Иван-царевич с Василисой Премудрой воротились домой и жили долго и счастливо до глубокой старости.
Царь и три сына
Ж ил-был царь, и было у него три сына. Был у царя сад, а в нем – яблоня.
Каждый год яблоня давала плоды, и, когда они поспевали, появлялся вор и срывал их. Раз решил старший брат пойти постеречь яблоню и поймать вора.
Сделал он лук, пошел в сад и сел под яблоню. К полуночи ему захотелось спать. Положил он голову на землю и заснул. А вор пришел, обворовал всю яблоню. Утром, когда царевич встал, то увидел, что на яблоне нет ни одного яблока.
Отправился он домой, а отец спрашивает его: «Сын мой, сделал ли ты, что обещал? Поймал ли ты вора?»
Сын ответил: «Отец мой, не смог я его поймать. Захотелось мне спать, положил я голову на землю и заснул».
На другой год средний брат сказал: «Отец мой, я пойду и поймаю вора». Отец ответил: «Ты не сможешь. Как поймал старший брат, так и ты поймаешь». Сказал средний брат: «Отец мой, может быть, я и поймаю».
Сделал он семь стрел и пошел сторожить яблоню. Наступил вечер, затем полночь. Захотелось ему спать. Положил он голову на землю и уснул. Пришел вор, сорвал все яблоки и ушел.
Утром встал средний брат и увидел – все яблоки сорваны с дерева. Отправился он домой, а отец его спрашивает: «Что ты сделал, сын мой? Видел ли ты вора?» Сын ответил: «Отец мой, я не узнал, кто ворует яблоки. Я его не видел».
Наступила полночь, и услышал юноша, как что-то загрохотало. Появилась черная туча и опустилась на яблоню. Как только туча опустилась, юноша натянул лук, выстрелил и ранил вора. Вор скрылся в колодце.
Плешивый пошел по следам крови и увидел, что это был див.
Вернулся он к яблоне, собрал немного яблок и пошел домой.
Дал плешивый одно яблоко царю, другое матери и сказал: «Идите и собирайте остальные».
Родители не поверили своему младшему сыну. А сын им говорит: «Пошли. Если это неправда, застрелите меня». Они пошли и увидели, что все было так, как юн сказал. Собрали они яблоки и отнесли домой.
Звали плешивого Мирза-Мамед. Он сказал своим братьям: «Возьмите веревку, пойдем поймаем вора. Спустимся в колодец и убьем его».
Взяли его братья веревку и пошли. Подошли к колодцу и старший брат попросил, чтобы его опустили туда первым. И до середины колодца он еще не спустился, а как закричит: «Вытащите меня. Сгорел я». Вытащили его и опустили в колодец среднего брата. Но и он, не достигнув середины колодца, закричал.: «Сгорел, вытащите меня». И его вытащили. Мирза-Мамед сказал: «Теперь опускайте меня. Но сколько бы я ни кричал, не вытаскивайте меня». Обвязался он веревкой, и его стали опускать. Сколько он ни кричал и ни просил его вытащить, его все-таки не вытащили, и он спустился на дно колодца и оттуда крикнул своим братьям, чтобы они были у колодца, и когда он шевельнет веревку, чтобы тогда пришли к нему на помощь.
Не успела девушка спрятать Мирзу-Мамеда, как пришел див и говорит: «Здесь человеческим духом пахнет». «А я разве не человек?» – спрашивает девушка. «Твой запах совсем другой», – отвечает див.
«Тогда держись, – прошипел от злости див. – Будем драться на гюрзах. Посмотрим, кто кого».
Выхватил он саблю и ударил ею дива по голове и рассек его. Див так и развалился на две части.
Мирза-Мамед посмотрел на девушку и решил: «Эту девушку выдам замуж за старшего брата». И отправился к брату дива.
Вошел он в дом и видит, сидит девушка. Девушка говорит Мирзе-Мамеду: «Откуда ты пришел? Сейчас придет див и превратит тебя в прах земной».
Див схватил огромный камень и бросил его в Мирзу-Мамеда. Мирза-Мамед как блоха отскочил в сторону. «Ну, а теперь держись, – крикнул Мирза-Мамед. – Я слышал, что дивы хорошо танцуют. Сейчас ты у меня запляшешь». Выхватил он саблю, ударил ею дива по голове, и дошла сабля до конца позвоночника. Див так и развалился на две части.
Мирза-Мамед посмотрел на девушку и подумал, что ее хорошо было бы отдать замуж за среднего брата.
Теперь Мирза-Мамед направился к младшему диву. Вошел он в дом и увидел девушку и сразу подумал: «Жену этого дива я возьму себе в жены».
Мирза-Мамед ответил: «Я пришел уничтожить вас, чтобы духу вашего не было. Бей меня со всей силой. Посмотрим, что из этого выйдет». Див взял камень в сто пудов и бросил его в Мирзу-Мамеда. Но тот уклонился, и камень пролетел мимо. Тогда Мирза-Мамед достал саблю и говорит: «В летописи написано, что дивы хорошо танцуют. Сейчас ты начнешь у меня танцевать». С этими словами Мирза-Мамед ударил саблей дива по голове. Див так и развалился пополам, а Мирза-Мамед пошел в дом к девушке. Там он провел несколько дней, а потом взял ее и тех двух девушек с собой и отправился к колодцу. Там он обвязал веревкой первую девушку и крикнул старшему брату: «Тащи! Это тебе жена, брат мой». Вытащили ее. Спустили во второй раз. Мирза-Мамед обвязал веревкой вторую девушку и крикнул: «Эта – моему среднему брату». Вытащили ее. Опять спустили веревку и Мирза-Мамед сказал своей жене: «Ты выходи первой». Но жена стала возражать: «Нет, выходи ты. Я красивее тех девушек. Твои братья меня увидят и не оставят меня тебе». – «Нет, – сказал он, – выходи ты. Мои братья не сделают мне плохого».
Поднялась она из колодца, и, когда братья увидели ее, сказали: «Эта девушка красивее наших жен. Давай оставим Мирзу-Мамеда в колодце».
Спустили они веревку, и Мирза-Мамед обвязался ею. Потянули братья веревку, подтащили Мирзу-Мамеда до середины колодца, а потом ножом отрезали веревку, и Мирза-Мамед упал в колодец. А братья забрали жен и ушли.
Жена Мирзы-Мамеда осталась у колодца и крикнула ему: «В стенке колодца спрятаны четыре игральные кости. Ты их возьми, и они станут четырьмя баранами. Ты бросайся на черного барана. Черный баран перебросит тебя на синего, синий баран – на красного, красный баран – на белого, а белый баран выбросит тебя на поверхность.
Но ты не спеши, не промахнись. Если ты бросишься сначала на белого барана, то белый баран перекинет тебя на красного, красный – на синего, синий – на черного, а черный бросит тебя в преисподнюю».
Нашел Мирза-Мамед игральные кости, бросил их и они превратились в четырех баранов. Вскочил он на белого барана, белый перебросил его на красного, красный – на синего, синий баран – на черного, а черный баран бросил его на дно земли. Огляделся Мирза-Мамед и видит вокруг себя совсем другой мир.
Пошел он куда глаза глядят и дошел до города. Повстречалась ему старушка, и он сказал ей: «Возьми меня к себе, я стану тебе сыном. Мне очень хочется пить. Дай мне, пожалуйста, немного воды».
Старушка повела его к себе домой, пошла на кухню, а воды у нее не оказалось. Помочилась она в кружку, принесла Мирзе-Мамеду и говорит: «Эх, сын мой, Мирза-Мамед, в нашем городе такое творится, что сказать нельзя. Каждое воскресенье мы должны отдавать на съедение дракону одного юношу и одну девушку, чтобы он давал нам немного воды. В это воскресенье наступит очередь царевны и сына везира. А царь объявил по городу, что кто убьет дракона, то тому он отдаст свою дочь».
Подошло воскресенье. Мирза-Мамед сделал семь стрел, пошел к сыну везира и сказал ему: «Я пойду вместо тебя к дракону».
Взял Мирза-Мамед с собой царевну и пошел к дракону. Сели они в том месте, где дракон расправлялся со своими жертвами. Мирза-Мамед спокойно сказал царевне: «Я немного посплю, а когда придет дракон, чтобы проглотить нас, то разбуди меня и я убью его».
Положил он свою голову на колени царевны и заснул. Пришел дракон, поднял голову, чтобы проглотить их, но царевна расплакалась и не смогла разбудить Мирзу-Мамеда. Ее слезы покатились на лицо Мирзы-Мамеда, он проснулся от этого и увидел дракона.
Выхватил Мирза-Мамед лук, выстрелил – и голова дракона покатилась по земле.
«Эй, – сказал дракон Мирзе-Мамеду, – ты отсек мне одну голову, а у меня осталось еще шесть».
Мирза-Мамед ответил: «Клянусь твоей бабушкой, что у меня осталось еще шесть стрел. Подними вторую голову». Дракон поднял ее, а Мирза-Мамед выстрелил из лука и отсек ее.
Дракон поднял третью голову. Выстрелил Мирза-Мамед и снял и эту голову.
Когда он отсек все головы, то выхватил саблю и искромсал их.
Опустила царевна руку в кровь дракона, подняла рубаху у Мирзы-Мамеда и ударила по спине, и они пошли в город. Видят, а реки и ручьи снова наполнились водой. Люди резвятся в воде, пьют ее, но еще не знают, что Мирза-Мамед уничтожил дракона.
Юноша ответил: «Да будет благословенна твоя дочь, да будет благословенно и твое царство. Я – тоже сын царя и у меня есть жена, отец, мать и все родственники. Прошу тебя об одном – помоги мне добраться до своей страны».
Царь подумал и сказал: «Это очень трудно. Но я тебе помогу. Иди на ту гору. Там живет птица Симург. Ступай к ней, и все, что она попросит, я ей дам, если она выведет тебя в твою страну».
Пошел Мирза-Мамед на гору. Стояла там чинара, а на чинаре было гнездо Симурга. Лег он под чинарой и вдруг услышал чириканье. Взглянул на чинару и видит, как дракон лезет вверх, чтобы съесть птенцов Симурга.
Тогда Симург опустилась рядом с Мирзой-Мамедом, бросила в сторону камень, подняла крылья над ним и прикрыла его от солнца, чтобы он спал спокойно.
Когда он проснулся, птица спросила его, как он сюда попал. «Говори, что ты желаешь, ты ведь спас моих птенцов от дракона. Я хочу отплатить тебе за добро», – добавила она.
Мирза-Мамед сказал: «Я – чужестранец. Прошу тебя, чтобы ты помогла мне попасть в мою страну».
«Стара я стала, – сказала Симург. – Но ты сделал мне добро, и я тебя выведу. Скажи царю, чтобы пожарили в масле семь жеребят, дали семь кувшинов вина, семь мешков хлеба и семь быков. Все это пусть принесут мне, и тогда я подниму тебя».
Пришел Мирза-Мамед к царю и попросил у него все, что было ему нужно. Царь обещал. К утру на арбах все доставили на гору. Взяла Симург все, что прислал ей царь, положила на крылья, а Мирзу-Мамеда посадила на спину и сказала: «Когда я попрошу жеребят, ты дай мне».
Поднялась птица Симург немного наверх и спросила Мирзу-Мамеда: «Мирза-Мамед, открой глаза и взгляни, не твоя ли это страна?»
Мирза-Мамед ответил, что это еще не его страна.
«Тогда брось мне жеребенка, быка, хлеба и дай выпить вина», – сказала Симург. Бросил он ей все, что она просила. Она съела.
Еще немного поднялась и попросила: «Мирза-Мамед, открой глаза, посмотри, как там внизу, не твоя ли это страна?» Мирза-Мамед сказала: «Страна все та же самая».
Сказала птица: «Брось мне твои запасы». Мирза-Мамед бросил ей быка, жеребенка, хлеба и вина дал выпить. Она все съела, поднялась выше и спросила: «Мирза-Мамед, открой глаза, посмотри, не твоя ли это страна?» «Нет, еще не моя», – ответил Мирза-Мамед.
«Брось мне свои запасы», – попросила снова Симург. «Сейчас», – ответил он, бросил жеребенка, хлеба и дал вина. А птица снова спрашивает: «Открой глаза, взгляни, не похожа эта страна на твою?» «Нет, не похожа», – отвечает Мирза-Мамед. «Брось мне свои запасы», – крикнула птица. «Сейчас», – ответил он и бросил ей свои запасы.
Поднялись еще выше, и Симург опять спрашивает: «Открой глаза, Мирза-Мамед, посмотри, это все еще не твоя страна?»
«Нет, еще не моя», – отвечает Мирза-Мамед. «Брось мне свои запасы», – крикнула птица. «Сейчас», – ответил Мирза-Мамед, но когда он взял жеребенка, то уронил его, и тот упал на землю.
Поднялись они еще немного, а птица снова спрашивает: «Открой глаза, ну что, и это еще не твоя страна?» Он посмотрел и видит, что мир уже светлеет. «Брось мне свои запасы», – просит опять птица. Мирза-Мамед бросил все что осталось, а птица еще просит.
Тогда отрезал он мясо от своего бедра и бросил в рот птицы. Поняла Симург, что это человеческое мясо, и спрятала его под язык.
Поднялись они выше, Симург и спрашивает его: «Открой глаза, посмотри, светло, наверное, это твоя страна?» Мирза-Мамед открыл глаза, посмотрел вокруг, обрадовался и говорит: «Спасибо тебе, птица, это моя страна».
Тогда птица посадила его на землю и говорит: «Ну, а теперь иди к себе домой».
А он ей в ответ: «Ты иди, а я пока посижу».
«Нет, иди ты», – настаивала Симург.
Поднялся Мирза-Мамед, но сдвинуться с места не смог. Тогда она вернула ему мясо с его бедра, и он прилепил этот кусок на свое место.
Симург попрощалась с ним и улетела.
Пошел Мирза-Мамед домой, и повстречалась ему на дороге старушка. Он ее спрашивает: «Что нового в городе?»
Старушка отвечает: «Был у нас один юноша, царевич. Звали его Мирза-Мамед. Уничтожил он дивов и привел жен для своих братьев. Позавидовали они ему и оставили его в колодце. Теперь его жена сидит одна в комнате и все ждет его».
Тогда Мирза-Мамед попросил старушку: «Мать моя старушка, отнеси той девушке яблоко». Старушка согласилась.
Взял Мирза-Мамед яблоко, разрезал его и положил в середину свое кольцо. Старушка отнесла его жене Мирзы-Мамеда и отдала ей.
Взяла девушка яблоко в руки, а оно развалилось на две половины, и из середины выпало кольцо. Попросила она старушку привести к ней хозяина того кольца. Пошла старушка домой, взяла Мирзу-Мамеда и повела его к девушке.
А отец с матерью узнали об этом, зарезали барана. С барабанами и зурной все пошли им навстречу. Сыграли свадьбу и длилась она семь дней и ночей, обвенчали их друг с другом.