самый длинный крестовый поход

4 ДОЛГИЙ ПОХОД

Армянин: сражение

Удрученные взятием Никем, персы понесли жалобу султану Кылыч Арслану, восседавшему в Мелитене, и поведали «ему о своем поражении. Владыка собрал несчетное войско и отправился навстречу франкам на землю Никем. Завязалась битва, ужасная для обеих сторон, две армии яростно кидались друг на друга и бились, словно свирепые звери… Этот день стал великим и знаменательным, ибо Султан командовал шестьюстами тысячами воинов, но франки одержали победу, обратили персов в бегство и безжалостно уничтожили их. Равнина была усеяна телами, добыча была безмерной, а пленных насчитывались тысячи. Добытое золото и серебро невозможно было сосчитать.

Византийка: победа

Крестоносцы не долго преследовали противников: однако они дошли до турецких укреплений, где остановились отдохнуть. После этого варварская армия была уничтожена; выжившие рассеялись по округе, покинув своих жен и детей, ибо отныне они были не способны противостоять латинянам и искали спасения в бегстве.

Житель Дамаска: тяжесть поражения

Франки победили его, разбили его армию, убили и взяли в плен людей, все разграбили и многих увели в рабство. Туркмены обратились в бегство после того, как у них забрали большинство лошадей, а царь греков купил у франков множество рабов и увел их в Константинополь. Поскольку известия об этом позорном для Ислама исходе следовали одно за другим, многих обуяла паника, страх и тревога возросли.

Латинянин: добыча и воздание должного врагам

Мы взяли значительную добычу, состоящую из золота, серебра, лошадей, ослов, верблюдов, овец, быков и множества других вещей, которые не можем сосчитать. Если бы Господь не был с нами во время этой битвы, если бы он не послал нам в помощь другую армию, никто из нас не смог бы остаться в живых, ибо с третьего по девятый час битва не прерывалась. Кому достанет мудрости и учености, чтобы описать проницательность, воинские дарования и доблесть турок? Они полагали себя способными устрашить народ франков угрозой стрел, как устрашили они арабов, сарацин, армян, сирийцев и греков. Но если так угодно будет Господу Богу, они никогда не сравняются с нашими воинами. По правде говоря, они ведут свое происхождение от франков и утверждают, что никто, помимо них и франков не может называться рыцарем. Я скажу правду, и никто ее не опровергнет несомненно, если бы они твердо придерживались веры Христа и были христианами, не нашлось бы никого, кто бы сравнялся с ними в силе, храбрости и ратном искусстве.

Толпы крестоносцев, собравшиеся на северном берегу Никомедийского залива, выступили в поход в начале мая 1097 г. Готфрид, взявший на себя временное командование походом, выслал вперед авангард из трех тысяч человек, вооруженных топорами, чтобы рубить деревья и расширять дорогу, по которой могли бы пройти пилигримы. «Так мы дошли до Никеи, столицы Романии, в четвертый день до майских нон и стали там лагерем» (Аноним).

Стоявший на одном из самых красивых и самых широких озер Вифинии и окруженный внушительной крепостной стеной, город, казалось, был способен оказывать активное сопротивление: длина первой оборонительной стены составляла 4427 метров, высота крепостных стен достигала 9 метров, а толщина от 4 до 6 метров; через каждые 35 метров возвышалась мощная полукруглая башня. Вскоре возникли большие сложности с пропитанием осаждавших; Боэмунд, оставшийся в Константинополе при дворе императора Алексея, старался не только ускорять отправку подвод с продовольствием, но и следить за их регулярностью. Тем не менее, несмотря на численность, латинские войска не сумели сомкнуть плотное кольцо вокруг города: южная часть крепостной стены, в соответствии с планом нападения доставшаяся графу Тулузскому, оставалась свободной, чем и воспользовался турецкий гарнизон, чтобы обеспечить себя провизией.

В принципе, через открытые ворота в этой части стены должно было пройти и вызванное мусульманское подкрепление, однако тулузская армия сумела занять эти позиции незадолго до его появления. Таким образом, когда турецкие отряды стали вскачь спускаться с холма, они натолкнулись прямо на франков: «Граф Тулузский решительно атаковал их и одержал победу, и они бежали, бросив множество убитых. Но на помощь им пришли другие турки, полные ликования и предчувствия скорой победы, у них были с собой веревки, чтобы увести нас в Хорасан. Радостно они начали спускаться с холма, но по мере того, как они спускались, все больше их гибло на месте, а наши рубили им головы. И с помощью метательных орудий наши рыцари метали отрубленные головы за городские стены, дабы посеять ужас в рядах турок» (Аноним).

Стремясь извлечь максимальную выгоду из этой победы, граф Сен-Жилльский внезапно начал штурм: гарнизон выстоял, и даже разрушение одной башни, подкопанной саперами тулузской армии, никак не повлияло на ведение осады. Благодаря озеру осажденные легко могли прорвать окружение, ограниченное крепостной стеной: барки Никеи шли бесконечной вереницей, они привозили фураж и провизию, а также небольшие отряды, которые прочесывали местность, безжалостно истребляя одиноких паломников и фуражиров христианской армии. Будучи не в состоянии остановить движение турецких барок, латиняне обратились с призывом о помощи к Алексею Комнину, который приказал флотилии подойти к берегам Мраморного моря, как можно ближе к озеру. Длинные упряжки быков протащили византийские барки через поля и холмы: «В день, когда барки были доставлены, их не стали сразу же спускать на воду; а когда настала ночь, на борт взошли хорошо вооруженные туркополы (вспомогательные воины турецкого происхождения). На рассвете флотилия в боевом порядке вышла на середину озера и направилась к городу. Увидев ее, турки пребывали в недоумении, не понимая, чьи это были корабли — турецкие или императорские. Когда они поняли, что это были императорские войска, то, охваченные ужасом, они принялись плакать и стенать, тогда как франки ликовали и славили Бога». Потеряв контроль над озером, никейские турки вскоре пали духом: они боялись жестокости штурма, о неотвратимости которого говорили латинские приготовления. Император Алексей тоже опасался последствий штурма то ли потому, что предводитель франков, отличавшийся беспримерной храбростью, мог отказаться отдать ему завоеванный город, то ли потому, что грабеж, который победители не преминули бы начать, оставил бы от города лишь камни да штукатурку. Перед лицом общей опасности между гарнизоном и василевсом возникло некое подобие взаимопонимания, и император отправил к туркам одного из своих приближенных. Было решено, что в случае капитуляции турки со своими семьями и всем имуществом вверят свои жизни императору, а он в дальнейшем дарует им свободу.

За несколько минут до установленного крестоносцами времени штурма над башнями крепости взвились императорские знамена (26 июня 1097 г.). Безусловно, Никея была отнята у турок, но крестоносцы остались без добычи, на которую рассчитывали. Раймунд Сен-Жилльский и Танкред напрасно во всеуслышанье заявляли о коварных махинациях императорской политики, имперские войска оставались непоколебимыми, и, под предлогом предотвращения грабежа, крестоносцам запретили даже входить в покоренный город! Такая политика являлась законным следствием клятвы, которую принесли друг другу василевс и верховные бароны; тем не менее, с психологической точки зрения это являлось ошибкой, как и то, что василевс не пожелал сам возглавить христианский поход. Разумеется, Алексей должен был оставаться в западной Анатолии для того, чтобы уничтожить турок, обосновавшихся в Ионии и на всей прибрежной полосе полуострова. Разумеется, он послал корпус императорской армии под командованием Татикия (крещеного турка), который сопровождал западноевропейские войска. Тем не менее, крестоносцы будут говорить о том, что василевс Алексей предал «армию Христа». Эта армия, действовавшая в Никее от имени императора, обретет прежнюю свободу по мере продвижения в глубь Анатолии. При входе в Северную Сирию торжественные обещания будут так прочно забыты, что об обещании императору отдать Антиохию никто из баронов даже и не вспомнит.

28 июня 1097 г. отряды латинян один за другим покинули Никею; они решили пересечь юго-восточную часть Анатолии. Но, как только они добрались до первых возвышенностей плато, добывать пропитание стало все сложнее. Дабы облегчить эту задачу, армия разделилась на два корпуса, что к тому же ускорило ее продвижение. В авангарде, плотно сомкнув ряды, ехали нормандцы из Франции и Италии, чуть позади двигалась основная часть войска под предводительством Адемара Монтейского, Готфрида Бульонского, Раймунда Сен-Жилльского и Гуго де Вермандуа. Находясь в засаде по сторонам длинной колонны, анатолийские турки следили за ней с момента выхода из Никеи. Как только армия разделилась на два корпуса, они решились атаковать. Чтобы противостоять христианскому вторжению два главных турецких правителя Анатолии — Кылыч Арслан, правитель Никеи, потерявший вместе со столицей семью и все имущество, и эмир Гази ибн Данишменд, правитель Каппадокии и Понта, забыли о вражде. Все турецкие войска, находившиеся на территории бывшей Византийской империи объединились, чтобы попытаться в одной битве разбить христианские войска: «Они яростно атаковали Боэмунда и его соратников… Мудрый Боэмунд, увидев вдалеке несчетное множество турок, испускавших дьявольские вопли, приказал своим рыцарям тотчас же спешиться и поставить палатки. Не успели они сделать это, как он вновь обратился к рыцарям: „Сеньоры и доблестные рыцари Христовы, со всех сторон нас ожидает тяжелая битва. Пусть все рыцари храбро двинутся вперед, а пехотинцы быстро и осторожно разобьют лагерь». Когда это было сделано, нас уже со всех сторон окружили турки, которые сражались, метали дротики и посылали стрелы на необычайно дальнее расстояние. И мы, хотя и были не способны им противостоять и выдержать натиск такого большого количества врагов, в едином порыве выступили им навстречу. Даже наши женщины в тот день были нам великой подмогой, поднося воду сражающимся и постоянно ободряя их в сражении, наступлении и при защите». Рассказ Анонима вполне ясен и исключает разные толкования: авангард был застигнут врасплох и окружен! Все же Боэмунд успел предупредить герцога Готфрида, и только благодаря быстрому появлению второго корпуса армии этот день завершился победой франков.

В сопровождении пятидесяти рыцарей Готфрид первым явился на помощь. За ним в полном составе скакал лотарингский корпус, далее следовали все отряды франкской армии. На поле битвы буквально хлынула вся латинская конница: под прикрытием холмов корпус под командованием папского легата предпринял обходной маневр. Кылыч Арслан увидел происходящее, когда его войска были почти полностью окружены. Бегство было всеобщим: «С приближением наших рыцарей, турки, сарацины и все варварские народы тотчас же обратились в бегство через горные ущелья и равнины… Они с удивительной быстротой добрались до своего лагеря, но долго там оставаться не могли. Тогда они продолжили отступление, и мы преследовали их и убивали в течение всего дня» (Аноним).

Примерно 15 августа армия дошла до Икония: несколько богатых пастбищ смогли восполнить недостаток лошадей, но войско не нашло ни пропитания, ни каких-либо припасов. С момента поражения при Дорилее турки придерживались правила сжигать землю… «Когда они подходили к крепости или к городу, они обманывали местных жителей и говорили: „Мы победили всех христиан, и наша победа была такова, что ни один из них больше никогда не осмелится выступить против нас. Дайте же нам войти». Ворвавшись в город, они грабили церкви, жилища и все остальное; уводили с собой лошадей, ослов, мулов, уносили золото и серебро и все, что могли найти; брали с собой сыновей христиан и сжигали все, что могло быть пригодным, но всегда трепетали и убегали при нашем появлении» (Аноним). Единственную помощь крестоносцам оказывали местные христиане, которые благоразумно прятались во время прохода турецкого арьергарда. Сами терпя лишения, они не могли обеспечить пропитание, но зато они давали весьма полезные советы крестоносцам: «Жители этой местности убеждали и предупреждали нас, чтобы мы взяли с собой бурдюки, наполненные водой, ибо в течение целого дня ходьбы мы испытывали большую нужду в воде. Мы сделали так, пока не добрались до реки, где стали лагерем на два дня».

Франкская армия обошла с юга степи Соленого озера; в конце этого долгого перехода, там, где вода падала со скал, укрывшись под сенью листвы, их ожидала турецкая конница. Несмотря на огромную усталость, франки разбили их в первой же атаке. Самому Кылыч Арслану не оставалось ничего иного, как последовать за своими убегающими воинами. Это была последняя попытка сельджуков из Никеи остановить христианскую армию; западные крестоносцы полностью сломили турецкую мощь Малой Азии! Последняя битва произошла при Гераклее Каппадокийской (Эрегли), всего лишь в нескольких километрах от нынешнего Гюлекбогази, ущелья Киликийских Ворот. Это ущелье было одним из немногочисленных проходов через Тавр, оно давало возможность без особых сложностей перейти с Анатолийского плоскогорья на богатую равнину Киликии и было традиционным путем следования из западной Анатолии в Северную Сирию. Это была самая короткая и самая доступная из всех дорог, ее преимущество заключалось в том, что она пролегала через плодородные земли. Несмотря на эти достоинства, основная часть армии свернула и направилась на северо-восток, в горы Каппадокии.

Что же произошло? Для начала отбросим гипотезу о том, что крестоносцы ошиблись направлением: они отлично ориентировались на вражеской территории; местные проводники, византийские разведчики и даже сами латиняне, знавшие местность, направляли и контролировали продвижение армии. Поэтому нам следует обратиться к другим причинам: турецкое поражение представлялось столь полным, что, казалось, нужно сделать последнее усилие, дабы окончательно изгнать мусульман из Анатолии. Доверив охрану городов и крепостей восточным христианам, бароны могли рассчитывать на то, что в случае возвращения мусульман они окажут им активное сопротивление. До сегодняшнего дня некоторые историки видят в этом обходном маневре явное свидетельство следования крестоносным войском византийской политике, ссылаясь на то, что Константинополь хотел восстановить свое господство в регионе, в котором власть турок была слабее. На подобное заявление мы спрашиваем: почему же в этом регионе власть турок была слабей, чем в других? И если латинский поход проходил по указке Алексея Комнина, возвращая ему огромный регион со всеми городами и крепостями, как объяснить тот факт, что мы не находим упоминания об этом в записках его собственной дочери Анны, автора византийской хроники, в которой содержится наибольшее количество информации о событиях первого крестового похода? Не стоит ли усматривать в этом желание некоторых баронов обеспечить себе пути к отступлению, если сражения, в которых они будут участвовать, завершатся не в их пользу?

Армия пришла в Кесарию Каппадокийскую (Кайзери), повернула на восток, затем взяла прежнее направление на юг, в сторону Сирии. Близость Сирии ударяла как хмельное вино в головы предводителей войны. Воодушевленный добычей, доставшейся после первых побед, Боэмунд рыскал по округе, чтобы перехватить войска эмира Данишменда, который по донесениям разведчиков следил за продвижением христианской армии. Раймунд Сен-Жилльский направил конный отряд к Антиохии, потому что местные христиане утверждали, будто турецкий гарнизон спешно отступил из города, который будет принадлежать тому, кто захочет его занять. Но Боэмунду не удалось настигнуть турецкого эмира, а провансальский отряд с сожалением убедился в том, что гарнизон Антиохии намерен ее защищать.

Мало-помалу в Мараше собрались различные франкские отряды: сначала Боэмунд, затем провансальский отряд и, наконец, войска двух баронов, которые отделились от основной армии у Киликийских Ворот, чуть раньше внезапного поворота на север. Нам следует вернуться к истории этих двух авантюристов и тому, что они делали, когда отделились от основной армии. Танкред, племянник Боэмунда, первым прошел сквозь Киликийские Ворота с маленьким отрядом преданных ему людей, вышел к Тарсу, обратил в бегство турецкий гарнизон, который рискнул выйти за городскую стену, завладел нижним городом, где к нему вскорости присоединились местные христиане. Тут появилось более внушительное войско Балдуина Булонского, брата Готфрида Бульонского. Он стал беззастенчиво предлагать Танкреду вместе разграбить город: «Войдем вместе и разграбим город: пусть тот, кто захватит больше, оставит все себе, а тот, кто может взять, возьмет!» Получив гневный отказ Танкреда, Балдуин изгнал маленький нормандский отряд manu militari (силой). Затем он объявил себя сеньором Тарса и установил там свое правление. В почитаемом городе, где родился апостол Павел, ему услужливо была предложена помощь одного пирата — подданного графа Булонского, отца Балдуина; тот привел в Левант целую флотилию с фламандскими паломниками на борту. Именно этому необычному крестоносцу Балдуин доверил охрану Тарса. В это время Танкред дошел до Аданы, занятой бургундским бароном, еще одним человеком, кто отправился в Иерусалим в надежде разбогатеть! Несколько дней спустя нормандец овладел крепостью Мамистра, разграбив ее до основания. Когда лотарингская армия Балдуина Булонского в свою очередь дошла до стен крепости, их встретила туча стрел: нормандцы мстили за то, что их изгнали их Тарса! Сражение вскоре приняло серьезный оборот, но простые участники крестового похода вынудили двух предводителей заключить перемирие. Братоубийственное сражение крестоносцев на границе Сирии дает возможность представить всю жадность сеньоров, вспыхнувшую при виде восточной роскоши, но также и то, что вожди забыли о своей клятве верности василевсу; когда богатые киликийские города — Таре, Мамистра — оказывались в их власти, мысль об исполнении императорской присяги даже не приходила им в голову. Действительно, Константинополь был далеко, земли были богатыми, а жители только и ждали какого-нибудь военачальника, которому можно было доверить свою защиту. Бацилла завоевания так глубоко проникла в разум Балдуина, что не прошло и сорока восьми часов после его прибытия в Мараш, как неуемный брат Готфрида Бульонского снова пустился в путь. С помощью армянских советников, проявлявших, как и он, немалую заинтересованность в этом деле, он основал княжество, первое государство крестоносцев на Востоке. Политическое устройство лотарингского графства Эдессы (нынешней Урфы) являлось своего рода результатом искусной стратегии. Несмотря на эгоистические причины, которые привели к его возникновению, графство и его основатели никогда не изменяли и не отворачивались от идеи крестового похода, ибо в действительно опасной ситуации они сумели спасти большую армию. Мы вернемся к этой теме, как и к другим франкским политическим системам, после рассказа о походе на Иерусалим.

Читайте также

Самый долгий этап

Самый долгий этап 8 октября 5-е делопроизводство Департамента полиции сообщило о принятом решении бакинскому градоначальнику[44]:«Выслать под гласный надзор полиции в Вологодскую губернию на 2 года: крестьян Иосифа Виссарионова Джугашвили, Харитона Яковлева Огурцова,

Источник

Крестовые походы в 8 пунктах

Кем были крестоносцы — благородными паладинами или алчными захватчиками, могли ли женщины участвовать в походах и за что Фридриха II закидали потрохами

27 ноября 1095 года папа Урбан II обратился с проповедью к собравшимся у собора во французском городе Клермон. Он призвал слушателей принять участие в военной экспедиции и освободить Иерусалим от «неверных» — мусульман, в 638 году завоевавших город у византийцев. В качестве возна­граждения будущие крестоносцы получали возможность искупить свои грехи и увеличить шансы на попадание в рай. Желание папы возглавить богоугодное дело совпало со стремлением его слушателей спастись — так началась эпоха Крестовых походов.

1. Основные события Крестовых походов

15 июля 1099 года произошло одно из ключевых событий мероприятия, кото­рое позже станет известно как Первый крестовый поход: войска крестоносцев после успешной осады взяли Иерусалим и принялись истреблять его обитате­лей. Большинство выживших в этом сражении крестоносцев вернулись домой. Те, кто остался, образовали на Ближнем Востоке четыре государства — граф­ство Эдесское, княжество Антиохии, графство Триполи и Иерусалимское коро­левство. Впоследствии против мусульман Ближнего Востока и Северной Афри­ки были отправ­лены еще восемь экспедиций. Следующие два столетия поток крестоносцев в Святую землю был более или менее регулярным. Впрочем, многие из них на Ближнем Востоке не задерживались, и государства кресто­носцев испытывали постоян­ную нехватку в защитниках.

В 1144 году пало графство Эдесское, и целью Второго крестового похода стало возвращение Эдессы. Но в ходе экспедиции планы поменялись — крестоносцы решили напасть на Дамаск. Осада города провалилась, поход ничем не окон­чился. В 1187 году Саладин, султан Египта и Сирии, взял Иерусалим и многие другие города Иерусалимского королевства, включая самый богатый из них — Акру (современный Акко в Израиле). Во время Tретьего крестового похода (1189–1192), который возглавил король Англии Ричард Львиное Сердце, Акра была возвращена. Оставалось вернуть Иеруса­лим. В то время считалось, что ключи от Иерусалима находятся в Египте и поэтому начать завоевание следует с него. Эту цель преследовали участники Четвертого, Пятого и Седьмого походов. Во время Четвертого крестового похода был завоеван христиан­ский Константинополь, во время Шестого вернули Иерусалим — но ненадолго. Поход за походом оканчивался неудачно, а желание европейцев в них участво­вать слабело. В 1268 году пало княжество Антиохии, в 1289-м — графство Три­поли, в 1291-м — столица Иерусалимского королевства Акра.

2. Как походы изменили отношение к войне

Это новое отношение к войне демонстрирует история монашеского ордена, воз­никшего вскоре после окончания Первого крестового похода. Сначала главной обязанно­стью тамплиеров — не просто монахов, но монахов-рыцарей — была защита христианских паломников, отправившихся в Святую землю, от разбойников. Однако очень быстро их функции расширились: они стали защищать не только паломников, но и само Иерусалимское королевство. Тамплиерам перешло множество замков в Святой земле; благодаря щедрым дарам сторонников Крестовых походов из Западной Европы, им хватало средств, чтобы поддерживать их в хорошем состоянии. Как и другие монахи, тамплие­ры при­няли обет целомудрия, бедности и послушания, но, в отличие от членов других монашеских орденов, служили Богу, убивая врагов.

3. Сколько стоило участие в походе

Исто­рики подсчитали, что рыцарь, собравшийся в Первый крестовый поход, дол­жен был собрать сумму, равную своим доходам за четыре года, и в сборе этих средств часто принимала участие вся семья. Приходилось закладывать, а иногда даже продавать свои владения. Например, Готфрид Бульон­ский, один из лидеров Первого крестового похода, был вынужден заложить родовое гнездо — Бульонский замок.

Большинство выживших крестоносцев возвращались домой с пустыми руками, если, конечно, не считать реликвий из Святой земли, которые они потом дари­ли местным церквям. Однако участие в Крестовых походах сильно поднимало престиж всей семьи и даже ее следующих поколений. Вернувший­ся домой крестоносец-холостяк мог рассчитывать на выгодную партию, и в некоторых случаях это позволяло подправить расшатавшееся финансовое положение.

4. От чего умирали крестоносцы

Подсчитать, сколько всего крестоносцев погибло в походах, сложно: известны судьбы совсем немногих участников. Например, из спутников Конрада III, короля Германии и предводителя Второго крестового похода, больше трети не верну­лись домой. Умирали не только в бою или впоследствии от получен­ных ран, но и от болезней и голода. Во время Первого крестового похода нехватка про­визии была столь серьезной, что дело дошло до каннибализма. Королям тоже приходилось нелегко. Например, император Священной Рим­ской империи Фридрих Барбаросса утонул в реке, Ричард Львиное Сердце и король Франции Филипп II Август еле пережили тяжелую болезнь (судя по всему, разновид­ность цинги), от которой выпадали волосы и ногти. У дру­гого французского короля, Людовика IX Святого, во время Седьмого крестового похода была такая сильная дизентерия, что ему пришлось вырезать сиденье штанов. А во время Восьмого похода сам Людовик и один из его сыновей умерли.

5. Участвовали ли в походах женщины

Да, хотя их количество сложно под­считать. Известно, что в 1248 году на одном из кораблей, которые во вре­мя Седьмого крестового похода везли крестоносцев в Египет, на 411 муж­чин приходилось 42 женщины. Неко­торые женщины участвовали в Кре­стовых походах вместе с мужьями; некоторые (обычно вдовы, которые в Средние века пользовались отно­сительной свободой) ехали сами по себе. Как и мужчины, они отправлялись в походы, чтобы спа­сти душу, помолиться у Гроба Господ­ня, посмо­треть на мир, забыть о до­машних неурядицах, а также просла­виться. Бедные или обедневшие в ходе экспедиции женщины зарабатывали себе на хлеб, например, как прачки или искательни­цы вшей. В надежде заслужить Божье благоволение кресто­носцы старались соблюдать целомуд­рие: внебрачные связи карались, а про­ституция, по всей видимости, была менее распространена, чем в обычной средневековой армии.

В боевых действиях женщины участвовали весьма активно. Один источник упоминает женщину, которая была убита под обстрелом во время осады Акры. Она участвовала в засыпании рва: это делалось для того, чтобы подкатить к стенам осадную башню. Умирая, она попросила бросить ее тело в ров, чтоб и в смерти помочь осаждающим город крестоносцам. Арабские источники упоминают женщин-крестоносцев, сражавшихся в доспехах и на коне.

6. В какие настольные игры играли крестоносцы

Настольные игры, в которые почти всегда играли на деньги, в Средние века были одним из главных развлечений как аристократов, так и простолюдинов. Крестоносцы и поселенцы государств крестоносцев не были исключением: играли в кости, шахматы, нарды и мельницу (логическую игру для двух игроков). Как сообщает автор одной из хроник Вильгельм Тирский, король Балдуин III Иерусалимский любил играть в кости больше, чем приличествует королевской чести. Тот же Вильгельм обвинял Раймунда, князя Антиохии, и Жослена II, графа Эдессы, в том, что во время осады замка Шайзар в 1138 го­ду они только и делали, что играли в кости, оставив своего союзника, визан­тийского императора Иоанна II, воевать одного, — и в итоге Шайзар взять не удалось. Последствия игр могли быть и куда более серьезными. Во время осады Антиохии в 1097–1098 годах двое крестоносцев, мужчина и женщина, заигрались в кости. Воспользовавшись этим, турки совершили неожиданную вылазку из города и забрали обоих в плен. Отрубленные головы несчастных игроков потом перебросили через стену в лагерь крестоносцев.

Но игры считались небогоугодным делом — особенно когда речь шла о свя­щенной войне. Король Англии Генрих II, собравшись в Крестовый поход (в ре­зультате он в нем так и не принял участия), запретил крестоносцам ругаться, носить дорогую одежду, предаваться чревоугодию и играть в кости (кроме того, он запретил женщинам участвовать в походах, за исключением прачек). Его сын, Ричард Львиное Сердце, также считал, что игры могут поме­шать успешному исходу экспедиции, поэтому установил строгие правила: никто не имел права проиграть больше 20 шиллингов за день. Правда, коро­лей это не касалось, а простолюдины должны были получить специальное раз­ре­шение на право играть. Правила, ограничивавшие игры, были и у членов мона­шеских орденов — тамплиеров и госпитальеров. Тамплиеры могли играть толь­ко в мельницу и только ради удовольствия, а не на деньги. Госпи­тальерам было строго запрещено играть в кости — «даже на Рождество» (видимо, некоторые использовали этот праздник как предлог, чтобы расслабиться).

7. С кем крестоносцы воевали

С середины XII века папы начали объявлять Крестовые походы не только про­тив мусульман, но и против язычников, ерети­ков, православных и даже като­ликов. Например, так называемые Альби­гойские крестовые походы на юго-западе современной Франции были направлены против катаров — сек­ты, не признававшей Католическую церковь. За катаров вступились их соседи-католики — они в основном и воевали с крестоносцами. Так, в 1213 году в битве с кресто­носцами погиб король Арагона Педро II, получивший прозвище Като­лик за успехи в борьбе против мусульман. А в «политических» Крестовых похо­дах на Сицилии и юге Италии врагами крестоносцев с самого начала были католики: папа обвинил их в том, что они ведут себя «хуже неверных», потому что не подчиняются его приказам.

8. Какой поход был самым необычным

Император Священной Римской империи Фридрих II дал обет принять участие в Кре­стовом походе, но исполнять его не торопился. В 1227 году он отплыл в Святую землю, но серьезно заболел и повернул обратно. За нару­ше­ние обета папа римский Григорий IX тут же отлучил его от церкви. И даже через год, когда Фридрих снова сел на корабль, папа не отменил наказание. В это время на Ближнем Востоке шли междоусобные войны, начавшиеся после смерти Саладина. Его племянник аль-Камиль вступил в переговоры с Фрид­рихом, надеясь, что тот поможет ему в борьбе с братом аль-Муазза­мом. Но ко­гда Фридрих наконец поправился и снова отплыл в Святую землю, аль-Муаззам умер — и помощь аль-Камилю была больше не нужна. Тем не менее Фридриху удалось убедить аль-Камиля вернуть христианам Иеру­салим. У му­сульман оставалась Храмовая гора с исламскими святынями — «Куполом ска­лы» и ме­четью аль-Акса. Этот договор был достигнут отчасти благодаря тому, что Фридрих и аль-Камиль говорили на одном языке — как в буквальном, так и в переносном смысле слова. Фридрих вырос на Сицилии, большая часть насе­ления которой была арабоговорящей, говорил сам и интересовался арабской наукой. В переписке с аль-Камилем Фридрих задавал ему вопросы по философии, геометрии и математике. Воз­вращение Иерусалима христианам путем тайных переговоров с «неверными», а не открытого боя, да и еще отлу­ченным от церкви крестоносцем, многим казалось подозрительным. Когда Фридрих из Иерусалима приехал в Акру, его закидали потрохами.

Источник