самые глупые войны в истории человечества
10 самых нелепых войн (10 фото)
Человечество во все времена любило повоевать. Никуда от этого не деться, такова природа. Причины для этого могут быть самые нелепые, не говоря уже про поводы. От банального желания прославиться до мелочных презренных обид по пустякам. Похоже, людям просто нравится убивать и эта подборка из 10 самых странных войн в истории человечества яркое тому подтверждение.
1. Австралийская армия против страусов эму
2. Война в Приднестровье
3. Футбольная война
Некоторые войны начинаются с внезапного нападения, другие с массовой бойни, а эта началась с футбольного матча между Сальвадором и Гондурасом в 1969 году. Сальвадора проиграл матч, напряженность между государствами возросла и 14 июня армия проигравшей команды перешла в наступление на Гондурас. Четыре дня сальвадорские военные мстили жителям Гондураса за поражение своей футбольной команды. После вмешалась Организация американских государств и беспредел был прекращен. Людские потери на этой войне составили 3000 человек.
4. Самая продолжительная война
6. Война свинины и бобов
Ещё одно забавное противостояние между Соединенными Штатами и Великобританией на границе штата Мэн. После войны 1812 года, британские войска заняли большую часть восточного штата Мэн и, несмотря на отсутствие войск в этом районе по-прежнему считал ее британской территорией. Зимой 1838 года американские лесорубы напилили дров в спорном районе и в результате спровоцировали гнев Великобритании, которая перевела войска в этот район. Штаты в ответ тоже подтянули войска и казалось, что война будет неизбежна. На протяжение одиннадцати месяцев ожидались активные военные действия, которые так и не начались. Из-за ошибки в отделе поставок, американские войска получили огромное количество бобов и свинины, которыми объедались, а потом устраивали «газовые атаки», пугая громкими звуками англичан. И хотя военных действий так и не было предпринято, от болезней и несчастных случаев за 11 месяцев простоя скончалось более 550 с обеих сторон.
7. Война из-за бродячей собаки
В 1925 году Греция и Болгария были заклятыми врагами. Они воевали друг с другом во время Первой мировой войны, и эти раны еще не зажили. Напряженные отношения были особенно острыми на границе в районе под названием Петрич. Там зыбкий мир нарушился 22 октября 1925 года, когда греческий солдат догонял собаку, убегавшую на болгарскую границу и был убит болгарским часовым. Греция пообещала отомстить и вторглась в Петрич уже на следующий день. Они быстро зачистили погранзаставу района, убив свыше пятидесяти болгарских солдат, но дальше вглубь страны продвинуться не смогли. Лига Наций призвала остановить вторжение и покинуть Петрич. Через десять дней Греция вывела свои войска, выплатив Болгарии 45000 фунтов компенсации за нанесенный ущерб.
8. Парагвайская война
Эта война началась в 1325 году, когда соперничество между независимыми городами-государствами Моденой и Болоньей достигло своего апогея из-за простого деревянного ведра. Проблемы начались, когда отряд моденских солдат совершил набег на Болонью и украл деревянное ведро в одном из колодцев. Желая заполучить украденну вещь назад, Болонья объявила войну и на протяжении 12 лет безуспешно пыталась вернуть утраченное деревянное ведро. По сей день этот трофей хранится в Модене.
10. Лижар против Франции
В 1883 году жители маленькой деревушке Лижар на юге Испании пришли в бешенство, когда узнали, что их горячо любимого испанского короля Альфонса XII французики оскорбили во время посещения Парижа. В ответ на это мэр Лижара, дон Мигель Гарсия Саез, и вместе с ним все 300 жителей деревни 14 октября 1883 года объявили войну Франции. Бескровная война закончилась спустя 93 года, когда испанский король Хуан-Карлос совершил поездку в Париж, во время которого к нему с большим уважением относились французы. В 1981 году городской совет Лижара постановил, что «в связи с отличными отношениями с французами», они прекращают боевые действия и соглашаются на мирный договор с Францией.
5 самых идиотских поводов для войны в истории
Причины у любой войны всегда серьезные: долгие годы непонимания и территориальные претензии, жажда власти и экономическая нестабильность. Но вот повод может быть самым идиотским, например свинья, зашедшая на картофельное поле, или украденное деревянное ведро, или пес, перебежавший через границу.
Собрали для вас 5 самых ярких и нелепых эпизодов, которые превратили войны в трагикомедию.
Война из-за деревянного ведра
Однозначно первое место по уровню идиотизма среди поводов для войны. Бойня, стоившая тысяч жизней, и все это ради того, чтобы вернуть на родину самое обычное дубовое ведро.
XIV век, два соседних города-государства северной Италии — Болонья и Модена — живут на грани конфликта. Болонья поддерживает партию гвельфов, а Модена — их злейших врагов, гибеллинов. Расстояние между ними небольшое, около 50 километров, в общем, в любой момент может прибежать вражеская армия и начаться бойня. И бойня началась, но повод для нее нашли самый смехотворный.
По одной версии (более дурацкой) некий кавалерист-наемник дезертировал из Болоньи в Модену и попутно прихватил с собой деревянное ведро из колодца. Правительство Болоньи потребовало вернуть ведро, так как это — муниципальная, а значит общая, собственность.
Вот то самое ведро.
По другой версии (чуть менее постыдной) кавалеристов было несколько, и в деревянном ведре у них было не пусто — там были ценности, добытые грабежом простых болонцев. В любом случае, обиженная сторона просила вернуть именно ведро. Потому что про неприкосновенность частной собственности тогда не думали, а вот воровать общественное достояние города — это уже ни в какие ворота.
Началась перепалка. Дипломаты не договорились, и договариваться пришлось пушкам. Во время решающей битвы при Запполино погибло 2000 солдат. Модена выиграла, отстояв-таки это ведро. Оно до сих пор хранится в городе как реликвия. Никаких других приобретений мини-государство не получило. Только чертово ведро.
Война из-за оскверненных пирожных
Стереотипный современный мексиканец любит острые блюда. Стереотипный мексиканец XIX века в добавок еще и ненавидит все сладкое. По крайней мере, во время уличных беспорядков в 1828 году мексиканские офицеры зачем-то разгромили кондитерскую лавку французского подданного.
Пирожные и торты растоптали, в магазине устроили дебош, мебель поломали, посуду разбили, а с шоколадным фондю обошлись так, что постыдно рассказать. Француз требовал компенсации и в своих просьбах дошел до высшей инстанции — родного короля Луи-Филиппа I. Тот проникся бедами простого кондитера и объявил Мексике ультиматум: отдать пострадавшему 60 тысяч песо. Сумма на тот момент была просто непомерной.
А чтобы мексиканцы поняли всю серьезность намерений, король потребовал еще и вернуть все деньги, которые Мексика задолжала Франции. На ультиматум наплевали, и Луи-Филипп I фактически объявил войну: его флот заблокировал порт Веракрус и начал бомбить крепость Сан-Хуан-де-Улуа.
В ответ мексиканцы ввели военное положение и попытались заручиться поддержкой Техаса, который тогда был самостоятельным государством. Поняв, что тягаться с Францией нищей стране не по силам, Мексика приняла требования и выплатила долги. А не надо было топтать пирожные.
Война из-за свиньи
Британско-американский конфликт, который едва не перерос в настоящую войну. И все это из-за свиньи, которая зашла на картофельное поле.
15 июня 1846 Британия и США подписали Орегонский договор, который определял границы государств у берегов Тихого океана. По идее документ должен был прояснить ситуацию и избавить от недомолвок, но лишь запутал все еще хуже. Как оказалось, карты региона были неточны, и оба государства посчитали острова Сан-Хуан собственной территорией. В итоге здесь начали селиться и британские, и американские колонисты. И те и другие, естественно, считали друг друга нелегальными иммигрантами.
15 июня 1859 года, спустя ровно 13 лет, как по заказу, все это вылилось в один из самых глупых конфликтов в истории.
В этот день американский фермер Лиман Катлэр увидел на своей земле здоровенную черную свинью, которая копошилась в его огороде и жрала картоху. Свинья делала это уже не впервые: сначала Лиман прогонял ее пинками, потом палкой, но на этот раз он не выдержал, сходил домой за ружьем и пристрелил хряка.
Оказалось, что скотина принадлежит местному ирландцу по имени Чарльз Гриффин. Проблема в том, что оба фермера были гражданами разных государств. Когда рядовой сельский конфликт дошел до скандала, оба мужчины пошли просить о помощи представителей своих властей. И те отреагировали на инцидент со свиньей неожиданно бурно.
Американцы высадили на острове четыреста солдат. Британцы не отставали и прислали пять кораблей с двумя тысячами вояк на борту. Губернатор британской колонии приказал контр-адмиралу Роберту Бэйнесу начать военные действия, если американцы не покинут территорию. К счастью, офицер ослушался руководства и тем самым спас страну от войны. Солдаты США и Британии дни напролет развлекались тем, что оскорбляли друг друга, но четко соблюдали приказ не открывать огонь первыми.
Британские войска на острове Сан-Хуан.
Когда о войне из-за паршивой свиньи узнали в Лондоне и Вашингтоне, там схватились за головы и пошли на перемирие. Для предотвращения конфликта привлекли нейтральных третейских судей во главе с императором Германии Вильгельмом I, который решил спор из-за хряка в пользу США — острова достались им.
Война из-за псины
Похожая, но более трагичная история случилась на границе Греции и Болгарии в 1925 году. Только началось все не со свиньи, а с бродячего шелудивого пса, который решил сбежать через границу.
Отношения между странами тогда были крайне напряженными: в Первой мировой они сражались по разные стороны, плюс у каждой были территориальные притязания. Кроме того, на территории Болгарии широкое распространение получили партизанские антигреческие группы. Одна из таких групп фактически захватила власть в районе города Петрич на границе. Это было государство в государстве, приграничной территорией распоряжалась «Внутренняя македонская революционная организация». Именно здесь и случился конфликт.
18 октября у одного из греческих пограничников сбежал прикормленный пес. Причем побежал этот дурак не куда-нибудь, а через границу. Солдат отправился искать свою псину и, прямо на пересечении государств, был застрелен патрульными из Петрич. Когда об этом узнал офицер греческой заставы, он отправился разбираться, но тоже был убит на месте. Сообщалось и о других стычках, но обе стороны до сих пор сваливают вину друг на друга.
История вышла некрасивая. Греция потребовала официальных извинений и компенсации для семей погибших. Болгария так и не ответила за предоставленные ей 48 часов, и греческие войска вторглись в окрестности Петрича. Несколько приграничных сел были захвачены, сам город был уже почти взят с боем. К счастью, вмешалась Лига Наций (прообраз ООН тех лет) и войну остановили. Причем теперь Греция обязана была выплатить компенсацию за неудобства и 50 погибших болгар.
Псину, насколько известно, так и не нашли. Наверняка испугалась канонады и сбежала с концами.
Футбольная война
Однажды мы уже рассказывали об одном из самых нелепых конфликтов в истории — «Футбольной войне» между Сальвадором и Гондурасом. Тогда из-за проигрыша в футбольном матче погибли тысячи людей, а обе страны впали в затяжной кризис.
В 1970 году сборные по футболу из Сальвадора и Гондураса пытались выбиться в финал чемпионата мира и спортивный раж подогревался давней неприязнью двух государств. Вылилось все в постыдную историю: выигрыш Сальвадора на своем поле привел к тому, что местные жители, поверившие в свои силы, сначала начали массово избивать гондурасцев, а затем и вовсе напали на соседей с довольно туманными требованиями.
Непосредственно война началась с пересечения сальвадорскими самолетами воздушного пространства соседа, а закончилось бойней, уничтоженной инфраструктурой обеих стран и вмешательством соседних государств, которые пообещали Сальвадору такую экономическую блокаду, что он никогда не оправится.
Кстати, именно «Футбольная война» стала последним военным конфликтом, в котором активно использовались самолеты времен Второй мировой. Страны были не очень богатыми, поэтому вынужденно скупали старье, на котором попросту боялись летать летчики других стран.
Нелепые войны в истории
Баянометр ругался на картинки и фотографии
««Война дубового ведра» произошла в средневековой Италии, в 1325 году. Два города, Болонья и Модена, уже давно враждовали, но похищение новенького дубового ведра»
— Чем она нелепая? Обычная война из-за экономического противостояния.
«Парагвайская война с 1864 по 1870 год вошла в историю как одна из самых кровопролитных войн из-за амбиций правителя. Президент республики, Франсиско Солано Лопес, был большим поклонником Наполеона»
— как обычно писаки не знают историю, но зато любят и умеют сложную и интересную историю превращать в короткую и тупую.
— это не война. Просто дипломатическое противостояние.
— сами пишите, что войны не было. А даже если бы и была, то была бы обычной войной из-за экономических причин. В чём её нелепость?
«Война за ухо Дженкинса»
почему ни слова о противостоянии вилларибо и виллабаджо?
Футбольная война (исп. Guerra del Fútbol) — скоротечный военный конфликт между Сальвадором и Гондурасом, продолжавшийся шесть дней (с 14 по 20 июля 1969 года).
Кто вы, господин Лаперуз? Часть 2/2
Автор: Александр Долгирев.
Период между войнами Франция потратила на то, чтобы наверстать-таки свое отставание от Британии на море. Особенно работы по модернизации и реорганизации флота усилились после воцарения молодого и энергичного Людовика XVI. Король-инженер желал знать и понимать все, что происходит с военно-морским флотом. От оснастки линкоров до формы пуговиц на рубахах матросов.
По возвращении в метрополию Лаперуза ждали почести и поощрения – орден Святого Людовика и звание лейтенанта. Ему и всем остальным морским рыцарям Бурбонов предстояло сдать экзамен, который они завалили пятнадцать лет назад.
Лаперуз не был среди тех, кто ринулся через океан вслед за Лафайетом. Де Тернэ, ставший к середине 1770-х одним из авторитетнейших офицеров французского флота, привлек своего протеже к делам организации и подготовки флота к новому столкновению с британцами. И уже в 1776-м году абсолютно все были уверены, что Лафайет был лишь первой ласточкой неизбежной войны.
Есть не до конца проясненная информация об участии Лаперуза в нескольких рейдах в Северное море во второй половине 1778-го года, однако всерьез война для него началась лишь весной 1779-го. На тот момент Лаперуз имел звание лейтенанта, репутацию отличного офицера и новехонький фрегат «Амазония» под командой.
Фрегат «Амазония» (на переднем плане) в бою.
В мае 1779-го года «Амазония» отправилась в Вест-Индию, на Мартинику в качестве сопровождения конвоя. Здесь она влилась в эскадру графа д’Эстена, с которой участвовала в Битве за остров Гренада 6 июля 1779-го года.
Жан-Батист Шарль-Анри Эктор, граф д’Эстен. В Семилетнюю войну воевал в Индии. В 1789-м будет среди революционеров. Несмотря на это, остался хорошим человеком, из-за чего лишился головы при якобинцах. Последние слова: «Отправьте мою голову англичанам – они за нее хорошо заплатят!»
Несколькими днями ранее французы заняли Гренаду и взяли несколько британских транспортов на рейде. Утром 6 июля, также отягощенный транспортами, к острову подошел британский флот из двадцати одного линкора и нескольких кораблей сопровождения. Под командой д’Эстена было двадцать пять линейных кораблей и несколько фрегатов, среди которых была и «Амазония». Несмотря на это, перевес по орудиям был на стороне британцев.
Британцы ринулись в бой, толком не выстроившись – это срабатывало в Семилетнюю войну. Теперь не сработало – разрозненный британский ордер встретил скоординированный кинжальный огонь французов. Вскоре три британских линкора авангарда получили такие повреждения, что вынуждены были выйти из боя. Позже фактически был выведен из боеспособного состояния и линкор, оказывавший прикрытие их уходу. После нескольких часов перестрелки флоты оторвались друг от друга. Понеся сопоставимые с британцами потери в живой силе, французы все же могли считать себя полноправными победителями – они оставили за собой поле боя и нанесли значительный урон флоту противника.
Битва у острова Гренада 6 июля 1779-го года.
Франция одержала первую крупную победу над британским флотом со времен славного дня у Бичи-Хед в 1690-м году – все усилия последних пятнадцати лет были не зря.
Взгляд на список кораблей французского флота и на имена их командиров вызывает в разуме гомеровские ассоциации – кроме Лаперуза при Гренаде участвовали:
Пьер-Андре де Сюффрен де Сен-Тропез. При Гренаде командовал линкором «Строптивый». Позже устроил британцам грандиозную нервотрепку в Индийском океане и отыгрался за поражения прошлой войны.
Поль Франсуа Жан Николя, виконт де Баррас. Командовал линкором «Ретивый». Много позже Баррас организует термидорианский переворот и отправит на плаху якобинских горилл. Будет бессменным лидером Директории, пока ее не сметет Наполеон.
Франсуа Жозеф Поль де Грасс. Командовал линкором «Надежный». Позже смог сдержать британский флот, рвавшийся на помощь войскам генерала Корнуоллиса, что предопределило исход Американской войны на суше. В 1782-м году попал в плен после десятичасового боя с шестикратно (sic) превосходящими силами противника, за что получил от врага прозвище «неукротимый француз».
Луи Антуан де Бугенвиль. Командовал линкором «Воин». К тому моменту де Бугенвиль уже совершил первое французское кругосветное путешествие в качестве командира экспедиции.
Это был не только перелом в истории французского флота – это была реализация мечты целого поколения.
Справедливости ради надо сказать, что победа у Гренады вовсе не означала конец британского морского владычества. Большинство морских сражений той войны завершились ничьей или малым превосходством одной из сторон, а в крупнейшей морской битве Американской войны (и всего XVIII-го века) у островов Всех Святых де Грасс и вовсе потерпел серьезное поражение и попал в плен. Но даже это чувствительное поражение совершенно не походило на те разгромы, которые британцы учиняли французам в прошлую войну.
Самое главное, чего удалось достичь реформаторам французского флота во главе с королем – это преодоление каких бы то ни было комплексов перед британцами и создание у французского матроса и офицера чувства собственной силы, чувства уверенности.
Осенью 1779-го года Лаперуз отметился захватом британского фрегата «Ариэль», а уже в 1780-м году воссоединился со своим учителем де Тернэ и сопровождал крупный конвой с французскими экспедиционными силами графа де Рошамбо. После этого Лаперуз вернулся во Францию, оставив де Тернэ в Новом Свете. К этому моменту Жан-Франсуа уже получил чин капитана и фрегат «Астрея» под команду. Во время сопровождения еще одного конвоя Лаперуз узнал о смерти де Тернэ. Старый рыцарь-госпитальер, избравший в разгар Галантного века путь воина-монаха, де Тернэ скончался в Ньюпорте от тифа. Это было 19 декабря 1780-го года.
Могила шевалье де Тернэ в Ньюпорте (штат Род-Айленд). Нужно отдать американцам должное – они никогда не забывали помощь Франции во время Войны за независимость.
Атака «Астреи» и «Гермионы» на английский конвой при Луисбурге.
И вновь в соратниках у Лаперуза оказался очень заметный персонаж – граф Латуш-Тревиль. Много позже Латуш-Тревиля будут называть единственным настоящим соперником Нельсона.
Приняв участие в крупнейшей победе французского флота, Лаперуз был на поле битвы и во время его крупнейшего поражения – у островов Всех Святых «Астрея» ничего не смогла сделать для перелома ситуации. Более того, именно для защиты «Астреи» и буксируемого ею поврежденного линкора «Ретивый» де Грасс и вступил в бой с превосходящими силами противника.
Де Грасс имел под командой тридцать три линейных корабля, а британский адмирал Родни – тридцать шесть. При этом по орудиям британский флот превосходил французов почти на сотню стволов. Несмотря на это «неукротимый француз» бросился в бой. Французы потеряли четыре линкора захваченными и один потопленным, две тысячи человек убитыми и ранеными, а также почти пять тысяч пленных, включая самого де Грасса. Тяжелое поражение – но лишь поражение, а не разгром. Да и к тому же единственное поражение подобного масштаба для Франции за всю войну.
В этой ситуации Лаперуз умело вывел «Астрею» из боя и довел до Сан-Доминго в относительном порядке.
Сражение у островов Всех Святых, 12 апреля 1782-го года.
И сразу за этим горьким мигом наступил его звездный час. Еще при жизни де Тернэ французское командование планировало провести глубокий рейд в Гудзонов залив. И уже тогда де Тернэ предлагал на роль командира этого предприятия своего протеже. Но скорейшей реализации этого плана помешали текущие задачи по переброске экспедиционного корпуса де Рошамбо, а потом де Тернэ умер. В итоге экспедиция была организована только в 1782-м году.
Целью экспедиции был подрыв пушного промысла Компании Гудзонова залива. Прибыль от продажи пушнины был вполне заметной статьей дохода британской короны. Для выполнения этой задачи нужно было захватить прибрежные форты компании. А для этого, в свою очередь, нужно было провести целую шпионскую операцию.
Теперь под командой Лаперуза был не один корабль, а маленькое соединение. Сам он поднял флаг на линкоре «Скипетр», а «Астрея» перешла под командование лейтенанта Поля Флерио де Лангле – подчиненного и друга Лаперуза. Интересно, что раньше «Скипетр» ходил под началом де Тернэ – Лаперуз все еще шел за своим наставником. Третьим кораблем маленькой эскадры стал фрегат «Красавица».
Поль Антуан Мари Флерио де Лангле. Удивительным образом в моем повествовании еще не фигурировали выходцы из Бретани. Флерио де Лангле исправляет эту ситуацию. Позже он отправится с Лаперузом в кругосветное плавание.
Подготовка к операции проходила в обстановке строгой секретности. Французы отказались даже от закупки зимней одежды, не желая привлечь к себе внимание этой поставкой. Подготовке к рейду не помогало и то, что сама Компания Гудзонова залива традиционно ревностно оберегала свое монопольное положение в регионе, скрывая навигационную информацию. Ну а вишенкой на этом торте было то обстоятельство, что период открытой воды в заливе во второй половине XVIII-го века составлял около четырех месяцев. Как позднее писал один из участников рейда:
«Об этой стране мы знали лишь ее название».
6 июня 1782-го года «Скипетр», «Астрея» и «Красавица» оторвались от конвоя, шедшего во Францию, и взяли северо-западный курс. 17 июля французы незамеченными добрались до входа в залив. Даже в эти летние дни залив не был полностью свободен ото льдов. Иногда суда вынуждены были останавливаться на несколько дней в ожидании, когда вскроется проход. Значительную часть этого времени французы посвятили налаживанию связей с эскимосами.
8 августа три французских корабля вдруг вынырнули из тумана близ Форта Принца Уэльского на западном побережье залива. Британцы сдались без боя. Лаперуз забрал с собой пленных, уничтожил форт, но оставил часть его припасов для нужд аборигенов.
Форт Принца Уэльского, каким его увидели французы в 1782-м году.
Следующей целью французов была так называемая «фактория Йорк». Но сложность заключалась в том, что эта фактория располагалась не на берегу залива, а на некотором отдалении от него — на берегу реки Хейс. Пройти по реке ни фрегаты, ни, тем более, линкор не могли. Специально для решения этой задачи на «Скипетр», «Астрею» и «Красавицу» были взяты двести пятьдесят морских пехотинцев под командой майора Ростена. Идя по реке на шлюпках и баркасах, а также по ее берегу пешком, французы добрались до Йорка за пять дней, изрядно хлебнув прелести путешествия по северным болотам в комариный сезон.
Люди из гарнизона форта были в большей степени рабочими и охотниками, чем солдатами, поэтому сдались после пары символических выстрелов. На этом задача была фактически выполнена, да и приближалась осень, поэтому французы отправились к выходу из залива.
2 сентября, выйдя в океан, Лаперуз ссадил всех пленных англичан на шлюп, взятый в Форте Принца Уэльского, и отпустил домой, снабдив достаточным количеством провизии. В обмен на свой жест Лаперуз взял с бывшего коменданта Форта Принца Уэльского Самюэля Хирна обещание похлопотать в Англии об освобождении французских пленных.
Самюэль Хирн. Лаперузу везло не только на соратников, но и на противников – Хирн был выдающимся исследователем Канады.
Информация о благородном поведении французского командующего стала известна широкой общественности по обе стороны Ла-Манша, поэтому по возвращении во Францию Лаперуз не потерялся в длинном ряду героев последней войны, а вышел на передний план. Непосредственной же наградой за успешный рейд для Жана-Франсуа стала пожизненная пенсия в восемьсот ливров.
Несмотря на то, что боевые потери были нулевыми, от тягот путешествия погиб каждый десятый его участник, а Лаперуз в очередной раз выдержал тяжелейшую экспедицию.
В 1783-м война завершилась триумфом Франции. Франция снова заняла то место, которое было утрачено двадцать лет назад, сравнялась со своим врагом в самом превосходном его навыке и готова была продолжать.
Теперь, когда британцы были на некоторое время отправлены в нокдаун, у Франции появилась уникальная возможность заняться новыми колониальными проектами без реального сопротивления. Назрела необходимость новой большой экспедиции, тем более, что Джеймс Кук уже проложил путь в самом перспективном для исследования направлении.
Первая (красный), вторая (зеленый) и третья (синий) экспедиции Джеймса Кука. Наступало время схватки за Южные моря, и Франция намеревалась в этой схватке победить.
Впрочем, вряд ли в 1783-м году дух Жана-Франсуа был занят мыслями о кругосветном путешествии. Вернувшись с войны в лучах славы, он вновь стал требовать от своего отца разрешения на брак с Элеонорой Броду. На этот раз на стороне Лаперуза выступил даже военно-морской министр де Кастри. В итоге семья Жана-Франсуа все же уступила.
Кстати, с браком Лаперуза связана забавная история. Дело в том, что у Жана-Франсуа и Элеоноры было две церемонии. Устав от многолетнего ожидания, они поженились в Париже сразу, как получили благословение отца и начальства Лаперуза – это было 8 июля 1783-го года. Но по приезду новобрачных в Альби мать Жана-Франсуа настояла на еще одной церемонии «для родни и соседей». Так что чета Лаперузов клялась друг другу в вечной любви дважды.
Памятник Лаперузу на Маврикии. Здесь говорится и об экспедиции Лаперуза, и даже о ее поисках, но в первую очередь здесь говорится о том, что именно на этом острове Жан-Франсуа нашел любовь всей жизни.
Иногда говорится, что де Кастри оказал Лаперузу помощь в споре с отцом в обмен на обещание Жана-Франсуа возглавить новую экспедицию. Возможно, это правда, хотя источником этой информации являются слухи. Однако Лаперуз объективно был одним из лучших кандидатов на эту роль – Жану-Франсуа было лишь немного за сорок, но за плечами он уже имел две большие войны и несколько экспедиций в самых разных, в том числе экстремальных климатических условиях. Его уважали даже враги и искренне любили подчиненные. Лаперуз был неким средоточием тех черт, которые желало видеть в своих морских героях французское общество – гуманный воин, светский патриот, деятельный мыслитель.
Портрет Шарля Луи дю Куэдика де Кергоалера. Там, где появляется один бретонец, тут же появляется и второй. В октябре 1779-го года дю Куэдик, командуя фрегатом «Смотрящий», вступил в бой с британским кораблем. Победил, но получил тяжелые ранения, от последствий которых скончался в начале января 1780-го. Гравюры с портретом дю Куэдика пользовались бешеным спросом, ему посвящались поэмы и пьесы, его ставили в пример кадетам офицерской школы Бреста. Для Франции 1780-х дю Куэдик был кем-то вроде Гагарина. И таких героев у Франции было много.
Так или иначе, вскоре после свадьбы Лаперуз уже целиком отдался своему новому заданию – подготовке к кругосветной экспедиции. Разрываясь между Элеонорой в Альби и делами экспедиции в Париже и Бресте, Жан-Франсуа все время проводил в разъездах. Известно, что он по меньшей мере несколько раз встречался с королем, допоздна задерживаясь в его рабочем кабинете – единственном месте в Версале, где Людовик XVI чувствовал себя как дома. Король-ремесленник и его слуга обсуждали и обговаривали все, вплоть до мельчайших деталей. Лаперузу был дан «зеленый свет» почти на все.
Людовик XVI и Лаперуз за работой. Картина времен Реставрации.
Он выписывает и собирает обширнейшую справочную базу по прошлым экспедициям. Одновременно Жан-Франсуа пытается определить для себя стратегию поведения со встречными аборигенами. За его гуманистическими рассуждениями прячется истинная цель – он должен завоевать для Франции умы и сердца коренных народов, а для этого нужно взять у остальных европейцев все лучшее и отринуть все худшее.
Подготовка заняла почти два года. 1 августа 1785-го года два фрегата «Компас» и «Астролябия» под общим командованием Лаперуза вышли из порта Бреста. В составе экипажа из двухсот двадцати человек нашлось место обширной научной группе. Два корабля превратились в маленькие точки на горизонте, а затем растаяли в нем без следа.
«Компас» (капитан Лаперуз) и «Астролябия» (капитан Флерио де Лангле). Изначально это были гражданские грузовые суда, но для нужд экспедиции их переоборудовали во фрегаты.
Этим теплым летним днем я и оставлю Жана-Франсуа де Гало де Лаперуза и Францию Людовика XVI. Я не проследую вместе с Лаперузом к мысу Горн, не пройду вместе с ним водами пролива между Сахалином и Хоккайдо и не ринусь за ним в сердце шторма близ островов Ваникоро.
Не потому, что это не интересно – напротив, очень интересно. Просто эту историю уже много раз рассказывали, в том числе люди намного более талантливые, чем я. Например, вот хорошее описание экспедиции и ее поисков.
Путь к звездам всегда тернист, а склоны самых высоких гор всегда будут усеяны трупами тех, кто не дошел до вершины. За спиной Васко да Гамы всегда будет маячить тень Бартоломео Диаша, вспоминая Амундсена всегда будут вспоминать и Скотта, а Кук, и сам сгинувший в одном из своих странствий, прошел, в том числе, и по тропе, проложенной Берингом.
В Лиссабоне есть памятник португальским первооткрывателям – ярчайшим героям этой маленькой страны. Причем, кое-кого португальцы забыли (например, Франсишку ди Алмейда). Там тридцать три фигуры. Из них лишь около половины умерло в Португалии – остальные так и не вернулись домой.
Рассказывая историю Лаперуза, я не хотел вызвать к нему какую-то жалость или сочувствие, напротив, я хотел рассказать о человеке, который был на острие мира уместнее, чем где бы то ни было. Об обществе его породившем, о страстях и желаниях, двигавших им. Ведь говоря о том, как человек умер, мы иногда забываем вспомнить, как он жил.
А Лаперуз прожил жизнь на зависть многим и видел такое, о чем в античной древности слагали эпические поэмы. И так ли важно, что его Одиссея в итоге не привела его на Итаку?
Автор: Александр Долгирев.
А ещё вы можете поддержать Кота британским фунтом или даже французским ливром, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
Подробный список пришедших донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Кто вы, господин Лаперуз? Часть 1/2
Автор: Александр Долгирев.
Возможно, многие из тех, кто интересуется историей, обращали внимание на то, как некоторые исторические персоны раз за разом возникают в их информационной среде. Эти люди иногда вдруг появляются там, где их не очень-то ждешь, и в определенный момент начинаешь радоваться им, как старым знакомым.
Одним из таких персонажей для меня является французский мореплаватель Лаперуз. Я знаю его имя с раннего детства. Примерно с того же времени я знаю и о трагедии, постигшей его экспедицию, а также о тайне этой трагедии, которая продолжает раскрываться и в наши дни, хотя суть произошедшего стала понятна еще в XIX-м веке.
Позднее, в порядке общего образования, я узнал, разумеется, и об известных обстоятельствах этой экспедиции, а также об обстоятельствах ее поисков. Затем Лаперуз стал появляться в темах, которые не были непосредственно связаны с ним. То в географии Дальнего Востока, то в истории Франции XVIII-го века, то в делах Американской революции, то даже в истории происхождения причудливой женской прически «Belle-Poule» мелькало вдруг имя французского капитана.
Так кем же был этот человек, столь плотно вписанный в ткань своей эпохи, что нити, протянутые от его персоны, пронизывают эту ткань порой в совсем неожиданных местах?
Жан-Франсуа де Гало де Лаперуз пришел в мир в 1741-м году, 22-го или 23-го августа. Еще один сын французского юга – Жан-Франсуа родился близ Альби.
Альби на карте современной Франции.
Некогда по названию города Альби получили свое имя местные сектанты гностического толка. Альбигойская ересь изрядно напугала Римскую церковь, которая организовала против ее приверженцев крестовый поход.
Этот поход стал отличным поводом для передела земли в Лангедоке в пользу французского короля и феодалов Северной Франции. Местная знать была почти полностью уничтожена, как и значительная часть городского нобилитета. До прихода Генриха Наваррского оставалось еще несколько веков…
К чему этот отдаленный экскурс?
К XVIII-му веку эта старая история давно превратилась в красивую легенду, а потому представители фамилии де Гало невозбранно возводили свое происхождение к альбигойцам. Впрочем, им хватило благоразумия не приписывать свой дворянский статус временам массовых сожжений местных феодалов на кострах.
Дворянство де Гало было того же рода, что и дворянство семейства де Бац (фамилия реального Д’Артаньяна) – кто-то из их предков-мещан преуспел настолько, что смог получить (купить, присвоить) себе дворянство. Обычно датой этого знаменательного для семьи события указывается 1558-й год. Известно даже поприще, позволившее де Гало разбогатеть и превратиться в заметных региональных землевладельцев – их бизнес был связан с выращиванием синильника или вайды красильной – растения, из листьев которого получался синий краситель.
Шато дю Го. Еще один немного брутальный особнячок юга Франции. Здесь был рожден Лаперуз.
Вайда красильная. Французы называют ее «Pastel des teinturiers».
К моменту рождения Жана-Франсуа фамилия де Гало владела несколькими имениями и обладала очень заметным региональным влиянием, а отец Лаперуза Виктор-Жозеф был депутатом Парламента Альби. Жан-Франсуа был в семье первенцем, а всего у Виктора-Жозефа и его супруги Маргариты де Рессигье было одиннадцать детей.
Воспитание и образование потомок альбигойцев получил в местном иезуитском коллеже. Впрочем, почти все мальчики из местных дворянских семей учились там. Из однокашников Жана-Франсуа можно выделить двоих: маркиза де Рошегуда, который много лет спустя будет голосовать против казни Людовика XVI во время суда над ним, а также Шарля Менго де Ла Хажа, который станет лучшим другом Лаперуза на всю жизнь.
К пятнадцати годам Жан-Франсуа владел тремя языками – французским, латинским (на нем велось преподавание в коллеже) и окситанским (языком малой родины). Кроме того, он был обучен началам арифметики и риторики, умел держаться в седле и фехтовать. С этим багажом юноше предстояло покинуть родной дом – в Лангедоке дворяне Бурбонов лишь рождались и иногда (если очень повезет) умирали, вся остальная их жизнь происходила вдали от дома.
В отличие от XVII-го века, когда дети юга чаще выбирали армейскую карьеру, имея в армии развитую сеть связей и патронажа, в Галантный век их стопы все чаще устремлялись во флот. Бурбоны достаточно уверенно побеждали своих врагов на суше, но на море британцы раз за разом оказывались сильнее. Где опасно, там престижно, где престижно, там южане – при Старом режиме с этим было просто.
В 1756-м году в Бресте Жан-Франсуа де Гало поступил в гардемарины. В это же время он добавил к своей первой фамилии вторую – де Ла Перуз. Так называлось одно из поместий его семьи.
Автограф Лаперуза. Он никогда не подписывался «Ла Перуз». Позже революционеры 1789-го года сделают перемену способа написания своего дворянского имени политическим жестом, но в действительности, это была просто тенденция французского языка, наметившаяся задолго до революции и не связанная с ней.
В том же году началась Семилетняя война. Пока русские и австрийцы воевали с Фридрихом Прусским, Франция вела отдельную игру с Британией.
Уже в 1757-м Лаперуз отправился в Северную Америку на линкоре «Славный» («Celebre»). «Славный» был частью эскадры из одиннадцати кораблей. Эти одиннадцать кораблей должны были соединиться с французскими эскадрами, отправившимися ранее, и вместе сформировать французский флот в районе Луисбурга – поселения на острове Иль-Руаяль (ныне Кейп-Бретон, Канада). По мнению французского командования именно контроль над Луисбургом был ключом к контролю над Квебеком. Учитывая то, что целью Британии в Америке (да и во всей войне) было уничтожение французских колоний, Франции необходимо было удержать Луисбург во что бы то ни стало.
Французские владения в Северной Америке до Семилетней войны. Нужно понимать, что французский контроль над этой территорией носил весьма условный характер. Впрочем, это не отменяет того факта, что при ином исходе Семилетней войны французский язык был бы в Америке «немного» более распространен.
Остров Кейп-Бретон и его положение на карте Канады (справа).
Первая экспедиция Лаперуза выдалась настолько трагичной, что хочется смеяться. Без проблем добравшись до Луисбурга, французы стали наблюдать за развертыванием британских сил, благо до их базы в Галифаксе было около суток плавания. Британцы, в свою очередь, видя береговые укрепления Луисбурга и французский флот, атаковать опасались. Две силы стояли друг против друга и не решались сделать первый шаг.
Все решила стихия. В конце сентября разыгрался жесточайший шторм, разбивший и потрепавший почти все английские суда. Французскому флоту досталось меньше, но их командующий Дюбуа де Ла Мот все равно не решился атаковать неприятеля в разгар непогоды. А после того, как британцы с трудом ретировались, во французском флоте началась эпидемия тифа, терзавшая эскадру на протяжении всего пути домой, в Брест. При заходе в порт Бреста недокомплект в экипажах некоторых кораблей был таким, что те почти не могли маневрировать.
Французский флот на рейде Луисбурга.
Но и это был еще не конец. Матросы, сойдя на берег, распространили болезнь по городу, в результате чего от тифа скончалось около 10 000 человек. Известно, что Лаперуз избежал и цинги в Луисбурге, и тифа по пути домой. Так и не пройдя боевое крещение, юноша прошел через настоящий ад морских экспедиций того времени.
Уже через несколько месяцев, в феврале 1758-го Лаперуз вновь отправился в Новый Свет. Британцы снова планировали взять Луисбург, французам снова нужно было его защищать. На этот раз шторм не пришел на помощь французскому флоту, и британцы снова, в очередной раз продемонстрировали свое полное превосходство на море. Луисбург был потерян.
Эта кампания ознаменовалась для юного гардемарина не только первым боем, но и знакомством с капитаном д’Арсаком де Тернэ – тот командовал фрегатом «Зефир», на котором в этот раз служил Лаперуз. Де Тернэ станет патроном Лаперуза на долгие годы.
Шарль-Анри-Луи д’Арсак шевалье де Тернэ.
После потери Луисбурга положение Франции в Северной Америке стало проигрышным. Новости с других фронтов тоже были удручающими. Французский флот терпел поражение за поражением. Цепляясь зубами за каждую возможность, разбиваясь в рискованных маневрах, погибая под беспощадным обстрелом, навязывая и навязывая ненавистному противнику все новые битвы, французский флот не мог одолеть англичан.
При Кибероне французский флот вновь был повержен. Рыцари Бурбонов могли драться как черти, но для победы над англичанами на море одной отваги было недостаточно. Это был урок целому поколению – следующие двадцать лет Франция будет делать все, чтобы сравняться со своим врагом в его самом искусном навыке.
Плен Лаперуза не продлился долго – он был обменян. Восстановившись от ран, Жан-Франсуа снова ринулся в бой. Даже очевидно проигрывая, французы продолжали навязывать британцам битву за битвой. В 1762-м году Лаперуз участвовал в экспедиции на Ньюфаундленд под руководством де Тернэ. Малыми силами французы смогли захватить и уничтожить британские рыболовные промыслы, нанеся противнику ущерба на миллион фунтов стерлингов. И вновь Лаперуз с достоинством выдержал тяжелейшую экспедицию, наполненную сложным маневрированием и переменой погодных условий.
Осень 1759-го года оказалась черным временем для Франции не только из-за поражения при Кибероне (20 ноября). За два месяца до этого маркиз де Монкальм пал в Битве на равнинах Авраама близ Квебека. Вскоре за ним последовала вся Французская Америка, кроме нескольких островов. В 1761-м году несчастный генерал де Лалли-Толендаль, будучи полностью отрезанным от сообщения с Родиной, сдаст британцам Пондишерри – так Франция потеряет перспективы в Индии. Когда Семилетняя война наконец завершится, окажется, что Франция потерпела в ней полное и кошмарное поражение.
Маркиз де Монкальм на равнине Авраама. Когда исход битвы был уже ясен, маркиз получил смертельное ранение. Выслушав лекаря, де Монкальм улыбнулся и сказал: «Ну, я хотя бы не увижу капитуляцию Квебека».
Для всех, кто видел де Монкальма на равнинах Авраама, для всех, кто погибал от цинги в Луисбурге, для всех, кто не дождался своих мужей или отцов с полей сражений Семилетней войны, слово «реванш» билось рефреном в висках. Вандейцы и окситанцы, провансальцы и бретонцы, эльзасцы и гасконцы испытали по итогам войны очень странное, новое чувство. Это чувство было чудовищно неприятным и поразительно общим для всех них, особенно для дворян – все эти люди испытывали чувство национального унижения. Так все они окончательно стали французами.
После войны Лаперуз получил повышение до энсина – по сути, это означало, что начальство довольно его успехами и рассчитывает на продолжение его карьеры во флоте.
Впрочем, некоторое время после войны ему пришлось заниматься вполне мирной службой на торговых кораблях. Несмотря на крах французских колоний в Семилетнюю войну, кое-какие заморские владения у Франции остались. В 1771-м году Лаперуз служил в Сан-Доминго (нынешнее Гаити) на фрегате «Прекрасная курочка» («Belle Poule»).
Много позже, летом 1778-го года фрегат «Belle Poule» вступит в затяжной бой с британским фрегатом «Arethusa» в водах Ла-Манша. Это будет первое официальное сражение новой войны между вечными противниками. Оба фрегата получат тяжелые повреждения и покинут поле боя без очевидного исхода, но во Франции это будет воспринято, как победа, ведь французский моряк не уступил английскому моряку. В честь подвига «Belle Poule» во французскую моду на некоторое время войдет очень экстравагантная прическа…
Поединок между «Belle Poule» и «Arethusa».
Но Лаперуза уже не было на этом фрегате в 1778-м. Он прослужил на нем сравнительно недолго, но кроме службы на Сан-Доминго успел отметиться и участием в экспедиции «Belle Poule» в Индийский океан в 1772-м.
Уже в следующем году Лаперуз отправился на Иль-де-Франс (ныне Маврикий), где служил комендантом его старый друг и наставник де Тернэ. Пожалуй, именно на этом острове Жан-Франсуа прожил самые счастливые годы своей жизни.
Панорама столицы Иль-де-Франс Порта-Луи на рубеже XVIII и XIX веков.
Весной 1773-го Лаперуз отправился в Индийский океан с не вполне очевидными целями. Через несколько лет его сделают кавалером Ордена Святого Людовика. Практически все источники утверждают, что это стало наградой за действия Жана-Франсуа по защите Маэ – одного из последних оплотов Франции в Индии, от местных князьков. Однако свидетельств о том, чем Лаперуз в действительности занимался в Индии, крайне мало. Судя по всему, французские «люди работали». Кстати, по итогам своих экспедиций в Индию Лаперуз написал небольшую работу «Индийские проекты», в которой изложил свое видение положения Франции в Индийском океане и ее перспективы.
По возвращении из индийского приключения Жан-Франсуа решил обосноваться на Иль-де-Франс более основательно. По замечательному совпадению, на острове оказался Шарль Менго де Ла Хаж – друг Лаперуза еще по иезуитскому коллежу Альби. Вскладчину двое друзей купили себе имение в горной части острова. В это же время Лаперуз сблизился с местной семьей Броду. С отцом семейства Авраамом Броду из Нанта его связывали профессиональные дела – Авраам служил главным интендантом колонии. Но истинной целью частых визитов Жана-Франсуа в гости к Броду являлась возможность увидеться с дочерью Авраама Элеонорой. Ему было за тридцать, ей было шестнадцать или семнадцать. Он был успешен и обеспечен, а также обаятелен и красив. Она была мила, умна и умела любить. Вскоре они обручились.
Считается, что на этом портрете изображена Элеонора Броду. Других достоверных изображений нет.
Довольно часто приводится факт креольского происхождения Елеоноры, но найти ему однозначное подтверждение оказалось не так легко. Ее родители родились во Франции, а ее единственное известное изображение не выдает в ней смешанного происхождения. Впрочем, для родителей Лаперуза был важен не столько цвет ее кожи, сколько низость ее происхождения.
За время войн и экспедиций Жан-Франсуа как-то позабыл, из какой глубинки он родом. Пока в большой Франции дворянское происхождение значило все меньше, в иных медвежьих углах все еще можно было услышать архаичные разговоры о мезальянсе.
Споры с родней продлятся в течение многих лет. В иные моменты и Жан-Франсуа, и Элеонора будут готовы отречься друг от друга, но так этого и не сделают. Лишь вернувшись с еще одной войны с Англией победителем и героем, Лаперуз получит, наконец, право официально связать свою жизнь с этой женщиной.
В 1776-м году Лаперуз покинул Иль-де-Франс вместе с де Тернэ. Назревала новая война, и монотонный рефрен «реванш» с новой силой зазвучал в душах тех, кто помнил прошлую войну.
Лаперузу и всей Франции предстояло снова сойтись со своим заклятым врагом.
Продолжение следует. завтра.
Автор: Александр Долгирев.
А ещё вы можете поддержать Кота британским фунтом или даже французским ливром, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
Подробный список пришедших донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Последний солдат далекой войны
3Февраля 2021 года в Боливии в городе Вилья-Монтес в возрасте 109 лет скончался последний боливийский ветеран войны в Чако дон Бениньо Гаррадо.
Война в Чако( 9 сент. 1932 г. – 14 июн. 1935 г.)- это весьма примечательная часть истории человечества. С одной стороны- это война между Боливией и Парагваем за ничейные территории. С другой стороны война спонсировалась нефтянными компаниями Стандарт Ойл и Шелл и шла за гипотетические запасы нефти, находящейся в Чако. Стандарт Ойл вооружила Боливию и наняла немецких военных специалистов. Шелл спонсировала Парагвай, раззоренный и опустошенный в 19 веке во время Парагвайской Войны. Война быстро приобрела позиционный характер, совсем как во время Первой Мировой. И вот тут Парагваю сильно помогли русские белоэмигранты, пришедшие добровольцами в армию Парагвая, община которых обосновалась в Парагвае вскоре после Гражданской Войны. Имена их в Парагвае помнят и чтут. Так что я как-то автоматически в этой войне начинаю сочуствовать парагвайской стороне.
Парагвай победил, был подписан мирный договор. А нефть в Парагвае кстати нашли, но это случилось через несколько десятков лет(а ведь её там могло вообще не оказаться)
Война в Чако оказала скорее негативное влияние на судбы Боливии и Парагвая. Так уж получилось что военные обоих армий обрели сильное влияние. В Боливии тамошние креолы и индейцы некоторое время пытались построить нечто вроде социалистческого государства по заветам Гитлера (очень странная штука однако- индейцы читающие Майнкампф, но это влияние тех самых немецких военных специалистов). Парагваю тоже не повезло: к власти пришел ветеран войны в Чако Стресснер, который ввел хроническое военное положение и расстреливал людей, которые останавливались что-бы рассмотреть дворец в котором он проживал. В результате экономика обоих стран развивалась плохо, а кое-в чем даже деградировала.
В Парагвае живы ещё несколько ветеранов той войны, всем им уже за 100 лет.
«. Унесла жизней больше, чем пушки Колчака… »
Автор: Алина Говенько.
Какую болезнь мы сразу вспоминаем, услышав слово «эпидемия«? Чуму, конечно же. Ещё, наверняка, натуральную оспу и холеру. Из более современного — ВИЧ. Ну и ту-которую-нельзя-называть. А вот герой нашей сегодняшней заметки, сыпной тиф, нынче подзабыт. Что неудивительно, ведь в настоящее время существует и эффективное лечение, и профилактика «сыпняка», и он уже больше не выглядит в массовом сознании чем-то страшным. Но было так не всегда…
Итак, перенесемся примерно на 100 лет назад. Мир охвачен Первой Мясорубной. Окопы, скученность, антисанитария, вши. И солдаты, один за другим, заболевающие сыпным тифом. Беженцы, военнопленные, дезертиры разносят тиф по всей России. С началом Гражданской становится только хуже. Несмотря на то, что врачи знают, какие противоэпидемические меры нужно предпринять, чтобы остановить триумфальное шествие эпидемии по стране, их рекомендации просто нет возможности выполнить. В России, терзаемой гражданской войной, не найти такого количества бань, прачечных, чистого белья и мыла. Мыло вообще довольно скоро становится предметом спекуляций, и достать его, даже самое простое, можно лишь на чёрном рынке, втридорога.
Как протекает сыпной тиф? Остро нарастает интоксикация, температура тела поднимается до 40 градусов и выше, больной жалуется на нестерпимую головную боль. Болят суставы и мышцы. Тифозный больной мучается от кошмарных сновидений, сознание часто спутано, характерны эйфория или, наоборот, беспокойство и возбуждение. Затем к лихорадке и интоксикации присоединяется то, благодаря чему сыпной тиф получил своё название: сыпь. Высыпания появляются по всему телу, кроме, разве что, лица, ладоней и подошв. Артериальное давление падает. Возможно поражение дыхательных путей, вплоть до пневмонии. Страдает центральная нервная система. Встречаются такие грозные осложнения, как энцефалит или менингит. Страдает и сердечно-сосудистая система: тромбофлебиты, эндартерииты, тромбоэмболия лёгочной артерии, кровоизлияние в мозг…
До появления антибиотиков, во время некоторых эпидемий, летальность доходила до 80%.
Возбудителем сыпного тифа является так называемая риккетсия Провачека. Своим названием этот микроорганизм обязан двум микробиологам, американцу Говарду Тейлору Риккетсу и чеху Станиславу Провачеку. Оба этих исследователя умрут от сыпного тифа: Риккетс в 1910 году, Провачек — в 1915. Источник и резервуар «сыпняка» — больной человек. Переносчиком же являются вши — платяная и, реже, головная. Да, именно поэтому так страшны скученность и антисанитария.
Итак, Гражданская. От сыпного тифа страдают красные. Председатель Реввоенсовета 11 армии Я. В. Полуян пишет:
«Самая главная причина — это эпидемия тифа, по данным медико-санитарного отдела, в начале января с. г. насчитывалось до 40 тысяч больных, ежедневно поступало около тысячи больных. Армия таяла не по дням, а по часам; начальник 2-ой стрелковой дивизии т. Науменко и военкомдив т. Скворцов в своем донесении сообщают, что в дивизии осталось всего лишь 600 штыков. Было открыто 250 лазаретов, весь медицинский персонал был мобилизован, 75% которого выбывало из строя. Медикаментов не было, не хватало медицинского персонала. Можно определенно сказать: не кадеты разгромили армию, а более страшный враг — эпидемия тифа».
Не лучше дела обстоят и у белых. А. В. Бинецкий, которому довелось служить в 1919 году в Добровольческой армии, вспоминал:
«В эшелоне было около 400 чел. сыпнотифозных солдат и офицеров. Санитарное состояние и положение больных не поддается описанию: полное отсутствие медикаментов, холод, голод, грязь и легионы вшей делали свое дело. Ежедневно санитары уносили несколько трупов и складывали в двух задних вагонах как дрова. Эти вагоны ездили с эшелоном и были битком набиты. Все санитары и сестры милосердия переболели тифом, и это время было самое ужасное: трупы умерших оставались лежать по нескольку дней на нарах вместе с больными, печи в теплушках не топились, и, порою, не приносили по целым дням пищи и воды…
Эшелон был похож на мертвый дом: трупный запах и отсутствие признаков жизни придавали мрачный и печальный вид красненьким теплушкам, и только белые тени сестер милосердия да глухие задавленные стоны напоминали, что здесь еще теплится жизнь, что не закончена борьба со смертью».
Всего за период с 1917 по 1921 годы от сыпного тифа умерло порядка 3 млн человек.
В годы Великой Отечественной удалось не допустить повторения сыпнотифозного кошмара Гражданской. Свою роль сыграли жесткие противоэпидемические меры, строились бани, прачечные, создавались подвижные эпидемиологические отряды. Наконец, в 1942 году советским микробиологом Пшеничновым была изобретена вакцина для профилактики сыпного тифа. Именно массовая вакцинация сыграла ключевую роль в предотвращении эпидемии. Ну а Пшеничнов в дальнейшем станет лауреатом Государственной премии и посвятит жизнь борьбе с инфекционными заболеваниями.
Алексей Васильевич Пшеничнов
Вспышки сыпного тифа встречаются и по сей день. Влияют всё те же факторы: педикулез, антисанитария, скученность, массовая миграция, отсутствие бань и прачечных. Но хотя бы летальные исходы нынче редки, менее 1% — за это скажем спасибо антибиотикам.
Автор: Алина Говенько.
А ещё вы можете поддержать Кота рублём против тифа, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
Подробный список пришедших донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Под Минском нашли захоронение более 8 тысяч жертв Великой Отечественной войны
Генеральная прокуратура Белоруссии установила место массового захоронения времен Великой Отечественной войны с останками более восьми тыс. человек, сообщается на сайте ведомства.
В рамках расследования уголовного дела о геноциде вблизи урочища Уручье в Минском районе было обнаружено место погребения жертв фашистских расстрелов.
По информации прокуратуры, существует не менее семи таких мест захоронений в близи урочища Уручье, где были убиты свыше 38 тыс. человек.
«Согласно архивным данным, с 1941 по 1944 год немецко-фашистские оккупанты свозили сюда и расстреливали мирных жителей, военнослужащих из Минска и его окрестностей. Хоронили людей в заранее выкопанных ямах глубиной до 5 м», — говорится в сообщении. По информации заместителя Генерального прокурора Белоруссии Алексея Стука, в уничтожении мирного населения также принимали участие и различные коллаборационистские формирования, состоящие из националистов Латвии, Литвы, Украины.
Ранее под Ростовом было найдено захоронение 150 останков жертв нацистов.
Советник монгольских ханов
Кидани — кочевые монгольские племена, в древности населявшие территорию современной Внутренней Монголии, Монголии и Маньчжурии. Академик В.В. Бартольд относил киданей к «тунгусскому происхождению с примесью некоторых монгольских элементов»
Ляо или по-монгольски Хятан — государство киданей, которое занимало просторы Северо-Восточного Китая с момента основания киданьской государственности племенным вождём Абаоцзи (Амбагай) в 907 году до мятежа чжурчжэней в 1125 году. Столицы — Шанцзин (верховная, ныне Хуэйнинфу), Ляоян (восточная), Датун (западная), Наньцзин (южная, в районе современного Пекина). Протянувшись от Японского моря до Восточного Туркестана, империя Ляо стала наиболее могущественной державой Восточной Азии. Это сказалось на том, что историческое название Китая в славянской и западной (Cathay) традициях восходит именно к этнониму «кидани».
Однако потом кидани проиграли своим соседям – чжурчженям (предкам маньчжур), и те сменили их в гегемонии над северным Китаем. Род правителей Елюй утратил свой привилегированный статус, и Елюи стали чиновниками на службе чжурчженьской Золотой империи – Цзинь.
В 1212 году, после вхождения войск Чингисхана на территорию империи Цзинь, кидане присоединились к монголам.
Когда Чингисхан первый раз увидел наследника прежней киданьской династии Елюй-Чуцая (1189–1243) весной 1218 года, он был поражен: его высокий рост, длинная борода и зычный голос очень понравились монгольскому завоевателю.
Чингисхан, старавшийся использовать вражду киданей и китайцев с чжурчженями, не случайно обратил внимание на родственника императоров Ляо. Однако Елюй Чуцай был по воспитанию китайским чиновником-конфуцианцем и на слова Чингисхана «Цзинь и Ляо — извечные враги. Мы отомстили им за тебя!» ответил: «Мои отец и дед, дав клятву в верности, служили им. Разве можно враждовать с государями, будучи их подданными?!» Тем не менее, хан оценил такой ответ и оставил Елюй Чуцая при себе. Тот стал известен среди монголов как Урту сахал («Длинная борода») и стал выдающимся государственным деятелем Монгольской империи. Помимо политической деятельности, Елюй Чуцай известен как ученый, врач, поэт, музыкант, историк, философ, буддист и конфуцианец.
Елюй Чуцай консультировал Чингисхана, основываясь на наблюдениях за светилами, помогал выбирать время и место закладки столицы – Каракорума, начала и окончания военных кампаний, составлял монгольский календарь, писал и переводил книги, чертил карты, открывал школы и академии (истории, медицины, астрологии), оставил после себя множество рукописных творений по истории, астрологии, медицине и земледелию.
Джон Мэн охарактеризовал его так: «Дело его всей жизни – помочь Небесам, остановившим свой выбор на данном правителе, преобразовать варварство и невежество в добродетель и мудрость».
Елюй Чуцай наставлял государя: «Хотя мы империю получили, сидя на лошади, но управлять ею, сидя на лошади, невозможно» Н.Я. Бичурин констатирует: «Елюй Чуцай имел высочайшее дарование и далеко превосходил прочих… В распоряжениях правительства можно приметить две или три десятых доли его трудов; и если бы не было тогда Елюй Чуцая, то неизвестно, что бы последовало с родом человеческим». Надо помнить, что Чингисхан и Угедэй серьезно задумывались о том, чтобы полностью истребить китайцев и заступничество Елюй Чуцая помогло изменить их планы.
К числу выдающихся новаторских идей Елюй Чуцая принадлежат:
– впервые в мире ввёл в торговый оборот бумажные деньги: «Во второй месяц (1236 г.) монголы в первый раз ввели ассигнации, названные Цзяо-чао». По представлению Елюй Чуцая, их выпущено на 10 тысяч малых слитков (на 50 тысяч унций серебра)
– разработал и внедрил в государственном масштабе подати и пошлины: сколько собирать с крестьян в зависимости от качества и количества обрабатываемых земель;
– произвёл перепись населения, по которой оказалось 1 040 000 семейств или домов (включая империю Цзинь);
– утвердил порядок развоза государственных указов по всей Империи (почтовая служба);
– широко и повсеместно привлекал к государственной службе грамотных и умных граждан;
– организовал школы для сыновей китайских и монгольских чиновников;
– учреждено Историческое общество.
Так благодаря привлечению к управлению Елюй Чуцая и других учёных монголы превратились из грабителей в правителей.
При Угедэе, сыне Чингисхана, китаец фактически управлял империей, и ему удалось отобрать у монгольских военачальников прерогативу наложения наказаний, назначения судей и сбора налогов на нужды казначейства. Его сообразительность и невозмутимое мужество нравились завоевателям-язычникам, а он знал, как на них влиять. Угедэй злоупотреблял вином, а у Елюй Чуцая был резон желать, чтобы он жил как можно дольше. Возражения никак не действовали на хана, и китаец принес ему железную вазу, в которой некоторое время хранилось вино. От вина края сосуда заржавели.
«Если вино, – сказал он, – так разъело железо, суди сам, что оно сделало с твоим кишечником».
Угедэй был потрясен этой наглядной демонстрацией и стал меньше пить, но все же пьянство стало истинной причиной его смерти.
Во 2-й половине 1230-х годов раздача Угедэем под давлением монгольской знати значительной части территории и населения Северного Китая в уделы (фэнь да) своим родичам и военной верхушке фактически подорвала систему управления, созданную Елюем Чуцаем.
В 1261 г. прах Елюй Чуцая был перезахоронен его младшим сыном Елюй Чжу (вице-канцлером хана Хубилая) на горе долголетия в парке при императорском дворце в Ханбалыке (Пекин).
В честь канцлера там был построен храм, в котором стояли мраморные статуи его и жены.
В 1751 г. по повелению императора Китая Цянь Луня (завоевавшего Джунгарию и Кашгарию) на его могиле сооружен новый храм и поставлен каменный памятник с надписью.
Англичанин Джон Мэн даёт перевод этой надписи: «Хотя мы родились в разных династиях, я уважаю его за ясность перед своим императором. Я сам император, надеюсь, мои министры берут с него пример». Несмотря на разрушение в 1860 году англо-французскими войсками Старого Летнего дворца (Юаньминъюань), этот памятник сохранился по сей день.