саласпилс детский концлагерь история
Маленькие мученики Саласпилса
Маленькие мученики Саласпилса
В мемориальном ансамбле под Ригой установлена
скульптура «Мать» — это памятник тем детям,
которые погибли в Саласпилсе, тем женщинам, у
которых силой отняли их детей.
I
Подходила к концу вторая военная зима. В середине февраля 1943 года жители белорусской деревни Шавелки услыхали шум моторов. По дороге в облаках снежного вихря бежал бронетранспортёр с чёрным крестом на боку, а следом за ним тянулись несколько грузовиков с гитлеровцами. Машины остановились посреди безлюдной деревни. Солдаты в шинелях мышиного цвета соскакивали в глубокий лес и разбегались по домам, отворяя дверь прикладами.
В дом Курменёвых ввалились сразу несколько немецких солдат.
— Вон всем из дома! А ну, шевелись! Живо!
Анну Николаевну с тремя детьми вытолкали на улицу. В доме оставили лишь стариков. Двое полицейских огромными досками крест-накрест заколотили дверь. Вокруг дома уже суетливо двигались солдаты, обливая бензином высокие стены. Анна Николаевна кинулась к дому, но долговязый детина, ударив её ногой в живот, свалил женщину в снег. К матери подбежали дети, начали плакать. Через минуту дом заполыхал. Красные языки пламени поднимались высоко в небо. Душераздирающий крик матери оглушил всю деревню. Со страшным треском вылетела оконная рама. Десятки стеклянных брызг осыпались в горячий снег. В оконном проёме в белой домотканой рубахе показалась фигура старика. Короткая автоматная очередь — и тело его упало обратно в пламя. Цепляясь за подоконник, старалась выбраться из окна седая женщина, но её постигла такая же участь.
За несколько минут вся деревня превратилась в один огненный шар. Разбушевавшийся огонь вместе с деревом пожирал мечущихся в пламени стариков. Падали от горя женщины и впивались голыми руками в родную землю.
Анну Николаевну с детьми бросили в сани. Полицай хлестнул кнутом коня, и санный поезд тронулся из горящего селения. А деревушка превратилась в чёрную тучу, которая долго сопровождала своих сельчан, пока не растаяла в морозном воздухе.
«По особой директиве начальника полиции Остланда обер-группенфюрера СС Еккельна, под предлогом борьбы с бандитизмом во временно оккупированных, граничащих с Латвийской ССР областях Белоруссии, Ленинградской, Калининской, а так же Латгалии, немецкофашистские захватчики на протяжении 1942–1944 годов систематически угоняли из этих областей мирное население в специально устроенные концентрационные лагеря в городах Риге, Даугавпилсе, Резекне и других местах Латвийской ССР».
(Из акта Чрезвычайной республиканской комиссии. 5 мая 1945 г.).
Несчастных привозили в Бигосово. Вся станция, словно огромный муравейник, была запружена такими, как и они, жителями из ближайших деревень. Люди рыдали, кричали, некоторые теряли сознание. Они понимали, что их ждёт. Дети повзрослей пытались бежать, но их настигали пули.
Лишь поздно вечером подали состав. В товарные вагоны, где раньше перевозили скот, посадили женщин с детьми. В холодные вагоны загоняли людей столько, что в них можно было разместиться только стоя. Ехали всю ночь. Анна Николаевна, тесно прижатая к холодному инею стены, согревала детей под своим пальто. Когда уже совсем не было сил держаться на ногах, поезд остановился. Раскрылись замороженные двери вагонов.
— Освободить вагоны! — последовала команда.
Замёрзших, измученных голодом и бессонницей людей погнали по просёлку. Стараясь быстрее пройти это место, гитлеровцы окриками и прикладами подгоняли колонну измученных женщин и детей. Вскоре вышли на шоссе. Пленные женщины шли, прижимаясь к обочине дороги, давая свободный путь немецким мотоциклам и автомобилям, набитым солдатами. Послышался приказ свернуть направо в лес. Изредка раздавались выстрелы — это немцы расстреливали обессилевших. Вот и конец пути. Впереди двойное кольцо колючей проволоки, а за нею сторожевые вышки и бараки, бараки…
Лагерь уничтожения распахнул свои ворота. Из рук эсесовцев рвутся, захлёбываясь в лае, немецкие овчарки. У здания комендатуры на высоких мачтах развеваются флаги: один алый с белым кружком и чёрной свастикой посередине, другой — чёрный с двумя белыми буквами «SS». Это был Саласпилский лагерь смерти.
© Copyright: Виктор Мельников 4, 2013
Свидетельство о публикации №113120905169
Самый страшный в мире банк крови: Детский концлагерь Саласпилс
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Изначально его строили для евреев
Лагерь начали строить в Латвии в октябре 1941-го. Рядом располагался поселок Саласпилс – отсюда и одноименное название, которое получил лагерь в народе, хотя официально он именовался Кайзервальд. Строили его евреи, в том числе из Рижского гетто.
Руководитель эйнзатцгруппы «А», Шталекер в своем отчете начальству сообщал: «С декабря 1941 года из рейха [. ]поступает транспорт с евреями. Из них 20 тысяч направлены в Ригу [. ] В строительстве лагеря участвуют все евреи и [. ] этой весной все эвакуированные евреи, которые переживут зиму, могут быть собраны в этом лагере».
Как позже показал на суде генерал СС Йекельн, еженедельно в концлагерь прибывало по два-три эшелона с евреями. В каждом – примерно тысяча человек. «Мы расстреляли, предположительно, около 87 тысяч евреев, прибывших в лагерь Саласпилс из других стран», – уточнил он.
С конца весны 1942-го в Саласпилсский лагерь стали доставлять латышских антифашистов и пленных советских бойцов, а затем и цыган. Иногда сюда специально привозили из других концлагерей советских пленных на расстрел.
Кровь выкачивали из детей до последнего
Хотя официально Латвия не признает факта столь массового убийства детей в Саласпилсе, сохранилось немало воспоминаний очевидцев и других доказательств этим общеизвестным преступлениям.
В основном сюда привозили малышей из Белоруссии и северо-западных областей России – Псковской, Калининской, Ленинградской.
«Лагерь трудового воспитания» (так официально в документах именовался Саласпилс) на самом деле был банком крови и местом проведения изуверский медицинских экспериментов. В этом так называемом «трудовом» лагере держали и двух-, и трёхлетних детей, и даже грудничков. Вместо имени у каждого ребенка был номер, выбитый на жетоне.
Более чем за три года существования концентрационного лагеря было выкачано в общей сложности три с половиной тысячи литров детской крови. В большинстве случаев её брали до тех пор, пока ребенок не умирал. Кровь эта была нужна офицерам СС, поправлявшим свое здоровье в госпиталях.
Кроме того, известно, что в Саласпилсе на детях испытывали всевозможные яды, добавляя малышам в пищу мышьяк, делая им смертельные инъекции либо отправляя узников в газовые камеры. Некоторым подопытным фашистские врачи ампутировали конечности.
Семь тысяч погибших детей
Согласно статистике, из 12 тысяч советских детей, используемых в лагере Саласпилс в качестве доноров, погибло больше половины, однако фашисты всеми силами постарались скрыть следы массовых убийств.
Известно (опять же из показаний фашистов на суде), что под руководством сотрудника гестапо Блобеля было уничтожено множество массовых захоронений пленных – в том числе узников Саласпилса. Заметая следы, фашисты раскапывали могилы и сжигали тела. Для таких раскопок использовали труд евреев, которых по окончании работ также убивали и сжигали.
Осенью 1944-го при наступлении советских войск концлагерь Саласпилс (опять же, чтобы замести следы) фашисты уничтожили, а его персонал (немцев и латышских полицейских) спешно эвакуировали.
Согласно акту судмедэкспертизы массовых детских захоронений концлагеря Саласпилс (28. 04. 1945), в 54 оставшихся на его территории могилах было обнаружено 632 тела. Из них 114 малышей – грудного возраста, 106 – дети от года до трех лет, 91 – от трех до пяти лет, 117 – от трех до восьми…
В память о погибших детях-донорах и других убитых в Саласпилсе после войны был установлен мемориал. Кажется, что в этих местах до сих пор витают души маленьких изможденных узников, отдавших свою кровь фашистским изуверам.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
«Врач говорит, перестаньте плакать, вы все равно умрете»: воспоминания детей, выживших в Саласпилсском лагере
Судебно-медицинская комиссия, обследовав территорию Гарнизонного кладбища в Саласпилсе, установила:
На основании материалов расследования, свидетельских показаний, данных эксгумации установлено, что за три года существования лагеря Саласпилс немцы загубили здесь не менее 7000 детей, частью сожженных, а частью захороненных на Гарнизонном кладбище.
Рассказывают свидетели Лаугулайтис, Эльтерман, Виба и др.:
«Отобранных детей в возрасте до 5 лет поместили в отдельный барак, там они заболевали корью и массово умирали. Больных детей уносили в больницу лагеря, где их купали в холодной воде, от чего они через день-два умирали.
Таким путем в Саласпилсском лагере немцами было умерщвлено детей в возрасте до 5 лет более 3 000 в течение одного года».
О творимых беззакониях и поистине зверском обращении рассказывает десятилетняя Наталья Лемешонок (в концлагерь Саласпилс попали все пятеро братьев и сестер — Наталья, Шура, Женя, Галя, Боря): «Мы жили в бараке, на улицу нас не пускали. Маленькая Аня постоянно плакала и просила хлеба, но мне нечего было ей дать. Через несколько дней нас вместе с другими детьми повели в больницу. Там был немецкий врач, посреди комнаты стоял стол с разными инструментами. Потом нас построили в ряд и сказали, что сейчас осмотрит врач. Что делал он, не было видно, но потом одна девочка очень громко закричала. Врач стал топать ногой и кричать на нее. Подойдя ближе, я увидела, как врач этой девочке вколол иглу, и из руки в маленькую бутылочку текла кровь. Когда подошла моя очередь, врач вырвал у меня Аню и уложил меня на стол. Он держал иглу и вколол ее мне в руку. Затем подошел к младшей сестре и проделал с ней то же самое. Все мы плакали.
Врач сказал, что не стоит плакать, так как все равно мы все умрем, а так от нас будет польза. Через несколько дней у нас снова брали кровь. Аня умерла». Выжили в лагере Наталья и Боря.
В присутствии главного медицинского эксперта т. Яковлевой при допросе потерпевших детей установлено количество выкачивавшейся немцами у детей в один прием от каждого ребенка крови — 150–200 куб.см. Факт систематического взятия крови у детей Комиссии подтвердили 33 бывших заключенных в лагере Саласпилс, в том числе 17 детей в возрасте 12 лет, спасшихся из Саласпилса, из числа тех, у которых немцы выкачивали кровь.
По показаниям свидетелей, бывших заключенных Саласпилсского концлагеря, только с конца 1942 года и до весны 1944 года через этот лагерь прошло более 12000 детей.
Непосредственными истребителями детей в концлагере Саласпилс были коменданты Никель и Краузе, их помощники Хеппер, Бергер, Теккемейер.
Источник: Приговоренные нацизмом. Концлагерь Саласпилс: забытая история. Сборник документальных свидетельств о злодеяниях немецких нацистов и их пособников в годы германской оккупации Латвии в 1941–1944 гг. / Сост. В. Богов. Рига, 2011.
Подписывайтесь на Балтологию в Telegram и присоединяйтесь к нам в Facebook!
Самое зловещее место в истории человечества: Жуткие эксперименты в Саласпилсе
В годовщину празднования 75-летия Победы Царьград продолжает рассказывать о том, какой ценой досталась нашей стране свобода. Сегодня речь пойдёт об одном из самых зловещих мест в истории человечества и Великой Отечественной войны. Фашисты всячески пытались скрыть следы своих зверств в Саласпилсе. Ведь этот лагерь в Латвии был не просто кузницей смерти, это была целая фабрика детской крови. Ежедневно в лагерь привозили тысячи маленьких узников. Согласно официальным данным, из 12 тысяч советских детей в Саласпилсе погибло больше половины.
Нечеловеческий стон
Концлагерь рядом с латвийским посёлком Саласпилс начали строить в октябре 1941-го. Официально немцы называли его Кайзервальд. Изначально он предназначался для евреев. Как позже рассказал во время Нюрнбергского процесса генерал СС Еккельн, еженедельно в концлагерь прибывало по две-три тысячи человек. Только по предварительным данным там было уничтожено около 87 тысяч евреев. С лета 1942-го в Саласпилс стали пригонять латышских антифашистов, цыган и пленных советских бойцов. Практически все узники были обречены. С конца 1942 года в лагерь вместе с другими пленными стали привозить детей.
Их везли в основном из Белоруссии, Псковской, Калининской и Ленинградской областей. В Саласпилсе держали детей всех возрастов, даже грудничков. Когда их забирали у матерей, в лагере стоял нечеловеческий стон. Мужчины сжимали кулаки и плакали. Детей немцы содержали отдельно и строго изолированно. Они были словно маленькие животные, их лишили даже примитивного ухода. За грудничками ухаживали старшие ребята. Вместо имени у каждого был номер, выбитый на жетоне. Пытаясь всячески прикрыть свои зверства, фашисты называли это жуткое место лагерем трудового воспитания. На самом деле это был банк крови и место проведения изуверских медицинских экспериментов. На детях испытывали различные яды, добавляли им в пищу мышьяк, делали смертельные инъекции, ампутировали конечности, держали голыми на холоде по нескольку суток и бесконечно выкачивали кровь от 500 мл в день и больше. Она очень была нужна офицерам СС, которые лечились после ранений на фронте. В Саласпилсе дети боялись всего. Они знали, что за малейшую провинность их ждёт суровое наказание. Плакать было запрещено.
Мы жили в бараке, на улицу нас не пускали, – вспоминала бывшая узница Саласпилса Наталья Лемешонок. – Маленькая Аня постоянно плакала и просила хлеба, но мне нечего было ей дать. Через несколько дней нас вместе с другими детьми повели в больницу. Там был немецкий врач, посреди комнаты стоял стол с разными инструментами. Врач сказал, что не стоит плакать, так как всё равно мы все умрём, а так от нас будет польза. Через несколько дней у нас снова брали кровь. Аня умерла.
Ребята постарше знали, что в лагере также содержат и наших пленных бойцов. Одна из бывших узниц вспоминала, что, уловив момент, измученные солдаты старались подбодрить детишек. «Потерпите немного, носы не вешайте. Не думайте, что мы здесь брошены. Нас скоро освободят. Верьте в нашу победу», – шептали они им тихонечко. Дети держались, старались выжить. И каждый мечтал когда-нибудь вновь, как в старые и мирные времена, прижаться к маме.
Брали кровь и били до потери сознания
По утрам заходила надзирательница-латышка, высокая блондинка в пилотке, в длинных сапогах, с плёткой, – рассказывала бывшая узница Саласпилса Мацулевич Нина Антоновна. – Она кричала на латышском языке: «Что ты хочешь? Чёрного или белого хлеба?» Если ребёнок говорил, что он хочет белого хлеба, его стягивали с нар, и надзирательница избивала его этой плёткой до потери сознания.
Но самым страшным для ребят было появление в бараке человека в белом халате. Он демонстративно и пугающе выкладывал медицинские инструменты. Тех, кто плакал от испуга или отказывался от страшных манипуляций, насильно привязывали к столу и брали крови гораздо больше. Руководил сбором детской крови врач Майзнер.
«Доктор смерть» Отто Майзнер руководил сбором детской крови. Фото: Mary Evans Picture Library / Globallookpress
Уничтожение улик
Официально Латвия не признаёт факта массового убийства русских детей в Саласпилсе. Ещё бы! Ведь в том числе и латышские пособники фашистов пытались замести следы. Известно, что сотрудник гестапо Блобель незадолго до освобождения нашими войсками Прибалтики велел ликвидировать массовые захоронения узников Саласпилса. Могилы вскрывали, а останки спешно сжигали. Убивали и тех, кто участвовал в эксгумации детских тел. Узнав о зверствах фашистов и об их опытах над детьми, наши солдаты, оттеснившие немцев из Прибалтики, не просто плакали – они выли.
Мемориальный комплекс «Саласпилс». Фото: Victor Lisitsin / Globallookpress
Сохранился акт судмедэкспертизы массовых детских захоронений концлагеря Саласпилс от 28 апреля 1945 года. Согласно документу, на территории Саласпилса было обнаружено 54 массовых захоронения. В них нашли останки более шестисот человек. Удалось установить, что среди них было 114 грудничков, 106 детей в возрасте от года до трёх лет и 208 ребят от трёх до восьми лет. Остальные маленькие ни в чём не повинные узники просто исчезли. Многие безутешные матери и отцы так и не смогли узнать, что стало с их кровиночками, не смогли прийти к ним на могилки…
Более чем за три года существования концентрационного лагеря Саласпилс у наших детей было выкачано в общей сложности три с половиной тысячи литров крови. В память о погибших детях-донорах и других убитых в Саласпилсе после войны был установлен мемориал скорби. Надпись над входом гласит: «За этими воротами стонет земля».
Сегодня многие латвийские политики и их коллеги с Запада пытаются стереть из нашей памяти эти жутчайшие преступления, смягчить их, как это делали фашисты в 1945-м. И когда с Прибалтики слышится жалкий вопль о том, что они не просили их освобождать в 1945-м, так и хочется сказать, что если бы не наша победоносная Армия, не дух и стойкость великого поколения наших бабушек и дедушек, то рано или поздно очередь в Саласпилсе дошла бы до латышских, литовских и эстонских детей.
Детский лагерь смерти — Саласпилс.
Концлагерь в Саласпилсе отличался от многих других, созданных фашистским руководством палачей на громадной территории, начиная от Германии и заканчивая Советским Союзом, тем, что в этом месте, помимо взрослых узников, содержалась немалая часть детей от шести лет и младше. Для них был построен отдельный барак, в котором малолетние заключенные долго не задерживались. Они мучительно умирали от голода, холода, болезней, отсутствия заботы со стороны взрослых и самое ужасное – от медицинских опытов немецких экспериментаторов.
Первоначально лагерь в Саласпилсе задумывался нацистами для содержания там евреев, которые доставлялись бы туда не только с территории Латвии, но и из европейских стран. С этой целью в начале октября 1941 года был выбран подходящий объект – стрельбище латвийской армии в Саласпилсе, летний лагерь которых находился неподалеку, на берегу Даугавы….
Для детей здесь был построен отдельный барак, в котором малолетние заключенные долго не задерживались. Они мучительно умирали от голода, холода, болезней и медицинских опытов немецких «экспериментаторов». Нацисты организовали в лагере «Саласпилс» фабрику детской крови! Для нужд немецкой армии, раненых гитлеровцев они выкачивали кровь из пленных детей.
Ежедневно у каждого ребёнка забирали до полулитра крови. А также травили мышьяком и другими ядами, ампутировали конечности без обезболивания… После такого каннибальского использования, при питании, состоявшем из 100 граммов хлеба и полутора литров жидкого супа, детишки быстро погибали от голода и истощения.
«Дети, в особенности маленькие, заживо гнили. Кричали, плакали, были почти без сознания. На тачке их вывозили за ворота. А там, за воротами, рвы», – рассказывает бывшая узница лагеря Евдокия Егорова.
После войны следствием было установлено, что за период с конца 1942-го по 1944 г. через лагерь прошло до 12 тысяч детей. Подавляющее большинство из них подвергались выкачиванию крови. Было подсчитано, что в «Саласпилсе» немцами было выкачано из кровеносных сосудов детей 3,5 тысяч литров крови.
На основании материалов расследования, свидетельских показаний и данных эксгумации детских трупов было установлено, что время существования лагеря в нем мученически погибли не менее 7 тысяч детей. Часть трупиков были сожжены, часть – захоронены. Сколько же всего узников погибло на территории концлагеря, точно сказать трудно. Историки утверждают, что в годы войны в Саласпилском лагере смерти были убиты более 53 тысяч человек, а вместе с филиалами — 100 тысяч…
Из воспоминаний Яниса Кронитиса.
В новом бараке остались только дети до шестилетнего возраста. Среди них была также Таня и ее маленький братик. После того как матерей увезли, дети получали то же, что и мы, — кусок черного хлеба, несколько картофелин и суп «новая Европа». Уборщицы, работавшие в детском бараке, с отчаянием в голосе рассказывали, что невозможно больше выдержать. Дети живут впроголодь, в нетопленном холодном помещении и беспрерывно плачут. Похлебка из гнилой капусты, плохой хлеб и мороженый картофель вызвали среди детей массовые заболевания.
Детям было запрещено выходить из барака, все же изредка мне удавалось встретить Таню и поделиться с нею скудной порцией хлеба и картошки.
— Почему не возвращается бабушка?
— Почему братику больше не дают лекарства?
— Почему больше не дают молока?
— Почему мы не можем уйти отсюда?
Тяжело было слушать вопросы ребенка, однако еще тяжелее читать их в печальных детских глазах, которые с каждым днем все глубже вваливались на осунувшемся личике.
Младшие дети скоро умерли, среди них был и Танин братишка. Девочка в отчаянии рыдала, потеряв последнего близкого ей человека. Вместе с остальными детьми, умершими накануне, его закопали в яму у железнодорожной насыпи.
Наконец и Таня больше не вставала с постели. С помощью уборщицы мне удалось пробраться к окну детского барака и посмотреть на несчастную девочку, которая, съежившись в комок, лежала под тонким одеяльцем на жесткой постельке.
Однажды утром уборщица, проходя мимо, тихо сказала, что Таня ночью умерла.
Через санитара барака мне удалось добиться, чтобы и меня послали хоронить умерших накануне детей. Таня стала легонькой, как тростинка. Сопровождаемые охраной, мы вместе с другими шестью крохотными трупиками вынесли маленькую белорусскую девочку через большие ворота лагеря, в которые она, вцепившись в юбку бабушки, вошла несколько месяцев назад.
Когда мы в вырытую могилку уложили трупики в ряд, я попросил у начальника охраны разрешения отломать несколько еловых веток и положить их на умерших.
— К чему это? — резко спросил он.
— Ну для того, — ответил я голосом, который мне самому показался чужим, — для того, чтобы волосы и глаза девочки не засыпал песок.
Охранник удивленно посмотрел на меня, как бы желая что-то сказать, затем повернулся спиной, тихо проворчал:
— Что ж, по мне — клади. — Затем громко, повелительно добавил: — Но быстрей.
Вместе с товарищами нарвали мха, наломали еловых и сосновых веток и покрыли ими детские личики и маленькие, слабые ручки. Затем взялись за лопаты и засыпали могилку. Могильный холмик не получился — так мало места в земле заняли семеро умерших детей.