с божией стихией царям не совладать
А. С. Пушкин. Поэма Медный всадник
Заглавие поэмы говорит о том, что произведение посвящено памяти царя-реформатора Петра I, так как медным всадником поэт называет памятник основателю северной столицы. Он находится на Дворцовой площади в Петербурге. Описание памятника Пушкин даёт через восприятие Евгения, героя поэмы, мелкого служащего:
В неколебимой вышине
Над возмущённою Невою
Стоит с простёртою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Отсюда и вторая тема – судьба «маленького человека» и место, отведённое ему политиками в мире, где происходят великие свершения.
Начиная с XVIII века, в России сформировались две противоположные оценки личности Петра I и его деятельности. С одной стороны, признавалось, что это выдающийся государственный деятель, с которым связано начало превращения России в сильное и процветающее государство. С другой стороны, право на существование имела также точка зрения тех людей, кто считал царя деспотичным и жестоким правителем, единовластно принимавшим противоречивые решения. Оценка Петра I и его эпохи связывалась с городом, построенным по велению царя. И эта двойственность отражена Пушкиным в поэме «Медный всадник», причём автору удалось достичь целостного взгляда на личность и эпоху Петра I.
Во вступлении Пушкин даёт высокую оценку делам великого царя, рисуя образ мудрого, решительного правителя, знающего, что необходимо сделать для Отечества и народа. Автор сообщает о думах (планах) Петра, которые соразмерны с неординарной личностью государя:
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн.
Царь хотел поставить Российское государство на один уровень с развитыми европейскими странами, чтобы «надменные соседи» не смели бы посягать на русские земли:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложён
Назло надменному соседу.
Мечты и планы русского царя были грандиозными, амбициозными, и Пётр предвидел, какой мощный импульс получат для развития многие отрасли хозяйства страны, торговля, военное дело, внешние связи. Он понимал, что создание флота принесёт государству новое положение в мире, новый статус:
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,
Ногою твёрдой стать при море.
Пушкин, говоря о мечтах Петра, показал сразу и результаты, то есть воплощение планов в жизнь, доказывая тем самым историческую миссию государя, его великую роль в становлении и развитии государства Российского. Петербург – «Петра творенье» – это воплощение мечты, торжество разума, победа культуры и цивилизации над дикостью и отсталостью, какие можно было видеть до этого «на берегу пустынных волн».
Прошло сто лет, и юный град,
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознёсся пышно, горделиво;
. По оживлённым берегам
Громады стройные теснятся
Дворцов и башен; корабли
Толпой со всех концов земли
К богатым пристаням стремятся.
Пушкин, как и многие люди, с благодарностью вспоминает имя человека, изменившего жизнь государства в лучшую сторону. Он воспевает деяния Петра и гордится достижениями России, мощным движением государства к прогрессу, воспевает способности человека к волевым, творческим усилиям, к трудовым подвигам, когда совершается чудо: «из тьмы лесов, из топи блат» возник великолепный город, краса и гордость России.
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия.
Любуясь Петербургом, автор использует в описании эпитеты, подчёркивающие величественность, грандиозность и торжественность зданий, дворцов, набережных:
Люблю твой строгий, стройный вид
Невы державное теченье,
Береговой её гранит.
Но, переходя от вступления к основной части, Пушкин высказывает надежду на то, что успехи строительства принесут также победу и в борьбе со стихией:
Да умириться же с тобой
И побеждённая стихия.
Однако в действительности (а не в мечте) всё оказалось гораздо сложнее. И автор далее отразил точку зрения противников идеи Петра о строительстве города в таком опасном месте, где наводнения могут иметь страшные последствия, как это и описано в поэме:
Гроба с размытого кладбища
Плывут по улицам!
Уничтожены жилища бедных горожан, погибли люди и животные, «кров и пища». Остались в неприкосновенности дворцы и дома богатых граждан. Царь Пётр не сумел предвидеть беды, не смог просчитать возможность предотвращения стихийных бедствий. А позднее уже другой государь с печалью признал:
С божией стихией
Царям не совладать. Он сел
И в думе скорбными очами
На злое бедствие глядел.
Пушкин не идеализирует Петра, не приводит никаких доказательств его правоты, верности решений и дел. Но отражает и ту точку зрения, какая возникла у простого служащего, потерявшего во время наводнения всё.
Мнение той части населения, которая видела в Петре деспотичного царя, не считавшегося с «маленькими людьми», отражено в «бунте» Евгения, героя поэмы, которому наводнение принесло горе, перечеркнуло его надежды и планы на будущее. Пушкин, изображая Евгения, использует приёмы антитезы и сравнения, когда сопоставляет двух героев – мелкого служащего, никому не известного горожанина, и великого государя. Насколько грандиозны планы царя (он мыслит в государственных масштабах), настолько малы, скромны мечты Евгения: он хочет жениться, готов «и день и ночь трудиться», чтобы обеспечивать семью, и надеется «получить местечко», то есть повышение по службе, хотел бы дожить до старости, иметь детей и внуков. Простые житейские планы, но им не суждено осуществиться. Поэтому Пушкин отражает в поэме идею несовместимости великих идей с человеческими планами, когда судьбы и надежды рушатся, хотя никто не желал плохого «маленьким людям». Звучит кощунственно, но жизнь простого человека для государственных деятелей часто менее заметна и менее значима, чем какие-либо масштабные заботы и планы, важные для всей страны.
Однако Евгений возроптал, он решается даже грозить самодержцу: «Ужо тебе!» Герой, в результате, от всего пережитого сходит с ума. Он во всём винит основателя города, образ которого видит в памятнике. В помутнённом сознании Евгения Медный Всадник и Пётр I – одно и то же лицо:
Того, чьей волей роковой
Под морем город основался.
О, мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы?
«Маленький» человек страдает, он убегает от Всадника, скачущего за ним, но затем смиряется, осознаёт свою беспомощность и раскаивается, стыдится своей несдержанности. Ему ничего не остаётся, как признать свою неправоту и поражение в споре с царём и историей. Город продолжает жить, а бунт Евгения, как и других простых граждан, не может повлиять на уже свершённые великие дела.
Таким образом, А.С. Пушкин в поэме «Медный всадник» высказал идею примирения разных взглядов на роль личности в истории и дал высокую оценку деятельности Петра I в интересах государства и народов России. Но сочувствие «маленькому человеку» остаётся в душе читателей, как и пожелание или просьба к правителям считать приоритетными (в сравнении со всеми иными задачами) жизнь и интересы каждого человека, всех граждан Отечества, чтобы и самые уязвимые не оставались без внимания государства в трудных ситуациях.
Медный всадник
1 «Pétersbourg est la fenêtre par laquelle la Russe regarde en Europe».
2 Смотри стихи кн. Вяземского к графине З***.
3 не была покрыта льдом. Наше описание вернее, хотя в нем и нет ярких красок польского поэта.
4 Граф Милорадович и генерал-адъютант Бенкендорф.
Поэма (или, как ее назвал Пушкин, петербургская повесть) была написана в Болдине осенью 1833 г.: в рукописях ее начало помечено 6 октября, конец 31 октября. Полностью поэма не была разрешена Николаем I к печати, и лишь ее начало Пушкин напечатал в «Библиотеке для чтения», 1834, кн. XII, под названием: «Петербург. Отрывок из поэмы» (от начала и кончая стихом «Тревожить вечный сон Петра», с пропуском четырех стихов, начиная со стиха «И перед младшею столицей»). О запрещении «Медного всадника» Пушкин написал в своем дневнике 14 декабря 1833 г. Пушкин пробовал изменить места, на которых остановилось внимание Николая I, но бросил исправления, не доведя их до завершения. Переделывал все эти места уже Жуковский после смерти Пушкина и напечатал поэму в томе 5 «Современника», 1837 г.
Поэма явилась результатом размышлений Пушкина об историческом значении реформ Петра и развитии новой, послепетровской России. В выборе сюжета Пушкиным руководила мысль о трагизме того положения, что поступательное движение истории вызывает жертвы в лице таких людей, как Евгений, деклассированный дворянин, обреченный на гибель всем ходом вещей. Жестокое столкновение исторической необходимости с обреченностью частной личной жизни и натолкнуло Пушкина на разработку сюжета, намеченного уже в недоконченной поэме «Езерский». Возможно, что тема наводнения и памятника Петра вызвана произведениями Мицкевича, упоминаемыми в примечаниях: «Олешкевич» и, особенно, «Памятник Петра Великого». В последнем стихотворении Мицкевич описывает себя с другим поэтом, в котором узнавали Пушкина, у памятника Петра, причем русский поэт в беседе с Мицкевичем так истолковывает аллегорию памятника:
«Уж пьедестал готов, летит медный царь, царь-кнутодержец, в тоге римлянина, вскакивает конь на гранитную стену, останавливается на краю и вздымается на дыбы». И поэт, сравнивая статую с застывшим водопадом, заключал: «Скоро блеснет солнце свободы и западный ветер согреет эту страну: что же будет тогда с водопадом?». Отрицательному отношению Мицкевича к Петру Пушкин противопоставил свое, положительное, и в этом можно видеть полемическую цель Пушкина.
Эти стихи пользовались большой известностью.
Из ранних редакций
ОТДЕЛЬНЫЕ МЕСТА БЕЛОВЫХ РУКОПИСЕЙ,
После стиха «Насквозь простреленных в бою»:
Вместо трех стихов, начиная с «Или, взломав свой синий лед»:
После стиха «Которым жизнь куда легка!»:
После стиха «И дома тонущий народ»:
«И он, как будто околдован» первоначально читался:
Кроме того, в черновой рукописи находятся следующие стихи, не вошедшие в окончательную редакцию:
К характеристике Евгения:
«Печален, смутен, вышел он» :
После приведенного эпизода с сенатором в черновой рукописи намечен еще эпизод с часовым. Примечания:
Александр Пушкин — Медный всадник: Стих
Вступление
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел. Пред ним широко
Река неслася; бедный чёлн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.
И думал он:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложен
На зло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,
Ногою твердой стать при море.
Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе.
Прошло сто лет, и юный град,
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво;
Где прежде финский рыболов,
Печальный пасынок природы,
Один у низких берегов
Бросал в неведомые воды
Свой ветхой невод, ныне там
По оживленным берегам
Громады стройные теснятся
Дворцов и башен; корабли
Толпой со всех концов земли
К богатым пристаням стремятся;
В гранит оделася Нева;
Мосты повисли над водами;
Темно-зелеными садами
Ее покрылись острова,
И перед младшею столицей
Померкла старая Москва,
Как перед новою царицей
Порфироносная вдова.
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла,
И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.
Люблю зимы твоей жестокой
Недвижный воздух и мороз,
Бег санок вдоль Невы широкой,
Девичьи лица ярче роз,
И блеск, и шум, и говор балов,
А в час пирушки холостой
Шипенье пенистых бокалов
И пунша пламень голубой.
Люблю воинственную живость
Потешных Марсовых полей,
Пехотных ратей и коней
Однообразную красивость,
В их стройно зыблемом строю
Лоскутья сих знамен победных,
Сиянье шапок этих медных,
На сквозь простреленных в бою.
Люблю, военная столица,
Твоей твердыни дым и гром,
Когда полнощная царица
Дарует сына в царской дом,
Или победу над врагом
Россия снова торжествует,
Или, взломав свой синий лед,
Нева к морям его несет
И, чуя вешни дни, ликует.
Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо как Россия,
Да умирится же с тобой
И побежденная стихия;
Вражду и плен старинный свой
Пусть волны финские забудут
И тщетной злобою не будут
Тревожить вечный сон Петра!
Была ужасная пора,
Об ней свежо воспоминанье…
Об ней, друзья мои, для вас
Начну свое повествованье.
Печален будет мой рассказ.
Часть первая
Над омраченным Петроградом
Дышал ноябрь осенним хладом.
Плеская шумною волной
В края своей ограды стройной,
Нева металась, как больной
В своей постеле беспокойной.
Уж было поздно и темно;
Сердито бился дождь в окно,
И ветер дул, печально воя.
В то время из гостей домой
Пришел Евгений молодой…
Мы будем нашего героя
Звать этим именем. Оно
Звучит приятно; с ним давно
Мое перо к тому же дружно.
Прозванья нам его не нужно,
Хотя в минувши времена
Оно, быть может, и блистало
И под пером Карамзина
В родных преданьях прозвучало;
Но ныне светом и молвой
Оно забыто. Наш герой
Живет в Коломне; где-то служит,
Дичится знатных и не тужит
Ни о почиющей родне,
Ни о забытой старине.
Итак, домой пришед, Евгений
Стряхнул шинель, разделся, лег.
Но долго он заснуть не мог
В волненье разных размышлений.
О чем же думал он? о том,
Что был он беден, что трудом
Он должен был себе доставить
И независимость и честь;
Что мог бы бог ему прибавить
Ума и денег. Что ведь есть
Такие праздные счастливцы,
Ума недальнего, ленивцы,
Которым жизнь куда легка!
Что служит он всего два года;
Он также думал, что погода
Не унималась; что река
Всё прибывала; что едва ли
С Невы мостов уже не сняли
И что с Парашей будет он
Дни на два, на три разлучен.
Евгений тут вздохнул сердечно
И размечтался, как поэт:
«Жениться? Мне? зачем же нет?
Оно и тяжело, конечно;
Но что ж, я молод и здоров,
Трудиться день и ночь готов;
Уж кое-как себе устрою
Приют смиренный и простой
И в нем Парашу успокою.
Пройдет, быть может, год-другой —
Местечко получу, Параше
Препоручу семейство наше
И воспитание ребят…
И станем жить, и так до гроба
Рука с рукой дойдем мы оба,
И внуки нас похоронят…»
Так он мечтал. И грустно было
Ему в ту ночь, и он желал,
Чтоб ветер выл не так уныло
И чтобы дождь в окно стучал
Не так сердито…
Сонны очи
Он наконец закрыл. И вот
Редеет мгла ненастной ночи
И бледный день уж настает…
Ужасный день!
Нева всю ночь
Рвалася к морю против бури,
Не одолев их буйной дури…
И спорить стало ей невмочь…
Поутру над ее брегами
Теснился кучами народ,
Любуясь брызгами, горами
И пеной разъяренных вод.
Но силой ветров от залива
Перегражденная Нева
Обратно шла, гневна, бурлива,
И затопляла острова,
Погода пуще свирепела,
Нева вздувалась и ревела,
Котлом клокоча и клубясь,
И вдруг, как зверь остервенясь,
На город кинулась. Пред нею
Всё побежало, всё вокруг
Вдруг опустело — воды вдруг
Втекли в подземные подвалы,
К решеткам хлынули каналы,
И всплыл Петрополь как тритон,
По пояс в воду погружен.
Осада! приступ! злые волны,
Как воры, лезут в окна. Челны
С разбега стекла бьют кормой.
Лотки под мокрой пеленой,
Обломки хижин, бревны, кровли,
Товар запасливой торговли,
Пожитки бледной нищеты,
Грозой снесенные мосты,
Гроба с размытого кладбища
Плывут по улицам!
Народ
Зрит божий гнев и казни ждет.
Увы! всё гибнет: кров и пища!
Где будет взять?
В тот грозный год
Покойный царь еще Россией
Со славой правил. На балкон,
Печален, смутен, вышел он
И молвил: «С божией стихией
Царям не совладеть». Он сел
И в думе скорбными очами
На злое бедствие глядел.
Стояли стогны озерами,
И в них широкими реками
Вливались улицы. Дворец
Казался островом печальным.
Царь молвил — из конца в конец,
По ближним улицам и дальным
В опасный путь средь бурных вод
Его пустились генералы
Спасать и страхом обуялый
И дома тонущий народ.
Тогда, на площади Петровой,
Где дом в углу вознесся новый,
Где над возвышенным крыльцом
С подъятой лапой, как живые,
Стоят два льва сторожевые,
На звере мраморном верхом,
Без шляпы, руки сжав крестом,
Сидел недвижный, страшно бледный
Евгений. Он страшился, бедный,
Не за себя. Он не слыхал,
Как подымался жадный вал,
Ему подошвы подмывая,
Как дождь ему в лицо хлестал,
Как ветер, буйно завывая,
С него и шляпу вдруг сорвал.
Его отчаянные взоры
На край один наведены
Недвижно были. Словно горы,
Из возмущенной глубины
Вставали волны там и злились,
Там буря выла, там носились
Обломки… Боже, боже! там —
Увы! близехонько к волнам,
Почти у самого залива —
Забор некрашеный, да ива
И ветхий домик: там оне,
Вдова и дочь, его Параша,
Его мечта… Или во сне
Он это видит? иль вся наша
И жизнь ничто, как сон пустой,
Насмешка неба над землей?
И он, как будто околдован,
Как будто к мрамору прикован,
Сойти не может! Вкруг него
Вода и больше ничего!
И, обращен к нему спиною,
В неколебимой вышине,
Над возмущенною Невою
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Часть вторая
Но вот, насытясь разрушеньем
И наглым буйством утомясь,
Нева обратно повлеклась,
Своим любуясь возмущеньем
И покидая с небреженьем
Свою добычу. Так злодей,
С свирепой шайкою своей
В село ворвавшись, ломит, режет,
Крушит и грабит; вопли, скрежет,
Насилье, брань, тревога, вой.
И, грабежом отягощенны,
Боясь погони, утомленны,
Спешат разбойники домой,
Добычу на пути роняя.
Вода сбыла, и мостовая
Открылась, и Евгений мой
Спешит, душою замирая,
В надежде, страхе и тоске
К едва смирившейся реке.
Но, торжеством победы полны,
Еще кипели злобно волны,
Как бы под ними тлел огонь,
Еще их пена покрывала,
И тяжело Нева дышала,
Как с битвы прибежавший конь.
Евгений смотрит: видит лодку;
Он к ней бежит как на находку;
Он перевозчика зовет —
И перевозчик беззаботный
Его за гривенник охотно
Чрез волны страшные везет.
И долго с бурными волнами
Боролся опытный гребец,
И скрыться вглубь меж их рядами
Всечасно с дерзкими пловцами
Готов был челн — и наконец
Достиг он берега.
Несчастный
Знакомой улицей бежит
В места знакомые. Глядит,
Узнать не может. Вид ужасный!
Всё перед ним завалено;
Что сброшено, что снесено;
Скривились домики, другие
Совсем обрушились, иные
Волнами сдвинуты; кругом,
Как будто в поле боевом,
Тела валяются. Евгений
Стремглав, не помня ничего,
Изнемогая от мучений,
Бежит туда, где ждет его
Судьба с неведомым известьем,
Как с запечатанным письмом.
И вот бежит уж он предместьем,
И вот залив, и близок дом…
Что ж это.
Он остановился.
Пошел назад и воротился.
Глядит… идет… еще глядит.
Вот место, где их дом стоит;
Вот ива. Были здесь вороты —
Снесло их, видно. Где же дом?
И, полон сумрачной заботы,
Все ходит, ходит он кругом,
Толкует громко сам с собою —
И вдруг, ударя в лоб рукою,
Захохотал.
Ночная мгла
На город трепетный сошла;
Но долго жители не спали
И меж собою толковали
О дне минувшем.
Утра луч
Из-за усталых, бледных туч
Блеснул над тихою столицей
И не нашел уже следов
Беды вчерашней; багряницей
Уже прикрыто было зло.
В порядок прежний всё вошло.
Уже по улицам свободным
С своим бесчувствием холодным
Ходил народ. Чиновный люд,
Покинув свой ночной приют,
На службу шел. Торгаш отважный,
Не унывая, открывал
Невой ограбленный подвал,
Сбираясь свой убыток важный
На ближнем выместить. С дворов
Свозили лодки.
Граф Хвостов,
Поэт, любимый небесами,
Уж пел бессмертными стихами
Несчастье невских берегов.
Но бедный, бедный мой Евгений …
Увы! его смятенный ум
Против ужасных потрясений
Не устоял. Мятежный шум
Невы и ветров раздавался
В его ушах. Ужасных дум
Безмолвно полон, он скитался.
Его терзал какой-то сон.
Прошла неделя, месяц — он
К себе домой не возвращался.
Его пустынный уголок
Отдал внаймы, как вышел срок,
Хозяин бедному поэту.
Евгений за своим добром
Не приходил. Он скоро свету
Стал чужд. Весь день бродил пешком,
А спал на пристани; питался
В окошко поданным куском.
Одежда ветхая на нем
Рвалась и тлела. Злые дети
Бросали камни вслед ему.
Нередко кучерские плети
Его стегали, потому
Что он не разбирал дороги
Уж никогда; казалось — он
Не примечал. Он оглушен
Был шумом внутренней тревоги.
И так он свой несчастный век
Влачил, ни зверь ни человек,
Ни то ни сё, ни житель света,
Ни призрак мертвый…
Раз он спал
У невской пристани. Дни лета
Клонились к осени. Дышал
Ненастный ветер. Мрачный вал
Плескал на пристань, ропща пени
И бьясь об гладкие ступени,
Как челобитчик у дверей
Ему не внемлющих судей.
Бедняк проснулся. Мрачно было:
Дождь капал, ветер выл уныло,
И с ним вдали, во тьме ночной
Перекликался часовой…
Вскочил Евгений; вспомнил живо
Он прошлый ужас; торопливо
Он встал; пошел бродить, и вдруг
Остановился — и вокруг
Тихонько стал водить очами
С боязнью дикой на лице.
Он очутился под столбами
Большого дома. На крыльце
С подъятой лапой, как живые,
Стояли львы сторожевые,
И прямо в темной вышине
Над огражденною скалою
Кумир с простертою рукою
Сидел на бронзовом коне.
Евгений вздрогнул. Прояснились
В нем страшно мысли. Он узнал
И место, где потоп играл,
Где волны хищные толпились,
Бунтуя злобно вкруг него,
И львов, и площадь, и того,
Кто неподвижно возвышался
Во мраке медною главой,
Того, чьей волей роковой
Под морем город основался…
Ужасен он в окрестной мгле!
Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта!
А в сем коне какой огонь!
Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы?
Кругом подножия кумира
Безумец бедный обошел
И взоры дикие навел
На лик державца полумира.
Стеснилась грудь его. Чело
К решетке хладной прилегло,
Глаза подернулись туманом,
По сердцу пламень пробежал,
Вскипела кровь. Он мрачен стал
Пред горделивым истуканом
И, зубы стиснув, пальцы сжав,
Как обуянный силой черной,
«Добро, строитель чудотворный! —
Шепнул он, злобно задрожав, —
Ужо тебе. » И вдруг стремглав
Бежать пустился. Показалось
Ему, что грозного царя,
Мгновенно гневом возгоря,
Лицо тихонько обращалось…
И он по площади пустой
Бежит и слышит за собой —
Как будто грома грохотанье —
Тяжело-звонкое скаканье
По потрясенной мостовой.
И, озарен луною бледной,
Простерши руку в вышине,
За ним несется Всадник Медный
На звонко-скачущем коне;
И во всю ночь безумец бедный,
Куда стопы ни обращал,
За ним повсюду Всадник Медный
С тяжелым топотом скакал.
И с той поры, когда случалось
Идти той площадью ему,
В его лице изображалось
Смятенье. К сердцу своему
Он прижимал поспешно руку,
Как бы его смиряя муку,
Картуз изношенный сымал,
Смущенных глаз не подымал
И шел сторонкой.
Остров малый
На взморье виден. Иногда
Причалит с неводом туда
Рыбак на ловле запоздалый
И бедный ужин свой варит,
Или чиновник посетит,
Гуляя в лодке в воскресенье,
Пустынный остров. Не взросло
Там ни былинки. Наводненье
Туда, играя, занесло
Домишко ветхой. Над водою
Остался он как черный куст.
Его прошедшею весною
Свезли на барке. Был он пуст
И весь разрушен. У порога
Нашли безумца моего,
И тут же хладный труп его
Похоронили ради бога.
Анализ поэмы «Медный всадник» Пушкина
Поэма «Медный всадник» — многоплановое произведение с серьезным философским смыслом. Пушкин создал ее в 1833 г., в один из наиболее плодотворных «болдинских» периодов. Сюжет поэмы основан на реальном событии – страшном петербургском наводнении 1824 г., которое унесло большое количество человеческих жизней.
Главная тема произведения – противостояние власти и «маленького» человека, который решается на бунт и терпит неизбежное поражение. «Вступление» к поэме восторженно описывает «град Петров». «Люблю тебя, Петра творенье» — известная строка из поэмы, которую часто цитируют, чтобы выразить свое отношение к Петербургу. Описание города и его быта выполнено Пушкиным с большой любовью и художественным вкусом. Оно завершается величественным сравнением Петербурга с самим государством – «…стой неколебимо, как Россия».
Первая часть резко контрастирует со вступлением. В ней описан скромный чиновник, «маленький» человек, отягощенный тяжелой жизнью. Его существование ничтожно на фоне огромного города. Единственная радость Евгения в жизни – мечта о браке с любимой девушкой. Семейное будущее для него еще туманно («быть может… местечко получу»), но молодой человек полон сил и надеется на будущее.
Пушкин переходит к описанию внезапного стихийного бедствия. Природа словно бы мстит человеку за его самоуверенность и гордыню. Город был заложен Петром по личной прихоти, особенности климата и местности совершенно не были учтены. В этом смысле показательна фраза, которую автор приписывает Александру I: «С Божией стихией царям не совладать».
Страх перед потерей любимой приводит Евгения к памятнику – Медному всаднику. Один из главных символов Петербурга предстает в своем зловещем тираническом облике. «Кумиру на бронзовом коне» нет никакого дела до страданий обычных людей, он упивается своим величием.
Вторая часть еще более трагична. Евгений узнает о гибели своей девушки. Пораженный горем, он сходит с ума и постепенно становится нищим оборванным скитальцем. Бесцельные блуждания по городу приводят его на старое место. При взгляде на невозмутимый памятник в сознании Евгения вспыхивают воспоминания. К нему на короткое время возвращается разум. В это мгновенье Евгения охватывает злоба, и он решается на символический бунт против тирании: «Ужо тебе!». Эта вспышка энергии окончательно сводит молодого человека с ума. Преследуемый Медный всадником по всему городу, он, в конце концов, умирает от изнеможения. «Бунт» успешно подавлен.
В поэме «Медный всадник» Пушкин сделал блестящее художественное описание Петербурга. Философская и гражданская ценность произведения заключается в разработке темы отношений неограниченной власти и обычного человека.