россия в евросоюзе альтернативная история
Вступление России в Евросоюз и создание единственной настоящей сверхдержавы, способной конкурировать с США
Д. Марьянович (D. Marjanović)
Как уже было отмечено ранее, шоковая терапия не всегда имеет негативные последствия, но России она нанесла слишком большую травму. Поэтому после выхода из кризиса 90-х, когда в стране даже случился дефолт в 1998 году, Россию нельзя было рассматривать как идеального кандидата для европейской интеграции — в особенности из-за того, что доктрина шоковой терапии была связана с Западом.
И все же от идеи о присоединении России к остальной Европе, то есть о вхождении в Европейский Союз, никогда окончательно не отказывались, как не отказываются даже сейчас, когда отношения находятся на самом низком уровне и несколько европейских стран активно готовятся к возможному военному столкновению с Россией.
На той же конференции в Берлине в 2010 году глава немецкого центробанка Йозеф Акерман подтвердил, что согласен с Путиным и что тоже ожидает вхождения России в еврозону.
На самом деле эти несколько предложений, произнесенных уже семь лет назад, полностью раскрывают отношения между Россией и Европой. Россия не против перспективы вступления в Европейский Союз и даже в еврозону, но при этом она хочет сохранить свои национальные интересы, в особенности те, которые имеют ключевое значение для российской экономики. И прежде всего это касается энергетики.
Конечно, в то время членство в ЕС и НАТО почти всем странам Европы казалось идеально выгодной комбинацией.
Да, мы обсуждаем гипотетическую ситуацию. Но отношения, как мы видим, постоянно меняются. Например, два года назад Россия и Турция находились чуть ли не на грани войны, а сегодня они опять строят большие совместные планы.
Если бы Европа и Россия отказались от идеи извлечь из потенциального сближения только сиюминутную выгоду (а этого хочет и Евросоюз, и Россия), то со стратегической точки зрения Россия и ЕС, объединившись, создали бы сверхдержаву. Возможно, она была бы единственной силой в мире, способной реально конкурировать с США. И именно поэтому США так упорно добиваются разлада между Европой и Россией, стараясь любой ценой предотвратить их объединение.
Если исходить из того, что речь идет об одной из самых серьезных угроз американскому глобальному доминированию, то можно сказать, что, раздув украинский кризис, американцам виртуозно удалось заставить Европу на многие и многие годы отказаться от планов по объединению с Россией.
До начала украинского кризиса экономические отношения между Россией и ЕС были самыми лучшими за всю историю. Объединение принесло бы большую выгоду обеим сторонам. Напомню, что Европейский Союз был создан, в том числе, и для того, чтобы войны в Европе стали просто бессмысленны, ведь они обходились бы слишком дорого. Например, прежде Германия и Франция почти беспрерывно воевали, а теперь, когда существует ЕС и обе страны являются его членами, идея о войне кажется абсурдной и бессмысленной.
А вот войну с Россией, в особенности когда США к ней так «подталкивают», представить себе не так уж сложно. Другими словами, континент жил бы в мире, если бы Россия участвовала в существующих интеграционных процессах.
Но теперь этому не бывать. Или нет? Вообще, есть одно обстоятельство, которое в скором времени может снова сблизить ЕС и Россию и даже снова поднять вопрос о ее вступлении в союз. Речь идет о Брексите.
ЕС потерял Великобританию, что его, разумеется, ослабило. Вступление России придало бы Евросоюзу новых сил. И если Германия и впредь будет играть главенствующую роль, этот сценарий может оказаться вполне реальным. Почему? Вспомним, какую принципиальную позицию Германия заняла в вопросе квот, насколько упорно она ищет решение. Весь Берлин во главе с канцлером Меркель может сколько угодно рассказывать о правах человека и милосердии, но любой, кто знаком с реальной ситуацией, знает, что Германия пустила к себе более миллиона мигрантов с Ближнего Востока (и не только) не из сострадания к несчастным. Ворота Германии открылись перед ними из-за того, что за счет мигрантов власти хотят компенсировать дефицит, который ощутим на рынке труда из-за огромных демографических проблем в стране.
Следуя той же логике, Германия вскоре может прийти к мысли, что Европейскому Союзу, если он хочет конкурировать с США, необходима Россия. Сейчас отношения все же не самые плохие. Зуб на Россию точат прежде всего ее соседи, которые видят в ней гегемона, империю, которая стремится их поглотить. Однако Германия очень хочет сотрудничать с Россией, и если бы США не выкручивали Германии руки, это сотрудничество было бы еще более крепким (Вашингтон пытается всячески помешать строительству «Северного потока-2»).
2017 год постепенно проходит, но дождемся, к примеру, 2020-го или даже 2025 года. Тогда все эти гипотезы, которые сегодня кажутся далекими и надуманными, могут приблизиться к реальности.
Многие утверждают, что вскоре Китай станет соперником США. Если ситуация будет развиваться в том же направлении, что и сейчас, так и будет, но, повторюсь, только если ничего не изменится. Также многие видят в союзе России и Китая большую силу, которая будет доминировать в мире, но при этом забывают, что, как бы самодовольно это ни звучало, Китай — это все-таки «план Б», а «план А» — сближение с Европейским Союзом. И это понятно любому, кто давно следит за политической карьерой Владимира Путина. День, когда ЕС прекратит попытки изолировать и подчинить себе Россию, будет днем, когда изменятся мировые сценарии: Китай будет державой, однако настоящей мировой сверхдержавой может стать связка «Европа плюс Россия».
Россия в глобальной политике
Директор-учредитель Russia Matters.
Как вступление России в НАТО и Евросоюз, две институциональные опоры западного мира, могло бы повлиять на баланс сил между Западом и Китаем? Расчёты показывают, что, хотя членство России в западном клубе склонило бы чашу весов в пользу коллективного Запада, оно не стало бы решающим фактором, пока соперничество с Китаем оставалось бы мирным.
Тридцать лет назад рухнула Берлинская стена, и это событие символизировало конец холодной войны. Пока американский однополярный миропорядок находился в стадии расцвета и страны бывшего «восточного блока» стремились вступить в клуб западных демократий, казалось, что присоединение к нему и России – всего лишь вопрос времени. Всё это происходило на фоне разговоров о конце истории. Как вступление России в НАТО и Евросоюз, две институциональные опоры западного мира, могло бы повлиять на баланс сил между Западом и Китаем? Расчёты показывают, что, хотя членство России в западном клубе склонило бы чашу весов в пользу коллективного Запада, оно не стало бы решающим фактором, пока соперничество с Китаем оставалось бы мирным.
Россия могла сблизиться с Западом, но этого не случилось
Помимо российских руководителей некоторые эксперты по внешней политике, в том числе Сергей Караганов, Тимофей Бордачёв и Игорь Юргенс[2], также когда-то предполагали, что в итоге Россия интегрируется в НАТО. Об этом же говорили и их западные коллеги. Бейкер считал вступление России в альянс выигрышным вариантом для обеих сторон. В 1990-е гг. в интеграцию России в западный клуб верили такие эксперты, как Грэм Эллисон, Карл Кайзер, Дэниел Ергин и Тейн Густафсон.
Но в итоге волны расширения НАТО и «цветные революции» убедили российское руководство в том, что Запад готов интегрировать постсоветских соседей, находящихся на западе и юге от России, но не торопится принять Москву как равного члена клуба. Руководствуясь этим убеждением, Россия совершила военное вторжение в Грузию в 2008-м и на Украину в 2014-м, чтобы не допустить приближения этих стран к членству в НАТО и ЕС. Сегодня перспективы вступления России в оба блока кажутся такими же призрачными, как в годы холодной войны. Россия дистанцировалась от Запада, который, по мнению Кремля, переживает упадок, и активно поддерживает поднимающийся Китай. Эта отчужденность заставила некоторых аналитиков, включая Стивена Уолта, говорить о том, что «неэффективный американский подход к России укрепляет стратегическое партнерство Москвы и Пекина». Грэм Эллисон тоже высказал тревогу в связи с зарождающимся стратегическим альянсом, который, по его мнению, представляет угрозу для США.
Тем не менее, скорее всего, Россия и Китай не вступят в альянс, аналогичный статье 5 Североатлантического договора, пока лидеры двух стран считают, что в состоянии самостоятельно удерживать США от агрессии и смены режима. В то же время обеспокоенность Уолта и Эллисона позволяет нам задаться вопросом: а что было бы, если бы Россия вместо Китая объединилась с Западом? Как выглядел бы сегодня баланс сил между Западом и Китаем, если бы Россию приняли в западный клуб в 1990-е или 2000-е годы?[4] Попытаемся ответить на этот вопрос, несмотря на то, что история не знает сослагательного наклонения.
Методика оценки мощи государства
Чтобы оценить баланс сил между Западом и Китаем, используем четыре метода расчёта национальных возможностей, которые обычно применяют аналитики, опираясь на данные таких организаций, как Всемирный банк и Стокгольмский институт исследования проблем мира. Тем, кто читал сравнительное исследование национальной мощи России и её западных конкурентов, которое автор данной статьи подготовил совместно с Наби Абдуллаевым (бывший главный редактор The Moscow Times – прим. ред.) в 2018 г., эта методология уже знакома.
Во-первых, оценивается доля стран в мировом ВВП, что является базовым методом определения национальной мощи государства.
Во-вторых, используется аналог метода, разработанного проектом Correlates of War, только производство стали заменяется высокотехнологичным экспортом. Он рассчитывается как среднее значение следующих показателей:
В-третьих, применяется разновидность метода со многими переменными, который был разработан тайваньским учёным Чин-Лунг Чангом[5]. Показатель рассчитывается по формуле (критическая масса + экономическая мощь + военная мощь)/3, где:
В-четвёртых, рассчитывается вариант экспериментального индекса национальной мощи (EINP), который разработан специально для вышеупомянутого исследования 2018 года на основе формулы Рэя Клайна[6].
EINP = национальные ресурсы * способность использовать ресурсы, где:
Мы взяли показатели за 2016 г., потому что это последний год, по которому есть данные по одному из ключевых индикаторов (потребление энергии). Затем мы произвели расчёты по двум базовым сценариям: «статус-кво» и «Запад на максимуме», то есть если Россия и другие европейские страны, которые сегодня не входят в ЕС и НАТО, присоединятся к Западу.
Сценарий 1 («Статус-кво») отражает реалии 2016 года, когда полноправные члены НАТО и ЕС находились в мирном соперничестве с Китаем и Россией (хотя не все члены блоков были готовы следовать за США в этом соперничестве).[7] Мы поставили членов НАТО и ЕС, а также большинство официальных кандидатов в обе организации[8] на сторону США, но не включили членов Шанхайской организации сотрудничества и Организации Договора коллективной безопасности в блок с Китаем и Россией, поскольку, по нашему мнению, эти страны не готовы стать на ту или иную сторону в соперничестве с Западом.
Сценарий 2 («Запад на максимуме») предполагает, что не только Россия, но и другие члены ОБСЕ объединятся с коллективным Западом. Исключены некоторые европейские члены ОБСЕ из-за отсутствия данных по ключевым показателям национальной мощи.[9] Также исключены среднеазиатские бывшие советские республики и Монголия, которые расположены слишком далеко от Европы, чтобы рассматривать их интеграцию в НАТО и ЕС в любом сценарии альтернативной истории. Включены в расчёты большинство других членов ОБСЕ, поскольку есть вероятность, что если бы Россия вступила в НАТО и/или ЕС, она бы не возражала против присоединения к ним других стран (в том числе Украины и Грузии).
Результат расчётов: Россия окажет влияние, но не станет решающим фактором.
Как показывает график 1, суммарная мощь членов НАТО и ЕС в мирное время превышает суммарную мощь России и Китая по меньшей мере на 27% в первом сценарии.
График 1. Влияние России на соперничество Запада с Китаем
График также демонстрирует, что совокупная мощь участников коалиции «Запад на максимуме» превышает мощь Китая по меньшей мере на 43% во втором сценарии. Из этих данных следует, что коллективный Запад обладает большей мощью, чем Китай, и с Россией, и без неё, как бы вы ни считали суммарную мощь государств. Следовательно, можно обоснованно утверждать, что включение России и других европейских стран, пока не присоединившихся к ЕС и НАТО, в западный клуб, не стало бы решающим фактором в противостоянии Запада и Китая. Однако, как показывают график 1 и таблица 1, решение России объединиться с Западом (и дать это сделать другим европейским странам), а не с Китаем, уменьшило бы мощь последнего на 15% в сравнении с Западом, то есть оказало бы существенное воздействие на соперничество. Не менее важно, что Россия в соответствии с нормами ЕС и НАТО при втором сценарии затруднила бы попытки Китая объединить автократии и бросить вызов демократическому лагерю.
(В последнем стратегическом анализе НАТО отмечаются «более агрессивные действия Китая», которые «усугубляют напряжённость» в морях вокруг Китая, а его глобальный подъём ведёт к «перераспределению геостратегических сил; в стратегическом обзоре ЕС Пекин назван «деловым партнёром», но в то же время подчёркивается, что Китай – это «конкурент» и «системный соперник».)
Конечно, Россия может не объединяться ни с Западом, ни с Китаем в стремлении стать независимым центром силы в мире, как предлагали некоторые кремлевские советники, включая Владислава Суркова. Однако стремление к «стратегическому одиночеству» – по выражению Суркова – в быстро меняющемся мире довольно проблематично. На долю России приходится 3% мирового экономического производства и 2% мирового населения. Даже если бы Москве удалось интегрировать все бывшие советские республики (кроме прибалтийских государств) в Евразийский союз, она всё равно не смогла бы сравняться с США и их союзниками, а также с Китаем по таким ключевым компонентам национальной мощи, как экономическое производство, население и технологическая успешность.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Политика
Альтернативная история: была бы Россия в составе НАТО и ЕС решающей силой, способной кардинально изменить правила игры в соперничестве Запада с Китаем? (Russia Matters, США)
Тридцать лет назад пала Берлинская стена, что ознаменовало символическое окончание холодной войны. Поскольку бывшие страны Восточного блока стремились присоединиться к клубу западных демократий на пике однополярного момента Америки, некоторым казалось, что присоединение к ним России — лишь вопрос времени, несмотря на заявления о конце истории. Автор данной статьи пытается выяснить, что означало бы присоединение России к двум институциональным опорам западного мира — НАТО и Европейскому Союзу — для расстановки сил между Западом и Китаем. Авторские расчеты этих сил (которые требуют доработки), показывают, что, хотя членство России в западном клубе еще больше изменило бы расстановку сил в пользу коллективного Запада, она не была бы решающим фактором, способным изменить ситуацию в условиях мирного соперничества между Западом и Китаем.
Россия могла бы присоединиться к Западу, но не сделала этого
Помимо российских лидеров, некоторые влиятельные политики страны — в том числе Сергей Караганов, Тимофей Бордачев и Игорь Юргенс — также предвидели, что Россия в конечном итоге будет интегрирована в НАТО, как и некоторые их западные коллеги, такие как Бейкер, который назвал членство России в НАТО беспроигрышным как для России, так и для альянса. Среди других западных экспертов, считавших в 1990-е годы, что Россия может быть интегрирована в западный клуб, были Грэм Эллисон (Graham Allison), Карл Кайзер (Karl Kaiser), Даниэль Ергин (Daniel Yergin) и Тэйн Густафсон (Thane Gustafson).
Однако в конечном итоге в результате расширения НАТО и серии «цветных революций» российское руководство пришло к убеждению, справедливому или нет, что Запад, стремясь интегрировать соседние страны на постсоветском пространстве, расположенные к западу и даже к югу от России, не спешит принимать Москву в свой клуб на правах равного члена. Исходя из убежденности в этом, Россия организовала военную интервенцию в Грузии в 2008 году и на Украине в 2014 году, чтобы помешать этим странам в их движении к членству в НАТО и ЕС. Сегодня перспективы вступления России в тот или другой блок кажутся столь же туманными, как и во времена холодной войны. При этом Россия отдалилась от того, что Кремль считает приходящим в упадок Западом, и активно оказывает знаки внимания растущему Китаю. Из-за этого отчуждения некоторые ведущие американские внешнеполитические аналитики, такие как Стивен Уолт (Stephen Walt), предупреждают, что «неэффективный подход Америки к России ведет к укреплению растущего стратегического партнерства между Москвой и Пекином». Эллисон также забил тревогу по поводу того, что он считает «формирующимся стратегическим альянсом», который, по его мнению, является угрозой для США.
И все же, как я утверждал в прошлом году, я не верю, что Россия и Китай вступят в союз, основанный на принципах, подобных принципам Статьи 5, пока их лидеры продолжают верить, что они смогут самостоятельно сдерживать США как от агрессии, так и от смены режима. Но я действительно считаю, что предупреждения, подобные тем, которые сделали Уолт и Эллисон, заставляют задаться вопросом: а что, если бы Россия объединилась не с Китаем, а с Западом? Какой была бы расстановка сил между Западом и Китаем, если бы в 1990-е или 2000-е годы Россию приняли в западный клуб? Я попытаюсь ответить на этот вопрос, хотя, перефразируя русскую поговорку, «история не терпит „если» и „но»».
Методы измерения мощи государств
Для определения расстановки сил между Западом и Китаем я воспользуюсь четырьмя методами оценки потенциала страны, которые используют ученые в этой области, основываясь на данных, полученных от таких организаций, как Всемирный банк и Стокгольмский международный институт исследования проблем мира. Читателям, знакомым с докладом 2018 года о мощи государств, подготовленным мной в соавторстве с Наби Абдуллаевым, в котором приводится сравнение национальной мощи России с мощью ее западных соперников и некоторых ее партнеров, эти методы будут и понятными.
Во-первых, я измерил долю стран в мировом ВВП, что представляет собой один из основных методов оценки национальной мощи стран с одной переменной величиной.
Во-вторых, я использовал вариант метода, применяемого в проекте «Корреляция войн» (Correlates of War), заменив показатель производства стали на показатель экспорта наукоемкой продукции. Он рассчитывается как среднее значение следующих соотношений:
В-третьих, я применил вариант многовариантного метода, используемого тайваньским ученым Чинь-Лун Чанем (Chin-Lung Chang), который равен сумме (критическая масса + экономическая мощь + военная мощь)/3, где:
В-четвертых, я рассчитал вариант экспериментального индекса мощи страны (EINP), который мы с моим соавтором разработали на основе формулы Рэя С. Клайна (Ray S. Cline) для нашей статьи 2018 года.
EINP = национальные ресурсы * способность использовать ресурсы, где:
o Критическая масса = (площадь территории страны/общая площадь территории стран мира + численность населения страны/общая численность населения мира * относительная продолжительность жизни в стране) * 2, где:
Относительная продолжительность жизни в стране = средняя продолжительность жизни населения страны/средняя продолжительность жизни населения мира
Я выбрал данные измерений за 2016 год, поскольку это был самый последний год, за который были доступны данные по одному из ключевых показателей (потребление энергии). Затем я провел измерения, чтобы исследовать два основных сценария — существующий («Статус-кво») и «Запад на максимуме», то есть с Россией и другими европейскими странами, которые в настоящее время не «присоединяются» к Западу ни через ЕС, ни через НАТО. Сценарий 1 («Статус-кво») отражает реальность 2016 года, в нем полноправные члены НАТО и ЕС участвуют в мирном соперничестве между Китаем и Россией (даже если не все члены этих блоков с энтузиазмом следуют в этом соперничестве примеру США). При перечислении членов НАТО и ЕС, а также большинства стран, являющихся официальными кандидатами на вступление в обе организации (на стороне США), я не включил в уравнение страны-члены Шанхайской организации безопасности или Организации договора коллективной безопасности на стороне Китая и России, потому что, на мой взгляд, эти страны по-прежнему неохотно принимают однозначно какую-то сторону в соперничестве между ними и Западом. Сценарий 2 («Запад на максимуме») предусматривает не только Россию, но и большинство других членов ОБСЕ, объединившихся с коллективным Западом. Исключение составляют несколько европейских членов ОБСЕ, которых мне пришлось исключить из расчетов по причине недостатка данных по некоторым ключевым показателям национальной мощи. Я также исключил из расчетов постсоветские республики Центральной Азии и Монголию, которые, на мой взгляд, слишком далеки от центра Европы, чтобы НАТО или ЕС рассматривали возможность их интеграции в какую-либо из версий «альтернативной истории». Правда, я включил в расчеты большинство других стран-членов ОБСЕ, поскольку, на мой взгляд, если бы Россия стала членом НАТО и/или ЕС, она бы не возражала против вступления в эти блоки других стран (в том числе Украины и Грузии).
Результаты вычислений: Россия обладает властью и оказывает значительное влияние, но не является силой, способной коренным образом изменить ситуацию
Контекст
RU.DELFI: истребители НАТО дважды сопроводили военные самолеты РФ
Steigan: мир дорого заплатил за военное господство Запада
Der Spiegel: генсек НАТО хочет встретиться с Путиным
Конечно, Россия не могла бы пойти на сближение ни с Китаем, ни с Западом, стремясь стать независимым полюсом власти в новом мировом порядке, как об этом заявляют близкие к Кремлю люди, например, Владислав Сурков. Однако претензии России на то, что Сурков назвал стратегическим одиночеством в меняющемся мире, на мой взгляд, были бы проблематичными. На долю России приходится 3% мирового экономического производства и 2% населения. Даже если бы она объединила в Евразийском союзе все постсоветские республики (за исключением стран Балтии), она все равно не была бы на одном уровне с США и их союзниками или Китаем по таким ключевым составляющим власти и могущества, как производительность экономики, численность населения и технологическая мощь.
Признание недостатков и планирование следующих шагов
Конечно же, это исследование не лишено недостатков. Ниже я перечислю некоторые из них, и этот список далеко не полный.
Во-первых, мои расчеты предполагают, что во втором сценарии все европейские страны вступили бы в ЕС и НАТО или хотя бы объединились с ними. Это спорное предположение, о чем свидетельствует недавнее решение ЕС не начинать переговоры о членстве с Албанией и Северной Македонией из-за озабоченности Франции, которая не особо связана с попытками примирения с Россией. Москва выступает против вступления Албании и Северной Македонии в ЕС, но такое членство не было бы для России «красной линией».
В-третьих, расчеты совокупной национальной мощи в обоих сценариях не отражают того влияния, которое оказало бы членство России в ЕС и НАТО на ключевые составляющие ее национальной мощи, такие как ВВП и численность населения. С одной стороны, российская экономика выиграла бы от того, что Россия стала частью общих рынков ЕС. С другой стороны, если бы Россия была в ЕС и НАТО, то она, вероятно, смогла бы продать лишь часть из тех передовых систем вооружения стоимостью в десятки миллиардов долларов, которые она продает Китаю. Более того, России, наверное, было бы труднее обойти Саудовскую Аравию и лишить ее звания крупнейшего экспортера нефти в Китай. И Россия также столкнулась бы с проблемой оттока рабочей силы в более богатые страны ЕС. Это лишь некоторые из многочисленных последствий членства России в ЕС и НАТО для уровня национальной мощи России, не говоря уже о том влиянии, которое оно оказало бы на мощь Запада.
В-четвертых, эти расчеты национальной мощи основаны на данных за 2016 год и нуждаются в пересмотре, возможно, с учетом того, что говорится в прогнозах ООН, Всемирного банка и других авторитетных организаций о влиянии, которое мог бы оказать переход России на сторону Китая или Запада на их соперничество в будущем.
В-пятых, как было сказано выше, мне пришлось исключить из расчетов несколько европейских стран-членов ОБСЕ из-за недостатка данных по некоторым ключевым показателям национальной мощи для большинства используемых методов. Из-за такого же недостатка данных мне пришлось заменить показатель количества триадных патентов, рассчитанный ОЭСР, количеством патентов, зарегистрированных резидентами, рассчитанным Всемирным банком по индексу EINP, что, по моему мнению, привело к резкому увеличению показателя технологической мощи Китая.
В-шестых, хотя индекс EINP, основанный на Формуле Клайна, учитывает теоретическую способность правительств использовать имеющуюся в их распоряжении национальную мощь, в нем он не полностью учтены такие ключевые переменные этой формулы, как «национальная воля» и «стратегическая цель».
И последнее, но не менее важное: в дополнение к двум расчетам по формуле Клайна в этом исследовании было бы полезно измерить степень сплоченности рядов, возможно, с помощью социологических опросов. Ведь способность коллективного Запада использовать свою мощь зависит от его политической сплоченности, а этого, ему, похоже, не хватает даже в отсутствие России, которая, вероятно, гораздо менее охотно противостояла бы Китаю, чем, скажем, США, если бы реализовался сценарий 2.
Симон Сараджян — директор-основатель проекта «Россия имеет значение» (Russia Matters) в Белферовском центре науки и международных отношений Школы госуправления имени Дж. Ф. Кеннеди при Гарвардском университете.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.