разин и княжна история
Загадки известной песни: Действительно ли Стенька Разин утопил персидскую княжну
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Случай, описанный в песне, должен был происходить в 1669 году. В бою у Свиного острова (возможно, недалеко от современного Баку) Стенька Разин разгромил персидский флот и взял богатую военную добычу. Среди прочих пленников ему, якобы, попали в руки сын и дочь персидского главнокомандующего Мамед-хана. Подробности 350-летней давности нам известны благодаря иностранному путешественнику. Голландец Ян Стрейс, совершавший в это время поездку по России и лично встречавшийся с предводителем вольных казаков, так описал это происшествие в своей книге «Три путешествия»:
«При нём была персидская княжна, которую он похитил вместе с её братом. Он подарил юношу господину Прозоровскому, а княжну принудил стать своей любовницей. Придя в неистовство и запьянев, он совершил следующую необдуманную жестокость и, обратившись к Волге, сказал: «Ты прекрасна, река, от тебя получил я так много золота, серебра и драгоценностей, ты отец и мать моей чести, славы, и тьфу на меня за то, что я до сих пор не принес ничего в жертву тебе. Ну хорошо, я не хочу быть более неблагодарным!» Вслед за тем схватил он несчастную княжну одной рукой за шею, другой за ноги и бросил в реку. На ней были одежды, затканные золотом и серебром, и она была убрана жемчугом, алмазами и другими драгоценными камнями, как королева. Она была весьма красивой и приветливой девушкой, нравилась ему и во всем пришлась ему по нраву. Она тоже полюбила его из страха перед его жестокостью и чтобы забыть своё горе, а все-таки должна была погибнуть таким ужасным и неслыханным образом от этого бешеного зверя.»
Кстати, это свидетельство не единственное. Второе принадлежит Людвигу Фабрициусу, тоже голландцу, служившему офицером в русской армии и попавшему в плен к разинцам. Оно, однако, очень расходится с первым в деталях: в «Записках» Фабрициуса атаман топил «красивую и знатную татарскую деву» не в Волге, а в Яике, причем до этого он «делил с ней ложе» уже целый год, и бедняжка даже, якобы, уже имела ребенка: «Был у вора сын от этой женщины, его он отослал в Астрахань к митрополиту с просьбой воспитать мальчика в христианской вере и послал при этом 1000 рублей».
Именно эти расхождения двух источников и вызывают у историков сомнения в их достоверности. Вполне возможно, что оба иностранца просто пересказывали услышанные от казаков легенды и добавили их в свои книги ради «красного словца», желая подчеркнуть дикость нравов российской глубинки. Сохранившиеся исторические документы, которые могли бы пролить свет на эту историю, также ни о какой знатной пленнице не упоминают. Вот существование ее брата не вызывает у историков сомнения – известно, что сына персидского военачальника, Шебалду, затем передали русским властям. В том же году он написал прошение о возвращении на родину, в котором, однако, ни о какой сестре не упоминает. Да и вообще, присутствие на военном персидском судне женщины кажется историкам маловероятным. Так что, скорее всего, эта история – всего лишь красивая и печальная легенда.
У стихотворения Садовникова «Из-за острова на стрежень», написанного на несколько десятилетий позже, судьба оказалась гораздо более счастливой. Положенное на музыку неизвестного автора, оно стало действительно «народным» произведением. Произошло это во многом благодаря одному популярному исполнителю, певшему под псевдонимом Скиталец:
«Пел он также у нас впервые песню о Степане Разине и о персидской княжне, которую поют теперь всюду, во всех углах и закоулках страны. Скиталец её популяризировал на своих гуслях; с его лёгкой руки она и полетела, по крайней мере по Москве, а из Москвы — далее» (Н. Д. Телешов – поэт, писатель, организатор известного литературного кружка «Среда»)
Полная опасностей жизнь в военном походе, конечно, не позволяла казакам заводить полноценные семьи. Однако со временем их нравы немного смягчились, и многие начали обзаводиться семьями. Читайте дальше в обзоре Кого брали в жены вольные казаки, от которых пошёл сильный и самобытный народ
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Степан Разин и «княжна»
В статье «Персидский поход Степана Разина» мы уже упоминали загадочную девушку, которая почему-то была утоплена знаменитым атаманом. По наиболее распространённой версии, она была персидской княжной, дочерью Мамед-хана (Магмеди Ханбека), командовавшего флотом шаха. Якобы она была захвачена в плен во время морского сражения у Свиного острова вместе со своим братом Шабын-Дебеем.
Сторонниками этой версии были такие авторитетные историки, как Н. И. Костомаров и В. М. Соловьев.
Проблема заключается в том, что девушка это, скорее всего, вполне реальна, но вот персиянкой и тем более княжной она была вряд ли. Народные песни и сказания помнят о ней, но ни персиянкой, ни тем более княжной не называют. Чаще всего в них она – сестра одного из есаулов Степана Разина:
Разину предсказание не понравилось, и последнюю часть пророчества этой незваной «Кассандры» он решил воплотить в жизнь немедленно: «матушке Волге пожертвовал». С полного одобрения и рассказчика, и всех прочих персонажей этой песни: «Вот каков был удалой атаман Стенька Разин, по прозванью Тимофеевич!»
Но есть и два серьёзных, признанных всеми исследователями источника, которые также рассказывают об этой пленнице Разина – книги, написанные голландцами на русской службе и изданные за рубежом.
Ян Янсен Стрёйс и три его «Путешествия»
Знатное персидское происхождение этой девице приписал голландский парусный мастер Ян Янсен Стрёйс, служивший на первом русском корабле европейского типа «Орёл». При чтении его биографии невольно вспоминаются строки Сергея Есенина (из поэмы «Чёрный человек»):
В 1647 году в возрасте 17 лет он сбежал из дома, завербовался на генуэзский торговый корабль «Святой Иоанн Креститель» и за 4 года успел сплавать на нём в Африку, в Сиам, Японию, на Суматру и на Формозу. В составе Венецианского флота в 1655 году принял участие в войне с османами, попал в плен, в котором провёл два года. В 1688 году поступил на русскую службу. На корабле «Орёл» он добрался до Астрахани, где, с его слов, встречался с атаманом Разиным, вернувшимся в 1669 году из похода на Каспий: разинцы тогда на протяжении 6 недель распродавали свою добычу на рынках этого города.
После того как в 1670 году этот корабль был захвачен разинскими казаками, бежал на шлюпке по Каспийскому морю, но попал из огня да в полымя – оказался в плену у дагестанских горцев, которые решили продать его в Шемахе. Здесь с помощью другого «русского голландца», офицера Людвига Фабрициуса, его удалось выкупить польскому посланнику. По пути домой снова попал в плен – на этот раз к англичанам, домой вернулся лишь в октябре 1673 года. В июле 1675 года он вновь отправился в Россию – конюхом в свите чрезвычайного посла Генеральных штатов Голландии и принца Оранского Кунраада фан-Кленка. Здесь он просил о выплате ему полагавшегося жалованья, результат этого обращения к российским чиновникам неизвестен. В сентябре следующего года Стрёйс через Архангельск вернулся в Голландию, тогда же в Амстердаме была впервые издана его книга «Три путешествия», с отрывками из которой вы могли познакомиться в первой статье.
Помимо прочего, в ней рассказывается о «персидской княжне» и её казни:
Людвиг Фабрициус и его версия
Людвиг Фабрициус, другой голландец на русской службе, автор «Записок», также цитировавшихся в первой статье, прибыл в Астрахань на год раньше Стрёйса. В июне 1670 года под Черным Яром он вместе с отчимом попал в плен к Степану Разину и находился в его отряде до осени. Полагают, что именно Фабрициус во время осады Астрахани написал на немецком языке письмо командовавшему иностранными солдатами капитану Бутлеру, в котором призывал его «не оказывать со своими людьми никакого сопротивления». После захвата Астрахани, он, видимо, окончательно перешёл на службу к Разину: свободно ходил по городу, при этом обрил голову, отрастил бороду, надел казацкое платье. Сам Фабрициус иронично указал в своих записках, что «стал мало походить на христианина». Он лично обратился к Разину с просьбой помиловать пойманного при попытке побега Бутлера. Сам Фабрициус так описывает разговор с атаманом:
И Фабрициус выкупил Бутлера у казаков, отдав за него свою долю «дувана».
Да, голландского офицера после захвата Астрахани при дележе добычи также не обделили. Сам он так пишет об этом: «…было приказано, чтобы все явились под угрозой смерти получить свою долю». И митрополит города в том числе.
Что тут скажешь? Прямо как в казачьей песне: «С нашим атаманом не приходится тужить». Суров батька, да справедлив.
Однако с проявившим такое благородство вождём восставших сам Фабрициус поступил не вполне честно: под его поручительство в Персию за лекарствами был отпущен лекарь Термунд, с которым под видом слуги и уехал потом Бутлер. Но доверия голландец, по-видимому, не утратил, потому что осенью 1670 года Фёдор Шелудяк (помощник оставленного в Астрахани городовым атаманом Василия Уса) отпустил его для закупки продовольствия в Терки, откуда Фабрициус и сбежал. В 1672 году он вернулся из Ирана в Астрахань и служил в российской армии до 1678 года.
Людвиг Фабрициус рассказывает историю таинственной «княжны» по-другому. Он утверждает, что, ещё до начала Персидского похода – во время зимовки Разина в Яицком каменном городке, казаками была захвачена в плен очень красивая татарская девушка, которую атаман взял к себе и, похоже, всерьёз увлёкся ей: почти не расставался и всюду возил с собой. А вот что было дальше:
1000 рублей – сумма в то время просто фантастическая, некоторые даже полагают, что издатель книги допустил опечатку, приписав лишний нолик. Но даже и 100 рублей – это очень и очень серьёзно. Разин и свою несчастную подругу, и её сына, видимо, действительно очень любил.
Пошлая мелодрама или высокая трагедия?
Таким образом, оба голландца утверждают, что молодая и красивая пленница Разина была утоплена им, но дают разные версии её происхождения и говорят о разных мотивах атамана.
В рассказе Стрёйса Разин выглядит заурядным главарём бандитской шайки, который убивает невинную девушку чисто по пьянке – «не умел пить» человек, что поделаешь («приходил в подобное исступление только после пиров»). Банальная «бытовуха». Это сюжет для пошлого «блатного романса» (произведения этого жанра сейчас называются «русским шансоном») и не менее пошлых «трактирных» картинок вроде той, что вы увидите ниже – не более.
В таком же разухабисто-клюквенном стиле была снята и первая российская художественная «фильма» «Понизовая вольница» («Стенька Разин») – по «былине» некоего В. Гончарова, который, в свою очередь, «вдохновлялся» городским романсом Д. Садовникова «Из-за острова на стрежень» (Иван Бунин называл его «пошлой разгульной песней»). Сюжет фильма следующий: Стенька Разин со своими казаками отступает от преследующих его стрельцов с Волги на Дон, но из-за прекрасной персиянки всё время останавливается для пьяных гулянок. Недовольные есаулы подсовывают подвыпившему атаману поддельное письмо, из которого следует, что «княжна» изменяет ему с каким-то «принцем Хассаном» и Степан в порыве ревности топит «изменщицу» в Волге. В общем, китч совершенно адский, по-другому не скажешь.
Н. Д. Анощенко, авиатор, командир 5-го армейского воздухоплавательного отряда Северного фронта I Мировой войны и помощник начальника Полевого управления авиации и воздухоплавания с 1920 года, позже ставший известным кинематографистом (его «кинопроектор с непрерывным движением пленки» в 1929 г. получил патент в США) вспоминал:
Возвращаясь к романсу «Из-за острова на стрежень», следует сказать, что по-настоящему народной песней он так и не стал. Я ещё очень хорошо помню настоящие русские свадьбы, на которых мне удалось побывать в детстве и в подростковом возрасте в 60-х – 70-х годах прошедшего XX века – с гармошкой и песнями разрумянившихся бабушек. Что же они тогда пели? В их репертуаре были некрасовская «Коробочка» и «Хасбулат удалой» Аммосова. «Ой, мороз, мороз», «Цыганочка», «Вот кто-то с горочки спустился», «На горе колхоз, под горой совхоз», «Девочка Надя» в разных вариациях. «Калинка» – не тягомотная, под которую танцевали Роднина и Зайцев, а веселая и заводная: «Ой, вставала я ранешенько, умывалась я белёшенько». Даже украинская «Ти ж мене підманула». И некоторые другие песни. Наверное, это покажется смешным, но у меня стойкое ощущение, что, лишь услышав этих бабушек, и эти песни (многие из которых, вероятно, современная молодёжь даже и не слышала) я «идентифицировал» себя, впервые в жизни почувствовав именно русским. Но я ни разу не слышал, чтобы они пели «Из-за острова на стрежень»: народ не принял этой трактовки образа любимого атамана.
Кстати, в некоторых народных песнях и «сказах» Разин и вовсе полностью обеляется: брошенная им в воду «вещая дева Соломонида» становится владычицей подводного царства и потом всячески помогает ему.
А вот в рассказе Людвига Фабрициуса Степан Разин – это уже герой высокой трагедии, ради общего дела жертвующий самым ценным, что у него было на тот момент.
Марина Цветаева уловила это настроение в своих стихах:
При этом книга Стрёйса, по которой можно было бы написать лихо закрученный авантюрный роман, вышла раньше, имела большой успех, и Людвиг Фабрициус, хорошо знакомый со Стрёйсом, не мог не знать о ней, но он сознательно опровергает версию соотечественника, хотя, казалось бы, зачем? Какая ему разница?
Кому же из этих голландцев стоит поверить?
Критический анализ
Прежде всего следует сказать, что захват разинцами «персидской княжны» во время морского сражения нигде и ничем не подтверждается. А вот факт пленения казаками сына Мамед-хана Шабын-Дебея – наоборот, сомнения ни у кого не вызывает. Он был привезён в Астрахань и передан там российским властям. Известно его прошение о возвращении на родину, в котором он ничего не говорит о своей мифической сестре.
Посол Персии в России в 1673 г. требует возмещения ущерба, который нанесли его страны «пираты» Разина. В его послании также говорится о сыне Мамед-хана, но ничего – о дочери адмирала.
Секретарь шведского посольства в Персии Энгельберт Кемпфер, который посетил эту страну в 1684-1685 гг., рассказывает в своих записках о сражении у Свиного острова в 1669 году. Он утверждает, что в плен попал сам Магмеди Ханбек (Мамед-хан), видимо, путая его с сыном, и называет по именам ещё 5 человек, увезённых казаками – среди них только мужчины, ни одной женщины.
Да и странно было бы персидскому адмиралу, прекрасно понимавшему, против каких жестоких и страшных противников ему предстоит сражаться, брать на свой корабль юную дочь.
Но, может быть, «княжна» была взята в плен на суше? Подходящим городом в этом случае был бы Фаррахабад, захваченный столь внезапно, что скрыться от казаков никому не удалось. Это предположение опровергается Жаном Шарденом – французским путешественником XVII века, который долго жил в Персии и оставил записки о разграблении разинцами Фаррахабада. И такое громкое и скандальное происшествие, как захват дочери высокопоставленного вельможи, конечно, не могло бы остаться незамеченным, но француз о нём ничего не знает.
Наконец, надо помнить, что у казаков было принято делить любую добычу, в том числе и пленников, лишь после возвращения из похода (в этом они были солидарны с корсарами и приватирами Карибского моря). Присвоение неразделенной добычи считалось серьёзным преступлением, «воровством», за которое без лишних разговоров могли «посадить в воду» (об этой казни было рассказано в предыдущей статье). И обязанностью атамана было следить за строжайшим исполнением этого обычая, ни о каком «злоупотреблении служебным положении» и речи идти не могло: свой авторитет «батьки» зарабатывали годами, если не десятилетиями, и рисковать им из-за какой-то смазливой девчонки – совсем не вариант. Разин, конечно, мог бы предъявить на неё права уже в Астрахани – в счёт своей доли добычи, и казаки, безусловно, уважили бы его. Но там всех знатных пленников у Разина отобрал воевода Прозоровский, в том числе и предполагаемого брата «княжны» – Шабын-Дебея. И уж, конечно, он не оставил бы ему дочь персидского хана, а спрятать её на стругах было просто негде.
Мало кто знает, что в середине прошлого века данная история заинтересовала министра иностранных дел СССР А. А. Громыко. Андрей Андреевич всегда очень тщательно готовился к переговорам с зарубежными партнёрами (и в прямом значении этого слова, и в его нынешнем переносном). И накануне важной встречи с представителями Ирана он поручил своим референтам проверить, не могут ли помешать конструктивному диалогу какие-то исторические обстоятельства. В том числе было проведено исследование обстоятельств Персидского похода Степана Разина. Вывод экспертов был однозначным: «в зоне ответственности» знаменитого атамана никаких знатных персиянок не пропадало.
Поэтому версия Людвига Фабрициуса выглядит более предпочтительной. Тем более что многие современные исследователи считают сочинение Стрёйса в большей степени литературным произведением, нежели мемуарами, указывая, что многие фактические данные о России и Персии тех лет, вероятно, взяты им из книги Адама Олеария «Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию», изданной в Шлезвиге в 1656 году. Фабрициус же в своих «Записках» строго следует жанру мемуаров, немногословно описывая только те события, непосредственным участником которых он являлся. И если Людвиг Фабрициус, который, напомним, на протяжении нескольких месяцев находился в армии Разина, мог знать обстоятельства гибели таинственной «княжны» из первых уст, то Ян Стрёйс, который видел атамана несколько раз, но вряд был лично знаком с ним, скорее всего, пересказывал какие-то слухи.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Персидская княжна, которой не было
Реальные исторические лица нередко становятся героями устного народного творчества, потом из фольклорных текстов попадают в художественную литературу, и, когда пройдет достаточно времени, порой становится трудно отделить исторические факты от вымысла. Но зато они превращаются в важный объект исследования не только для историков, но и для филологов и специалистов по мифологии и фольклору.
Исторические деятели становятся мифологическими или художественными персонажами, часто далекими от собственных прообразов. Достаточно вспомнить сложные «отношения» господаря Валахии Влада Цепеша с героем древнерусской «Повести о Дракуле воеводе» и романа Брэма Стокера или же вождя племени онондага Гайаваты с героем поэмы Генри Лонгфелло. Мы хотели бы рассказать о недавно появившемся исследовании, тоже посвященном связям истории, фольклора и литературной традиции – монографии С. Ю. Неклюдова «Легенда о Разине. Персидская княжна и другие сюжеты» (издательство «Индрик», 2016).
Автор книги – профессор Сергей Юрьевич Неклюдов, доктор филологических наук, основатель Центра типологии и семиотики фольклора РГГУ – неоднократно участвовал в проекте «Публичные лекции Полит.ру», с материалами его выступлений можно ознакомиться на сайте (1, 2). Среди его научных интересов важное место занимает исследование механизмов повествовательной традиции, объединяющее как фольклорные, так и авторские тексты, зависимые от фольклора и наследующие устойчивые компоненты фольклорных произведений.
В книге Сергея Неклюдова о Степане Разине описываются не только зафиксированные собирателями легенды, былички, песни, народные драмы и поверья о Разине, но и анализируется развитие «разинского мифа» в литературной традиции. Центральное место в этом мифе занимает эпизод с персидской княжной, ставший общеизвестным благодаря стихотворению Дмитрия Садовникова «Из-за острова на стрежень…» (1883), ставшему народной песней.
Читатели «Легенды о Разине» познакомятся со Стенькой Разиным, ставшим персонажем нишей мифологии. Он оказывается хранителем заговоренных кладов, духом-хозяином Волги. В сказаниях о жизни Разина он предстает как могущественный колдун и оборотень. Прослеживается история эпизода с персидской княжной в фольклоре и русской литературе вплоть до XXI века.
Мы расскажем лишь об одном рассматривающемся в книге вопросе: произошла ли история с персидской княжной в действительности. Сергей Неклюдов приводит убедительные аргументы в пользу того, что на самом деле никакой персидской княжны, брошенной Разиным в Волгу, не было.
Общепринятый вариант истории о Разине и княжне выглядит так. Летом 1669 года казаки Степана Разина на юге Каспийского моря разгромили в морском бою у острова Свиной флот Мамед-хана, персидского наместника Астрабада. Среди пленных были сын и дочь Мамед-хана. Сына звали Шабын-Дебей, или Шаболда, имя дочери неизвестно. Разин взял их с собой в Астрахань, куда он прибыл к концу лета. В Шабын-Дебея он подарил астраханскому воеводе Ивану Прозоровскому, девушку оставил при себе. В определенный момент, еще до ухода разинцев на Дон осенью 1669 года, он бросил ее в Волгу.
Долгое время единственным источником, в котором была упомянута «персидская княжна» были воспоминания голландского путешественника Яна Стрёйса (Jan Jansen Struys,1630 – 1694). В 1668 году он нанялся в качестве «парусного мастера» на военный корабль «Орел» и в августе 1669 года оказался свидетелем первого пребывания Степана Разина и его казаков в Астрахани. Книга Стрёйса о его приключениях была издана в Нидерландах в 1675 году, исследователи полагают, что его воспоминания обработал для публикации амстердамский географ и литератор Олферт Даппер. Вот, как выглядит история персидской княжны в изложении Стрёйса:
При нем была персидская княжна, которую он похитил вместе с ее братом. Он подарил юношу господину Прозоровскому, а княжну принудил стать своей любовницей. Придя в неистовство и запьянев, он совершил следующую необдуманную жестокость и, обратившись к Волге, сказал: «Ты прекрасна, река, от тебя получил я так много золота, серебра и драгоценностей, ты отец и мать моей чести, славы, и тьфу на меня за то, что я до сих пор не принес ничего в жертву тебе. Ну хорошо, я не хочу быть более неблагодарным!» Вслед за тем схватил он несчастную княжну одной рукой за шею, другой за ноги и бросил в реку. На ней были одежды, затканные золотом и серебром, и она была убрана жемчугом, алмазами и другими драгоценными камнями, как королева. Она была весьма красивой и приветливой девушкой, нравилась ему и во всем пришлась ему по нраву. Она тоже полюбила его из страха перед его жестокостью и чтобы забыть свое горе, а все-таки должна была погибнуть таким ужасным и неслыханным образом от этого бешеного зверя (перевод Э. Бородиной).
Разин бросает в Волгу персидскую княжну. Гравюра из амстердамского издания книги Яна Стрёйса (1681)
Именно рассказ Стрёйса был использован русскими историками XIX века в их описаниях разинского восстания, в частности в получившей большую известность работе Н. И. Костомарова «Бунт Стеньки Разина». На костомаровский текст опирался Дмитрий Садовников при сочинении своего стихотворения и все последующие поэты и литераторы, описывавшие этот эпизод.
Никаких других упоминаний о «персидской княжне» в письменных источниках не обнаруживается. В частности, об этом молчит немецкий путешественник и секретарь шведского посольства в Персии Энгельбрехт Кемпфер (1651 – 1716), составивший довольно подробное описание персидского похода Разина. Напротив, пленение сына персидского наместника подтверждается рядом русских документов.
Только после Второй мировой войны оксфордский профессор С. А. Коновалов нашел в Стокгольмском государственном архиве воспоминание другого очевидца разинского бунта, содержащее свидетельство утопления девушки Степаном Разиным. Это записки Людвига Фабрициуса (1648 – 1729), голландца на русской военной службе, а позднее шведского дипломата. В 1956 году С. А. Коновалов издал фрагменты воспоминаний Фабрициуса, относящиеся к восстанию Степана Разина, в английском переводе, а в 1968 году они вышли в русском переводе в сборнике «Записки иностранцев о восстании Степана Разина».
Взятие Астрахани Разиным. Гравюра из книги Стрёйса
В 1667 году Фабрициус служил в Астрахани под началом воеводы Прозоровского. В июне 1670 года под Черным Яром, когда войско воеводы С. И. Львова перешло на сторону Разина, Фабрициус оказался в стане казаков. Осенью того же года он убежал в Персию, где, в частности, помог выкупиться на свободу Яну Стрёйсу, попавшему к тому времени в рабство. Весной 1672 года Фабрициус вернулся в Астрахань и находился на русской военной службе до отъезда в Швецию в 1678 году.
Интересующий нас эпизод в изложении Фабрициуса значительно отличается от повествования Стрёйса. Дело происходит не в Астрахани летом 1669 года, а значительно раньше, когда Степан Разин зимой 1667 – 1668 годов был блокирован царскими стрельцами в городке Гурьев на реке Яике, но, в конце концов, сумел вырваться. Детали события тоже отличаются. Вот, что рассказал Фабрициус:
Они разбили наш сторожевой отряд и ушли под парусами в море. Но сначала Стенька весьма необычным способом принес в жертву красивую и знатную татарскую деву. Год назад он полонил ее и до сего дня делил с ней ложе. И вот перед своим отступлением он поднялся рано утром, нарядил бедняжку в ее лучшие платья и сказал, что прошлой ночью ему было грозное явление водяного бога Ивана Гориновича, которому подвластна река Яик; тот укорял его за то, что он, Стенька, уже три года так удачлив, столько захватил добра и денег с помощью водяного бога Ивана Гориновича, а обещаний своих не сдержал. Ведь когда он впервые пришел на своих челнах на реку Яик, он пообещал богу Гориновичу: «Буду я с твоей помощью удачлив — то и ты можешь ждать от меня лучшего из того, что я добуду». Тут он схватил несчастную женщину и бросил ее в полном наряде в реку с такими словами: «Прими это, покровитель мой Горинович, у меня нет ничего лучшего, что я мог бы принести тебе в дар или жертву, чем эта красавица». Был у вора (Schelm) сын от этой женщины, его он отослал в Астрахань к митрополиту с просьбой воспитать мальчика в христианской вере и послал при этом 1000 рублей (перевод Г. И. Федоровой).
Вместо персидской княжны в рассказе фигурирует татарская дева, она тонет не в Волге, а в Яике, причем неясно, была ли она сброшена с борта судна или с берега. Появляется упоминание о «водяном боге Иване Гориновиче». При этом, если в истории Стрёйса принесение девушки в жертву Волге выглядит спонтанным поступком, то в рассказе Фабрициуса Разин обещал отдать Гориновичу лучшую свою добычу заранее.
Видимо, Стрёйс и Фабрициус записали различные версии одной легенды, но повествование Фабрициуса лучше соответствует фольклорным аналогам. Сергей Неклюдов приводит большое количество примеров сюжета о принесении девушки в жертву духу воды, распространенных от Китая до Малой Азии. Есть подобные мотивы и в фольклоре башкир, живших на юге Урала. Отсутствие других свидетельств о персидской княжне заставляет предполагать, что в изложении Стрёйса были внесены изменения в имевшийся сюжет: история была перенесена на два года позже, из Гурьева в Астрахань, а девушка превратилась в персиянку и обрела реального брата. Дополнительным аргументом в пользу такого вывода служит простое соображение: маловероятно, чтобы на военном судне, которое отправилось на бой с разинцами, оказалась знатная женщина.
История в версии Фабрициуса представляет собой изложение распространенного фольклорного сюжета, имеющего обрядовую основу. Герой приносит девушку в жертву местному божеству – хозяину водоема, чтобы обеспечить себе возможность выйти в море и выполнить заключенный ранее договор. Сергей Неклюдов отмечает, что невозможно узнать, описывает ли Фабрициус реально совершенный Разиным ритуал или же народное предание добавило типичный сюжет к истории разинского бунта. Второй вариант кажется более вероятным, так как ни в одном традиции, где присутствует подобный фольклорный сюжет, надежные источники не засвидетельствовали ни одного случая действительного исполнения такого обряда. Мы всегда сталкиваемся, по словам Сергея Неклюдова, не с этнографическими, а с фольклорными фактами.