пушкарев л н классификация русских письменных источников по отечественной истории

V Лекция 8 КЛАССИФИКАЦИОННАЯ СИСТЕМА Л. Н. ПУШКАРЕВА

Термин «вид» традиционно использовался для обозначения ком­пактных и четко очерченных категорий письменных источников, таких, как летописи, акты, мемуары и т. д. Родом называется бли­жайшая к виду категория. Наиболее удачным термином, отражающим сущность наиболее крупных категорий источников, по мнению Л. Н. Пушкарсва, является термин «тип».

Основные типы исторических источников с точки зрения коди­рования в них информации: письменные, вещественные, устные (фольклорные), этнографические, данные языка, кинофотодоку­менты, фонодокументы.

«каждый класс предметов, в состав которого входят другие клас­сы предметов, являющиеся его видами».

с момента возникновения присущее источнику, а не привносимое в него исследователем. Историк не может изменить по своему же­ланию характер источника и превратить деловую бумагу в пове­ствование о прошлом. Следовательно, такое деление вытекает из самой природы письменного источника и связано с процессом отображения и воплощения действительности в источнике.

Л. Н. Пушкарев ставит вопрос о связи деления источников на роды с проблемой достоверности. По его мнению, прямой связи не сущее гвует. Но установление документальности или повество­вательное™ письменного источника необходимо для определения тех приемов и способов изучения, которые могут дать наиболее пол­ные результаты. Значительная часть этих способов является общей для всех письменных источников, но есть и такие особенности, которые заставляют выделять, например, дипломатику как особую часть источниковедения. Имеет свою специфику также изучение мемуаров, художественных произведений и т. д. Таким образом, установление документальности или повествовательности письмен­ного источника сразу помогает исследователю определить, какими приемами и способами может он извлечь из источника необходи­мые ему факты, какова степень их полноты и достоверности, каковы пути дальнейшего изучения источника.

„ Представляют интерес рассуждения Л. Н. Пушкарева о поняти­ях «классификация» и «систематизация» исторических источников. Он отмечает, что оба эти термина встречаются в исторической ли­тературе 4 и чаще всего употребляются как синонимы, хотя термин «классификация» является предпочтительным.

Таким образом, заключает Л. Н. Пушкарев, если систематизация источников относится к области методики изучения источников, то классификация связана с теорией источниковедения, с методоло­гическими проблемами исторической науки вообще. И если целью

Ученый отмечает, что вычлененные в результате деления типы источников, в силу спецификации способов кодирования информа­ции, требуют для своего изучения особых специфических приемов и методов изучения. В силу того, что способы кодирования заклю­ченной в источнике информации различны, различна и методика изучения отдельных типов источников. Однако, несмотря на всю близость методики изучения источников к проблеме их деления, она не может быть положена в основу деления, так как привносится в изучение источника исследователями. Методика изучения есть следствие их деления, а не основа его.

По словам Л. Н. Пушкарева, положив в основу деления способ кодирования заключенной в источниках информации, получаем семь перечисленных типов и два переходных, являющихся одно­временно источниками историческими и биологическими (дан­ные антропологии), историческими и естественными (географи­ческая среда).

Ученый считает, что типологическая система классификации с наибольшей полнотой и последовательностью отражает ту все­общую связь и взаимообусловленность явлений в природе и обще­стве, которая в области источниковедения проявляется с особой наглядностью в тесном переплетении между собой типов, родов и видов источников, в отсутствии резких непереходимых границ между ними, в наличии смешанных, переходных форм, выпадаю­щих из рамок формально-логического деления источников.

Классификация исторических источников, тесно связанная с классификацией наук вообще, должна подчеркнуть взаимосвязь различных типов источников, их взаимообусловленность. Процесс становления и развития источниковедения как науки совершался вначале путем дифференцирования источников, их обособления друг от друга, все большего их дробления и разграничения, уста-

новления специфики анализа отдельных типов, родов и видов источников и т. д. Затем отмечается процесс интеграции.

В то же время история как наука, несмотря на всю дифференциа­цию и разветвление на множество самостоятельных разделов, отрас­лей, специальных и вспомогательных наук, внутренне едина, так как изучает историю человеческого общества. Единство исторического процесса обусловливает и единство всей совокупности источников.

Учитывая приведенные выше рассуждения, Л. Н. Пушкарев предлагает циклическую систему деления источников, которая, по его мнению, наиболее убедительно подчеркивает взаимосвязь различных типов источников и наличие переходных групп между ними (рис. 1).

Рис. 1. Циклическая система классификации исторических источников (по Л. Н. Пушкареву)

ЦиклцческазГсйстемаослассификации изображает всю совокуп­ность источников в виде замкнутого круга, разделенного (условно) на семь основных типов источников (для удобства изображения кинофотодокументы Л. Н. Пушкарев разделил на две группы: кино­документы и фотодокументы). Однако эти типы не отделены друг от друга непереходимой границей, наоборот, между ними находит­ся большое количество переходных форм. Количество этих пере­ходных форм различно, как отмечает ученый, на рис. 1 указаны лишь наиболее яркие и показательные.

С практической точки зрения бывает нужно развернуть цикли­ческую систему в линейную, т. е. в каком-либо условном месте разорвать замкнутый цикл источников и представить его в виде линейного ряда (рис. 2).

Рис.2. Линейная система классификации исторических источников (по Л. Н. Пушкареву)

Такая необходимость, по мнению Л. Н. Пушкарева, диктуется прежде всего стремлением показать, что ряд исторических источ­ников бесконечен, так как с развитием науки и техники будут возни­кать новые типы исторических источников, основанные на новых способах кодирования информации. С другой стороны, линейный ряд циклической классификации наглядно может продемонстриро­вать связь исторических источников с естественно-физическими (географическая среда) и естественно-биологическими (антропо­логические данные) источниками. Естественнее всего, как считает ученый, разрыв провести в пункте, соединяющем этнографические источники с фонодокументами. Это может быть мотивировано той последовательностью в возникновении исторических источников,

которая раскрывается данной линейной системой классификации (хотя вещественные источники по времени своего возникновения первичны, но в качестве источников они стали привлекаться к ис­следованию после письменных источников). Все переходные группы источников должны быть сохранены: они наглядно показывают непрерывность линейного ряда источников. Количество этих пере­ходных групп легко может быть увеличено и на рис. 2 они указаны историком лишь выборочно.

Клас ификация письменных источников, разработанная Л. Н. Пуш-карсвым, в своем графическом выражении строится на тех же самых Т1рТшцйпах. Наиболее объективной графической формой классификации следует считать циклическую, так как она наглядно показывает условность деления письменных источников на два больших рода, на разряды внутри этих родов и на виды (рис. 3). Названия разрядов вынесены за пределы круга источников. Близ­кие друг другу виды обозначены на сегментах белого цвета. Они, конечно, перечислены не все, по количеству их гораздо больше, чем указано на рис. 3.

Между всеми помещенными на рис. 3 видами можно устано­вить переходные формы, которые будут содержать черты, общие для соседствующих видов (например, деловые и личные письма; между историческими повестями, хронографами и летописями имеется большое количество переходных форм; географические труды теснейшим образом связаны с картографическими источни­ками и т. д.).

При развертывании циклической системы классификации пись­менных источников в линейный ряд разрыв между двумя родами будет условным и относительным ( рис. 4). Л. Н. Пушкарев счита­ет, что логичнее всего провести^тот разрыв в пункте, соединяю­щем картографические источники с научными, так как сама форма отображения и воплощения действительности в двух этих видах существенно и наглядно отличается. В то же время ряд повествова­тельных источников будет оканчиваться научными трудами, т. е. тем переходным видом, который стоит на грани исторического источника и исторического исследования.

Разработанная Л. Н. Пушкаревым типо-видовая классифика­ционная система, основанная на циклической и линейной схемах, не потеряла своего научного значения до настоящего времени. Несомненным также является вклад ученого в развитие категори­ального аппарата данного раздела источниковедения.

Литература

Пушкарев Л. Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории. М., 1975.

Источник

Пушкарев л н классификация русских письменных источников по отечественной истории

Пушкарев Л.Н. Классификация русских письменных источников по отечественной истории
М.: Наука, 1975. — 282 с.

Информация о файле: pdf, 29 mb

Монография историка Л. Н. Пушкарева разрабатывает сложные и недостаточно изученные проблемы теоретического источниковедения, связанные с определением и классификацией исторических источников. Автор привлек значительную научную литературу, подробно рассмотрел историографию вопроса и в результате творческого осмысления теоретического наследия классиков обосновал типологическую классификацию русских письменных источников по отечественной истории.
На основе теории отражения в монографии рассматриваются кардинальные проблемы теоретического источниковедения. Исторический источник определяется с гносеологической и источниковедческой точки зрения. Рассматриваются вопросы классификации исторических источников. Впервые в отечественной историографии источниковедения даются графические схемы циклической и линейной классификации источников.

Уважаемые читатели! Все размещенные на сайте произведения представлены исключительно для предварительного ознакомления и в целях популяризации и рекламы бумажных изданий.Скачать книгу для ознакомления вы можете бесплатно, а так же купить ее в бумажном или электронном виде, ознакомившись с предложениями интернет-магазинов. Приятного прочтения!

Источник

Пушкарев л н классификация русских письменных источников по отечественной истории

Л. Н. Пушкарев предложил зафиксировать систему: тип – род – вид исторических источников. Исследователь так определяет первую ступень классификации:

…под типами исторических источников подразумеваются такие наиболее широкие категории источников, которые отличаются друг от друга самим принципом хранения и кодирования информации, т. е. наиболее общим его свойством, предопределяющим его источниковедческую ценность. Таким наиболее общим, изначально присущим свойством источника является результат отображения и воплощения действительности в источнике – та информация, которую выработал человек. Как, в какой форме закодирована в источнике эта информация и какое это имеет источниковедческое значение, как это должно отражаться на методике изучения данного типа источника – вот какие вопросы возникают при определении различных типов источников. Следовательно, в основе деления источников на типы лежит способ кодирования заключенной в источнике информации[178].

Используя введенный критерий, Л. Н. Пушкарев выделяет следующие типы исторических источников: письменные, вещественные, устные (фольклор), этнографические, данные языка (лингвистические), кинофотодокументы, фонодокументы.

Классификация Л. Н. Пушкарева очевидным образом не охватывает все исторические источники: например, в ней отсутствует огромный корпус изобразительных источников, значение которых в современной исторической науке возрастает в связи с визуальным поворотом в историческом познании. Кроме того, сложно выявить специфический «способ кодирования информации», в таких типах исторических источников, как устные, лингвистические и этнографические[179]. Для того чтобы приобрести качества исторических источников, эти компоненты человеческой жизни и деятельности должны быть объективированы, т. е., если использовать понятийный аппарат Л. Н. Пушкарева, – их информация должна быть перекодирована в письменной или вещественной форме или в виде кино-, фото– или фонодокумента.

Л. Н. Пушкарев, уделяя основное внимание классификации письменных исторических источников, предлагает делить их на две группы – два рода:

Историки и источниковеды, занимающиеся изучением преимущественно письменных источников, давно уже обратили внимание на то, что этот тип источников довольно явственно разделяется на две большие категории. К одной из них относятся те письменные источники, которые были созданы как связное повествование о прошлом или как рассказ о настоящем, предназначенный для современников или потомков. К другой категории исследователи относили те письменные источники, которые создавались человеком или обществом в процессе его личной и общественной жизни, для удовлетворения текущих потребностей, в результате его экономической, политической, культурной и т. п. деятельности[180].

внутренним признаком, отличающим документальные источники от повествовательных, является преобладание отображения или воплощения действительности в источнике.

Любой источник и отображает и воплощает в себе историческую действительность одновременно; он представляет собою диалектическое, нерасторжимое единство двух этих процессов. Все дело, следовательно, в том, какой из этих двух процессов – отображение или воплощение – преобладает в данном источнике. Если источник больше рассказывает о прошлом, совершившимся до возникновения самого источника, или повествует о настоящем в виде связного рассказа – перед нами источник повествовательный; если автор источника не ставит своей целью дать связный рассказ о событиях, а просто фиксирует происходящее, то мы имеем дело с документальным источником[181].

Такое рассуждение Л. Н. Пушкарева, на наш взгляд, очевидным образом воспроизводит традиционное деление на остатки и предания, на устойчивость которого и сам автор обратил внимание. Деление письменных исторических источников на два рода – повествовательные (нарративные) и документальные – не получило распространения. Хотя, на наш взгляд, в контексте современной гуманитаристики оно может обрести развитие, но уже на иной концептуальной основе – теории нарратива.

И. Д. Ковальченко предпринял попытку максимально строго определить понятие типа исторических источников на основе теории информации[182]:

Социальная информация теми или иными техническими средствами фиксируется на определенных материальных носителях в виде тех или иных знаковых систем или натурального [sic! – М. Р.] фото-, кино– и художественного воспроизведения действительности. Это позволяет хранить и передавать информацию. Для содержательного восприятия и целевого использования социальной информации наиболее удобна информация, выраженная в знаковых, прежде всего языковых (естественных и искусственных) системах[183].

Пушкарев Л. Н. Классификация русских письменных источников… С. 191.

Следует отметить специфику понимания Л. Н. Пушкаревым этнографических источников в системе исторических источников: «К этнографическим источникам в узком смысле этого слова относятся явления культурной и общественной жизни, унаследованные человечеством от предыдущих эпох, сохраненные памятью и сознанием и продолжающие в новой форме активно жить в настоящем» ( Пушкарев Л. Н. Классификация русских письменных источников… С. 199).

Пушкарев Л. Н. Классификация русских письменных источников… С. 206.

Источник

Текст книги «Источниковедение»

Автор книги: Коллектив Авторов

Жанр: История, Наука и Образование

Текущая страница: 9 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Первый уровень классификации исторических источников, позволяющий упорядочить всю их целокупность, – классификация по типам.

Сравним два подхода к выделению типов исторических источников – Л. Н. Пушкарева и И. Д. Ковальченко. Эти подходы были разработаны в 70–80‑х годах XX в., но до сих пор сохраняют свою актуальность.

Л. Н. Пушкарев посвятил проблеме классификации специальное исследование[176] 176
Пушкарев Л. Н. Классификации русских письменных источников по отечественной истории. М., 1975.

Л. Н. Пушкарев предложил зафиксировать систему: тип – род – вид исторических источников. Исследователь так определяет первую ступень классификации:

…под типами исторических источников подразумеваются такие наиболее широкие категории источников, которые отличаются друг от друга самим принципом хранения и кодирования информации, т. е. наиболее общим его свойством, предопределяющим его источниковедческую ценность. Таким наиболее общим, изначально присущим свойством источника является результат отображения и воплощения действительности в источнике – та информация, которую выработал человек. Как, в какой форме закодирована в источнике эта информация и какое это имеет источниковедческое значение, как это должно отражаться на методике изучения данного типа источника – вот какие вопросы возникают при определении различных типов источников. Следовательно, в основе деления источников на типы лежит способ кодирования заключенной в источнике информации[178] 178
Пушкарев Л. Н. Классификация русских письменных источников… С. 191.

Используя введенный критерий, Л. Н. Пушкарев выделяет следующие типы исторических источников: письменные, вещественные, устные (фольклор), этнографические, данные языка (лингвистические), кинофотодокументы, фонодокументы.

Классификация Л. Н. Пушкарева очевидным образом не охватывает все исторические источники: например, в ней отсутствует огромный корпус изобразительных источников, значение которых в современной исторической науке возрастает в связи с визуальным поворотом в историческом познании. Кроме того, сложно выявить специфический «способ кодирования информации», в таких типах исторических источников, как устные, лингвистические и этнографические[179] 179
Следует отметить специфику понимания Л. Н. Пушкаревым этнографических источников в системе исторических источников: «К этнографическим источникам в узком смысле этого слова относятся явления культурной и общественной жизни, унаследованные человечеством от предыдущих эпох, сохраненные памятью и сознанием и продолжающие в новой форме активно жить в настоящем» (Пушкарев Л. Н. Классификация русских письменных источников… С. 199).

Л. Н. Пушкарев, уделяя основное внимание классификации письменных исторических источников, предлагает делить их на две группы – два рода:

Историки и источниковеды, занимающиеся изучением преимущественно письменных источников, давно уже обратили внимание на то, что этот тип источников довольно явственно разделяется на две большие категории. К одной из них относятся те письменные источники, которые были созданы как связное повествование о прошлом или как рассказ о настоящем, предназначенный для современников или потомков. К другой категории исследователи относили те письменные источники, которые создавались человеком или обществом в процессе его личной и общественной жизни, для удовлетворения текущих потребностей, в результате его экономической, политической, культурной и т. п. деятельности[180] 180
Пушкарев Л. Н. Классификация русских письменных источников… С. 206.

внутренним признаком, отличающим документальные источники от повествовательных, является преобладание отображения или воплощения действительности в источнике.

Любой источник и отображает и воплощает в себе историческую действительность одновременно; он представляет собою диалектическое, нерасторжимое единство двух этих процессов. Все дело, следовательно, в том, какой из этих двух процессов – отображение или воплощение – преобладает в данном источнике. Если источник больше рассказывает о прошлом, совершившимся до возникновения самого источника, или повествует о настоящем в виде связного рассказа – перед нами источник повествовательный; если автор источника не ставит своей целью дать связный рассказ о событиях, а просто фиксирует происходящее, то мы имеем дело с документальным источником[181] 181
Там же. С. 212.

Такое рассуждение Л. Н. Пушкарева, на наш взгляд, очевидным образом воспроизводит традиционное деление на остатки и предания, на устойчивость которого и сам автор обратил внимание. Деление письменных исторических источников на два рода – повествовательные (нарративные) и документальные – не получило распространения. Хотя, на наш взгляд, в контексте современной гуманитаристики оно может обрести развитие, но уже на иной концептуальной основе – теории нарратива.

И. Д. Ковальченко предпринял попытку максимально строго определить понятие типа исторических источников на основе теории информации[182] 182
Эта проблема была поставлена И. Д. Ковальченко в статье «Исторический источник в свете учения об информации (к постановке проблемы)» (История СССР. 1982. № 3. С. 129–148) и подробно рассмотрена в фундаментальной работе «Методы исторического исследования» (М., 1987; 2‑е изд., доп. М., 2003).

Социальная информация теми или иными техническими средствами фиксируется на определенных материальных носителях в виде тех или иных знаковых систем или натурального [sic! – М. Р.] фото-, кино– и художественного воспроизведения действительности. Это позволяет хранить и передавать информацию. Для содержательного восприятия и целевого использования социальной информации наиболее удобна информация, выраженная в знаковых, прежде всего языковых (естественных и искусственных) системах[183] 183
Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М., 2003. С. 124.

Исходя из этого, И. Д. Ковальченко предлагает следующие основание классификации исторических источников и их типологию:

К классификации источников можно подходить с позиций трех аспектов информации – прагматического, семантического и синтаксического. Наиболее общим из них является синтаксический. Исходя из него, можно выделить первый наиболее общий уровень классификации исторических источников. По методам и формам отражения действительности вся совокупность исторических источников четко делится на четыре категории (или типа): вещественные, письменные, изобразительные (изобразительно-графические, изобразительно-художественные и изобразительно-натуральные) и фонические [выделено автором. – М. Р.][184] 184
Там же. С. 135.

С этих позиций И. Д. Ковальченко критикует традиционно сложившуюся в историографии классификацию исторических источников, зафиксированную в числе прочего и в «Советской исторической энциклопедии»:

Широко распространенное до последнего времени в советском источниковедении деление всей совокупности исторических источников на вещественные, письменные, устные, этнографические, лингвистические (фольклорные), фотокинодокументы и фонодокуметы представляется непоследовательным в силу неоднозначности принципов и критериев их выделения. Одни группы выделены по форме отражения действительности, другие – по способу фиксирования информации, третьи – по объекту отражения[185] 185
Там же. С. 135–136.

И. Д. Ковальченко приводит такой аргумент:

Следует заметить, что если информация, возникшая в ту или иную эпоху, может функционировать будучи как зафиксированной на тех или иных материальных носителях, так и незафиксированной (устной), то в исторических источниках она выступает в зафиксированном виде. Например, данные фольклора, несомненно, содержат ценную информацию о прошлом, но она, чтобы стать источником и быть использованной историком, должна быть материально зафиксирована. Чаще всего – это письменная запись, а позднее, с появлением соответствующих технических средств, и фонозапись. Сказанное относится и к другим видам нефиксированной социальной информации. Следовательно, исторический источник как носитель социальной информации содержит информацию фиксированную[186] 186
Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования… С. 136.

Значение этого аргумента невозможно не признать: действительно, историк не может пользоваться информацией, не зафиксированной на каком-либо материальном носителе. Но нельзя не признать и другое: для историка существенно не только (а часто и не столько), как зафиксирована информации, но и то, как она бытовала в течение столетий. Очевидно, например, что источники, изначально создававшиеся как письменные, не могут не отличаться от фольклорных источников, бытовавших в течение столетий в устной форме и только позже (часто в XIX столетии) зафиксированных на письме.

По-видимому, именно по этой причине классификация И. Д. Ковальченко не получила признания профессионального сообщества. Описанная Л. Н. Пушкаревым типология исторических источников в основном сохраняет свое значение. Отметим лишь, что ни Л. Н. Пушкарев, ни И. Д. Ковальченко в силу вполне понятных причин не выделили тип (а возможно, и два разных типа) источников, который приобретает все большее и большее значение, – так называемые машиночитаемые документы (от перфокарт и перфолент до современных носителей, таких как CD или флеш-карты[187] 187
Оставим здесь без рассмотрения вопрос о соотносимости перфокарт как носителя специфически закодированной информации и современных носителей информации. Пока очевидно лишь одно: без специальных устройств считать данные с флеш-карты невозможно, равно как и без специальных знаний опознать в кусочке пластмассы или металла носитель огромного объема информации.

[Закрыть] ) и интернет-ресурсы, часть которых создается непосредственно как интернет-источники, а часть может рассматриваться как специфическая форма публикации исторических источников. Специфика этого типа (типов) исторических источников на настоящий момент остается практически не изученной, несмотря на то что проблема была поставлена К. Б. Гельманом-Виноградовым (1925–2010) еще на рубеже 70–80‑х годов XX в.[188] 188
См.: Гельман-Виноградов К. Б. Машиночитаемые документы в СССР. М., 1980.

Среди выделенных типов исторических источников особое место в историческом познании занимают письменные исторические источники. Этот факт не требует доказательств – достаточно обратиться к научно-справочному аппарату любой научной работы по истории, чтобы убедиться в этом. Так почему же именно письменные исторические источники имеют столь существенное значение?

2.2. Письменные исторические источники в историческом познании

Начнем рассуждение с аксиомы: мы – внутри культуры, которой свойственен определенный (но не единственно возможный) тип социальной памяти – казуальный по содержанию, письменный по механизму фиксации, и именно он может быть охарактеризован как исторический. Этот тип памяти идентифицируется именно по механизму хранения информации – письменности. Представить культуру с иным типом памяти (соответственно, «бесписьменным») нам непросто, поскольку, как пишет Ю. М. Лотман (1922–1993), «связь существования развитой цивилизации с существованием письменности представляется настолько естественной, что альтернативные возможности отвергаются априорно»[189] 189
Лотман Ю. М. Альтернативный вариант: Бесписьменная культура или культура до культуры? // Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров: человек – текст – семиосфера – история. М., 1996. С. 344–356.

Ю. М. Лотман обращается к феномену южноамериканских доинкских цивилизаций и выделяет в качестве основной (наиболее заметной с позиций европейской культуры) характеристики отсутствие письменности. Исследователь рассматривает письменность как механизм памяти, точнее как механизм коллективной памяти, и – для нас это принципиально важно – устанавливает подобие индивидуальной и коллективной памяти:

Подобно тому как индивидуальное сознание обладает своими механизмами памяти, коллективное сознание, обнаруживая потребность фиксировать нечто общее для всего коллектива, создает механизмы коллективной памяти.

Высокий уровень этих бесписьменных культур общепризнан, что заставляет Ю. М. Лотмана поставить вопрос: «…является ли письменность первой и, что самое главное, единственно возможной формой коллективной памяти?»

А ответ на этот вопрос, считает ученый, «следует искать, исходя из представления о том, что формы памяти производны от того, что считается подлежащим запоминанию, а это последнее зависит от структуры и ориентации данной цивилизации»[190] 190
Там же. С. 344–345.

Далее логика рассуждений Лотмана такова:

1. «Привычное нам отношение к памяти подразумевает, что запоминанию подлежат исключительные события, т. е. события единичные…»[191] 191
Можно добавить, что Фрэнсис Йейтс в фундаментальной работе «Искусство памяти» исследует именно такой, европейский, тип памяти и начинает рассмотрение с мнемонической техники римских риториков, использующей мнемонические «места и образы» и основанной на запечатлении в памяти «ряда мест» (Йейтс Ф. Искусство памяти. СПб., 1997. С. 12–14.).

3. Поскольку для письменной культуры «характерно внимание к причинно-следственным связям и результативности действий», это влечет за собой «обостренное внимание к времени», следствием чего становится «возникновение представления об истории». Ю. М. Лотман пишет: «Можно сказать, что история – один из побочных результатов возникновения письменности».

Иными словами, только письменная культура, обусловленная определенным механизмом памяти, имеет историю.

Аналогичные умозаключения делает, например, Ю. А. Шичалин в поисках «временной границы европейского разума»[192] 192
Шичалин Ю. А. Античность – Европа – история. М., 1999. С. 68–70.

1. Весьма традиционно Ю. А. Шичалин связывает возможности исторического познания с наличием исторических свидетельств: «Наше знание прошлого неизбежно ограничено тем обстоятельством, что мы можем составлять о нем какое-то представление только в том случае, если это прошлое так или иначе засвидетельствовано».

2. Далее исследователь выделяет среди разнообразных исторических свидетельств письменные источники: «Наиболее драгоценные свидетельства преимущественной деятельности европейского разума всегда связаны с обращением к письменной фиксации [выделено мной. – М. Р.] результатов этой деятельности».

3. Ю. А. Шичалин формулирует гипотезу: вслед «за изобретением греками алфавита» Гомер с его помощью создает свои поэмы. При этом автор особо подчеркивает, что разделяет ту (не самую распространенную) точку зрения, что гомеровские поэмы не просто записаны, но создавались как письменные памятники. Значение же гомеровских поэм в том, что «Гомер впервые осознает необходимость прошлого для сознательной ориентации в настоящем».

Мы можем заметить, что Ю. А. Шичалин выстраивает схему, аналогичную схеме Лотмана, но только со второго уровня – уровня свидетельств. Построение Ю. М. Лотмана имеет то преимущество, что он рассматривает определенный тип памяти как механизм отбора свидетельств, значимых как для индивидуума, так и для социума.

В отличие от письменной культуры, бесписьменная, по Ю. М. Лотману, обладает иным типом памяти, для которого характерно «стремление сохранить сведения о порядке, а не о его нарушениях, о законах, а не об эксцессах». Культура с таким типом памяти – это система, «ориентированная не на умножение числа текстов, а на повторное воспроизведение текстов, раз навсегда данных». А это, в свою очередь, требует иного устройства коллективной памяти, средством фиксации для которой служит обычай и ритуал[193] 193
Лотман Ю. М. Альтернативный вариант… С. 346–347.

Объясняя причины различий механизмов памяти в бесписьменной и письменной культурах, Ю. М. Лотман пишет:

Для того чтобы письменность сделалась необходимой, требуются нестабильность исторических условий, динамизм и непредсказуемость обстоятельств и потребность в разнообразных семиотических переводах, возникающая при частных и длительных контактах с иноэтнической средой[194] 194
Там же. С. 355.

При этом он обращает внимание на географическую локализацию бесписьменных (плоскогорья Перу, долины и междугорье Анд и узкая полоса перуанского побережья) и письменных (пространство между Балканами и Северной Африкой, Ближний и Средний Восток, побережье Черного и Средиземного морей) культур.

С описанной источниковедческой ситуацией «бесписьменной культуры» мы сталкиваемся, например, при попытках изучения истории крестьянства.

Признанный специалист по истории европейского средневековья А. Я. Гуревич (1924–2006), исследуя «культуру безмолвствующего большинства», обращает внимание на такие источники, как «жития святых,“примеры”, описания странствий души по загробному миру, проповеди, памятники вульгарного богословия,“покаянные книги” – пособия для исповедников, т. е. жанры средневековой словесности, адресованные широкой массе населения [выделено мной. – М. Р.]»[195] 195
Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990.С. 161–162.

К аналогичному кругу источников привлекает внимание и выдающийся французский медиевист Жак Ле Гофф (1924–2014):

…авторитеты управляли духовной жизнью. Средневековая этика преподавалась и проповедовалась при помощи стереотипных историй, иллюстрировавших урок и неустанно повторявшихся моралистами и проповедниками. Эти сборники примеров (exempla) и составляют однообразный ряд средневековой нравоучительной литературы[196] 196
Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992. С. 304.

Жак Ле Гофф обращает внимание на механизм воздействия средневековой нравоучительной литературы:

…когда сто раз обнаруживаешь их [назидательные истории. – М. Р.] в разных местах, то становится ясной эта практика постоянного повторения [здесь и далее выделено мной. – М. Р.], которая переводит в интеллектуальную сферу и духовную жизнь стремление остановить время, становится ясной сила инерции, как бы поглощавшая большую часть ментальной энергии средневековых людей[197] 197
Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада… С. 304.

А. Я. Гуревич и сам признает опосредованное отражение в перечисленных им источниках «культуры безмолвствующего большинства»:

Эти произведения, по большей части дидактического характера, служили в руках духовенства средством воздействия на религиозное и нравственное поведение паствы. Но для достижения своих целей сочинитель неизбежно должен был вступить в диалог с аудиторией и средневековые авторы не могли не испытать со стороны публики, на которую были ориентированы их произведения, определенного давления, – здесь создавалась своего рода «обратная связь»[198] 198
Гуревич А.Я. Средневековый мир… С. 162.

Но, независимо от характера и степени адекватности этой «обратной связи», исследователь опирается на источники, порожденные не «безмолвствующим большинством». Кстати, «безмолвствующее большинство» А. Я. Гуревича – все же не безмолвствующее, а скорее бесписьменное.

С этой точки зрения любопытно размышление А. Я. Гуревича о соотношении устной и письменной культуры в Средние века:

Деление общества на невежественных illitterati, idiotae и грамотных, образованных людей отражало специфическую культурную ситуацию: книжная, письменная культура [здесь и далее выделено мной. – М. Р.] существовала в виде своего рода островков в море систем устной коммуникации и трансляции культурных ценностей[199] 199
Там же. С. 161.

Другой пример – исследование Е. Н. Швейковской о поморских крестьянах XVII в. Автор использует разные источники: писцовые книги, приходно-расходные книги Устюжской четверти, приходные и расходные книги всеуездных миров. Но основу исследования составили поземельные акты – купчие, меновые, закладные и др., оформлявшие сделки крестьян[200] 200
Швейковская Е. Н. Государство и крестьяне России: Поморье в XVII веке. М., 1997. С. 9.

«Миру русской деревни» посвящено исследование М. М. Громыко, которая во введении к работе весьма патетически оспаривает утверждение о бедности источниковой базы по истории крестьянства:

…сохранилось множество описаний современников, подробнейших ответов на программы различных научных обществ, решений общинных сходок, прошений, писем и других документов, по которым можно очень подробно представить жизнь старой деревни[201] 201
Громыко М. М. Мир русской деревни. М., 1991. C. 8.

В своей исследовательской увлеченности автор не замечает главное свойство значительной доли привлекаемых источников – это материалы этнографических исследований.

Типология исследовательских ситуаций при изучении так называемой «низовой», народной, крестьянской культуры с точки зрения письменной источниковой базы может быть представлена следующим образом:

• в Средние века народная культура выступает как объект «духовного» воздействия со стороны «высокой» культуры;

• в Новое время крестьянство выступает как объект государственного интереса и как контрагент в рамках юридической культуры;

• при переходе от Нового времени к Новейшему народная культура становится объектом научного интереса.

И именно эти факторы преимущественно влияют на формирование источниковой базы исследования культуры «безмолвствующего большинства».

Таким образом, письменные исторические источники имеют особое значение для исторической науки, поскольку ее предмет – в широком понимании – это исторический тип культуры, казуальный по содержанию и, соответственно, письменный по механизму фиксации[202] 202
Локализация исторического процесса во времени и пространстве – предмет теории истории (историологии) и в настоящем учебном пособии остается за пределами рассмотрения (см., например: Румянцева М. Ф. Теория истории. М., 2002).

Источник