прошлое рождество утиные истории
Утиные истории. Хитрый преступник годами обманывал полицию по методу Скруджа Макдака. Как он стал народным героем
Вскоре руководство сети Karstadt получило письмо с объяснениями. «Я продемонстрировал свою решимость достичь цели, — писал злоумышленник. — В том числе насильственными методами. В следующий раз случится катастрофа». Его цель была проста: миллион немецких марок (сегодня эта сумма соответствует примерно 70 миллионам рублей). Чтобы избежать нового взрыва, представителям Karstadt следовало выполнить изложенные в письме инструкции и передать ему деньги.
Компания сразу же сообщила о случившемся в правоохранительные органы, поэтому под видом ее сотрудников действовали полицейские. Перед встречей нужно было подать сигнал вымогателю: опубликовать в газете объявление с текстом: «Дядя Дагоберт передает племянникам привет». Что это за дядя, в Германии знали все. Так звали селезня-миллиардера Скруджа Макдака в немецкой версии диснеевских «Утиных историй», которые тогда были на пике популярности.
В письме требовалось принести миллион марок в лес возле железной дороги. На указанном месте полицейские обнаружили сумку с нарисованным Скруджем и электромагнит с дистанционным управлением. Инструкция предписывала положить деньги в сумку и прицепить ее магнитом к проезжающему поезду.
Полицейские не послушались, привязали ее веревкой и нарушили планы злоумышленника. Деньги остались нетронутыми, а Karstadt получил письмо с новыми угрозами и предложением повторить попытку. Новую передачу денег назначили на август. Деньги вновь положили в сумку и вновь прикрепили электромагнитом, но уже без веревки.
В полиции ждали чего-то подобного, поэтому один из ее сотрудников заранее спрятался в вагоне. Он успел остановить поезд и выскочил из него, стреляя в воздух. Но злоумышленник оказался быстрее и успел скрыться. Утешало одно: в сумке, которую он унес, не было обещанного миллиона. Ее набили пачками бесполезной бумаги, и только четыре тысячи марок, добавленные для правдоподобия, были настоящими.
В полиции подозревали, что имеют дело с тем же преступником, который в 1988 году вымогал деньги у дорогого берлинского универмага Kaufhaus des Westens. Тогда он не упоминал Дагоберта, но все остальное было очень похоже. Сначала взрывы в магазине, затем письмо с требованием по сигналу выбросить из идущего поезда 500 тысяч марок. И поймать злоумышленника тоже не удалось. Он получил деньги и пропал на четыре года.
Функе
Следователи не ошиблись, когда связали взрывы в гамбургском Karstadt и в берлинском Kaufhaus des Westens. За ними действительно стоял один и тот же человек: неудачливый 42-летний художник-оформитель из Западного Берлина, которого звали Арно Функе. В юности он мечтал стать карикатуристом, но его работы никого не заинтересовали. Чтобы заработать на жизнь, приходилось делать вывески на заказ или разрисовывать автомобили и мотоциклы.
Средств вечно не хватало, он страдал от депрессии и подозревал, что рано или поздно его доконают токсичные испарения, которыми приходилось дышать на работе. В 1988 году Функе решил, что с него хватит. Он верил, что заслуживает большего, и хотел посвятить себя искусству. Но для этого требовались такие деньги, которые на вывесках не сделаешь. Ему казалось, что к богатству есть только один путь — преступление. Но какое?
«Жаль только, что я выбрал своей целью универмаги, — много лет спустя признался Функе в разговоре с автором журнала New Yorker Джеффом Мейшем, писавшим статью о его похождениях. — Банки заслуживали этого больше. Но дело в том, что у магазинов вымогать деньги проще».
500 тысяч марок, которые удалось выжать из Kaufhaus des Westens в 1988 году, пошли вовсе не на искусство. Функе поехал отдыхать сначала на Средиземное море, потом в Южную Корею и наконец на Филиппины. Оттуда он вернулся с девушкой, которая была почти вдвое моложе него. Они поженились и завели ребенка.
Первая попытка выбить деньги из гамбургского Karstadt кончилась полным провалом. Он едва не попался, а добычи не хватило даже для того, чтобы покрыть расходы. К тому же спрыгнувший с поезда полицейский едва не увидел его лицо. От разоблачения вымогателя спас только светлый парик и темные очки.
Но Функе не сдавался. Он продолжил переписку с Karstadt и предпринял еще несколько попыток получить деньги. На каждую встречу вместо сотрудников магазина приходили полицейские, но злоумышленнику удавалось улизнуть — правда, как правило, с пустыми руками. Но для правоохранительных органов эти неудачи были куда болезненнее. На некоторых встречах присутствовали журналисты, которых приглашала полицейская пресс-служба. В полиции хотели продемонстрировать им арест матерого преступника и получить хвалебные отзывы в прессе. А вместо этого СМИ раз за разом описывали их позор.
Тем временем планы, над которыми Функе работал в своей хибаре, становились все хитроумнее. В апреле 1993 года он предложил положить пакеты с деньгами в ящик с песком для борьбы с гололедицей, который стоял на одной из улиц в берлинском округе Нойкельн. В полиции не знали, что у ящика нет дна, а под ним находится канализационный люк. В оговоренный час вымогатель добрался до него через подземные коммуникации и забрал пакеты снизу. Сидевшие в засаде спецназовцы ни о чем не догадывались, пока не сработал спрятанный в пакетах датчик движения. К тому времени, когда они сообразили, что к чему, злоумышленник успел уйти по канализации.
Что-то подобное мог провернуть герой мультфильма — например, Багз Банни или тот же Скрудж. Казалось невероятным, что такой простой трюк может сработать в реальности. Но он сработал! И полиция снова осталась в дураках.
Далеки
Поисками злоумышленника руководил глава гамбургской уголовной полиции Михаэль Далеки. Его подчиненные трудились не покладая рук, нашли больше тысячи улик и допросили десятки человек, но все зря. Несмотря на все усилия, они ничуть не приблизились к разгадке и не знали даже, действует ли вымогатель в одиночку, или они охотятся за целой бандой.
За выходками злоумышленника, которого с подачи журналистов прозвали Дагобертом, следила вся Германия. О нем говорили на телевидении, про него сочиняли песни, были даже футболки с надписью «Дагоберт — это я». И к досаде Далеки, народные симпатии были вовсе не на стороне полиции. Многим нравилось миролюбие и изобретательность Дагоберта, поэтому они «болели» за него. Функе знал о своей неожиданной славе, но прозвище казалось ему не вполне верным. Он считал, что похож не на Дагоберта-Скруджа, а на другого персонажа «Утиных историй» — чудаковатого изобретателя Винта Разболтайло.
Поначалу Далеки думал, что у преступлений есть политическая подоплека, и на Karstadt ополчились радикальные противники консьюмеризма. Потом появилась новая версия: кто-то предположил, что злоумышленник заимствует идеи из комиксов про Скруджа. В одном из выпусков действительно описывался побег через ящик без дна, поставленный над люком. В результате под подозрение попали фанатичные поклонники «Утиных историй», которых в Германии тех лет хватало.
Ходили слухи, что деньги вымогал бывший агент Штази или даже сотрудник правоохранительных органов. Это казалось правдоподобным. Какое-то время и сам Далеки считал, что под именем Дагоберт может скрываться его берлинский коллега. Это могло бы объяснить, как ему удается с такой легкостью обводить полицию вокруг пальца. Но требовались доказательства, а их не было.
В январе 1994 года сорвалась еще одна — и, пожалуй, самая зрелищная — попытка передачи денег. В письме вымогатель велел полицейским принести 1,4 миллиона марок к заброшенным железнодорожным путям в Берлине. Дальше инструкция требовала положить деньги в игрушечный вагон, который стоял на рельсах, и нажать кнопку. Как только они это сделали, вагон с неожиданной резвостью помчался по путям. За ним бросились спецназовцы, но злоумышленник предусмотрел и это.
Функе снова остался без добычи, а его собственные накопления давно иссякли. Он потратил тысячи марок на свои устройства и теперь жил на государственное пособие и кредиты, которые набрал в банках. А жена по-прежнему ничего не подозревала. Позднее Функе вспоминал разговор, который она завела после еще одной несостоявшейся передачи денег. «Когда я вернулся домой, жена гладила белье и попросила меня взять в видеопрокате какой-нибудь триллер о преступниках, — рассказывал он. — Откуда ей было знать, что у меня теперь вся жизнь — это триллер».
Брокманн
В охоте за неуловимым вымогателем почти с самого начала участвовала полицейский психолог Клаудия Брокманн, специализировавшаяся на переговорах с преступниками, которые взяли заложников. Она составила психологический портрет Дагоберта и пришла к выводу, что их противник — не радикал, не шпион и не полицейский. Это простой человек, который недоволен жизнью и убежден, что достоин лучшего.
Следователи выяснили, что чаще всего Дагоберт звонит из закрытых телефонных будок, откуда хорошо просматриваются все подходы. Таких будок в Берлине оказалось примерно полторы тысячи. В районе каждой разместили сотрудников полиции, которые по сигналу могли доехать до нужной всего за три минуты. Осталось добиться, чтобы вымогатель не повесил трубку быстрее.
Брокманн привлекла к работе опытного переговорщика Клауса Спрингборна. С этого момента на все телефонные звонки преступника отвечал только он. Спрингборн убедил Дагоберта, что работает в Karstadt менеджером среднего звена. После нескольких телефонных разговоров они казались старыми друзьями. Переговорщик шутил, просил об одолжениях, говорил о свадьбе дочери, а вымогатель охотно отвечал.
В апреле 1994 года они болтали так долго, что звонок успели отследить. Когда полицейские добежали до нужной будки, преступник уже ушел, но рядом нашли двух свидетелей, которые смогли описать его внешность. Вскоре удалось отследить еще один звонок. У этой будки сотрудники полиции заметили нервного мужчину в автомобиле, взятом напрокат. Они нашли компанию, которой принадлежала машина, и выяснили, что ее арендовал некий Арно Функе.
22 апреля отследили третий звонок злоумышленника. На этот раз полицейские добрались до будки, когда тот все еще говорил со Спрингборном. «Стоять! Не двигаться! Полиция!» — закричали они. Функе не пытался убежать. «Вы наконец поймали меня, — с улыбкой сказал он. — И сегодня определенно будете это отмечать. Увы, я не смогу поучаствовать, но вы хотя бы выпейте за меня».
Когда Функе привели в тюремную камеру, заключенные встретили его аплодисментами. Во время суда журналисты приносили ему цветы, а поклонники стояли с плакатами «Свободу Дагоберту!» Но народная любовь не помогла смягчить приговор. Функе обвинили в шести взрывах, 10 случаях вымогательства и одной попытке поджога и отправили за решетку на девять лет.
Как ни странно, у этой истории счастливый конец. В тюрьме Функе вновь начал рисовать. Вскоре к нему обратились из редакции журнала, куда он когда-то пытался устроиться и получил отказ. Теперь они сами хотели, чтобы он стал их карикатуристом. Функе согласился, и его работы так понравились читателям, что журнал публиковал их еще 20 лет, в том числе после его досрочного освобождения из тюрьмы в 2000 году. Пусть и без миллиона марок, но все его мечты наконец сбылись.
«Эпос о вечной победе пернатых буржуев»: как «Утиные истории» насаждали дикий капитализм на развалинах СССР
Мультфильмы, говорил Жижек, отражают фантазмы общества. Но иногда они не отражают, а порождают фантазмы целого поколения. Для тех, чье детство пришлось на начало 1990-х в России, таким мультфильмом были «Утиные истории». Мультсериал об утином миллиардере и троице его племянников Билли, Вилли и Дилли (лишь по недоразумению не носивших более привычных русскому уху имен: в Польше, например, их звали Крячик, Квачик и Кручик, а во Франции Рири, Фифи и Лулу), которых он эксплуатирует для получения сверхприбылей, распространил на территории разваливающегося Советского Союза ультракапиталистические ценности и стал последней каплей, запустившей знаменитую шоковую терапию. Темный комиксовед Лорд Тритогенон поговорил с критиком Игорем Гулиным, издателем Феликсом Сандаловым и другими зрителями, подвергнувшимися в нежном возрасте непосредственному влиянию этого идеологического снаряда.
Виталий Терлецкий
издательство «Терлецки Комикс»
В первой половине девяностых жизнь в России, без преувеличения, летела как ураган. И хотя лазеров еще не было, а аэропланы уже безнадежно устарели, хардкорных развлечений хватало сполна. Одним из таких были «Утиные истории» — бесконечно актуальный для молодой страны, только вступающей на болотистую тропинку капитализма, мультсериал. На фоне абсурдности всего происходящего не было ничего удивительного в том, что капиталистическим ценностям и пожинанию плодов наемного труда юных зрителей и их родителей учил престарелый пернатый аватар так и не исправившегося в параллельной реальности героя «Рождественской песни» Диккенса. Каков результат? Вы видите его сами, сегодня и ежедневно.
Александр Куликов
переводчик комиксов
В прошлом году я брал интервью у Валерия Панкова — автора слов и первого исполнителя тех самых песен из диснеевских мультиков, так прочно врезавшихся в память. Валерий среди прочего поделился со мной черновиком текста из заставки «Утиных историй», и вот вам любопытный факт. Изначально строчка «создать теорию, утиную историю» звучала гораздо ближе к оригиналу: «создать теорию, переписать историю» (might solve a mystery or rewrite history). Наверное, если бы тогда песня дошла до наших детских ушей в изначальном варианте, бесконечные запреты нынешних властей на переписывание истории воспринимались бы массами иначе, с подхихикиванием.
Премьера «Утиных историй» в нашей стране состоялась 1 января 1991 года, аккурат на стыке эпох, и сам сериал — словно мостик между ними: детей уже можно оставлять под присмотром прожженного капиталиста-миллиардера, а вот имя Хьюи лучше заменить на Билли, а то мало ли что кому послышится. Не знаю, насколько диснеевские утки изменили Россию, но для многих здесь они точно стали эталоном мультипликации. Зайдите в комментарии к новости о любом современном мультфильме и обязательно найдете там недовольные возгласы: «Какой отвратительный рисунок, вот в нашем детстве умели делать, не то что сейчас!» В такие моменты задумываешься, не в честь ли любимых Duck Tales состояние, при котором человек считает всё, что увидел в детстве, самым лучшим, называют «синдромом утенка».
Давид Хомак
основатель «Луркмора»
«Утиные истории» заставили меня безоговорочно поверить в западную культуру, в западный образ жизни, в западное всё. Они принципиально отличались от душных советских мультфильмов в скупой цветовой гамме пленки «Свема» шостковской фабрики. Они были какие-то живые, что ли. Без меланхолии и созерцательности советской интеллигенции. Диснеевские сериалы против советской мультипликации — всё равно что «Терминатор» против «Электроника». Вроде и там и там про киборга в мире людей, но есть нюансы. «Урри, где живет Сара Коннор?». «Утиные истории», «Терминатор» да книжки Хайнлайна — типичный набор постсоветского школьника, из которого многие так и не выросли. Впрочем, несколько лет назад я сам скачал «Утиные истории» и «Черного Плаща» и периодически пересматриваю по вечерам. Но я и не утверждаю, что вырос.
Феликс Сандалов
культуртрегер
Игорь Гулин
исследователь культуры
Я вспоминал об «Утиных историях» буквально на днях, когда листал новую книгу о ГКЧП. С этим мультфильмом связано мое первое в жизни переживание истории — главное воспоминание о событиях августа 1991 года: нечто, некая страшная для взрослых сила отменила вечерний показ «Утиных историй». Сейчас кажется, что появление этого сериала в телепрограмме было одним из сигналов о том, что советский социализм обречен.
«Утиные истории» — курьез в американской мультипликации. Обычно та, как и положено в капиталистической культуре, прикрывает классовое неравенство сентиментальностью и на передний план выдвигает неунывающего маленького человека/животное. Таковы все герои Диснея от Микки Мауса до партизанящих мишек Гамми (а знаменитый богач среди супергероев — Бэтмен — всегда страдает и тем искупает свой достаток). Эпос о вечной победе пернатых буржуев над любыми трудностями и противниками — ницшеанский разрыв конвенций, открытие правды, какие случаются только в периоды кризиса. В Америке кризиса вроде бы не было, но, может, «Утиные истории» и были сняты только для того, чтобы их увидели русские дети эпохи первоначального накопления капитала, присягнули, не зная того, Мамоне, приняли все грехи теряющих голову отцов или прокляли их бездействие — всё ради отблеска золота скруджевых подвалов.
Мирон Мементо
звезда тиктока
По неизвестной мне причине множество российских миллениалок в дэйтинг-приложениях кокетливо упоминают свое знакомство с эпохальным трудом Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» (или прямым текстом, или кодовой фразой «Кто такой Джон Голт?»). Эта загадка бередила мое воображение, но, кажется, я нашел разгадку. Все они в детстве наверняка смотрели «Утиные истории» — тот самый мультсериал, после показа которого по ТВ развалился СССР.
Итак, «Утиные истории» — это Айн Рэнд для детей; совершенное воплощение плана Даллеса; тот самый выстрел из гроба, которым Алиса Розенбаум (Айн Рэнд) отомстила ненавистному государству спустя всего десять лет после своей смерти. Навряд ли Рэнд знала, что должна быть благодарна комиксисту Карлу Барксу (здесь должна быть смешная шутка про Карла Маркса) и телекомпании «Дисней» (самой настоящей обители зла на Земле, скрывающейся за нарисованным яркими красками фасадом). Навряд ли российские дети, с восторгом наблюдавшие за приключениями мультипликационных антропоморфных уток в сказочном Дакбурге, осознали потом влияние, которое на них оказал этот сериал. Но правда такова, что «Утиные истории» — это прививка либертарианством, которая должна была перепрошить детей распавшегося Союза и перекроить историю бывшей империи на новый лад.
«Утиные истории» — это даже не столько «Атлант расправил плечи» для детей, сколько максимально доступное, но при этом куда более талантливое изложение идей либертарианства, чем неподъемная книга Рэнд. Все помнят канву мультсериала — сверхбогатый утиный капиталист Скрудж Макдак ищет новые способы получения сверхприбылей и защиты своего капитала. Главные враги Скруджа Макдака: его конкуренты-капиталисты в лице Флинтхарта Гломгольда; пролетариат и интеллигенция, явленные в облике Братьев Гавс (отметим в списке Гавсов богемного наркопотребителя по кличке Битник и хакера Мегабайт); мистические иррационалы — Магика де Гипнос и Мерлок (напомним, Айн Рэнд относилась ко всему «иррациональному» со смесью презрения и страха).
Кроме всего этого, Скрудж Макдак — это комиксовая и мультипликационная попытка исправить облик Эбенезера Скруджа из повести Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе», очистка неприглядного литературного образа скаредного капиталиста от ненужных ассоциаций; в конце концов это избавление идеала ультракапиталиста от необходимости в покаянии и исправлении, неминуемых для литературного оригинала. Единственная ценность для Макдака, помимо его капитала, — это племянники и фактически включенная в семью внучка прислуги. Коварный с точки зрения эмпатического воздействия на зрителя ход, который маскирует традиционные для либертарианцев манипуляции с детьми, а также демонстрирует страх персонажа перед смертью (метафизическим банкротством). Действительно, в могиле карманов нет. Радужных перспектив трансутиного будущего у Скруджа тоже нет, и он, очевидно, уже в том возрасте, в котором пора задумываться о наследниках, которые могут достойно распорядиться накопленным капиталом.
Но самая тайная, самая главная ценность Скруджа — это не капитал и не наследники. Это счастливая монета, с которой началось восхождение Скруджа, символ первичного накопления капитала, за которым охотится самая мудрая антагонистка сериала — Магика де Гипнос. Именно этот символ является ключевым для всей эпохи, наступившей в СНГ с началом показа «Утиных Историй» по ТВ. Гривенник Скруджа — это главный артефакт, вокруг которого кристаллизуется действие «Утиных историй»: он хранится в сокровищнице Скруджа, которая сооружена вовсе не для хранения денег магната и даже не для принятия ежедневных денежных ванн. Хранилище создано для хранения Гривенника. Это делает деньгохранилище Скруджа Храмом Капитала и пронизывает капиталистической религиозностью всю канву сериала. Деньгохранилище — это Хартленд, деньги — это средоточие чужой жизненной энергии, накопленной утиным ультракапиталистом, а Гривенник — ядро притяжения всей витальности, проявленной в виде денег.
Теперь возьмите девяностые в СНГ и наложите миф «Утиных историй» поверх этой эпохи — и вам многое станет ясно. Возможно, в ваших воспоминаниях всплывут ваши детские «сокровища», какие-нибудь странные игры с эрзацами богатства. И поблагодарите Карла Баркса, Айн Рэнд и компанию «Дисней» за предусмотрительно загруженную идеологическую прошивку, которая могла бы обеспечить нас благоденствием в новом мире и которой, возможно, недоставало нашим отцам и матерям. У нас был шанс что-то сделать до наступления очередного эона, но теперь он упущен. Остаются лишь смутные воспоминания о диснеевском мультсериале и наивный статус в тиндере. Дамы, не пишите в дэйтинг-профилях, что прочли «Атлант расправил плечи». Пишите, что знаете, о чем на самом деле «Утиные истории».
Эдуард Лукоянов
книжный активист
О, «Утиные истории» — это то, с чего, по сути, начался мой книжный активизм. Никогда не забуду, как купил в киоске «Роспечати» за несколько тысяч неденоминированных рублей какую-то брошюрку про игры на «денди» (был такой клон приставки NES), залез на книжный шкаф в своей комнате и принялся ее изучать. И вдруг посреди статей с кодами, секретами и прохождениями я увидел коротенький комикс о том, как Дядя Скрудж и его племянники ищут сокровище, бродя по восьмибитным катакомбам. Я побежал к маме, лепившей на кухне пельмени, и закричал: «Мама, мама, смотри! Это же те, из мультиков». Мама почему-то не особо разделила моих восторгов и вернулась к своему занятию. Так, пожалуй, и сейчас читатели моих текстов о книгах не понимают, почему я восхищаюсь одним и полностью игнорирую другое, например, не делюсь в инстаграме секретами лепки вегетарианских пельменей.
Более чем теплые чувства у меня остались и к серии игр Duck Tales для уже упомянутой приставки «денди». Время от времени я пересматриваю ролики с прохождениями и поражаюсь тому, как с тех пор деградировала культура производства видеоигр. Просто обратите внимание на дизайн уровней, на их архитектуру, насколько там всё логично и одновременно запутанно, насколько эффективно разработчики используют каждый пиксель, отведенный им весьма ограниченными ресурсами игровой системы. А ведь тогда гейм-дизайнеры всё это рисовали в буквальном смысле слова на разлинованной бумаге, передавая потом чертежи программистам. Никто готовых движков на блюдечке им не приносил, а создание каждой большой игры было воплощением социалистической мечты о подлинно коллективном творчестве, пусть и в условиях краха либеральной экономики Японии. В общем, в «Утиных историях» много разных смыслов и их приращений.
Олег Базедов
клогер
Цикл комиксов «Утиные истории» сейчас представляет интерес сугубо антропологический, как артефакт того постыдного периода истории, когда люди еще не осознали важность эмансипаторного и политического потенциала литературы. Начнем с того, что «Утиные истории» массово воспроизводят гендерные стереотипы, существующие в патриархатном обществе. В данном конкретном сеттинге все персонажи — мужчины: Скрудж и Дональд Макдаки, Билли, Вилли и Дилли, Зигзаг. Поночка же выполняет сугубо фикциональную функцию, а ее создатели руководствовались тем, что Джудит Батлер называет «принципом Смурфетты»: то есть она присутствует лишь для того, чтобы высказывать одобрение успешным мужчинам.
Другой опасный социальный конструкт, регулярно воспроизводящийся в «Утиных историях», носит характер сугубо расистский. Я изучил внимательно эту проблему и обнаружил, что на страницах «Утиных историй» неоднократно можно наблюдать феномен блэкфейса — утрированно-карикатурного изображения персонажей с цветом кожи, отличным от белого. Позвольте привести пример, который скажет сам за себя:
Примечательно, что издатели данного «шедевра» не удосужились хотя бы сопроводить его обстоятельным культурно-историческим комментарием, осуждающим подобные социокультурные штампы.
Миринда Напиток
звезда тиктока
Мне очень импонирует сама эстетика этих мультфильмов, в них есть что-то, что я и сама пытаюсь передать людям своим творчеством. То есть это такой позитив, но еще и какой-то такой месседж. Любимая серия? Я, честно, не помню какого-то конкретного эпизода, мне просто всегда нравилась атмосфера мультика, его непосредственность. И вообще, утки очень милые, постоянно смотрю видео с ними в интернете. Спасибо, что поинтересовались моим мнением.
Евгений Петров
творческий человек
(Очень уставшим голосом.) Мне всегда нравился мультик «Утиные истории», и у меня есть история, связанная с тем, что мне всегда было очень грустно от этого мультфильма, потому что я вспоминаю следующую тему. А именно то, что у тебя выходные заканчиваются на том моменте, когда по телевизору начинается «Дисней-клуб» часа в четыре, и ты понимаешь, что сейчас полчаса посмотришь мультики, а потом нужно будет готовиться ко сну, а завтра понедельник — и всё, конец. Но мне всё равно нравился этот мультик, потому что он был очень интересный, там всегда были прикольные штуки: герои что-то делали, путешествовали, лазили. Такие вот впечатления у меня от этого мультика. (Бросает трубку.)
(Пять минут спустя.) Я помню, что мне нравился мультик, у меня были даже какие-то выпуски отдельные на кассете, но прям какой-то отдельной серии любимой я вспомнить не могу. (Долгая пауза.) У мультика у этого есть такой посыл, что надо никогда не унывать. Когда смотришь этот мультик, понимаешь, что не бывает безвыходных ситуаций и всегда можно найти выход, потому что утята всегда разруливали любые темы и выходили победителями.
Вообще, диснеевские мультики очень полезные для того, чтобы их смотреть, потому что они расширяют кругозор. Допустим, посмотрел ты серию про то, как утки забираются на пирамиду майя, тебе становится интересно и ты читаешь книжки по этой теме.