пролог кому на руси жить хорошо читать

Кому на Руси жить хорошо

«Кому на Руси жить хорошо» – итоговое произведение Некрасова, народная эпопея, куда вошел весь многовековой опыт крестьянской жизни, все сведения о народе, собранные поэтом «по словечку» в течение двадцати лет.

ПИР – НА ВЕСЬ МИР 22

Николай Алексеевич Некрасов
Кому на Руси жить хорошо

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПРОЛОГ

За спором не заметили,
Как село солнце красное,
Как вечер наступил.
Наверно б ночку целую
Так шли – куда не ведая,
Когда б им баба встречная,
Корявая Дурандиха,
Не крикнула: «Почтенные!
Куда вы на ночь глядючи
Надумали идти. «

Спросила, засмеялася,
Хлестнула, ведьма, мерина
И укатила вскачь…

«Куда. » – переглянулися
Тут наши мужики,
Стоят, молчат, потупились…
Уж ночь давно сошла,
Зажглися звезды частые
В высоких небесах,
Всплыл месяц, тени черные
Дорогу перерезали
Ретивым ходокам.
Ой тени! тени черные!
Кого вы не нагоните?
Кого не перегоните?
Вас только, тени черные,
Нельзя поймать – обнять!

На лес, на путь-дороженьку
Глядел, молчал Пахом,
Глядел – умом раскидывал
И молвил наконец:

Забрало пуще прежнего
Задорных мужиков,
Ругательски ругаются,
Немудрено, что вцепятся
Друг другу в волоса…

Сова – замоскворецкая
Княгиня – тут же мычется,
Летает над крестьянами,
Шарахаясь то о землю,
То о кусты крылом…

Намяв бока порядочно
Друг другу, образумились
Крестьяне наконец,
Из лужицы напилися,
Умылись, освежилися,
Сон начал их кренить…
Тем часом птенчик крохотный,
Помалу, по полсаженки,
Низком перелетаючи,
К костру подобрался.

Поймал его Пахомушка,
Поднес к огню, разглядывал
И молвил: «Пташка малая,
А ноготок востер!
Дыхну – с ладони скатишься,
Чихну – в огонь укатишься,
Щелкну – мертва покатишься,
А все ж ты, пташка малая,
Сильнее мужика!
Окрепнут скоро крылышки,
Тю-тю! куда ни вздумаешь,
Туда и полетишь!
Ой ты, пичуга малая!
Отдай свои нам крылышки,
Все царство облетим,
Посмотрим, поразведаем,
Поспросим – и дознаемся:
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси?»

«А вечером по чайничку
Горячего чайку…»

Пока они гуторили,
Вилась, кружилась пеночка
Над ними: все прослушала
И села у костра.
Чивикнула, подпрыгнула
И человечьим голосом
Пахому говорит:

«Пусти на волю птенчика!
За птенчика за малого
Я выкуп дам большой».

«Найти – найдете сами вы.
А я, пичуга малая,
Скажу вам, как найти».

А птичка им в ответ:
«Все скатерть самобраная
Чинить, стирать, просушивать
Вам будет… Ну, пусти. «

Источник

Кому на Руси жить хорошо (Некрасов Н. А., 1877)

«Не все между мужчинами

Решили наши странники

И стали баб опрашивать.

Сказали, как отрезали:

«У нас такой не водится,

А есть в селе Клину:

Не баба! доброумнее

Спросите вы Корчагину

Она же: губернаторша…»

Уж налились колосики.

Стоят столбы точеные,

Задумчиво и ласково

Шумят. Пора чудесная!

Нет веселей, наряднее,

«Ой, поле многохлебное!

Теперь и не подумаешь,

Как много люди Божии

Побились над тобой,

Покамест ты оделося

Тяжелым, ровным колосом

И стало перед пахарем,

Как войско пред царем!

Не столько росы теплые,

Как пот с лица крестьянского

Довольны наши странники,

То рожью, то пшеницею,

Пшеница их не радует:

Ты тем перед крестьянином,

Что кормишь ты по выбору,

Зато не налюбуются

На рожь, что кормит всех.

«Льны тоже нонче знатные…

Ай! бедненький! застрял!»

Тут жаворонка малого,

Застрявшего во льну,

Роман распутал бережно.

И птичка ввысь помчалася,

Поспел горох! Накинулись,

Как саранча на полосу:

Горох, что девку красную,

Кто ни пройдет — щипнет!

Теперь горох у всякого —

У старого, у малого,

На семьдесят дорог!

Вся овощь огородная

Поспела; дети носятся

Кто с репой, кто с морковкою,

А бабы свеклу дергают,

Такая свекла добрая!

Точь-в-точь сапожки красные,

Шли долго ли, коротко ли,

Шли близко ли, далеко ли,

Вот наконец и Клин.

Что ни изба — с подпоркою,

Как нищий с костылем,

А с крыш солома скормлена

Скоту. Стоят, как остовы,

Ненастной, поздней осенью

Так смотрят гнезда галочьи,

Когда галчата вылетят

И ветер придорожные

Народ в полях — работает.

Заметив за селением

Усадьбу на пригорочке,

Пошли пока — глядеть.

Огромный дом, широкий двор,

Пруд, ивами обсаженный,

Над домом башня высится,

Над башней шпиль торчит.

В воротах с ними встретился

Лакей, какой-то буркою

Прикрытый: «Вам кого?

Помещик за границею,

А управитель при смерти. » —

Крестьяне наши прыснули:

По всей спине дворового

«Ну, штука!» Долго спорили,

Что за наряд диковинный,

Пока Пахом догадливый

«Холуй хитер: стащит ковер,

В ковре дыру проделает,

В дыру просунет голову

Как прусаки [Прусак – рыжий таракан. Крестьяне «вымораживали» тараканов – не топили комнаты несколько дней.] слоняются

По нетопленой горнице,

Когда их вымораживать

В усадьбе той слонялися

На произвол судьбы.

Все старые, все хворые

И как в цыганском таборе

Тащили бредень пятеро.

«Бог на помочь! Как ловится. »

А было их до пропасти,

Да крепко навалились мы,

Теперь — свищи в кулак!

— Хоть бы пяточек вынули! —

С балкону, что ли, умница?» —

А ты не дуй! Сгорят они

Скорее, чем карасиков

— Жду — не дождусь. Измаялся

На черством хлебе Митенька,

И тут она погладила

(Сидел в тазу заржавленном

«А что? ему, чай, холодно, —

Сказал сурово Провушка, —

И в руки взять ребеночка

Хотел. Дитя заплакало.

А мать кричит: — Не тронь его!

Не видишь? Он катается!

Ну, ну! пошел! Колясочка

Что шаг, то натыкалися

Крестьяне на диковину:

Один дворовый мучился

У двери: ручки медные

Нес изразцы какие-то.

В саду ребята яблоню

Качали. — Мало, дяденька!

Теперь они осталися

А было их до пропасти!

«Да что в них проку? зелены!»

Бродили долго по́ саду:

«Затей-то! горы, пропасти!

И пруд опять… Чай, лебеди

Беседка… стойте! с надписью. »

Демьян, крестьянин грамотный,

«Эй, врешь!» Хохочут странники…

Опять — и то же самое

Что надпись переправлена:

Затерты две-три литеры.

Из слова благородного

Крестьян, дворовый седенький

К ним с книгой подошел:

— Купите! — Как ни тужился,

«Садись-ка ты помещиком

Под липой на скамеечку

Считаетесь! — с досадою

На что вам книги умные?

Вам вывески питейные

Да слово «воспрещается»,

Что на столбах встречается,

«Дорожки так загажены,

Что срам! У девок каменных

Что церкви без священника,

Угодам без крестьянина,

То саду без помещика! —

Помещик прочно строился,

Такую даль загадывал,

А вот…» (Смеются шестеро,

Седьмой повесил нос.)

Вдруг с вышины откуда-то

Как грянет песня! Головы

Вкруг башни по балкончику

Похаживал в подряснике

И пел… В вечернем воздухе,

Как колокол серебряный,

Гудел громовый бас…

Гудел — и прямо за сердце

Хватал он наших странников:

А горе в них такое же,

Как в русской песне, слышалось,

Без берегу, без дна.

Такие звуки плавные.

Спросил Роман у женщины,

Уже кормившей Митеньку

Свезти его в Италию

Сулились, да уехали…

А он бы рад-радехонек —

Ему здесь делать нечего…

Собаки дом покинули

(Озлилась круто женщина),

Кому здесь дело есть?

Да у него ни спереди,

Ни сзади… кроме голосу… —

— Не то еще услышите,

Как до утра пробудете:

Есть дьякон… тоже с голосом…

Так вот они затеяли

На башню как подымется

Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли

Так стекла затрещат!

А тот ему, оттуда-то:

— Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко!

Жду вод-ку пить! — «И-ду. »

«Иду»-то это в воздухе

Час целый откликается…

Домой скотина гонится,

Вздохнула мать Митюхина:

— Хоть бы одна коровушка

На барский двор вошла! —

«Чу! песня за деревнею,

Прощай, горю́шка бедная!

Идем встречать народ».

Легко вздохнули странники:

Им после дворни ноющей

Толпа жнецов и жниц, —

Все дело девки красили

(Толпа без красных девушек,

Что рожь без васильков).

«Путь добрый! А которая

Лет тридцати осьми.

Красива; волос с проседью,

Глаза большие, строгие,

На ней рубаха белая,

Да сарафан коротенький,

Да серп через плечо.

— Что нужно вам, молодчики?

Покамест бабы прочие

Потом поклон отвесили:

«Мы люди чужестранные,

Такая ли заботушка,

Что из домов повыжила,

С работой раздружила нас,

Мы мужики степенные,

Из смежных деревень:

Сошлись мы невзначай,

Сошлись мы — и заспорили:

Кому живется счастливо,

Роман сказал: помещику,

Демьян сказал: чиновнику,

Сказали братья Губины,

Пахом сказал: светлейшему,

А Пров сказал: царю…

Мужик что бык: втемяшится

В башку какая блажь —

Не выбьешь! Как ни спорили,

Не расходиться врозь,

В домишки не ворочаться,

Не видеться ни с женами,

Ни с малыми ребятами,

Ни с стариками старыми,

Покуда спору нашему

Покуда не доведаем

Как ни на есть — доподлинно:

Кому жить любо-весело,

Попа уж мы доведали,

Да прямо мы к тебе!

Чем нам искать чиновника,

Купца, министра царского,

Царя (еще допустит ли

Нас, мужичонков, царь?) —

Освободи нас, выручи!

Молва идет всесветная,

Что ты вольготно, счастливо

Живешь… Скажи по-божески

В чем счастие твое?»

Не то чтоб удивилася

А как-то закручинилась,

— Не дело вы затеяли!

Теперь пора рабочая,

Досуг ли толковать.

«Полцарства мы промеряли,

Никто нам не отказывал!» —

— У нас уж колос сыпется,

Рук не хватает, милые…

Давай серпы! Все семеро

Как станем завтра — к вечеру

Всю рожь твою сожнем!»

Что дело подходящее.

Нажнете, не заметите,

«А ты нам душу выложи!»

С хозяйством управлялася,

Крестьяне место знатное

Тут рига, конопляники,

Два стога здоровенные,

И дуб тут рос — дубов краса.

Под ним присели странники:

«Эй, скатерть самобраная,

И скатерть развернулася,

Откудова ни взялися

Ведро вина поставили,

Горой наклали хлебушка

И спрятались опять…

Гогочут братья Губины:

Такую редьку схапали

На огороде — страсть!

Уж звезды рассажалися

По небу темно-синему,

Когда пришла хозяюшка

И стала нашим странникам

«Всю душу открывать…»

Оглавление

Карта слов и выражений русского языка

Онлайн-тезаурус с возможностью поиска ассоциаций, синонимов, контекстных связей и примеров предложений к словам и выражениям русского языка.

Справочная информация по склонению имён существительных и прилагательных, спряжению глаголов, а также морфемному строению слов.

Сайт оснащён мощной системой поиска с поддержкой русской морфологии.

Источник

Кому на Руси жить хорошо (Некрасов)/Часть первая/Пролог

Кому на Руси жить хорошо

Часть первая.

Пролог

В каком году — рассчитывай,
В какой земле — угадывай,
На столбовой дороженьке
Сошлись семь мужиков:
Семь временнообязанных,
Подтянутой губернии,
Уезда Терпигорева,
Пустопорожней волости,
Из смежных деревень:
Заплатова, Дырявина,
Разутова, Знобишина.
Горелова, Неелова —
Неурожайка тож,
Сошлися — и заспорили:
Кому живется весело,
Вольготно на Руси?
Роман сказал: помещику,
Демьян сказал: чиновнику,
Лука сказал: попу.
Купчине толстопузому! —
Сказали братья Губины,
Иван и Митродор.
Старик Пахом потужился
И молвил, в землю глядючи:
Вельможному боярину,
Министру государеву.
А Пров сказал: царю…
Мужик что бык: втемяшится
В башку какая блажь —
Колом ее оттудова
Не выбьешь: упираются,
Всяк на своем стоит!
Такой ли спор затеяли,
Что думают прохожие —
Знать, клад нашли ребятушки
И делят меж собой…
По делу всяк по своему
До полдня вышел из дому:
Тот путь держал до кузницы,
Тот шел в село Иваньково
Позвать отца Прокофия
Ребенка окрестить.
Пахом соты медовые
Нес на базар в Великое,
А два братана Губины
Так просто с недоуздочком
Ловить коня упрямого
В свое же стадо шли.
Давно пора бы каждому
Вернуть своей дорогою —
Они рядком идут!
Идут, как будто гонятся
За ними волки серые,
Что дале — то скорей.
Идут — перекоряются!
Кричат — не образумятся!
А времечко не ждет.
За спором не заметили.
Как село солнце красное,
Как вечер наступил.
Наверно б ночку целую
Так шли — куда не ведая,
Когда б им баба встречная,
Корявая Дурандиха,
Не крикнула: «Почтенные!
Куда вы на ночь глядючи
Надумали идти. »
Спросила, засмеялася,
Хлестнула, ведьма, мерина
И укатила вскачь…
«Куда. » — Переглянулися
Тут наши мужики,
Стоят, молчат, потупились…
Уж ночь давно сошла,
Зажглися звезды частые
В высоких небесах,
Всплыл месяц, тени черные
Дорогу перерезали
Ретивым ходокам.
Ой тени! тени черные!
Кого вы не нагоните?
Кого не перегоните?
Вас только, тени черные,
Нельзя поймать — обнять!
На лес, на путь-дороженьку
Глядел, молчал Пахом,
Глядел — умом раскидывал
И молвил наконец:
«Ну! леший шутку славную
Над нами подшутил!
Никак ведь мы без малого
Верст тридцать отошли!
Домой теперь ворочаться —
Устали — не дойдем,
Присядем, — делать нечего.
До солнца отдохнем. »
Свалив беду на лешего,
Под лесом при дороженьке
Уселись мужики.
Зажгли костер, сложилися,
За водкой двое сбегали,
А прочие покудова
Стаканчик изготовили,
Бересты понадрав.
Приспела скоро водочка.
Приспела и закусочка —
Пируют мужички!
Косушки по три выпили,
Поели — и заспорили
Опять: кому жить весело,
Вольготно на Руси?
Роман кричит: помещику,
Демьян кричит: чиновнику,
Лука кричит: попу;
Купчине толстопузому, —
Кричат братаны Губины.
Иван и Митродор;
Пахом кричит: светлейшему
Вельможному боярину,
Министру государеву.
А Пров кричит: царю!
Забрало пуще прежнего
Задорных мужиков,
Ругательски ругаются,
Не мудрено, что вцепятся
Друг другу в волоса…
Гляди — уж и вцепилися!
Роман тузит Пахомушку,
Демьян тузит Луку.
А два братана Губины
Утюжат Прова дюжего, —
И всяк свое кричит!
Проснулось эхо гулкое,
Пошло гулять-погуливать,
Пошло кричать-покрикивать,
Как будто подзадоривать
Упрямых мужиков.
Царю! — направо слышится,
Налево отзывается:
Попу! попу! попу!
Весь лес переполошился,
С летающими птицами,
Зверями быстроногими
И гадами ползущими, —
И стон, и рев, и гул!
Всех прежде зайка серенький
Из кустика соседнего
Вдруг выскочил, как встрепанный,
И наутек пошел!
За ним галчата малые
Вверху березы подняли
Противный, резкий писк.
А тут еще у пеночки
С испугу птенчик крохотный
Из гнездышка упал;
Щебечет, плачет пеночка,
Где птенчик? — не найдет!
Потом кукушка старая
Проснулась и надумала
Кому-то куковать;
Раз десять принималася,
Да всякий раз сбивалася
И начинала вновь…
Кукуй, кукуй, кукушечка!
Заколосится хлеб,
Подавишься ты колосом —
Не будешь куковать!
Слетелися семь филинов,
Любуются побоищем
С семи больших дерев,
Хохочут, полуночники!
А их глазищи желтые
Горят, как воску ярого
Четырнадцать свечей!
И ворон, птица умная.
Приспел, сидит на дереве
У самого костра.
Сидит да черту молится,
Чтоб до смерти ухлопали
Которого-нибудь!
Корова с колокольчиком,
Что с вечера отбилася
От стада, чуть послышала
Людские голоса —
Пришла к костру, уставила
Глаза на мужиков.
Шальных речей послушала
И начала, сердечная,
Мычать, мычать, мычать!
Мычит корова глупая,
Пищат галчата малые.
Кричат ребята буйные,
А эхо вторит всем.
Ему одна заботушка —
Честных людей поддразнивать,
Пугать ребят и баб!
Никто его не видывал,
А слышать всякий слыхивал,
Без тела — а живет оно,
Без языка — кричит!
Сова — замоскворецкая
Княгиня — тут же мычется,
Летает над крестьянами,
Шарахаясь то о землю,
То о кусты крылом…
Сама лисица хитрая,
По любопытству бабьему,
Подкралась к мужикам,
Послушала, послушала
И прочь пошла, подумавши:
«И черт их не поймет!»
И вправду: сами спорщики
Едва ли знали, помнили —
О чем они шумят…
Намяв бока порядочно
Друг другу, образумились
Крестьяне наконец,
Из лужицы напилися,
Умылись, освежилися,
Сон начал их кренить…
Тем часом птенчик крохотный,
Помалу, по полсаженки,
Низком перелетаючи,
К костру подобрался.
Поймал его Пахомушка,
Поднес к огню, разглядывал
И молвил: «Пташка малая,
А ноготок востер!
Дыхну — с ладони скатишься,
Чихну — в огонь укатишься,
Щелкну — мертва покатишься,
А все ж ты, пташка малая,
Сильнее мужика!
Окрепнут скоро крылышки,
Тю-тю! куда ни вздумаешь,
Туда и полетишь!
Ой ты, пичуга малая!
Отдай свои нам крылышки,
Все царство облетим,
Посмотрим, поразведаем,
Поспросим — и дознаемся:
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси?»
«Не надо бы и крылышек.
Кабы нам только хлебушка
По полупуду в день. —
И так бы мы Русь-матушку
Ногами перемеряли!» —
Сказал угрюмый Пров.
«Да по ведру бы водочки», —
Прибавили охочие
До водки братья Губины,
Иван и Митродор.
«Да утром бы огурчиков
Соленых по десяточку», —
Шутили мужики.
«А в полдень бы по жбанчику
Холодного кваску».
«А вечером по чайничку
Горячего чайку…»
Пока они гуторили,
Вилась, кружилась пеночка
Над ними: все прослушала
И села у костра.
Чивикнула, подпрыгнула
И человечьим голосом
Пахому говорит:
«Пусти на волю птенчика!
За птенчика за малого
Я выкуп дам большой».
— А что ты дашь? —
«Дам хлебушка
По полупуду в день,
Дам водки по ведерочку,
Поутру дам огурчиков,
А в полдень квасу кислого,
А вечером чайку!»
— А где, пичуга малая, —
Спросили братья Губины, —
Найдешь вина и хлебушка
Ты на семь мужиков? —

„Найти — найдете сами вы,
А я, пичуга малая,
Скажу вам, как найти“.

— Скажи! —
«Идите по лесу,
Против столба тридцатого
Прямехонько версту:
Придете на поляночку.
Стоят на той поляночке
Две старые сосны,
Под этими под соснами
Закопана коробочка
Добудьте вы ее, —
Коробка та волшебная:
В ней скатерть самобранная,
Когда ни пожелаете,
Накормит, напоит!
Тихонько только молвите:
„Эй! скатерть самобранная!
Попотчуй мужиков!“
По вашему хотению,
По моему велению,
Все явится тотчас.
Теперь — пустите птенчика!»

— Постой! мы люди бедные,
Идем в дорогу дальную. —
Ответил ей Пахом. —
Ты, вижу, птица мудрая,
Уважь — одежу старую
На нас заворожи! —
— Чтоб армяки мужицкие
Носились, не сносилися! —
Потребовал Роман.
— Чтоб липовые лапотки
Служили, не разбилися, —
Потребовал Демьян.
— Чтоб вошь, блоха паскудная
В рубахах не плодилася, —
Потребовал Лука.
— Не прели бы онученьки… —
Потребовали Губины…
А птичка им в ответ:
«Все скатерть самобранная
Чинить, стирать, просушивать
Вам будет… Ну, пусти. »
Раскрыв ладонь широкую,
Пахом птенца пустил.
Пустил — и птенчик крохотный,
Помалу, по полсаженки,
Низком перелетаючи,
Направился к дуплу.
За ним взвилася пеночка
И на лету прибавила:
«Смотрите, чур, одно!
Съестного сколько вынесет
Утроба — то и спрашивай,
А водки можно требовать
В день ровно по ведру.
Коли вы больше спросите,
И раз и два — исполнится
По вашему желанию,
А в третий быть беде!»
И улетела пеночка
С своим родимым птенчиком,
А мужики гуськом
К дороге потянулися
Искать столба тридцатого.
Нашли! — Молчком идут
Прямехонько, вернехонько
По лесу по дремучему,
Считают каждый шаг.
И как версту отмеряли,
Увидели поляночку —
Стоят на той поляночке
Две старые сосны…
Крестьяне покопалися,
Достали ту коробочку,
Открыли — и нашли
Ту скатерть самобранную!
Нашли и разом вскрикнули:
«Эй, скатерть самобранная!
Попотчуй мужиков!»
Глядь — скатерть развернулася,
Откудова ни взялися
Две дюжие руки,
Ведро вина поставили,
Горой наклали хлебушка,
И спрятались опять.
«А что же нет огурчиков?»
«Что нет чайку горячего?»
«Что нет кваску холодного?»
Все появилось вдруг…
Крестьяне распоясались,
У скатерти уселися.
Пошел тут пир горой!
На радости целуются,
Друг дружке обещаются
Вперед не драться зря,
А с толком дело спорное
По разуму, по-божески.
На чести повести —
В домишки не ворочаться,
Не видеться ни с женами.
Ни с малыми ребятами,
Ни с стариками старыми,
Покуда делу спорному
Решенья не найдут,
Покуда не доведают
Как ни на есть доподлинно:
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси?
Зарок такой поставивши,
Под утро как убитые
Заснули мужики…

Источник

Кому на Руси жить хорошо (Некрасов)/Часть первая/Пролог/ДО

Часть первая.

Прологъ

Въ какомъ году — разсчитывай,
Въ какой землѣ — угадывай,
На столбовой дороженькѣ
Сошлись семь мужиковъ:
Семь временнообязанныхъ,
Подтянутой губерніи,
Уѣзда Терпигорева,
Пустопорожней волости,
Изъ смежныхъ деревень:
Заплатова, Дырявина,
Разутова, Знобишина,
Горѣлова, Неѣлова,
Неурожайка-тожъ.
Сошлися — и заспорили:
Кому живется весело,
Вольготно на Руси?
Романъ сказалъ: помѣщику,
Демьянъ сказалъ: чиновнику,
Лука сказалъ: попу.
Купчинѣ толстопузому!
Сказали братья Губины,
Иванъ и Митродоръ.
Старикъ Пахомъ потужился
И молвилъ, въ землю глядючи:
Вельможному боярину,
Министру государеву.
А Провъ сказалъ: царю.

Мужикъ, что быкъ: втемяшится
Въ башку какая блажь,
Коломъ ее оттудова
Не выбьешь: упираются,
Всякъ на своемъ стоитъ!
Такой ли споръ затѣяли,
Что думаютъ прохожіе —
Знать кладъ нашли ребятушки
И дѣлятъ межъ собой.
По дѣлу всякъ по своему
До полдня вышелъ изъ дому:
Тотъ путь держалъ до кузницы,
Тотъ шелъ въ седо Иваньково
Позвать отца Прокофія
Ребенка окрестить.
Пахомъ соты медовые
Несъ на базаръ въ Великое,
А два братана Губины
Такъ просто съ недоуздочкомъ
Ловить коня упрямаго
Въ свое же стадо шли.
Давно пора бы каждому
Вернуть своей дорогою —
Они рядкомъ идутъ!
Идутъ, какъ будто гонятся
За ними волки сѣрые,
Что далѣ — то скорѣй.
Идутъ — перекоряются!
Кричатъ — не образумятся!
А времячко не ждетъ.

За споромъ не замѣтили,
Какъ сѣло солнце красное,
Какъ вечеръ наступилъ.
Навѣрно-бъ ночку цѣлую
Такъ шли — куда не вѣдая,
Когда-бъ имъ баба встрѣчная,
Корявая Дурандиха,
Не крикнула: „почтенные!
Куда вы, на ночь глядючи,
Надумали идти. «

Спросила, засмѣялася,
Хлестнула, вѣдьма, мѣрина
И укатила вскачь.

—Куда. Переглянулися
Тутъ наши мужики;
Стоятъ, молчатъ, потупились.
Ужъ ночь давно сошла,
Зажглися звѣзды частыя
Въ высокихъ небесахъ,
Всплылъ мѣсяцъ, тѣни черныя
Дорогу перерѣзали
Ретивымъ ходокамъ.
Ой тѣни! тѣни черныя!
Кого вы не нагоните?
Кого не перегоните?
Васъ только, тѣни черныя,
Нельзя поймать — обнять!
На лѣсъ, на путь-дороженьку
Глядѣлъ, молчалъ Пахомъ,
Глядѣлъ — умомъ раскидывалъ
И молвилъ, наконецъ:

— „Ну! лѣшій шутку славную
Надъ нами подшутилъ!
Никакъ вѣдь мы безъ малаго
Верстъ тридцать отошли!
Домой теперь ворочаться
Устали — не дойдемъ,
Присядемъ, — дѣлать нечего,
До солнца отдохнемъ. «

Сваливъ бѣду на лѣшаго,
Подъ лѣсомъ при дороженькѣ
Усѣлись мужики.
Зажгли костеръ, сложилися,
За водкой двое сбѣгали,
А прочіе покудова
Стаканчикъ изготовили,
Бересты понадравъ.
Приспѣла скоро водочка,
Приспѣла и закусочка —
Пируютъ мужички!
Косушки по три выпили,
Поѣли — и заспорили
Опять: кому жить весело,
Вольготно на Руси?
Романъ кричитъ: помѣщику,
Демьянъ кричитъ: чиновнику,
Лука кричитъ: попу;
Купчинѣ толстопузому,
Кричатъ братаны Губины,
Иванъ и Митродоръ;
Пахомъ кричитъ: свѣтлѣйіпему
Вельможному боярину,
Министру государеву;
А Провъ кричитъ: царю!

Забрало пуще прежняго
Задорныхъ мужиковъ,
Ругательски ругаются,
Не мудрено, что вцѣпятся
Другъ другу въ волоса.

Гляди — ужъ и вцѣпилися!
Романъ тузитъ Пахомушку,
Демьянъ тузитъ Луку.
А два братана Губины
Утюжатъ Прова дюжаго —
И всякъ свое кричитъ!

Проснулось эхо гулкое,
Пошло гулять-погуливать,
Пошло кричать-покрикивать
Какъ будто подзадоривать
Упрямыхъ мужиковъ.
Царю! направо слышится,
Налѣво отзывается:
Попу! попу! попу!
Весь лѣсъ переполошился,
Съ летающими птицами,
Звѣрями быстроногими
И гадами ползущими,
И стонъ, и ревъ, и гулъ!

Всѣхъ прежде зайка сѣренькій
Изъ кустика сосѣдняго
Вдругъ выскочилъ, какъ встрепанный,
И на утёкъ пошелъ!
За нимъ галчата малые
Вверху березы подняли
Противный, рѣзкій пискъ.
А тутъ еще у пѣночки
Съ испугу птенчикъ крохотный
Изъ гнѣздышка упалъ;
Щебечетъ, плачетъ пѣночка,
Гдѣ птенчикъ? — не найдетъ!
Потомъ кукушка старая
Проснулась и надумала
Кому-то куковать;
Разъ десять принималася,
Да всякій разъ сбивалася
И начинала вновь.
Кукуй, кукуй, кукушечка!
Заколосится хлѣбъ,
Подавишься ты колосомъ —
Не будешь куковать! [1]
Слетѣлися семь филиновъ,
Любуются побоищемъ
Съ семи большихъ деревъ,
Хохочутъ полуночники!
А ихъ глазищи желтые
Горятъ какъ воску яраго
Четырнадцать свѣчей!
И воронъ, птица умная,
Приспѣлъ, сидитъ на деревѣ
У самаго востра,
Сидитъ да чорту молится,
Чтобъ до смерти ухлопали
Котораго-нибудь!
Корова съ колокольчиком,
Что ́ съ вечера отбилася
Отъ стада, чуть послышала
Людскіе голоса —
Пришла къ костру, уставила
Глаза на мужиковъ,
Шальныхъ рѣчей послушала
И начала, сердечная,
Мычать, мычать, мычать!

Мычитъ Корова глупая,
Пищатъ галчата малые,
Кричатъ ребята буйные,
А эхо вторитъ всѣмъ.
Ему одна заботушка:
Честныхъ людей поддразнивать,
Пугать ребятъ и бабъ!
Никто его не видывалъ,
А слышать всякій слыхивалъ,
Безъ тѣла — а живетъ оно,
Безъ языка — кричитъ!

Сова, — замоскворѣцкая
Княгиня, — тутъ же мычется,
Летаетъ надъ крестьянами,
Шарахаясь то ́о землю,
То о кусты крыломъ.

Сама лисица хитрая,
По любопытству бабьему,
Подкралась къ мужикамъ,
Послушала, послушала,
И прочь пошла, подумавши:
„И чортъ ихъ не пойметъ!»
И вправду: сами спорщики
Едва ли знали, помнили —
О чемъ они шумятъ.

Намявъ бока порядочно
Другъ другу, образумились
Крестьяне, наконецъ;
Изъ лужицы напилися,
Умылись, освѣжилися;
Сонъ началъ ихъ кренить.

Тѣмъ часомъ птенчикъ крохотный,
По малу, по полсаженки,
Низкомъ перелетаючи,
Къ костру подобрался.
Поймалъ его Пахомушка,
Поднесъ къ огню, разглядывалъ,
И молвилъ: „Пташка малая,
А ноготокъ востеръ!
Дыхну — съ ладони скатишься,
Чихну — въ огонь укатишься,
Щелкну — мертва покатишься!
А все-жъ ты, пташка малая,
Сильнѣе мужика!
Окрѣпнутъ скоро крылышки,
Тю-тю! куда ни вздумаешь,
Туда и полетишь!
Ой ты, пичуга малая!
Отдай свои намъ крылышки,
Все царство облетимъ,
Посмотримъ, поразвѣдаемъ,
Поспросимъ — и дознаемся:
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси?»
— „Не надо бы и крылышекъ,
Кабы намъ только хлѣбушка
По полупуду ъъ день, —
И такъ бы мы Русь-матушку
Ногами перемѣряли!»
Сказалъ угрюмый Провъ.
„Да по ведру бы водочки»,
Прибавили охочіе
До водки братья Губины,
Иванъ и Митродоръ.

— „Да утромъ бы огурчиковъ
Соленыхъ по десяточку»,
Шутили мужики.

— „А въ полдень бы по жбанчику
Холоднаго кваску».

— „А вечеромъ по чайничку
Горячаго чайку. «

Пока они гуторили,
Вилась, кружилась пѣночка
Надъ ними: все прослушала
И сѣла у костра.
Чивикнула, подпрыгнула
И человѣчьимъ голосомъ
Пахому говорить:

— „Пусти на волю птенчика!
За птенчика за малаго
Я выкупъ дамъ большой».

—А что ты дашь?
— „Дамъ хлѣбушка
По полупуду въ день,
Дамъ водки по ведерочку,
Поутру дамъ огурчиковъ,
А въ полдень квасу кислаго,
А вечеромъ чайку!»

— А гдѣ, пичуга малая,
Спросили братья Губины,
— Найдешь вина и хлѣбушка
Ты на семь мужиковъ?

— „Найти — найдете сами
А я, пичуга малая,
Скажу вамъ, какъ найти».
— Скажи!
— „Идите по лѣсу,
Противъ столба тридцатаго
Прямехонько версту:
Придете на поляночку,
Стоятъ на той поляночкѣ
Двѣ старыя сосны,
Подъ этими подъ соснами
Закопана коробочка.
Добудьте вы ее! —
Коробка та волшебная:
Въ ней скатерть самобранная,
Когда ни пожелаете,
Накормитъ, напоитъ!
Тихонько только молвите:
—Эй! скатерть самсбранная!
Попотчуй мужиковъ!
По вашему хотѣнію,
По моему велѣнію,
Все явится тотчасъ.
Теперь — пустите птенчика!»
— Постой! мы люди бѣдные,
Идемъ въ дорогу дальную,
Отвѣтилъ ей Пахомъ:
Ты, вижу, птица мудрая,
Уважь — одёжу старую
На насъ заворожи!

— Чтобъ армяки мужицкіе
Носились, не сносилися!
Потребовалъ Романъ.

— Чтобъ липовыя лапотки
Служили, не разбилися,
Потребовалъ Демьянъ.

— Чтобъ вошь, блоха паскудная
Въ рубахахъ не плодилася,
Потребовалъ Лука.

— Не прѣли бы онученьки.
Потребовали Губины.

А птичка имъ въ отвѣтъ:
— „Все скатерть самобранная
Чинить, стирать, просушивать
Вамъ будетъ. Ну, пусти. «

Раскрывъ ладонь широкую,
Пахомъ птенца пустилъ.
Пустилъ — и птенчикъ крохотный
По малу, по полсаженки,
Низкомъ перелетаючи,
Направился къ дуплу.
За нимъ взвилася пѣночка
И на лету прибавила:
— „Смотрите, чуръ одно!
Съѣстного сколько вынесетъ
Утроба — то и спрашивай,
А водки можно требовать
Въ день ровно по ведру.
Коли вы больше спросите,
И разъ и два — исполнится,
По вашему желанію,
А въ третій быть бѣдѣ!»

И улетѣла пѣночка
Съ своимъ родимымъ птенчикомъ,
А мужики гуськомъ
Къ дорогѣ потянулися
Искать столба тридцатаго.
Нашли! — Молчкомъ идутъ
Прямехонько, вѣрнехонько
По лѣсу, по дремучему,
Считаютъ каждый шагъ.
И какъ версту отмѣряли,
Увидѣли поляночку —
Стоятъ на той поляночкѣ
Двѣ старыя сосны.

Крестьяне покопалися,
Достали ту коробочку,
Открыли — и нашли
Ту скатерть самобранную!
Нашли и разомъ вскрикнули:
„Эй, скатерть самобранная!
Попотчуй мужиковъ!»

Глядь — скатерть развернулася,
Откудова ни взялися
Двѣ дюжія руки,
Ведро вина поставили,
Горой наклали хлѣбушка,
И спрятались опять.

—А что ́ же нѣтъ огурчиковъ?

—Что ́ нѣтъ чайку горячаго?

—Что ́ нѣтъ кваску холоднаго?

Все появилось вдругъ.

Крестьяне распоясались,
У скатерти усѣлися,
Пошелъ тутъ пиръ горой!
На радости цѣлуются,
Другъ дружкѣ обѣщаются
Впередъ не драться зря,
А съ толкомъ дѣло спорное
По разуму, побожески,
На чести повести —
Въ домишки не ворочаться,
Не видѣться ни съ женами,
Ни съ малыми ребятами,
Ни съ стариками старыми,
Покуда дѣлу спорному
Рѣшенья не найдутъ,
Покуда не довѣдаютъ
Какъ ни на есть — доподлинно,
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси?

Зарокъ такой поставивши
Подъ утро, какъ убитые
Заснули мужики.