приштина аэропорт десантники история
Марш-бросок в историю
На языке вертится фраза «Кто первым встал, того и тапки», но Александр Суворов выразился изящнее: «Кто удивил, тот победил».
Надо признать: удивление от той блестящей операции не прошло и двадцать лет спустя. Не выдавая военных тайн, некоторые ее детали раскрывает «Родине» Сергей Павлов, доцент Рязанского гвардейского высшего воздушно-десантного ордена Суворова дважды Краснознаменного командного училища имени генерала армии Маргелова.
О двойном празднике
— 12 июня Россия отмечает свой день. А вы, Сергей Евгеньевич?
— И я вместе со всей страной. Как и положено гражданину, патриоту.
— И земляки подтянутся?
— Как-то по-особенному празднуете?
— Все традиционно. Встретились, обнялись. Разговор из серии «А помнишь. «.
Мужики приезжают с женами, с детьми. Обедаем, потом купаемся в бассейне. Ну, как обычно.
— Десантникам вроде бы положено в фонтане.
— Во-первых, фонтана у меня нет, во-вторых, пьем мы минеральную воду. По крайней мере я. В 2007 году перенес инсульт и давно не употребляю. Еще был инфаркт прямо в строю.
Вот и я на десять тыщ рванул, как на пятьсот.
Но сейчас об этом вспоминать? Не хочу о болячках. Получится, будто жалуюсь.
В крайний раз у Игоря Фролкина собирались. Смотрели фильм «Балканский рубеж».
О «Балканском рубеже»
— И как вам?
— Выскажу личное мнение, никому его не навязываю. Мне кино не понравилось.
Хотя сильная работа оператора. Хорошие актеры. Замечательный звук. Я контуженный, и для меня это важно. Недавно вот смотрел сериал «Годунов». Использую электронные наушники, но даже в них ничего не слышал! Что там герой шепчет? И так почти во всех фильмах. А в «Рубеже» звук хороший.
— В чем тогда претензии?
Но десантник никогда не поступил бы подобным образом. У нас это не принято. В училище, которое я окончил в далекие семидесятые годы и где за тридцать с лишним лет подготовил почти полторы тысячи офицеров, мы учим бороться до конца, до последней капли крови.
А ведь Куценко играл нашего выпускника, которого все знают. Это мужественный человек, Герой России, прошедший огонь и воду. Зачем его так унижать?
— Мы говорим о Юнус-беке Евкурове?
— Разумеется! Он ни за что в жизни не стал бы стреляться.
— А что сделал бы?
Сказанное касается, кстати, не только десантников. Вспомните недавний случай, когда наш летчик в Сирии подорвал себя гранатой вместе с боевиками, но не сдался. Еще один молодой офицер вызвал огонь на себя, когда его окружили. Поэтому сцена из «Балканского рубежа» мне категорически не понравилась.
— Евкуров в 1999-м командовал разведчиками. Они участвовали в захвате аэродрома?
— Юнус-бек все объяснил еще в 2008 году в интервью журналисту канала «Россия» Евгению Ревенко. Действительно, его группа была в районе «Слатины», серьезно там работала, без нее не случилось бы нашего успеха. Евкуров четко сказал: «Мы вели разведку и держали обстановку на аэродроме под контролем».
О Рыбкине и Игнатове
— А вы знали, что под летным полем «Слатины» находится подземный город, и прежде там базировался полк фронтовых истребителей-бомбардировщиков югославской армии?
— Да ничего мы до последнего не знали! Думаю, наше начальство было в курсе. Генерал-майор Валерий Рыбкин отвечал за российский десант в составе миротворческих сил в Боснии и Герцеговине, служил старшим оперативным группы ВДВ. А командовал первой российской бригадой SFOR полковник Николай Игнатов. Им полагалось заранее знать. А я видел: что-то готовится, но детали услышал только 10 июня.
Меня вызвали в штаб в тот момент, когда Игнатов с Рыбкиным решали, идти на гусеницах по горам или на бэтээрах по автобану.
— Уже. Записано.
— Ну да, премьер Евгений Примаков не полетел в США на переговоры, узнав о начале бомбежки Югославии.
О стратегии.
— Итак, 10 июня НАТО закончили долбить Югославию с воздуха и готовились к вводу войск альянса в Косово. А мы, значит, решили сыграть на опережение?
— Помните 1999-й? Год после дефолта. В экономике бардак. Страна на коленях. Никто с нами не считается, не учитывает геополитические интересы России. На самом верху понимали: надо заставить себя уважать, показать характер. Выбор пал на «Слатину».
Обычно на совещания в штаб я ездил по средам, а тут вдруг вызвали в пятницу. Ну, я понял: что-то будет. Мой батальон стоял на мусульманской стороне, в двенадцати километрах от американской базы, а наш штаб и первый батальон располагались на сербской территории в сорока четырех километрах за горным перевалом.
— Назвали конкретную цель?
— Было сказано четко: к пяти утра 12 июня усиленный батальон в качестве передового отряда обязан овладеть аэродромом «Слатина».
— Расстояние составляло 620 километров?
Оба варианта наверняка просчитывали и в Москве, в Генштабе, но окончательное решение спустили вниз на командира бригады, на Игнатова. Помню этот разговор: идем по горам на гусеницах, на боевых машинах или на колесах, на бронетранспортерах по шоссе. Выбрали второе. Расчет делался на внезапность. Вот и все.
Дальше уже действовали мы.
. и о тактике
— Времени на сборы сколько у вас было?
Сначала мы выдвинулись в район сосредоточения у населенного пункта Биелина, километрах в шестидесяти от нашей базы. Туда подошли средства усиления.
— А натовцы когда прочухали, что вы тронулись в путь?
— Ну, мы же сначала говорили, что проводим плановый техосмотр. Когда союзнички поняли, что к чему, колонна далеко ушла.
Командующий ВДВ Георгий Шпак потом рассказывал мне, что четырехзвездный генерал Уэсли Кларк, возглавлявший объединенные вооруженные силы НАТО в Европе, приказал поднять в Мюнхене «Геркулес» с рейнджерами, перебросить в «Слатину» и остановить нас любым путем. Якобы при взлете в самолете оторвался баллон с кислородом и начал гулять по салону. Ну, летчики и решили вернуться.
Нам не успели воспрепятствовать, понимаете? Конечно, я ждал, что попробуют перехватить. Поэтому мы и гнали без остановок. Бронетранспортеры, груженые «Уралы», автопоезда с прицепами.
О сербах
— Там была охрана?
— Расскажу. Обошлось без стрельбы. Ни единого выстрела. Тишина!
Мы боялись опоздать. И дело не только в натовцах. Косовских и албанских бандюганов тоже надо было опередить. «Слатину» покидали последние сербы, а эти архаровцы уже стояли начеку, по кустам прятались. Мы зашли буквально на минуты раньше. Вписались тютелька в тютельку.
Помню два сербских танка на рулежке. Полк бомбардировщиков уже улетел, остался лишь авиатренажер. А он же стоит дороже самолета. Вот под прикрытием танков его и вытаскивали.
В итоге Драган оставил на память карту Югославии. Храню ее в рабочем кабинете, потом покажу. Хорошо, не отдал в музей истории ВДВ, иначе сгинула бы с концами.
А тогда сербы ушли минут через двадцать. И танки исчезли.
Нас мигом тут со всех сторон обложили бойцы так называемой албанской Освободительной Армии Косово. Мы получали информацию от группы разведчиков и принимали меры, соблюдали маскировку, убирали людей с линии возможного огня. Бойцы Евкурова работали очень профессионально, и Звезду Героя России он получил абсолютно заслуженно.
А мы, повторяю, запрыгнули в последний вагон. Если бы пришли чуть позже, была бы бойня. Нас вовремя вывели. Чистая случайность. Везение.
О Приштине
— Как говорят? «Везет тому, кто везет».
— Больше всего времени мы потеряли в Приштине, столице Косово. Люди уже знали о движении колонны и вышли на улицы, чтобы нас приветствовать. Весь город не спал. Крики, слезы радости, стрельба в воздух.
Я приказал задраить люки и ни в коем случае не останавливаться. Ехать, ехать, ехать! Иначе потом не сдвинемся. Сербы бросали на бэтээры цветы, старались накормить, угостить вином и сигаретами, чуть ли не броню целовали.
Я побежал к Валерию Рыбкину за разъяснениями. Генерал сказал: «Приказано возвращаться в Боснию». Я опешил: «Столько проехали. Давайте выполним задачу, возьмем аэродром, защитим сербов, а уж потом пусть нас ругают». Николай Игнатов слышал этот диалог, он согласился со мной, скомандовал: «Вперед!»
О вызове
— Реально было удержать аэродром силами двух сотен бойцов?
До сих пор просыпаюсь в холодном поту, если снится та операция.
На нас лежала колоссальная ответственность. Не только на генералах. Уже весь мир знал, что русские взяли «Слатину». Мы постоянно ощущали, что у нас за спиной страна. От ее имени мы бросили дерзкий вызов. И каждый из нас сознавал, что причастен к этому событию.
А вдруг не сделаем, не справимся? Представляете мое состояние, волнение комбрига, Рыбкина, командующего ВДВ, всех, кто затеял захват аэродрома? Где-то в Кремле за операцией следил Борис Ельцин, а в Вашингтоне слушал новости Билл Клинтон. Президенты двух держав по телефону обсуждали наш рейд. Куда уж выше?
О яблочке
— Это ведь, по сути, была первая такая серьезная история для вас, Сергей Евгеньевич?
— Первая и крайняя. Так получилось.
— Сразу в яблочко?
— Ну, с военной точки зрения это не самая выдающаяся операция. Я все-таки закончил академию, знаю. Были гораздо более значимые задания. Покруче, похлеще.
Но надо учитывать контекст времени, реальные обстоятельства, положение дел в Российской армии.
Думаете, было легко? В бюджете денег нет, запчастей для техники и комплектующих нет, офицерам месяцами не платили денежное довольствие, профессия военного потеряла престиж и уважение. Поэтому рейд и прогремел так резонансно, вызвав в народе подъем, ликование. Нам удалось заставить людей не стыдиться России, а испытать за нее гордость
— До реального боевого контакта могло дойти в «Слатине»?
— Запросто. В первый же день мы схлестнулись с англичанами. Они были очень серьезно настроены. Шли танковой колонной, а там наш БТР стоит, путь загораживает. Ну, британцы посмотрели и дальше внаглую полезли. Командир взвода старший лейтенант Николай Яцыков приказал бойцу спрыгнуть с брони и расчехлить гранатомет, направив в сторону танков. Те остановились и сдали назад.
Потом уже начальство стало договариваться, уладили конфликт. Но в первые дни мы натовцев на территорию не пускали, полосу оберегали для своих.
— Долго держали оборону?
— Я пробыл в «Слатине» сорок дней. К тому времени морем, по воздуху из России стали прибывать силы и средства. Мы встречали войска, отправляли их в районы дислокации. Приехал генерал-майор Александр Попов, заместитель командующего ВДВ по миротворческим силам. Потом приземлился американский «Геркулес» с бригадным генералом Майклом Джексоном, командующим KFOR. С ним прибыли журналисты. Начальство сидело, решало. Все пошло в другом русле, явного противостояния не было, хотя нас постоянно пытались отодвинуть в сторонку.
— Вы вернулись в Боснию и продолжили служить там?
— Через пять дней после возвращения улетел в Россию. Плановая ротация. На Балканах провел ровно год. Командующий российским контингентом KFOR генерал-лейтенант Валерий Евтухович предлагал остаться, но я сказал, что надо ехать домой. Поблагодарил и в июле 99-го попросил отпустить в Рязань.
О возвращении
— Командировка на Балканы считалась «блатной»?
— Не знаю, что вкладываете в это слово. Предпочел бы говорить об ответственности. В моем отдельном батальоне было шестьсот контрактников, которые дислоцировались в четырех базовых районах в горах. И еще три поста наблюдения стояли высоко в горах. Очень несладкая работа! Тяжелая.
Хотя по тем временам оплачивалась она прилично. Для меня тысяча долларов была большой суммой. Приехал в Рязань, квартиру купил.
— Вы же из Боснии и Татьяну, будущую жену, привезли?
— Да, она служила писарем у меня в штабе.
— После 1999 года бывали на Балканах?
— В 2013-м по приглашению сербской стороны в составе делегации Союза десантников России ездил туда. Правда, в «Слатину» нас не пустили. Сказали: нежелательно.
— Кто сказал?
— Местные власти из Косово.
Зато в Белграде принимали прекрасно. И в Боснию мы съездили, возложили цветы на месте дислокации нашей бригады в городе Углевик. Младший сын Василия Маргелова был в делегации, генерал Стаськов, начальник штаба ВДВ.
— Как, кстати, к вам обращались тогда, в 1999-м?
— Наши по уставу: товарищ полковник. Сербы звали командиром или комендантом.
— В Сталинграде был дом Павлова, а в Приштине мог появиться аэродром Павлова.
— Это вы хватили лишку! Не было такого. «Слатину» брал и держал не я один, а мы вместе.
О выборе
— Вы ведь из семьи кадровых военных, Сергей Евгеньевич?
— Да, династия, я, наверное, пятый или шестой офицер по счету. Отец был подполковником, умер четыре года назад. Летчик-истребитель. Очень хороший летчик. Евгений Константинович Павлов.
У меня и мать была военной, служила телеграфисткой в ракетной части. Все мое детство прошло в Литве. Когда-то в Шяуляе было две русские школы, где учились дети военных.
Каждый год старался навещать родителей, отца вот похоронил, а поехать теперь не могу, запрет, нельзя. Принял меры, чтобы ухаживали за могилкой.
— Почему вы не пошли в летчики?
— Видел, как мать терзается, переживает. Отец много летал, а она ждала и места себе не находила, туда-сюда металась.
В 1973 году мы поехали вдвоем от Литвы. Это не так легко все делалось. Нужна была комсомольская путевка, решение республиканского военкома. Комиссию проходили в Вильнюсе. Желающих в Рязань оказалось много, но отобрали нас двоих. И мы оба поступили.
— В Афганистан просились? В Чечню?
— И туда, и в войска. Бесполезно! Не отпускали.
— Значит, ценный кадр.
— Не знаю, со стороны виднее. Видимо, мой стиль работы устраивал командиров.
Хотя, признаюсь, сильно сейчас жалею, что не ушел.
— Почему?
— Может, все сложилось бы по-другому. Я в 1999-м был полковником и в 2019-м остался. При том, что вырастил многих генералов. Даже Евкуров считает меня своим учителем, хотя это не так. Я очень долго командовал здесь батальоном, подготовил четыре выпуска, почти полторы тысячи офицеров.
О наградах
— Чем вас наградили за «Слатину»?
Знаете, так скажу, не для красного словца. Меня распирает от гордости, скоро, наверное, лопну. Назвать причину? Кого увез в Югославию, тех и вернул домой. Все остались живы и здоровы. Ни одна мать не проклинала комбата Павлова, не было для того причины.
Это лучшая моя награда, ничего другого не надо. Все!
О династии
— У вас растут наследники. Офицерская династия продолжается?
— На двоих у нас с Татьяной четверо детей и столько же внуков. Старший сын Максим окончил наше училище в 2000 году, но долго не прослужил, решив поискать себя в другой области. Поэтому среди младших поколений пока нет военных. К большому сожалению. Надежда на внука, на Кирилла. Ему десять лет, время есть, медленно пытаюсь сделать его продолжателем рода.
— 9 Мая с «Бессмертным полком» ходите?
— Отмечаю этот день в домашних условиях. Сильно расстраиваюсь, когда вижу ветеранов. Горжусь ими, преклоняюсь перед мужеством, но. очень жалею этих людей.
А вот парад Победы смотреть люблю.
И День ВДВ широко праздную. Приглашаем родню, все переодеваемся в тельняшки. Даже дети и внуки. Выставляем магнитофон на улицу, и до вечера в нашей деревне звучат десантные песни.
А над домом гордо реет флаг воздушно-десантных войск. Только так!
«Бабушка шкандыбает к колонне и кричит: «Русия!»
Игорь Коц, шеф-редактор «Родины», в 1999 году зам. главного редактора «КП»
♦ Сильнее всего усыпляла монотонность движения по автобану. Для разнообразия жал газ то правой ногой, то левой.
♦ Несколько раз поймал себя на том, что сплю. Стал поливать голову минералкой. Но она была горячей.
♦ Когда въезжали в населенные пункты, становилось легче. Люди кидали на машину цветы, сигареты, печенье, один мужик бежал с ящиком пива. Все это взбадривало, но ненадолго. К тому же была страшная жара, БТР раскалился.
♦ Въезжаем в деревню, вижу бабушку, она еле идет. Но она, хроменькая, шкандыбает к колонне, боится не успеть. И кричит: «Русия!»
♦ Уже в Приштине пришло второе дыхание. У нас у всех был просто сумасшедший настрой.
♦ Англичане были буквально ошарашены, увидев нас. И даже этого не скрывали.
♦ В глазах у них читалась злость, но вели себя корректно.
♦ Перед самым аэродромом у моего БТРа рвануло второе колесо. Времени уже не было. Меня взял «на усы» КамАЗ и затащил на аэродром. Так я задом и финишировал.
♦ Когда мы увидели наш Ил-76 на заходе, словами это не передать. Значит, все было не зря, мы выполнили свой долг.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере
Захват аэропорта «Слатина»! взводом бойцов.
мае 1999 года майор Юнус-бек Евкуров находившийся в тот момент в составе международного миротворческого контингента в Боснии и Герциговине, получил от высшего военного командования Российской Федерации совершенно секретное задание: в составе группы из 18 бойцов спецназа ГРУ ГШ ВС России скрытно проникнуть на территорию Косово и Метохии и взять под контроль стратегический объект — аэропорт «Слатина» и подготовиться к прибытию основных сил Российского контингента. Ю.Евкуровымс поставленная задача была выполнена и его группа, действуя под различными легендами, тайно для окружающих сербов и албанцев в конце мая 1999 года взяла под полный контроль аэропорт «Слатина». Подробные обстоятельства данной операции до сих пор засекречены.
10 июня 1999 года военная операция НАТО завершилась. Согласно резолюции СБ ООН 1244 в Косово вводились миротворческие силы НАТО.
Установление контроля над аэродромом «Слатина» и ввод в Косово миротворческих сил НАТО были запланированы на 12 июня 1999 года. Основные сухопутные силы НАТО были сосредоточены в Македонии и готовились выступить в сторону Косово утром 12 июня 1999 года.
10 июня 1999 года российскому миротворческому контингенту SFOR (подразделения ВДВ России), находящемуся в Боснии и Герцеговине, поступил приказ подготовить механизированную колонну и передовой отряд численностью до 200 человек.
В ходе продвижения колонне встречались многочисленные отступающие подразделения сербской армии. Десантники в кратчайшие сроки захватили все помещения аэропорта «Слатина», заняли круговую оборону, организовали блокпосты и приготовились к появлению первых НАТОвских колонн, которые уже находились в пути. Задача по захвату «Слатины» была выполнена к 7 часам утра 12 июня 1999 года.
Прямую трансляцию о вводе российского батальона в Приштину вела телекомпания CNN.
Бросок на Приштину: как российские десантники нарушили планы НАТО на Балканах
Бомбардировки Югославии
«В НАТО говорили о том, что операция носит миротворческий характер и направлена на защиту определённых этнических групп, но авиационные и ракетные удары свидетельствовали об абсурдности подобных утверждений. Под натовскими бомбами и ракетами разрушались гражданские объекты и гибло мирное население», — рассказал в интервью RT академик Академии военных наук полковник запаса Андрей Кошкин.
Бомбардировки Югославии продолжались около трёх месяцев.
По информации МИД России, жертвами натовских ударов стали около 2 тыс. мирных жителей, включая 89 детей. Более 10 тыс. человек получили тяжёлые ранения. Были уничтожены 14 крупных промышленных предприятий и десятки мостов.
3 июня 1999 года президент Югославии Слободан Милошевич был вынужден согласиться с навязанным западными странами планом «мирного урегулирования», включавшим вывод из Косова югославских военных и передачу края под контроль международных сил KFOR (англ. Kosovo Force) под руководством НАТО.
На шаг впереди
По словам руководителя Центра военно-политических исследований Института США и Канады РАН Владимира Батюка, в разгроме Югославии и установлении западного контроля над Балканами изначально больше всего были заинтересованы европейские члены блока НАТО.
«Однако Соединённые Штаты не были бы Соединёнными Штатами, если бы не извлекли для себя из этой ситуации максимум выгоды. За то, что американцы якобы взяли на себя продвижение интересов партнёров на Балканах, США заставили европейцев согласиться на дальнейшее расширение НАТО на восток и реорганизацию, позволившую нарастить влияние Вашингтона в альянсе», — рассказал эксперт.
Кроме того, по словам Андрея Кошкина, Соединённые Штаты получали возможность разместить в Косове военную базу.
Вторжение сухопутных сил НАТО было назначено на 12 июня 1999 года. Военнослужащие альянса должны были зайти в Косово со стороны Македонии и занять международный аэропорт Слатина под Приштиной. Его взлётно-посадочная полоса была единственной в крае, позволявшей принимать самолёты любых типов, в том числе военно-транспортные.
К тому моменту на фоне агрессии НАТО против Югославии отношения между Россией и Западом серьёзно ухудшились. 24 марта 1999 года, узнав о начале бомбардировок Югославии, премьер-министр РФ Евгений Примаков, направлявшийся с визитом в США, развернул самолёт над Атлантическим океаном и вернулся в Россию. Вопреки призывам Москвы, конструктивный диалог с Белградом страны Запада начать не пожелали. Вместо этого Белграду был выдвинут ультиматум с требованием вывести свои вооружённые формирования и разместить в Косове натовские войска.
«Когда стало ясно, что ввод сил НАТО неизбежен, перед Россией возникла задача не допустить быстрого и безоговорочного перехода контроля над Косовом в руки боевиков и их натовских союзников. Кроме того, Москве было необходимо подчеркнуть собственную роль в мировой политике и защитить свои геополитические интересы на Балканах», — рассказал Андрей Кошкин.
В связи с этим руководством России было принято решение занять Слатину российскими военными и ввести в Косово свой миротворческий контингент. Министерством обороны и МИД был разработан и согласован с российским лидером Борисом Ельциным план операции, в соответствии с которым один сводный батальон Вооружённых сил России должен был выдвинуться в Косово с территории Боснии, где находился миротворческий контингент РФ. Остальных российских миротворцев планировалось перебросить в Слатину по воздуху.
«О нормативах подразделений НАТО — сколько им потребуется времени на развёртывание и выдвижение — наша военная разведка проинформировала точно и своевременно. Специалисты произвели расчёты, когда нашему батальону следовало начать выдвижение и какое количество времени он мог максимально затратить на выполнение марша. Был разработан оптимальный маршрут, предусмотрен порядок поддержания связи с министром обороны и Генеральным штабом, определены меры по соблюдению скрытности и дезинформации натовского командования», — писал в своей статье «Бросок на Приштину» генерал-полковник запаса Леонид Ивашов, занимавший во время описываемых событий пост начальника Главного управления международного военного сотрудничества Министерства обороны России.
Классика специальных операций
До начала операции в аэропорт Слатина проникла группа из 18 бойцов ГРУ. Ею руководил майор Юнус-Бек Евкуров (ныне — генерал-майор, Герой России и глава Ингушетии). Группа взяла аэропорт под наблюдение и контролировала обстановку в его районе вплоть до прибытия основных сил. Детали действий российских военнослужащих до сих пор засекречены.
10 июня российский миротворческий контингент в Боснии получил приказ подготовить механизированную колонну, в которую входили БТР, автомобили «Урал» и УАЗ. Личный состав до последнего не знал о сути задачи, которую ему предстоит выполнять. Как пишет Леонид Ивашов, выезды российских миротворцев на патрулирование и разминирование были рутинным делом, поэтому открытая подготовка очередной колонны не насторожила западных военных.
В ночь с 11 на 12 июня 206 солдат и офицеров ВДВ под командованием полковника Сергея Павлова выдвинулись в Югославию. За ночь входившие в колонну 15 БТР и 35 автомобилей преодолели более 600 км. В 07:00 12 июня российские десантники взяли под полный контроль аэропорт Слатина, заняли круговую оборону и организовали блокпосты.
Около 11:00 к Слатине подошли британские войска — автомобили и танки. В небе появились натовские вертолёты, но российская бронетехника заблокировала взлётно-посадочную полосу и маневрировала, не давая английским лётчикам возможности приземлиться в аэропорту.
Позднее участники событий в Слатине рассказывали журналистам, что прибывший на место командующий британскими миротворческими силами генерал Майкл Джексон жестами показывал своим танкистам, что они могут заезжать в аэропорт. Но российские солдаты взяли натовскую бронетехнику под прицел гранатомётов, и англичане не рискнули двигаться вперёд.
Командующий силами НАТО в Европе генерал Уэсли Кларк, по информации СМИ, отдал британским военным приказ «подавить» российских десантников и захватить Слатину, но генерал Джексон отказался его исполнять, заявив, что не собирается начинать третью мировую войну.
В соответствии с планами российского руководства переброска дополнительного контингента и снабжение десантников должны были осуществляться военно-транспортными самолётами, однако соседние Венгрия и Болгария отказали России в предоставлении воздушного коридора. «Позже стало известно, что закрыла своё воздушное пространство для нас и Украина», — отметил Андрей Кошкин.
Между Россией и НАТО начались переговоры на территории Финляндии. В течение нескольких дней сводный батальон российских десантников, у которого закончились вода и продукты, удерживал Слатину, находясь в окружении натовских войск. На территорию аэропорта за это время была допущена лишь небольшая делегация британских военных во главе с Майклом Джексоном.
В результате переговоров руководство НАТО было вынуждено согласиться на ввод в Косово российского миротворческого контингента, который оставался в крае до 2003 года. В дальнейшем ему на смену пришли российские милицейские формирования.
«Марш-бросок на Приштину в крайне тяжёлый для России момент показал героизм и профессионализм российских десантников. Из противостояния с машиной войск НАТО мы вышли победителями. Ни один западный военный руководитель не посмел взять на себя ответственность за то, чтобы ввязаться в какой-либо конфликт с нашими войсками», — заявила в разговоре с RT эксперт аналитического центра «Платформа общественной дипломатии Сербии» политолог Екатерина Поморцева.
По её словам, сербы не считают себя проигравшими в косовском конфликте, так как выстояли под натовскими бомбардировками и не сдались.
«Разворот Примакова над Атлантикой, бросок на Приштину — это не просто «символические поступки», как о них любят говорить на Западе. Данные события показали сербам, что Россия имеет твёрдый фундамент, на котором строит свою политику. Этим фундаментом являются ценности союзничества и справедливости», — подчеркнула эксперт.
По мнению Андрея Кошкина, решительность России сбила ритм наступления Североатлантического альянса.
«Натовцы не рискнули идти на обострение. Действия российских десантников на том этапе морально обезоружили Запад», — отметил эксперт.
«Марш-бросок на Приштину — это классика спецопераций, на которой нужно готовить офицеров в военных академиях. Это было в суворовских традициях: быстро, мужественно и не числом, а умением», — подытожил Кошкин.