правдивые истории про митю печенкина
Правдивые истории про митю печенкина
Алексей Владимирович Лисаченко
Правдивые истории про Митю Печёнкина
© Лисаченко А. В., 2017
© Ил., Салтыков М. М., 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2017
У Мити Печёнкина, ученика начальной школы, душа исследователя и экспериментатора. Правда, не каждый его эксперимент оканчивается благополучно. Но наука, как известно, требует жертв. Искусство, впрочем, тоже. И Митя эти жертвы постоянно приносит и не жалуется. Жалуются окружающие, которые попадают в зону Митиных опытов. Или наоборот, очень весело смеются.
Подарили как-то третьекласснику Мите Печёнкину книжку про великих учёных, чтобы они на Митю личным примером положительно влияли. Митя – человек серьёзный, научную книгу начал читать научно. По алфавиту, с Архимеда. Интересно оказалось. А когда Мите интересно, Митя сложа руки не сидит – характер не тот.
У Архимеда главное открытие какое? Правильно: сколько Архимеда в ванну ныряет, столько воды из ванны и выплёскивается. Так и называется – закон Архимеда. То есть теперь, по правильному, надо говорить «закон Архимеда-Печёнкина», потому что он на Мите проверен. Жаль только, мама с папой открытия не поняли – когда всю воду с пола убрали, запретили Мите строго-настрого про Архимеда читать. Там ведь дальше по книжке Архимед вражеский флот солнечными лучами сжёг – мало ли чего на этот счёт Митя удумает. Пожар – не вода, с пола не уберёшь. Вот и сказал папа Мите:
– Читай-ка ты лучше сразу дальше, про Галилея.
Галилей – он вроде безобидный. Ну доказывал, что Земля вертится – так ведь она всё равно вертеться будет, как бы Митя ни постарался.
Сказано – сделано, стал Митя про Галилея читать. А Галилей чем славен? Много чем, оказывается: и телескоп придумал, и пятна на Солнце углядел, и вещи всякие с башни сбрасывал – смотрел, как полетят. Про башню Мите особенно понравилось. Прихватил он книжку и к однокласснику своему Женьке Петрову отправился. Не то чтобы у Женьки своя башня была – зато балкон имелся, и этаж четвёртый.
– Вот скажи ты мне, Женечка, – начал Митя издалека – что быстрее на землю упадёт – килограмм железа или килограмм пуха?
Женька, понятное дело, за железо высказался. Тут ему Митя книжку про Галилея показал – а там русским языком написано, что тяжёлые предметы падают вниз так же быстро, как и лёгкие. Подумали, подумали, да и решили: книжка, конечно, авторитетная, однако в науке всё надо подвергать сомнению. Никому нельзя на слово верить, даже Галилею. Вот если бы сам Галилей всему верил, что в книжках пишут – разве бы он догадался, что Земля вертится? В общем, опыт надо ставить.
Приходят с работы Женькины родители – смотрят, а перед домом толпа собралась, и все на их балкон уставились. Пожарных вроде не видно и дыма нет – и то хорошо. Протолкались родители поближе: под балконом газон верёвочками натянутыми огорожен, на верёвочках бумажки надеты: «Не входить! Опыт!», а на газоне куча подушек валяется, Женькин пуховик, папины гантели, мамины кастрюли и конь чугунный, декоративный.
Бросились родители домой – и вовремя, успели у пары серьёзных учёных мамину пуховую шаль отнять и ключ гаечный.
Женьке сильно попало. А Митю родители даже не наказали. Только он всё равно мрачнее тучи ходил: опыт-то не удался. Как ни старались, а всё одно: железяки быстрее подушек падают.
Женька вроде бы больше всех от опытов пострадал, а Митю утешает:
– Да не расстраивайся! Ну ошибся твой Галилей, ничего страшного, с кем не бывает.
Только Митя не утешается – вдруг он тогда и про Землю ошибся? Может, она и не вертится вовсе, и на трёх китах или там слонах держится? Как проверить?
Целый день Митя за науку переживал. Уже и папа его пожалел: начал было за ужином объяснять, что опыт надо в вакууме делать. Только мама папе договорить не дала – локтем под рёбра стукнула и рот заткнула пирожком с яблоками. Митиной научной мысли испугалась. Хотела даже книжку от Мити спрятать, да Митя её и так у Женьки забыл.
Только научная мысль – она ведь как Земля: всё равно вертится. Книжку Женька следующим вечером обратно принёс. С закладкой на страничке «Летательные машины Леонардо да Винчи».
Однажды ранней осенью, сразу после летних каникул, Женька Петров делал домашнее задание. Сочинение писал.
Парень он хороший, только вот немножко невнимательный. Отвлекаться любит. Как, бывало, отвлечётся, так или домашнее задание забудет записать, или расписание уроков перепутает. А уж сколько описок по невнимательности делает, что в классной работе, что в домашней, – ни в сказке сказать, ни пером описать. Даже в своей собственной фамилии иногда буквы путает: то Ветров получается, то Педров. Мама с ним билась, билась, да и решила: пусть сын домашнее задание сначала на черновике делает, карандашом, чтобы исправлять легко было, а потом уже ручкой переписывает.
Вот сел Женька за сочинение: тетрадку приготовил, с мыслями собрался – хвать, а где карандаш? Все карандаши за лето куда-то подевались. Только один посреди стола лежит: толстый-толстый, чёрный-пречёрный, а сбоку надпись золотыми буквами: «КРАНДАШ ПРАСТОЙ». Иностранный, наверное. Видно, мама купила к новому учебном году, потому как раньше такого карандаша не было. Взял мальчик карандаш и вывел старательно: «Как я провёл лето».
А карандаш тот был на самом деле вовсе не простой, простым он только притворялся. Волшебный был карандаш.
Пока Женька писал: «Лето я провёл в деревне, у бабушки», карандаш ждал. После «мы ходили в лес за грибами» тоже ничего не случилось. Но вот отвлёкся Женька, в окно загляделся. А рука его, тем временем, вывела: «В лесу растут деревья. Злки и берёзки». Это он в слове «ёлки» первую букву не в ту сторону написал, по невнимательности. Тут всё и началось.
Перво-наперво, все ёлки вокруг бабушкиной деревни в Злки превратились – те же ёлки, только злобные-презлобные. Не подходи к ним, зверь, не подлетай, птица, – мигом на иголки наденут.
Женька дальше пишет: «По утрам кровы выходят пастись на зелёный лук»… Всего-то ничего перепутал – а на лугу, где деревенские коровы паслись, вместо свежей травки уже сплошной лук зелёный растёт. По луку кровы ходят – крыши на ножках. Пастух на кров внимания не обращает: с коня упал и встать не может, потому как на сапогах у него вместо шпор теперь шторы пристёгнуты – голубенькие в белый цветочек.
А Женька уже поля деревенские описывает: какая там пшеница растёт, какие васильки цветут. Среди пшеницы полевые мишки бегают – медведи такие, с длинными тонкими хвостиками, – пищат и зёрнышки грызут. По полям трактора и комбайны где попало стоят, заглохли: были в них водители опытные, а теперь – опятные.
Написал Женька про поля, за птиц принялся.
Замолчал и свалился с дерева жирный саловей – не выдержала ветка.
По дворам кубицы запрыгали – птицы вроде курицы, только с виду как кубики детские: шесть сторон, по углам крылья с лапками торчат. Яйца кубицы несут – с виду один в один кусочки сахара растворимого, только малость побольше. За главного у кубиц питух – птица-бочонок, вместо клюва соломинка для коктейлей. Где питух лужу увидит, тут же соломинку в неё опустит да и высосет в один присест. И колодец бы выпил, да хорошо, соломинка коротковата.
Правдивые истории про митю печенкина
Алексей Владимирович Лисаченко
Правдивые истории про Митю Печёнкина
© Лисаченко А. В., 2017
© Ил., Салтыков М. М., 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2017
У Мити Печёнкина, ученика начальной школы, душа исследователя и экспериментатора. Правда, не каждый его эксперимент оканчивается благополучно. Но наука, как известно, требует жертв. Искусство, впрочем, тоже. И Митя эти жертвы постоянно приносит и не жалуется. Жалуются окружающие, которые попадают в зону Митиных опытов. Или наоборот, очень весело смеются.
Подарили как-то третьекласснику Мите Печёнкину книжку про великих учёных, чтобы они на Митю личным примером положительно влияли. Митя – человек серьёзный, научную книгу начал читать научно. По алфавиту, с Архимеда. Интересно оказалось. А когда Мите интересно, Митя сложа руки не сидит – характер не тот.
У Архимеда главное открытие какое? Правильно: сколько Архимеда в ванну ныряет, столько воды из ванны и выплёскивается. Так и называется – закон Архимеда. То есть теперь, по правильному, надо говорить «закон Архимеда-Печёнкина», потому что он на Мите проверен. Жаль только, мама с папой открытия не поняли – когда всю воду с пола убрали, запретили Мите строго-настрого про Архимеда читать. Там ведь дальше по книжке Архимед вражеский флот солнечными лучами сжёг – мало ли чего на этот счёт Митя удумает. Пожар – не вода, с пола не уберёшь. Вот и сказал папа Мите:
– Читай-ка ты лучше сразу дальше, про Галилея.
Галилей – он вроде безобидный. Ну доказывал, что Земля вертится – так ведь она всё равно вертеться будет, как бы Митя ни постарался.
Сказано – сделано, стал Митя про Галилея читать. А Галилей чем славен? Много чем, оказывается: и телескоп придумал, и пятна на Солнце углядел, и вещи всякие с башни сбрасывал – смотрел, как полетят. Про башню Мите особенно понравилось. Прихватил он книжку и к однокласснику своему Женьке Петрову отправился. Не то чтобы у Женьки своя башня была – зато балкон имелся, и этаж четвёртый.
– Вот скажи ты мне, Женечка, – начал Митя издалека – что быстрее на землю упадёт – килограмм железа или килограмм пуха?
Женька, понятное дело, за железо высказался. Тут ему Митя книжку про Галилея показал – а там русским языком написано, что тяжёлые предметы падают вниз так же быстро, как и лёгкие. Подумали, подумали, да и решили: книжка, конечно, авторитетная, однако в науке всё надо подвергать сомнению. Никому нельзя на слово верить, даже Галилею. Вот если бы сам Галилей всему верил, что в книжках пишут – разве бы он догадался, что Земля вертится? В общем, опыт надо ставить.
Приходят с работы Женькины родители – смотрят, а перед домом толпа собралась, и все на их балкон уставились. Пожарных вроде не видно и дыма нет – и то хорошо. Протолкались родители поближе: под балконом газон верёвочками натянутыми огорожен, на верёвочках бумажки надеты: «Не входить! Опыт!», а на газоне куча подушек валяется, Женькин пуховик, папины гантели, мамины кастрюли и конь чугунный, декоративный.
Бросились родители домой – и вовремя, успели у пары серьёзных учёных мамину пуховую шаль отнять и ключ гаечный.
Женьке сильно попало. А Митю родители даже не наказали. Только он всё равно мрачнее тучи ходил: опыт-то не удался. Как ни старались, а всё одно: железяки быстрее подушек падают.
Женька вроде бы больше всех от опытов пострадал, а Митю утешает:
– Да не расстраивайся! Ну ошибся твой Галилей, ничего страшного, с кем не бывает.
Только Митя не утешается – вдруг он тогда и про Землю ошибся? Может, она и не вертится вовсе, и на трёх китах или там слонах держится? Как проверить?
Целый день Митя за науку переживал. Уже и папа его пожалел: начал было за ужином объяснять, что опыт надо в вакууме делать. Только мама папе договорить не дала – локтем под рёбра стукнула и рот заткнула пирожком с яблоками. Митиной научной мысли испугалась. Хотела даже книжку от Мити спрятать, да Митя её и так у Женьки забыл.
Только научная мысль – она ведь как Земля: всё равно вертится. Книжку Женька следующим вечером обратно принёс. С закладкой на страничке «Летательные машины Леонардо да Винчи».
Однажды ранней осенью, сразу после летних каникул, Женька Петров делал домашнее задание. Сочинение писал.
Парень он хороший, только вот немножко невнимательный. Отвлекаться любит. Как, бывало, отвлечётся, так или домашнее задание забудет записать, или расписание уроков перепутает. А уж сколько описок по невнимательности делает, что в классной работе, что в домашней, – ни в сказке сказать, ни пером описать. Даже в своей собственной фамилии иногда буквы путает: то Ветров получается, то Педров. Мама с ним билась, билась, да и решила: пусть сын домашнее задание сначала на черновике делает, карандашом, чтобы исправлять легко было, а потом уже ручкой переписывает.
Вот сел Женька за сочинение: тетрадку приготовил, с мыслями собрался – хвать, а где карандаш? Все карандаши за лето куда-то подевались. Только один посреди стола лежит: толстый-толстый, чёрный-пречёрный, а сбоку надпись золотыми буквами: «КРАНДАШ ПРАСТОЙ». Иностранный, наверное. Видно, мама купила к новому учебном году, потому как раньше такого карандаша не было. Взял мальчик карандаш и вывел старательно: «Как я провёл лето».
А карандаш тот был на самом деле вовсе не простой, простым он только притворялся. Волшебный был карандаш.
Пока Женька писал: «Лето я провёл в деревне, у бабушки», карандаш ждал. После «мы ходили в лес за грибами» тоже ничего не случилось. Но вот отвлёкся Женька, в окно загляделся. А рука его, тем временем, вывела: «В лесу растут деревья. Злки и берёзки». Это он в слове «ёлки» первую букву не в ту сторону написал, по невнимательности. Тут всё и началось.
Перво-наперво, все ёлки вокруг бабушкиной деревни в Злки превратились – те же ёлки, только злобные-презлобные. Не подходи к ним, зверь, не подлетай, птица, – мигом на иголки наденут.
Женька дальше пишет: «По утрам кровы выходят пастись на зелёный лук»… Всего-то ничего перепутал – а на лугу, где деревенские коровы паслись, вместо свежей травки уже сплошной лук зелёный растёт. По луку кровы ходят – крыши на ножках. Пастух на кров внимания не обращает: с коня упал и встать не может, потому как на сапогах у него вместо шпор теперь шторы пристёгнуты – голубенькие в белый цветочек.
А Женька уже поля деревенские описывает: какая там пшеница растёт, какие васильки цветут. Среди пшеницы полевые мишки бегают – медведи такие, с длинными тонкими хвостиками, – пищат и зёрнышки грызут. По полям трактора и комбайны где попало стоят, заглохли: были в них водители опытные, а теперь – опятные.
Написал Женька про поля, за птиц принялся.
Замолчал и свалился с дерева жирный саловей – не выдержала ветка.
По дворам кубицы запрыгали – птицы вроде курицы, только с виду как кубики детские: шесть сторон, по углам крылья с лапками торчат. Яйца кубицы несут – с виду один в один кусочки сахара растворимого, только малость побольше. За главного у кубиц питух – птица-бочонок, вместо клюва соломинка для коктейлей. Где питух лужу увидит, тут же соломинку в неё опустит да и высосет в один присест. И колодец бы выпил, да хорошо, соломинка коротковата.
Правдивые истории про митю печенкина
Однажды, под конец учебного года, классная руководительница Наталья Сергеевна повела третий «а» в зоопарк. В зоопарке столько всего! И пони, и фонтан, и качели с каруселями. Звери тоже есть, в клетках, загонах, вольерах, бассейнах и аквариумах сидят, а люди между ними по дорожкам ходят и в киосках разные лакомства за тройную цену покупают.
Сначала все орлов смотрели, потом слона. Львы и тигры тоже были, а в медведях третий «а» запутался: какой там гризли, какой гималайский. Только Митя Печёнкин в медведях путаться не пошел: он и так недавно в зоопарке был, с родителями. Ему медведи уже неинтересны, лучше сладкой ваты купить и газировкой запивать. И бегемот неинтересен: подумаешь, ноздри с ушами из воды торчат. Вот и пошли все на бегемота глядеть, а Митя после газировки – туалет искать.
Сначала по указателю шел, потом в какую-то калитку и вдоль стенки. Смотрит – дверь. Тут Митя обрадовался и внутрь забежал, а там темно и коридор какой-то с дверями, прямо лабиринт. Хорошо, что Митя на компьютере много играл: в играх лабиринты часто попадаются. Из лабиринта выйти – плевое дело с таким-то опытом. Просто надо все время в одну сторону сворачивать. Вот Митя в правую дверь и свернул.
А третий «а» как раз от бегемота в террариум направлялся, где змеи живут. Справа стенка, слева – звериные зимние квартиры за стеклом, пустые, потому как тепло. Скукота!
Вдруг глядь: за одним стеклом кто-то есть. Посмотрела Наталья Сергеевна на табличку, а там написано: ЦЕПКОХВОСТЫЙ ПОССУМ. Питается фруктами. Встречается в Австралии.
– Ничего себе, – удивилась Наталья Сергеевна, – какие звери в Австралии встречаются. С виду – точь-в-точь наш Митя Печёнкин. Хорошо, что табличка имеется, а то и перепутать можно.
Митя тем временем обратно в коридор вышел и в другую дверь повернул, строго направо.
Подходит третий «а» к следующему окну, а там снова какой-то зверь, на Печёнкина похожий. И табличка: ЗЕЛЕНАЯ МАРТЫШКА. Точно, зеленая: и футболка, и кроссовки. А штаны синие, джинсы.
Пока Наталья Сергеевна глаза протирала, Митя всем рукой помахал и рожу скорчил, как настоящая обезьяна. И дальше пошел. А третий «а» дальше не пошел – побежал. Интересно же, что там, в следующем окне.
– Вот, – говорит Наталья Сергеевна, – редкая птица. ДАУРСКИЙ ЖУРАВЛЬ. Брат-близнец цепкохвостого поссума. Он же зеленая мартышка. Он же горе мое луковое.
И куда-то звонить принялась. Потом какой-то дяденька прибежал и Митю наружу вывел.
– Принимайте, – говорит, – ваш экспонат. И рады бы себе оставить, да не знаем, чем такого кормить.
– Мы, – говорит Наталья Сергеевна, – теперь тоже не знаем. Редкий вид. Цепкохвостый зеленый журавль.
Так Митю в школе и звали целый год. А он и не обижался.
ДРОЗДЫ
У бабушки Веры пропадала клубника. На даче, прямо с грядок. Только ягоды созреют, только бабушка Вера соберется урожай снять и внуку Мите в город отвезти, глядь: нет ягод.
– Это всё дрозды, – сказала старушка с соседней дачи, Вениаминовна. – Всё они, разбойники. У меня тоже клюют.
Тогда бабушка Вера завела себе кресло-качалку и пугало в старом синем пиджаке. Пугало торчало посреди клубничных грядок и отпугивало дроздов, а бабушка Вера с утра до ночи сидела на веранде в кресле-качалке и смотрела, хорошо ли работает пугало. Если пугало не справлялось и какой-нибудь бесстрашный дрозд появлялся поблизости, она вскакивала из качалки, хватала метлу и выгоняла дрозда прочь.
Клубника стала пропадать по ночам.
– Это ночные дрозды, – сказала Вениаминовна. – Хитрые твари!
Вениаминовна все знает: она на даче круглый год живет. Только на рынок выезжает, овощами и ягодами торговать. Сколько ее сын ни уговаривал в город перебраться, ни в какую не соглашается.
Пришлось бабушке Вере к Мите за помощью обратиться. Не сидеть же всю ночь на веранде с прожектором. А Митя – выдумщик известный, глядишь, придумает что-нибудь.
Митя, конечно, придумал.
– Ночных дроздов простым пугалом не проймешь, – говорит. – Тут кое-что посильнее нужно. Ночное кое-что.
И поехал с бабушкой на дачу. Полный рюкзак на спине притащил, а с чем – не сказал. Весь день бабушке помогал: морковку полол, горох поливал, а как темнеть начало, взял рюкзак и в огород пошел.
Потом вернулся, синий пиджак, с пугала снятый, в угол бросил и говорит:
– Давай, бабушка, спать ложиться. Утро вечера мудренее!
Прямо не Митя, а царевна-лягушка.
Бабушке Вере, конечно, страсть как интересно, что же там внучок напридумывал, да Митя строго-настрого не велел в огород ходить, а то, мол, новое средство на дроздов не подействует.
Легли Митя с бабушкой спать. Оба за день устали, уработались – хорошо спали, до самого утра. Ничего не слышали, ничего не видели: ни как дрозды ночью с фонариком за клубникой приходили, ни как кричал кто-то страшным голосом и через кусты в лес ломился, дороги не разбирая.
Утром Митя встал, потянулся, лицо дождевой водой из бочки умыл – и в огород. Маскарадный костюм Бэтмена с пугала снял, крылья отцепил, маску крокодила резиновую забрал и все в рюкзак спрятал: для дневных дроздов синего пиджака достаточно.
А бабушка Вера в ближний лес пошла, где все соседи собрались. Не просто так, конечно, собрались: всем миром думали, как с самой высокой сосны Вениаминовну снять. И чего она туда ночью забралась?
Хорошо, Митя сообразил электрика вызвать – у электрика и когти монтерские есть, по столбам лазить, и машина с люлькой. Слезла Вениаминовна с сосны и к сыну в город, ни слова не говоря, в тот же день переехала.
А ночные дрозды ни к бабушке Вере, ни на соседние участки больше не прилетали.
Правдивые истории про митю печенкина
Алексей Владимирович Лисаченко
Правдивые истории про Митю Печёнкина
© Лисаченко А. В., 2017
© Ил., Салтыков М. М., 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2017
У Мити Печёнкина, ученика начальной школы, душа исследователя и экспериментатора. Правда, не каждый его эксперимент оканчивается благополучно. Но наука, как известно, требует жертв. Искусство, впрочем, тоже. И Митя эти жертвы постоянно приносит и не жалуется. Жалуются окружающие, которые попадают в зону Митиных опытов. Или наоборот, очень весело смеются.
Подарили как-то третьекласснику Мите Печёнкину книжку про великих учёных, чтобы они на Митю личным примером положительно влияли. Митя – человек серьёзный, научную книгу начал читать научно. По алфавиту, с Архимеда. Интересно оказалось. А когда Мите интересно, Митя сложа руки не сидит – характер не тот.
У Архимеда главное открытие какое? Правильно: сколько Архимеда в ванну ныряет, столько воды из ванны и выплёскивается. Так и называется – закон Архимеда. То есть теперь, по правильному, надо говорить «закон Архимеда-Печёнкина», потому что он на Мите проверен. Жаль только, мама с папой открытия не поняли – когда всю воду с пола убрали, запретили Мите строго-настрого про Архимеда читать. Там ведь дальше по книжке Архимед вражеский флот солнечными лучами сжёг – мало ли чего на этот счёт Митя удумает. Пожар – не вода, с пола не уберёшь. Вот и сказал папа Мите:
– Читай-ка ты лучше сразу дальше, про Галилея.
Галилей – он вроде безобидный. Ну доказывал, что Земля вертится – так ведь она всё равно вертеться будет, как бы Митя ни постарался.
Сказано – сделано, стал Митя про Галилея читать. А Галилей чем славен? Много чем, оказывается: и телескоп придумал, и пятна на Солнце углядел, и вещи всякие с башни сбрасывал – смотрел, как полетят. Про башню Мите особенно понравилось. Прихватил он книжку и к однокласснику своему Женьке Петрову отправился. Не то чтобы у Женьки своя башня была – зато балкон имелся, и этаж четвёртый.
– Вот скажи ты мне, Женечка, – начал Митя издалека – что быстрее на землю упадёт – килограмм железа или килограмм пуха?
Женька, понятное дело, за железо высказался. Тут ему Митя книжку про Галилея показал – а там русским языком написано, что тяжёлые предметы падают вниз так же быстро, как и лёгкие. Подумали, подумали, да и решили: книжка, конечно, авторитетная, однако в науке всё надо подвергать сомнению. Никому нельзя на слово верить, даже Галилею. Вот если бы сам Галилей всему верил, что в книжках пишут – разве бы он догадался, что Земля вертится? В общем, опыт надо ставить.
Приходят с работы Женькины родители – смотрят, а перед домом толпа собралась, и все на их балкон уставились. Пожарных вроде не видно и дыма нет – и то хорошо. Протолкались родители поближе: под балконом газон верёвочками натянутыми огорожен, на верёвочках бумажки надеты: «Не входить! Опыт!», а на газоне куча подушек валяется, Женькин пуховик, папины гантели, мамины кастрюли и конь чугунный, декоративный.
Бросились родители домой – и вовремя, успели у пары серьёзных учёных мамину пуховую шаль отнять и ключ гаечный.
Женьке сильно попало. А Митю родители даже не наказали. Только он всё равно мрачнее тучи ходил: опыт-то не удался. Как ни старались, а всё одно: железяки быстрее подушек падают.
Женька вроде бы больше всех от опытов пострадал, а Митю утешает:
– Да не расстраивайся! Ну ошибся твой Галилей, ничего страшного, с кем не бывает.
Только Митя не утешается – вдруг он тогда и про Землю ошибся? Может, она и не вертится вовсе, и на трёх китах или там слонах держится? Как проверить?
Целый день Митя за науку переживал. Уже и папа его пожалел: начал было за ужином объяснять, что опыт надо в вакууме делать. Только мама папе договорить не дала – локтем под рёбра стукнула и рот заткнула пирожком с яблоками. Митиной научной мысли испугалась. Хотела даже книжку от Мити спрятать, да Митя её и так у Женьки забыл.
Только научная мысль – она ведь как Земля: всё равно вертится. Книжку Женька следующим вечером обратно принёс. С закладкой на страничке «Летательные машины Леонардо да Винчи».
Однажды ранней осенью, сразу после летних каникул, Женька Петров делал домашнее задание. Сочинение писал.
Парень он хороший, только вот немножко невнимательный. Отвлекаться любит. Как, бывало, отвлечётся, так или домашнее задание забудет записать, или расписание уроков перепутает. А уж сколько описок по невнимательности делает, что в классной работе, что в домашней, – ни в сказке сказать, ни пером описать. Даже в своей собственной фамилии иногда буквы путает: то Ветров получается, то Педров. Мама с ним билась, билась, да и решила: пусть сын домашнее задание сначала на черновике делает, карандашом, чтобы исправлять легко было, а потом уже ручкой переписывает.
Вот сел Женька за сочинение: тетрадку приготовил, с мыслями собрался – хвать, а где карандаш? Все карандаши за лето куда-то подевались. Только один посреди стола лежит: толстый-толстый, чёрный-пречёрный, а сбоку надпись золотыми буквами: «КРАНДАШ ПРАСТОЙ». Иностранный, наверное. Видно, мама купила к новому учебном году, потому как раньше такого карандаша не было. Взял мальчик карандаш и вывел старательно: «Как я провёл лето».
А карандаш тот был на самом деле вовсе не простой, простым он только притворялся. Волшебный был карандаш.
Пока Женька писал: «Лето я провёл в деревне, у бабушки», карандаш ждал. После «мы ходили в лес за грибами» тоже ничего не случилось. Но вот отвлёкся Женька, в окно загляделся. А рука его, тем временем, вывела: «В лесу растут деревья. Злки и берёзки». Это он в слове «ёлки» первую букву не в ту сторону написал, по невнимательности. Тут всё и началось.
Перво-наперво, все ёлки вокруг бабушкиной деревни в Злки превратились – те же ёлки, только злобные-презлобные. Не подходи к ним, зверь, не подлетай, птица, – мигом на иголки наденут.
Женька дальше пишет: «По утрам кровы выходят пастись на зелёный лук»… Всего-то ничего перепутал – а на лугу, где деревенские коровы паслись, вместо свежей травки уже сплошной лук зелёный растёт. По луку кровы ходят – крыши на ножках. Пастух на кров внимания не обращает: с коня упал и встать не может, потому как на сапогах у него вместо шпор теперь шторы пристёгнуты – голубенькие в белый цветочек.
А Женька уже поля деревенские описывает: какая там пшеница растёт, какие васильки цветут. Среди пшеницы полевые мишки бегают – медведи такие, с длинными тонкими хвостиками, – пищат и зёрнышки грызут. По полям трактора и комбайны где попало стоят, заглохли: были в них водители опытные, а теперь – опятные.
Написал Женька про поля, за птиц принялся.
Замолчал и свалился с дерева жирный саловей – не выдержала ветка.
По дворам кубицы запрыгали – птицы вроде курицы, только с виду как кубики детские: шесть сторон, по углам крылья с лапками торчат. Яйца кубицы несут – с виду один в один кусочки сахара растворимого, только малость побольше. За главного у кубиц питух – птица-бочонок, вместо клюва соломинка для коктейлей. Где питух лужу увидит, тут же соломинку в неё опустит да и высосет в один присест. И колодец бы выпил, да хорошо, соломинка коротковата.