пособники исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма
Пособники исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма
повтор первой книги?
Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Что не так с украинскими военными? Может Вы не в курсе, но в 2014 году к нам посылали именно «карательные добровольческие батальоны для усмирения Донбасса», т.е. для усмирения людей которые не приняли антиконституционный переворот который провернули американцы и европейцы при молчаливом попустительстве и даже поддержке киевлян.
А. Геращенко https://www.youtube.com/watch?v=cEbonEOnfUY
Рецензию Вашу, в целом, поддерживаю. Так оно и есть. Долго слишком писалась серия))
Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
Очень забавно, читая, следить, как со временем меняются взгляды автора, и там, где начато за здравие, закончено за упокой (и наоборот).
Как постепенно коммунисты и Сталин становятся практически врагами, и начинается новая эпопея — спасения царской России. Как я понимаю, с удовольствием бы автор переписал книгу, где Сталин и Берия — два монстра, но уж очень много работы 🙂
Годы написания можно легко определить по отношению к украинцам. Если изначально ГГ даже служил в украинской армии, и украинские военные даже в союзниках, то к концу иначе как карателями украинцев не называет.
Кстати, каратели — от слова «карать». Например, те же партизаны — каратели немцев за то, что они устраивали с гражданским населением 🙂 Так вот, кого и за что «карают» в книге украинские военные? Просто слово, которое нынешняя пропаганда возвела в ранг культа, как и слово «нЕзалЕжная» вместо «Украина».
Грустно. Если оборвать примерно 6-1 книгой — ну, еще читаемо, а вот дальше. 🙁
Рейтинг: +2 ( 2 за, 0 против).
Нет продолжения, не нашел нигде((
Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
довольно неплохо, вроде как книга 1, а где продолжение?
Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
Пособники исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма
Нашёл: Колокольцева-Воскобойник, проживая на временно оккупированной немцами Советской территории, принимала активное участие в организации антисоветской политической партии — Национально-трудовой партии России. Являясь членом центрального оргкомитета НТПР, Колокольцева-Воскобойник проводила активную антисоветскую деятельность, а поэтому
Постановил: Колокольцеву-Воскобойник Анну Вениаминовну подвергнуть аресту и обыску»[219].
На допросе 5 сентября 1945 г. она подробно рассказала о своей предвоенной жизни с человеком, который станет одним из самых известных русских коллаборационистов-идеологов: «Для того, чтобы ответить на вопрос, как складывались мои антисоветские убеждения, мне необходимо остановиться на моей совместной жизни с мужем.
Весной 1920 г. я вышла замуж за Константина Павловича Воскобойника. Осенью того же года из Горького[220], где до сих пор мы проживали, мы с мужем переехали в Хвалынск[221], где муж устроился на работу в военкомат, а я поступила на работу в детский дом воспитательницей»[222].
Это было время, когда в России еще шла Гражданская война. Мир закончился в далеком 1914 г., а 1917 г. ознаменовался революцией. Если абсолютное большинство интеллигенции Февральскую революцию и свержение самодержавия встретило крайне положительно и с большим подъемом, то к большевистскому перевороту отношение было если не враждебное, то, во всяком случае, настороженное и недоброжелательное. В январе 1918 г. большевиками было разогнано Учредительное собрание. Июль 1918 г. можно назвать рубежной точкой окончательного формирования в стране однопартийной диктатуры, так как с этого времени представительство так называемых «мелкобуржуазных демократов» — эсеров и меньшевиков — в советах стало совершенно ничтожным.
Гражданская война и политика «военного коммунизма», идеи перманентной революции способствовали глобальному обнищанию абсолютного большинства населения, в том числе, и сельских жителей.
Новая революционная власть объявляла свободную торговлю «переходной ступенью к социалистической кооперации» и отменяла «всякого рода государственную монополию на жизненные продукты и фабрикаты».
Анна Воскобойник про эти события позднее скажет так: «Во всяком случае, у мужа отношение к Октябрьской революции было недоброжелательное и поэтому, когда весной 1921 г. Хвалынск был занят белым отрядом Попова[223], который был составлен, если я не ошибаюсь, из восставших заволжских крестьян, муж вместе с этим отрядом ушел из Хвалынска (отряд занимал город 2 дня).
Зная, что я была бы очень против такого поступка, так как к этому моменту никаких политических убеждений у меня не было и никакой вражды к большевикам я не питала, муж скрыл от меня свой уход, и я о его уходе узнала от моих сослуживцев по работе, которые видели его отъезжающим вместе с отрядом»[224].
Анна Воскобойник осталась в Хвалынске без мужа. По ее словам: «На другой день в город вступили красные. Я продолжала работать, но в начале мая, с первыми пароходами, я уехала в Горький, домой, в семью родителей. Через несколько дней туда же приехал мой муж. В отряде он пробыл примерно 2 месяца, после чего отряд был частью разбит, частью распался сам, но во всяком случае муж не нашел там того, чего искал. Он сам мне впоследствии часто называл этот отряд бандой за ту дисциплину и за то поведение, которое царило там»[225].
Разочарование ее мужа было вполне искренним. В это время в отряде Попова грабеж начинает приобретать системный характер. Проходя с 5 по 10 апреля по Агкарскому уезду, поповцы «внесли много разрушений в хозяйственную жизнь уезда»: почти во всех селах они грабили и убивали. Забирали все: лошадей, семенной хлеб, фураж, упряжь, одежду, белье. Убийства стали приобретать садистский уголовный характер. Помимо коммунистов, от рук поповцев гибли и рядовые обыватели[226]. Естественно, таких повстанцев население Саратовской губернии теперь встречало и провожало, как врагов.
В отряде Попова Воскобойник был пулеметчиком. После того, как он ушел из отряда, ему стало понятно, что пребывание там лучше всего скрыть. Естественно, возвратиться обратно в Хвалынск было крайне опасно: слишком многие видели, с кем он ушел из города. На лодке по Волге пришлось плыть на юг, к Астрахани. По дороге Воскобойник отобрал у одного рыбака-крестьянина документы на имя Ивана Яковлевича Лошакова (1888 года рождения, уроженца села Золотое Саратовской области). С этими документами он спустился вниз по течению до Астрахани.
Пособники исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма
В Лепеле в содержание пропаганды (в том числе в ряд статей «Голоса народа») был добавлен ряд тезисов, прямо указывавших на их солидаристское происхождение. Помимо самого Хомутова в этом процессе большую роль, очевидно, сыграли завербованные им руководители НСПР, в первую очередь тот же Мосин и Бакшанский. Мосин, вероятно, искренне проникнулся идеями НТС о «третьей силе». Во время суда 1946 г. он, к примеру, в несколько наивной форме озвучил суть программы солидаристов: «Основной задачей НСТПР являлось путем вооруженной борьбы уничтожение советского государства и создание нового демократического государства при содействии немецких штыков. СССР я лично не считал и не считаю демократическим государством, где господствует диктатура одной — большевистской партии… Мы же имели в виду построить демократическое государство на основе мелкой частной собственности. Мы хотели использовать немецкие штыки для уничтожения советской власти в России и установления демократического государства, а затем изгнать немцев из России»[143]. Бакшанский же имел свои мотивы: возможно, он вспомнил болезненную критику в свой адрес со стороны Каминского осенью 1942 г.
На допросе 8 августа 1944 г. Г.Е. Хомутов показал: «Руководитель НСТПР Каминский воздерживался от какого-либо контакта в проводимой им антисоветской работе с другими организациями, действующими на оккупированной немцами территории. Однако большинство членов центрального комитета НСТПР имели на этот счет иную точку зрения»[144].
Одной из главных задач, которые ставили перед своими эмиссарами руководители НТС, было включение РОНА и «движения Каминского» в орбиту «русского освободительного движения» генерал-лейтенанта А.А. Власова. Окружение последнего и подчиненные ему структуры уже давно и плотно были насыщены членами НТС и представляли собой, по сути, филиал Союза. Но у Власова в то время не было в реальном подчинении вооруженных формирований, которые имелись у Каминского. К тому же последний действовал на оккупированной территории. Этим и объяснялось настойчивое стремление солидаристов всеми способами проникнуть в РОНА и НСПР.
Разумеется, такой план никак не устраивал самого Каминского. Соратник НТС В. Кашников вспоминал: «Я возвратился в Лепель, куда начали прибывать первые части бригады Каминского. Я сразу к нему отправился — представиться. На встрече присутствовал начальник бригадной разведки капитан Капкаев. Изложив свою официальную версию (что я от Sonderstab’а в Варшаве[145]), я заговорил с Каминским о партизанах, чтобы выяснить, чем он дышит и что собирается делать… Я… добавил, что большим авторитетом и популярностью пользуется Андрей Андреевич Власов и что ему, Каминскому, следовало бы к Власову присоединиться, чтобы создать единую русскую антикоммунистическую армию. “Я воюю здесь, кровь проливаю, а он там сидит в Далеме[146], пьет и с бабами возится! Пусть он мне подчиняется, а не я ему!” — заявил он»[147]. Упомянутый в данном свидетельстве начальник разведки РОНА Ф.А. Капкаев (1920–2008) после войны отмечал: «Видно, Каминский знал о целях, преследуемых НТС, и относился к ним критически»[148].
Однако, как уже говорилось, Каминский со своей бригадой к этому моменту был занят в антипартизанских операциях и всю невоенную деятельность (в том числе, и партийную) переложил на плечи своих заместителей, чем и воспользовались члены НТС.
Уже в первом номере возрожденной газеты «Голос народа» (от 1 октября 1943 г., вышла под заголовком «Орган Оргкомитета НСПР в Лепельском округе и Окружного Самоуправления», редактор — Н.В. Яковлев) можно видеть, насколько усилилось влияние солидаристов. На первой полосе была размещена статья «Третья грозная сила», в которой содержались тезисы НТС, но ключевым было следующее заявление: «Главным сейчас является то, что вступила в действие новая третья сила. Эта третья сила — русский народ, организованный в РОА… Опирающаяся на мощное национально-освободительное движение РОА победит усталые, измученные дивизии Красной Армии… Наш лозунг — свободная, независимая национальная Россия без большевиков и капиталистов». Впрочем, Власов в качестве «вождя русского освободительного движения» персонально не назывался[149].
Удивительно, но в статье не было ни одного упоминания ни о самом Каминском, ни о РОНА, ни о НСПР. Можно только представить себе реакцию обер-бургомистра на подобную дерзость! Журналисты лепельского официоза оперативно исправились. В одном из ближайших номеров Каминский был назван «вдохновителем борьбы, знаменосцем освобождения Родины от врагов народа»[150]. В другом номере передовая статья оканчивалась такими словами: «За Русской Освободительной Народной Армией, за ее руководителем пойдут все россияне»[151]. В марте 1944 г. «Голос народа» сообщил об издании «Памятки бойца РОНА», изданной политуправлением бригады и призванной стать «незаменимым пособием для политической ориентировки каждого военнослужащего РОНА». В корреспонденции провозглашалось: «Особенно внимательно следует разобрать темы об освободительном движении и о славной борьбе нашей Бригады РОНА… Конечно, биографию руководителя Бригады Б.В. Каминского должен знать каждый боец, чтобы брать с него пример мужества, дисциплины и идейности»[152].
Пособники исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма
В любом случае никакой формальной санкции на партийную деятельность от немцев получить не удалось (впрочем, военные не стали и категорически запрещать «русскую нацистскую партию»). Главный вопрос для оккупантов состоял в том, насколько успешно локотские коллаборационисты будут вести антипартизанскую борьбу.
Провалилась и «презентационная кампания» — немцы просто не разрешали эмиссарам Воскобойника проводить за пределами их Брасовского района (Локотской волости, переименованной в конце декабря 1941 г. в Локотский район) никаких политических мероприятий. Поэтому все утверждения о том, что в 1941 г. «манифест распространялся в пределах Орловской, Курской, Смоленской и Черниговской областей» следует признать не соответствующими реальному положению дел (хотя эта ошибочная информация содержалась и в партизанских донесениях[86]).
Руководители НСПР «Викинг» были вынуждены сосредоточиться на политической работе в пределах контролируемого ими района. Воскобойник лично «ездил по деревням и хуторам, проводил конференции и произносил речи на рынках и ярмарках»[87]. К концу года удалось организовать пять ячеек партии[88].
Мосин вспоминал: «Наша неудача не остановила Воскобойника, а усилила его стремление организовать партию и доказать немцам, что она будет полезна и для них. В связи с этим Воскобойник предложил мне и Каминскому заняться популяризацией манифеста и вербовкой новых членов НТПР [правильно — НСПР. — Прим. авт.]. В результате проведенной нами работы, к началу 1942 г. количество членов НТПР [НСПР] достигло до 200 человек… главным образом из числа сотрудников самоуправления, волостных управ, полиции и т. д. Делалось это так: всем руководящим работникам указанных учреждений были розданы анкеты, которые были ими заполнены, написаны заявления и таким путем они были оформлены в члены НТПР [НСПР]. Впоследствии уже через них проводилась массовая вербовка. Однако с января 1942 г. объем проводимой нами организационно-массовой работы заметно сократился»[89].
Образ погибшего «на боевом посту» вождя партии в последующем довольно активно эксплуатировался в печатной пропаганде каминцев. Не последнюю роль в этом играла его вдова и активистка НСПР, А. Колокольцева-Воскобойник, которая к каждой годовщине гибели своего мужа готовила пространные статьи. Фигура убитого партизанами первого бургомистра Локтя при этом приобретала поистине всероссийские масштабы: «Во главе зарождавшейся власти стоял подлинный сын народа, герой нашего времени, Константин Павлович Воскобойник, имя которого вдохновляло и воодушевляло народ на борьбу со сталинско-жидовским рабством»[93].
«Гауляйтер локтя»
Смерть Воскобойника увенчала завершение первого этапа существования «русской нацистской партии». Ее деятельность, вопреки ожиданиям партизан, вовсе не прекратилась. Новый обер-бургомистр Локотского района (с марта по июль 1942 г. — уезда, затем — административного округа) Каминский был не менее амбициозным лидером, чем его предшественник. Разумеется, в круг его интересов входили не только военные и экономические, но и политические вопросы. Поэтому, уже в конце зимы 1942 г. он стал принимать меры к оживлению деятельности организации. Еще в марте Каминский подписывал свои приказы, как «Врид Руководителя Народно-социалистической партии»[94], но в апреле НСПР была переименована в Русскую народную национал-социалистическую партию (РННСП).
Докладная записка о контрреволюционных политических организациях в оккупированных районах Орловской области (5 июля 1943 г.) // РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 913. Л. 71.
Даллин А. Бригада Каминского… С. 21.
Ермолов И.Г. Русское государство в немецком тылу. История Локотского самоуправления. 1941–1943. М., 2009. С. 71.
Подробную реконструкцию штурма см.: Жуков Д.А., Ковтун И.И. Бургомистр и палач… С. 162–188.
Сабуров А.Н. За линией фронта (Партизанские записи). Книга первая: Партизанский край. М., 1953. С. 231.
Тарджиманов М.О., Шахов В.Н., Дунаев Ф.П. Всегда на боевом посту. Тула, 1985. С. 114.
«Голос народа» (Лепель), 1944. № 1(87), 7 января (пятница). С. 3. Авторы благодарят исследователя И. Петрова (Мюнхен) за предоставленные электронные копии газеты «Голос народа» (Лепель).
Пособники исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма
Такой же подход, в целом, применялся и к военным коллаборационистам из числа советских граждан, среди которых подавляющее большинство составляли бывшие военнопленные. В германском плену оказалось 5,74 млн военнослужащих Красной армии[39], из которых 3,9 млн чел. погибли[40], что составляло 68 % попавших в плен (для сравнения: во время Первой мировой войны погибло 2,9 % военнопленных солдат и офицеров Русской армии)[41]. Значительная часть пленных погибла в первую же военную зиму (1941–1942 гг.). Невыносимые условия содержания в лагерях вынудили часть выживших пленных проявить слабоволие и поддаться на «добровольно-принудительную» вербовку в коллаборационистские формирования.
В 1943 г., после перелома в войне, переход коллаборационистов на сторону советских партизан был отмечен на оккупированной территории Ленинградской и Калининской обл. (украинские полицейские), Витебской обл. (825-й волжско-татарский батальон), Киевской обл. (туркестанский батальон в составе 360 чел.), Латвии (солдаты 283-го русского батальона и группа латышских «легионеров»), в Крыму (152-й крымскотатарский батальон, 60 чел. из I/73-го азербайджанского батальона, а также грузинские «легионеры»). Особенно массовым дезертирство и переход «легионеров» на советскую сторону стали после коренного перелома в войне — только с июня по декабрь 1943 г. перешли около 10 тыс. чел. Число перешедших могло быть и бóльшим, если бы коллаборационисты не были запуганы германской пропагандой, утверждавшей, что на советской стороне «мучают пленных»[44].
Германские власти осознавали невысокую боеспособность коллаборационистских формирований и, при всем усердии в их создании, изначально относились к ним с недоверием. Политико-моральное состояние коллаборационистов оценивалось как «низкое». Многие формирования были признаны нелояльными, а к их военнослужащим были применены репрессии. В 1943 г. в Могилеве были разоружены несколько украинских отрядов, при этом 1350 чел. были отправлены в лагеря для военнопленных, а 105 командиров посажены в тюрьму. Также были разоружены 653-й, 668-й и 669-й «восточные» батальоны, 198-й армянский полк, 8-й туркестанский батальон. Командир 154-го крымскотатарского батальона был арестован оккупантами «как неблагонадежный». В 147-м крымскотатарском батальоне 76 чел. были расстреляны как «просоветский элемент». Около трети всех крымскотатарских батальонов были разоружены, а остальные выведены в Румынию. Отмечались и такие случаи, как расстрел оккупантами «добровольцев», которые отказались участвовать в карательных акциях против партизан или просто надеть немецкую форму[45].
Все эти факты говорят о главенствующей роли психологических мотивов в процессе вовлечения советских военнопленных в коллаборационизм. Эта ситуация была осознана советскими властями (что было отражено в советской пропаганде военного периода[46]). Поэтому к основной массе рядовых военных коллаборационистов в СССР было применено достаточно мягкое наказание — в подавляющем большинстве они были отправлены в ссылку на спецпоселение, в основном, сроком на шесть лет[47].
Известен, как минимум, один резонансный случай. В августе 1943 г. на сторону советских партизан перешло крупное коллаборационистское формирование — 1-я русская национальная бригада СС (известна также под названием «Дружина») под командованием бывшего подполковника Красной армии В.В. Гиля. Решением ЦК КП(б) Белоруссии бригада была переименована в «Первую антифашистскую» и впоследствии сражалась с оккупантами. В.В. Гиль получил звание полковника Красной армии и был награжден орденом Красной звезды. В мае 1944 г. он погиб в бою с карателями[48]. В настоящий момент детали этой истории в целом известны. Если раньше считалось, что наказание за участие в коллаборационизме и карательных акция подчиненные В.В. Гиля не понесли вовсе, то сегодня эта точка зрения подвергается пересмотру, поскольку еще в период существования 1-й Антифашистской бригады сотрудники органов госбезопасности СССР стали, не привлекая лишнего внимания, изымать вчерашних эсэсовцев из соединения и отправлять их под различными предлогами на «большую землю». Некоторые из них были арестованы сразу после операции «Весенний праздник», когда бригада была полностью разгромлена, а некоторые — после окончания войны. Не ушел бы от наказания и сам В.В. Гиль, в чем сегодня нет никаких сомнений[49].
Первышин В.Г. Людские потери в Великой Отечественной войне // «Вопросы истории». 2000. № 7. С. 116.