послевоенная история калининградской области

Было и стало: как менялся Калининград от Кёнигсберга до наших дней (ФОТО)

Калининград в последние годы стал одним из главных туристических центров России. В 2018-м он вошел в тройку самых популярных в северо-западной части страны, а также в тройку самых недорогих для посещения. Футбольный Чемпионат мира, по словам губернатора Антона Алиханова, «изменил правила игры»: облик и инфраструктура города улучшились, и теперь, когда с ним познакомились гости со всей планеты, он будет приобретать все более «красивый витринный вид».

Многие его жители, как соотечественники в целом, часто называют город прежним немецким именем Кёнигсберг, или просто Кёниг. Но власти не хотят возвращать историческое название, хотя изо всех сил стараются превратить Калининград обратно в «пряничный» европейский город.

Эта задача на самом деле уже неосуществима (если говорить о полноценном восстановлении), ведь почти 50 лет под советским руководством здесь нещадно вытравлялось все «немецкое» и «средневековое». Anews предлагает экскурсию во времени.

Остров России в Европе

Калининградская область – самый западный «островок» России, отделенный от нее территориями ряда стран, начиная с Польши и Литвы, с которыми граничит эксклав. Путь до Берлина отсюда вдвое короче, чем до Москвы.

Многие калининградцы, в отличие от основной массы россиян, часто бывают в странах Европы. Соответственно, у них шире взгляды и они меньше подвержены госпропаганде, ведь они видят все своими глазами, а не через «кривое зеркало» федерального ТВ. Хотя все это, конечно, не делает Калининград «оппозиционным», а жители по-прежнему в большинстве не знают английского (о чем иностранцы много писали как раз во время ЧМ).

Калининградская молодежь вообще относит себя скорее к европейцам. Отправляясь на основную территорию своей страны, они так и говорят: «Еду в Россию».

Второй Калининград

Кёнигсберг – центр бывшей немецкой провинции Восточная Пруссия – отошел к СССР в 1945-м по решению Потсдамской конференции. Это была расплата Германии за войну, хотя, по большому счету, советское руководство давно желало присоединить эти территории, чтобы получить незамерзающие порты на Балтике.

Город был переименован в 1946-м. Изначально он должен был стать Балтийском, но как раз в те дни умер бывший формальный глава государства Михаил Калинин. Так на карте появился второй Калининград (первый был в Подмосковье, ныне Королёв). А Балтийском стал бывший город Пиллау в Калининградской области, где ныне базируется Балтийский флот. Это самый западный город России.

«Слишком средневековый»

До войны Кёнигсберг был намного более развитым и благоустроенным, чем любой советский город. Но в войну он был практически разрушен и еще долго лежал в руинах. Первые несколько лет в большинстве районов не было ни электричества, ни воды, с общественным транспортом было туго.

От первых советских переселенцев, видимо, ждали, что они восстановят инфраструктуру ударным трудом и голым энтузиазмом. Серьезной государственной поддержки не было, город не был включен ни в послевоенный бюджет, ни в первую послевоенную пятилетку.

В таких условиях проще было найти «врагов», которые якобы мешают строить социализм и срывают сроки. И этими «врагами» стали оставшиеся немцы. В 1947 году началась их массовая депортация, разбились многие семьи, потому что немцы из смешанных неофициальных браков (официальные были запрещены) тоже не могли остаться.

Но и без «врагов» Калининград никак не восставал из пепла, у людей назревали сомнения и досада. Советское руководство опять нашло выход попроще: заявило, что воссоздавать исторический облик города – это все равно что устраивать музей «прусскому милитаризму». Целью стало, наоборот, вытравить «германский дух», чуждый строителям социализма. Новые хозяева принялись уничтожать фасады «немецкого» стиля и расширять улицы, потому что у них якобы «слишком средневековый» вид.

Как на самом деле выглядел Кёнигсберг еще в конце 1920-х годов: документальная съемка внутри города

Пример Вроцлава

Понятно, что здания, напоминавшие о немецком милитаризме, восстанавливать не стали, но воссоздали облик Старого города в соответствии с оригинальными проектами предыдущего периода.

Грандиозные работы были проведены в рекордные сроки, с 1953-го по 1962 год, причем с детальной точностью. Конечно, под тщательно декорированными фасадами скрываются обыкновенные строительные блоки советской эпохи, но люди работали с таким усердием и мастерством, что Старый город Вроцлава снова считается одним из самых красивых в Центральной Европе.

Как поступили в Калининграде

В Калининграде, по иронии, кирпичи исторических руин пошли в основном на застройку других советских городов, но не самого Калининграда. Крепкие остовы немецких зданий, структурно уцелевшие даже после жестоких бомбежек союзников и ударов советской артиллерии, были безжалостно снесены уже в мирное время.

С особенным презрением относились к кирхам. Например, неоготическая Альтштадтская кирха XIX века по проекту выдающегося архитектора Шинкеля в войну была разрушена лишь частично. Но ее стали разбирать дальше, отправляя кирпичи на советскую стройку, а в конце 50-х окончательно снесли при прокладке Ленинского проспекта.

Почти полностью уцелевшая во время войны кирха Лютера начала XX века, творение известного архитектора Хайтманна, 30 лет стояла совершенно заброшенной, пока в середине 70-х ее не взорвали.

Сейчас на этом месте ничем не примечательный «дикий» сквер. Хотя некоторым кажется, что контуры деревьев в определенном ракурсе напоминают уничтоженную кирху: единственный тополь возвышается над ними словно колокольня.

«Советский Гонконг»

Калининграду не дали вернуть довоенный облик, но он и не стал таким, каким его хотели видеть советские вожди: отстроенным по образу сталинской Москвы 30-х, с широкими радиальными проспектами, которые расходились бы, как от Кремля, от центрального монумента с гигантской статуей Ленина.

По сути, Калининград после войны развивался неестественно, но прагматично: застраивались и росли бывшие пригороды, а исторический центр фактически пустовал еще пару десятков лет.

Сравните: новые и исторические кварталы Калининграда в 1970 году

В 1967 году были взорваны остатки Кёнигсбергского замка, вокруг которого когда-то возник город.

По этому рисунку можно судить о степени сохранности старинного замка после бомбежек

На месте замкового рва (т.е. на весьма непрочном, ранее заболоченном грунте) в 70-е – 80-е годы был возведен 22-этажный Дом советов в стиле брутализм, где должно было разместиться городское и областное партийное руководство.

Но здание, похожее на «голову робота», было брошено недоделанным на финальном этапе, после чего еще 20 лет постепенно приходило в упадок, пока в 2005-м, к 750-летию города и приезду Владимира Путина не провели наружный ремонт.

Дом советов до сих пор никак не используется, в прессе его называют «мертворожденным символом» Калининграда. Только к футбольному ЧМ-2018 впервые за много лет убрали непроглядные заборы вокруг старинных руин замка. При этом их основную часть закопали, сверху положили плитку, высадили газон и «сделали вид, что ничего здесь не было», как написал портал «Новый Калининград.Ru».

В статье отмечено: «За прошедшие годы в Калининграде выросло целое поколение людей, никогда не видевших, что там за забором, и теперь с интересом рассматривающих обнаженные подвалы».

О том, как быть с Домом советов, спорили много лет, среди прочего предлагалось переделать здание на современный лад, отремонтировать и завершить изначальный советский проект или вовсе снести долгострой и восстановить Кёнигсбергский замок.

Наконец, осенью 2018-го калининградские власти решили, что выкупят Дом советов у нынешних собственников за 340 млн рублей, достроят его и переселят туда региональных чиновников и ряд федеральных органов.

Стоит отметить, что в нулевые его странным образом продали теперешним владельцам меньше чем за 10 млн. За эту ущербную сделку кто-то был наказан тюрьмой, но оспорить ее через суд в пользу государства не вышло.

Калининград начал оживать и активно развиваться лишь после 90-х, чему способствовали в том числе инвестиции Евросоюза. Но, как пишут западные журналисты, его так и не удалось превратить в «русский Гонконг». А планы городской реконструкции теперь очень сложно реализовывать как раз из-за того, что нынешний Калининград, вопреки логике, вырос из пригородов и новое городское пространство приходится создавать практически с нуля.

«Пряничный» город

Впрочем, нынешние власти полны амбиций и настроены оптимистично. Почему бы и нет, если, например, хрущевки Калининграда частично переделали к Чемпионату под «пряничный» город.

Сравните одни и те же дома на Ленинском проспекте

А вот так выглядели фасады этой улицы (Штайндамм) к началу XX века

Правда, жители этих хрущевок, а вместе с ними и местные журналисты, ужаснулись качеству и темпам ремонта. Сроки сдачи постоянно сдвигались, квартиры, подвалы, подъезды стало постоянно затапливать во время дождей. К тому же «сказку» сделали только снаружи, чтобы было видно с улицы, а во дворах просто обшили и покрасили без затей, решив, что болельщики туда уж точно не пойдут.

Московские снобы тоже не дали порадоваться. Летом 2018-го известный критик российского новодела, фотоблогер Илья Варламов посвятил отдельный пост разоблачению «потемкинской деревни», какую, по его мнению, представляет собой современная «европеизация» города.

Однако, в целом, и самим калининградцам, и туристам нынешний облик города нравится, никто не остается равнодушным, а разочаровываются только самые придирчивые. Жителей уж точно можно понять, учитывая тяжелейшую и спорную послевоенную судьбу города. Они с гордостью делятся в Инстаграме душевными снимками.

Как сказал губернатор Калининградской области в онлайн-интервью «Газете.Ru» в декабре: «Когда читаешь, что, «как ни крути, а это Кёнигсберг», создается ощущение, что написавший это человек давно не был в Калининграде. Глядя сейчас на город, хотя мы занимаемся его благоустройством и приведением в красивый витринный вид, называть его Кёнигсбергом язык не поворачивается. Это Калининград».

Источник

Сто грамм для передовика: как прошёл первый послевоенный год в городе, который ещё не стал Калининградом

После штурма Кёнигсберга в апреле 1945-го перед советским командованием встала задача не менее сложная, чем взятие крепости. В разрушенном городе надо было налаживать мирную жизнь. Эта задача легла на плечи советских военных комендатур и специально созданного при них управления по гражданским делам. Сегодня материалы о работе этих органов хранятся в Государственном архиве Калининградской области.

План посадки картофеля

Город надо было кормить. Дефицит продуктов питания — страшный. Армии пришлось решать проблему продовольственного снабжения и населения, и воинских частей. И кёнигсбергский гарнизон занялся сельским хозяйством. О том, насколько серьёзной была эта задача, говорит «План посадки картофеля», утверждённый первым комендантом города, генерал-майором Смирновым. Каждая районная комендатура должна была «закрепить за собой» 450 га зерновых посевов, а также «изыскать необходимый сельскохозяйственный инвентарь».

В документах тех лет решение продовольственной задачи часто называют одной из самых важных задач момента. Но во время войны всё более-менее ясно и понятно: танкисты занимаются своим делом, сапёры, артиллеристы — своим. В мирное время началась полная неразбериха.

Не хватало специалистов, среди офицеров искали агрономов, назначая их приказами на эти должности. Никого не волновало, что агроном четыре года служил, например, в артиллерийской разведке, а в армию пошёл сразу после окончания агрономических курсов. Назначали — иди и выполняй задачу. Как хочешь, но выполняй.

Конечно, офицеры-«продовольственники» не рисковали жизнью, как во время войны. Но служба была очень опасная. Начальство спрашивало строго. В архиве области хранятся приказы о наказании несправившихся. Например, капитана С-ва, помощника военного коменданта пятого района Кёнигсберга, за плохое руководство и организацию уборки урожая арестовали на 15 суток с удержанием половины получаемого денежного содержания за каждый день ареста.

«Сельскохозяйственные» аресты сыпались на головы подчинённых, как снаряды «Катюши» во время залпового огня. Арестовывали за «плохое руководство и неправильную расстановку рабочей силы по обмолоту зерна», за неявку на совещание по уборке урожая, за «неправильное отношение к сбережению конского состава, грубые нарушения правил эксплуатации и ухода за конским поголовьем, повлёкшее за собой истощение и понижение его работоспособности». Например, лейтенанта Р-ва арестовали на пять суток за «за отсутствие должного внимания к состоянию сбруи и упряжи, повлёкшее за собой механические повреждения шести лошадей».

В условиях тотального дефицита офицеры выкручивались как могли. Например, комендант одного из районов писал в службу тыла: прошу отпустить мне «всё наличие» капустной рассады. Ему лаконично отвечают: «Рассады нет». И что делать? Не воровать же? Тем более что поля, в том числе и в Кёнигсберге, охранялись вооружёнными сторожами. Это не останавливало расхитителей. Из приказа коменданта:

«…За последнее время на полевых участках с/х работ ряда военных комендатур вскрыты факты, свидетельствующие о том, что отдельные военнослужащие, в том числе и офицеры, находясь под влиянием отрицательных пережитков военного времени и продолжая рассматривать материальные ценности как трофеи, встали на путь расхищения государственного зерна. Ярким проявлением этой антигосударственной тенденции являются факты самогоноварения, на что также расхищается госзерно».

С целью решения продовольственного кризиса, перерастающего в катастрофу, в бывшей Восточной Пруссии создали номерные военные совхозы. Ими командовали назначенные по приказу офицеры. Одна проблема — картошка и пшеница приказам сверху подчиняться не стали. Советские офицеры, даже специалисты-агрономы, столкнулись с совершенно другой системой сельского хозяйства. Мелиорация, удобрения, техника, климатические условия — всё было другим. Но даже в таких условиях совсем небогатый урожай надо было ещё сохранить. И вовремя убрать. В том числе и поля, доставшиеся нам от немцев в качестве трофеев.

Здесь командование было щедро не только на сутки ареста. В приказе войскам Третьего Белорусского фронта от 25 июня, подписанном генерал-полковником Покровским, говорится:

«Разрешить военным советам армий и командирам частей выдачу военнослужащим, работающим на с/х машинах, скирдовальщикам, вязальщикам и косцам, перевыполняющим дневные нормы выработки, по 100 граммов водки ежедневно».

Это помогло мало. И в 1946 году, как писали тогда в некоторых документах, в Калининграде — Кёнигсберге «случился голод«.

Запретить общение с немцами

В августе 1946 года первый прокурор области Захаров докладывал в Москву, что город, 4 июля переименованный в Калининград, «находится в антисанитарном состоянии, поскольку в ряде мест не убраны трупы умерших и убитых людей». Водопровод и канализация не работали, жара стояла страшная. Повсюду хозяйничали расплодившиеся крысы. Вскоре начались эпидемии. Обеспокоенные появлением брюшного тифа и дизентерией власти поняли, что нужно действовать. Приказ №0104 военного коменданта предписывал проведение эпидемической разведки и обязательный «охват всего личного состава прививками против кишечных инфекций». Этим же приказом запрещалось общение с немецким гражданским населением и «допуск немцев на территорию воинских частей».

Есть ещё один совершенно секретный приказ военного коменданта, датированный 20 июня 1945 года. В нём говорится, что «среди военнослужащих, имеющих связь с немецким населением, повысился процент заболеваний венерическими болезнями». Приказ предписывал в кратчайший срок провести медицинское обследование и запретить военнослужащим общение с «немецким населением». Комендантов районов обязали провести «разъяснительную работу среди личного состава о тех последствиях», которые влекут за собой указанные связи. Другим комендантским приказом запрещалось «изготовление самогона из чего бы то ни было».

Люди радовались, что пережили войну. Нам никогда не понять те эмоции, которые они тогда испытали. Имеем ли мы право их осуждать? Маленькая деталь, характеризующая жизнь в послевоенном Кёнигсберге. 25 мая 1945 года специальным приказом военного коменданта в частях гарнизона впервые был введён выходной. Официальный рабочий день длился 10 часов. Приказом предписывалось работы и занятия заканчивать на два часа раньше, а в воскресенье подъём, завтрак, обед, ужин и отбой производить на час позже. Пункт восьмой приказа гласил: «Местному немецкому населению выходных дней не делать. Привлекать на работу«.

Люди

В одном из фондов Государственного архива Калининградской области собраны рапорты на имя военных комендантов. Тогда это была рутина. Сегодня — прекрасный сборник документов, по которому мы можем изучать жизнь нашего города в первый послевоенный год.

К комендантам обращались по самым разным поводам. Командир роты сообщал, что вверенное ему подразделение не получает мыла второй месяц.

«В связи с этим личный состав роты бельё и постельные принадлежности не стирает, в бане бойцы моются без мыла. Поэтому могут быть кожные заболевания и другие болезни», — писал командир.

Или приказание управления коменданта начальнику части, полевая почта №. «…немедленно передать пионино (так в тексте — прим. авт.) тёмно-коричневого цвета коменданту штаба Управления военной комендатуры города и крепости Кёнигсберг капитану Переверзневу для использования такового по назначению». Интересно, как использовалось пианино не по назначению в войсковой части «полевая почта №…»?

В другом рапорте коменданту города жалуются на репатриированную (угнанную немцами на работу в Германию) гражданку Н. Она служила делопроизводителем в одной из районных комендатур, где и показала себя «очень грубой и очень невнимательной сотрудницей». Поэтому заявитель просил коменданта Н. «характеристику отобрать и направить её работать в более тяжёлые условия».

Но особое впечатление на меня произвёл рапорт капитана Д., который приведу почти полностью.

«Прошу вашего ходатайства перед командованием Управления военного коменданта о предоставлении мне отпуска на родину. Находясь в армии с 1939 года, отпуском не только не пользовался, но, находясь с первых дней Отечественной войны на фронтах беспрерывно, не видел даже своей семьи: мать-старушку 80 лет и сына 6 лет, которых жена в первых числах этого года бросила на произвол судьбы. Мать живёт, подобрана совершенно чужими людьми, имеет плохое старческое состояние здоровья, в силу чего опасаюсь не застать её в живых, о чём имею гнетущее состояние».

Плохие и хорошие

Источник

Ели из собачьей миски: как область пережила крупнейшую трагедию в своей истории

Несколько десятилетий крупнейшая катастрофа, произошедшая в Калининградской области, держалась в строжайшем секрете. Массовый голод в Советском Союзе 1946-1947 годов был рукотворным и тайным. Его официально запрещалось признавать, а первые робкие упоминания появились только в 1988 году. В Калининградской области массовый голод приобрел трагические масштабы. Во-первых, в те годы на территории региона оставались более 100 тысяч немцев, которых не спешили обеспечивать продовольствием, во-вторых, власти совершили ряд ошибок, которые привели к массовому заселению области русскими в очень неподходящий момент. Заместитель главного редактора «Нового Калининграда» Вадим Хлебников рассказывает историю страшного явления, происходившего в области более 70 лет назад.

«Пришла зима, жить стало тяжелее, поползли слухи о каннибализме. Врачи обнаружили, что на рынке предлагают человеческое мясо. То же касалось и поступивших в продажу биточков. А потом русские обнаружили в городских развалинах настоящий мясной цех по разделке людей, которых заманивали, убивали, а мясо, сердце и легкие пускали в переработку». Эти воспоминания принадлежат немецкому еврею Михаэлю Вику, пережившему в Кенигсберге-Калининграде расцвет и кончину гитлеровского режима, требовавшего от него носить желтую звезду, и первые годы советской власти. Когда Кенигсберг пал, Вику было шестнадцать, и систематическое воровство было единственным способом пережить страшный голод, который пришел на восточно-прусскую землю вместе с русскими.

Центральный рынок, 1947 год

От безысходности врачи просили больных и медсестер выискивать съедобные травы на лугах и среди городских руин. Участвовал каждый, кто был в состоянии самостоятельно дойти до туалета.

Воспоминания немецкого еврея перекликаются с содержанием секретных донесений советских властей. «Амбулаторные приемные города переполнены все увеличивающимся количеством больных дистрофиков, обеспечить госпитализацию которых не представляется возможным ввиду перегрузки, в основном за счет таких же истощенных пациентов, всех больниц города. Немцы-дистрофики умирают в амбулаториях, в квартирах, на улицах города», — говорилось в секретной докладной записке Управления гражданских дел Калининграда и горкома ВКП(б), датированной февралем 1947 года.

Массовый голод в Калининграде касался не только немцев. Согласно демографическим данным, в области ситуация со смертностью русского населения в 1947 году была значительно хуже, чем в целом по Советскому Союзу. Историк Юрий Костяшов указывает, что коэффициент смертности русского населения на присоединенной территории Восточной Пруссии в 1947 году вырос вдвое и на 41% превысил среднюю смертность по стране. А в стране ситуация была очень тяжелой. По подсчетам историка Вениамина Зимы, в СССР голодало около 100 миллионов человек. Погибли от голода и спровоцированных им болезней порядка 2 млн человек. Несколько миллионов остались калеками из-за того, что ели несъедобные суррогаты.

«В оправдание русских можно было бы сказать, что проявлять заботу даже о своих людях администрация была не в состоянии, и тем более ей было не до немцев», — писал Михаэль Вик в своих мемуарах, но, тем не менее, считал невыносимые условия жизни коренного населения следствием решений Иосифа Сталина.

Более сотни тысяч немцев оставшихся в Кенигсберге и области после войны, имели неопределенный статус, и их судьба оказалась полностью в руках Советов. Вопрос о вхождении северо-восточной части Восточной Пруссии в состав СССР решался на Потсдамской конференции летом 1945 года. По ее итогам не было предусмотрено выселение гражданского населения, как и обязательство СССР сообщать о его численности. Однако такая оговорка существовала для немцев в Польше, Чехословакии и Венгрии. «Создается даже впечатление, что такая акция [как выселение] первоначально вообще не входила в планы советского руководства. Задержка на два с лишним года начала массовой репатриации объяснялась сугубо практическими соображениями: советская администрация сочла целесообразным использовать труд местных жителей до прибытия в область переселенцев из России и других республик СССР», — считает историк Юрий Костяшов.

В марте 1947 года, когда появились первые наработки по выселению немцев из области, начальник областного гражданского управления Борисов сообщал в Москву, что коренное население составляет почти половину рабочей силы. В мае 1945 года военные насчитали в области почти 130 тыс. местного населения. Через без малого 15 месяцев немцев стало 91 тыс. Резкое сокращение коренного населения в области калининградский статистический отдел объяснял не массовым бегством, а «тяжелыми продовольственными и жилищными условиями».

Почему возник голод

У массового голода в СССР было две основные причины: засуха 1946 года и нежелание руководства страны расставаться с продовольственными резервами на фоне ухудшения отношений с Западом и риска новой войны. Собранный урожай зерновых в 1946 году был значительно меньше сборов довоенного 1940 года (в 2,4 раза), но по сравнению с последним годом войны сократился всего на 16% и не объяснял особых усилий государства по изъятию запасов у колхозов и совхозов.

Телеграмма председателя Верховного Совета РСФСР Андрея Жданова и Иосифа Сталина, выпущенная в 1945 году, давала добро на применение репрессий к районным начальникам, не обеспечивающим плановые объемы сбора зерна. Доля изъятия заготовок по областям доходила до 86% и в 1946 году превысила пополнение запасов военного 1945 года. Колхозы и совхозы многих областей оставались без продовольственного и семенного зерна. В октябре 1946 секретным постановлением более чем на 10% увеличивалось количество пунктов хранения заготовок. «Нагнетание военной опасности, недоверие к колхозам и совхозам приводило к тому, что советское правительство чувствовало себя увереннее при наличии огромных скрытых и охраняемых запасов продовольствия и в первую очередь хлеба», — пишет историк Вениамин Зима.

Ситуация усугублялась принуждением населения к участию в государственных займах. Власти собирали деньги с граждан рекордными темпами. За первый день подписки удалось собрать 94% средств для первого «голодного займа». Второй «голодный займ» в первый день был подписан на 101,3%. Такие показатели эффективности привлечения средств населения предполагали произвол властей на местах, заблаговременно изымавших деньги.

Калининград, 1947 год

Лишенные средств к существованию люди скоро начали требовать накопления назад. Сберкассы отказались обналичивать гособлигации. Региональные власти разводили руками. Самые настойчивые писали в президиум Верховного совета СССР. «Моя семья состоит из 8 человек, в том числе шестеро детей. Муж — инвалид второй группы. Мы выработали в колхозе 600 трудодней. В связи с засухой на трудодни ничего не получили, — писала председателю президиума Николаю Швернику колхозница Богаченкова из Тамбовской области. — В настоящее время семья голодает. Дети лежат в постели опухшие под угрозой смерти. Обращалась в сельсовет за помощью, но ничего не получила. Прошу вас спаси детей от гибели и разрешить заменить имеющиеся облигации на наличные деньги в сумме 3 тыс. руб., чтобы на них купить продукты питания».

Недостаток белка в организме, который возникает из-за плохого питания, ведет к истощению основных систем и органов человека. Ослабевающие сосуды, сердце и почки не могут поддерживать нормальную циркуляцию крови и лимфы, которые несут ответственность за устранение лишней жидкости из тканей. Потом у человека начинается проявление голодных отеков.

Подавляющее большинство прошений об обналичивании облигаций отклонялось, некоторые отправлялись на дополнительное рассмотрение, после чего все равно следовал отказ. Самые отчаянные приезжали в Москву и прорывались на прием к Швернику. Известно только о двух случаях, когда чиновник лично наложил резолюцию, позволяющую получить деньги за облигации.

По оценкам Вениамина Зимы, голода 1946-1947 годов могло не случиться. Советский Союз располагал достаточными запасами зерна, чтобы накормить голодающих. Однако в 1946-1948 годах он отправил на экспорт 5,7 млн тонн зерна (на треть больше, чем в три предвоенных года). Еще порядка 1 млн тонн запасов испортилось из-за неправильного хранения. Люди в сравнительно благополучных областях были лишены возможности помогать нуждающимся из-за засекреченности проблемы голода.

Очень странная болезнь

В 1932 году врачи нескольких областей Советского Союза начали диагностировать неизвестное заболевание. Оно получило неформальное название септическая ангина и характеризовалась высокой температурой и отмиранием тканей во рту. Ежегодно заболевали несколько тысяч человек, умирали до половины из них.

Бывший министр здравоохранения СССР Мария Ковригина (1954-1959) вспоминала, что в мае 1934 года по направлению мединститута поехала в Свердловскую область. Там практикантов встретил председатель областного отдела НКВД и объявил, что они мобилизованы на борьбу с неизвестной заразной болезнью. Ковригину отвезли в маленькую сельскую больницу. Здание было наполнено сладковатым гнилостным запахом, а у всех 15 больных шла кровь изо рта. «Никогда не забыть мне той страшной картины: во двор въезжает телега, на ней на перине лежат две молодые красивые женщины, мать и дочь. Обе мертвенно-бледные, потерявшие сознание. Их везли из соседней деревни, и, пока доехали до больницы, вся перина пропиталась кровью, — говорила Ковригина, — Врач больницы рассказал нам, что удалось спасти только 7-летнюю девочку, у которой умерли отец, мать и трое братьев». Позднее Ковригина удивлялась, что, несмотря на уверения чекиста о заразности болезни, ни один сотрудник больницы не заболел.

В годы войны число ежегодно заболевших септической ангиной достигло пика в 173 тыс. случаев. 28 тыс. человек скончались. Исследования заболевания продолжались в научно-исследовательских институтах и в годы войны. Проблема заключалась в том, что ни у одного из подопытных животных не удавалось воспроизвести картину заболевания. Септической ангиной болел только человек.

Только в 1943 году удалось доказать, что болезнь связана с употреблением в пищу зерна, перезимовавшего под снегом. В декабре этого года союзные власти провели инспекцию всех полей с неубранным урожаем и взяли их под строгую охрану.

После войны, весной 1947 года местные власти сигнализировали о массовых заболеваниях септической ангиной в 30 регионах СССР у тысяч людей.

Милый человек читает книгу

Поздним февральским вечером 1948-го в дверь Екатерины Коркиной постучали. За два года до этого учительница из Кузбасса с двумя дочерьми переехала в Калининградскую область по вызову мужа-фронтовика. Перед дверью с ордером на арест стояли сотрудники госбезопасности. Квартиру два часа обыскивали, затем подозреваемую отвезли в здание на площади Победы, где располагалась внутренняя тюрьма министерства госбезопасности (сейчас там находится областное управление ФСБ). На шестые сутки заключения Коркину отвели к следователю — «очень обаятельному и милому человеку», записала потом женщина в своем дневнике.

Единственным инкриминируемым бывшей учительнице преступлением было обращение в Центральный комитет партии с рассказом о том, что жители области голодают, а через калининградский порт на экспорт вывозят продукты питания.

В своем письме руководству страны Коркина писала, что из-за отгрузок продовольствия за рубеж в порту произошла забастовка и для ее разгона пришлось посылать солдат. «Последней каплей, которая вынудила меня написать в ЦК, был один случай. У нас во дворе была собака. Кормили ее чем могли, в основном остатками со стола. Однажды я увидела, как из собачьей миски ели торопливо, подбирая последние крохи, двое испуганных и голодных немецких ребятишек. Это было невыносимо видеть. Я разрыдалась и вскоре села за письмо», — писала Коркина.

По воспоминаниям арестованной, чекисты быстро поняли, что показательного процесса с таким составом преступления не получится и следователь вместо допросов просто по два часа в тишине читал роман Алексея Новикова-Прибоя «Цусима» о Русско-японской войне.

Через полтора месяца после ареста Коркину приговорили к 5 годам лагерей. На следствии и суде, длившемся 25 минут, ее упрекали в излишней жалости к немецким женщинам и детям, «тогда как немцы не щадили никого». «Эта женщины и дети, сироты, не виноваты в том, что началась война. У меня тоже погибли родные на войне, и я готова была растерзать немцев. Но здесь я не могла видеть их страдания», — объяснялась Коркина.

В 1962 году решением президиума Верховного суда РСФСР женщину полностью реабилитировали «за отсутствием состава преступления».

Воспоминания одного из первых переселенцев Владимира Фомина:«Зашел [на рынок] просто так — покупать было нечего. Стоит девчушка-немка лет тринадцати, держит щетку. Дал я ей десять рублей, но немцы подачек не брали, пришлось мне эту щетку взять. Смотрю: купила она кусочек хлеба, аккуратно его завернула, спрятала и пошла».

Продовольственная ситуация в Калининградской области стала критической не сразу. В первой половине 1945 года, после взятия Кенигсберга, военным удавалось бесплатно обеспечивать немцев провизией. Тогда массовый переезд советских граждан на завоеванную территорию еще не начался. Но уже в мае стало понятно, что запасы фронтового и трофейного продовольствия близки к истощению (в том числе в связи с его расхищением), а своей продовольственной базы у города больше нет. Военным комендантам районов города приказали искать еду по домам и в близлежащих селах. Приказ так и не удалось исполнить.

30 мая фронтовой склад отказался бесплатно отпускать еду работающим немцам, а денег за работу им не платили. Помощник военного коменданта города уговорил начальника тыла 3-го Бело­русского фронта отпускать еду в кредит, но получить предусмотренные пайки так и не удалось: у комендатуры не было денег на оплату продовольствия, отданного в кредит. «К концу 1945 года ситуация с продовольствием в Кенигсберге резко ухудшилась, так как не удалось выполнить поставленную правительством и армейским командованием задачу создания продовольственных запасов за счет местных ресурсов. Сократились нормы снабжения, и был сведен к минимуму набор продуктов даже для высококвалифицированных немецких специалистов. Набор продуктов был скудным. От недостатка продуктов и психологического стресса страдали прежде всего нетрудоспособные немцы. В результате возросла смертность среди немцев на почве дистрофии», — отмечает в своей работе калининградский историк Виталий Маслов.

В марте 1946 года власти во внутренней переписке начали признавать недоедание среди русского населения. Начальник отдела здравоохранения Временного гражданского управления города отмечал в докладной записке наличие «значительных трудностей с питанием».

Примерно в это же время в области работал инспектор Госплана Иванченко. От него требовалось дать рекомендации по массовому заселению региона советскими гражданами. К апрелю он составил доклад, где предупредил что перевозку людей нужно завершить к середине июня, чтобы они могли посадить на участках хотя бы картошку. Иначе переселенцы окажутся полностью зависимы от внешнего снабжения области. Москва проигнорировала мнение Иванченко и начала заселение в конце августа, чем лишила пропитания многих русских.

Уже в сентябре пайковое снабжение хлебом урезали на 30%, лишили права на него иждивенцев трудоспособного возраста и перестали выдавать хлеб на школьные завтраки.

Доклад исполкома Советска облисполкому, август 1947

К январю 1947 года ситуация с питанием русских перешла из категории тяжелой в разряд катастрофической, отмечает историк Юрий Костяшов. Обком партии чуть ли не ежедневно получал письма о голодающих переселенцах. «Многие семьи переселенцев-колхозников хотя и получили хлеб, но не привезли с собой овощей и картофеля, и сейчас эти семьи живут в скверных условиях. Кое-какие из них пухнут от недоедания», — писали из Гвардейска, где 172 хозяйства требовали «срочной помощи».

Власти Славска уведомляли областное начальство о панике в колхозах: 39% переселившихся семей «не имеют никаких продуктов», более 7% переселившихся семей (257 человек) «начинают опухать». Из Черняховска сообщали об открытой готовности колхозников воровать. « Привезли в Пруссию на голодную смерть», — цитировались в донесении слова опухающих от голода советских граждан.

В Советске после подомовых обходов населения выявили 1,7 тыс. дистрофиков. Две трети из них были русскими, почти 1,2 тыс. человек — детьми.

Объемы снабжения области продуктами из центра ежемесячно падали. По отдельным товарам план завоза исполнялся менее чем на половину. В начале 1947 года переселенцам удавалось еще покупать продовольствие в Литве, но в марте поставки фактически прекратились: хлеб просто перестали отгружать, а цены на картошку выросли до запредельного уровня. Тогда областные власти начали признавать в своих докладных записках в Москву «единичные случаи» голодных смертей среди переселенцев, в том числе и самоубийств на почве голода, а также массовое опухание населения.

Стало резко расти число переселенцев, уезжающих в неизвестном направлении (в феврале 1947 года число таких исчезновений выросло почти втрое). Областные власти были уверены: люди бегут из области из-за голода. Однако еще больше местных чиновников пугало, что сбежавшие будут распространять в «большой» России слухи о голодных смертях и от этого возникнут проблемы с программой переселения, которая и так шла не без проблем.

Из справки, подготовленной секретарям Обкома (руководство области).

Пока же завоз в область новых жителей шел полным ходом (почти по 10 тыс. человек в месяц) и становился самостоятельной причиной нехватки еды. Согласованные объемы поставок продовольствия сильно отставали от реального числа прибывавших граждан. В апреле 1947 года область не получила продовольствия на 9,1 тыс. переселенцев. Всего же, по оценкам Юрия Костяшова, из-за несинхронизированности данных о численности прибывшего населения голодали десятки тысяч переселенцев.

Областные власти пытались выпросить несколько тысяч тонн картошки у руководства Литвы, но просьбы оставались без ответа. Попытки давления на соседнюю республику через Москву не увенчались успехом. Не дали результатов и переговоры гражданских властей о выделении еды с военными: они помимо собственных запасов контролировали 30 совхозов. Районные чиновники в своих письмах жаловались руководству области, что положение немцев, приписанных к военным совхозам, оказывается лучше, чем у некоторых русских. Начальник одного из военных совхозов, говорилось в одном из писем Черняховского райкома, вооружил немцев и приказал охранять продовольственные запасы кормов для скота от русских.

«Я очень уважаю вас, товарищи военные, я только что вышел из вашей семьи и начал работу по восстановлению сельского хозяйства, — выступал на партийной конференции секретарь Нестеровского райкома, — В трудный период для нашего района я обратился к вам весной 1947 года с просьбой оказать помощь кормами, но вы отказали, посоветовали поехать к вашему начальству в Ригу».

Из письма черняховских властей руководству области, апрель 1947 года

Сдержанный тон чиновничьей переписки контрастирует с воспоминаниями первых переселенцев. Одна из первых жительниц области Надежда Пискотская рассказывала, что после войны люди от голода подняли со дна затопленную баржу с зерном. Две девушки начали есть это зерно, «после этого одна из них облысела, а другая умерла». «Искали вокруг по хуторам комбикорм, пекли из него хлеб. И ведь не боялись же отравиться! Около бойни нашли консервированные кишки, потроха — тоже ели», — говорила приехавшая в область сразу после войны Надежда Архипова. Об употреблении в пищу жаб и мышей рассказывала переселенка Нина Дудченко.

В книге главврача первой инфекционной больницы для немцев профессора Вильгельма Штарлингера говорилось, что многие немцы питались зернами ржи, засеянной зимой 1944-45 года, не убранной и все сильнее прораставшей летом 1945 года. «Очень часто в пищу употреблялось мясо давно зарытых и вновь выкопанных животных. Зимой 1945/46 года были зарегистрированы случаи настоящего каннибализма», — писал Штарлингер. Михаель Вик в своей книге вспоминал, что всех кошек в городе давно съели, а он сам однажды сражался за труп сбитой машиной собаки.

«Уже дети лежат». Письмо инвалида войны властям Нестеровского района о бедственном положении его семьи, март 1947 года.

Голод среди русского населения закончился только в мае 1947 года, когда Москва решила выделить так называемый «сталинский паек» — возвратную ссуду колхозникам-переселенцам, примерно по 30 килограммов продовольственного зерна на человека. Займ нужно было вернуть государству через 2 года. Решение в колхозах встретили праздничными митингами и направлением благодарностей товарищу Сталину. В июле улучшилось продовольственное довольствие служащих.

11 октября 1947 Сталин подписал секретное постановление «О переселении немцев из Калининградской области РСФСР в Советскую зону оккупации Германии». В числе десятков тысяч переживших голод немцев область покидал Михаэль Вик.

Во время голода он выменял у одного военнопленного скрипку на хлеб. Потом скрипка спасла его семью. Однажды в их бедно обустроенное жилище ввалились его мать, милиционер и русская женщина в стеганом ватнике. Мать пыталась на черном рынке выменять на сахар украденную ранее Михаэлем скатерть, в которой русская опознала свою. Вик принялся усердно повторять на скрипке лучше всего разученные пассажи, чем отвлекал милиционера и смягчал настрой владелицы скатерти. Музыка подействовала на русских, и они не заметили на полке перчатки, украденные Виком там же, где скатерть. Под звуки скрипки русская женщина начала извиняться за то, что ошибочно приняла Виков за воров.

Через четверть века Михаэль в составе Штутгартского камерного оркестра сыграет на скрипке в Москве и Ленинграде, а министр культуры СССР Екатерина Фурцева устроит пышный прием в честь музыкантов с икрой и шампанским. Более половины лежащих на столах деликатесов останутся нетронутыми.

Текст — Вадим Хлебников, фото и копии документов предоставлены Государственным архивом Калининградской области, а также Максимом Поповым (Museum of Koenigsberg).

1. Зима В. Ф. Голод в СССР 1946–1947 годов: происхождение и последствия.

2. Маслов В.Н. Продовольственный вопрос в деятельности советской военной комендатуры Кенигсберга в 1945 г.

3. Маслов В.Н. «В начале нового пути: Калининградская область 1945-1946».

4. Костяшов Ю. В. Секретная история Калининградской области: очерки 1945–1956 гг.

5. Костяшов Ю. В. Выселение немцев из Калининградской области в послевоенные годы.

6. Костяшов Ю. В. О естественном движении населения в Калининградской области в 1946-1950 годах

7. Восточная Пруссия глазами советских переселенцев: Первые годы Калининградской области в воспоминаниях и документах

8. М. Вик. Закат Кенигсберга. Свидетельства немецкого еврея.

Нашли ошибку? Cообщить об ошибке можно, выделив ее и нажав Ctrl+Enter

Источник