поручик голицын фото биография
Поручик Голицын: что в стало в жизни с героем знаменитой песни
Кто же был прототипом несчастного поручика, да и был ли он? Не является ли поручик Голицин не более чем фольклорной обработкой некоего литературного штампа, каким стал, например, другой поручик, по фамилии Ржевский?
У всех на устах
Нет, наверное, ни одного человека, который хотя бы раз не слышал или даже не пел сам песню с душераздирающими словами:
Четвертые сутки пылают станицы.
Потеет дождями донская весна.
Не падайте духом, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина…
Поручик Голицин благодаря этому романсу стал в массовом сознании едва ли не символом Белого движения. Оказывается, прототип у героя песни был. Но прежде чем ответить на вопрос, кем именно он был, стоит начать с автора песни. Это произведение – отнюдь не народное творчество, как считают иные.
Песня приобрела широкую популярность в конце 70-х – начале 80-х годов прошлого века, как раз тогда, когда в интеллигентской среде окончательно исчерпался пиетет перед советской властью. Произведения апологетов Красной армии, таких как Фурманов, Островский, Серафимович стремительно выходили из круга чтения, фигуры красных командиров в фильмах и спектаклях становились все более и более шаблонными, схематичными и неинтересными. Зато Белое движение предлагало столько типажей и интереснейших характеров! От лощеных и набриолиненых мерзавцев до лириков, поющих: «Я в весеннем лесу пил березовый сок», от авантюристов и лихачей, которым кому бы ни служить, лишь бы не служить, до ироничных умников, сознательно переходящих на сторону советской власти. Неудивительно, что в такой атмосфере «Поручика Глицина» запели все и сразу.
Авторство этого романса приписывали Звездинскому, Дольскому и даже Марине Цветаевой. Но на самом деле автор первоначального текста песни про поручика Голицина – Георгий Гончаренко, получивший позднее известность как Юрий Галич. Русский офицер, поэт и публицист.
Генерал Гончаренко
В годы гражданской войны генерал Гончаренко оказался в Киеве, и, конечно же, служил при гетмане Скоропадском. С будущим героем своей песни поручиком Голициным он познакомился при следующих обстоятельствах.
Когда Скоропадский бежал из Киева вместе с немцами, бросившими город на растерзание Петлюре, генерал Гончаренко тоже пытался уехать, но был снят с поезда петлюровцами под Одессой, поскольку был опознан как офицер гетмана. Его доставили в Киев и поместили в кутузку. Вскоре сюда же посадили и молоденького поручика Голицина. Константин Голицин был арестован по недоразумению: его перепутали с дядей, князем Голицыным, возглавлявшим «Протофис» – организацию, сделавшую в свое время Скоропадского гетманом. Вместе с ними на нарах оказался и главбух Киевского Нового банка по фамилии Беленький. За решеткой находиться нерадостно в любом случае, а этим троим еще и грозил вполне вероятный расстрел. Тем не менее, эти господа одного круга и одного образа мыслей скрасили друг другу заключение и недурно поладили. К тому же к Беленькому приходила жена, а к Голицину невеста, они баловали узников домашней стряпней и приносили новости.
Примерно через неделю арестантов решили, Бог знает зачем, перевести в другую тюрьму. Конвоировать их приставили старичка, который для надежности взялся нести вещи заключенных, рассудив, видимо, что без вещей они не сбегут. Оказавшись на Крещатике, генерал и поручик переглянулись и мгновенно поняли друг друга.
Генерал Гончаренко присел, чтобы завязать шнурок, который у него якобы развязался, а Голицин и Беленький, тем временем, припустили, что есть духу прочь. Старичок бросился было за ними, но вспомнил, что без присмотра остался генерал, и потрусил назад. Но Гончаренко к этому моменту уже и след простыл.
Как видим, знакомство поэта и прототипа его героя было кратким, но богатым на события. Больше Гончаренко и Голицин не встречались. Но разговоры с молодым человеком, видимо, остались у генерала в Гончаренко в памяти и навеяли ему строки «Не падайте духом, поручик Голицин!».
Закат Голицина
Дальнейшая жизнь Константина Голицина сложилась таким образом. Он поступил в Добровольческую армию, получил чин штабс-капитана и командовал ротой. В августе 1919 года рота Голицина одной из первых ворвалась в Киев, который тогда был занят большевиками. Однако, как известно, белые тогда были отброшены. В 1920 году Голицин попал в плен под Одессой и вновь оказался в Киеве в качестве арестанта.
В тот период Рабоче-крестьянс кая Красная армия отчаянно нуждалась в военных специалистах, поскольку шла война с Польшей. И Константин Голицин сделал свой выбор – воевать на стороне РККА против Польши.
После окончания Гражданской войны Голицин вернулся в Киев, женился и поступил на советскую службу. Он устроился управделами Киевглавпроекта. Впрочем, в мире и спокойствии скромный советский служащий Голицин прожил недолго. Он был арестован в январе 1931 года. В апреле его расстреляли. Это было известное дело «Весна», по которому под репрессии и расстрелы попали многие видные деятели Белого движения.
Супруга Голицина уехала из Киева в Россию, и дала сыну от брака с Голицыным свою девичью фамилию – Свечин. Впоследствии она вышла замуж за советского ученого Глебова и взяла го фамилию. Она дожила до глубокой старости.
Судьба автора песни про поручика Голицина сложилась тоже очень причудливо. Он был в числе тех, кто эмигрировал в Константинополь. Затем оттуда Гончаренко добрался аж до Владивостока, где был зачислен в резерв сухопутных и морских сил Временного правительства Приамурской земской управы. Когда на Дальнем Востоке установилась Советская власть, Гончаренко через Китай добрался до Прибалтики. В Риге он писал в газету, работал судьей на ипподроме, кавалерийским инструктором.
Кто они поручик Голицин и корнет Оболенский
ПРОТОТИПЫ ГЕРОЕВ РОМАНСА «ПОРУЧИК ГОЛИЦЫН»
Напрасно невесты нас ждут в Петербурге,
И ночи в собраньи, увы, не для нас.
Теперь за спиною окопы и вьюги,
Оставлены нами и Крым, и Кавказ.
Над нами кружат черно–красные птицы,
Три года прошли, как безрадостный сон.
Оставьте надежды, поручик Голицин,
В стволе остается последний патрон…
Это одна из многочисленных версий «Поручика Голицына», существуют еще и 5-6 претендентов на авторство популярного романса. Его текст был, скорее всего, был написан Георгием Гончаренко в 1938-39 гг. в Риге, а стихотворение неоднократно звучало в исполнении самого автора в кругу друзей и на творческих вечерах. Не все знают, что прототипы его героев существовали в действительности.
Встреча Георгия Гончаренко с поручиком Голицыным произошла в 1919 г. в Киеве в кутузке Осадного корпуса сечевиков на ул. Пушкинской. Гончаренко, опознанный петлюровцами как гетманский генерал, сидел уже несколько дней, когда к нему подселили двух новых соседей: бывшего главбуха киевского Нового банка Беленького и юного Голицына. Первого арестовали за то, что ссужал деньги Скоропадскому, второго – по недоразумению. Его перепутали с престарелым дядей поручика, кн. А.Д. Голицыным, возглавлявшим «Протофис» – организацию, сделавшую в своё время Скоропадского гетманом.
Нельзя сказать, чтобы встреча была радостной с учетом постоянной опасности быть расстрелянным. И тем не менее генерал в воспоминаниях признавал: «Я очутился в новом обществе, разделившем моё одиночество самым трогательным для меня образом. К бухгалтеру приходила жена, к молодому князю приходила невеста. Обе женщины являлись не только с ласками, не только со словами утешения и надежды, но каждый раз приносили узелки со съестными припасами домашнего изготовления».
В одной камере генерал Гончаренко и будущий герой песни провели неделю. На восьмой день начальство решило перевести трёх арестантов в другое место. В качестве охраны к ним приставили старенького сторожа, позвякивающего ключами в одном кармане и пригубленной бутылкой горилки в другом.
Чтобы узники не сбежали, сторож взял в руки их вещи, в которых, на его взгляд, находились ценности. Он почему-то решил, что конвоируемые не решатся бросить шмотки ради побега. Когда процессия вышла на Крещатик, генерал присел, чтобы завязать шнурок, а банкир и поручик рванули вперёд. Сторож бросился за ними, но на полпути остановился, вспомнив, что за его спиной остался Гончаренко. Георгий Иванович тем временем быстрой походкой шёл в противоположную сторону. Сторож только и смог, что сокрушенно потрясти ключами в спины беглецов.
И генерал, и поручик приняли самое активное участие в боях против большевиков. Георгий Иванович вскоре всё же добрался до Одессы, откуда, совершив трёхмесячное плавание вокруг всего Евроазиатского континента, приехал в Сибирь – к адмиралу Колчаку. Но там он не задержался и после окончания Гражданской войны каким-то загадочным образом оказался в Таллинне. Здесь генерал уже как Юрий Галич вернулся к писательскому ремеслу и журналистке, сотрудничал практически со всеми русскоязычными изданиями Прибалтики и издал полтора десятка книг, в том числе двухтомник воспоминаний «Красный хоровод».
Константин Голицын также пробрался на юг, но дальше не поехал, а поступил в белогвардейскую Добровольческую армию генерала Деникина. В Киев летом 1920 года, но уже не как победитель, а как жалкий и оборванный военнопленный, попавшийся красным под Одессой. В то время шла война с белополяками, РККА остро нуждалась в командных кадрах, и князя быстро переделали в военспеца, вновь отправив на фронт. Так что Гражданскую войну Голицын окончил уже в Красной армии. Он вернулся в Киев, женился, поступил на советскую службу и зажил мирной жизнью, скрывая своё прошлое. Однако избежать своей участи он не мог. Следственное дело по обвинению в контрреволюционной деятельности Голицына, бывшего князя, бывшего поручика, бывшего деникинца, управляющего делами Киевглавпроекта, около шестидесяти лет хранилось под №1919 в архиве КГБ УССР.
Как следует из документов, Голицына арестовали морозной январской ночью 1931 года. Дело, по которому проходил князь, называлось весьма безобидно: «Весна». Но это только на первый взгляд. Дело было инспирировано ГПУ для уничтожения в СССР бывших генералов и офицеров царской армии, независимо от их заслуг перед советской властью. Арестовали в Киеве почти 600 бывших генералов и офицеров. Из них почти 160 вынесенных смертных приговоров. Попал в это число и князь Голицын.
Расстреляли его вместе с бывшим прапорщиком Левицким и подполковником Белолипским, который в 20-е годы переквалифицировался в актёра и играл первые роли на подмостках киевских театров. Какая судьба постигла супругу Константина Александровича – неизвестно. Офицеров, расстрелянных по делу «Весна», закапывали в братских могилах на Лукьяновском кладбище. Там их останки покоятся и до сих пор.
Достоверно о сподвижнике легендарного поручика Галицына известно немногое — даже доктор исторических наук Сергей Волков, в чьей коллекции представлены биографии нескольких сотен тысяч (!) российских офицеров, так и не смог установить имени корнета, точных обстоятельств его рождения и смерти. Все сведения об Оболенском содержатся в истории 1-го Сумского гусарского полка, изданной в 1956 году в Буэнос-Айресе сослуживцами корнета, уцелевшими в мясорубке Гражданской войны.
Можно с уверенностью сказать, что Оболенский был офицером военного времени. Произведен он в корнеты не позднее 1917 года и, следовательно — это совсем еще молодой человек. В начале 1918 года его полк, прибывший с фронта в Ярославскую губернию, расформирован, и гусары разъехались по всей России. В их числе и наш герой. Не исключено, что перед отъездом ему предложили присоединиться к группе офицеров, вошедших в состав отряда ротмистра Сумского гусарского полка Михаила Лопухина и перебравшихся в Москву. Именно они предприняли единственную попытку вывезти Николая II и его семью из Тобольска. Увы, из-за отсутствия денег их план так и не был реализован.
Так или иначе, присоединиться к заговорщикам Оболенский отказался и, по мнению автора этих строк, через несколько месяцев приехал в Украину, бывшую на протяжении 1918 года оазисом спокойствия и стабильности.
В октябре 1919 года в ходе боев в районе Десны Сумской гусарский дивизион, к тому времени уже состоявший из двух эскадронов, был вынужден отступать под ударами превосходящих сил красных в направлении Одессы. По-видимому, в Одессе он познакомился с генералом Гончаренко.
К зиме положение Новороссийской группы войск стало критическим — в результате белым частям под командованием генерала Бредова, блокированным в районе Тирасполя, пришлось прорываться в Галичину, занятую поляками. Для многих «сумчан» этот поход закончился трагически — большое количество солдат и офицеров дивизиона погибли в боях и умерли от тифа. К тому же нелегкая жизнь в польских лагерях для интернированных нанесла гусарам не меньший урон, чем война. Многие из них записались в отряды, формировавшиеся различными авантюристами, и когда поляки разрешили вывезти войска в Крым, туда вернулась лишь половина армии генерала Бредова.
Правда, к негостеприимным полякам Оболенский так и не попал — по неизвестным причинам он не участвовал в Бредовском походе. В начале 1920 года корнет оказался в Новороссийске, где принял активное участие в обороне города, окруженного дивизиями красных. 14 марта вместе с последними защитниками он эвакуируется в Крым, где достаточно быстро разыскивает однополчан. Отметим, что офицеры, по тем или иным причинам не попавшие в Польшу, достаточно быстро создали новый Сумской гусарский эскадрон, который дислоцировался в Севастополе. Именно туда и направился Оболенский. Правда, в первые же недели пребывания в городе корнет заболел тифом и смог приступить к службе только летом 1920 года.
Выздоровев, принял активное участие в тяжелейших боях против большевиков в Северной Таврии. Согласно воспоминаниям очевидцев полки стояли в степи и укрыться от жары было невозможно. До ближайшего колодца — более десяти километров. Лошадей водили на водопой только ночью, а людям приходилось спасаться от жажды с помощью арбузов.
Уже в начале августа корнету пришлось принимать командование — к этому времени примерно половина эскадрона была выведена из строя, и под командованием Оболенского осталось не более взвода сумских гусар.
30 октября практически все оставшиеся в живых офицеры 1-го Сумского гусарского полка, отступавшие в направлении крымских портов в составе Стрелкового кавалерийского полка, были атакованы превосходящими силами красных.
Белым саваном окрестности увиты,
Ветер скорбное разносит песнопенье.
Я хочу молиться за убитых,
За мечи, распавшиеся в звенья.
За друзей, навеки замолчавших,
За врагов, сражавших и сраженных,
За не дружных, без вести пропавших,
И за всех, за всех вооруженных.
А потом к священному подножью
Припаду усталой головою –
Пусть мой путь, увитый злом и ложью,
Зарастет колючею травою. (© Юрий Галич)
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Генерал и поручик. Как оно было на самом деле.
На русскоязычном латвийском портале www.imhoclub.lv появились две интересные статьи.
Одна российского автора «Сергея Анатольевича» «Дворяне Российской империи — костяк офицерского состава РККА, или Об еще одной либеральной лжи». www.imhoclub.lv/ru/material/veroj_i_pravdoj
Вторая, нижеприведенная мною Виктора Подлубного, пенсионера из Латвии. Которая, мне видится, гораздо интереснее и познавательнее первой.
Перепечатываю её без изменений.
Виктор Подлубный
Генерал и поручик. Как оно было на самом деле.
На портале IMHOclub на днях появилась публикация российского автора «Сергея Анатольевича» «Дворяне Российской империи — костяк офицерского состава РККА, или Об еще одной либеральной лжи».
Статья интересная, но, как и водится нынче, во многом спорная. Однако удивление мое вызвала не статья, а лид к ней: «Завывания Малинина про поручиков Голициных и корнетов Оболенских всего лишь выдумка. Их не существовало в природе…»
Считаю, надо бы рассказать, как оно было на самом деле.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Генерал Гончаренко
«В одном из своих рассказов папа упоминает о жизни в крепости, что это было самым счастливым временем его жизни» — так написала дочка Георгия Ивановича Гончаренко-Галича, человека замечательного, с удивительной биографией. О котором и пойдет наше повествование.
Дальше сам я буду придерживаться рассказа рижского историка Феликса Талберга, который одним из первых подробно написал о жизни и судьбе этого выдающегося рижанина.
По окончании Академии Генерального штаба в 1911 году Георгий Гончаренко получил назначение в Ригу на должность начальника штаба бригады, стоявшей в Усть-Двинской крепости. Хорошая 6-комнатная квартира, море, чайки, приятный круг знакомых, нечастые, а потому запоминающиеся выезды в Ригу…
Ни Гончаренко, ни офицерам бригады и в голову не могло придти, что через полтора месяца все они будут драться в Восточной Пруссии в тяжелейших боях в составе армии генерала Ренненкампфа. Там его армия и армия генерала Самсонова потерпят жесточайшее поражение.
После переформирования полковник Гончаренко был направлен на Юго-Западный фронт, который возглавлял талантливый полководец генерал А. А. Брусилов.
О своих подвигах Георгий Иванович потом обычно помалкивал, зато живо рассказывал о боевых товарищах. А они у него были знатные! В частности, генерал-лейтенант барон Карл Маннергейм (тоже наш, эстляндский), который мог с папиросой в зубах и белым «Георгием» на груди скакать в атаку впереди своей дивизии.
Или его бывший, еще до войны, однополчанин великий князь Михаил Александрович. На войне он командовал корпусом, в состав которого входил и полк Гончаренко. Родной брат императора на фронте был отважен, бесстрашен и при этом по-товарищески относился к своему однополчанину, оставаясь простым и приветливым.
Сам Гончаренко тоже был отчаянно смел. За мужество, проявленное в одном из январских сражений 1917 года, был представлен к награждению орденом св. Георгия. Получил отпуск и провел его в Петрограде. Отпуск выдался невеселым: шла война, а власть и порядок в столице на глазах разваливались… Отпускник был вызван в Генштаб, произведен в генерал-майоры и назначен начальником штаба корпуса.
Тем временем начался развал и в армии. Солдатские комитеты Гончаренко неоднократно арестовывали, но всякий раз отпускали. Он был вновь командирован в Петроград, где на сей раз его застала Октябрьская революция…
Отправившись из столицы в Могилев, в Ставку, он стал свидетелем кровавой расправы солдат с Верховным Главнокомандующим генералом Н. И. Духониным — своим однокашником по Академии. Да и сам тогда чуть не погиб…
Дальше в такой обстановке служить не было возможности.
В июне 1918 года Гончаренко приезжает в Киев. Здесь еще один его сослуживец, а теперь Гетман Украины П. П. Скоропадский приглашает Гончаренко в комитет по разработке… украинских орденов. Сжал зубы и дал согласие.
Бежал наш герой в Одесу. Но и к Одессе следом уже приближались части Конной армии Буденного. Началась срочная эвакуация, и с одним из последних кораблей Гончаренко покинул город. И родину.
Выгрузились на греческий остров Халки. После всего пережитого этот остров в Эгейском море показался раем. Но Георгий Иванович все время думал о возвращении на родину. И как только до него дошли сведения о сибирской эпопее адмирала Колчака, он немедля отправился в путь. Предстояла «малость» — путешествие в 15 тысяч верст на перекладных, по тропическим морям и странам.
Но он таки добрался до Владивостока. Где его ждало очередное разочарование: надежды России на Колчака не оправдались. Да и его собственные надежды разыскать, наконец, жену и дочь — тоже не оправдались, они потерялись в котле Гражданской войны.
Предстояли два трудных года во Владивостоке с крикливой политической жизнью, сменой правительств по пустякам… Но и из Владивостока надо было уезжать: и сюда приближались части Красной армии.
Начались хождения по консульствам. Латвийский консул, не смотря ни на какие уверения, в визе отказал. Выручил консул Эстонии, и визу проставил.
В сентябре 1923 года пароход «Регина» из Штеттина вошел в устье Даугавы. Справа проплыл собор любимой Усть-Двинской крепости, слева — зелень Царского сада, старый замок с круглой башней и, наконец, шпили рижских соборов с петухами. Сколько раз Георгий Иванович видел их во снах.
Но как сладок воздух тонкий,
Словно дамские духи,
И пропеть готовы звонко
Острых кирок петухи…
а рижский причал по трапу сошел статный мужчина, в светлом костюме берлинского пошива и велюровой шляпе. Звали его теперь Юрий Галич. Галич — это в память о кровопролитных боях за этот город, что на западе Украины… В его единственном чемодане лежала смена белья и плотная пачка рукописей.
Галич — так он представился в редакции местной русской газеты «Сегодня». После короткой беседы его зачислили в штат редакции. Работы было много, и Галич работал не покладая рук. А параллельно читал лекции в военном училище по… теории верховой езды. Он был большим специалистом в конном деле, поэтому его приглашали и в училище офицерам лекции читать, и на ипподром в качестве судьи…
Рига ласкала взор нежными красками парков и скверов, радовала обоняние свежим морским воздухом, тешила заинтересованными взглядами элегантных женщин…
Но свой первый визит наш герой нанес в Усть-Двинск.
Многое здесь изменилось. Но все также несокрушимо стояли бастионы с вековыми деревьями, высилась колокольня старинной Свято-Преображенской церкви… Галич твердо почувствовал: здесь, в устье Даугавы — все, как в прежней России, а поэтому у него так покойно на душе, как нигде больше.
а рижский период Галич издал 14 книг.
Большое количество рассказов было напечатано в газетах «Сегодня», «Сегодня вечером», в еженедельнике «Для Вас». Многие из них рождались во время путешествий.
Галич много ездит по Латвии, но больше всего его притягивала Латгалия.
Особенно любил Лудзу, которую именовал «Городок в табакерке». Бродил по старинным латгальским усадьбам, слушал рассказы русских староверов, удил рыбу в речке Лже…
В 1937 году рижская общественность отметила 60-летний юбилей Георгия Ивановича. Коллеги из всех рижских газет дружно откликнулись на это событие. А его друзья Петр Пильский и Борис Энгельгардт впервые рассказали о полной приключений жизни боевого генерала, волею судеб ставшего журналистом.
«Бодрое мироощущение, острая память, искусное владение диалогом, необыкновенно легкий, свежий, изящный язык составляют характерные особенности талантливого писателя, — писал Борис Энгельгардт — еще один неприкаянный беженец из России, в прошлом — полковник Генерального штаба, член Государственной думы, комендант Санкт-Петербурга, а в Риге — инструктор при ипподроме.
Казалось, что Юрий Галич обрел, наконец, свою тихую пристань, что его жизнь в Риге завершится спокойно и уютно. Но нет. Гон и бег продолжились. В августе 1940 года он был уволен из редакции, а затем вызван в НКВД Латвийской ССР, где ему недвусмысленно предложили сотрудничать. Милостиво дали старику время подумать.
Ему хватило двух дней, чтобы уладить все свои земные дела и добровольно уйти из жизни…
В 1960-х годах в Ригу приезжала дочь писателя Наталья. Она установила памятную плиту на могиле отца на Покровском кладбище.
Но кладбищенские варвары плиту уничтожили. Усилиями неутомимой Светланы Видякиной и при содействии пушкинистов Латвии могила и памятная плита были восстановлены.
Теперь у рижан есть возможность постоять над местом, куда судьба загнала генерала русской армии Георгия Гончаренко, писателя и журналиста Юрия Галича.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Поручик Голицын
Но кроме могилы есть и памятник ему, им же самим созданный. Это самый, пожалуй, известный, самый волнительный русский белогвардейский романс. Вернее, слова к нему.
Впервые известный романс о поручике Голицыне прозвучал в 1977-78 годах. Прозвучал от известного исполнителя блатного шансона, лейтенанта ВВС в отставке Аркадия Северного.
Записан был в подпольной студии звукозаписи принадлежавшей Сергею Маклакову — собирателю такого рода шансона. Более раннего исполнения этого романса нет нигде. Абсолютно нигде. Такой вывод делает исследователь Сергей Карамаев, профессионально занимавшийся поисками автора слов этого романса.
Он же установил, что в студии у Маклакова часто бывал его друг — поэт Владимир Роменский, писавший стихи «в ящик стола». И тогда Маклаков показал ему «разрозненные четверостишия белогвардейской песни», принесенные Аркашей Северным. Так что именно Роменский и написал слова романса в том виде, в каком мы привыкли их слышать.
Но что это за «разрозненные четверостишия», кто их автор и кто автор музыки романса о поручике Голицыне? Суждений на этот счет в интернете — хоть отбавляй. Аргументов и претендентов множество. С авторством музыки не разобрались до сих пор. А что касается автора стихов, то чаша весов уверенно опустилась под именем русского генерала, поэта, писателя и журналиста Георгия Ивановича Гончаренко-Галича.
Помните, я обещал вернуться к киевскому приключенческому эпизоду?
Так вот, именно здесь, в Киеве, Гончаренко и познакомился с прототипом романса, с поручиком Константином Голицыным. Это было в январе 1919 года, когда на Украине власть захватила Директория во главе с атаманом Петлюрой.
Встреча произошла в камере Осадного корпуса сечевиков на улице Пушкинской. Генерал Гончаренко, снятый с поезда петлюровскими постами, сидел здесь уже несколько дней, когда к нему подселили новых соседей, в том числе молодого князя Голицына.
Генерал и будущий герой песни провели на нарах целую неделю. Полагаю, двум офицерам было о чем поговорить…
На восьмой день начальство решило перевести их в другой острог. В качестве охранника приставили старенького петлюровца. Когда вышли на Крещатик, генерал, как и договаривались, присел, чтобы завязать шнурок, перекрыл дорогу охраннику, а поручик рванул вперед. Петлюровец бросился за ним, но остановился, поняв, что не догонит, в то время как за его спиной оставался второй арестант. Но и тот уже быстрой походкой уходил в противоположную сторону…
Встречались ли потом генерал и поручик, неизвестно. Зато известно, что, как и некоторые царские офицеры, Гражданскую войну Голицын окончил уже в Красной армии. Его выбор, и Бог ему судья. А затем, как почти все бывшие царские офицеры, он был арестован и расстрелян.
о вернемся к романсу. Анализ его текста привел исследователей к выводу, что в нем есть прямые указания на биографию именно Константина Голицина. Судите сами.
События 1918 года застали его именно в донских степях, среди пылающих станиц. В эскадроне поручик ведал именно вопросами боепитания — вот откуда не сразу понятное «Раздайте патроны, поручик Голицын».
Затем были бои за Одессу и неожиданный отказ князя от эвакуации морем в Турцию — вот откуда появление этой трагической темы в романсе: «Поручик Голицын, а может, вернемся? Зачем нам, дружище, чужая земля?»
И упоминаемый в романсе корабль «Император» — это реальный английский линкор «Император Индии», прикрывавший огнем орудий эвакуацию Добровольческой армии. Казалось бы, мелочь, но эту деталь нельзя ни случайно придумать, ни просто так заимствовать. Эта деталь указывает, что в основе романса лежали стихи, написанные участником Белого движения, и написаны они были по горячим следам событий…
Далее: «Корабль «Император» застыл как стрела…» — это вообще мог написать только тот, кто своими глазами видел прощально застывший на горизонте тонкий силуэт линкора, выполнившего свою миссию. Видел с борта того самого корабля, который навсегда увозил русских из России на чужбину…
Наконец, в тексте романса присутствует очевидная отеческая интонация, в частности, «Мой юный корнет…», что вполне мог себе позволить 45-летний генерал по отношению к юному боевому товарищу.
Автор слов романса, объехав полмира, так и не смог вернуться на родину, где навсегда остались его жена и дочь.
Но добрался до Риги — осколка той большой родины.
Россию он очень любил, большевиков ненавидел.
Поэтому, еще до прихода в Латвию Красной армии, 63-летний Георгиевский кавалер обещал знакомым, что живым в руки врагам не дастся.
И старый гвардеец свое обещание выполнил.
А потом русский певец Александр Малинин спел романс на слова русского журналиста Галича. Но совсем не так, как Аркаша Северный, а так, как надо. Так, что мороз по коже, слезы на глазах и боль в сердце за судьбы русских офицеров.