портрет царя николая второго
Николай II: биография в портретах
«Детский портрет Николая II» Лаурица Туксена (1883)
«Венчание Николая II и Александры Федоровны» Ильи Репина (1894)
«Парадный портрет Николая II» Ильи Репина (1895)
«Миропомазание императора Николая Александровича » Валентина Серова (1896)
Священная коронация Николая II и Александры Федоровны состоялась 26 мая 1896 года в Успенском соборе Московского Кремля и проходила по традиционным канонам: коронование, литургия, миропомазание (именно этот момент и запечатлел на картине Валентин Серов ), причащение. Николай II вспоминал об этом дне в своем дневнике: «Великий, торжественный, но тяжкий, в нравственном смысле, для Аликс, Мама и меня, день. Все это произошло в Успенском соборе, хотя и кажется настоящим сном, но не забывается во всю жизнь. » Однако с коронацией Николая II связано трагическое событие: 30 мая, в ближайшее воскресенье после коронации, состоялся «народный праздник» на Ходынском поле, во время которого из-за неграмотной организации в давке погибло 1389 человек, а еще 1300 получили увечья.
«Портрет императора Николая II» Валентина Серова (1900)
Валентин Серов был одним из самых известных художников своего времени. В отличие от многих коллег, он мог сам выбирать, кого рисовать, а кому отказывать. Однако отказать самому императору в портрете Серов не мог.
«Торжественное заседание Государственного Совета» Ильи Репина (1903)
«Император Николай II с орденом святого Владимира» Генриха Манизера (1905)
«Император Николай II» Александра Маковского (1907)
«Наш царь»:
«Царь Николай II» Бориса Кустодиева (1915)
Один из последних портретов Николая II был написан Борисом Кустодиевым в 1915 году в Царском Селе, хотя изображен император был на фоне Московского Кремля. Художник вспоминал: «Ездил в Царское 12 раз; был чрезвычайно милостиво принят, даже до удивления… Много беседовали — конечно, не о политике (чего очень боялись мои заказчики), а так, по искусству больше — но просветить мне его не удалось — безнадежен, увы…Что еще хорошо — стариной интересуется, не знаю только, глубоко или так — «из-за жеста». Враг новшества и импрессионизм смешивает с революцией». Портрет был написан в разгар Первой мировой войны, неудачное участие России в которой вызвало еще большее недовольство царем
у жителей страны. В феврале 1917 года произошла очередная революция, в результате которой 2 марта Николай II был вынужден отречься от престола.
Валентин Серов. Портреты Николая II
Гнетом (для Серова) висела необходимость основное свое время посвящать портретам царской фамилии. Он никогда не считал эту работу большой для себя честью, но, однажды попав на эту линию, не считал возможным отказываться. Неприятностей это дело приносило гораздо больше, чем можно было думать.
В памяти друзей Серова остался такой, например, эпизод: в 1900 году Серов писал портрет Николая II в форме шотландского полка — в красном мундире с меховой шапкой. После окончания портрета Серов зашел во дворец по просьбе Николая, чтобы показать свою работу царице. «Царица, – рассказывает И.Э.Грабарь, – просила царя принять свою обычную позу и, взяв сухую кисть из ящика с красками, стала внимательно просматривать черты лица на портpeте, сравнивая их по натуре и указывая удивленному Серову на замеченные ею мнимые погрешности в рисунке.
— Тут слишком широко, здесь надо поднять, там опустить.
Серов, по его словам, опешил от этого неожиданного урока рисования, ему кровь ударила в голову, и, взяв из ящика палитру, он протянул ее царице со словами:
— Так вы, ваше величество, лучше сами уж и пишите, если так хорошо умеете рисовать, а я больше слуга покорный.
Царица вспылила, топнула ногой и, повернувшись на каблуках, надменной походкой двинулась к выходу. »
Царь опешил не меньше Серова, он попытался было остановить жену, уговорить ее, но безуспешно. Пришлось ему как-то замазывать этот эпизод. Николай II, как оказалось, больше всего боялся, как бы Серов не отказался от писания портретов его семейства. Это был бы достаточно шумный скандал.
О втором недоразумении в резиденции российских императоров можно судить по письму, которое Серов вынужден был послать начальнику канцелярии министерства двора.
Не знаю, имеете ли вы право бросать мне в лицо подобное обвинение. Почему я назначаю столь высокую (по Вашему мнению) цену — на то у меня есть свои соображения, хотя бы и то, весьма простое, что до сих пор они (цены) были низки (по моему мнению) и гораздо ниже цен иностранных художников, работавших двору, каковы Беккер и Фламенг.
Во что мои работы обходятся мне самому, я не ставлю на счет министерству, каковы, например: переезды из Москвы и жизнь в Петербурге, поездка в Копенгаген, когда писал портрет покойного государя Александра III, не ставлю в счет и повторения сего портрета акварелью взамен эскиза, впрочем, это была простая любезность (стоившая мне более месяца работы).
Не желал бы я упоминать обо всем этом — Ваше замечание вынудило меня на то. Во всяком случае, сколько бы я ни спросил, — сколько бы мне ни заплатили — не считаю Вас вправе делать мне вышеуказанное замечание и покорнейше просил бы Вас взять его обратно.
*Серов назначил за портрет Николая II 4 тысячи рублей.
Только через несколько лет, уже после событий 1905 года, Серов нашел в себе силы окончательно разорвать тяготившие его отношения с царским двором и сумел это сделать так твердо и решительно, как не сумел бы, пожалуй, никто из современных ему художников.
Но и работая во дворце, Серов никакого особого почтения к своим царственным моделям не испытывал. Он даже не прочь был позабавиться при случае на их счет и позабавить друзей.
Так, со вторым портретом Николая II, где тот изображен сидящим за столом в домашней тужурке и писанным в один год с портретом в шотландской форме, Серов проделал такую шутку.
По дороге во дворец Серов заехал на совещание в редакцию «Мира искусства». Портрет был при нем. До начала совещания оставалось еще какое-то время. В зале было темновато, пустынно. Серов заскучал. И вдруг, недолго думая, поставил портрет на стул во главе стола, где обычно сидел Дягилев, слегка задрапировав верх картины. Руки царя оказались на уровне стола, и в полумраке зала портрет производил впечатление живого человека, сидевшего за столом. Серов отошел в сторонку и с наслаждением наблюдал, как шарахались в испуге приходившие на совещание члены «Мира искусства».
Проделка Серова вспоминалась долго.
В.Смирнова-Ракитина. Валентин Серов. Серия ЖЗЛ. Выпуск 16. Москва. 1961
*** «В этом доме я больше не работаю. «
О решении Серова более не работать над портретом Николая II и вообще над портретами представителей царской семьи известно со слов самого Серова. Об этом резком поступке художника пишет в книге «Моя жизнь. Автомонография» И. Э. Грабарь: «Действительно, как ни зазывали после этого Серова в официальном порядке и кружным путем, он наотрез отказывался от царских заказов. Кто помнит условия жизни в царской России и, в частности, оберегание престижа царской власти, тот поймет, какое гражданское мужество надо было иметь для того, чтобы так разговаривать и так вести себя с царями».
Об одной из окольных попыток, через С. П.Дягилева, уговорить Серова написать во дворце несколько новых портретов членов царской семьи упоминает Н. П. Ульянов. В ответ на это предложение Дягилева Серов телеграфировал ему свой категоричный отказ: «В этом доме я больше не работаю».
А.Кудря, Валентин Серов
*** Десоветизация живописи. Часть III
Серовым было исполнено несколько портретов Николая II, среди которых самым известным и, по всеобщему признанию, «до жути» похожим стал портрет царя в тужурке Преображенского полка (на выставке представлено его авторское повторение: оригинал был исколот штыками революционных матросов в 1917 году). И опять-таки приходится говорить о несоответствии созданного Серовым образа с расхожей мифологией. Хотя наши распропагандированные современники умудряются не только увидеть в глазах царя «обычные переживания отца семейства. мягкость и деликатность», но и «сходство его образа. с «Девочкой с персиками» (. ). Если не верите, можете поискать эту фразу в блогах интернета.
И все-таки, хотя, как говорится, каждый видит то, что хочет увидеть, осмелюсь утверждать, что никакой особой мягкости и деликатности в этом портрете нет (это особенно ясно, если сравнивать глаза царя с глазами людей на многих других портретов Серова). Во взгляде сидящего перед нами аморфного серого человека сочетаются чувства отчужденной недоверчивости и какого-то неизбывно тоскливого опустошенного равнодушия и обреченности.
Возникшее в процессе общения с царской семьей чувство человеческой мелкости, незначительности ее членов и вопиющее несоответствие реального образа царя с масштабами и «проклятыми» вопросами России со временем перешло у Серова (как вспоминала Г. Гиршман) в «презрение», отразившееся и в «неслыханно дерзком» отказе его работать «в этом доме», и в позднейших сравнениях Николая II с капитаном из купринского «Поединка» (перечитайте повесть и обратите внимание на образ капитана Сливы — вялого, обрюзгшего, с ничего не выражающим лицом и выпуклыми водянистыми глазами). Надо сказать, что Серов в данном случае «присвоил» императору чин более высокий, чем Чехов, который говорил в кругу Толстого: «Одни говорят, что он малоумный, другие — что он идиот. Я его видел несколько раз: он просто гвардейский поручик».
А Грабарь вспоминал, как незадолго до смерти Серов сказал о взгляде императора, зафиксированном на «Портрете в тужурке», что «такие глаза бывают только у палачей и тиранов. Разве не видно в них расстрела девятого января?»