почему первоначальный период истории древней руси современные историки называют легендарным
Легендарная Русь
Примерно двести лет назад сложилась традиция начинать историю нашей страны с легендарного события. Как известно, под 6370 (862) годом в «Повести временных лет» сообщается о том, как среди племён новгородских словен, чуди, мери, веси и кривичей, незадолго до того прекративших платить дань варягам «из заморья», началась усобица. Закончилась она тем, что её участники решили найти себе князя, который бы ими «володел и судил по праву». По их просьбе на Русь пришли три брата-варяга: Рюрик, Трувор и Синеус. Рюрик начал княжить в Новгороде, Синеус — на Белоозере, а Трувор — в Ладоге.
«Прибытие Рюрика в Ладогу» В. М. Васнецов. 19 век.
Такое совпадение любопытно. Потому что автор «Повести временных лет» скорее всего не знал о труде Видукинда. Естественно, и сам Видукинд не мог пользоваться повестью, так как писал «Деяния» почти на столетие раньше.
Г.М. Барац считал, что такой основой является текст 1 «Книги Царств», рассказывающий о том, как состарившийся пророк Самуил доверил власть над народом Израиля своим сыновьям, но те судили неправедно: «И собрались все старейшины Израиля, и пришли к Самуилу в Раму, и сказали ему: вот ты состарился, а сыновья твои не ходят путями твоими; итак, поставь над нами царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов» (1 Цар. 8: 4–5). Именно этот текст, по словам Г.М. Бараца, и пересказан в сказании о призвании скандинавских варягов.
Иной путь предложил В.Я. Петрухин. Опираясь на широкий круг литературных и фольклорных аналогий, он заключил, что этот библейский сюжет не был первоначальным. Он присущ, в частности, народам, не связанным с средиземноморско-европейскими культурами или вообще изолированным от них. Поразительные эрзянские и корейские параллели легенды о призвании варягов подтверждают, по мнению Петрухина, её фольклорные истоки.
Кто бы ни был прав в этом споре, думаю, что наблюдения эти вовсе не убеждают, что легенда о Рюрике и его братьях отразила реальные события.
Между тем буквальное понимание известия о призвании варягов привело некоторых историков к своеобразным выводам, в частности, к выводу, что государственность была привнесена на Русь извне. Так возникла в историографии «норманнская проблема». И спор между «норманистами» и «антинорманистами», то затихая, то вновь обостряясь, продолжается свыше двух столетий. Но В.О. Ключевский, крупнейший русский историк, называл варяжскую проблему патологией общественного сознания: «Я знаю, — пишет он, — вы очень недовольны, что все эти учёные усилия разъяснить варяжский вопрос я назвал явлениями патологии… Я думаю, что могут прийти в голову вопросы, не лишённые интереса с какой-либо стороны и вместе лишённые всякого интереса со стороны научной».
Несомненно, следует согласиться с великим историком. Согласиться и заменить фиктивную — в научном плане — «норманнскую проблему» на вполне реальные и существеннейшие вопросы. Вот как я их формулирую: происхождение и значение самого слова «Русь»; этническая принадлежность первых русских князей; роль «варяжского элемента» в ранних государственных структурах Древней Руси и, наконец, происхождение государства у восточных славян.
Русь: варяги или славяне?
По словам крупного современного лингвиста Г.А. Хабургаева, рассуждения о происхождении слова «Русь», с одной стороны, и «Киевской Руси» — с другой, переплетаются в трудах историков настолько тесно, что их невозможно отделить друг от друга.
Между тем древнейшие отечественные источники, прежде всего «Повесть временных лет», чётко отделяют названия славянских племён, вошедших в состав Древнерусского государства, от Руси, а иногда даже противопоставляют Русь славян, прямо отождествляя её с варягами,
Не менее последовательно различают Русь и славян арабоязычные авторы. Их свидетельства особенно интересны, поскольку всегда отличаются повышенным вниманием к деталям жизни народов, о которых ведётся рассказ. Русы арабских авторов отличаются от славян территорией проживания и окружающими их народами, одеждой и жилищами, родом занятий и вооружением, титулами предводителей и погребальными обрядами. Как было замечено Г.С. Лебедевым, все детали этих описаний, касающиеся русов, практически полностью совпадают с тем, что известно о варягах по археологическим материалам.
Не расходятся такие наблюдения и с хорошо известным противопоставлением русских и славянских названий днепровских порогов, которые приводит Константин Багрянородный в трактатах «Об управлении империей».
Казалось бы, совершенно обоснованно можно делать вывод о скандинавском происхождении летописной Руси. Но… берём другие тексты «Повести временных лет» и читаем: « Реша (сказали) русь, чюдь, словени и кривичи и вси: «Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нет. Да поидете княжит и володети нами ». Здесь русь оказывается совсем в ином логическом ряду — с теми, кто призывал варягов: чюдью, словенами, кривичами и весью. И всё опять запутывается. Правда, уже в следующей фразе оказывается, что Рюрик, Трувор и Синеус пришли в новгородскую землю…, «пояша по собе вся русь». Это, кстати, точно соответствует утверждению Константина Багрянородного о том, что в полюдье киевские «архонты» отправляются «со всеми росами». Круг замкнулся: судя по всему, русь вновь оказывается пришлой. Хотя в последнем случае речь вряд ли может идти о каком-то этносе.
В других же фрагментах начального русского летописания славяне не противопоставляются, а напротив, отождествляются с русью: « Бе един язык словенеск: словени, иже седяху по Дунаеви, их же прияша угри, и морава, и чеси, и ляхове, и поляне, яже ныне зовомая Русь ». А вот ещё: « А словеньскый язык и рускый одно есть, от варяг бо прозвашася Русью, а первое беша словене ».
Относится это ко времени, когда имя руси было перенесено на восточных славян. А если это так, то, казалось, можно снять наметившееся противоречие. Однако есть в летописи сообщения, в которых речь идёт о некой руси, которая отлична и от славян, и от варягов. Так, под 6452 (944) год среди воинов Игоря, пошедших на Константинополь, упоминаются « вои многи, варяги, русь, и поляны, словени, и кривичи, и теверьце, и печенеги ». Разделение находим мы и в рассказе 6390 (882) года о том, как Олег обосновался в Киеве: « И беша у него варязи и словени и прочи прозвашася русью ». То есть подчёркивая связь руси с варягами, начальная летопись отличает её не только от славян, но и от самих варягов. Обычно противоречия эти объясняются тем, что пассажи о призвании варягов-руси были добавлены летописцами времён правления в Киеве Владимира Мономаха или его старшего сына Мстислава, которые и внесли всю эту неразбериху в когда-то стройный рассказ о начальной истории нашей страны.
Но неужели летописец, а также его многочисленные редакторы и переписчики не замечали возникших противоречий? Или же они не воспринимались как противоречия? Попытаемся разобраться в этом клубке загадок.
Проблема происхождения этнонима «Русь» связана с поиском ответов, по крайней мере, на два вопроса: каковы источники этого имени и почему именно оно закрепилось за Киевским княжеством, а затем и за всем обширным восточноевропейским государством со славяноязычным населением?
Происхождение и исходное значение слова «Русь»
Чего только не предлагали учёные за эти многие десятилетия! Тут и славянские, древнерусские, готские, шведские, иранские, яфетические и многие другие варианты происхождения имени.
Легко убедиться, что этноним «Русь» тождествен по структуре собирательным этнонимам, заканчивающимся на смягчённый конечный согласный (графически передаётся конечным «ь»): корсь, либь, чудь, весь, пермь, ямь, сумь и другие. Однако все эти названия связаны с неславянскими (балтскими и финно-угорскими) народами, что как будто доказывает изначально неславянское происхождение Руси. Следовательно, можно сделать вывод, что в основе летописного «Русь» должен лежать финно-угорский корень. Однако сколько-нибудь убедительной финно-угорской этимологии слова «ruotsi» лингвисты предложить так и не смогли.
Не будем перечислять все попытки «славянизации» названия Русь, их было много, и они хорошо известны. Скажем только, что и они небезупречны и не убеждают многих серьезных учёных, в каждом конкретном случае обнаруживая натяжки и несоответствия.
Неприемлемы, с точки зрения лингвистики, и попытки возводить название Русь к наименованию острова Руяна (Рюген): попытки доказать эту гипотезу наталкиваются на серьёзные фонетические несоответствия обоих названий.
Предпринимались также попытки связать имя Русь с крымскими топонимами, имеющими готское просхождение: Россотар, Рукуста, а также Rogastadrans — Иордана и другими. Однако и здесь мы, видимо, имеем просто совпадающие в произношении и написании имена разного происхождения, так же, впрочем, как в именах роксаланов, росомонов и многих других. Стоит заметить, что даже те исследователи, которые настаивают, что термин «Русь» тесно связан с южными территориями, вынуждены признать, что археологического материала, подтверждающего такие предположения, не существует.
Итак, приходится констатировать, что происхождение имени Русь продолжает оставаться столь же загадочным, как и двести лет назад.
Кроме лингвистических странностей с его употреблением в источниках связан и ряд логических несообразностей. Почему термин «русь» сплошь и рядом применяется для наименования представителей разных народов? Если это имя славяне получили от варягов, то почему оно не известно скандинавским источникам? Почему восточными славянами было заимствовано именно это имя, а не «варяги» (кстати, тоже не известные скандинавским источникам)? Если это название действительно скандинавское, почему на восточнославянской почве оно приняло форму «русь», а не «русы»? Ведь для наименования остальных европейцев восточные славяне использовали исключительно формы множественного числа, а не собирательные существительные?…
Многие вопросы можно было бы снять, если слово «русь» не рассматривать как этноним. Этот весьма сильный аргумент лёг в основу гипотезы, что «русь» — термин, имеющий у восточных славян социальное значение. Действительно, если он обозначал какую-то социальную группу, то мог относиться к представителям различных этнических групп: датчанам, шведам, норвежцам, финнам, восточным славянам и славянам Восточной Прибалтики. Но какие социальные функции могли объединять этих людей?
Характерно, что «русь» последоватекльно отличается от «людей». Вполне логично предположить, что первые — те, кто собирал дань. А вторые — те, кто вынужден был её платить. На это как будто указывает и термин «полюдье» — сбор дани. Среди сборщиков её было много варягов-дружинников, поэтому социальный термин, видимо, был перенесён и на этническое название скандинавов. Действительно, у финно-угорских народов ещё долгое время названия, восходящие к корню «русь», применялись для обозначения именно тех народов, которые брали с них дань, а также для местной финской знати; слово же «люди» стало даже самоназванием одной из финно-угорских народностей (ljudi). Кстати, подобное употребление этнонимов известно у итальянцев и французов.
Мне кажется очень привлекательной такая трактовка термина «русь». Она позволяет согласовать почти все встречающиеся разночтения в ранних источниках.
Почти, но не все. Есть вопросы, на которые даже такая «удобная» гипотеза не в состоянии ответить. Например, почему «русь» часто помещается в перечне этносов?
Этническая принадлежность первых русских князей
Не менее сложно, оказывается, выяснить, кто были первые «русские» князья. И прежде всего Рюрик и его братья, с которых принято начинать историю Древней Руси. В летописи они приходят «из заморья», да и имена их мало походят на славянские. Но признать их скандинавами…
Личность Рюрика (Рёрика) вполне исторична. Он был одним из мелких датских конунгов, до 850-х годов владел Дорестадом во Фрисландии (вскоре после того разграбленным викингами). В 850-е обосновался в области реки Эйдер в Южной Ютландии и контролировал выход к Северному морю для Хедебю, крупнейшего к этому времени центра скандо-славянской торговли на Балтике. Возможно, Рёрик участвовал в организованной датчанами в 852 году блокаде шведской Бирки, основного торгового конкурента Хедебю…
Так что обращение к этому конунгу-викингу, враждовавшему и с немцами, и со шведами, а в силу того поддерживавшему лояльные отношения с балтийскими славянами, может свидетельствовать о хорошей осведомлённости славян в ситуации на Балтике. Видимо, в 862 году, как сообщает ипатьевская версия «Повести временных лет», Рюрик и его дружина « придоша к словеном первое и срубиша город Ладогу », а также « пришёл к Ильмерю, и сруби город над Волховом, и прозваша и Новгород… И роздая мужем своим волости и городы рубити овому (тому) Польтеск, овому Ростов, другому Белоозеро ». Умер Рюрик, согласно летописной хронологии, в 879 году.
Остаётся добавить, что приведённая точка зрения — лишь один из возможных вариантов развития событий. Но сама попытка исторической реконструкции, в которой сведения ранних русских летописей дополняются информацией из западноевропейских источников, представляется довольно любопытной.
Кстати, в голландских школах изучение истории государства в Нидерландах начинается с того, как… в 862 году туда был приглашён конунг Рюрик. Не всё ясно и с происхождением первых — тоже легендарных — киевских князей.
О том, что уже во времена первых летописцев рассказ о Кие и его братьях воспринимался как легенда, ясно говорит разъяснение, включённое кем-то из киевлян, создателей летописей: « Иные же, несведущие, говорят, что Кий был перевозчиком. У Киева был тогда перевоз с той стороны Днепра, а потому говорили : « На перевоз Киев ». Если бы Кий действительно был перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; но когда этот Кий княжил в роде своём, он приходил к византийскому императору и, как говорят, был принят им с великой честью. Когда же он возвращался, пришёл к Дунаю, и полюбилось ему то место, и заложил там маленький городок. И хотел остаться в нём с родом своим, но не дали ему этого сделать местные жители; этот городок и доныне называют дунайцы « городище Киевец». И пришёл Кий в свой город Киев, тут и окончил свою жизнь; и братья его Щёк и Хорив и сестра их Лыбедь здесь скончались ».
Принято считать, что основатели Киева — поляне, то есть восточные славяне, населявшие Киевское Поднепровье. Иногда их просто называют первыми русскими князьями. Принадлежность Кия, Щёка и Хорива к местной полянской знати считается почти доказанной. Некоторые сомнения в бесспорности такой точки зрения вселяют несколько странные для славян имена первых киевских князей. Правда, предлагается славянская этимология для имени старшего из братьев Кия. Её пытаются связать с праславянским корнем kuj, обозначавшим божественного кузнеца. Так, Б.А. Рыбаков полагает, что имя Кий хорошо осмысливается по-русски: «кий» означает «палка», «палица», «молот» и в этом смысле напоминает имя императора Карла Мартелла (то есть «молота»).
Предпринимались также попытки отождествить летописного Кия с ханом Кувером или Кубратом, объединившим в VII веке булгарские племена и основавшим на Северном Кавказе мощный политический союз, известный под названием Великой Булгарии. Причём автор этого предположения М.Ю. Брайчевский считал Кубрата хорватом, то есть славянином, а не тюрком. Однако такая параллель не получила поддержки специалистов.
Но всё-таки если имя Кий хоть как-то поддаётся «славянизации», то имена его братьев — Щёк и Хорив — абсолютно не поддаются. Лучшей этимологической параллелью для второго из них, пожалуй, было упоминание литовского названия верховного жреца — krive. И вот поэтому их присутствие в первоначальной версии сказания об основании Киева иногда просто отрицается.
Итак, славянская этимология имён основателей полянской столицы вызывает серьёзные затруднения. Но если отказаться от их славянства, ситуация значительно упростится. Расширение круга поисков даёт довольно любопытные (хотя и вовсе не бесспорные) результаты. Так, например, О. Прицак прямо связывает летописного Кия с отцом хазарского вазира (главы вооруженных сил Хазарского каганата) Ахмада бен Куйа, упомянутого ал-Масуди в рассказе о постоянной наёмной армии хазарских правителей (тридцатые — сороковые годы Х века). Согласимся, признать иранское происхождение имени основателя Киева — нужна немалая смелость.
Ещё одна интересная идея — тюркская этимология имени Щёк. Оно может происходить от славянизированного произношения тюркской лексемы «cheka», «chekan» (боевой топор, секира).
Остаётся лишь добавить, что Хорив также, видимо, имеет не славянское, а иранское или еврейско-хазарское основание. В первом случае его связывают с ирано-авестийским словом «huare» («солнце»), а во втором — с библейским «Хорив» (буквально: «сухой», «пустой», «разорённый» — гора в Аравийской пустыне; восточный хребет Хорива называется Синаем).
Как бы то ни было, основатели Киева имеют скорее всего неславянские имена и вряд ли были полянами. Такой вывод хорошо согласуется с рассказом, сохранившимся в Лаврентьевской летописи, о приезде Аскольда и Дира в Киев. На вопрос легендарных варягов: «Чей этот городок?» киевляне отвечают: « Была суть три братья: Кий, Щёк, Хорив, иже сделаша градоко-сь, и изгибоша, и мы седим, платяче дань родом их, козаром ». Правда, многие исследователи считают, что в данном случае мы имеем дело с искажением первоначального чтения.
Итак, ситуация весьма своеобразная: имена первых «русских» князей — как новгородских, так и киевских — оказываются «не своими». Это с неизбежностью ставит вопрос:
Почему первые князья Древней Руси были иноземцами?
Действительно, любопытно. Но обратимся к истории других народов Европы и Азии. Болгарское царство, Франция, герцогство Нормандия, Бретань, Ломбардия, королевство Англия, Сельджукский султанат — вот далеко не полный перечень государств, названия которых восходят к этнонимам завоевателей, которые и стали во главе их (булгары, франки, норманны, лангобарды, бритты, англы, тюрки-сельджуки). Конечно, встречаются и обратные примеры, когда территория сохраняла имя населявшего её когда-то коренного народа, вытесненного или уничтоженного пришельцами. Таковы современные области — Мещёра, Пруссия, Саксония, Тюрингия, Бургундия и другие, уже давным-давно не заселённые мещёрой, пруссами, саксами, тюрингами, бургундами.
Любопытно, что и в тех, и в других случях собственное название государства не соответствует его преобладающему этническому составу. Но это к слову. Сейчас нас больше волнует проблема «иноязычных» правителей.
Изучение источников приводит к выводу, что иноземные правители в ранних государственных объединениях — скорее закономерность, нежели исключение. Во главе подавляющего большинства зарождающихся военно-политических союзов стоят представители других этносов. Причём зачастую племенное имя «постороннего» правителя становится названием самого молодого государства. И в этом ряду Древняя Русь — не исключение.
Чем, однако, вызвана такая «любовь» молодых государств к правителям-иностранцам (кстати, пришедшим подчас из стран, не имеющих своей государственности)?
Ответ кроется в особенностях социальной психологии. При решении сложных вопросов, затрагивавших интересы всего сообщества в целом, «вечевой» порядок был чреват серьёзными межплеменными конфликтами. Многое зависело от того, представитель какого племени станет руководить «народным» собранием. С ростом объединения обстановка становилась всё более взрывоопасной. В таких ситуациях, видимо, предпочитали обращаться за помощью к иноплеменникам, решения которых в меньшей степени определялись интересами того или другого племени, а следовательно, были в равной степени удобны (или неудобны) всем участникам такого союза. Таким образом, приглашённые правители играли роль своеобразного третейского судьи, снимая межэтническую напряжённость в новом союзе.
Другим путём формирования первых государственных институтов было прямое завоевание данной территории. Легенда о братьях, строителях Киева, — пример такого пути. Даже если они были представителями полянской знати (а на мой взгляд, достаточных оснований для такого вывода нет), киевляне ещё несколько десятков лет должны были платить дань Хазарскому каганату. Это неизбежно должно было как-то повлиять на властные структуры полян, приспособить их к требованиям хазарского государственного аппарата. Впоследствии Киев был занят легендарными Аскольдом и Диром (согласно «Повести временных лет» — дружинниками Рюрика). И это завоевание Киева скандинавами не могло не сказаться на развитии, условно говоря, полянского аппарата власти. Чуть позже власть в Киеве перешла к Олегу, регенту Игоря, малолетнего сына Рюрика.
Роль варягов в образовании государства у восточных славян
В таком контексте проще решается и вопрос о роли «варяжского элемента» в ранней истории Древнерусского государства.
К Х веку норманны на Руси — это уже не разбойники, ищущие славы и добычи, воины-насильники, купцы-грабители. Теперь они — купцы и воины-наёмники в дружинах русских князей. Они — часть древнерусского общества, а уже во втором поколении варяги сливаются с местным населением…
Но, к сожалению, вопрос о роли «варяжского элемента» в ранней истории Древнерусского государства решался чаще всего за рамками собственно исторической науки.
Ну вот, кажется, можно подвести некоторые итоги.
В целом метаморфозы содержания слова «русь» можно представить следующим образом: первоначально скандинавов, приходивших на гребных судах в северо-восточные земли, населённые славянами и финно-угорскими племенами, называли «гребцами» (от скандинавского корня *rops), возможно, воспринимая это слово как своеобразный этноним; поскольку скандинавы, приходившие к славянам, были профессиональными воинами, их часто нанимали в княжескую дружину, и уже вскоре всю её начинают называть их именем — Русь; одна из основных функций, которую выполняет дружина, — сбор дани, поэтому новое название дружины приобретает дополнительное содержание — сборщики дани; вместе с тем этот термин, получивший уже социальную окраску, продолжает использоваться в узком смысле для обозначения дружинников-скандинавов; наконец, имя варяжской Руси было перенесено на восточных славян, на землю, населённую ими, а затем и на формирующееся при участии всё тех же скандинавов (князей и дружинников) восточнославянское государство — Киевскую Русь.
Вопрос о происхождении и первоначальном значении слова «Русь» должен быть отделён от проблемы возникновения древнейшего известного нам восточнославянского (точнее, полиэтничного с преобладанием восточнославянского компонента) государства, получившего в источниках это название.
Этническое происхождение первых русских князей не связано непосредственно ни с этимологией названия государства Русь, ни с проблемой зарождения государственных институтов у восточных славян. В то же время следует отметить — как закономерность для ранних государственных объединений — приглашение на роли первых правителей иноземцев.
Не исключено, что близкозвучащие в древнерусских, греческих, скандинавских, готских, латино- и арабоязычных источниках топонимы и этнонимы с корнями *ros / *rus могли иметь разное происхождение и лишь впоследствии слились в восприятии.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Тексты на тему «Образование Древнерусского государства»
РЮРИК, АСКОЛЬД И ДИР. СЕВЕРНАЯ И ЮЖНАЯ РУСЬ
Славяне платили дань своим соседям, потому что не было у них единства и своего государства. Как записано в древней летописи, в 862 году отправили ильменские славяне и кривичи послов к князьям варяжского племени и пригласили их править. На приглашение откликнулись три брата. Старший брат Рюрик построил город Ладогу в устье реки Волхов, а потом перебрался в Новгород и стал там править. Синеус стал править на Белом озере, а Трувор — в Изборске.
Через два года братья Рюрика умерли, и он объединил все северные земли под своей вла стью. Много городов построил Рюрик на Руси. И везде поставил своих старших дружинников. Столицей северной Руси стал Новгород.
Илья Глазунов. Внуки Гостомысла: Рюрик, Трувор, Синеус
1986 год
Двоим из дружинников Рюрика — Аскольду и Диру — городов не досталось. Они отправились искать лучшей доли в столицу Византии Константинополь. Но по пути «из варяг в греки» увидели они красивый город на берегу Днепра. Он носил имя своего основателя Кия. Горожане в то время платили дань хазарам. Аскольд и Дир помогли киевлянам избавиться от хазарского господства и сами стали князьями киевскими. Киев стал столицей южной Руси.
Укрепившись в Киеве, Аскольд и Дир собрали большую дружину и двинули её на Константинополь. Подойдя к богатой столице Византии, русы окружили её, разорили предместья, вселяя ужас в местных жителей. Но взять город они не смогли.
КИЕВСКАЯ РУСЬ. КНЯЗЬ ОЛЕГ
В 879 году умер Рюрик. Его сын Игорь был ещё ребёнком, и править от его имени стал родственник Рюрика Олег. Это был суровый и воинственный князь. Прослышав об успехах Аскольда и Дира, он повелел начать поход на Киев, чтобы подчинить своей власти всё течение Днепра. Подойдя к городу, Олег схитрил: направил к Аскольду и Диру послов, которые представились варяжскими купцами. В этом не было ничего удивительного, и правители города вышли навстречу гостям. Когда Аскольд и Дир подошли к лодкам, из них выскочили спрятавшиеся воины и окружили правителей.
Неизвестный автор. “Убийство Аскольда и Дира Олегом“
Олег сказал им: «Вспомните, что не князья вы, а дружинники великого Рюрика. Его больше нет, но зато есть его сын Игорь. Ему по праву принадлежит и Киев, и земли у Днепра». Отказавшиеся признать власть Игоря Аскольд и Дир по команде Олега были убиты вместе со своими близкими. Киевляне, оставшись без правителей, признали власть Олега.
Самому же Олегу понравился Киев — город был красив, климат здесь был не такой суровый, как на севере. И он перенёс столицу в Киев, назвав его «матерью городов русских». Русь с
того времени стала называться Киевской Русью. Объединение Киева и Новгорода князем Олегом в 882 году считается основанием государства.
Каждый год Олег с началом весны начинал походы против соседей, приводя под власть свою всё новые и новые племена и земли. Вскоре не только все поляне, но и древляне, северяне, радимичи платили ему дань и признавали своим князем.
Ольшанский, Борис Михайлович. “Твой щит на вратах Царьграда“
Но Олег на этом не успокоился. Он стал готовиться к большому походу на Византию. В 907 году этот поход состоялся. Окружённые в своей столице, император и патриарх запросили мира. Олег потребовал от Византии огромного выкупа — почти по 5 килограммов серебра на каждого из русских воинов, не только пришедших с ним, но и находившихся в русских городах. Такой дани не могла заплатить даже Византия. Тогда Олег потребовал, кроме того, что могла дать поверженная страна, ещё и льгот для русских купцов. Византийцы согласились со всеми условиями. Говорят, что в этом походе некоторые из русских воинов первыми из наших предков приняли христианство.
Васнецов, Виктор Михайлович. “Встреча Олега с кудесником“
Успехи Олега породили о нём много легенд и слухов. Вполголоса люди передавали друг другу, что князь — чародей (вещий). Когда-то Олег спросил у волхва (кудесника), как именно ему суждено умереть. Кудесник ответил: «Умрёшь ты, князь, от своего любимого коня». После этого перестал Олег садиться на любимого коня. А когда тот умер, князь лишь усмехнулся пророчеству и поехал взглянуть на его кости. Вступив на череп любимца, Олег с усмешкой произнёс:
«Не от этой ли кости умереть мне?» В ту же минуту из черепа выползла змея и ужалила князя в ногу. Пророчество кудесника сбылось.