мавритания что за страна
Мавритания
Мавритания
Мавритания — государство в Западной Африке, с запада омываемое Атлантическим океаном. Площадь — 1 030 700 км². До 1960 года Мавритания была владением Франции. Официальный язык — арабский. Административно-территориальное деление: 12 областей и 1 автономный столичный округ.
Большая часть страны занята песчаными и каменистыми пустынями Западной Сахары. В рельефе преобладают обширные низменные равнины и невысокие плато (732 м над уровнем моря). Единственная река с постоянным водотоком — пограничный Сенегал.
Сэкономь на путешествии в Мавританию!
Общая информация
Современное население Мавритании (около 4,3 млн человек) этнически неоднородно: три четверти составляют так называемые мавры — арабы и берберы, занятые преимущественно скотоводством, на юге преобладают негро-африканские народы — тукулер, фульбе, волоф и другие, ведущие в основном оседлый образ жизни. Ислам провозглашен государственной религией. Мавритания, в отличие от некоторых других стран Северной и Западной Африки, не переживала расцвета средневековой цивилизации, но сохранившиеся от той эпохи городские поселения Шингетти, Тишит, Валата свидетельствуют о былом их процветании, тонком искусстве декора фасада зданий. В библиотеке Шингетти хранятся 2 тыс. рукописей арабских ученых. Разнообразны музыкальное, певческое, танцевальное искусства народов Мавритании. Столица и крупнейший город страны — Нуакшот, построенный лишь 30–40 лет назад. Второй по размерам и значению город — порт Нуадибу.
В IV — середине XI вв. южная часть территории Мавритании входила в состав средневековых государств Западной Африки (Гана, Текрур и др.); в северной части существовали государственные образования берберов-санхаджа. В середине XI-XII вв. Мавритания в составе государства Альморавидов, в XIII-XIV вв. южная часть территории Мавритании в составе средневекового государства Мали. Проникновение европейцев с XV в. завершилось превращением Мавритании во французскую колонию (1920 г.). С 1946 года Мавритания — «заморская территория», с 1958 года — самоопределяющаяся республика в составе Французского сообщества. 28 ноября 1960 года Мавритания провозглашена независимой республикой.
Климат, флора и фауна
Климат тропический пустынный, среднемесячные температуры колеблются от 16–20 °C в январе до 30–32 °C в июле. Осадков на большей части страны выпадает менее 100 мм в год, лишь на юге — в сахельской зоне — 200-400 мм.
Соответствующий характер имеет и растительность Мавритании: редкие кустарники и отдельные деревья на юге, а на остальной территории небогатая зелень появляется лишь на короткое время после дождей.
Из крупных животных в Мавритании встречаются антилопы орикс и аддакс, горные козлы, среди небольших хищников — шакал, лисица фенек. Много змей и ящериц, а также насекомых и пауков.
История
В 11–12 вв. берберы ощутили последствия арабских завоеваний в Северной Африке. В 15–17 вв. после нескольких столетий относительно мирного проникновения на территорию Мавритании бедуины племени хасан покорили местных берберов и, смешавшись с ними, положили начало этнической группе мавров (арабо-берберов). Хотя часть берберов, например предки туарегов, не желая попасть под власть арабов, отступили в пустыню, для большинства арабский язык стал родным, а ислам – новой религией. Многие черные африканцы, занимавшиеся оседлым земледелием в южных районах страны, на протяжении 11–16 вв. были покорены берберами и превратились в подданных новых арабских эмиратов Трарза, Бракна и Тагант.
Португальцы, появившиеся у побережья Атлантического океана в 15 в., в 1461 основали торговый форт на о.Арген. В разное время на протяжении 17–18 вв. их сменяли голландские, английские и, наконец, французские торговцы. Европейские купцы стремились установить контроль над торговлей гуммиарабиком из зоны Сахеля.
В начале 19 в. обосновавшиеся в Сенегале французские торговцы неоднократно вступали в конфликт с арабскими эмирами, которые старались контролировать и облагать налогами торговлю гуммиарабиком. В 1855–1858 губернатор Сенегала Луи Федерб возглавил французскую кампанию, направленную против эмирата Трарза. В 19 в. французские офицеры, двигаясь из Сенегала на север, исследовали внутренние районы пустыни. В начале 1900-х годов отряд французов под командованием Ксавье Копполани вторгся в эти районы с целью защиты интересов французских торговцев и стал управлять ими как частью французской колонии Сенегал. В 1904 эти территории были выведены из состава Сенегала и в 1920 включены в состав Французской Западной Африки. Тем не менее до 1957 их столицей по-прежнему оставался Сен-Луи в Сенегале. Французы с немалым трудом управляли кочевым населением, среди которого не прекращались межплеменные распри, а также соперничество между арабами и берберами. Административные трудности усиливала и напряженность в отношениях между кочевым и оседлым населением. Даже после окончания Второй мировой войны некоторые районы продолжали оставаться под управлением военной администрации.
В 1946 Мавритании было предоставлено право на формирование территориальной ассамблеи и на представительство в парламенте Франции. Стали возникать первые политические организации, которые еще не были массовыми. В 1958 Мавритания вошла в состав Французского сообщества под названием Исламская Республика Мавритания, а 28 ноября 1960 стала независимым государством. Первым премьер-министром, а затем и президентом Мавритании стал Моктар ульд Дадда. Опираясь первоначально на традиционные элиты и Францию, он по примеру радикального режима Гвинеи создал массовую политическую партию и в конечном счете сосредоточил в своих руках всю полноту власти. Моктар ульд Дадда вывел Мавританию из зоны франка и провозгласил арабский язык государственным, что сразу же вызвало сопротивление со стороны южан, которые опасались господства мавров, составлявших большинство населения.
В 1976 г. было достигнуто соглашение о передаче колониального владения Испании – Западной Сахары (бывшей Испанской Сахары) – под временное административное управление Марокко и Мавритании. Однако за этим последовала непопулярная среди мавританцев война с Фронтом ПОЛИСАРИО, национально-освободительным движением Западной Сахары, которому оказывал помощь Алжир.
В июле 1978 года в результате бескровного военного переворота армия свергла Моктара ульд Дадду. Сразу после этого было приостановлено действие конституции, распущены правительство, парламент, общественные организации, а власть перешла к Военному комитету национального возрождения (ВКНВ). Его руководитель подполковник Мустафа ульд Мухаммед Салек занял пост президента страны. ПОЛИСАРИО объявил о прекращении войны с Мавританией, однако руководство Марокко настаивало на том, чтобы мавританцы продолжали борьбу за свою часть территории Западной Сахары.
Следующие несколько лет ознаменовались частой сменой лидеров военного режима. По-прежнему оставались напряженными взаимоотношения между негроидным населением и маврами. Постоянным источником внутриполитической нестабильности служили попытки отдельных членов Военного комитета совершить новый военный переворот, а также расхождения с Марокко по вопросу о Западной Сахаре.
На короткий срок в 1979 г. Мустафа ульд Мухаммед Салек установил режим личной власти и воссоздал под новым названием Военный комитет национального возрождения, который продолжал возглавлять и после ухода в отставку. Вскоре он был смещен подполковником Мухаммедом Лули, который, в свою очередь, вынужден был в 1980 г. отказаться от власти в пользу подполковника Мухаммеда Хуны ульд Хейдаллы. Последний, будучи премьер-министром, в июле 1979 г. заявил об окончательном отказе Мавритании от притязаний на территорию Западной Сахары. В 1981 г. Мухаммед Хуна ульд Хейдалла отказался от намерения сформировать гражданское правительство и принять новую конституцию.
В 1984 г. в результате бескровного переворота власть в стране захватил подполковник Маауйя ульд Сиди Ахмед Тайя, который при Мухаммеде Хуне ульд Хейдалле несколько раз занимал пост премьер-министра. В целом Маауйя ульд Сиди Ахмед Тайя сумел восстановить внутреннюю стабильность, приступить к экономическим реформам и предпринять шаги, направленные на демократизацию политической системы.
Беспорядки на почве межэтнических противоречий продолжались в Мавритании до конца 1980-х годов, а пограничный спор с Сенегалом спровоцировал в 1989 г. волну нападений на чернокожих мавританцев и сенегальских граждан и высылку последних из страны. Разногласия по вопросу демаркации мавританско-сенегальской границы и репатриация беженцев привели к временному прекращению дипломатических и свертыванию экономических отношений, которые были восстановлены в 1992 году.
На проведенном в 1991 г. национальном референдуме была принята новая конституция, предусматривающая введение многопартийной системы. Победа Маауйя ульд Сиди Ахмеда Тайя на президентских выборах 1992 года была омрачена беспорядками и обвинениями в фальсификации результатов голосования. Проправительственная Республиканская социал-демократическая партия (РСДП) завоевала подавляющее большинство депутатских мандатов на выборах в Национальное собрание в 1992 и 1996 гг., а также на выборах в Сенат в 1992, 1994 и 1996 годах.
Основными событиями после принятия новой конституции стали бойкоты выборов оппозиционными партиями, утверждавшими, что правящая партия имеет односторонние преимущества в избирательных кампаниях, аресты членов оппозиционных группировок и столкновения на почве межэтнических конфликтов. Несмотря на пестрый этнический состав правительства Мавритании и формальное осуществление им некоторых демократических реформ, предусмотренных новой конституцией, международные наблюдатели за соблюдением прав человека в 1990-е годы продолжали отмечать нарушения прав чернокожего меньшинства населения и членов оппозиционных организаций.
Экономика
Мавритания — развивающаяся страна с относительно низким уровнем жизни по сравнению с другими странами региона.
В колониальный период основным занятием населения было разведение верблюдов, рыболовство и натуральное сельское хозяйство. В 1960-х годах в стране были найдены залежи железной руды, и с тех пор горнодобывающая промышленность стала основой экономики Мавритании.
«Они молятся пять раз в день, мучают рабов и живут в помоях» Что российские путешественники нашли в самой бедной стране Африки
Фото: Rafael Marchante / Reuters
Россияне Константин Колотов и Александр Смагин осенью прошлого года отправились в кругосветное путешествие на велосипедах с бамбуковыми рамами. В Сенегале на Смагина напал местный житель и трижды ранил ножом. Сейчас с путешественниками все в порядке, и они продолжают путь в сторону Нигерии. Колотов уже рассказывал в интервью «Ленте.ру» об идее путешествия и планах на будущее. Сегодня речь пойдет о преодолении Мавритании — самой бедной страны Африки и, возможно, всей планеты Земля.
Для того чтобы понять, что Мавритания, мягко говоря, не самое приятное место на земле, достаточно просто посмотреть справочную информацию о ней. Итак, Исламская Республика Мавритания — государство в Западной Африке. Население страны — 3 359 185 человек, 100 процентов населения мусульмане. 600 тысяч человек — рабы, что составляет 20 процентов населения страны.
Мавритания входит в число самых экономически слаборазвитых стран мира. Ниже уровня бедности живут около 40 процентов населения. Уровень безработицы — 30 процентов. Средняя продолжительность жизни — 58 лет у мужчин, 63 года у женщин. Грамотность — 59 процентов среди мужчин, 43 процента среди женщин. И по этой стране нам предстояло проехать на велосипедах.
В круге первом
Начать стоит прямо с границы. Мы с Сашей въезжали в страну со стороны Западной Сахары. Западная Сахара, а ныне часть Марокко, — крайне не богатая страна, расположенная в пустыне. По дороге худо-бедно раз в 50 километров мы встречали кафе, где нам могли предложить разве что омлет, в котором копошились всего две-три мухи, не более. При этих же кафе можно было даже переночевать, что в общем-то создавало вполне королевские условия. И дорога до границы тоже была ничего — ехать можно.
Фото: Константин Колотов
Переход границы Западной Сахары занял у нас 20 минут, и, вероятно, это было связано с небольшой пробкой. Думаю, что после обеда пройти границу можно минут за пять. В принципе, она чем-то напоминает европейскую, не считая того что вокруг носятся и скачут козы, валяются дохлые собаки, живые собаки стаями перебегают из угла в угол, а куча народу шныряют туда-сюда в такт этим собакам. Все это казалось диким и пугающим, но только до тех пор, пока мы не ступили на территорию Западной Сахары.
Ведь именно здесь началась настоящая жуть. Сразу за воротами нас встретила пустыня, и вместе с ней отсутствие каких-либо дорог — указатели, направленные в пустоту, сгоревшие и перевернутые машины и горы мусора, конца которым не было видно до самого горизонта. Казалось, мы стоим на пороге постапокалиптического мира. Машины проезжали с трудом, буксуя в песках, а люди едва шагали параллельно автомобилям. Через пять минут исчезли даже те редкие странники и машины — все окончательно растворилось в изнуряющей Сахаре. Мы с Сашей остались одни, и нам предстояло пройти два-три километра по бездорожью.
Спустя некоторое время мы догнали группу сенегальских девушек, неплохо владевших английским языком. Они поработали танцовщицами в Марокко и сейчас двигались домой в Сенегал, чтобы отдохнуть. Мне сразу предложили жениться и пообещали райскую жизнь. А чтобы продемонстрировать всю серьезность намерений, марокканки помогли вытолкнуть мой байк из песка, в котором он увяз.
Так потихоньку мы дошли до мавританской границы. Там местные таможенники потребовали от нас копии паспортов. Поскольку у нас их не оказалось, они спокойно объяснили, что сделать их можно в соседнем здании обменного пункта. В обменном пункте уточнили, что копии сделать, конечно, можно, но не раньше, чем им дадут электричество, а электричество дадут вот-вот — «столбы уже установили, а проводку к маю начнут тянуть».
К счастью, это была шутка, но только про май. В итоге через три часа таможенники от руки переписали данные наших паспортов и отпустили нас на процедуру оформления визы. Виза в беднейшую страну обошлась нам в 75 евро на каждого. Замечу, что мавританский таможенный пункт совсем не похож на европейский. Повсюду шныряют «менялы», желающие поменять деньги, продавцы сим-карт и просто какие-то сомнительные личности подозрительного вида.
Нас предупредили, что на границе менять ничего не надо, так как обмануть там могут в 10 раз, поменяв, например, деньги старыми купюрами, потерявшими свою стоимость. Все это, естественно, делается под покровительством полиции. После четырехчасового оформления визы в первую очередь очень хотелось обедать. Все-таки впереди нас ждал переход в 50 километров против ветра, а это довольно трудно.
Мы осмотрели всю зону вокруг таможни, чтобы найти хоть сколько-нибудь приемлемый пункт питания, но в предлагаемых условиях есть было невозможно. В тот момент западносахарские мухи в омлете уже казались нам вершиной кулинарного искусства. Грязь, мусор, кошмарная посуда, продукты, валявшиеся на земле (например, хлеб), — все это совсем не подогревало аппетит, а наоборот, вызывало рвотные позывы. Чтобы не умереть с голоду, пришлось купить печенье и воду. Перекусив, мы отправились в путь.
50 километров против ветра на бамбуковых велосипедах дались с трудом. Поскольку скорость бокового ветра составляла 45 километров в час, наш транспорт постоянно бросало на песчаную обочину, и удержать его удавалось только чудом. Но еще большую опасность создавали фуры: как встречные, вихри от которых сбивали движение, так и попутные, засасывающие в центр дороги под встречные машины.
Фото: Константин Колотов
Больше всего удивляло, что вся обочина была завалена хламом и мусором. Я искренне не мог понять, кто умудрился так загадить пустыню, в которой вообще нет людей. Но, добравшись до города, указанного на Google Maps, я убедился в том, что о «мусорках» тут не слышали вообще. Местные жители все бросают себе под ноги.
Назвать это городом я, конечно, поторопился — дома из картона и глины, грязные улицы и море мусора. Мы не стали даже притормаживать в этом населенном пункте, а сразу направились в отель в пяти километрах от него. Но и отель оказался лишь подобием гостиницы. Там мы с трудом нашли какого-то араба, выполнявшего роль администратора. Он показал комнату, где мы могли переночевать, и удалился. На ужин рассчитывать тоже не приходилось.
Заходя чуть вперед, скажу, что в Мавритании нам так и не удалось найти кафе, чтобы поесть. 80 процентов нашего рациона составляли консервы, а 20 процентов — то, что изредка удавалось приготовить самим, то есть макароны. Перекусив консервами, мы завалились спать, ведь с утра нас ждали 450 километров по пустыне Сахара — до Нуакшот, столицы Мавритании. Согласно плану, мы должны были проехать этот отрезок за четыре дня, а если ветер будет хотя бы немного дуть в спину — за три.
Берегись автомобиля
Спустя несколько десятков километров мы поняли, что ехать дальше по такой опасной дороге на велосипедах — настоящее смертоубийство. Решение не заставило себя ждать — нужно было остановить проезжающий грузовик и уехать на нем. Нам повезло — уже через пять минут нужная фура подобрала нас. Велосипеды мы погрузили без проблем, но вот влезть в кабину было невозможно — кроме нас, там и так уже ютились три человека. Стало ясно, что моему напарнику Саше придется ехать на следующей машине, а я втиснулся четвертым в кабину, рассчитанную на двоих.
Моими попутчиками были парни арабской внешности, а за рулем сидел чернокожий дальнобойщик. Дорога была разбитой, грузовик подбрасывало на кочках (а учитывая возраст этого грузовичка, любая кочка казалась последней в его жизни). Но нашему темнокожему водителю все было нипочем — часть пути он вел машину, держа руль ногой.
Про себя я думал, что поменял шило на мыло: в конце концов разбиться на велосипеде или на грузовике — не такая уж большая разница. А минут через десять увидел, как нас обогнал легковой Toyota Avensis, в котором комфортно устроился Саша, которому я уже начал завидовать. Но, когда мы остановились на очередном КПП, полицейские накинулись с расспросами о том, где мой напарник. Я был уверен, что он давно уже проскочил пункт и спокойно сокращает километры к Нуакшоту в уютном «Авенсисе».
Но спустя час с небольшим подъехала их несчастная Тойота и оказалось, что я очень зря «катил бочку» на нашего чернокожего шофера. Сашин водитель за это время умудрился два раза подряд пробить, а точнее разорвать в клочья колесо, а следом погнуть еще и запаску. После второй неудачи он вызвал подмогу, которая прибыла на Toyota Land Cruiser 100.
Из машины выскочил чернокожий незнакомец, схватил инструменты и начал быстро все менять. Кроме чернокожего парня, в автомобиле был араб, который относился к темнокожему как к собственной вещи: с легким пренебрежением и совершенно не беспокоясь о том, что у этого «предмета» могут быть чувства.
Представьте себе молоток или соковыжималку, которую вы используете бесцеремонно, а после использования просто кидаете в ящик с другими инструментами. Вот так же и тут, только взаимодействие происходило между двумя людьми. В итоге чернокожий парень поставил новое колесо, а Саша добрался до нашего КПП.
Проверив наши документы, сотрудники пропускного контроля запретили нам ехать раздельно. Предложили выгрузить велосипеды и ждать подходящую машину, но мы нашли оптимальное решение — Саша залез в кузов, и мы поехали вместе в том же грузовике.
До путешествия в Мавританию я смотрел много видео об этой стране. В основном авторами роликов выступали мотоциклисты, путешественники на автомобилях или в крайнем случае автостопщики. Поэтому особенно полезной информации там для нас не было. Но я запомнил, что один из путешественников назвал перегон от Нуакшота до границы с Западной Сахарой самым трудным в Африке. Мы проехали 100 километров этого перегона на велосипедах и 400 километров — на грузовике, а Саша — в кузове. И, да, этот путь поистине ужасен!
Грязь, мусор, сильный боковой ветер с порывами, местами заканчивающаяся дорога, из-за чего машинам приходилось ехать по песку. Кочки, ямы, жара выше 40 градусов. Ну, а поселения, встречающиеся периодически на пути, похожи на. да ни на что не похожи. Так не должны жить люди. Это просто бараки в пустыне, часть которых соорудили из дерева, другие — слепили из глины. Если вспоминать картины ада, где черти на сковородах и в котлах жарят грешников, то здесь это происходит в реальности. Это действительно выглядит как ад на земле.
Необходимо также отметить, что Мавритания — самая или одна из самых религиозных стран мира! Здесь 100 процентов населения мусульмане. Большинство знает Коран наизусть. Они не слушают в машине попсу, не смотрят клипы распущенных музыкантов, никогда не видели голливудских звезд. Они с утра до вечера читают Коран и молятся. Что не так с их Богом? За что Аллах наказал их? С этим мыслями мы въехали в столицу.
Фото: Константин Колотов
Мы выгрузились на въезде в Нуакшот. Водители попросили с нас денег. Они просили до этого — когда я только сел, но тогда я денег им не дал. И был прав. Уверен, если бы я заплатил им на старте, то на первом же КПП меня бы высадили вместе с велосипедами, чтобы не ждать час.
Мы не договаривались о конкретной сумме, но решили, что дадим тысячу мавританских угий — что-то около 600 рублей. Парнишка попросил добавить сверху еще сотню, мы согласились. Радостью было выйти из машины живыми! Я думал, что чернокожий водитель опасно водит, но в какой-то момент он поменялся местами с арабом, который, как выяснилось, только учился водить. И каждый раз, когда на нас неслась встречная фура и казалось, что столкновение неизбежно, чернокожий парень выхватывал руль и, цепляя обочину на скорости 80-100 километров в час, разъезжался с фурой.
Столичный шик
В общем, я был счастлив оказаться в Нуакшоте. Мы выгружались на закате, и пока выгрузились и рассчитались, уже стемнело. Поскольку добрались мы до города на четыре дня раньше графика, то жилья у нас не было. Проехав вдоль дороги несколько километров, мы нашли три отеля. Цены были от 75 до 150 евро за ночь.
Фото: Константин Колотов
Кто здесь живет за такие деньги?! Эта мысль не давала мне покоя. Ни один разумный человек не поедет отдыхать в Мавританию. Для кого эти отели? Мы решили двигаться в центр города. Город большой — миллионник. Удивительная особенность мавританских арабов сделать идеальной центральную дорогу, поставить вдоль этой единственной дороги через каждые пять метров фонари на протяжении нескольких километров, а потом завалить красивую дорогу мусором. Ну сделайте фонари раз в 20 метров, а на сэкономленные деньги поставьте урны. Но нет.
На перекрестках есть светофоры, но никто не обращает на них внимания — едут куда и когда захотят. По дороге бродят козы, на обочине я увидел гниющий труп сбитого верблюда. Это не собака и не коза, это огромное животное, которое, очевидно, уже несколько дней валяется и разлагается на обочине дороги в городе. Трупная вонь, гниль и внешний вид наводят ужас.
Так понемногу мы въехали в центр. В глаза бросилось огромное количество дорогих Toyota Land Cruiser всех моделей и цветов. Люди в городе ездят либо на машинах 1950-х годов, либо на свежих Land Cruiser Prado и Land Cruiser 200. Все это похоже на пир во время чумы. День был тяжелый, хотелось скорее исчезнуть из этой клоаки, спрятаться хотя бы в комнате от всех этих дохлых верблюдов, мусора, рабов и «Ленд Крузеров».
В какой-то момент я не заметил, что Саша отстал, — и мы потерялись. Без телефона, плана и оговоренного места встречи. Я подождал его на перекрестке, потом решил вернуться обратно по дороге. Пока ехал, на светофоре познакомился с местным парнем из соседней машины. Он предложил остановиться с ночевкой у него в гест-хаусе. Пока мы с ним разговаривали, подъехал Саша.
Так бог позаботился о нас. Наверное, о мавританцах заботится какой-то другой бог. Через 10 минут мы уже были в приятном доме, огороженном забором. На территории росли пальмы, цветы. В доме оказалась свободная комната. Кроме нас, было несколько арабов и французская женщина, живущая там уже три недели (я так и не понял, с какой целью). Мы помылись, приготовили себе макароны, ребята угостили нас салатом, и, уставшие, но довольные, мы легли спать. Бегающие по комнате мыши были такой мелочью после всего увиденного, что мы даже не стали обращать на них внимания.
Утро в Нуакшоте было добрым. Я ходил по территории вокруг дома и не мог понять, почему же мне так хорошо. Понял ближе к обеду: здесь же зелень, деревья, цветы. В пустыне всего этого просто нет, а тут по мавританским меркам почти лес. Человеку нужен лес, деревья — наши друзья. Одно их наличие делало мир лучше. Думаю, схожие чувства испытывают жители Санкт-Петербурга и Москвы, когда выходят на солнце. В Питере солнце вообще редкий гость, да и в Москве бывают годы, когда солнце месяцами не появляется на небе. Но, когда оно выходит, на душе радость, а люди вокруг начинают улыбаться. Вот так и тут — с деревьями. Солнце здесь 363 дня в году.
Фото: Константин Колотов
Еще вечером, находясь в поиске отеля, мы с Сашей решили, что переночуем и поедем в Сенегал — хотелось побыстрее вырваться из этой Мавритании. Но, проснувшись, решили, что останемся еще на день. Ночевка в этом гест-хаусе стоила нам восемь евро на двоих — почти в 10 раз меньше, чем в дешевых отелях этого города. За эти же восемь евро нам разрешили брать из холодильника все, что захотим, а брать было что: овощи, фрукты, йогурты, салаты.
После завтрака мы пошли погулять. Целью было найти банкомат для снятия наличных, а также посмотреть столицу Мавритании и найти кафе или торговый комплекс с интернетом, чтобы провести стрим. Выход за порог дома вернул нас в ад Мавритании. Дороги наполовину засыпаны песком, мусор никто не убирает, кажется, годами или даже десятилетиями. Весь город похож на огромную свалку. Часть людей живет в палатках. Эти палатки прижаты к каменным домам, а с другой стороны их подпирают деревянные хибары. И мимо всего этого несутся дорогие «Ленд Крузеры».
Мы решили превозмочь отвращение и дойти до центральной площади. Она была в 3,5 километра от нас. Где-то через километр нас заметил ребенок лет семи-девяти. Оборванный, грязный, страшный — он подбежал к нам и начал требовать денег. Мы бы и дали, но их просто не было. На все наши «гоу» он не обращал ни малейшего внимания, вместо этого вис на руке, ныл, скалился, рычал, опять ныл и все сильнее вис на руках то у меня, то у Саши. И так минут 20.
Потом, очевидно, мы зашли в район, где он не работает и поэтому не заходит туда. Ребенок что-то еще пискнул и убежал. Так мы добрались до самого центра города. Центральная площадь оказалась огромной свалкой. По площади ходили козы и ели мусор. Собственно так устроен весь город: это свалка, везде ходят козы и жуют мусор. Ни одного кафе, ни одного торгового центра, и только пятый по счету банк дал нам снять денег. Сразу после этого мы отправились домой.
На обратном пути мы познакомились с еще одной удивительной особенностью этого города: питьевая вода висит на заборах в бурдюках, зашитых в шкурах животных, а рядом с такой шкурой висит привязанная кружка. Туристов мы не встречали. Видели пару европейцев, но явно не туристов. Скорее это были какие-то пройдохи, грабящие и без того нищий народ Мавритании.
Фото: Константин Колотов
Вернулись домой с чувством какого-то омерзения. Все местные жители — глубоко религиозные люди. Они молятся пять раз в день и тут же кидают себе под ноги мусор, мучают рабов, живут в помоях и грязи. Ну, а кто-то — и я уверен, что далеко не всегда это самые умные или самые достойные граждане, — живет в этом аду в окружении роскоши дорогих домов, дорогих машин и трех-четырех-пяти жен.
Мне стало противно это место. Мы поужинали, собрали вещи и готовы были утром выехать в дальнейший путь. До Сенегала оставалось 250 километров. Быстрее туда. На завтра назначили тренировку в рамках подготовки к Ironman и решили проехать отрезок в 90 километров на время и без остановок.
Дорожное движение в Нуакшоте и в Мавритании в целом — это просто беспредел. Едет кто куда хочет, как хочет и на чем хочет — на машинах, на металлоломе, на конях, на ослах, на козах. Кстати, из-за того, что центрального водоснабжения в городе тоже нет, воду в дома привозят специальные доставщики на ослах.
Мы бежали из этого проклятого города. Примерно через 20 километров на выезде из города нас остановили на КПП, как всегда проверили документы, переписали все наши данные. Мы воспользовались остановкой и сделали зарядку. Отсюда начинается наш тренировочный участок в 90 километров.
Старт. Дорога местами была плохая, местами вообще заканчивалась, но, к чести мавританцев, надо заметить, что они ее строят. Приходилось много притормаживать и где-то останавливаться, чтобы не увязнуть в песке. Но в итоге 90 километров я проехал за 3 часа 17 минут — достойный результат. Я был собой доволен. Думаю, вполне смог бы выйти из трех часов, если бы ехал по хорошей дороге, да еще и без сумок. Возможно, даже смог бы уложиться в 2 часа 30 минут.
По дороге часто встречались поселения. Обычно это означало, что сейчас на дорогу выбегут местные дети. Когда они первый раз выбежали и перекрыли мне дорогу, я немного насторожился и даже притормозил, но потом понял, что детишки эти довольно агрессивные: хотят денег или угощений, а то и что-нибудь спереть с велика. В общем, больше я не притормаживал.
Фото: Константин Колотов
Плохо, конечно, так говорить, но другого сравнения мне в голову не приходит. В Западной Сахаре на нас кидались собаки, бродившие стаями вдоль дороги, а здесь, в Мавритании, вместо собак были дети. При этом все повадки у них такие же, как у собак. Бежать за велосипедом и что-то агрессивно рычать. Поскольку Саня ехал вторым, ему в спину летели камни. Мелкие разбойники успевали подготовиться.
В тот день мы проехали 140 километров и поставили палатку рядом с КПП, чтобы ночевать под охраной местной милиции. Нам оставалось всего 100 с небольшим километров до границы этой страны! В наш последний день в Мавритании ноги сами просились на педали, чтобы уехать отсюда как можно быстрее. Очередные 100 километров, очередные дети-собаки, очередной мусор, вонь, разбитые дороги, и вот она — долгожданная граница.
Сенегал обетованный
На въезде нас очень активно начал останавливать местный парень с кипой листов в руках. Я остановился. Ворота границы я уже вижу, но парень был очень впечатляющим. Подбежав ко мне с двумя товарищами, он тут же начал пояснять, что туда нельзя, надо заполнить карточку. Рассказал, что можно плыть на большом пароме, а можно — на маленьких лодках. В принципе я все понимал, но «включил» свою стандартную модель поведения. Подъехал Саша, и я сказал парням, что не понимаю их, и им нужно говорить с моим другом-переводчиком.
Они тут же переключились на него, а я благополучно двинулся дальше к воротам на границе, где стояли люди в форме. Эти жулики начали возмущаться и повторять, что мне нельзя туда ехать. Но они меня уже мало интересовали. В ворота въехать мне не дал уже человек в форме. Сказал, что нужен скан паспорта и показал пальцем, где его сделать. Я пошел делать. Подъехал Саша. Жулики, поняв, что развести нас не получится, ретировались.
Мы сделали сканы паспортов. Очень хотелось есть, так как в Мавритании мы ни разу не ели в общественных местах. Купили консервированных ананасов и съели по паре банок. С копиями паспортов мы вновь подошли к воротам, рядом с которыми уже стояли несколько человек в разной форме и толпа каких-то прохиндеев. Собственно толпа там была всегда. Я дал копию паспорта тому пограничнику, который о ней просил, тот что-то долго бурчал, а затем началось форменное представление.
Второй пограничник, одетый в другую форму и явно здесь более уважаемый, попросил первого дать мою копию паспорта, первый кинул во второго этой копией, бумага упала на землю. Оба гордых генерала не стали ее поднимать, а лишь с фальшивым достоинством и тупостью смотрели друг на друга. Я в недоумении смотрел на этот цирк. К счастью, какой-то чернокожий парень поднял копию и передал второму пограничнику, и нас благополучно пропустили.