мариинская арфа что это
«Уеду в Крым и буду работать там. Играть с дельфинами на арфе». Софья Кипрская о музыке и своих планах на будущее
На этот раз историю вспомню я. Когда-то был я молод и полон чувств. И все мои друзья были такими же. Вот и один мой товарищ — постоянно ошивался возле Консерватории. Он долго встречался с одной виолончелисткой, но потом бросил её: «надоело таскать ее бандуру». Да, мужчины! Возмутительно скоро и там же он встретил другую, привлечённый невесомостью нотной папки в её руках. Их роман развивался молниеносно: она пригласила его к себе — помочь с переездом. В назначенный час он явился по адресу и увидел, как она тянет к грузовику испуганно мычавшую арфу. Мой друг бежал! Преследуемый хохочущим призраком виолончелистки. Потом ему, конечно, объяснили, что арфу — как рояль — не носят с собой. Но уже не случилось. С тех пор и поныне, арфистки рождают во мне щемящее чувство ускользающей красоты. Может быть его вызывают звуки, которые мы должны были бы слышать лишь в раю, а может сам силуэт — напоминающий нам античность.
Обладательница «Золотой арфы» и множества других наград, артистка Мариинского театра и просто красавица — Софья Кипрская — прекрасный пример того, как обманчиво впечатление молодости. Особенно, если считать молодость и красоту — помехой для серьёзной работы. Список её наград и концертов на известнейших площадках пополняется день ото дня, более того — с её подачи в Мариинке был организован фестиваль «Северная лира». Убеждающий слушателей в том, что арфа может соединить любую музыку. Даже классику и рок. Если уж о личном — то в чистосердечной, хотя и не слишком серьезной анкете, отвечает сама Софья Кипрская.
Меня зовут Софья Кипрская.
Я — первая арфа Симфонического оркестра Мариинского театра.
В детстве я мечтала стать тренером в дельфинарии.
Был поход в дельфинарий, я настолько влюбилась в этих животных, что до сих пор не теряю надежды, что когда-нибудь уеду в Крым и буду работать там. Играть с дельфинами на арфе.
Любимая книга — это «Возвышенное и земное» Дэвида Вейса про жизнь Моцарта. Очень интересная.
В детстве я засыпала под Баха.
Французские и английские сюиты Гленна Гульда — это было самое лучшее для меня. Мама мне ставила, я любила слушать.
Лучшее решение, принятое в жизни — прийти работать в Мариинский театр.
Получила я приглашение рано — в 16 лет. Я считаю, что театр — это мой дом родной, который меня воспитал, я продолжаю учиться и впитывать в себя всё хорошее.
В Петербурге мне не хватает солнца.
У меня папа — военный, у него род идёт из Греции. Видимо, мои корни греческие очень хотят побольше солнца в Петербурге!
Идеальная музыка для свидания — Стинг.
Очень люблю этого исполнителя, он потрясающий музыкант. Стинг — это на все времена.
Героиня оперы/ балета/ книги, которая похожа на меня — Татьяна Ларина.
Я интроверт, тоже люблю читать в тиши, мне очень близка эта героиня.
Музыка, от которой мне не по себе — электронная музыка.
И музыка в клубах, я не понимаю, как это можно слушать. Но у каждого свои предпочтения. У меня начинает болеть голова от такой музыки…. Туц-туц-туц.
Это бывает у соседей. Но мне с соседями повезло, у родителей дома в одной комнате стояла арфа, в другой — рояль. И соседи сверху и снизу всегда спрашивали: «Ну что у нас сегодня в программе?!».
Если бы я выбрала не арфу, я бы выбрала ударные.
У нас замечательная команда Renaissance Percussion в театре — банда ударников. Я с ними часто играю, иногда дают побаловаться на каких-нибудь ударных инструментах.
Мне страшно, когда темно.
Я очень боюсь темноты. Мы с братом в детстве очень любили смотреть «Секретные материалы» с Духовны — это влияние этого фильма, наверное.
Я не могу простить своих обидчиков.
Шучу! Я стараюсь прощать, я вообще отходчивый человек, но память у меня хорошая.
В последний раз я чувствовала себя счастливой 6 ноября на концерте.
У нас был концерт с моим любимым оркестром Мариинского театра под руководством дирижёра Заурбека Гугкаева. Мы играли концерты Хоакина Родриго и Эмиля Дельтура. Я в этот день была очень счастлива!
Мариинская арфа что это
Арфа считается символом гармонии, изящества, спокойствия, поэзии. Один из самых красивых и загадочных инструментов, похожий на большое крыло бабочки, веками дарил поэтическое и музыкальное вдохновение своим мягким романтичным звучанием.
Что такое арфа
Музыкальный инструмент, выглядящий как большая рама треугольной формы, на которой закреплены струны, относится к струнной щипковой группе. Этот вид инструментов обязательно участвует в любом симфоническом выступлении, причем арфу используют для создания и сольной, и оркестровой музыки в разных жанрах.
В оркестре звучат обычно одна или две арфы, но случаются и отступления от музыкальных стандартов. Так, в опере русского композитора Римского-Корсакова «Млада» используются 3 инструмента, а в произведении Рихарда Вагнера «Золото Рейна» – 6.
В большинстве случаев арфисты аккомпанируют другим музыкантам, но бывают сольные партии. Солируют арфисты, например, в «Щелкунчике», «Спящей красавице» и «Лебедином озере» Петра Ильича Чайковского.
Как звучит арфа
Звучание арфы роскошное, благородное, глубокое. Есть в нем что-то внеземное, небесное, у слушателя возникают ассоциации с древними богами Греции и Египта.
Звук арфы мягкий, негромкий. Регистры не выражены, тембровое разделение расплывчатое:
В арфовых звуках отмечаются незначительные шумовые оттенки, характерные для щипковой группы. Звуки извлекаются скользящими движениями пальцев обеих рук без использования ногтей.
В арфовой игре нередко применяется эффект глиссандо – быстрого движения пальцев по струнам, благодаря чему извлекается чудесный звуковой каскад.
Тембровые возможности арфы поразительны. Ее тембр позволяет сымитировать гитару, лютню, клавесин. Так, в испанской увертюре Глинки «Арагонская хота» арфист исполняет гитарную партию.
Число октав – 5. Педальное строение позволяет воспроизводить звуки от контроктавы «ре» до 4-ой октавы «фа».
Устройство инструмента
Треугольный инструмент состоит из:
Количество струн у разных инструментов неодинаковое. Педальная разновидность 46-струнная, причем 11 струн выполнены из металла, 35 – из синтетического материала. А в небольшой леверсной арфе 20-38 жил.
Арфовые струны диатонические, то есть бемоли и диезы не выделяются. А чтобы понизить или повысить звучание, применяют 7 педалей. Чтобы арфист быстро ориентировался в выборе нужной ноты, делаются разноцветные струны. Жилы, дающие ноту «до», красного цвета, «фа» – синего.
История арфы
Когда появилась арфа, неизвестно, но история ее возникновения уходит в глубокую древность. Считается, что прародитель инструмента – обыкновенный охотничий лук. Возможно, первобытные охотники подметили, что натянутая с разной силой тетива звучит неодинаково. Тогда кто-то из охотников решил вставить в лук много жил, чтобы сравнить их звучание в необычной конструкции.
Каждый древний народ имел инструмент оригинальной формы. Особой любовью арфа пользовалась у египтян, которые называли ее «прекрасная», щедро украшали золотыми и серебряными вставками, драгоценными минералами.
В Европе компактный предок современной арфы появился в VIII веке. Его использовали бродячие артисты. В XVII веке европейская арфа стала выглядеть как тяжелая напольная конструкция. Средневековые монахи и служители храмов использовали инструмент для музыкального сопровождения богослужений.
В дальнейшем над строением инструмента многократно экспериментировали, стараясь расширить диапазон. Изобретенный в 1660 году механизм, позволяющий с помощью натяжения и отпускания струн ключами менять высоту звучания, был неудобен. Тогда в 1720 году немецкий мастер Якоб Хохбрукер создал педальное устройство, в котором педали давили на крюки, натягивающие струны.
В 1810 году во Франции ремесленник Себастьян Эрар запатентовал тип двойной арфы, воспроизводящий все тона. На основе этой разновидности началось создание современных инструментов.
В Россию арфа попала в XVIII веке, почти сразу стала популярной. Первый инструмент смогли привезти в Смольный институт, где был сформирован класс арфисток. А первой в стране арфисткой стала Глафира Алымова, портрет которой написал живописец Левицкий.
Существуют следующие разновидности инструмента:
Интересные факты
Арфа имеет древнее происхождение, за многие века ее существования накопилось множество легенд и интересных фактов:
С античности до нашего времени арфа – волшебный инструмент, ее глубокие и проникновенные звуки очаровывают, завораживают, исцеляют. Ее звучание в оркестре нельзя назвать эмоциональным, сильным и первостепенным, но и в сольном, и в общем исполнении она создает настрой музыкального произведения.
Мариинская арфа что это
Валерий Сюткин: Я противный человек, у меня всегда всегда хорошее настроение.
Он не красавчик, но у него стильный оранжевый галстук. Ему покорились семь тысяч над землей и сорок две минуты под землей. Он знает Васю – стилягу из Москвы (хотя, ну кто его не знает?). Он знаком и с Москвой, и с Невой. Он – то, что надо. Он – Валерий Сюткин!
— Вы были в трио «Телефон», были в «Браво», были в «Сюткин и компания», сейчас «Сюткин & Бэнд». Какой из этих проектов давал большую творческую свободу?
— Для меня творческая свобода – это добровольное самоограничение в чем-то. Я себя ограничиваю, не играя то, чего я не люблю, не умею и не хочу. Мне просто нравится развлекать людей. Я люблю сам процесс исполнения музыки. Не результат, не лавры, не интервью, автографы и гонорары, а сам процесс.
— Не любите гонорары?
— Люблю, но первичным является не это. Меня спрашивают: «Зачем Вы приехали? Какая цель? Заработать?». Цель – поднять людям настроение, а задача – заработать. Не надо путать цель и задачу!
— Вы все еще выступаете на сцене в стильных оранжевых галстуках?
— Я в винтажных галстуках выступал в «Браво», когда был помоложе. Когда миновал полувековой рубеж, мне показалось, что те галстуки, которые я тогда надевал, вызовут эффект молодящегося дядьки. Поэтому галстуки стали ближе к классике, но не утратили своих ярких тонов. Когда я в Москве выступаю, у меня гитара красная, ремень с синими элементами, поэтому я чаще надеваю темно-синий галстук. А в Саратов приехал в оранжевом.
— Вы появились в ротации «Русского радио» с песней Ромарио «Москва-Нева».
— Я не появился, я уже с ней надоел и завтра я за нее Золотой граммофон получу. Это приятно, знаете чем? Там практически нет ни одного представителя рок-н-рольного цеха и ровесников моих почти нет. В основном, там все молодые люди. И очень неплохо, что мы еще куда- попадаем.
— Вам не было обидно прославить песню, в которой Вы не автор?
— Я автор сценария этой песни, также как и автор сценария следующей нашей песни с Ромарио «Целуйтесь медленно». Я Роме рассказываю, про что будет песня и придумываю сюжет. Скажем, песня «Москва-Нева» была написана после того, как мне позвонил Макс Леонидов и позвал на свой юбилей. «Давай забабахаем что-нибудь о Москве и Ленинграде».
Я говорю Ромарио: «Ром, нужна песня, в которой будет полный набор: поребрик-бордюр, эркер-фонарь, булка-батон и так далее». И Рома, мне через неделю диктует текст по телефону. Когда он дошел до «Ты услышишь, как нежно звучит мариинская арфа / Он увидит иного Малевича, в светлых тонах», я поперхнулся. Говорю: «Ром, сколько тебе лет? 23? Сильно!». Слов мало, а объем большой. Мой любимый принцип: «Песня – это то, что ты хотел рассказать» здесь абсолютно удался. Мы нарочито не стали делать ни вступлений, ни проигрышей. Она идет как коротенький двухминутный рассказ.
Эту вещь я писал для дня рождения для друга, можно сказать, «заказуху». А получилась известная песня. Мне очень трудно судить, но, кажется, у нее очень большое количество востребований… Трудно судить, ведь я с молодежью не заигрываю, у меня нет страниц в Facebook. Если они там есть – это не я. У меня есть только instagram, потому что я люблю чем-то коротким обмениваться: фотографиями и подписями.
— Любимая песня, написанная вами лично или в соавторстве?
— Очень трудно сказать, потому что это как дети. Я горд за «То, что надо» – мой самый долгожитель-хит. Я, конечно, в соавторстве с Женей Хавтаном написал «Васю», «Московский бит», «Дорогу в облака»… Но если верить сухим цифрам статистики, самой популярной моей песней является «7000 над землей». Эта песня мне нравится своей кинематографичностью. Я как сценарист. Я не пишу для кино, но я все песни пишу как сценарии.
— Почему вы не пишете сценарии для кино?
— Не знаю. Не мой жанр. Я не пишу книг, эссе. Мне говорят, выпусти истории свои фирменные, байки. Я говорю: они что же, перестанут меня кормить? Завтра их в интернет выложат. А хорошая шутка не стареет, она меняет автора. Люди начнут отсебятину с эстрады или в компании где-то говорить. Они перестанут удивлять своей новизной. Поэтому когда я веду какие-то приватные вечеринки, у меня есть арсенал историй, которые которые позволяют мне правильно производить впечатление.
— Вы знаете кто такие хипстеры? Они уверяют, что они являются стилягами нового времени. Как эксперт по стилягам прокомментируйте, пожалуйста.
— У Вас отличное самочувствие в музыке, в шоу?
— Всегда. Товарищи говорят, что я противный человек, в смысле того, что у меня почти всегда хорошее настроение.
— А печальный Сюткин никогда на сцене не появляется?
— Нет. Я воспринимаю кусок жизни, когда я нахожусь на сцене, как самый и приятный. У меня не бывает неприятной работы. Даже если у меня голосок подсевший.
Ника Рябчиненко: “Арфу можно считать солирующим инструментом…”
Арфу можно считать солирующим инструментом… Так утверждает солистка оркестра Большого театра России Ника Рябчиненко – ученица легендарной арфистки Веры Дуловой (1909—2000), народной артистки СССР, лауреата Государственной премии, профессора Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского, которая на протяжении нескольких десятилетий являлась солисткой оркестра Большого театра.
Небезынтересно, что Ника оказалась последней, кто успел пройти у нее полный формат обучения: пять лет студенткой и два года в аспирантуре.
С Никой Рябчиненко мы встретились спустя какое-то время после ее концерта под названием «Арфа соло и в ансамблях», проходившего в цикле «Оркестр Большого театра в лицах» в Бетховенском зале.
Если в первом отделении арфа сопровождала вокальные выступления солиста Большого театра Николая Казанского (бас-баритон) и приглашенной певицы Большого театра Дарьи Зыковой (сопрано), исполнявших русские романсы, то во втором она звучала в ансамблях с Анной Гришиной (фортепиано), Ольгой Жмаевй (альт) и Галиной Эрман (флейта).
В череде с ними на арфе соло исполнялись произведения западных и современных российских композиторов, в том числе Ирины Кайновой и Елены Богдановой.
— Ника, как арфа возникла в вашей жизни?
— Когда мне исполнилось пять лет, мама привела меня в Московскую среднюю специальную музыкальную школу имени Гнесиных, чтобы познакомить с педагогом по арфе Марком Абрамовичем Рубиным и узнать у него, можно ли мне учиться игре на этом инструменте.
После того, как я, слушая его учениц, просидела три часа в арфовом классе, он понял, что ребенка привели сюда не зря. Но поскольку в первый класс брали с семи лет, я проучилась у Рубина два года в «нулевке». А потом его не стало, и в школу пришла Мильда Михайловна Агазарян, ставшая моим любимым педагогом с первого по 11 классы. Она буквально «лепила» из меня арфистку и «вылепила» юного лауреата.
В 1988 году, в 15 лет, я, участвуя во Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей по специальности «арфа», председателем жюри которого была Вера Георгиевна, получила третью премию. А через два года, учась в 10 классе, на Всесоюзном юношеском музыкальном конкурсе в Санкт-Петербурге получила первую. Она памятна мне тем, что Благотворительный фонд «Новые имена» подарил мне великолепно звучащую арфу ленинградского производства.
По окончании школы, в 1991 году поступила в Московскую консерваторию, в класс Веры Георгиевны Дуловой.
Уже на первом курсе, в 19 лет, поехала на Международный конкурс арфистов в Блумингтон (США), где получила бронзовую медаль. Интересно, что на американском конкурсе за первую премию лауреату в качестве приза вручают золотую арфу. Мне же посчастливилось выиграть большую американскую концертную арфу, не выезжая за пределы страны, на I Московском конкурсе арфистов в 1997 году.
Просто повезло, потому что спонсором конкурса была всемирно известная фирма «Сальви» («Salvi»), производящая арфы. Только свою арфу-премию мне пришлось получать через полгода на Всемирном конгрессе арфистов в Копенгагене, в Дании. Отыграв на ней сольный концерт, я привезла ее в Москву.
— На концерте Вы играли еще на небольшой арфе …
— Это ирландская арфа. Я приобрела ее после участия в фестивале русско-ирландской музыки, который проходил в Оружейной палате Кремля в 2012 году. Мне пришла мысль, что надо попробовать играть ирландскую музыку на том инструменте, для которого она написана, чтобы звук был другой: более гнусавый, легкий и с иным тембром.
— А как Вы попали в оркестр Большого театра?
— В пору моей юности устроиться на работу в оркестр было крайне трудно. Хотя я являлась лауреатом 11-ти конкурсов, в том числе Международного конкурса арфистов имени Лили Ласкин в Париже, где получила вторую премию и специальную премию «За лучшее исполнение французского произведения, написанного специально к конкурсу». Но опыта работы в оркестре не было, и меня не брали.
Дарья Зыкова и Ника Рябчиненко
Наконец, удалось выиграть конкурс в Московский государственный симфонический оркестр для детей и юношества под управлением дирижера Дмитрия Орлова, в котором проработала семь лет. Через четыре года по конкурсу прошла в оркестр «Русская филармония», которым руководил Александр Ведерников, а позже народный артист России Юрий Кочнев, художественный руководитель и главный дирижёр Саратовского театра оперы и балета.
И потом уже пришла на прослушивание в Большой театр. Правда, года два не числилась в штате, поэтому не бросала «Русскую филармонию» и Московский государственный симфонический оркестр для детей и юношества. Так что на какой-то момент у меня было три оркестра!
А когда прошла конкурс в оркестр Большого театра, меня взяли в штат. С тех пор минуло 18 лет.
— С кем из арфистов работаете в оркестре Большого театра?
— В данный момент в группе арф Большого театра работают Анна Левина, Алла Королева – ученицы Веры Георгиевны Дуловой. Давно известная и яркая личность Татьяна Осколкова, ученица Мильды Агазарян.
А также молодая, потомственная арфистка Елизавета Симоненко. Ее бабушка – арфистка Ариадна Тугай стояла у истоков создания Петрозаводской консерватории. Мама, Илона Нокелайнен, дочь Ариадны и ученица Веры Георгиевны Дуловой, является солисткой Национального филармонического оркестра России под управлением Владимира Спивакова.
— Когда смотришь в оркестр во время его выступления, то видишь, что арфистка долго сидит в ожидании игры…
— Самая благодарная работа для арфы в оркестре – это балеты Петра Ильича Чайковского. Потому что он во всей красе показал наш инструмент в сольных фрагментах, когда оркестр молчит и арфа звучит одна.
Но, к сожалению, пока ждешь момента сыграть красивое соло, проходит много времени, волнуешься. А когда он наступает, надо внутренне быстро собраться и за одну минуту выдать все, чем владеешь, то есть, сыграть так, чтобы поразить публику. И еще чтобы гармонировало с балетом на сцене.
В операх, как правило, мало игры на арфе, в русских особенно. В основном она звучит в итальянских операх. Например, в «Тоске», «Богеме» Джакомо Пуччини роскошные партии, которые надо выучить и играть с удовольствием.
— А сколько может длиться соло на арфе в балетах?
— Например, в балете «Дон Кихот» Людвига Минкуса ярчайшее соло арфы, которым славилась Вера Георгиевна, идет примерно полторы минуты. Но они проходят как вся твоя жизнь, потому что к ним нужно основательно готовиться морально, чтобы руки были теплые, гибкие и т.д., чтобы за короткий промежуток времени выдать свой накопленный технический и музыкальный потенциал.
— А как задумывался концерт в Бетховенском зале, в котором Вы выступали соло и в разных ансамблях, аккомпанируя замечательным вокалистам?
— Мысль аккомпанировать вокалу пришла не случайно. В 2012 году, когда я создавала Музыкальный салон имени Веры Георгиевны Дуловой благодаря содействию Библиотеки искусств имени А. П. Боголюбова, энтузиазму комментатора «Радио России» Татьяны Суворовой и поддержке родственниц легендарной арфистки – Елены Владимировны и Риммы Павловны Дуловых.
В его организации принимала участие солистка театра «Геликон-опера» Марина Андреева (сопрано). Мы с ней занимались не только организационными делами, но и выступали.
А познакомившись с Дарьей Зыковой, мы задумали подготовить мини-программу с арфой. Я также предложила Николаю Казанскому подготовить несколько вещей. И сама сделала переложения аккомпанементов для арфы.
Чтобы концерт был не скучный, в первом отделении решила соединить арфу с вокалом, а во втором – разбавить свои выступления на арфе-соло камерными ансамблями. В итоге мы с Анной Гришиной исполнили оригинальный Дуэт №4 ми-бемоль мажор для арфы и фортепиано французского композитора Франсуа Адриен Буальдье.
Во втором отделении альтистка Ольга Жмаева, концертмейстер группы альтов оркестра Большого театра, предложила исполнить «Три фантастические пьесы» для альта и фортепиано немецкого композитора Карла Райнеке. Из них третья пьеса этого цикла под названием «Ярмарочная сцена» мне показалась наиболее интересной, и мы включили ее в программу.
При этом надо было сделать удобным исполнение этого произведения на арфе, поскольку во время игры руки на этом инструменте располагаются иначе, чем на фортепиано. Если на рояле играют пятью пальцами, то на арфе не используется мизинец. К тому же у арфистов получается перевернутая постановка рук: то, что на рояле играется первым пальцем, на арфе – четвертым.
— Отрадно, что Вы сами делаете серьезные переложения для арфы. А кто еще этим занимается?
— Например, в начале XX века потрясающая французская арфистка и композитор Анриетта Ренье сделала чудесное переложение для арфы фантазии Ференца Листа на тему «Соловей» Александра Алябьева. Это произведение я играла соло в первом отделении концерта. Важно, что многие переложения расширяют арфовый репертуар. И Вера Георгиевна очень обогатила наш репертуар своими транскрипциями клавесинных, фортепианных и оркестровых опусов.
— А кто писал специально для арфы?
— Анриетта Ренье, профессор Парижской консерватории. В концерте я также исполняла написанное для арфы оригинальное сочинение «Сицилиана с вариациями» Жана-Мишель Дамаза, который был дружен с Верой Георгиевной Дуловой.
Когда однажды он приезжал в Москву, я играла ему это произведение. Он по образованию пианист, но его мама была арфистка, поэтому он много писал виртуозных и техничных вещей для арфы.
В XIX веке жил Элиас Пэриш-Альварс, которого называли Паганини на арфе. У него были огромные руки. Будучи потрясающим виртуозом, он написал огромное количество сочинений для арфы. На концерте было исполнено соло его небольшое произведение – Романс, соч. 56.
— Вы общаетесь с современными композиторами, которые пишут музыку для арфы?
— В первом отделении прозвучала фантазия на тему белорусской песни «Ружа кветка» («Красный цветок») для ирландской арфы, которую написала Ирина Кайнова. Мы общаемся с Ириной давно; много переиграно ее сочинений с оркестром и соло, и уже пытаемся записывать ее произведения.
Кстати, эту фантазию она посвятила мне. Поэтому я решила привезти в Бетховенский зал ирландскую арфу, которая ни разу не звучала здесь.
Николай Казанский и Ника Рябчиненко
А молодая композитор Елена Богданова написала живой и образный цикл произведений «Витражи весны», который был включен в программу второго отделения. Это – сюита для флейты и арфы в трех частях. Их названия уносят нас в языческий сказочный мир: «Март-протальник»; «Апрель – бокогрей»; «Май – светозарник». На флейте играла Галина Эрман – первая флейта оркестра Большого театра.
— Для участия в концерте Вы пригласили высокопрофессиональных исполнителей, работающих в Большом театре…
— Да, я счастлива, что все они согласились поучаствовать в нем, нашли время учить и репетировать свои номера.
— Какое значение имел этот концерт для Вас?
— Великое! Потому что последний концерт в Бетховенском зале в рубрике «Арфа соло и в ансамблях» проходил в 2013 году.
На нем играла практически вся арфовая группа оркестра Большого театра: Мария Крушевская (сейчас она солистка группы арф Симфонического оркестра Мариинского театра), Татьяна Осколкова, Алла Королева и я. В нынешнем же концерте только одна арфистка представляла рублику «Арфа соло и в ансамблях».
— Все-таки, на Ваш взгляд, арфа не затмевается остальными инструментами в оркестре?
— Часто арфа выступает в оркестре, как составляющий элемент оркестровой ткани. Но в балетах она – королева! Например, ее насыщенная фактурная арфовая партия с большой сольной вариацией в балете «Раймонда» Александра Глазунова!
И также во всех балетах Чайковского: «Лебединое озеро», «Спящая красавица»», «Щелкунчик». Именно там происходит чудо, когда оркестр уступает арфе свои права, и мы наслаждаемся неповторимым колоритным звучанием этого изысканного инструмента.
— Значит, арфу можно считать солирующим инструментом?
— Безусловно, уже в XIX веке французские композиторы Клод Дебюсси и Морис Равель поняли, что арфа – это солирующий инструмент…