дуськина дача пьеса читать
Дуськина дача пьеса читать
Произведения, обратившие на себя особое внимание отборщиков
Работы авторов, которые пока что ни разу не участвовали в основной программе фестиваля, но подают большие надежды.
Екатерина Бизяева «Март и Слива», Москва скачать
Екатерина Богомолова «Папе сде», Москва скачать
Арина Бойко «Стопроцентная любовь огонь страсти полноценных желаний отношений к тебе от меня», Москва скачать
Илона Волконская «Он просто», Санкт-Петербург скачать
Юлия Воронова «Дневник Алены Чижук. А ещё почта, ЖЖ и фейсбук», Москва скачать
Альбина Гумерова «Дуськина дача», Казань скачать
Сергей Давыдов, Мария Крючкова «Love Nsk», Самара скачать
Евгений Заяц «Позеры», Москва скачать
Евгений Ионов «Голоса», Санкт-Петербург скачать
Наталья Кокарева «Саша и Маша идут грабить банк», Абакан скачать
Глеб Колондо «Перманентное лежание на диване», Санкт-Петербург скачать
Анастасия Кондрина «#Like_me», Кемерово скачать
Виталий Королев «Москоу дримин», Минск скачать
Юрий Лаев «Собака, дети, девушка», Красноярск скачать
Фёдор Любимов «Шайя лавз ю», Москва скачать
Лера Манович «Электричество», Москва скачать
Мария Маноцкова «Don’t you cry», Москва скачать
Марк Заевский, Владимир Наумов «Пост-молодость.txt», Москва скачать
Олег Матэрн «Саша и двое «Серых»», Тамбов скачать
Сергей Минаев «Луна и грыжа», Москва скачать
Алексей Михайлов «Машка», Томск скачать
Юлия Новгородцева «Суворовцы и кино», Екатеринбург скачать
Ирина Пружина «Мужик падает на асфальт», Симферополь скачать
Оля Прусак «Deja vu», Витебск скачать
Элиза Радугина «Дистилляция», Наро-Фоминск скачать
Эльвин Рзаев «Танцуй», Киев скачать
Ника Рыжова «Подделка», Москва скачать
Ксения Савельева «Тело.дом», Санкт-Петербург скачать
Саша Сашин «Доброе дело», Бобруйск скачать
Анастасия Серегина «Анатомия протеста», Москва скачать
Полина Синева «Чужой голос», Москва скачать
Дарья Слюсаренко «Несветлый человек», Москва скачать
К.А. Терина «Les chatons du mal», Москва скачать
Екатерина Шиямаллан «Мама умерла», Тюмень, Сурат (Индия) скачать
Татары на «Наурузе»: от турецких сказок до воспитания нерадивых матерей
В Казани завершился XV международный фестиваль тюркских народов «Науруз-2021». В проекте приняли участие 22 театра из разных городов и республик, спектакли многих из которых в Татарстане увидели впервые. Но и сама принимающая республика не осталась в стороне и показала на «Наурузе» 10 постановок разных жанров и художественных форм. «БИЗНЕС Online» внимательно следил за фестивалем и выделил для себя несколько работ республиканских театров.
«Сказки Хикмета», Казанский татарский государственный театр юного зрителя им. Кариева Фото предоставлено пресс-службой фестиваля «Науруз»
«Что такое настоящая любовь?»
«Сказки Хикмета», Казанский татарский государственный театр юного зрителя им. Кариева
В театре им. Кариева показали не один, а сразу два одноактных спектакля в рамках одной постановки. «Сказки Хикмета» — это именно тот случай, когда детям не надо объяснять, в чем мораль, а взрослые легко найдут вековую мудрость, переданную выдающимся турецким писателем Назимом Хикметом и воссозданную бурятским режиссером Сойджин Жамбаловой.
Жил да был падишах, правил государством, не слезал с коня и без конца воевал. Было у него три сына. Как водится, старшие — злые и мечтают занять трон отца — и младший… нет, не дурак. Но, как и в русских народных сказках, самый добрый и отзывчивый малый. Случилась беда: в бою ослеп падишах (Ильнар Низамиев). И исцелить его могла только земля, на которую не ступала нога жесткого правителя. Тогда братья (Ильназ Хабибуллин, Булат и Эльдар Гатауллины) отправляются в полный опасностями путь, чтобы спасти отца.
Сказка ложь, да в ней намек. Так ли искренни человеческие мотивы, когда речь идет о возможной выгоде? Старший брат не прошел проверку и, став падишахом одного из покоренных его отцом государств, идет войной на своего родителя, изгоняет его из царства и слепым пускает по миру.
Что такое настоящая любовь? Это неведомо среднему брату, который поддается соблазнам царицы из соседнего государства и остается жить в праздности и неге. Достоин ли человек прозрения, когда единственное его желание — снова сесть на коня и разорять любые земли, попадающиеся на пути? А на данный вопрос приходится ответить младшему из сыновей, который был готов любыми путями добыть землю отцу.
После мрачной философской причти особенно интересно погружаться в мир второй истории — «Влюбленное облако» Фото предоставлено пресс-службой фестиваля «Науруз»
Создатели спектакля: режиссер Жамбалова (Бурятия), художник Геннадий Скоморохов (Москва), художник по костюмам Надежда Скоморохова (Москва), хореограф Мария Сиукаева (Москва) не просто рассказали детскую сказку, они создали смелую и актуальную художественную форму. Здесь нет многотонных декораций, но каждый предмет на сцене не случаен. Будь то маски, которыми прикрываются визири-подхалимы, серые прямоугольные параллелепипеды, сохранившие следы от нашествий жестокого падишаха, или контрастная цветовая гамма, благодаря которой сразу понятно, кто хороший, а кто плохой.
После мрачной философской причти особенно интересно погружаться в мир второй истории — «Влюбленное облако». Зритель переживает за судьбу прекрасного сада красавицы Айше (Рузанна Хабибуллина) и ее чудесных растений. Черный Сейфи (Эльдар Гатауллин), эдакий коммерсант в элегантном фраке и с тростью, скупает все близлежащие земли, чтобы выжать из них последние жизненные соки. Не сдается только прекрасный сад. Айше, будто ожившая фарфоровая куколка, как может, сопротивляется захватчику. Но она прекрасный цветок, а не воин. В нее влюблены абсолютно все жители сада, даже Черный Сейфи предпринимает попытку завладеть сердцем красавицы. Однако она влюблена в облако (Булат Гатауллин), которое, жертвуя собой, спасает сад от засухи и смерти.
Обе истории рассказаны разным сценическим языком, но каждая говорит о самопожертвовании. Только если в первом случае благие усилия младшего сына по спасению слепого отца разбиваются о разочаровывающую правду, то жертва влюбленного облака ради сада Айше оказывается оправданной.
Спектакль с первых минут окружает зал сказочным шатром. И единственное, что вызывает искреннее недоумение — количество зрителей. При самом грубом подсчете занято не больше четверти посадочных мест. Справедливости ради, это нисколько не влияет на артистов. Они честно и вдохновенно выполняют свою работу даже для полупустого зала. А руководству театра стоит задуматься о билетной политике, чтобы сказочный сад не засох в отсутствие зрителей.
Спектакль «Дуськина дача», Атнинский татарский государственный драматический театр им. Тукая Фото предоставлено пресс-службой фестиваля «Науруз»
«Надо хорошенько проорать, тогда и зритель поверит»
«Дуськина дача», Атнинский татарский государственный драматический театр им. Тукая
Этот спектакль вызвал интерес у фестивальных зрителей задолго до самого показа на «Наурузе». Во-первых, сама по себе пьеса Альбины Гумеровой получила профессиональное признание еще несколько лет назад. Она вошла в число победителей конкурса пьес «Pro/Движение-2017», призванного выявить многообещающих авторов со всего Татарстана. А еще принесла Гумеровой две стипендии: от форума молодых писателей и союза писателей Москвы. Но за это время никто так и не взялся за постановку.
А тут возникает и вторая причина повышенного интереса к спектаклю — театр, который решился инсценировать пьесу. Атнинский драмтеатр им. Тукая — уникальный случай в культурной истории Татарстана, а то и всей России. Он расположен в селе и бо́льшую часть своей почти вековой истории существовал в статусе народной самодеятельности, а статус государственного и профессионального театра получил только в 2011 году.
И вот в репертуаре появляется резонансная, спорная, щемящая трагикомедия о безответственных матерях и неоднозначной женщине Дусе, которая занимается их перевоспитанием на своей даче.
В спектакле почти отсутствуют декорации. Есть только несколько предметов мебели, убогое состояние которых должно моментально относить зрителя то ли в армейскую казарму, то ли на нары. Собственно, такого эффекта наверняка добивался режиссер Рамиль Фазлыев. Перед нами 6 героинь. Только имен у них нет: Дуська отняла за ненадобностью, ибо «нечего этих нелюдей по имени называть. Не заслужили». Поэтому девушки откликаются на цвета — красная, оранжевая, желтая, зеленая, синяя и фиолетовая. Почти радуга получается. Только ничего светлого в них нет.
Одна оставила новорожденную дочь в роддоме, потому что муж хотел сына. А она боялась его разочаровать. Вторая забеременела случайно и, не успев выйти замуж, поняла, что чадо станет ей серьезной помехой. Третья стала мамой, еще толком не повзрослев сама. Этот список этических преступлений можно перечислять очень долго, потому что каждые несколько минут сюжет навязывает узлы, которые становятся висельницами для его героинь.
Да и зритель толком не знает, как реагировать: плакать от публично озвученной жестокости или смеяться от легкости подачи. Но не в этом главная проблема спектакля. Его актрисы, скорее к счастью, не понимают, что они играют. Обычно в таком случае неизменно пользуются одним приемом — криком. Вроде и пьеса о моральном сломе, личностном надрыве, матерях, детях. Надо хорошенько проорать, тогда и зритель поверит. Но он не верит, потому что у команды не сложилось глубинного познания материала и самой проблемы. Для того чтобы легко вписываться в сюжетные повороты, надо обладать недюжинным мастерством. А этим может похвастаться не каждый театр.
Спектакль «Жребий» Буинского государственного драматического театра Фото предоставлено пресс-службой фестиваля «Науруз»
«Будто посидел с любимой бабушкой за пирогами»
«Жребий», Буинский государственный драматический театр
Пожалуй, самой частой темой, к которой обращались приглашенные на фестиваль театры — это культура малых народов. Особенно это касается коллективов из Татарстана. Один из ярких примеров — спектакль «Жребий» Буинского государственного драматического театра.
Режиссер постановки Тимур Кулов взял за основу рассказы жительниц татарских деревень. Примерно по такой же технике собран документальный спектакль Айдара Заббарова «Я не вернусь» в театре им. Камала. Только в отличие от него мы не знаем наверняка, насколько правдивы истории героинь, которые выбрал Кулов.
Сначала зритель знакомится с 6 очаровательными татарскими бабушками. Все они укутаны в тулупы, пуховые платки, на ногах — валенки. А из невидимых окон то и дело свищет ветер. Сидят кумушки да ждут чего-то. А раз ожидаемое пока не наступило, чего бы не поговорить? Например, вспомнить дни веселой молодости, как на танцы в клуб ходили, как юноши ухаживали, как они же потом превращались в мужей, спивались да умирали.
А как всей деревней урожай поднимали? Вот так история! Выйдешь с рассветом, руки в землю пустишь и давай с землей общаться. А чтобы скучно не было, песни пели. Одна за одной в хрупких женщинах заново загоралась жизненная сила, подобно лампочке Ильича, висящей над ними. Они подскакивали с места, пускались в пляс, параллельно распевая песни звонкими молодыми голосами. А затем снова опыт прожитых лет с грохотом падал на хрупкие плечи, и только сломанный радиоприемник напоминал об ожидании неизвестности.
Сам автор называет спектакль мозаикой из рассказов своих героинь. И это в точности отражает художественный замысел. Каждая из женщин получает свои несколько минут славы, когда выходит на авансцену и вспоминает какой-то эпизод из жизни. К тому же в незатейливую композицию прекрасно вплетены элементы национальной культуры — песни, танцы и, конечно, язык.
И если после просмотра спектакля «Дуськина дача» обязательно возникает вопрос — а на кого он рассчитан, то в случае со «Жребием» все понятно. Это спектакль о народе и для народа. В нем много простого, понятного, знакомого и оттого родного. И только в самом конце на поклонах, когда все эти старушки снимают платки, становится понятно — играли-то девушки. И то ли актерское мастерство, то ли тема спектакля помогла им так органично вжиться в образы, доподлинно неизвестно. Но это и неважно, потому что через 1,5 часа зритель выходит из зала с чувством, будто посидел с любимой бабушкой за пирогами и душевными историями.
Драматург Альбина Гумерова: «Моя чернуха очень светлая»
Драматург и писатель Альбина Гумерова — в числе победителей конкурса пьес «Pro/Движение-2017», призванного выявить многообещающих авторов со всего Татарстана. Ее трагикомедию «Дуськина дача» про женщин, отказавшихся от своих детей, эксперты поместили в шорт-листе под номером один. Театральный критик и член жюри «Pro/Движения» Алексей Киселев по просьбе «Инде» разузнал у автора о том, откуда возникают сюжеты, как ею управляют персонажи и почему герои ее пьес — только женщины.
Упоминания вашего имени в СМИ сопровождаются словами «драматург» и «писатель». А сами себя вы как людям представляете?
Я работаю в журнале «Идель», и если есть необходимость назвать профессию, говорю, что я редактор. А о том, что я пишу прозу, пьесы и сценарии, говорю только если меня об этом спросят или если к слову придется. Обычно, если меня про это не спрашивают, я не рассказываю.
У меня нет пока постановок в театрах и всего две пьесы. Первую, как раз «Дуськину дачу», я написала в 2015 году. Мне всегда было сложно мыслить в рамках сцены. А потом какая-то чакра открылась, и стало получаться. Мне кажется, в моем случае называть себя драматургом — это нескромно. Как и прозаиком, потому что у меня пока еще не вышло ни одной книги, хотя материала есть уже на две и сейчас я собираю третью. И со сценариями то же самое — есть два сценария, но нет фильмов. Ну и, конечно, собственное творчество — это все-таки нечто сокровенное, не каждому можно и нужно об этом говорить. Но для себя я в первую очередь прозаик и драматург, который еще и работает редактором, а не редактор, который пишет прозу и пьесы.
По сюжету пьесы «Дуськина дача», женщина в возрасте нелегально держит в неволе и перевоспитывает матерей, отказавшихся от своих детей. Эта почти криминальная история имеет прототип в реальности?
Это один из немногих случаев в моем творчестве, когда история вымышлена полностью. Обычно я начинаю писать после того, как сердцем за что-то зацеплюсь: например, я интересное лицо увидела в метро. Я делаю набросок, а потом из него выходит либо рассказ, либо пьеса, или же он так и остается наброском. Но я всегда от чего-то отталкиваюсь — от человека, от события, от природы. С «Дуськиной дачей» вышло иначе. Осенью 2014 года мне перед сном пришла картинка: летний полудикий сад, яблоня, длинный деревянный стол, за которым сидят несколько женщин разных возрастов в разноцветных косынках. Я подумала: а почему они в косынках? Записала это «видение», чтобы не забыть, а потом стала размышлять, пробовать писать, придумала сюжет и написала первую свою пьесу.
Версия пьесы, которая будет представлена в виде читки в лаборатории «Угол», — это уже вторая, доработанная версия. Первая датирована 2015 годом, новая — 2016-м. В чем принципиальное различие между двумя редакциями?
Всех женщин в пьесе объединяет то, что они когда-то по той или иной причине отказались от своих детей, кроме главной героини Авдотьи, то есть Дуси. В первой версии она была не из их числа. А в новой версии я ее тоже втянула в этот общий грех. Плюс первый вариант был сырой и невнятный, там в принципе и герои были те же, но с драматургической точки зрения там не было жесткости, расползалась вся история, особенно во втором действии, которое, как мы знаем, требует динамики.
Хорошо, что я с этой пьесой участвовала в семинаре Союза писателей Москвы и на Форуме молодых писателей в Липках. Наслушалась замечаний, прошло месяцев восемь, и когда я была у себя на даче, я открыла ноутбук, открыла эту пьесу, перечитала ее и поняла, что с ней делать. Поняла, что главная героиня, которая «перевоспитывает», и сама должна быть как остальные — она тоже когда-то отказалась от своего ребенка. Но отличие в том, что у ее «подопечных» дети находятся в доме малютки, то есть они совсем еще маленькие, а ребенок Авдотьи уже взрослый. Так пьеса окрепла в драматургическом отношении и стало больше ясности, почему Дуся их всех у себя на даче собрала. Но даже сейчас я не считаю, что пьеса получилась на сто процентов. Но больше ее трогать не буду.
Лучший способ уничтожить свои слабые места — это писать, писать и писать. У меня чудовищно много вещей, которые я написала еще студенткой литинститута. Это все, конечно, в мусорную корзину. Во «взрослую» жизнь из всего я взяла только то, что помещается в две книги. Но если бы я не написала этих километров, не было бы того, что есть сейчас.
Обе пьесы, присланные вами на конкурс, — о женщинах. Обе — остросоциальные. Они рассказывают об ограниченности женщин в правах и в принципе о том, каково быть женщиной в реальном мире, так не похожем на романтическую комедию.
Хочу сразу сказать: я не ставила перед собой задачу написать пьесу на остросоциальную тему. То, что так получилось, — случайность. Потом, когда уже закончила пьесу про женскую колонию («Пистис, Элпис, Агапе». — Прим. «Инде»), поняла, что она могла бы принести пользу. Например, если по ней кто-нибудь снимет кино, то оно могло бы хорошую службу сослужить в смысле воспитательной работы в женских колониях для несовершеннолетних.
Насколько вам близки идеи феминизма в его современных проявлениях?
Феминизм мне совершенно не близок, особенно в агрессивном его понимании. Конечно, каждый волен сам выбирать, как ему жить. И я стараюсь принимать этот мир таким, каков он есть. Но считаю: чтобы женские качества в женщине процветали, она, грубо говоря, должна знать свое прекрасное, но не ведущее место в этом мире. А наш мир — абсолютно мужской и всегда был мужским. Я никого не осуждаю, просто я выбираю жить скромно, зная свое тихое женское место, и не полезу в мужское. И мне нравится, что мир мужской. Пока мужчины решают важные дела, я буду заниматься творчеством. Но надо отдать должное приверженкам феминизма: для борьбы нужны силы, смелость, энергия, определенный склад ума, характера. Уверена, у них есть своя крепкая, пускай и неясная мне философия.
Я пишу про женщин, потому что я сама женщина. Если я буду писать про мужчину, получится слишком приблизительно. Я хоть и изучаю психологию, чтобы понимать природу мужского поведения, но все равно мне это сложно. Понятно, что если у мужчины есть женщина и ее кто-то обидел, то он пойдет и вступится за нее. А на более тонких планах уже сложнее. Как он себя поведет, если, допустим, потерял мать? Что сделает, если узнал, что его двадцатилетний сын не от него? Даже не что сделает, а как будет жить с этим? Поэтому у меня в пьесах действуют почти только женщины — про мужчин я боюсь наврать.
В чем, по-вашему, задача драматурга в современном театре?
Татары на «Наурузе»: от турецких сказок до воспитания нерадивых матерей
В Казани завершился XV международный фестиваль тюркских народов «Науруз-2021». В проекте приняли участие 22 театра из разных городов и республик, спектакли многих из которых в Татарстане увидели впервые. Но и сама принимающая республика не осталась в стороне и показала на «Наурузе» 10 постановок разных жанров и художественных форм. «БИЗНЕС Online» внимательно следил за фестивалем и выделил для себя несколько работ республиканских театров.
«Сказки Хикмета», Казанский татарский государственный театр юного зрителя им. Кариева Фото предоставлено пресс-службой фестиваля «Науруз»
«Что такое настоящая любовь?»
«Сказки Хикмета», Казанский татарский государственный театр юного зрителя им. Кариева
В театре им. Кариева показали не один, а сразу два одноактных спектакля в рамках одной постановки. «Сказки Хикмета» — это именно тот случай, когда детям не надо объяснять, в чем мораль, а взрослые легко найдут вековую мудрость, переданную выдающимся турецким писателем Назимом Хикметом и воссозданную бурятским режиссером Сойджин Жамбаловой.
Жил да был падишах, правил государством, не слезал с коня и без конца воевал. Было у него три сына. Как водится, старшие — злые и мечтают занять трон отца — и младший… нет, не дурак. Но, как и в русских народных сказках, самый добрый и отзывчивый малый. Случилась беда: в бою ослеп падишах (Ильнар Низамиев). И исцелить его могла только земля, на которую не ступала нога жесткого правителя. Тогда братья (Ильназ Хабибуллин, Булат и Эльдар Гатауллины) отправляются в полный опасностями путь, чтобы спасти отца.
Сказка ложь, да в ней намек. Так ли искренни человеческие мотивы, когда речь идет о возможной выгоде? Старший брат не прошел проверку и, став падишахом одного из покоренных его отцом государств, идет войной на своего родителя, изгоняет его из царства и слепым пускает по миру.
Что такое настоящая любовь? Это неведомо среднему брату, который поддается соблазнам царицы из соседнего государства и остается жить в праздности и неге. Достоин ли человек прозрения, когда единственное его желание — снова сесть на коня и разорять любые земли, попадающиеся на пути? А на данный вопрос приходится ответить младшему из сыновей, который был готов любыми путями добыть землю отцу.
После мрачной философской причти особенно интересно погружаться в мир второй истории — «Влюбленное облако» Фото предоставлено пресс-службой фестиваля «Науруз»
Создатели спектакля: режиссер Жамбалова (Бурятия), художник Геннадий Скоморохов (Москва), художник по костюмам Надежда Скоморохова (Москва), хореограф Мария Сиукаева (Москва) не просто рассказали детскую сказку, они создали смелую и актуальную художественную форму. Здесь нет многотонных декораций, но каждый предмет на сцене не случаен. Будь то маски, которыми прикрываются визири-подхалимы, серые прямоугольные параллелепипеды, сохранившие следы от нашествий жестокого падишаха, или контрастная цветовая гамма, благодаря которой сразу понятно, кто хороший, а кто плохой.
После мрачной философской причти особенно интересно погружаться в мир второй истории — «Влюбленное облако». Зритель переживает за судьбу прекрасного сада красавицы Айше (Рузанна Хабибуллина) и ее чудесных растений. Черный Сейфи (Эльдар Гатауллин), эдакий коммерсант в элегантном фраке и с тростью, скупает все близлежащие земли, чтобы выжать из них последние жизненные соки. Не сдается только прекрасный сад. Айше, будто ожившая фарфоровая куколка, как может, сопротивляется захватчику. Но она прекрасный цветок, а не воин. В нее влюблены абсолютно все жители сада, даже Черный Сейфи предпринимает попытку завладеть сердцем красавицы. Однако она влюблена в облако (Булат Гатауллин), которое, жертвуя собой, спасает сад от засухи и смерти.
Обе истории рассказаны разным сценическим языком, но каждая говорит о самопожертвовании. Только если в первом случае благие усилия младшего сына по спасению слепого отца разбиваются о разочаровывающую правду, то жертва влюбленного облака ради сада Айше оказывается оправданной.
Спектакль с первых минут окружает зал сказочным шатром. И единственное, что вызывает искреннее недоумение — количество зрителей. При самом грубом подсчете занято не больше четверти посадочных мест. Справедливости ради, это нисколько не влияет на артистов. Они честно и вдохновенно выполняют свою работу даже для полупустого зала. А руководству театра стоит задуматься о билетной политике, чтобы сказочный сад не засох в отсутствие зрителей.
Спектакль «Дуськина дача», Атнинский татарский государственный драматический театр им. Тукая Фото предоставлено пресс-службой фестиваля «Науруз»
«Надо хорошенько проорать, тогда и зритель поверит»
«Дуськина дача», Атнинский татарский государственный драматический театр им. Тукая
Этот спектакль вызвал интерес у фестивальных зрителей задолго до самого показа на «Наурузе». Во-первых, сама по себе пьеса Альбины Гумеровой получила профессиональное признание еще несколько лет назад. Она вошла в число победителей конкурса пьес «Pro/Движение-2017», призванного выявить многообещающих авторов со всего Татарстана. А еще принесла Гумеровой две стипендии: от форума молодых писателей и союза писателей Москвы. Но за это время никто так и не взялся за постановку.
А тут возникает и вторая причина повышенного интереса к спектаклю — театр, который решился инсценировать пьесу. Атнинский драмтеатр им. Тукая — уникальный случай в культурной истории Татарстана, а то и всей России. Он расположен в селе и бо́льшую часть своей почти вековой истории существовал в статусе народной самодеятельности, а статус государственного и профессионального театра получил только в 2011 году.
И вот в репертуаре появляется резонансная, спорная, щемящая трагикомедия о безответственных матерях и неоднозначной женщине Дусе, которая занимается их перевоспитанием на своей даче.
В спектакле почти отсутствуют декорации. Есть только несколько предметов мебели, убогое состояние которых должно моментально относить зрителя то ли в армейскую казарму, то ли на нары. Собственно, такого эффекта наверняка добивался режиссер Рамиль Фазлыев. Перед нами 6 героинь. Только имен у них нет: Дуська отняла за ненадобностью, ибо «нечего этих нелюдей по имени называть. Не заслужили». Поэтому девушки откликаются на цвета — красная, оранжевая, желтая, зеленая, синяя и фиолетовая. Почти радуга получается. Только ничего светлого в них нет.
Одна оставила новорожденную дочь в роддоме, потому что муж хотел сына. А она боялась его разочаровать. Вторая забеременела случайно и, не успев выйти замуж, поняла, что чадо станет ей серьезной помехой. Третья стала мамой, еще толком не повзрослев сама. Этот список этических преступлений можно перечислять очень долго, потому что каждые несколько минут сюжет навязывает узлы, которые становятся висельницами для его героинь.
Да и зритель толком не знает, как реагировать: плакать от публично озвученной жестокости или смеяться от легкости подачи. Но не в этом главная проблема спектакля. Его актрисы, скорее к счастью, не понимают, что они играют. Обычно в таком случае неизменно пользуются одним приемом — криком. Вроде и пьеса о моральном сломе, личностном надрыве, матерях, детях. Надо хорошенько проорать, тогда и зритель поверит. Но он не верит, потому что у команды не сложилось глубинного познания материала и самой проблемы. Для того чтобы легко вписываться в сюжетные повороты, надо обладать недюжинным мастерством. А этим может похвастаться не каждый театр.
Спектакль «Жребий» Буинского государственного драматического театра Фото предоставлено пресс-службой фестиваля «Науруз»
«Будто посидел с любимой бабушкой за пирогами»
«Жребий», Буинский государственный драматический театр
Пожалуй, самой частой темой, к которой обращались приглашенные на фестиваль театры — это культура малых народов. Особенно это касается коллективов из Татарстана. Один из ярких примеров — спектакль «Жребий» Буинского государственного драматического театра.
Режиссер постановки Тимур Кулов взял за основу рассказы жительниц татарских деревень. Примерно по такой же технике собран документальный спектакль Айдара Заббарова «Я не вернусь» в театре им. Камала. Только в отличие от него мы не знаем наверняка, насколько правдивы истории героинь, которые выбрал Кулов.
Сначала зритель знакомится с 6 очаровательными татарскими бабушками. Все они укутаны в тулупы, пуховые платки, на ногах — валенки. А из невидимых окон то и дело свищет ветер. Сидят кумушки да ждут чего-то. А раз ожидаемое пока не наступило, чего бы не поговорить? Например, вспомнить дни веселой молодости, как на танцы в клуб ходили, как юноши ухаживали, как они же потом превращались в мужей, спивались да умирали.
А как всей деревней урожай поднимали? Вот так история! Выйдешь с рассветом, руки в землю пустишь и давай с землей общаться. А чтобы скучно не было, песни пели. Одна за одной в хрупких женщинах заново загоралась жизненная сила, подобно лампочке Ильича, висящей над ними. Они подскакивали с места, пускались в пляс, параллельно распевая песни звонкими молодыми голосами. А затем снова опыт прожитых лет с грохотом падал на хрупкие плечи, и только сломанный радиоприемник напоминал об ожидании неизвестности.
Сам автор называет спектакль мозаикой из рассказов своих героинь. И это в точности отражает художественный замысел. Каждая из женщин получает свои несколько минут славы, когда выходит на авансцену и вспоминает какой-то эпизод из жизни. К тому же в незатейливую композицию прекрасно вплетены элементы национальной культуры — песни, танцы и, конечно, язык.
И если после просмотра спектакля «Дуськина дача» обязательно возникает вопрос — а на кого он рассчитан, то в случае со «Жребием» все понятно. Это спектакль о народе и для народа. В нем много простого, понятного, знакомого и оттого родного. И только в самом конце на поклонах, когда все эти старушки снимают платки, становится понятно — играли-то девушки. И то ли актерское мастерство, то ли тема спектакля помогла им так органично вжиться в образы, доподлинно неизвестно. Но это и неважно, потому что через 1,5 часа зритель выходит из зала с чувством, будто посидел с любимой бабушкой за пирогами и душевными историями.