дачи синакевича и мешкова
Борьба за сохранность дач Н.В. Мешкова и А.В. Синакевича продолжается
Немногие жители Перми знают, что в Закамске расположены дачи двух известных и уважаемых пермяков, сделавших немало полезного для развития нашего города. Речь о прекрасных образчиках дореволюционной архитектуры: дачах купца Мешкова и градоначальника Синакевича.
Напомним, Николай Васильевич Мешков, русский предприниматель, пароходчик, общественный деятель, спасший Пермскую губернию от голода 1891 года, известен и как основатель первого на Урале университета. В 1916 году он безвозмездно передал ночлежный дом на Заимке (сейчас корпус №2 ПГНИУ) под нужды университета. Фактически Николай Васильевич стал одним из основателей высшего образования на Урале. Недаром в 2016 году, когда отмечался 100-летний юбилей ПГНИУ, на территории университетского кампуса ему был открыт памятник. Тем самым была увековечена память одного из выдающихся жителей нашего города, так много сделавшего для его процветания.
Сам Николай Васильевич жил на Монастырской улице, в живописном особняке, построенном по проекту пермского архитектора А.Б. Турчевича в стиле классицизма. Здание, к счастью, уцелело и сохранилось до наших дней, сейчас здесь расположен краеведческий музей.
А вот дача мецената Мешкова, находящаяся в Закамске, нуждается в реставрации. Прекрасное деревянное здание, достойное статуса жемчужины городской архитектуры, пребывает в ужасающем состоянии.
Нуждается в реставрации и дача другого известного пермяка Александра Васильевича Синакевича, предпринимателя и городского головы в 1893-1898 годах. Александр Васильевич был владельцем находящегося в самом центре краевой столицы заметного и хорошо узнаваемого дома, что на перекрестке улиц Сибирской и Пермской. Построенное в 1892-1893 годах трехэтажное кирпичное здание прекрасно сохранилось до наших дней. Сейчас здесь находится школа №21.
Закамская Атлантида
Кировский район Перми рискует потерять уникальные памятники архитектуры
Яркие образцы «деревянного модерна» — дачи основателя пермского университета Николая Мешкова и первого директора оперного театра Александра Синакевича в Старых Водниках — исчезают на глазах. Ещё один памятник на месте некогда роскошного дачного посёлка в Нижней Курье теперь числится только на бумаге. Застройка правого берега Камы в этом районе грозит уничтожить последние объекты культурного наследия ранней истории Закамска.
Дача основателя Пермского университета Николая Мешкова в Закамске
Константин Долгановский
Кировский район Перми был образован в январе 1941 года. История Закамска до этого времени, к сожалению, мало известна даже местным жителям. Хотя уже во второй половине ХIХ века здесь, на высоком берегу Камы в районе современных Старых Водников, стоял посёлок из полутора сотен дач, куда на небольшом пароходе «Царевна» приезжал весь свет пермского общества. Курьинские теремки были выдающимися образцами так называемой ропетовской архитектуры. К сожалению, причудливое убранство подавляющего большинства из них сохранилось только в рассказах старожилов. Относительно счастливо сложилась судьба церкви Святого князя Владимира, построенной в 1906 году по проекту выдающегося пермского архитектора Александра Турчевича. После революции её вместе с дачами передали Нижне-Курьинскому дому отдыха (из-за чего определить, кому что принадлежало, потом было очень сложно). В 1995 году храм вернули РПЦ, через три года он сильно погорел, но был полностью восстановлен близко к изначальному облику. Однако от дачного посёлка в Нижней Курье остались ещё три памятника культуры — последние в Закамске. Их участь оказалась не столь завидной.
Дача Мешкова
Все кировчане с детства помнят двухэтажный зелёный терем с четырьмя резными башенками за забором пионерлагеря «Теремок». В его декоре множество деталей с удивительно тонкой резьбой. Сегодня можно уверенно говорить, что это здание принадлежало основателю Пермского университета Николаю Мешкову. Сенсационное для Кировского района открытие сделал краевед Олег Гайсин. В краевом архиве он нашёл документы, подтверждающие, что эта дача была национализирована советской властью именно у «бывшего пароходчика».
Николай Васильевич Мешков — без преувеличения один из самых достойных людей в истории Перми. В 1891 году успешный предприниматель фактически спас Пермскую губернию от голода, своими силами организовав закупку зерна после сильной засухи и неурожая. Он первым открыл в Перми «социальную аптеку» с мизерными ценами на лекарства для неимущих. Главной же заслугой Мешкова по праву считается основание Пермского университета. Первому на Урале вузу пароходчик передал собственные дома, ставшие корпусами университета, и оказал солидную материальную помощь. В 2016 году на территории ПГНИУ меценату поставили памятник. А ещё Мешков определённо знал толк в архитектуре. Его закамская дача с эркерами под шатровой кровлей, резными колоннами и подзорами могла бы считаться «младшей сестрой» дома Мешкова на ул. Монастырской, где сейчас располагается Пермский краеведческий музей. Если бы состояние этого памятника не было столь ужасающим!
В реестре объектов культурного наследия дача Мешкова значится как «Дача на набережной» по адресу ул. Кировоградская, 162. Официально считается, что здание было построено в начале XX века, хотя вероятно, что оно существовало уже в конце XIX века. После революции здесь располагалось районное управление водного транспорта, а в 1929 году — Закамский совет рабоче-крестьянских депутатов, первый орган власти в Закамске. Сейчас теремок находится в собственности города, а его территория относится к детскому лагерю «Фортуна», который не действует уже восемь лет. Несмотря на то, что в 2013 году краевой минкульт своим приказом установил границы территории памятника и особый режим охраны объекта, дача Мешкова продолжает разрушаться, уникальная резьба портится, крыша протекает, стёкла выбиты. Тем временем по обе стороны от «Фортуны» идёт стройка, ведь берег Камы в этом районе всегда был лакомым куском. И, кажется, застройщики только и ждут, когда мешковский теремок окончательно разрушится сам собою.
Дача Синакевича
Километром выше по Каме стоит одноэтажный терем с фронтоном из трёх килевидных закомар, со стены которого сразу две таблички сообщают: перед нами памятник архитектуры. Что, впрочем, понятно и без них. Изысканная пропильная резьба трельяжа и подзора, накладная резьба на сандриках и наличниках в сочетании с диковинными формами здания говорят, что это выдающийся пример деревянного зодчества эпохи модерна. Дача была построена в конце XIX века, что косвенно подтверждают казначейские бумаги 1890-х годов, которыми был оклеен первый слой штукатурки.
Дача Синакевича рискует не пережить эту зиму
Константин Долгановский
Александр Васильевич Синакевич сделал карьеру на казначейской службе, которую покинул в 1893 году, избравшись главой Перми. Через два года он возглавил городскую театральную дирекцию. При Синакевиче Пермский театр, прежде сдававшийся приезжим антрепренёрам, стал центром пермской музыкальной культуры, каким остаётся по сей день. Вместо оперетт, ранее преобладавших в репертуаре, были поставлены оперы: «Жизнь за царя», «Аида», «Кармен», «Пиковая дама», «Евгений Онегин», «Руслан и Людмила», «Дубровский» и др. Синакевич активно участвовал в благотворительности: был председателем Пермского дамского попечительства о бедных, комиссии по разбору и призрению нищих, членом комитета Общества попечения о лицах, освобождённых из мест заключения.
Объект культурного наследия «Дача Синакевича» на ул. Танцорова, 24 сохранился во многом благодаря его жителям, покинувшим дачу и флигель только в конце 2017 года. Жить в памятнике архитектуры, принадлежащем городу, они не имели права. В 2013 году краевая инспекция по охране объектов культурного наследия составила в отношении мэрии Перми административный протокол из-за удручающего состояния объекта. С тех пор суды о выселении пошли активнее. Но если один из бывших жильцов в итоге получил трёхкомнатную квартиру, то двух других фактически выселили на улицу. Как долго нетопленный теремок простоит под давлением снега, остаётся только гадать, рассчитывать на прочность вековых деревянных перекрытий не приходится. Проект реставрации дачи Синакевича существует, но средств на него в бюджете Перми не заложено вплоть до 2020 года.
Дача в «Лесном уголке»
Об участи, грозящей дачам Мешкова и Синакевича, можно судить по судьбе ещё одного памятника на этом участке камского берега — «Дача в «Лесном уголке». 4 марта 2009 года департамент имущественных отношений администрации Перми за 19 млн руб. продал площадку на ул. Кировоградской, 152 некой госпоже Поповой. В состав участка входил объект культурного наследия в виде русского терема с тонкой кружевной резьбой, повторяющей узоры народных вышивок. Кроме того, часть площадки попадала в территорию объекта археологического наследия «Нижняя Курья, 1б, селище». По закону в охранной зоне запрещалось «проектирование и проведение землеустроительных, земляных, строительных, мелиоративных, хозяйственных и иных работ за исключением работ по сохранению объектов наследия». Однако на всей территории купленного участка началось строительство посёлка таунхаусов. В результате памятник был уничтожен. Госинспекция по охране объектов культурного наследия Пермского края в течение года писала заявления в правоохранительные органы, в ответ на них было вынесено четыре отказа в возбуждении уголовного дела, сообщили «Новому компаньону» в уполномоченном органе. В результате виновные в уничтожении памятника не установлены и не наказаны. А по адресу ул. Кировоградская, 152 продаётся новостройка-таунхаус. Заявление с просьбой провести проверку описанных фактов «Новый компаньон» направил прокурору Пермского края Вадиму Антипову.
Вместо памятника архитектуры по адресу ул. Кировоградская, 152 теперь значится новостройка-таунхаус
Константин Долгановский
Архитектурные шедевры конца XIX — начала XX века могли бы стать достопримечательностями Закамска, прямо скажем, не избалованного большим числом исторических памятников. Здесь могли бы разместиться: выставочное пространство краеведческого музея, музей Закамска или Музей камского речного флота. Силуэт любой из этих дач мог бы служить графическим символом всего Кировского района. Но говорить о подобном пока не приходится. Дачи Мешкова и Синакевича, а вместе с ними дореволюционную историю Закамска, нужно просто спасать.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.
Власти Перми к 300-летию города отреставрируют «Дачу Синакевича» и «Дачу Мешкова»
Памятники деревянного зодчества находятся в Кировском районе
«Дача Синакевича» построена в псевдорусском стиле
Городской центр охраны памятников объявил конкурс на реставрацию «Дачи Синакевича». Следом за ней начнут реконструкцию «Дачи на набережной», ее уже начали обследовать инженеры.
— Реконструкцию «Дачи Синакевича» проведут согласно научно-проектной документации, которая уже составлена, — рассказали в Городском центре охраны памятников. — Ремонтировать будут не только фасады, но и конструкцию здания, систему внутреннего электрооборудования, освещения, отопления, пожарную сигнализацию. Объект адаптируют для посещения инвалидов и маломобильных групп населения.
Еще один объект культурного наследия — «Дачу на набережной», известную также как «Дача Мешкова» — планируют отреставрировать, но пока ее только начали обследовать.
Модерновое здание украшают башенки
Фото: Сергей Федосеев
— Мы заключили контракт на инженерно-техническое обследование со «Стройтехэкспертом», — продолжают рассказывать в ГЦОП. — До середины сентября специалисты проведут исследовательские работы, лабораторные испытания материалов и составят обмерные чертежи. По их результатам мы объявим конкурс на разработку научно-проектной документации и на основании ее проведем реставрацию.
«Дача Синакевича» находится в Нижней Курье на улице Танцорова, 24. До революции в ней жила семья чиновника, театрального деятеля и мецената Александра Синакевича. Он был предпринимателем, статским советником, гласным Пермской городской думы, а также городским головой Перми в 1893–1898 годах. Синакевич был председателем Пермского дамского попечительства о бедных и помогал бывшим заключенным. Когда в 1895 году городская дума приняла решение принять Пермский оперный театр под попечительство города, была создана Городская театральная дирекция, которую возглавил Синакевич. Дача состоит из дома и флигеля, фасад дома оформлен в псевдорусском стиле.
«Дача на набережной» известна как дача купца Николая Мешкова. После революции в доме располагалось районное управление водного транспорта, а в 1929 году — Закамский совет рабоче-крестьянских депутатов. Дача находится по адресу Кировоградская, 178 и числится в собственности города, ее территория относится к детскому лагерю «Фортуна», который не действует. В 2013 году Минкульт установил границы территории памятника и особый режим охраны объекта.
Реставрацию обоих архитектурных памятников планируют закончить к 300-летию Перми.
Деревянные дачи Мешкова и Синакевича отреставрируют к 300-летию Перми
В одном из домов до 2018 года жил человек, поэтому состояние дома внутри приемлемое
Это дача мецената Мешкова. Она разваливается и снаружи, и внутри
Фото: Полина Анкушина
В Перми отреставрируют дачи купца Синакевича и мецената Мешкова к 300-летию города. Об этом заявил мэр Дмитрий Самойлов.
В Старых Водниках на берегу Камы находится дача купца Синакевича. На рубеже 19–20-го веков там был дачный посёлок, в котором жили самые богатые пермяки. И этот дом — единственный сохранившийся с тех пор, сейчас объект культурного наследия регионального значения, который разваливается на глазах. На другом конце улицы на территории заброшенного детского лагеря находится дом мецената и основателя Пермского университета Николая Мешкова. Дом тоже разрушается.
Дача Синакевича со всех сторон окружена деревьями
Фото: Полина Анкушина
Накануне глава города Дмитрий Самойлов посетил оба объекта.
— Неоднозначное ощущение от них, — говорит мэр. — Состояние вызывает чувство сожаления. Но с ними надо что-то делать.
Сегодня в пресс-службе городской администрации сообщили, что оба дома попадут в перечень объектов проекта «Пермь 300» и будут отреставрированы. Будет подаваться заявка на софинансирование.
Оба дома нужно реставрировать снаружи, а вот изнутри — их состояние разное. Дача Мешкова разваливается, а вот на даче Синакевича вплоть до прошлого года жил человек, и дом внутри сохранился гораздо лучше.
Глава города отметил, что параллельно надо будет ещё подумать, как дальше использовать эти дачи. Одна из них окружена индивидуальными жилыми домами, вторая находится на территории заброшенного пионерского лагеря.
Война теремов. Почему жители дачи Синакевича хотят уничтожить друг друга
— А что, тут живёт, что ли, кто-то? — недоумённо обращается ко мне прохожий закамчанин, пока я стучу в двери дачи Синакевича. И шумно удивляется, услышав положительный ответ. Если честно, я и сам удивляюсь: я много раз ходил мимо этой полуразрушенной дачи с забитыми окнами, но мне и в голову не могло прийти, что она обитаема. А между тем, это так: на землях, некогда принадлежавших городскому голове и заводовладельцу Александру Синакевичу, сегодня проживает несколько человек. Каждый из них живёт в ожидании дня, когда их выбросят за порог, а дома сравняют с землёй. Наверное, им было бы легче объединиться и вместе противостоять бюрократической машине, но сделать этого они не могут — слишком велика взаимная ненависть.
Архитектурный комплекс «Дача А. В. Синакевича», расположенный в Нижней Курье по адресу Танцорова, 24, объект культурного наследия регионального значения, возведённый в конце XIX века. Дача состоит из дома и флигеля, фасад дома отделан в псевдорусском «ропетовском» стиле. В приложении к приказу пермского Минкульта от 09.12.2013 содержится полный перечень её архитектурных особенностей, и этот перечень сам по себе звучит, как музыка. Вот некоторые выдержки:
«Тройной фронтон в виде килевидных кокошников с пропильной резьбой подзора и трельяжем. Балкон мансарды килевидная закомара. Окна в обрамлении наличника, опирающегося на колонки с муфтами и кубоватыми капителями. В тимпане сандрика накладная резьба. Флигель: Окна в обрамлении прямого наличника с накладной резьбой, сандрик с щипцовым завершением, богато изукрашенный резьбой на резных кронштейнках».
Всё это звучит прекрасно, но очень плохо выглядит: сегодня и дом, и флигель пребывают в удручающем состоянии. Впрочем, они могли бы выглядеть ещё хуже, если бы последние сорок с лишним лет за территорией не ухаживали люди, историю которых имеет смысл пересказать полностью.
В семидесятые годы в этом доме жил Валерий Новиков постовой в полку ППС. В 1975 году он пустил к себе троих подростков, приехавших из деревни, чтобы учиться в местном училище. Один из них для этой истории не важен, а двух других звали Иван Печёнкин и Павел Пожилов. Новиков стал для них кем-то вроде отца: он дал подросткам крышу над головой, подтягивал их по разным предметам и многому учил, а они помогали ему по хозяйству и большую часть свободного времени проводили вместе.
Фото: Иван Козлов 
Фото: Иван Козлов
Спустя семь лет Павел Пожилов переехал жить из большого дома к старушке по имени Лиза Пономарёва, которая обитала в другой части дачи во флигеле по адресу Танцорова, 28в. Она много болела, Павел взял на себя ведение её домашнего хозяйства, а она, в благодарность, предоставила ему дом в пользование совсем скоро Пожилов перевёз во флигель все свои вещи, а старушке купил цветной телевизор.
В 1988 году бабушка Лиза умерла. Павел узнал об этом только спустя год, когда вернулся из длительной командировки. Перед этим она завещала дом милиционеру Новикову, который без вопросов пустил Павла жить к себе. Так ситуация более-менее устаканилась: в основном доме остался жить сирота Иван Печёнкин Новиков позволил ему это из человеколюбия, а сам вместе с Павлом обосновался во флигеле.
Иван Печёнкин Фото: Иван Козлов
В девяностые Павел привёз из Риги свою первую жену Агриту. Тогда же они с Новиковым стали по мере сил восстанавливать дачу Синакевича, отчаявшись ждать помощи от государства.
Милиционер Новиков умер в 2003 году. Годом позже скончалась от рака и Агрита, Павел похоронил её в Риге. По возвращении в Пермь он обнаружил, что флигель, за которым он попросил присматривать Ивана, частично выгорел, все семейные документы погибли в пожаре, а в остатках дома живёт, чёрт знает, кто. Пожилов выгнал незнакомцев и отругал Печёнкина, но этим и ограничился, поскольку запил от груза навалившихся проблем. Через два года он уехал на заработки в село Ашап и познакомился там со своей второй женой Любовью. В 2010 году, чтобы хватило денег на ремонт флигеля, Любовь продала свою квартиру тогда же семья стала собирать бумаги, чтобы наконец хоть как-то официально оформиться.
Обстановка во флигеле у Пожиловых Фото: Иван Козлов 
Обстановка во флигеле у Пожиловых Фото: Иван Козлов
С этого момента все обитатели дачи Синакевича: Иван Печёнкин в одном доме и семья Пожиловых в другом перестали поддерживать даже видимость дружеских отношений. Юридические позиции и той, и другой стороны были довольно хрупкими, зато нерушимой была уверенность в своём моральном праве на владение территорией, на которой были прожиты десятилетия и в которую было вложено столько сил и средств.
Любовь Пожилова до переезда в дачу Синакевича руководила Домом Культуры. У неё два высших образования и многочисленные дипломы с музыкальных конкурсов самых разных уровней она превосходно играет на пианино. С переездом на всём этом пришлось поставить крест: сперва она буквально надорвалась на строительных и ремонтных работах во флигеле, который они с мужем обустраивали собственными силами, а затем и вовсе стало не до этого. На её плечи легла забота о внуках и об отце инвалиде первой группы, который болен раком кишечника и не может самостоятельно передвигаться.
Обстановка в доме у Печёнкина Фото: Иван Козлов 
Обстановка в доме у Печёнкина Фото: Иван Козлов 
Обстановка в доме у Печёнкина Фото: Иван Козлов
Сам Печёнкин парирует: по его мнению, соседи постоянно устраивают ему провокации, специально поджидают у калитки, задирают, а потом сами наносят себе повреждения, которые сразу же документируют в травмпункте. Откровенно тщедушный Иван Васильевич, действительно, не выглядит так, будто может нанести кому-то серьёзные увечья, но факт остаётся фактом: на него каждый раз заводили дела. В нескольких случаях он отделался штрафом, за нападение на Любовь ему присудили исправительные работы (которыми он пренебрёг, и в результате отсидел месяц), а разбирательство по факту группового нападения и разгрома во флигеле тянется до сих пор.
На территории дачи Фото: Иван Козлов 
На территории дачи Фото: Иван Козлов 
На территории дачи Фото: Иван Козлов
Всё это время соседи не разговаривают и не замечают друг друга, хотя пользуются одной калиткой. Точнее говоря, Печёнкин то ли вынужден пользоваться калиткой Пожиловых, то ли делает это принципиально: чтобы попасть в свой дом, он каждый раз проходит мимо флигеля и пересекает весь двор. В отличие от дома Пожиловых, в котором они по мере сил создали уют, Иван обитает среди гор хлама, в тёмном и неотапливаемом помещении, которое поначалу кажется заброшенным. Но по всему видно, что это место он без боя не отдаст. Собственно, в юридических делах он поднаторел ещё в начале нулевых, когда местная администрация впервые попыталась расчистить дачу Синакевича. По словам Ивана, здесь тогда хотели строить три коттеджа, и депутат Давид Болквадзе лично приезжал, чтобы ругаться с ним. В тот момент администрация даже подготовила соответствующие акты, но, благодаря общественному вниманию, в частности, вмешательству Романа Юшкова, дачу удалось отстоять, и подписи под актами так и не были поставлены.
Фрагмент книги, обнаруженный Печёнкиным на тыльной стороне обоев Фото: Иван Козлов
Дом, в котором живёт Иван, постоянно обворовывают: не так давно у него украли несколько кастрюль, а ещё раньше велосипед чуть ли не сорок второго года выпуска. В 2009 году подростки побили в доме Ивана стёкла. Когда он стал ходить по инстанциям, надеясь за государственный счёт восстановить остекление в памятнике культуры, ему отказали в обслуживании: дом на балансе не числился. Не удалось получить компенсацию и с родителей подростков, разбивших стёкла, в полиции сочли сумму ущерба (2000 рублей) «незначительной». Таковой она, может, и была, с точки зрения закона, но точно не для Печёнкина: половина окон в доме до сих пор забита фанерой.
Фасад дома Фото: Иван Козлов
Тем более, что с постоянным доходом у Ивана проблемы: до 2002 года он работал на речном флоте, но его отправили в бессрочный отпуск по состоянию здоровья и вывели на третью группу инвалидности по глухоте, которую он приобрёл на работе. Никаких денег, конечно, не выплатили, зато дали возможность периодически ездить в санаторий.
По словам Печёнкина, семья Пожиловых стала напрашиваться жить во флигель, чтобы присматривать за хозяйством во время очередного отъезда Ивана. Он говорит, что это было в 2012 году, хотя большинство свидетелей, опрошенных впоследствии в суде, заявят, что Пожиловы обитали там значительно раньше. Тем не менее, этот момент Иван считает отправной точкой для «захватнических» действий соседей: якобы, заселившись, они заявили, что не будут выезжать, и стали активно узаконивать своё проживание.
Мансарда дома Фото: Иван Козлов 
Мансарда дома Фото: Иван Козлов
На самом деле, как раз в этот период Пожиловы не торопились заниматься юридическими проблемами, о чём Любовь сейчас сильно сожалеет было не до того. А вот Иван, напротив, вовремя собрал все документы, обратился с ними в суд и выиграл: сегодня дом по адресу Танцорова, 24а внесён в реестр, а Печёнкин его полноправный зарегистрированный жилец. Изначально ему и вовсе присудили всю территорию дачи вместе с флигелем, но Пожиловы сумели отразить эту атаку.
Такое решение суда Ивана не устроило: он считает, что, поскольку изначально архитектурный комплекс был единым, вся земля в исторических границах вместе с флигелем должна принадлежать ему («Глупо же, например, разделять дом и баню на дачном участке», говорит он по этому поводу). К тому же, дом с литерой «а», в котором теперь законно проживает Иван, даром что больше и красивее в нём, в отличие от флигеля, нет печного отопления, и жить зимой нельзя.
Вид с мансарды на Каму Фото: Иван Козлов
Для Павла и Любови Пожиловых такая активность и подкованность Печёнкина стала неожиданностью. Тем не менее, изначально им удалось отстоять своё право жить во флигеле: они подали кассационную жалобу, и в результате территория дачи всё же была разделена на два совершенно разных дома под литерами «а» и «в». Печёнкин в ответ подал иск, в котором заявил свои права и на дом с литерой «в». Пожиловы попытались закрепиться в своём флигеле официально, но сперва им пришлось написать заявление на восстановление дома в реестре, поскольку по документам жилых помещений в этом доме попросту не существовало. Пока Пожиловы разбирались с проволочками, от администрации города Пермь в Кировский суд поступил иск, в котором чиновники потребовали признать их людьми, не приобретавшими право пользования. В исковом заявлении говорилось, что Пожиловы занимают дом самовольно, потому как никаких свидетельств о том, что постовой Никонов или старушка Лиза хотели поселить их у себя, как членов семьи, не предоставлено. Иск был удовлетворён, а обжаловать его Пожиловы не успели. Так их выселили повторно и, похоже, окончательно.
В доме Печёнкина Фото: Иван Козлов
Практически на все события, происходившие тут за последние 20 лет, Печёнкин и Пожиловы смотрят по-разному, но в одном сходятся: кому-то сейчас очень нужна их земля, а архитектурные памятники на ней не нужны.
Сейчас мы живём без прописки и не имеем даже права голоса, говорит Любовь. Целой семьи просто не существует. Я, муж, дочь, два её маленьких ребёнка, мой больной папа. Мы все бездомные, бомжи.
Когда Пожиловых в первый раз обязали покинуть дом, им повезло. Их дочь родила первого ребёнка. Приставы, пришедшие выселять семью, сообщили Любови, что решение о выселении касается только её мужа, а про дочь и внучку ничего не сказано. Эта коллизия затормозила процесс на целый год, и, возможно, семья бы до сих пор жила спокойно, но за этот год дочь с внуком всё же прописали у свекрови, чтобы была возможность получать детское пособие. Фактически жить в доме свекрови оказалось невозможно: дом маленький, родственники пьют и вообще враждебно настроены. Однако этого оказалось достаточно, чтобы во время следующего разбирательства выселить Пожиловых вновь, теперь уже без оглядки на дочь и внучку.
Правда, за это время у дочери Любови родился второй ребёнок. Возможно, когда приставы придут в следующий раз, они только улыбнутся, увидев знакомую ситуацию, и оставят Пожиловых в покое ещё на какое-то время. А, возможно, не улыбнутся и не оставят. Так что сегодня семья из пяти человек может только надеяться на чудо, ожидая выселения из дома, на который они потратили столько труда.
Наличники на окнах во флигеле Фото: Иван Козлов
Весь наш табор, который ни у кого ничего не просил, который из кредита в кредит залезает, который не побирается, а работает все мы оказались ни с чем, и никто из чиновников даже не предложил выплатить компенсацию за то, что мы сюда вложили. У нас есть все чеки и отчёты, но, чтобы судиться, нам нужен адвокат, а на него средств уже нет, рассказывает Любовь.
О том, какую сумму Пожиловы вложили в реконструкцию своего флигеля, можно судить по единственной истории. Несколько лет назад они нашли в Майкоре уникального мастера, который умеет делать наличники по старинным технологиям: знает, как замочить дерево, как его просушить, и что потом с ним делать. Только за его приезд, консультацию и замеры семья отдала 15 тысяч.
Два года ушло у мастера на подготовку материала теперь наличники готовы, и мастер ждёт, когда заказчики выкупят его работу. Оценивается она в 50 тысяч рублей.
Мы бы вывезли эту сумму, если бы постарались, говорит Любовь, но ведь мы даже не понимаем, есть ли смысл вкладываться.
В таком же шатком положении сегодня находится и Иван Печёнкин. Он выиграл суды и зарегистрировался по закону, но в скором времени выселить могут и его. По словам Ивана, после его официальной регистрации в дом, в котором он живёт, приходила комиссия оценить состояние жилого помещения. Иван не пустил их на порог: по его словам, члены комиссии не смогли предоставить ему никаких документов. Через некоторое время уехал по делам в Краснокамск. За время его отсутствия в дом кто-то проник (участковый милиционер подтвердил Ивану факт незаконного проникновения), а спустя некоторое время появилась и экспертиза, в которой сказано, что дом по адресу Танцорова, 24а ветхий, аварийный, и подлежит расселению.
Иван Печёнкин Фото: Иван Козлов
В ближайшие недели состоится очередной суд, в ходе которого Иван Васильевич попытается доказать, что экспертиза, на основании которой было вынесено такое решение, состоялась незаконно и не имеет силы. Однако шансы на это он считает нулевыми.
Вместе с Печёнкиным мы осматриваем дом. Он удивляется, почему эта легендарная дача не была уничтожена или сожжена ещё раньше. И сам же частично отвечает на свой вопрос: основание дома он почти полностью заложил кирпичами, чтобы бандитам было труднее поджечь его с углов. Здесь же, в кирпичных нишах, он хранит обломки наличников и фигурной резьбы хулиганы периодически ломают и крушат остатки дачного фасада. Печёнкин уверен, что это делается сознательно, чтобы здание постепенно утратило свой облик, и его было бы не так жалко равнять с землёй.
Печёнкин демонстрирует фрагменты резных наличников Фото: Иван Козлов
Надо сказать, что Ивану Васильевичу предлагают новую квартиру взамен его нынешнего жилья. Трёхкомнатную. Правда, расположенную на Кислотных Дачах. Предложение выглядит вполне оправданным, но Печёнкин идёт на принцип:
вы чукчу, который всю жизнь в тундре прожил, поселите в московской новостройке. Хорошо ему будет от этого? Зачем мне трёхкомнатная квартира? Я больше сорока лет на этой земле живу, и я за эту землю и этот дом буду бороться.
Иван Васильевич, рискующий разве что переездом на Кислотные Дачи, может позволить себе принципиальную позицию. Что же касается семьи Пожиловых для них это вопрос выживания, поскольку выселяют их без представления жилья. То есть, буквально, на улицу.
Фото: Иван Козлов
Мы не знаем, что делать, говорит Любовь. Я в какой-то момент так устала, что пианино от тоски сожгла в печи, всё равно мне больше не играть.
При этом ни о каких компромиссах друг с другом ни Пожиловы, ни Печёнкин слышать не хотят в своей вражде они уже прошли точку невозврата. Но выигравших в этом конфликте, похоже, не будет: пока жители двух соседних домов пытаются сжить друг друга со свету, администрация преуспела куда больше. Если чиновникам удастся вслед за Пожиловыми выселить и Печёнкина, то за судьбу легендарной Дачи Синакевича не сможет поручиться уже никто.