дача бианки в лебяжье

В Лебяжьем — «кладбище поездов», столетние дома и военные форты. Прогуляйтесь по местам писателя Бианки и останьтесь до вечера, чтобы увидеть закат над заливом

Поселок Лебяжье находится в полутора часах езды от Петербурга. Это места писателя Виталия Бианки, здесь сохранились столетние дома и дореволюционные церкви, а у железнодорожной станции располагается «кладбище поездов», по которому водят экскурсии. Через Лебяжье проходит экотропа — она ведет к военным фортам начала ХХ века, Шепелевскому маяку и серферской бухте.

В цикле гидов по пригородам Петербурга «Бумага» рассказывает о направлениях для поездки на один день — альтернативах популярным Пушкину и Петергофу. Здесь вы найдете маршруты для прогулок, неофициальные достопримечательности и места для перекуса — с отзывами посетителей. Читайте другие гиды по ссылке.

Лебяжье — небольшой поселок на южном побережье Финского залива между Сосновым Бором и Ломоносовом. В начале ХХ века Лебяжье стало популярным местом в Ленинградской области для строительства дач, но плотно населено не было — в 1928 году там проживало всего 260 человек. В конце 1930-х из Лебяжьего в Сибирь депортировали представителей финских народностей, из которых домой вернулись два человека.

Во время Великой Отечественной войны на территории Лебяжьего располагался военный аэродром «Борки», форт Красная Горка (где, кстати, в 1919 году произошло восстание гарнизона против советской власти), а также штаб партизанских отрядов.

Сейчас вокруг Лебяжьего сохранилось множество фортификационных укреплений — блиндажи, окопы, противотанковый ров, зенитная батарея, а также несколько старых деревянных зданий и первая в России созданная силами местных жителей особо охраняемая природная территория.

Источник

Лебяжье: выходной на берегу моря

«Неспроста деревня эта носит такое поэтическое название. Испокон веков ранней весной, когда еще не весь залив освободился ото льда, против этого места на песчаных отмелях останавливаются стаи лебедей. Серебром отливают их могучие крылья и серебряными трубами звучат в поднебесье их могучие голоса….Есть у этих мест еще одно свойство – поразительное сочетание моря и леса». Это слова писателя Виталия Бианки о поселке Лебяжье. Лебедей мы не встретили, но море, правда, «ледяное» и лес были.

Обо всем по порядку. Это была самостоятельная поездка. Идея и маршрут – от Ксении. На сайте опубликован ее путеводитель по Лебяжьему, в котором подробно, доступно и с фотофиксацией зафиксированы наши передвижения по поселку. Если Вы захотите повторить нашу прогулку, будьте готовы, что к ее окончанию Вы станете знатоком Лебежьего, ни один памятник, ни одна памятная доска не останется не исследованной.

Я вспомню лишь некоторые места, которые особо заинтересовали, у которых мы провели большую часть времени.

Мой однозначный «фаворит» Лебяжьего – лоцманское селение. Поселение егерей в Гатчине, на мой взгляд, более известно петербуржцам. Я, например, про лоцманов в Лебяжьем, узнала несколько месяцев назад, благодаря все той же Ксении.

Итак, началось все в середине XIX века. На южном кронштадтском рейде были устроены искусственные ряжевые заграждения. Ряжи на картах не обозначались, это был секрет государственного уровня. Защищались, конечно, от боевых кораблей, но и проход коммерческих судов в Кронштадт и Петербург стал затруднен. Шкиперы торговых судов, идя по картам и попадая на ряжы, высказывали свое недовольство. Что более существенно, купцы требовали от российского правительства возмещения расходов за понесенные убытки. В этой связи и возникла необходимость организовать специальную лоцманскую службу. Были подобраны доверенные и знакомые с местными условиями плавания жители «из местных» для провода торговых судов в/из Кронштадта. Кронштадтский цех лоцманов открылся 1 октября 1864 года.

Лоцманов решили разместить вблизи мест службы. Так и возникло на южном берегу Финского залива вблизи деревни Лебяжье поселение лоцманов. А что же сегодня осталось от этого селения?

Домик сторожа-дворника. Утверждается, что построен он до 1875 года.

Немаловажную роль в истории селения лоцманов играло лоцманское собрание. В 1901 году старое здание собрания из-за ветхости было разобрано. Было отстроено новое двухэтажное деревянное здание на каменном фундаменте по проекту архитектора Н.А.Долбинского.

В здании собрания было устроено помещение для учеников, школа для лоцманских и местных детей с квартирой учительницы, а также аптека и квартира фельдшерицы. Была читальня и помещение домашней церкви.

Что интересно, и сегодня здание бывшего лоцманского собрания объединяет жителей поселка. На верхнем этаже, как и прежде, домовый храм святителя Николая Чудотворца.

Здесь действует круглогодичный центр для детей-сирот, культурный центр для жителей поселка, где проводятся мастер-классы, концерты, лекции, праздники, на улице благоустроенная детская площадка. В общем, детворе, да и взрослому населению есть чем заняться.

В поселении было построено 27 домов по типовому проекту. В каждом доме пять комнат, остекленная веранда, резервуар с технической водой, персональный ледник и сарай (лед и дрова на целый год завозились централизованно). Жилые дома сохранились, сейчас живут в них по две семьи. Типовой проект дома «читается» и сейчас, но и изменения видны — пристройки делаются, оконные блоки меняются (наличники при этом сохранены в большинстве домов).

На начало XX века пришелся наибольший расцвет Общества кронштадтских лоцманов. Активно развивалось и селение. В 1912 году принимается решение о возведении большой каменной церкви, для проектирования которой приглашается Василий Антонович Косяков. Через четыре года храм был возведен, закончены отделочные работы. Оставалось устроить иконостас и внутреннее убранство храма.

Последовавшие революции, национализация лоцманского хозяйства, разруха в лоцманском селении не позволили полностью завершить храм. После революции Николаевская церковь была передана приходу (просуществовала в статусе церкви до 1931 года).

«В шаге» от храма сохранились остатки лоцманского кладбища.

Кроме лоцманской истории у Лебяжьего существует своя дачно-литературная страница. На сегодняшний день от писательских усадеб остались памятные знаки разного характера. Больше всего повезло даче ученого и писателя А.А.Ливеровского. Дом сохранился. В 2003 году сын писателя установил в память об отце на нем табличку.

Алексей Алексеевич Ливеровский был женат на дочери Виталия Бианки. Дача семейства Бианки в Лебяжьем выходила на берег Финского залива. В начале XX века в летний период усадьба Бианки превращалась в центр культурной жизни поселка. Здесь юный Виталий Бианки открывал для себя родную природу. Сейчас о даче напоминает только вот такой памятный знак.

Русский классик М.Е.Салтыков-Щедрин жил в Лебяжьем в 1878-1879 годах в своей усадьбе, которую называл «Убежище монрепо». Про Лебяжье он писал: «Местность обыкновенная, нельзя сказать, чтоб живописная, чтоб веселая, но, несомненно, веселонравная». От усадьбы ничего не осталось. А память о писателе решили увековечить. В 2011 году рядом с администрацией поселка установили памятник русскому прозаику.

Прогулка – дело хорошее, краеведческие изыскания – еще лучше, но и обед никто не отменял. Для обеденного перерыва решили выбрать ресторан у залива. Свободные столики были. Решили здесь и остановиться.

Сейчас в ресторанах принято включать огромные телеэкраны. У нас тоже был свой телеэкран, где канал о природе чередовался со спортивным. Канал о спорте представлял одиночных лыжников и гонки на снегоходах. Мы предпочитали канал о природе.

Подкрепившись, пошли на лед залива смотреть на россыпь камней, которые кое-где высовывали «свои любопытные носы» из-под снега и льда.

Только очутились на льду, сразу поняли, что попали на какую-то неизвестную планету. Первые фотоснимки, отправленные знающему и подкованному в разных областях человеку, вернулись с четким ответом – мы на планете Хот (любители «Звездных войн» поймут). Ледяной панцирь, трескающиеся впадины, горные породы на поверхности…

В дали была замечена еще и космическая станция. Правда, при приближении станция оказалась филиалом ЦНИИ «Электроприбор».

Вот здесь нас и «понесло». Сфотографировать панораму, потом тот «кратер» вблизи, еще сбоку, а потом на общем фоне. А если отойти или «взять» снизу. Душу отвели. На льду и берегу было безлюдно, нас никто никуда не торопил… Нам повезло. На планете Хот явно был день открытых дверей, когда она предстала перед «чужаками» в «своем лучшем наряде». Думаю, космический коридор на данный момент уже закрылся. Любителям космических пейзажей придется ждать следующего ледяного сезона.

Если двигаться вдоль берега залива, можно набрести еще на пару интересных объектов. Знакомьтесь, щелевые створные знаки Красногорской мерной линии.

Следующее военное сооружение адаптировано местным жителем для собственного употребления.

При подходе к объекту будьте внимательны, территория под надежной охраной. На страже рыжий неизвестной породы.

Еще в этот день были дома военных времен, воинские части с памятниками, местное кладбище…(напоминаю, в путеводителе все это есть). А я, пожалуй, на этом закончу. Соберетесь на Красную горку, сделайте остановку в Лебяжьем. Как знать, возможно, Вам захочется остаться в поселке на весь день, как это сделали мы. Путешествуйте с комфортом)))

Источник

На полянке у Бианки

В шикарном сосновом лесу мы бродим по мягким хвойным дорожкам в поисках заповедной Бианкиной полянки.
Где-то здесь!
Вот-вот…
уже дрожат от нетерпения наши тени!

По инициативе, активном содействии и финансовом обеспечении партии Единая Россия.
В связи с этим фактом слезу из глаз выбивают цитаты Салтыкова-Щедрина, отлитые в бронзе.

Безусловно, члены партия Единая Россия, как никто другой в нашем Отечестве не процветают, не утопают, а стоят, жертвуют и самоотвергаются!

А вот собственно и сам памятник.
Народная тропа не заросла, конечно, но покрылась лёгким флёром забвения и пофигизма.

Свое название посёлок получил благодаря большим стаям лебедей, которые облюбовали этот берег Финского залива.
Образ белого лебедя на здании поселковой администрации… и в виде лавки усталому путнику.

В день ВМФ лебяжинцы веселились на площади.
Ретро-песни взлетали в синее небо.
Глубоким волнующим контральто дама пела о том, как она была влюблена, и что теперь? Она-то думала это весна, а это — оттепель…

Задерживаться в эпицентре гуляний поселян и поселянок мы не стали.
Полянка Бианки манила нас, и мы не стали сопротивляться.
Мы отдались этой великолепной зелени с радостью, с восторгом, с традиционной фляжкой коньяка и с фруктовыми карамельками.

Ощущая всеми фибрами души неизреченную прелесть родной природы, тщательно изученной писателем Бианки, мы стали бесцельно бродить по лесу, задирая голову, чтобы полюбоваться кружевом сосновых веток.

Так бесцельно перебирая ногами, мы дошли до небольшой детской площадки, распложеной напротив очередного высоченного забора, скрывающего чьё-то имение…

Сели на лавочку.
Площадка как площадка.
И тут подняли глаза наверх и обомлели – там, среди сосновых крепких веток, качались на ветру две фигуры, сильно похожие на человеческие трупы, распятые убийцей-маньяком.

При ближайшем рассмотрении трупы оказались чучелами мужского и женского пола, выполненные с большим мастерством и фантазией.
Оба чучела сидели на метлах, изображая счастье полёта. Еле сдерживаемое счастье.
Лицо женского чучела я даже не стала рассматривать. Достаточно насладилась соседней физиономией.
Но дама тоже сражала наповал.

Источник

ЛО: Поляна Бианки (ноябрь 2019)

«Поляна Бианки» стала первым в России муниципальным заказником. Сейчас это примерно 20 гектаров соснового леса на прибрежных валах, междюнное болото, стометровой ширины песчаный пляж, стоянка перелётных птиц, множество гранитных валунов на берегу и в воде, и продолжающаяся вот уже более 10 лет война защитников природы с отморозками, которые желают застроить берег моря коттеджами. Будет очень обидно, если и на «Поляне Бианки» вместо невысоких коренастых сосен и прибрежных дюн встанут коттеджи и трёхметровые заборы из профлиста в стиле пригородных дачных посёлков на северном берегу залива. Хватит нам уже такого.

Памятная табличка рядом с местом, где в посёлке стояла дача родителей писателя Виталия Бианки.

Идём к морю. Мостик через канавку в понижении между береговыми валами.

Канавка, соединяющая междюнное болотце и залив. Несмотря на лёгкий морозец, в канавке бодро журчит небольшой ручеёк.

Железяка. Возможно, что-то связанное с войной и существовавшей здесь линией обороны.

Хрустящий заледеневший сфагнум.

Сосняк на береговом валу.

В три часа дня в конце ноября этот странный желтый шар висит в небе уже настолько низко, что даёт в кадре длинные тени и «закатный эффект».

Сосновый пень, который мог бы вспомнить маленького мальчика Виталика. ну. если бы не был пнём, конечно.

Берег залива. Дюны, песочек и валуны.

И сосульки. Под слоем песка, похоже, есть водонепроницаемая глиняная прослойка, и над ней сочатся грунтовые воды. Летом это выглядит просто как мокрый песок, а зимой превращается в частокол из вот таких вот ледяных «зубов».

Помните «Морского чертёнка»? Вот как раз туда, на камни, десятилетний Виталик Бианки в далёком 1904-м мужественно плыл во время шторма. И там, среди валунов, поймал морского чёрта, на поверку оказавшегося простым бычком 🙂

Источник

Дача бианки в лебяжье

Дальше в рассказе описывается, как он все-таки доплыл до камней и устроился ловить рыбу, но, увидев на берегу идущего в сторону пристани отца, бросился назад к берегу, лишь бы отец не заметил, что он брал лодку без спроса. И, хотя рассказ сам по себе незатейлив, приятно, когда встречаешь и узнаешь по описанию родные места: «На берегу стеной стоял сосновый лес. В полукилометре справа он кончался. За ним виднелась дача. От дачи к лесу шел человек в костюме из желтовато-коричневой шерсти, с ружьем за плечами…» Это был отец мальчика.

В рассказе описаны те самые Пять, или еще их называли Двенадцать Братьев, камни. Они находятся недалеко от берега и хорошо видны с него, если пойти по дороге от станции все время прямо, пока не дойдете до воды (пристань не сохранилась). Когда-то они были гораздо больше, но постепенно разрушались и осыпались. Видимо, так и появились все 12 вместо 5. А рыбаки по-прежнему ловят с этих камней, и мы в детстве тоже там часто бывали.
Залив раньше был немного полноводнее, но все равно в тихую погоду до них можно было дойти пешком по дну – даже не нужно плыть. Там обычно бывало по пояс. С камней по-прежнему виден и сосновый лес, правда поредевший, и Красная Горка с дачами, которых стало гораздо больше.

Для детей младшего школьного возраста.

Уммб!
В первый раз это случилось со мной, когда мне было шесть лет.

Я играл на песке у моря. Никого не было рядом: мать присматривала за мной из окна. Домик наш стоял у самого берега.

Я делал из песка горки и проводил канавки. И хотя всё мое внимание было поглощено этим интересным занятием, я вдруг заметил, какая сделалась кругом тишина.

Наверное, подошел полдень, — солнце над моей головой стояло почти отвесно. Будто онемело всё вокруг, — мне показалось — весь мир. Хрустальной горой — почти зримой — воздвигалось до самого неба безмолвие. Как это произошло? Мгновенно или же исподволь, незаметно для меня, увлеченного своей забавой? Я не слышал птичьих голосов в саду нашего дома, — птицы молчали, попрятались, затаились. Ничто не шевелилось там, в саду; укороченные, иссиня-черные тени кустов и деревьев неподвижно лежали на дорожке. Даже ветер будто затаился. Столько живого было вокруг меня — птицы, цветы, деревья, — я чувствовал эту огромную, разнообразную жизнь, и всё замерло, будто затаило дыхание и вслушивалось, вслушивалось: вот кто-то скажет слово — удивительное, неслыханное слово, — и разом рухнет эта непонятная мне немота.
Когда я теперь вспоминаю себя ребенком, именно так мне представляется мое тогдашнее ощущение этого безмолвия. Тишина, внезапно наступившая, мне казалась таинственной, я не мог ее разгадать своим детским умом и замер сам и вслушивался, ждал, что вот в самой этой неподвижности полдня, в самом пространстве, наполненном зноем, с минуты на минуту что-то произойдет — и тайна исчезнет. Как в сказке из «Тысяча и одной ночи» «Али-баба и сорок разбойников» раздается заклинание: «Сезам, откройся!» — и перед человеком открывается гора, полная сокровищ.

Я ждал. Горка песку беззвучно рассыпалась и легла у моих ног. В смятении я обернулся.

Матери не было в окне, а вскочить, побежать к ней я не смел.

Тишина всё длилась. Только маленькие пологие волны залива равномерно набегали и отбегали; набегали и отбегали, чуть слышно звеня, оставляя влажный след на песке. Был полный штиль.

Полный штиль был и внутри меня. Я затаил дыхание. Только ровно, сильно тукало сердце.

Сколько времени это длилось, я не мог бы сказать.

Теперь-то я хорошо знаю, что это за тишина. Она наступает на переломе знойного летнего дня, в полуденные часы. Утомленные жарой, смолкают птицы; хищники, с рассвета парившие в небе на своих распластанных крыльях, прячутся в тень; рыба перестает играть на зеркале рек и прудов — глубже уходит в темные подводные заросли, и даже кувшинки прячут под воду свои желтые и белые чашечки. Зной. Безветрие. Солнце стоит отвесно. И чем жарче день, тем удивительнее это затишье, наступающее в природе. Почувствовать его можно только в лесу, в поле, на море, — в городе оно незаметно. Может быть, час пройдет после полудня может быть, меньше, и так же неуловимо, неощутимо, как настает эта немота, мир опять наполняется звуками.

…Ничего не случилось, но я почувствовал: проходит. И странное оцепенение спало с меня.

И вот тут-то я услышал слово, — каждый звук в нем различил.

— Уммб. — послышалось далеко в море, разнеслось по спокойной воде, дошло до берега, до меня и отдалось где-то за нашим домиком, в лесу:

Источник