аптекарский остров дача столыпина
Взрыв на Аптекарском острове
Погибли более 30 человек, многие были серьёзно ранены, в том числе дети Столыпина. Сам премьер-министр не пострадал.
12 (25) августа 1906 года выпало на субботу, это был приемный день министра внутренних дел Российской империи Петра Столыпина. В такие дни все, кто нуждался во встрече с ним, могли посетить дачу на Аптекарском острове, в которой для рабочих визитов были отведены две приемные комнаты на первом этаже. Обычно людей разных сословий и чинов собиралось много. Роковой день не был исключением.
«В ужасе озираясь вокруг себя, увидала на том месте, где только что была дверь, которую я собиралась открыть, огромное отверстие в стене и под ним, у самых моих ног, набережную Невки, деревья и реку», — писала в мемуарах дочь Столыпина Мария. Сразу после взрыва стояли непрекращающиеся крики и стоны. Сам Столыпин со своей женой искали двух детей, дочь Наташу и сына Адю — они были ранены. Других пострадавших, пока не подъехали кареты скорой помощи, перевязывали на месте трагедии дочь Мария и княжна Маруся Кропоткина.
После покушения Столыпин только укрепил свои позиции в качестве государственного деятеля. Народ увидел его хладнокровное спокойствие и самообладание в страшной ситуации. Вскоре после нападения 1906 года было принято «Положение Совета министров о военно-полевых судах», по которому время судебных процессов над обвиняемыми в покушениях, убийствах значительно сокращалось — срок рассмотрения не должен был превышать 48 часов. «Государство может, государство обязано, когда оно находится в опасности, принимать самые строгие, самые исключительные законы, чтобы оградить себя от распада. Бывают, господа, роковые моменты в жизни государства, когда государственная необходимость стоит выше права и когда надлежит выбирать между целостью теорий и целостью отечества», — произнес Столыпин на II созыве Государственной думы в 1907 году.
tolstiyyoj
tolstiyyojtolstiyyoj
Я уже рассказывал о жертвах взрыва на Аптекарском острове. Сейчас посмотрим на изнанку, на то, как велась подготовка этого террористического акта. В этом нам поможет замечательная статья «Взрыв на Аптекарском острове (по документам Ленинградского истор.- революционного архива)» авторства М.М.Энгельгардт, опубликованная в номере 7 (20) сборника «Каторга и ссылка».
Готовилась и проводилась эта акция группой эсеров-максималистов под руководством Михаила Ивановича Соколова-Медведя. В ее состав входила т.н. «московская оппозиция» :
«… кружок Рязанцев – Василий Дмитриевич Виноградов (сын священника, студент московского университета; участвовал в мартовском эксе), Северин Иванович Орлов (сын сельского учителя, участник экспроприации), Василий Михайлов, Александр Львович Поддубовский, Людмила Степановна Емельянова (с.-р. С 1902 г., в 1907 г. была арестована в Туле и привлекалась к дознанию за пропаганду среди крестьян, освобождена по октябрьской амнистии), Даниил Федорович Маврин (настоящей фамилии установить не удалось) и уроженка Верхнеуральск. Уезда Надежда Андреевна Терентьева (в 1905-6 г.г. состояла слушательницей Московских Женских Курсов). »
Вторая составляющая – максималисты Северо-западного края, «белостокская группа» :
«Из белостокской рабочей дружины с.-р. Максималистов в состав петербургской группы вошли : Давид Моисеевич Закгейм (уроженец мест. Рожан, Гродненской губ.), Хаим Кац, Александр Константинович Кишкель (уроженец мест. Крынок, Гродненской губ., рабочий-кожевенник; в 1905 г. привлекался к дознанию при Гродненском жанд. Упр.; в белостокскую организацию, по собственным его показаниям, вступил в апреле 1906 г., а в мае приехал в Петербург), Давид Фарбер, Дора Казак.»
Кроме «москвичей» и «белостокцев» были в организации и такие члены :
«… видную роль в организации играли : студент петербургского университета Николай Петрович Пумпянский (сын шлиссельбуржца П.Поливанова; в 1904 г. привлекался за участие в студенческих беспорядках и был выслан за границу), дочь купца из Гродно, член гродненской организации с.-р. Адель Каган, Элья Забельшанский, рабочий из Гомеля, долго живший во Франции и носивший кличку «француза» и «Альфонса», Клара Бродская, работавшая с «Медведем» на юге России, Николай Лукич Иудин, Мария Ивановна Лятц («Агнесса»). Владимир Осипович Лихтенштадт, официально не вступая в организацию, обслуживал ее в качестве одного из «техников».
Далее группа начинает готовится к акциям. Подготовка ведется с размахом :
Хорошо поставлена разведка :
«Разведка велась на Петергофском пр. и у у Варшавского и Балтийского вокзалов. Разведчики собирались в чайных и трактирах у Сенной пл., на конспиративных квартирах в Лесном и на Васильевском острове, им показывались фотографические карточки Столыпина, Трепова, Горемыкина, Коковцева, Бирилева.»
Террористы еще сами не выбрали главную цель. Но вот они определяются – Столыпин. И усилия разведки сосредотачиваются в районе дачи премьера :
«Для поездок в район министерской дачи служили, между прочим, моторы; в своих разговорах с владельцами магазина и заведывающим гаражем «инженер Прокофьев» объяснял, что он занят постройкой оранжереи у Елисеева, на Каменном острове.»
«1) Спасский мещанин, Рязанской нуб., Даниил Федоров Маврин (по-видимому, нелегальный) Мытнинская набережная, д. № 5/27; в его квартире обнаружена хорошо оборудованная лаборатория взрывчатых веществ с пятью готовыми бомбами, снаряженными эсктра-динамитом;
2) Студент Горного Института Дмитрий Петров Любимов (10 линия, №13), у которого обнаружено 8 браунингов и значительное количество (около 2.350 штук) патронов разной системы, а также 79 чистых бланок;
4) Киевский мещанин Ефим Степанов Ковальчук (Б.Дворянская, д. №7, кв. 5); у него отобрана 31 стеклянная трубка для детонаторов и разные записи конспиративного характера…»
«Нелегальный» Маврин, чью настоящую фамилию не смогли выяснить даже его соратники, при аресте оказал отчаянное сопротивление :
Несмотря на провалы и аресты, костяк организации сохранился, подготовка к теракту продолжилась полным ходом. Погибшего Маврина заменил Лихтенштадт :
Владимир Лихтенштадт
Шахиды явились на дачу премьера в жандармской форме :
«Жандармская форма и амуниция для костюмировки, портфели для снарядов и остальные вещи были куплены Климовой, Терентьевой с Соколовым и «Гришей» в начале августа; квартира на Троицкой ул. (богато меблированная, в 8 комнат, с 3 ходами) нанята Климовой 8 числа. Она послужила последним этапом перед покушением; в качестве хозяев в ней поселились «Федя» и Климова под фамилией Морозовых, «Гриша» под фамилией Миронова, и Терентьева в роли горничной Монакиной; Э.Забельшанский ночевал в ней 11 на 12 августа и отсюда же 12 августа, около двух часов все трое непосредственные исполнители в наемном ландо выехали на Аптекарский остров.»
Идентификация погибших террористов :
«По сведениям С.-Петербургского охранного отделения, погибшими участниками преступления являются : 1) жандармский офицер труп №16 – уроженец города Смоленска, Никита Иванов, содержавшийся в марте с.г. в Брянской тюрьме по делу ограбления артельщика Брянских заводов. Мать его содержит чайную в г. Смоленске; 2) разорванный жандармский офицер – уроженец г. Минска, проживавший до середины 1905 г. во Франции, а затем в России по паспорту бельгийского подданного (Э.Забельшанский, М.Э.); преступник в штатской одежде, труп №5 – уроженец г. Брянска, рабочий Брянских заводов по имени Иван, неоднократно привлекавшийся к дознаниям о государственных преступлениях.»
Последний – это Иван Типунков. Фото его обнаружил вот тут (кстати, интересный блог) :
«Взрывные снаряды изготовил Владимир Лихтенштадт в динамитной мастерской большевистской «Боевой технической группы» Леонида Красина, которая была оборудована в московской квартире Алексея Пешкова (Горького). Охраной мастерской руководил Симон Тер-Петросян (Камо).»
Организатором теракта была группировка т. н. эсеров-максималистов во главе с Михаилом Соколовым, также известным под кличками «Медведь» и «Каин». Изготовителем взрывного устройства был Володя Лихтенштадт — сын в меру известной народоволки и племянник весьма известной народоволки Розалии Гроссман, которая была замужем за видным революционнером Николаем Тютчевым (родственником того самого поэта Тютчева).
Бомба была сделана в динамитной мастерской Красина, которая была обустроена в квартире Горького. Деньжат у товарищей революционеров была целая прорва.
Например, в рамках подготовки к покушению они сняли сразу несколько квартир в различных частях Петербурга, к тому же приобрели два автомобиля, которые по уровню цен тогда были не средством передвижения и даже не роскошью, а чем-то вроде личного самолета сейчас.
Сразу на месте погибли 27 человек, еще трое позднее скончались от ран. Ранения получили дети Столыпина, а их няня погибла. Сам Столыпин не пострадал, поскольку осколки не долетели до его кабинета. Среди погибших был князь Накашидзе, который принес показать Столыпину материалы по первому русскому бронеавтомобилю.
Казенная дача П.А.Столыпина на Аптекарском острове в Санкт-Петербурге после покушения
После этого взрыва были введены военно-полевые суды. Что касается организаторов теракта, то они достаточно быстро были пойманы.
Самой удивительной рыбой, угодившей в сети, оказалась любовница «Каина» Наталья Климова — дочка «октябриста» и члена Государственного совета Сергея Климова, которая, едва вернувшись с Ривьеры с папенькой, решила начать вести жизнь, полную приключений и опасностей, сделавшись любовницей и главной соратницей «Каина». Ей потом организовали побег с каторги на верблюдах через пустыню, а позже она стала любовницей видного эсера Савинкова
Сам Каин был пойман в конце 1906 года и вскоре повешен по приговору военно-полевого суда.
Заколдованное место. Триста лет истории Аптекарского острова
Об авторе: Юрий Борисович Юдин – журналист, литератор.
Это место до сих пор остается особенным, пробуждающим историю и мифологию нескольких столетий. Фото Александра Савина
Аптекарский остров занимает центральное положение в Невской дельте.
Вообще-то это неотъемлемая часть Петроградской стороны. Но можно рассмотреть его и как особенное место в Петербурге со своей особенной историей и мифологией. В нее нам и предстоит углубиться.
Аптекарский остров звался когда-то по-фински – Корписаари, то есть Вороний. А по-русски – Еловый.
В петровскую эпоху здесь подвизались Яков Брюс и Лаврентий Блюментрост. Оба были московские уроженцы и в русском подданстве состояли отродясь. Хотя дед Брюса был выходцем из Шотландии, а отец Блюментроста – из Тюрингии.
Брюс был литейщик, механик и алхимик, дипломат, звездочет и чернокнижник. Рассказывали, что он умеет оживлять мертвых, летать по воздуху и предсказывать будущее.
Брюс участвовал в военных походах и заграничных вояжах Петра, знался с Ньютоном и Лейбницем. Реформировал русскую артиллерию, возглавлял Берг-коллегию и Монетный двор. Был пожалован графом и генерал-фельдмаршалом, стал одним из первых кавалеров ордена Андрея Первозванного.
Но когда Яков Брюс основал в устье речки Карповки пороховой завод на водной тяге, он был еще сухощавым энергичным полковником. Он лично составлял и опробывал пороховые смеси, особенно для потешных огней. Одно время производством у него заведывала женщина: Елена де Валь, вдова голландского порохового мастера, внезапно умершего.
Блюментрост же был архиятер, сиречь главный царский лекарь. Позднее он возглавил Кунсткамеру и сделался первым президентом Петербургской академии наук. Лаврентий Лаврентьевич учредил на острове Аптекарский огород и Медицинскую канцелярию, Главную аптеку и Инструментальную избу для изготовления медицинских орудий.
Название «Аптекарский остров» впервые письменно зафиксировано в 1726-м, но, конечно, употреблялось и ранее. В общем, 300 лет назад остров обрел свое настоящее имя и назначение.
Здесь возникла Аптекарская слобода, где селились фармацевты, аптечные служители и работные люди. Позднее появились Аптекарская набережная, Аптекарский проспект, Аптекарский мост.
На острове учинили также заячий заповедник. Лапы и жир зайца считались ценными снадобьями. Жителям ближних губерний велели ловить силками и доставлять в столицу живых зайцев. Но зимою косые переходили замерзшие реки и разбегались по городу, так что затея не удалась.
При Анне Иоанновне лейб-медик Блюментрост попал в опалу и удалился в Москву. При Елизавете Петровне про него вспомнили. Он был назначен куратором Московского университета и успел всласть поругаться на этой почве с Михайлой Ломоносовым.
Брюс же ушел в отставку вскоре после кончины Петра. И тоже уехал в свою подмосковную усадьбу, где занялся алхимией и астрономией.
Был еще батальный эпизод. В ходе Северной войны летом 1704 года на соседний Каменный остров высадился шведский десант. Роман Брюс, брат Якова Брюса, комендант новорожденного Санкт-Питер-бурха, разместил на Еловом артиллерию и пригнал фрегат в Малую Невку. Пушечная дуэль продолжалась в течение ночи, утром шведы отступили.
Так что запах пороха сопровождал всю раннюю историю острова.
Уже названия Вороний и Еловый говорили о присутствии на острове всякой нечисти. Русская пословица сообщает: в сосновом лесу – молиться, в березовом – веселиться, в еловом – удавиться. А ворона птица умная, но зловещая.
Зайцы также считались нечистыми животными. Прибавим сюда аптечное и зелейное дело. Нерусских смотрителей и бабу-начальницу. Укромное положение и военные строгости. Не удивительно, что островитян ославили колдунами и чародеями.
При императоре Павле остров потерял заповедный статус и стал застраиваться богатыми дачами. У Пушкина гости съезжались на дачу именно сюда: в имение Лавалей, владельцев уральских горных заводов и скороспелых графов.
А виллу Боргезе, названную по римскому образцу, извозчики называли «вилла борзая»: привет аптекарским зайцам. Принадлежала эта дача откупщику Горфункелю, а до него – княжне Куракиной. Из тех самых, несимпатичных, что в «Войне и мире» зовутся Курагиными.
На даче тайного советника Аллера поместили когда-то безумного поэта Батюшкова. Он писал на пыльных окнах девизы. Один из них гласил: «Есть жизнь и за могилой!» Другой поминал омбру одорату, то есть душистую какую-то тень.
А на западе острова образовалось Карповское кладбище. Здесь хоронили жителей Петербургской стороны – особенно в демисезонную распутицу, когда сообщение с другими частями города затруднялось. От богатых дач этот погост отделял семиколенный Задний переулок.
В конце XIX века Троицкий мост соединил Петербургскую сторону с Марсовым Полем. На Аптекарском появились многоэтажные доходные дома. По Каменноостровскому проспекту пустили трамвай. И жизнь на острове сделалась суетливой и меркантильной.
Дачники стали удаляться в более спокойные края. А богатые виллы превратились в увеселительные заведения с цыганами, танцовщицами и факирами. Они носили названия типа «Ассамблея» или «Хуторок» и часто прогорали.
Была на Аптекарском и казенная правительственная дача. Здесь в 1906 году эсеры-максималисты устроили покушение на премьер-министра Петра Столыпина. Бомбы изготовили на московской квартире Максима Горького по рецепту Леонида Красина.
Столыпин вел на даче прием, народу было битком. Террористов сразу разоблачили: у одного из них ус отклеился. Но они успели бросить портфели с бомбами. Погибло три десятка человек: чиновники, слуги, просители из купцов и мещан. Сын и дочь премьера были ранены. Сам Петр Аркадьевич остался невредим: его лишь забрызгало из мимолетной бронзовой чернильницы. Тут невольно вспоминается чернильница, которою Мартин Лютер запустил в дьявола.
Между прочим, на острове прошло детство другого нашего премьера, уже советской поры: Алексея Косыгина. Не будем углубляться в его житие. Отметим лишь нечаянную рифму, которых в истории Аптекарского немало.
Препараты и экспонаты
Еловые чащи скоро свели – на дрова для производства пороха. Несколько елей осталось лишь в Ботаническом саду. Он ведет происхождение от Блюментростова огорода, но расположен южнее. А на месте огорода появился Лопухинский сад, переименованный советскою властью в сад Дзержинского.
Что же до ворон, они облюбовали более пустынные острова: Крестовский, Каменный и Елагин. А аптекари, преимущественно немцы, перебрались на Васильевский остров, где образовалась изрядная немецкая колония.
Зато на Аптекарском появился Институт экспериментальной медицины. Поначалу Императорский, позднее Государственный, еще позднее Всесоюзный.
Основателем и попечителем его был принц Ольденбургский, член царствующего дома, правнук императора Павла.
Здесь делали прививки от бешенства, пользовали сифилитиков, изучали рефлексы на собачках. Работали с чумною палочкой и содержали в кронштадской акватории отдельный Чумной форт.
Градоначальник – это была особенная должность в Петербурге, Москве и важных портах вроде Одессы и Таганрога. Города эти были выделены из губернского подчинения в самостоятельные единицы. Сейчас их назвали бы субъектами Федерации, но Российская империя была государством унитарным.
Должность генерал-губернатора в Петербурге и Москве была представительской и политической. А градоначальник осуществлял непосредственное управление полицейской и административной частью.
Впрочем, фон дер Лауниц исправлял свои обязанности в Петербурге недавно. Корни покушения на него вели в Тамбов, где он губернаторствовал в мятежном 1905-м и жестоко подавлял крестьянские волнения.
Террориста Евгения Кудрявцева, тамбовского уроженца, опознали не сразу. Голову его заспиртовали и выставили в стеклянной банке на всеобщее обозрение.
А на месте Карповского кладбища возник краснокирпичный городок попечительства для призрения слепых. Попечительство называлось Александро-Мариинским – в честь царя-освободителя и его венценосной, но плаксивой супруги.
Основал это заведение Константин Грот, бывший самарский губернатор и многих орденов кавалер. Брат его, Яков Грот, был вице-президентом Академии наук, издателем сочинений Державина и знатоком русской орфографии.
Между прочим, в числе самарских губернаторов были также Григорий Аксаков, сын писателя, и Иван Блок, дядюшка поэта.
Вот уж доподлинно Страна Багровых Внуков. Это я про Самару и соседние поволжские провинции. Например, Казань, которой управляли граф Толстой, Тургенев и Боратынский. Или Пензу, где губернаторствовали князь Вяземский, князь Святополк-Мирский и еще один граф Толстой.
Отпрыски одних и тех же семейств, одного воспитания и образа мыслей вершили власть в империи и сочиняли стихи и романы. Некоторые совмещали эти ремесла. Как Гавриил Державин, поэт, губернатор, министр и сенатор. Или его приятель Иван Дмитриев, министр и баснописец. Или их современник Алексей Ржевский, сенатор и авангардный стихотворец.
В середине XIX века по одному только Министерству внутренних дел служили старые писатели Николай Греч и Иван Лажечников. Молодые прозаики Николай Герцен и Иван Тургенев. Баснописец и романист Александр Измайлов. Поэт и драматург Лев Мей. Лексикограф и этнограф Владимир Даль. Романист и этнограф Павел Мельников-Печерский. Автор водевилей и забавных повестей граф Владимир Соллогуб. Алхимик и сказочник князь Владимир Одоевский. Сатирик и сказочник Михаил Салтыков-Щедрин. Издатель и редактор Иван Аксаков. Поэты Яков Полонский и Аполлон Майков. И еще с десяток не столь известных сочинителей.
Впрочем, Министерство этих самых дел исполняло не только полицейские функции. Оно назначало губернаторов и приглядывало за местными властями. Занималось почтами и телеграфом, цензурой и статистикой, книгоизданием и книжной торговлей, инородцами и иноверцами, географическими исследованиями, хозяйственными ревизиями, местами лишения свободы, судебным, строительным и ветеринарным надзором и много чем еще.
В общем, изящной словесностью и государственным строительством занимались у нас одни и те же люди. Тем удивительней, что результаты получались такие разные.
Но вернемся на наш остров.
Попечительство о незрячих было с музыкальным уклоном. Малолетних воспитанников обучали церковному пению, игре на рояле и ремеслу настройщика.
Перед главным зданием стоял памятник основателю. Под бронзовым бюстом Константина Карловича Грота сидела бронзовая девочка с книжкой для осязательного чтения. Тайный советник Грот и сам был слабого зрения. Но его истукан на верхушке коринфской колонны глядел доброжелательным орлом. Изваял этот монумент скульптор Опекушин, также островитянин. Мастерская его находилась неподалеку, на Песочной улице.
Александр Опекушин прославился своим памятником Пушкину на Тверском бульваре в Москве. Но по большей части он ваял царей и цариц, так что при советской власти почти все его монументы были снесены. Умер Опекушин на родине, в ярославской деревне, всеми забытый.
Но через 40 лет на Аптекарском острове появилась мастерская другого знатного скульптора: Михаила Аникушина. Он был московский уроженец, но почти всю жизнь прожил в Ленинграде.
Главным его произведением, вы будете смеяться, также считается памятник Пушкину. Он стоит в Ленинграде на площади Искусств, которая прежде называлась Михайловской, а между двумя германскими войнами носила имя австрийского социалиста Фердинанда Лассаля.
Питерский Пушкин пониже московского: восемь метров против одиннадцати. Зато в Москве бронзовый поэт еще только лезет за пазуху с озабоченным видом. А в Питере он уже достал оттуда что-то нерукотворное и делает этак кокетливо ручкой в воздухе.
Но вернемся к нашим незрячим.
После Октябрьского переворота попечительство было распущено. Но вскоре его открыли вновь под вывеской трудовой коммуны. Это заведение называлось: городок слепых имени Бухарина и Калинина.
Любимец партии Николай Иванович Бухарин порою действительно проявлял политическую близорукость. А вот всесоюзный староста Михаил Иванович Калинин был скорее дальнозорок, но при этом глуховат. Должно быть, поэтому на Аптекарском острове появился впоследствии еще и интернат для слабослышащих.
Еще о парной рифмовке
Среди знаменитых островитян выделяются и другие интересные пары.
Например, академика Павлова можно уравновесить профессором Поповым, изобретателем русского радио.
С некоторыми дополнительными гирьками. Потому что Иван Петрович Павлов был человек строптивый и тяжелонравный. А Александр Степанович Попов, напротив того, отличался патологической скромностью и простодушием, так что его обирали все кому не лень.
В этой связи стоит обратить внимание на павловские сурдокамеры, знаменитые Башни молчания. Воздвигнутые для сугубо собачьего одиночества, они как нельзя лучше пригодились бы для передачи и приема таинственных флюидов радио. Большей чистоты опыта нельзя обеспечить даже в петропавловских бастионах и равелинах – нарочитых изоляторах для государственных преступников.
Мнится даже, что была у Ивана Петровича сокровенная идея: передача собачьих рефлексов на расстоянии. Собаки ведь отличаются поразительным чутьем. И порою чуют за сотни верст, что с хозяином случилась беда.
То-то другой знаменитый изобретатель, американец Норберт Винер, верил, что когда-нибудь получится передать кошку по телеграфу.
Но мы в России предпочитаем иметь дело с собаками. Недаром же русские собачки оказались первыми в космосе. Американцы, наши соперники в космической гонке, запускали обезьян. И всякий раз с опозданием.
Дело тут, конечно, в том, что собаки ближе к загробному миру. Физиологу Демихову, последователю Павлова, удалось создать даже двухголовую собачку. Это уже на полпути к баснословному Церберу. Так сказать, Муму возвращается из ада.
Радио и телефон также воспринимались как средства связи с загробным миром. Тому есть множество примеров в поэзии. Вот хотя бы у Мандельштама:
На этом диком, страшном свете
Ты, друг полночных похорон,
В высоком строгом кабинете
Встаю расслабленный с постели:
Не с Богом бился я в ночи,
Но тайно сквозь меня летели
Колючих радио лучи.
На московском Новодевичьем кладбище есть могила маршала связи Ивана Пересыпкина. Над могилой памятник: скульптурный поясной портрет в маршальской форме с орденами. К уху мраморный Иван Терентьевич поднес телефонную трубку. С кем он там разговаривает? От кого получает приказы и кому отдает?
А в последние годы я все чаще наблюдаю на улицах людей с рассеянным взором, которые разговаривают сами с собой. Это уже напоминает канал связи с миром безумия: поклон поэту Батюшкову.
Впрочем, островными башнями профессор Попов так ни разу и не воспользовался. Опыты свои он проводил по большей части в Кронштадте. А на Аптекарском возглавлял электротехнический институт, к тому же совсем недолго.
Как бы то ни было, в честь профессора Попова и академика Павлова на острове названы улицы.
А в пару к принцу Ольденбургскому годится другой знатный островитянин: герцог Лейхтенбергский. Этот титул носили потомки Евгения Богарне, пасынка Наполеона Бонапарта. Один из них, Максимилиан-Иосиф-Евгений-Август-Наполеон, женился на дочери Николая Первого и подвизался с тех пор в России.
Герцог Лейхтенбергский основал бесплатную Максимилиановскую лечебницу. Кроме того, он заведывал Горным институтом, президентствовал в Академии художеств и увлекался гальванопластикой. Между делом родил семерых детей. Одна из его дочерей вышла как раз за принца Ольденбургского. Один из сыновей возглавлял петербургское Минералогическое общество.
В общем, и тут прослеживается генеральная островная линия. Линия алхимиков и чернокнижников, лекарей-аптекарей и испытателей естества.
А еще одну пару видных островитян составят Вера Засулич и Вера Фигнер, беспощадные красные валькирии.
А еще одну – Герман Лопатин, переводчик марксова «Капитала», и Михаил Лозинский, переводчик дантова «Ада».
А еще одну – певец Федор Шаляпин, оперный Мефистофель, и художник Павел Филонов, аналитик Хаоса.
Впрочем, странные сближения далековатых понятий у нас в Петербурге дело обыденное, почти домашнее.
Были в округе и другие богоугодные заведения.
Например, приют великой княгини Екатерины Михайловны для призрения детей на время нахождения родителей в больнице. Или общежительство для неимущих инвалидов литературного труда. Или приют для арестантских детей. При советской власти он превратился в детский приемник НКВД для беспризорных.
Или богадельня Фирса Садовникова, потомственного почетного гражданина. Здесь призревали разорившихся купцов. И здесь же размещался детский приют, где сиротки с младых ногтей впитывали опыт честного банкротства.
В советское время на острове появились и другие достопримечательные объекты. Например, химико-фармацевтический институт. Или телецентр с телебашней. Или отдельный Институт мозга, отмежевавшийся от экспериментальной медицины. Но характер острова они не изменили – напротив, органично вписались в традицию.
Но жизнь на острове в советскую эпоху уже воспели Андрей Битов и Татьяна Толстая. Не откажу себе в удовольствии привести ранние стихи Татьяны Никитичны:
– Няня, кто так громко
За окошком промелькнул,
На крылечке дверью скрипнул.
Под кроваткою вздохнул?
– Спи, усни, не знай печали,
Бог хранит тебя, дитя,
Это вороны кричали,
Стаей к кладбищу летя.
Как видим, преемственность налицо. А чем у них в этой колыбельной дело кончилось, вы легко разыщете сами.
Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.