4321 пол остер содержание
4321 пол остер содержание
Пол Остер. 4321. М.: Эксмо, 2018. Перевод с английского Максима Немцова
Полу Остеру было восемь, когда однажды после матча на выходе со стадиона он встретил своего кумира — бейсболиста Вилли Мэйса. Мальчишка попросил автограф, но с собой у него не было ни ручки, ни карандаша. «Прости, пацан, нет карандаша — нет автографа», — пожал плечами Мэйс и направился к выходу. Эта трагическая случайность, по словам самого Остера, предопределила его дальнейшую судьбу.
«После той ночи я всегда и всюду брал с собой карандаш, куда бы ни шел. Это стало привычкой: прежде чем выйти из дома, я проверял, есть ли у меня в кармане карандаш. Не то чтобы он был мне нужен, я просто не хотел выходить в мир неподготовленным. Однажды жизнь поймала меня врасплох, и я не мог допустить, чтобы такое повторилось. С годами я многое понял: например, если ты носишь в кармане карандаш, то высока вероятность, что однажды у тебя появится соблазн использовать его по назначению.
Своим детям я рассказываю, что именно так и стал писателем». [перевод — А. П.]
В 1995 году Остер опубликовал «Красную тетрадь» — небольшой сборник невымышленных историй о странных событиях и совпадениях, и, кроме эпизода о карандаше, там был рассказ о писательнице Эми Тан. Остер хотел подарить книгу самой Тан, но настиг ее спустя много лет (аж в 2007 году, на книжном фестивале в Ки-Уэст, штат Флорида) и вручил «Тетрадь» со словами: «Там есть рассказ и о тебе». Тан прочла книгу в самолете, по пути домой, в Калифорнию. История о карандаше особенно поразила ее — и вот почему: она жила в Бэй-Эриа, рядом с Сан-Франциско, и Вилли Мэйс, тот самый бейсболист, был соседом ее друзей. Как только самолет приземлился, Тан позвонила им и сказала: идите в книжный, купите «Красную тетрадь», постучите в дверь Мэйса и прочитайте ему рассказ. Говорят, дослушав историю о карандаше, бейсболист расплакался.
Прослушав курс, молодой Остер решил, что написать роман ему точно не под силу — спятить можно, сколько там правил и нюансов, — и следующие десять лет писал исключительно стихи.
В январе 1979 года умер его отец. Умер внезапно, от инфаркта, сидя в кресле. Остер приехал в опустевший дом и, занимаясь распродажей отцовских вещей, поймал себя на мысли, что, если промолчит и не запишет свои воспоминания, отец исчезнет, «вся его жизнь пропадет с ним вместе». И начал писать. Невроз, полученный на курсах, все еще давал о себе знать: он то и дело пытался расширить и закруглить текст, как учили, вкрутить туда сюжет с завязкой и проч., но каждый раз, спохватившись, откатывал все назад — к свободной, импровизационной форме. Это была настоящая борьба. Так появилась первая часть книги «Измышление одиночества», работа над которой помогла Остеру понять, что идеальных текстов не бывает, как не бывает идеального отчаяния. Что ошибаться — это нормально, что ошибки и поражения — важная часть писательской работы.
Роман «4321» Остер начал в 66: в этом возрасте умер его отец, и мысль о том, что сам он теперь как будто живет в кредит, дольше отпущенного, напугала его. Тогда он и решил, что самое время начать свою главную книгу, ведь никогда не знаешь, сколько тебе осталось. Писатели любят преувеличивать — «к этой книге я шел всю жизнь» и тому подобное, — но, кажется, в случае с Остером это не просто фигура речи. Заготовки для «4321» можно найти во всех его предыдущих работах, а в уже упомянутой «Красной тетради» и вовсе есть рассказ о человеке, жизнь которого расщепилась на две параллельные судьбы: в одной из них отец бросил мать, в другой — мать отца.
«Жизнь С. превратилась в две жизни. У нее были версия А и версия Б. Он прожил обе жизни в равной степени, две правды, которые опровергали друг друга, он прожил их, даже не подозревая, что застрял где-то между». [перевод — А. П.]
В «4321» писатель развил эту зарисовку в огромный роман о мальчике из Нью-Джерси, Арчи Фергюсоне, судьба которого расщепляется на две-три-четыре версии, когда в жизнь вмешивается случай: в одной реальности Арчи погибает во время грозы (тоже, кстати, отсылка к рассказу из «Красной тетради»), в другой — его отец заживо сгорает в пожаре, в третьей, наоборот, бизнес отца процветает; в одной реальности любимая девушка Эми отвечает Арчи взаимностью, а в другой — нет; в одной реальности Арчи — подающий надежды спортсмен, а в другой — после аварии теряет два пальца и уже не может играть. Все эти случайные «а что если?», трагические и не очень, множатся и влияют на траектории его жизни. И только одно неизменно: во всех реальностях Арчи хочет быть писателем и то и дело размышляет о свободе выбора и природе случайности. Не обошлось, конечно, без подмигиваний авторам-вдохновителям: в одном из эпизодов Арчи смотрит фильм «Расёмон» «Расёмон» — это экранизация рассказа Акутагавы «В чаще». Просто на всякий случай уточняю. Куросавы, в котором четыре свидетеля по-разному пересказывают одно и то же событие; в другом — вспоминает стихотворение Роберта Фроста о неизбранной дороге и т. д.
Пол Остер в юности
«4321» — грандиозный роман. Это его достоинство и недостаток одновременно. Потому что у всех грандиозных романов есть изъян, отпугивающий читателей и бесящий критиков. Он заключается в том, что задача такого масштаба, как и вообще любая «стройка века», заведомо обречена на не-идеальность. Это как возводить Вавилонскую Башню: в процессе обязательно разозлишь ветхозаветного бога, и еще кучу всяких богов поменьше, — нужно быть очень наглым и самоуверенным, чтобы затеять такое. Но, как ни странно, именно наглость автора здесь подкупает больше всего, потому что заставляет вспомнить, для чего вообще романист приходит в литературу — пробовать новое, расширять границы. «4321» — это величие замысла в чистом виде, exegi monumentum, 866-страничное размышление о том, что это значит — быть писателем. А это значит — каждый день гулять по саду расходящихся суперпозиций и выбирать, выбирать, выбирать, выбирать, куда свернет герой и что из этого получится. Внутри любой истории, помимо текста, всегда сохраняется этот невидимый (или видимый только автору) шлейф из забракованных сюжетов, от которых пришлось отказаться просто в силу архитектурных ограничений классического романа. И книгу Остера, мне кажется, интересней всего рассматривать именно с этого ракурса: он сделал то, о чем хоть раз задумывался любой из нас, — отказался отсекать «лишние» варианты. После прочтения остается только один вопрос: а чо, так можно было? Цюй Пэну из «Сада расходящихся тропок» бы точно понравилось. И даже ошибки в расчетах на такой сверхдлинной дистанции уже не так и важны: не ошибается тот, кто ничего не делает.
Мистер Остер, можно автограф? Вот карандаш.
На что похож Пол Остер: разбираем роман «4321»
У нас в MyBook стартует новая рубрика «Книжный обзор».
Итак, представляем наших экспертов. Это Анастасия Петрич (в «Инстаграме» – drinkcoffee.readbooks), Владимир Панкратов (телеграм-канал «Стоунер»), Виктория Горбенко (телеграм-канал «КнигиВикия»), Вера Котенко (телеграм-канал «Книгиня про книги») и Евгения Лисицына (телеграм-канал greenlampbooks).
Сегодня речь пойдет о романе «4321» американского писателя-постмодерниста и сценариста Пола Остера.
Пол Остер. «4321»
Книга опубликована в 2017-м и сразу же попала в шорт-лист Букеровской премии. В России вышла спустя год в издательстве «Эксмо» (переводчик – Максим Немцов). Это философская история про Арчи Фергусона, который родился однажды, но прожил сразу четыре разные жизни. На ее создание у Остера ушло три года.
Роман второй год подряд выдвигают на соискание премии «Ясная Поляна». В этом году его номинировала переводчик и редактор Шаши Мартынова с такой формулировкой: «Роман “4321” живого классика современной литературы Пола Остера видится мне идеально подходящим в этой номинации и из-за масштабов охвата, размеров литературного космоса, и попросту из-за продемонстрированной писательской виртуозности».
– Оценки книге:
Владимир Панкратов, телеграм «Стоунер»: 10/10
Вера Котенко, телеграм «Книгиня про книги»: 8/10
Анастасия Петрич, инстаграм drinkcoffee.readbooks: 8/10
Виктория Горбенко, телеграм «КнигиВикия»: 8/10
Евгения Лисицына, телеграм greenlampbooks: 9/10
Общая оценка: 8,6/10
– Представьте, что вам нужно кратко анонсировать книгу в Твиттере. Что бы написали?
Анастасия: Арчи Фергусон, внук эмигранта из Российской империи, родился в 1947 году, и тут же его жизненный путь разделился на четыре. Он проживет совершенно разные жизни в одно и то же время с одними и теми же людьми, но разными итогами.
Виктория: Книга о том, как одному счастливчику удается прожить целых четыре жизни в 1960-х – пожалуй, лучшей эпохе за все времена.
Евгения: Если в историях про параллельные миры герой попадает в разные обстоятельства, но не меняется при этом сам, то у Пола Остера мир, казалось бы, один и тот же, а вот персонаж разделился на четыре варианта.
Владимир: Роман-лабиринт, в котором четыре входа (жизни одного героя) и только один выход. Правда, заблудившись в лабиринте, выбираться из него уже не хочется, и поиск «верной дорожки» отходит на второй план.
Вера: Четыре варианта жизни одного и того же персонажа, разбитые по главам, при этом удивительным образом являющиеся жизнью человека одного – его величество автора, если бы тот жил менее скучно, в иных обстоятельствах и с иными намерениями.
– О чем же «4321» на самом деле?
Виктория: О том, что, как бы нам ни хотелось стать кем-то другим, быть собой – это здорово.
Вера: «Жизнь пройти – не поле перейти». Примерно о том и есть «4321» Пола Остера. Каждому приходится выбирать, на кого пойти учиться, взять ли ипотеку, завести ли третьего кота, прочитать ли толстенную книжку или сериал посмотреть… Выбор делаем мы сами, а иногда еще и сама жизнь вмешивается – то коронавирус подкинет, то рубль обвалится. Тропинка каждый раз может свернуть куда угодно, но человек остается самим собой. Или не остается?
Анастасия: Роман через частные судьбы раскрывает роль истории. Остер мог выбрать четыре разных семьи и показать на их примерах то же самое. Но было бы это настолько же интересно, как следить за параллельными жизнями персонажей, раз за разом переживающих одни и те же события?
Владимир: Сладкая утопия о возможности управлять собственной жизнью; по-американски оптимистический и даже мотивирующий (без пошлого энтузиазма) текст о том, что твоя судьба – в твоих руках.
Евгения: Как бы странно ни сложились обстоятельства вокруг нас, мы все равно остаемся самими собой. Это не значит, что существует судьба или предопределение. Скорее, ядро нашей личности и характер формируются больше благодаря нашим внутренним переживаниям, а не внешним мелочам.
– В чем особенность романа?
Евгения: Это монументальный труд, который показывает становление творческого человека и возможности литературы. По нему можно написать сотню многостраничных диссертаций, и ни одна не будет похожа на другую. Приятная проверка своих читательских способностей без академической занудности.
Владимир: Лично меня зацепило чрезвычайно правдоподобное описание взросления человека, его неуловимого, неописуемого перехода от состояния ребенка в состояние взрослого.
Анастасия: Это замечательный роман, в котором черты реализма сочетаются с современной и очень необычной, непривычной композиционной формой. Герои яркие в каждой части, ни одна не «провисает». Исторический фон уже сам по себе делает роман увлекательным, а время за чтением летит незаметно.
Виктория: «4321» отлично написан и любопытно сконструирован, он требует читательского участия и сосредоточенности, при этом увлекая и влюбляя в своего героя (во всех четырех ипостасях). Выбранная эпоха и любовь самого Остера к французской поэзии и кинематографу тоже служат неплохим бонусом.
Вера: Любой, кто испытывает слабость к толстым романам, меня поймет — погрузиться по-нашему, по-книжнопледному, с головой и в одну историю приятно, а тут в одни руки дают сразу вроде как четыре. Читать такие книги лучше не единожды — и несмотря на его филигранную и безумную архитектурность, при чтении вполне можно уловить чувство прикосновения к чему-то великому. Пол Остер, кажется, ради того и писал.
– Что желательно освежить в памяти перед чтением книги?
Евгения: Политическую ситуацию в США 60-х. Звучит скучновато, но пары абзацев в Википедии будет достаточно, зато в самом романе не заскучаете.
Виктория: Все самое главное Остер расскажет сам, причем четыре раза. Но если подойти к чтению ответственно, то можно глянуть, чем были 1960-е для Америки, и припомнить французский кинематограф этой эпохи.
Вера: Если уж рассматривать чтение не как занятие для удовольствия, а как подход к штанге, то неплохо бы перечитать книгу Джеймса Дугласа «Зачем убили Джона Кеннеди» ради погружения в эпоху. И что-нибудь посвященное американскому бейсболу. Потому что черт его знает, что это за игра вообще, а ее в романе будет немало.
Анастасия: «4321» определенно нужно читать с некоторым знанием истории США ХХ века, иначе многое если не потеряет свой смысл, то точно будет не таким понятным. Исторические события в этом романе – самостоятельный персонаж, который требует внимания.
Владимир: Можно было бы ответить, что послевоенную историю США, а конкретнее – поколения бэби-бумеров (это и сам Остер, и его герой, даже дни рождения у них с разницей в месяц); но я обычно делаю наоборот: читаю книгу, а уже по ходу или потом изучаю. Один из американских критиков сказал: «бэби-бумерам опять досталось всё» – вот поизучайте, например, почему.
– С чем бы вы могли сравнить этот роман?
Анастасия: С развилкой четырех дорог, где на путеводном камне начертано: 3 марта 1947 года.
Евгения: Со Змеем Горынычем, у которого вроде все головы разные, но растут из одного туловища.
Вера: С садом расходящихся тропок, где гуляют четыре мальчика. Не для всех, надо заметить, эта прогулка кончилась хорошо.
Владимир: С парком, где вы за один день прокатились на всех аттракционах.
Виктория: С кубиком Рубика: только когда каждую грань составят квадраты одного цвета, станет понятно, зачем было это все.
– Кому понравится роман Остера?
Вера: Всем, кто не против длинных дней и вечеров на карантине, которые можно посвятить только этому роману и больше ничему, желательно с карандашиком и закладками.
Владимир: Несмотря на интересную форму, вряд ли можно посоветовать книгу любителям постмодернистских штучек; это самый настоящий и чуть ли не классический роман взросления. Если вы любитель таких – то книга ваша.
Евгения: Тем, кто не боится объема, и экономным книголюбам. Ведь тут четыре романа по цене одного!
Анастасия: Определенно понравится любителям американской истории и колорита 40-60-х годов. И конечно, внимательному читателю, которому важен не только сюжет, но и то, что стоит за ним.
Виктория: Читателю, который любит растягивать удовольствие.
– Как не испугаться большого объема и «интеллектуального ореола» Остера и начать читать?
Владимир: Ну, может, вам поможет факт, что Остер не всегда писал такие большие книги. Критики, напротив, знают его как автора искрометных нью-йоркских историй, где всё происходит так же быстро, как в этом городе.
Вера, Виктория, Анастасия и Евгения: Нужно только открыть – и всё пойдет само. Глаза боятся, а руки делают. Расслабьтесь и поверьте, что самое сложное – расстаться с этой книгой в конце. Если любезный читатель опасается длинных томов, то пусть читает книги в электронке (на MyBook, например) – тогда не так бросается в глаза толщина. Чтение пролетит незаметно, как раз и карантин кончится, и елку уже пора будет ставить!
– Что похожего на «4321» можно почитать?
Виктория: «Киноманию» Рошака. Странная ассоциация, но оба автора очень любят кино и отлично эту любовь транслируют. «11/22/63» Кинга, потому что тоже про 1960-е и разные варианты будущего. «В поисках утраченного времени» Пруста, потому что Остер тоже рассказывает, как пишет книгу.
Евгения: По субъективным ощущениям – «Мир глазами Гарпа» Джона Ирвинга. И очень хорошо ляжет «Эмпайр Фоллз» Руссо, где эпоха уже не та, но на самом деле жизнь в американских городках не так уж сильно меняется со временем. А если не боитесь сложных книг, то попробуйте почитать похожий по необычной форме «Ожог» Василия Аксенова.
Вера: С Полом Остером не стоит сравнивать никого, кроме него самого, а потому все сравнения будут номинальные. «Линкольн в бардо» Джорджа Сондерса обошел Остера в 2017 году в гонке за Букеровской премией. Нелишним будет знать, кто же увел победу из-под носа. Роман Дэвида Митчелла «Облачный атлас», где перекликаются судьбы не одного героя, а нескольких – он не менее, а то и более монументален и тоже попадал в шорт-лист «Букера». Развлечения ради – необычный детектив Стюарта Тертона «Семь смертей Эвелины Хардкасл», где для одной героини один и тот же день, к ее несчастью, повторится неоднократно.
Анастасия: Джонатан Франзен, «Поправки» или «Свобода».
* Литературная премия «Ясная Поляна» — ежегодная общероссийская литературная премия, учрежденная в 2003 г. Музеем-усадьбой Л.Н. Толстого «Ясная Поляна» и компанией Samsung Electronics.
Увы, в нашу эпоху «клипового» сознания литнаграды, наверное, скоро будут давать всем, кто способен написать что-то длиннее сценария блокбастера.
Вот, например, американец Пол Остер. Американец еврейского происхождения, как и главный герой книги «4321». Прекрасно разбирающийся во французской литературе. Человек с научными степенями и литературными премиями.
Но. напрочь увязший в постмодернизме, и его роман, вышедший в 2018 году, просто вызывает жалость.
Это бы классно читалось лет 30-40 назад, сейчас уже нет.
Ну а многочисленные попытки самовыразиться через употребление слов «п***да», «х**», «е***ться» вообще непонятны, и крайне несовременны в ту эпоху, когда эти слова и так звучат из каждого утюга.
История с параллельными/альтернативными жизнями мальчика, который придумал себе другого себя, и каким-то образом выпустил на волю своих троих подобий, могла бы быть горааааздо интереснее.
Даже без гомосексуальных поклонов в сторону европейской культуры. В конце концов, не это в европейской культуре главное!
А еще интереснее было бы, если б автор был способен описать хоть что-то кроме СЕБЯ.
Все четверо параллельных героев схожи тем, что, как правильно отмечает одна из девушек ГГ, не имеют в жизни какой-то высшей цели. И где-то после двух третей книги главному герою перестаешь сопереживать и начинаешь думать:
— ох, ну почему автор не придумает другой способ решения финансовых проблем героя?
— ох, ну почему у кучи других людей не всё крутится вокруг секса?
Это ощущение возникает потому, что события книги происходят в 60-е годы, но ве эти бунты черных против белых и белых против черных, реднеков против хиппи и патриотов Америки против вьетконговцев никак не осмысляются главным героем, а служат лишь досадными помехами его насыщенной богатой внутренней жизни.
Которая на самом деле не богата и не насыщенна.
В целом, книга читается легко (спасибо переводчику), но не захватывает, а разочаровывает своей тягомотностью.
Copyright © 2017 by Paul Auster
© Немцов М., перевод на русский язык, 2018
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018
посвящается Сири Хустведт
По семейному преданию, дедушка Фергусона пешком ушел из своего родного Минска с сотней рублей, зашитыми в подкладку пиджака, двинулся на запад к Гамбургу через Варшаву и Берлин, а затем взял билет на пароход под названием «Императрица Китая», который пересек Атлантику по суровым зимним штормам и вошел в гавань Нью-Йорка в первый день двадцатого века. Дожидаясь собеседования с иммиграционным чиновником на острове Эллис, он разговорился с собратом, тоже русским евреем. Тот ему сказал: Забудь ты эту фамилию — Резников. Проку тут от нее никакого. Для новой жизни в Америке тебе американская фамилия нужна, чтоб славно по-американски звучала. Поскольку английский для Исаака Резникова в 1900 году все еще был чужим языком, он попросил совета у своего земляка постарше и поопытней. Скажи им, что ты Рокфеллер, ответил тот. Уж с этим-то не промахнешься. Прошел час, за ним еще час, и когда девятнадцатилетний Резников сел перед иммиграционным чиновником, он уже забыл, какое имя ему посоветовали. Фамилия? — спросил чиновник. Разочарованно хлопнув себя по лбу, усталый иммигрант выпалил на идише: Ikh hob fargessen (Я забыл)! Так и получилось, что Исаак Резников начал свою новую жизнь в Америке как Ихабод Фергусон.
Было трудно, особенно поначалу, но даже потом, когда оно уже перестало быть началом, ничего не получалось так, как он воображал себе о жизни в приютившей его стране. Правда, жену-то ему найти удалось, после двадцать шестого дня рождения, как правда и то, что его жена Фанни, урожденная Гроссман, родила ему троих крепких и здоровых сыновей, но жизнь в Америке оставалась для дедушки Фергусона борьбой с того самого дня, когда он сошел с парохода, до ночи 7 марта 1923 года, когда его настигла ранняя, безвременная кончина в возрасте сорока двух лет: его подстрелили при ограблении склада кожаных изделий в Чикаго, где он работал ночным сторожем.
Фотографий его не сохранилось, но по всем воспоминаниям, был он мужчиной крепким, с сильной спиной и громадными ручищами, необразованный, неквалифицированный, классический новичок-неумеха. В первый свой день в Нью-Йорке он наткнулся на уличного торговца, толкавшего самые красные, самые круглые, самые совершенные яблоки, какие он в жизни видел. Не в силах противостоять, он купил одно и жадно впился в него зубами. Но вместо ожидаемой сладости вкус оказался горьким и незнакомым. Хуже того, яблоко было тошнотворно мягким, и, как только зубы его пронзили кожицу, все внутренности фрукта выплеснулись ему на пиджак ливнем бледно-красной жидкости, полной десятков дробинок-семян. Таков был его первый вкус Нового Света — его первое достопамятное знакомство с джерсейским помидором.
Кожевенная компания выплатила Фанни маленькую компенсацию по утере кормильца, после чего она с мальчиками уехала из Чикаго — в Ньюарк, Нью-Джерси, по приглашению мужниной родни, которая выделила ей квартиру на верхнем этаже своего дома в Центральном районе за номинальную месячную плату. Сыновьям ее исполнилось четырнадцать, двенадцать и девять. Луис, самый старший, давно уже стал Лью. Аарон, средний, из-за переизбытка драк на школьном дворе в Чикаго приспособился называть себя Арнольдом, а девятилетнего Станли все звали Сынок. Чтобы сводить концы с концами, их мать взялась за стирку и починку одежды, но совсем скоро мальчики тоже стали вносить свою лепту в семейные финансы: каждый после уроков работал, каждый все вырученные пенни отдавал матери. Времена стояли тяжелые, и угроза нищеты наполняла комнаты их квартиры густым, слепящим туманом. От страха было не спастись, и постепенно мальчики впитали мрачные онтологические выводы своей матери о смысле жизни. Работай — или голодай. Работай — или потеряешь кров над головой. Работай — или умрешь. Для Фергусонов малодушного понятия Все-За-Одного-И-Один-За-Всех не существовало. В их мирке Все-За-Всех — или ничего.
Фергусону и двух лет еще не исполнилось, когда бабушка умерла, а потому сознательных воспоминаний о ней он не сохранил, но, по семейному преданию, Фанни женщиной была трудной и непредсказуемой — ни с того ни с сего принималась орать или одержимо и безудержно рыдать, мальчишек своих лупила шваброй, когда те себя плохо вели, а в кое-какие местные лавки хода ей не было потому, что она громогласно торговалась. Никто не знал, где она родилась, поговаривали, что в Нью-Йорке она очутилась четырнадцатилетней сиротой и несколько лет после схода на берег провела на чердаке без окон в Нижнем Ист-Сайде, где шила шляпки. О своих родителях отец Фергусона Станли заговаривал с сыном редко, а на вопросы мальчика отвечал кратче и невнятнее некуда, очень осторожно, и все данные, какие юному Фергусону удавалось почерпнуть о прародителях по отцовой линии, почти целиком поступали от его матери Розы, которая была на много лет младше двух остальных невесток Фергусонов из второго поколения, а сама получила почти все сведения от Милли, жены Лью, — женщины, склонной посплетничать: та вышла замуж за человека гораздо менее скрытного и гораздо более разговорчивого, нежели Станли или Арнольд. Когда Фергусону исполнилось восемнадцать, мать пересказала ему одну историю Милли, представив ее не более чем слухом, ничем не подтвержденным домыслом, который мог оказаться правдой — а мог, опять же, и нет. Если верить тому, что Лью рассказывал Милли — или же Милли утверждала, будто он ей рассказывал, — имелся еще и четвертый ребенок Фергусон, девочка, родившаяся через три или четыре года после Станли, в то время, когда семья поселилась в Дулуте и Айк искал работу младшего матроса на судне с Великих озер: семья в тот период крайне бедствовала, и потому, что Айка не было дома, когда Фанни родила девочку, и потому, что дело происходило в Миннесоте, вдобавок еще и зимой, особенно суровой зимой в особенно холодном месте, а дом, где они жили, отапливался лишь одной дровяной печуркой, а денег тогда было так мало, что Фанни и мальчикам есть доводилось всего раз в день, — от мысли о том, что придется заботиться еще об одном ребенке, ей стало до того жутко, что она утопила свою новорожденную дочурку в ванне.