страшная страница в истории ленинграда
Страшные 872 дня: шесть историй о блокаде Ленинграда
Зима в этом году очень теплая. Вот и январь заканчивается, а льда на Ладожском озере нет. В 1941 году первые обозы с продовольствием пришли в блокированный Ленинград по «Дороге Жизни» 21 ноября. 23 ноября лед уже выдерживал машины. А если бы озеро не замерзло? Сколько еще человек умерло бы от голода?
Оригиналы фотографий находятся в Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга
В истории ладожской коммуникации – летнего и зимнего движения грузов и людей по озеру, связывавшему Ленинград с Большой Землей, – очень много цепочек случайностей, совпадений, риска. Но берега соединяли прежде всего воля, отвага, решимость, иногда – отчаянный авантюризм. Вот только несколько фактов и историй.
Троллейбусы и буеры
В 1941 году, когда началось движение по льду Ладоги, оказалось, что в городе остались только машины третьей категории, остальные были мобилизованы. Поэтому на вопрос: «Чем перевозить людей и грузы?» – однозначного ответа не было. Предложения были самыми необычными.
Оригиналы фотографий находятся в Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга
Ленинградское отделение Научного инженерно-технического общества машиностроителей составило объяснительную записку по использованию буеров для перевозки грузов через Ладожское озеро и эвакуации населения. В записке говорилось, что разработан проект грузового буера скоростью до 50 километров в час и грузоподъемностью до одной тонны. Особым преимуществом авторы записки считали, что буерная флотилия не будет требовать бензина.
Профессор А.Н. Бутников написал председателю исполкома Ленинградского Совета: «Не исключена возможность устройства троллейбусной линии, питаемой током от Волховской гидроэлектростанции через трансформатор, для чего можно использовать все городские вагоны троллейбуса, сняв диваны. Столбы для проводов легко вморозить в лед».
Краудфандинг – 1941
Оригиналы фотографий находятся в Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга
Когда в сентябре 1941 года Ленинград оказался отрезанным, на помощь городу пришла вся страна. Одними из первых – национальные республики. В Средней Азии развернулось целое движение по сбору подарков и посылок ленинградцам. Только из Казахской ССР в 1942-1943 годах было отправлено в Ленинград более 200 вагонов с продовольственными посылками. Не хватало тары. Поэтому деревянные ящики для продуктов в Ленинград сколачивали специально. С большой искренностью происходил сбор подарков в Киргизской, Узбекской, Таджикской ССР. В Киргизской ССР, кроме сбора продуктов для Ленинграда, во всех отделениях Госбанка были открыты особые счета, куда жители республики несли деньги, чтобы были куплены хлеб, сахар, масло для героических защитников Ленинграда.
Ленинградские скальпели
Оригиналы фотографий находятся в Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга
Зимой 1941–1942 годов по «Дороге Жизни» через Ладогу из Ленинграда на большую землю вывезли около 200 тонн медицинского инструментария, произведенного в блокированном городе.
Накануне войны Ленинград был одним из центров Советского Союза по производству медицинского оборудования. И медико-инструментальный завод «Красногвардеец» продолжал работать, он остановился лишь на несколько недель, когда в городе отключили электричество. Большинство сотрудников было мобилизовано, оставшиеся переквалифицировались и совмещали специальности. Завод изготавливал только самое необходимое фронту. Прежде всего, скальпели и иглы.
В Ленинградском научно-исследовательском институте переливания крови в сентябре 1941 года была создана лаборатория по изготовлению кровезамещающих растворов. Осенью и зимой 1941 не было топлива, не было дистиллированной воды. Поэтому растворы изготавливали на талой, хорошо профильтрованной воде. И оказалось, что при ее использовании осложнений практически нет. А когда закончилась тара для заготовки крови и кровезамещающих жидкостей, пришлось использовать бутылки из-под пищевых продуктов.
Пенициллин. Испытание на людях
В 1941 году Марина Гликина, сотрудница Физико-технического института, под руководством эвакуированного в Казань Семена Бреслера смогла в блокированном городе создать аналог пенициллина.
Бреслер по опыту Первой мировой знал, что как только фронт стабилизируется в одном месте, то начинает быстро мутировать микроб, который вызывает газовую гангрену. Она развивается молниеносно. Человека не успевают довезти до госпиталя, он умирает по дороге. Бреслер предложил создать аналог пенициллина, которого в СССР тогда не было, на основе одного из штаммов грибковой плесени. Он предложил Гликиной найти в Ленинграде, в одном из химико-фармацевтических институтов, такой штамм, вырастить из него культуру и попытаться приготовить противогангренозную сыворотку. Она нашла. Чудом разыскала штамм, вырастила культуру, и к концу 1941 года препарат был готов выйти на стадию клинических испытаний.
Оригиналы фотографий находятся в Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга
Но в Комитете Обороны сказали, что времени нет. И испытания проводили сразу в крупнейшем госпитале города, который располагался в Александро-Невской Лавре. В результате уже к концу 1942 года сыворотка прошла испытания и тысячи раненых были спасены. Смертность от газовой гангрены в блокадном Ленинграде была сокращена в два раза. На «большой земле» о «ленинградском пенициллине» узнали уже после войны.
Первый в мире подводный трубопровод
Оригиналы фотографий находятся в Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга
Проложить его для доставки горючего в город предложила Нина Соколова – первая в СССР женщина-глубоководный водолаз. Всю войну она работала в ЭПРОН – Экспериментальном Отряде особого Назначения на Ладоге. Отряд укреплял лед, доставал со дна утонувшие грузы и машины.
Оригиналы фотографий находятся в Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга
Трубопровод в 29 километров, из них 21 под водой, протянули всего за 43 дня. От железнодорожной станции Борисова Грива до мыса Кареджи на западном берегу. Стальные трубы сваривали в плети по 200 метров, к ним привязывали бревна-поплавки. Спускали в воду. Там бревна отрезали, а трубы водолазы укладывали на дно.
Оригиналы фотографий находятся в Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга
Каждую плеть испытывали. Поднимали давление и ждали, не появятся ли на воде пятна керосина. Трубопровод выдержал все испытания, находился в эксплуатации 167 суток, но фактически действовал только 99. Не хватало горючего.
Оригиналы фотографий находятся в Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга
Ледовая железная дорога
Успешные перевозки по Ладоге зимой 1941-1942 годов позволили запланировать строительство не только автомобильной, но и ледовой железной дороги второй блокадной зимой.
Оригиналы фотографий находятся в Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга
Идея состояла в том, чтобы возвести очень длинный железнодорожный мост, который позволил бы не только перевозить гораздо больше грузов в блокадный город, но и делать это в любую погоду и при любой толщине льда. Дорога должна была соединить станцию Кобона на восточной стороне Ладоги со станцией Ладожское озеро на западном. Одновременно строилось два пути – узкоколейной и обычной ширины. За 20 дней предполагалось построить 24 километра. К 6 декабря 1942 года в этом строительстве участвовало 5 350 человек.
Оригиналы фотографий находятся в Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга
Но вмешалась погода. Осень и начало зимы были теплыми, озеро штормило. Под непрерывными бомбежками приготовленные для забивки в лед сваи раскидывало и уносило в озеро. 7 декабря начали забивку первой партии свай. Отрывались льдины, гибли люди. Большую часть работников составляли женщины и девушки 16-18 лет. В обледенелых ватниках, с задубевшими руками: «Мы жили в палатках и в землянках. Работали круглосуточно. Самое тяжелое было – продолбить во льду лунки под сваи. Мы сами часто ко льду примерзали. Так, что если надо было подвинуться по ходу лунки – то иногда валенки там оставляли. Главный инструмент был один – лом», – вспоминала одна из них.
Оригиналы фотографий находятся в Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга
К середине января 1943 года было забито 23 тысячи свай, проложено 15 километров рельсовых путей, по которым уже ходили рабочие поезда. В третьей декаде января должно было начаться грузовое движение по дороге. Но 18 января на восточной окраине рабочего поселка №1 произошла первая встреча частей Ленинградского и Волховского фронтов. К концу дня 18 января южное побережье Ладожского озера было освобождено от противника, и через создавшийся коридор шириной 8-11 километров Ленинград получил сухопутную связь со страной. Блокада города была прорвана. По этому коридору проложили пути, снятые со льда Ладоги. Так появилась железная «Дорога Жизни». Она простреливалась врагом насквозь. Поэтому машинисты поездов называли ее «Дорогой смерти».
В 1941 году Ленинград не был подготовлен к длительной осаде. Два с половиной миллиона гражданского населения, дворцы, парки, музеи, театры. Но за 900 дней блокады он стал городом-крепостью. Только на «Дорогу Жизни» в отдельные смены выходило до 20 тыс. человек. За весь период действия Ладожской коммуникации, с начала блокады и до 30 марта 1943 года, когда растаяла вторая ледовая дорога, в Ленинград прибыло полтора миллиона тонн грузов. Из города эвакуировали более миллиона человек.
Страшная правда о блокаде
Блокада Ленинграда — одна из самых трагических страниц в истории Второй мировой войны
«Люди стали другими…»
Седьмого сентября, исполниться ровно 70 лет с начала одной из самых страшных страниц Великой Отечественной Войны. Казалось бы, за последние два десятилетия вся скрытая в советский период информация о блокаде Ленинграда, представлена. Однако каждый год рассекречиваются хранящиеся в архивах документы о ситуации в те страшные годы в городе на Неве. Обнаруживаются дневники, которые вели умиравшие от голода ленинградцы. Из них можно узнать, о чём говорили жители в первые дни войны и блокады, как оценивали обстановку и действия власти, чем занимались и как умирали.
Бумаги, несколько десятилетий скрытые под грифом «совершенно секретно», открывают шокирующую правду.
Эвакуация жителей и предприятий из Ленинграда началась 29 июня 1941 года. Из города выехали многие заводы, НИИ, проектные и исследовательские организации, театры.
Утром 28 августа мимо станции Мга промчались два последних эшелона с эвакуированными ленинградцами. Станцию захватили гитлеровцы, и железнодорожное сообщение города со страной прервалось. В этот же день войска фашистов прорвались в пригороды Ленинграда, немецкие мотоциклисты остановили трамвай, следовавший по маршруту № 28: Стрельна — улица Стремянная.
В городе сидели на узлах и чемоданах 216378 человек, зарегистрированных и учтённых к эвакуации. Когда блокадное кольцо замкнулось, там остались более 2 миллионов человек.
С 4-го сентября начались артобстрелы города, которые продолжались до конца блокады.
Елена Скрябина проживала в Ленинграде с мужем и двумя сыновьями. Они пережили страшную блокадную зиму 1941 — 1942 годов, после чего Елену с детьми эвакуировали в Пятигорск, который вскоре заняли гитлеровцы. Елене пришлось трудиться в рабочих лагерях в Польше и Германии. После окончания войны она, желая спасти себя и детей от репрессий, не вернулась домой. В 1950-е годы Елена Скрябина эмигрировала из Германии в США, где стала профессором одного из университетов и преподавала русскую литературу.
Из дневника Елены Скрябиной, который она вела в Ленинграде во время блокады: «Пятница, 5 сентября 1941 г.
Вернулись в доисторическую эру: жизнь свелась к одному — к поискам пищи. Подсчитала свои продовольственные ресурсы. Выходит, что моих запасов еле-еле хватит на месяц. Может быть, позднее положение изменится. А на какую перемену надеюсь — сама не знаю. Теперь вплотную подходим к самому страшному голоду. Завтра собираемся с Любочкой Тарновской поехать за город менять папиросы и водку, полученные нами в ларьке на улице, напротив дома.
Воскресенье, 7 сентября 1941 г.
Утром сидела с Юриком (младший сын Елены Скрябиной, которому было пять лет. «СП») на бульваре. К нам подсел бывший мой однокурсник Милорадович. Без предисловий завёл разговор о том, как он счастлив, что немцы уже стоят под городом, что их — несметная сила, что город будет сдан не сегодня — завтра. Хвалил меня, что я не уехала. «А это на всякий случай, — показывает мне маленький револьвер, — если ожидания меня обманут».
Я не знала, как реагировать на его слова. Мы привыкли не доверять людям. А таких, вроде него, теперь много. С нетерпением ждут немцев, как спасителей.
Пятница, 12 сентября 1941 г.
Пишу через полчаса после нового налёта. Не знаю, сколько времени всё продолжалось, но через несколько минут после отбоя узнали, что пострадал огромный госпиталь в нескольких кварталах от нас. Его только вчера открыли, а сегодня перевезли туда раненых. Говорят, что бомбардировщики пикировали именно на это здание. Оно моментально запылало. Большинство раненых погибли, их не успели спасти.
А нам всё время говорили, что Ленинград недоступен, что налётов не будет. Вот и недоступен! Противовоздушная оборона оказалась мыльным пузырём. Гарантия безопасности — пустая фраза.
Понедельник, 15 сентября 1941 г.
Дневная норма хлеба снижена до 250 граммов. Так как кроме хлеба почти ничего нет, то это снижение весьма ощутительно. Я ещё пытаюсь добывать картошку и овощи по окрестным сёлам взамен на вещи. До чего мучительны эти обмены! Вчера ходила целый день. У меня были папиросы, сапоги мужа и дамские чулки. Чувствуешь себя жалкой попрошайкой. Всюду надо уговаривать, буквально умолять. Крестьяне уже завалены прекрасными вещами. Они и разговаривать не хотят. За короткий срок вернулся страшный 1918 год. Тогда горожане, как нищие, выпрашивали в деревнях картофель и муку в обмен на ковры, меха, кольца, серьги и прочие ценные вещи. Измученная до последней степени, я, наконец, обменяла весь свой товар на пуд картошки и два литра молока. Не знаю, как долго я смогу заниматься подобной добычей.
Среда, 8 октября 1941 г.
Буквально на глазах люди звереют. Кто бы подумал, что Ирина Левицкая, ещё недавно такая спокойная, красивая женщина, способна бить своего мужа, которого всегда обожала? И за что? За то, что он всё время хочет есть, никогда не может насытиться…
…почти все люди стали другими в результате голода, блокады, безвыходного положения.
Среда, 12 ноября 1941 г.
… на рынок не хожу: менять абсолютно нечего. То, что я могу предложить, не интересует покупателей. А рынки завалены прекрасными вещами: материи высокого качества, отрезы на костюмы и пальто, дорогие платья, меха. Только за подобные вещи можно получить хлеб и постное масло. Уже не по слухам, а по достоверным источникам, то есть по сведениям из районов милиции, известно, что на рынке появилось много колбасы, холодца и тому подобного, изготовленного из человеческого мяса. Рассудок допускает даже эту страшную возможность: люди дошли до предела и способны на всё.
Муж меня предупредил, чтобы я не пускала Юрочку на прогулки далеко от дома даже и с няней. Первыми начали исчезать дети».
«Воевать с немцами мы больше не будем…»
В ноябре 1941 года были отмечены первые случаи потери жителями сознания от голода на улицах, в магазинах и на рабочих местах, а затем — случаи смерти от истощения. В этом месяце в Ленинграде начался настоящий голод.
После наступления зимы в городе практически закончились запасы топлива. Прекратилось централизованное отопление домов, были отключены водопровод и канализация.
Из-за недостатка электроэнергии и разрушений контактных сетей прекратилось движение трамваев и троллейбусов.
В период блокады за настроениями ленинградцев следило УНКВД. Проверялись письма, а многочисленные информаторы докладывали об «антисоветских» разговорах и «отрицательных явлениях».
В одном из донесений рассказывалось, что на обращение Сталина к народу в ноябре 1941 года, некоторые ленинградцы отреагировали так: «За 24 года довели страну до краха и гибели, а теперь заявляют: „Бейтесь до конца — победа будет за нами“. Но у нас почти нет самолётов и танков, а у них много. Где логика? Это безумие. Отдали Украину, Белоруссию — лучшие центральные и южные районы — и сказали: „Враг истощён, мы победим“. „Никаких реальных перспектив для разгрома Германии Сталин не открыл. Англия и Америка помогают нам только на словах, они ненавидят СССР“. „Передали перед войной Германии передовые военные технологии в самолётостроении, а сами к войне не подготовились“. „Правительство СССР не готово своими силами решить задачу прорыва блокады. Нам поможет только второй фронт“».
В документах УНКВД сказано, что в ноябре 1941 года увеличилось количество распространявшихся по городу «антисоветских листовок». Много листовок неизвестные лица разбросали ранним утром, под покровом темноты, на территории Московского вокзала. Поиски распространителей оказались безуспешными.
УНКВД отмечало, что эти листовки, в отличие от листовок, которые сбрасывал противник, вызвали у населения доверие, поскольку в них содержались призывы, соответствовавшие ситуации.
В том же месяце в документах приводятся зафиксированные агентурой высказывания ленинградцев: «Я не задумаюсь пожертвовать своей жизнью, если это принесёт пользу. Необходимо создать организацию, объединить вокруг крупной фигуры всех недовольных». «Нужно организовать сначала группу в сотню человек и начать действовать. Надо написать листовки с призывом к народу. Красная армия будет с нами». «Наши верхи будут делать с нами всё, что захотят, потому, что мы не умеем выступать организованно, целым заводом или фабрикой, а выражаем недовольство поодиночке или маленькими кучками».
А эти высказывания жителей города зафиксированы в декабре: «Рабочие ждут момента для выступления против советской власти». «Если советская власть слаба, то пусть город сдаст. При царе пирогов не хотели, а теперь мрут, как мухи». «Народ задавили налогами, займами, высокими ценами. Красноармейцы не хотят защищать власть коммунистов». «Город должен капитулировать, поскольку попытки прорыва блокады ни к чему не привели». «Немцы — культурная нация, они позаботятся о завоёванном городе».
Научные работники говорили: «Война приведёт к смене политического строя, в России будет действовать демократическое начало». «Идеология коммунизма бесперспективна. Англия и США помогут в установлении демократической формы правления». «Народ зажат, слова не дадут вымолвить». «Только бездушным отношением к научным работникам можно объяснить, что дворникам выдают норму хлеба больше, чем учёным. У нас единственная надежда на то, что война внесёт изменения к лучшему».
В этом же месяце в руки работников УНКВД попала листовка, в которой говорилось: «Долой войну, долой этот строй, который уничтожает нашу жизнь. К 25 декабря надо восстать. На Кировском заводе уже бастовали, но рановато. До 23-го надо сговориться по цехам, а 24-го связаться цеху с цехом. 25-го утром к работе не приступать, но только всем организованно — одиночек расстреляют».
«В сводках и газетах одно враньё»
Зима 1941—1942 годов выдалась значительно холоднее, чем в прошлые годы.
Квартиры ленинградцы отапливали мини-печками. В них жгли всё, что могло гореть, в том числе мебель и книги.
Семьи в большинстве случаев вымирали не сразу, а по одному человеку. Те, кто могли ходить, приносили продукты, приобретённые по карточкам. В ту страшную зиму выпало много снега, который не убирали. Измождённые голодом люди передвигались по улицам с огромным трудом.
В феврале 1942 года были зафиксированы такие разговоры: «Нужно собраться и идти к Смольному, требовать хлеба и мира». «Надо организовать забастовку». «Нужно громить магазины». «Советской власти после окончания войны не будет. Назначат президента по указанию Англии и Америки». «В Германии не голодают. Служащие там обеспечены лучше, чем рабочие. Правды у нас нет. В сводках и газетах одно враньё». «Если немцы придут, то всех не перевешают, повесят тех, кого надо».
«Энкавэдэшники» рьяно боролись с «антисоветчиками». В некоторые дни января 1942 года арестовывались по 20 человек. Но многие ленинградцы, едва живые от голода и холода, продолжали критиковать власть.
Высказывания жителей Ленинграда, отражённые в документах УНКВД в январе и феврале 1942 года: «Ни в одной стране не доводили свой народ до такого голода». «Люди умирают голодной смертью, но не восстают против правителей». «Дело дойдёт до того, что народ потребует сдать город немцам». «У рабочих отняли всё. Мы не имеем ни хлеба, ни воды, ни тепла, ни света. Дикари имели пищу, огонь и воду, а мы и этого не имеем». «Ленинград брошен нашими руководителями на произвол судьбы. Они, очевидно, жертвуют им, чтобы уцелела советская власть».
В сводках УНКВД много упоминаний о том, что ленинградцы говорили о необходимости заключения сепаратного мира с Германией. Они не верили в скорую победу и сомневались в необходимости сопротивления. На Германию работает вся Европа, а СССР никто помогать не желает.
Многие жители считали, что нужно передать Ленинград «нейтральной стране» и тогда закончатся «бессмысленные» мучения.
— Нам невозможно представить, что пережили ленинградцы в блокадные годы. Несмотря на голод, холод и проживание без элементарных удобств, люди из последних сил выполняли возложенную на них работу, — говорит петербургский историк Алла Разночинова. — Угнетающе действовали на ленинградцев сообщения Совинформбюро о падении Севастополя и Новороссийска, других неудачах Красной армии. У людей крепло убеждение, что Красная армия не снимет блокаду. Они были измучены до крайности. Блокадное кольцо было прорвано 18 января 1943 года, однако до полного снятия блокады — 27 января 1944 года ленинградцам пришлось ждать ещё целый год. Блокада города длилась 872 дня.
Согласно официальной статистике, в январе и феврале 1942 года в городе умирали ежемесячно приблизительно 130 000 человек, в марте умерло 100 000 человек, в мае − 50 000 человек, в июле − 25 000 человек, в сентябре − 7000 человек. Снижение смертности произошло из-за того, что самые слабые — старики, дети и больные люди — уже умерли. По данным последних исследований, за первый, самый тяжёлый год блокады, погибли приблизительно 780 000 ленинградцев.
В статье использованы данные, опубликованные в книге Никиты Ломагина «Ленинград в блокаде».