серафимовича дом 2 история
Музей «Дом на Набережной»
Сегодня в музее
Музей «Дом на Набережной»
Рассылка новостей
Поиск
Введите Ваш запрос и нажмите Ввод
История дома
1930-е гг. И.Н. Панов.
Оригинал стеклянный негатив
1930-е гг. И.Н. Панов.
Оригинал стеклянный негатив
Вид на
ул. Серафимовича
1950-е гг.
Фото А. Задикян
Вид на дом
Вид на дом
Вид на дом
Фото А. Задикян
Вид на дом
Э.Н. Евзерихин 1949 г.
Кинотеатр «Ударник»
вид с Болотной площади
Фото из Музея Москвы
Строительство
Фото из Музея Москвы
Строительство
Фото из Музея Москвы
Строительство
11 марта 1918 года Советское правительство во главе с Лениным переехало из Петрограда в Москву. Москва стала столицей Советской республики. После перевода в столицу госаппарата количество служащих в Москве увеличилось почти в 2 раза — до 281 тысячи человек.
Ответственных работников расселяли в так называемых Домах Советов, которые расположились в бывших гостиницах «Националь», «Метрополь» и «Петергоф», в домах графа Шереметева и князя Куракина, а также на Знаменке, Неглинной и Пречистенском бульваре. Еще около двадцати зданий было занято в Кремле.
Один из ведущих представителей сталинской архитектуры, автор неосуществлённого проекта дворца Советов. Народный архитектор СССР (1970). Лауреат Сталинской премии второй степени (1941).
Моссовет в конце 20-х годов сообщал в ЦИК Союза о резком недостатке больших благоустроенных гостиниц, таких, как “Националь” и “Метрополь”. “Интурист” ожидал в 1930 году приезда в страну 10 000 иностранцев, – в 3,5 раза больше, чем в 1929 году.
Выход был единственный – строить жилье для членов Правительства, ЦК партии, ЦКК, Общества старых большевиков и других категорий ответственных работников.
К 1926 году по предложению председателя Совнаркома Алексея Ивановича Рыкова была образована комиссия по постройке дома.
Долго выбирали место для строительства. И, наконец, 24 июня 1927 года комиссия приняла окончательное решение – местом постройки “дома для ответственных работников ЦИК и СНК Союза ССР, ВЦИК и СНК РСФСР” определили участок на правом берегу Москвы-реки, на “Болоте”.
На строительство предполагалось потратить 6,5 млн рублей. Итальянскому архитектору Борису Иофану было предложено немедленно приступить к нивелировке участка, исследованию грунта и другим предварительным работам.
В начале февраля 1928 года – на месте бывшего Винно-Соляного двора, по Всехсвятской улице и Берсеневской набережной вовсю велись работы. С 1927 года выписывалась техника и из-за границы: механические подъемники, транспортеры песка и пр.
В 1928 году началось строительство. Иофан спроектировал не просто жилой дом, а уникальный автономный комплекс в стиле позднего конструктивизма, включавший, помимо 505 квартир (по две на каждом этаже), клуб, кинотеатр, библиотеку, амбулаторию, детский сад и ясли, столовую, парикмахерскую, продовольственный и промтоварный магазины, сберкассу, спортивный зал и механическую прачечную.
Здесь были воплощены новаторские архитектурные и инженерные решения, впервые стали применяться унифицированные сборные строительные материалы, оригинальные безбалочные перекрытия в форме усеченных пирамид, а театральный зал клуба имени А. Рыкова имел самое большое на тот момент купольное перекрытие в нашей стране — его диаметр составлял 32 м, а толщина — всего 9 см.
Строительство оказалось очень дорогим: вместо запланированных 14-15 млн. рублей общая стоимость устанавливалась в 24 млн. рублей, а 1 января 1932 года требовалось еще около 4-х миллионов.
Строительство. Фото с сайта oldmos.ru
Строительство продолжалось четыре года вместо запланированных двух и обошлось в 24 млн рублей, что в 4 раза превысило предполагавшиеся расходы.
9 сентября 1930 года на строительство Дома были переброшены
до 850 рабочих с других строек.
В феврале 1931 года была сдана 1-я очередь дома – жилые корпуса 4-7, кинотеатр и универмаг. Первые жители въехали в просторные квартиры с газом и горячей водой.
В основном квартиры были четырех- и трехкомнатные, самые большие были расположены в смотрящих на реку и Кремль подъездах – 1-м и 12-м.
На 1 ноября 1932 года в доме проживало
2 745 человек:
838 мужчин
1 311 женщин
596 детей
На 1 ноября 1932 года в доме проживало 2 745 человек: 838 мужчин, 1311 женщин и 596 детей.
Семьи живут в благоустроенных квартирах. В каждой квартире – телефон; кухня с газовой плитой и холодным шкафом; круглосуточная подача горячей воды, паркетные полы, потолки- высотой 3,5 м, которые в некоторых квартирах были украшены росписями.
Мебель в доме была унифицирована: стулья, столы, буфеты, газовые плиты и прочее имели бирки инвентарных номеров. Пол был выложен дубовым паркетом, потолки украшала художественная роспись, выполненная художниками-реставраторами из Эрмитажа.
Ближайшие соратники В.И. Ленина: О.Б. и П.Н. Лепешинские, А.И. Рыков, Е.Д. Стасова, Г.И.Петровский, К.Б. Радек.
Выдающиеся военачальники и маршалы: Г.К,Жуков, И.Х.Баграмян, И.С.Конев, Р.Я. Малиновский, Н.Г. Кузнецов, И.М. Борзов, М.Н. Тухачевский.
В годы правления Сталина из 2000 жителей Дома Правительства около 800 стали жертвами репрессий.
В 1941 году дом опустел, жильцы были переселены или эвакуированы. Многие ушли на фронт. В доме отключили отопление, газ, электричество, на балконах последних этажей были установлены зенитки.
1930‑1950
В годы правления Сталина из 2500 жителей Дома Правительства более 800 стали жертвами репрессий.
В некоторых квартирах по 5–6 раз менялись постояльцы. Порой квартиры целого подъезда стояли опечатанными: одни жильцы были расстреляны, другие — отправлены в тюрьмы и лагеря, в лучшем случае — выселены на окраины Москвы.
Серая громада на берегу Москвы-реки стала символом советской эпохи со всеми ее достижениями и кровавыми потерями.
Официальное название дома было “1-й Дом советов ЦИК и СНК”. Потом он становился 2-м, снова 1-м, переходил из управления ЦИКа в СНК, а в народе его неизменно именовали “Домом Правительства”.
После публикации в 1976 году повести Юрия Трифонова, проживавшего в этом доме с 1931 года до ноября 1939 года, дом получил новое имя – его стали называть “Домом на набережной”.
Дом на набережной: люди и тени
Жилой комплекс ЦИК-СНК СССР занимает площадь в три гектара. Стоит на острове, и связан с «материком» Большим Каменным и Малым Каменным мостами. 25 подъездов выходят на две улицы – Всехсвятская (бывшая Серафимовича) и Берсеневская набережная.
#comm#В подвале первого этажа был тир, в котором пионеры Берсеневки зарабатывали значок «Юный ворошиловский стрелок», а жена маршала Тухачевского отводила душу из именного нагана.#/comm#
Была своя комендатура, знавшая о каждом шаге каждого жильца этого дома. Была служба, знавшая о каждом шаге каждого служащего комендатуры. Был свой гараж (сейчас после пожара в нем вновь выставочный зал на Манежной).
Дом на Берсеневской набережной долгое время был самым крупным жилым комплексом в Европе. В нем жили шесть членов и кандидатов в члены Политбюро. 63 наркома и министра. 94 их заместителя. 19 маршалов и адмиралов.
В доме на набережной до сих пор живут дети, внуки, правнуки тех, чьи фамилии мы встречаем в энциклопедических словарях и учебниках.
Впрочем, не только они.
Остров, пропитанный кровью веков
Через Большой и Малый Каменные мосты гнали пленных врагов.
Отсюда, начиная с 1937 года, в закрытых «хлебных» фургонах, респектабельных «Фордах» или «Победах» с зашторенными окнами увозили в подвалы Лубянки жильцов самого сановитого дома страны Советов. (Сейчас во внутреннем дворике Лубянки можно побывать с экскурсией за 30 долларов США). Дом ЦИК-СНК стоит на крови. На крови и пепле.
Но тогда его жильцы не задумывались над этим, а гордились «бытовой причастностью» к Истории России. Величина квартиры, количество и размер комнат в ней, их расположение, вид из окон (на Берсеневскую набережную с Москвой-рекой, на Кремль или на трубы ТЭЦ) прямо пропорционально соответствовали положению «главного квартиросъемщика» в иерархии Кремля.
#comm#Тухачевский, Ворошилов, Баграмян, Каганович, Поскребышев, Вышинский. в разное время жили в разных квартирах Дома правительства. Но рекорд принадлежит Демьяну Бедному, то угождавшему Сталину своим творчеством, то, наоборот, раздражавшему его.#/comm#
Если известный поэт шел по двору с любимым старинным зеркалом размером в собственный рост, украшенным замысловатыми вензелями в стиле барокко, значит комендант дома по указанию из Кремля снова переселяет его из подъезда в подъезд, стесняя в жилье. Или, что бывало реже, улучшая «жилищные условия» карманного баснописца.
Быт был продолжением политики. Перемещения из квартиры в квартиру имели больше воспитательную цель, чем цель «срезать квадратные метры», ибо плохих квартир в этом доме просто не было и нет. (Были, правда, коммунальные, намеренно отстроенные для прислуги).
Пока краеведы, историки, исследователи Москвы ломали голову над полуфантастическим, сенсационным «открытием» подземной «тайны» Кремля (о которой были прекрасно осведомлены спецслужбы, для того и прокладывалась «кремлевская подземка»), отважная малышня дома совершала порой подземные путешествий от дома до Кремля и обратно. Было это 75 лет назад.
Унитаз под расписку
#comm#Каждому жильцу при вселении выдавали «памятку» из 12 пунктов, в которой объяснялось, как правильно пользоваться сливным бачком, выключателем, ключом от лифта, гладильной доской, выдвигавшейся из кухонного стола. #/comm#
«Наши родители – наркомы, заместители. «
Дети дома на набережной учились в школе имени В. Белинского, на Софийской набережной. Школа, конечно, была необычная. Уроки танцев, например, девочкам давала бывшая балерина Большого театра Михайлова, а в актовом зале стоял рояль, на котором в свое время играл Сергей Рахманинов.
#comm#Да что там! Михаил Кольцов считал за честь напечатать мини-фельетончик в школьной стенгазете.#/comm#
Будущие писатели Юра Трифонов, Миша Коршунов и Олег Сальковский выпускали «философско-публицистический» журнал «А». Поэтический журнал «Торнель» выпускали девчонки. Вот маленькое стихотворение из «Торнеля», написанное дочерью одного министра (наркома).
В каменном ящике все мы живем.
Мечутся с портфелями целыми неделями.
На нас внимания не обращают,
Все время где-то заседают.
Мило. Наивно. Но точно.
Девятый подъезд. «Вор в законе»
Не так давно на 80-м году жизни умер Арчил Гомиашвили. А 75-летний юбилей «сын турецкого подданного» пышно отпраздновал в собственном ресторане «Золотой Остап». Кто-то из гостей (не будем называть фамилию в целях его и собственной безопасности) ушел с банкета с бриллиантом в полтора карата, спрятанным в одном из 12-ти стульев. Аукцион вел известный телеведущий Леонид Якубович.
#comm#Ветераны дома на набережной вспоминают Арчила без восторга, но и без злобы.#/comm#
Где правда? Где вымысел?
Гомиашвили азартно играл в рулетку. Говорят, ночи напролет проводил в казино. Рулетка (а не роль Остапа в фильме «12 стульев) помогла сколотить Арчилу сверхсостояние. Возле его ресторана «Золотой Остап» (по иронии судьбы стоящему по соседству с Домом культуры имени Ленина в районе метро «Улица 1905 года») и в дождь, и в снег дежурят негры-швейцары. Для экзотики: черное хорошо смотрится на фоне белого снега.
Гомиашвили содержал курс своего соседа по дому Алексея Баталова (жил в пятом подъезде) в Институте кинематографии. Помогал нищенствующим актерам театра и кино. У него в друзьях были Михаил Жванецкий, Андрей Вознесенский, Юрий Никулин, Лидия Федосеева-Шукшина.
У Арчила-Остапа была молодая жена Татьяна, бывшая балерина. А говорят, «ворам в законе» жениться «не в масть». Вот и судите, кто победил в Остапе – «вор» или актер.
Домашний кинотеатр для небожителей
Кинотеатр «Ударник» задумывался архитектором Иофаном, как домашний кинозал для обитателей дома на Берсеневской набережной. Он был одним из одиннадцати строений «общежития Кремля».
#comm#В нижнем фойе «Ударника» перед сеансом певали Утесов, Шульженко, Ружена Сикора. Играл джаз-оркестр, тогда еще почти полуподпольный, диковинный. Бывало, приходили послушать джаз и звезд эстрады, а не посмотреть фильм.#/comm#
На стенах нижнего и верхнего фойе висели картины такого достоинства, что большинство из них со временем украсили стены Пушкинского музея.
Кинотеатр «Ударник» строился как один из культурных центров городка «кремлевских небожителей». Приоритетное право посещения самого элитарного кинозала страны принадлежало жителям дома на Берсеневской набережной.
«Ударник» хранит немало тайн. И не только сердечных. Ибо на экран этого кинотеатра спроецировались судьбы тех, для кого его строили. Героями кинохроники, которой так любили «разогревать» публику перед киносеансом, часто становились люди, прямо или косвенно связанные с «общежитием Кремля».
Архитектор дома-легенды Борис Иофан планировал выкрасить стены монстра в изжелто-красноватый цвет. Чтобы «кремлевское общежитие» тонко гармонировало с Кремлем и его стенами. Для этого в раствор хотели добавить подольский песок. Но рядом пыхтела Центральная трамвайная электростанция, ее трубы плевались копотью. Копоть все равно перекрасила бы нарядный кремлевский цвет в траурно-грязный.
Кто знает, будь у стен дома-монстра повеселее цвет, может, и история его была бы веселее? Не получил бы дом правительства на Берсеневке еще одно убийственно точное название от своего талантливого жильца: «затонувший титаник на дне истории» (Ю.Трифонов).
. Пиетет мой к дому на набережной выдохся после первой же прогулки вдоль сановитых стен. Двор, правда, выметен, но пересекает его теперь каждый, кому не лень. Подвыпивший подсобный рабочий в засаленном синем халате из местного гастронома кричит Леву-сантехника. Теперь они ищут третьего.
#comm#Я силился представить, как в оные времена стены этого супердома были бы исписаны именами, скажем, Вертинского, Лемешева или Шульженко. Как надписи читают маршалы и наркомы. Силился представить, но не смог.#/comm#
Много заброшенных, превратившихся в лом машин: «газики», старые «Волги», «Москвичи». Но неизмеримо больше новехоньких «Джипов», «Вольво», «Рено», БМВ, «Мерседесов».
Связка луковиц в капроновом чулке между рамами окон первого этажа.
Сейчас популярна сдача квартир в аренду и ценой 3000 долларов в месяц здесь никого не удивишь.
До прогулки по дворикам и задворкам «дома Иофана» я долго не мог избавиться от врожденного пиетета к этому дому. Хотел бы я жить в этом доме сейчас? Не думаю…
В страхе и роскоши: как создавалась легенда «Дома на набережной»
По предписанию Мосгорнаследия несанкционированные работы по ремонту «Дома на набережной», расположенного на улице Серафимовича в Москве, были приостановлены. Незаконная застройка территории исторического здания была обнаружена еще в мае прошлого года. Собственнику тогда же выдали предписание о приостановлении строительных работ. Участившиеся случаи повреждений памятников культурного наследия в столице стали причиной увеличения штрафов за причинение вреда памятникам архитектуры. M24.ru рассказывает об истории «Дома на набережной».
К «Дому на набережной» пристроили кафе
Существует легенда, что агенты госбезопасности попадали на лестничные площадки дома не через подъезды, а по системе мусоропровода. Арестованных спускали на лифте в подвал на минус третий этаж, где уже дожидалась вагонетка. Оттуда по подземному тоннелю их доставляли прямо на Лубянку. В эти годы мрачные шутники прозвали дом «Ловушкой для большевиков» и «Домом предварительного содержания». А сам Юрий Трифонов называл его «Гиблым местом», имея в виду еще и то, что Болотная площадь, где он располагался, была местом казней в средневековой Москве.
Дом на набережной
Тень дочери командарма
Напротив Кремля на стрелке, образовавшейся после строительства Водоотводного канала, стоит дом на набережной. Он стал символом эпохи и «главным героем» одноименного романа Юрия Трифонова.
Дом на набережной построили для государственных работников.
После возвращения в 1918 году столицы в Москву сюда перевели много госслужащих. Поначалу их расселили в так называемых домах Советов (гостиницы Националь» и «Метрополь»), но площади не хватало. Поэтому 24 июня 1927 года решили возвести специальный дом на месте винно-соляных складов. Строительство по проекту Бориса Иофана шло до 1931. Не все было гладко: сначала Иофана попросили внести изменения в план и увеличить количество квартир с 440 до 505, затем запретили снос церкви Николая Чудотворца на Берсеневке, а потом в первом корпусе произошел загадочный пожар. В итоге дом сдавали по частям.
Сюда посетили представителей советской элиты: ученых, партийных деятелей, Героев Гражданской войны, Социалистического Труда и Советского Союза, старых большевиков, писателей, служащих Коминтерна, военных героев. В честь одного из жильцов — писателя Александра Серафимовича — в 1933 году переименовали улицу, где стоит этот дом.
Архитектор задумывал дом на набережной темно-красным или розовым, но украшение гранитной крошкой признали дорогим. В итоге здание стало серым.
Дом стал крупнейшим в Европе. Это был уникальный комплекс на 505 квартир со всем необходимым: можно было вообще не выходить на улицу. В доме работали клуб (сейчас это «Театр эстрады»), кинотеатр «Ударник» на 1 500 мест, универмаг, прачечная, спортзал, амбулатория, сберкасса, отделение связи, детский сад и ясли. В столовой жильцы по талонам бесплатно получали готовые обеды и сухие пайки. Во дворах-колодцах были газоны с фонтанами.
На этажах дома на набережной устроили по две квартиры. Там лежал дубовый паркет, а на потолках красовались пейзажи времен года, цветы и фрукты. Расписывали их живописцы-реставраторы из Эрмитажа. Мебель по проекту Иофана была одинаковой во всех квартирах: на стульях, столах, буфетах, шкафах, тумбах и диванах с длинными валиками были инвентарные номера. Жильцы, въезжая, подписывали акт приемки, где учитывалось все — вплоть до шпингалетов и дубовой крышки от унитаза.
На кухне было отверстие в стене для самоварной трубы и выход грузового лифта для вывоза мусора. Лифтом заведовал вахтер: наверх пассажир поднимался в компании сопровождающего, вниз спускался пешком или стучал по двери шахты, чтобы вахтер поднялся. Работали и консьержи — это был первый охраняемый дом в советской России.
Подъезд №11 — нежилой. Там нет ни квартир, ни лифтов.
Предполагают, что отсюда прослушивали квартиры жильцов других подъездов, а за стенами были скрыты тайные помещения. Но есть и другая версия: для увеличения количества квартир Иофану пришлось разделить площади 11 подъезда между 10 и 12.
В доме на набережной были и секретные квартиры чекистов. Они работали под видом комендантов, консьержей, лифтеров, а в своих квартирах встречались с осведомителями и прятали таинственных жильцов, например, агента советской разведки в Южной Африке Дитера Герхардта.
Во время Большого террора второй половины 1930-х многих жителей дома репрессировали. Считалось, что маленький худенький чекист мог прослушивать квартиры, находясь между стенами (дом построен как термос), а для скрытного «вывоза» виновных чекист попадал в квартиру через мусоропровод. Рассказывали также о подземном ходе на Лубянку.
Сейчас дом на набережной — элитный жилой дом. Но до сих пор там творится какая-то чертовщина — слышны шаги и разговоры, жильцов мучают кошмары. А для посетителей работает краеведческий музей Дома на набережной. В его создании участвовала Ольга Романовна, вдова Юрия Трифонова.
Проклятое место: тайны дома, куда Сталин заселял «своих»
«Нераскрытые тайны»: Дом на набережной
В нескольких метрах от Кремля разместилось почти все руководство страны – до работы рукой подать. Но вот вопрос, почему партийную элиту решили поселить на месте бывшего болота? И еще несколько загадок. Как житель Дома на набережной, простой советский школьник Лева Федотов, заранее узнал о нападении Гитлера на СССР? И почему люди, невзирая на более чем сомнительную репутацию дома, до сих пор с маниакальным упорством стремятся заполучить здесь жилплощадь?
В 1918 году правительство молодой советской республики переехало из Петрограда в Москву. Чиновники и их семьи заселились в гостиницы: «Националь», «Метрополь», «Петергоф» в одночасье были переименованы в Дома Советов. Однако жилплощади для новых хозяев страны не хватало. Поэтому вскоре власти постановили построить Дом ЦИК и СНК Союза СССР для ответственных работников.
Под строительство был выделен участок на Берсеневской набережной. По предположениям историков, именно здесь в XVI веке располагалось пыточное подворье царского опричника, верного пса Ивана Грозного Малюты Скуратова. Это подтверждали и результаты раскопок. Археологи не раз обнаруживали и кандалы, и человеческие черепа.
Одна из самых масштабных советских строек началась 1 июля 1928 года. Чтобы укрепить болотистую почву, Борис Иофан, любимый архитектор Сталина, спроектировал основание, состоящее из трех тысяч железобетонных свай, на которые должна была лечь бетонная «подушка» в метр толщиной. В феврале 1930 года хроническая спешка и прессинг начальства стали причиной пожара в недостроенном доме.
Товарищ Тужилкин стал первой жертвой Дома на набережной. Чтобы не стать второй, архитектор проекта Борис Иофан аккуратно выполнял все предписания партийного руководства.
Как бы то ни было, весной 1931-го первый корпус Дома на набережной был сдан. Новая многоуровневая постройка, достигающая 12 этажей, до 1952 года считалась самым высоким зданием Москвы. И это не единственный рекорд Дома ЦИК.
В Доме на набережной поселились даже родственники самого Сталина.
Также в доме жили Лаврентий Берия, Никита Хрущев, кинорежиссер Григорий Александров с женой Любовью Орловой, поэт Демьян Бедный, маршалы СССР Георгий Жуков и Михаил Тухачевский, председатель Госплана Валерьян Куйбышев, хореограф Игорь Моисеев, основоположник движения имени себя Алексей Стаханов, нарком безопасности Всеволод Меркулов.
Целый город в одном доме
Мебель для квартир была изготовлена по эскизам Иофана в столярных мастерских, расположенных в подвале дома. Мебельный эксклюзив дополняли дубовый паркет и фрески, выполненные приглашенными из Эрмитажа реставраторами. И этим чудеса не оканчивались. В новом доме были: магазины, парикмахерская, поликлиника, почта, телеграф, сберкасса, спортзал, столовая и прачечная. И все это только для избранных.
Одна из самых престижных нынешних концертных площадок Москвы – Театр эстрады – изначально задумывалась просто как клуб, в котором высокопоставленные жители дома могли проводить культурный досуг. Да и кинотеатр «Ударник» тоже был частью его инфраструктуры.
Кстати, у кинотеатра раздвижная крыша. Изначально там планировалось не только показывать фильмы, но и позволять гостям смотреть на ночное небо. Как рассказывает историк Филипп Смирнов, крыша открывалась всего два раза. В первый раз она открывалась в мае и всех собравшихся искусали комары.
После киносеанса можно было совершить променад прямо во дворе. Там росли синие ели, как на Красной площади, а на воротах дежурила вооруженная охрана.
Когда в декабре 1931-го по соседству снесли храм Христа Спасителя, вряд ли кто-то из жильцов-небожителей придал этому большое значение. Однако, начиная с этого момента в Доме на набережной надолго поселились горе и страх. Одним из первых был арестован Александр Иванович Мильчаков, занимавший должность начальника Главного управления «Союззолото».
Арестовать, посадить, расстрелять могли за что угодно и кого угодно. В середине 1930-х страна узнала, что такое чистки, но обсуждать вслух это новое слово советского лексикона никому не приходило в голову. У Дома на набережной были свои уши и глаза. Оказалось, что информаторами были вахтеры, которые служили в доме. У них были ключи от всех квартир, вне зависимости от статуса обитателя. НКВД могло не утруждать себя звонком в дверь.
В доме жили как жертвы, так и палачи. Причем нередко вчерашний палач вскоре сам становился жертвой. Чтобы завладеть вожделенными квадратными метрами, записные стукачи строчили доносы на жильцов, занимали их жилплощадь и некоторое время спустя тоже исчезали.
В доме жил и ребенок, который публично отказался от своих родителей. После этого с ним никто не разговаривал.
Тоннель до Кремля и предсказания Левы Федотова
Дети есть дети. Ужасы Дома на набережной не могли заглушить мальчишескую жажду приключений. Пацаны были одержимы идеей отыскать подземное логово Малюты Скуратова.
Миша Коршунов, будущий писатель и муж Виктории Тереховой, был уверен, что этот тоннель берет начало в старинной церкви Николая Чудотворца, расположенной рядом с Домом ЦИК. Он и стал первым местным диггером, хотя этого слова, конечно же, тогда тоже не знали.
Двигаться по сужающемуся подземному коридору было все труднее, и ребята решили отправить в прорыв самого худенького – Леву Федотова. Он застрял. Мальчишки вытаскивали его почти полчаса. Позже Лева детально описал это приключение в своем дневнике. Возможно, эта потрепанная тетрадка – самая большая тайна Дома на набережной.
Худенький, болезненный девятиклассник Лева однажды вечером сел за письменный стол, послюнявил карандаш и описал практически весь ход грядущей войны. Из дневника Левы Федотова: «Честно фашисты никогда не поступят. Они наверняка не будут объявлять нам войну, а нападут внезапно и неожиданно, чтобы путем внезапного вторжения захватить побольше наших земель».
Сегодня копию таинственного дневника, несколько лет спустя обнаруженного под диваном Левы, бережно хранит подруга его детства Виктория Терехова.
Однако Гальдер предсказывал военный крах СССР в течение 14 дней. Прогнозы Льва Федотова оказались гораздо точнее.
Из дневника Левы Федотова: «Запись от 21 июня 1941 года. Откровенно говоря, в последние дни, просыпаясь по утрам, я спрашиваю себя: «А может в этот момент на границе уже грянули первые залпы?».
Быстро откинуть врага не удалось. Дом на набережной зажил по законам военного времени, провожая своих жильцов, кого – на фронт, кого – в эвакуацию. Но, даже опустев, оставался одной из главных мишеней для авиации врага.
Через долгих четыре года сбылось еще одно предсказание московского школьника. Просторы СССР действительно стали могилой фашизма. Единственное, чего не смог предсказать Левка, – собственную судьбу. Рядовой Советской Армии Лев Федотов в ходе вражеского авианалета погиб в учебном лагере под Тулой. Тем временем, Дом на набережной встречал своих жильцов, возвращающихся с фронта и из эвакуации. Причем не слишком радушно. Многие квартиры были заняты, вещи пропали.
Сразу после войны Виктория Терехова вышла замуж за своего соседа Мишу Коршунова.
Для послевоенного времени свадьба была шикарной – вареная картошка, селедка и медицинский спирт. Кто тогда мог предположить, что новые потрясения уже не за горами – великий вождь умер, а его жертвы начали возвращаться домой. Накопившийся страх порою выливался в агрессию. Люди не знали, кому предъявить счет за миллионы погубленных и поломанных жизней.
В 1976-м мир узнал имя советского писателя Юрия Трифонова, чье детство прошло в Доме ЦИК. Впечатления детства, возмужания и тяжелого расставания с домом стали основой книги Трифонова «Дом на набережной». Именно тогда за Домом ЦИК и закрепилось более романтическое название – Дом на набережной. Однако сам автор больше никогда не переступал его порога.
Тем не менее, под эту крышу мечтали вернуться многие, уже не из желания подчеркнуть свой статус и прильнуть к бесплатной кормушке, просто по старой памяти. Все, кто не захотел отречься от Дома на набережной, каким бы кровавым ни было его прошлое, создали в его стенах музей, который возглавила вдова писателя Юрия Трифонова Ольга. Сама она никогда здесь не жила, но благодаря рассказам мужа знает каждую ступеньку не хуже, чем те, кто родился в Доме ЦИК.
Призраки невинно расстрелянных и сосланных переселились в специальные папки музея. Всего более 500 личных дел прежних обитателей дома. Чувствуют ли нынешние жильцы их незримое присутствие?
Несмотря на мрачное прошлое, сегодня квадратные метры Дома на набережной – золотая жила.
Разумеется, атмосфера в доме с видом на Кремль изменилась. Стены его выкрашены светлой краской, неподалеку высится восстановленный храм Христа Спасителя. Словом, дышится легко. И за дымкой лет блекнет кровавый оттенок прошлого. Старые жильцы дома, несмотря на все пережитые беды и страдания, старается вспоминать о родных стенах только хорошее.
Говорят, жители до сих пор иногда видят печальные силуэты в сгущающихся сумерках, слышат странные шорохи и едва различимые ухом сдавленные рыдания. Или это всего лишь игра воображения? Выветрится ли когда-нибудь окончательно из этих стен запах подозрения, страха и предательства? Как знать. В дневниках Левы Федотова об этом нет ни слова.