с чего скопировали автомат калашникова

Слышали звон… Сравнение АК и StG44

Снова о конструкциях АК и МР43/StG44

Похоже, эта тема будет вечной — совершенно непонятно, откуда берутся поколение за поколением неучи с уклоном в правдоискательство, как сахарного петушка со всех сторон обсасывающие шизофреническую, в общем-то, идею о копировании М. Т. Калашниковым конструктивных элементов «Штурмгевера» в принятом на вооружении в 1949 г. автомате АК.

К сожалению, я говорю о совершенно реальной и усугубляющейся проблеме, которая не решается убеждением с использованием документов и «железа». По опыту общения в интернете могу сказать с уверенностью, что подавляющее часть «шмайcсерофилов» элементарно безграмотны с точки зрения оружейного дела, ничего не понимают в машиностроении и в принципе не знакомы со слесарным делом. Кроме того, многие из таких «экспертов» элементарно не в состоянии усваивать смысл длинных текстов, особенно с таблицами, цифрами и чертежами.

На этом, пожалуй, с эмоциональной частью я закончу и перейду на технический язык для тех, кто хочет слушать и слышать, кто способен анализировать и с уважением относиться к историческим фактам.

Все оружейники, кто создал штурмовые винтовки/автоматы после Хуго Шмайссера уже не могли быть первыми…

В этом месте громкость дифирамбов «немцу» я убавлю и начну переменной глубины сравнение, пропустив полемику относительно длины ствола, наклона пистолетной рукоятки, наличия целика, мушки и даже верхнего расположения газового двигателя. Я просто не вижу ничего уникального в узлах StG44, так или иначе, имеющих более ранние аналоги и даже в некотором смысле прототипы.

Глупо искать сходство и в ударно-спусковых механизмах АК и StG44 — оно заканчивается где-то на уровне наличия курков и спусковых крючков. Более того, наш УСМ легко чистится и ремонтируется, тогда как немецкий собран на 8 заклёпках и внутрь его не то что добраться, но и заглянуть невозможно!

Рассматривая эту деталь, становится просто смешно от рассуждений диванных экспертов о пользе пребывания Хуго Шмайссера в Ижевске. Впрочем, этот вопрос подробно рассмотрен в статье «Задерживать не имеет смысла» («КАЛАШНИКОВ», № 3/2016).

Что остаётся? Изогнутый магазин? Скос основания мушки? Верхний газовый двигатель? Давайте ещё вспомним жёстко соединённый с затворной рамой шток газового поршня, но это никак не конструкторская идея Хуго. Вспомните хотя бы дегтярёвский пулемёт ДП.

Неужели склонной к альтернативному мышлению публике так трудно понять, что начиная с конца XIX века ни один здравомыслящий конструктор не работает в информационном вакууме? Одна из главных задач создателя любой новой системы — не повторить ошибки предшественников и одновременно учиться на своих собственных. Это называется эволюция.

Так вот, не видно в документах абсолютно никакого влияния идей Хуго Шмайссера ни на конструкцию Калашникова, ни на образцы всех остальных участников автоматных конкурсов середины 40-х годов. Пусть какие-то неучи продолжают воспевать достижения исключительно зарубежных оружейных школ, но факт остаётся фактом — лучший в мире автомат XX века был создан именно в нашей стране, в невероятно упорной конкурсной борьбе между именно отечественными конструкторами.

Полагаю, что не все любители темы Калашников/Шмайссер прочтут до конца даже этот недлинный текст. Что же — иллюстрации им в помощь. Это снимки живых изделий, а не компьютерная графика…

При оформлении материала использовались изображения образцов, хранящихся в Военно-историческом музее артиллерии инженерных войск и войск связи в Санкт-Петербурге. Фотографии — Михаил Дегтярёв

Источник

Сравнение StG-44 и АК-47

Сторонники плагиата настаивают исключительно на том:

Хуго Шмайссер помогал создавать АК-47 с СССР

Не хватило бы «мозгов»

Второй важный момент, что при создании АК-47 Калашников работал в команде Зайцевым Александром Алексеевичем, Соловьевым Василием Ивановичем. Так же при создании автомата конструкторами приходилось много общаться с технологами, специалистами по металлургии, токарными мастерами.

Заключение

Источник

Итак, автомат Калашникова АК и штурмгевер Шмайсера. В каких они отношениях?

Вот вам ручной пулемет (или автоматическая винтовка) конструкции американца Льюиса, модели 1923 года. Штука хоть и малосерийная, но для своего времени хорошо известная и испытывавшаяся в самых разных странах.

если отрешиться от сошек и габаритов пулемета, определяемых обычным винтовочным патроном, то что мы видим? та же отдельная пистолетная рукоятка, тот же примыкаемый снизу рожковый магазин, то же верхнее расположение газоотвода и даже тот же длинный ход поршня и запирание поворотом затвора (привет, АК)

Почему ни в 1918, ни в двадцатые, ни в тридцатые годы вроде бы витавшая в воздухе идея промежуточного патрона «не выстрелила»?

Разумеется, всех точных причин мы знать не можем, но построить разумные предположения нам никто не мешает. Итак.

2) Невзирая на очевидную экономию в материалах и затратах на производство и доставку каждого промежуточного патрона, значительно увеличенный расход патронов в автоматическом оружии по сравнению с магазинными винтовками все равно означал повышение нагрузки как на производство, так и на логистику.

3) К моменту окончания Первой Мировой войны пулемет стал неотъемлемым элементом вооружения пехоты. Использование существенно ослабленных промежуточных патронов в пулеметах, особенно станковых, означало резкую потерю в эффективности их огня по всем типам целей, что, в свою очередь, означало необходимость введения нового «ослабленного» патрона параллельно с уже существующими винтовочными (а не вместо них), что также усложняло логистику

Так что к тому моменту когда в гости к герру Шмайсеру таки дошла доблестная РККА и сказала ему «хендэ хох», в СССР уже имелись подготовленные к войсковым испытаниям автоматы Судаева АС-44, а также их конкуренты от Токарева, Дегтярева и еще многих конструкторов, вот такие:

как видите, никакого Шмайсера в Ижевске было не нужно, чтобы создать такие вот машины

так что Шмайсер (вместе с Барнитце и другими своими коллегами) еще какое-то время продолжал без особого толку есть советский хлеб, а потом был с миром отослан на историческую родину.

Источник

Калашников vs. Шмайссер, или в сотый раз об одном и том же

Страсти по промежуточному патрону

Вот на иллюстрации выше ручной пулемёт (или автоматическая винтовка) конструкции американца Льюиса модели 1923 года. Штука хоть и мелкосерийная, но для своего времени хорошо известная и испытывавшаяся в самых разных странах. Если отрешиться от сошек и габаритов пулемёта, определяемых стандартным винтовочным патроном – что мы видим? Та же отдельная пистолетная рукоятка, тот же примыкаемый снизу рожковый магазин, то же верхнее расположение газоотводной трубки, и даже длинный ход поршня и запирание поворотом затвора – те же. Привет, АК!

В-третьих, к моменту окончания Первой мировой войны пулемёт стал неотъемлемым элементом вооружения пехоты. Использование существенно ослабленного промежуточного патрона в пулемётах, особенно станковых, означало резкую потерю эффективности их огня по всем типам целей. Это, в свою очередь, означало необходимость введения нового «ослабленного» патрона параллельно с уже существующим винтовочным, а не вместо него, что также усложняло логистику.

При этом резкому росту популярности появившихся в 1943–1944 гг. серийных «штурмгеверов» более всего способствовал подкрадывавшийся к вермахту и всей нацистской Германии известный пушной зверь. Превосходный пулемёт MG 34 был дорог и сложен в производстве, при этом станок к нему тоже был непрост, а для использования только в роли ручного пулемёта он, как и его наследник MG 42, был явно тяжеловат. Создать же удачную самозарядную винтовку у немцев не получилось.

Это привело к активному использованию в вермахте трофейных пулемётов всевозможных образцов – особой популярностью пользовались чешские ZB-26, но не брезговали немцы и французскими «Гочкиссами» и советскими «Дегтяревыми». В итоге к 1943 году стало очевидно, что на «решающей дистанции» пехотного боя – 300 метров и ближе – пехота вермахта по плотности огня начинает уступать как бойцам Красной Армии с ППШ, СВТ-40 и ДПМ, так и американцам с их самозарядками M1 Garand и M1 Carbine, а также автоматической винтовкой Браунинга BAR M1918A2.

К тому моменту, когда в гости к герру Шмайссеру дошли союзники и попросили поднять руки вверх, в СССР уже имелись подготовленные к войсковым испытаниям автоматы Судаева АС-44, а также их конкуренты от Токарева, Дегтярева и ещё многих конструкторов – обошлись и без Шмайссера в Ижевске.

О том, почему Ижевск не Ковров, а штамповка – не фрезеровка

Дальнейшая история в принципе известна – после неудачи в первом туре конкурса 1946 года Калашников получил разрешение участвовать во втором и отправился переделывать свой будущий опытный АК-47 в Ковров, вотчину прославленного Дегтярёва и его школы. Ковров, если посмотреть на карту, находится примерно в 900 километрах от Ижевска, где в это же время «томился в застенках» Хуго Шмайссер.

Разумеется, в каноническую советскую историю о том, как одиночка-самоучка сержант «из ничего» создал отличный автомат, поверить сложно. Естественно, ему помогали – и приданный в Коврове конструктор А.А. Зайцев, и сотрудники полигона. Калашников (а может и Зайцев – сейчас сложно понять) смело заимствовал удачные решения у соперников по конкурсу, в первую очередь, вероятно, у туляка А.А. Булкина. В этом нет ничего предосудительного – более того, в то время любое заимствование, ведущее к успеху, только приветствовалось. В самом деле: вся интеллектуальная собственность в СССР принадлежала народу, читай – государству. Более того, этот процесс по большей части обусловливался не личной инициативой конструктора, а рекомендациями со стороны заказчика.

Так что и в создании АК-47 следа руки лично Шмайссера усмотреть решительно невозможно, даже косвенно: уж очень много различий в компоновке всех его основных узлов со «штурмгевером». Да, в автомате Калашникова много заимствованных решений. Более того, оригинальных, принципиально новых узлов в нём практически нет, – равно как и в немецкой конструкции. Не верите? Сравните устройство StG 44 и, скажем, чешского ручного пулемёта ZB-26, созданного, соответственно, в 1926 году… Весь ключ – именно в технических и инженерных решениях по компоновке и объединению известных конструкций узлов и деталей в единое работающее целое, и тут АК и StG разнятся очень сильно.

Ну и, наконец, третий этап – когда Калашников с уже готовым автоматом приехал в 1947 году в Ижевск налаживать серийное производство. Конструкция АК к этому моменту уже «устаканилась», и всё, чем теоретически мог помочь германский специалист на этом этапе – это наладкой серийного производства с широким применением штамповки. Но и тут тоже вышел конфуз – Ижевский завод оказался не готов выдерживать нужное качество штамповки, термообработки и клёпки ствольных коробок, так что в 1950 году конструкторам «Ижмаша» пришлось создавать для АК новую фрезерованную ствольную коробку. В этом помощь «съевшего собаку» на штамповке Шмайссера им была нужна как той же собаке пятая нога. В итоге Хуго Шмайссер вместе с Карлом Барнитцке и другими своими коллегами ещё какое-то время продолжал без особого толку есть советский хлеб, а потом был с миром отослан на историческую родину.

У кого заимствовал Калашников?

Стоить заметить, что если и говорить о влиянии иностранных конструкторов на творчество Калашникова вообще и его знаменитый автомат в частности, то здесь куда больше оснований вспомнить о другом западном оружейнике – американце Джоне Гаранде. Так, по поводу разработанного в 1944 году совместно с ещё одним сотрудником полигона самозарядным карабином СККП (самозарядный карабин Калашникова и Петрова) в отчётах прямо отмечалось:

«Карабин Калашникова и Петрова конструировался и разрабатывался по типу самозарядной винтовки Гаранда, вследствие чего в карабине Калашникова и Петрова несколько сборок и механизмов по конструктивному оформлению и принципу действия разработано аналогично самозарядной винтовке Гаранда, например: запирание канала ствола, питание, ударно-спусковой механизм, крепление ствольной коробки».

При этом в том же отчёте далее упоминалось, что подобная система запирания уже применялась в советских опытных винтовках, причём, задолго до того, как в СССР получили возможность детально изучить переданные в рамках ленд-лиза американские самозарядки. Это лишний раз показывает, что реальное значение имеет не то, кто именно первым дошёл до того или иного конструкторского решения, а кто сумел применить его наиболее удачно.

Именно свой доработанный вариант системы запирания ствола М.Т. Калашников и сделал основой, вокруг которой выстраивались те или иные решения будущего АК.

Что же касается применённых в АК заимствований, особенно сделанных у коллег по конкурсу, то в этом плане все участники находились в равном положении. Более того, опубликованные ныне документы дают возможность предположить, что как минимум, часть, если не все подобные «внедрения» были даны в виде рекомендаций по доработке офицерами полигона. Так, например, фраза «изменена конструкция спускового механизма (принята схема механизма чехословацкой винтовки ZH-29)» в списке произведённых доработок повторяется дважды – как для образца Калашникова, так и для образца конструктора А.А. Дементьева из ковровского КБ-2. При этом за конструктором оставалось право следовать рекомендациям или игнорировать их, но если у Калашникова перед последним этапом список неучтённых рекомендаций состоял из трёх позиций, то у его ближайшего конкурента Булкина – из пяти, а у оказавшегося на последнем этапе аутсайдером Дементьева – из девяти. Как видно, в этом отношении возможности были равные у всех, а вот желание прислушиваться к советам – нет.

Ну и, наконец, подводя итог теме «от кого чего в АК», нельзя не упомянуть об ещё одном образце, который, хотя и не является донором отдельных конструктивных решений, зато вполне претендует на роль такового концептуально – речь идёт о пистолете-пулемёте А.И. Судаева. Именно при его создании в ходе конкурса 1942 года Алексей Иванович рассчитал работу автоматики таким образом, чтобы система имела избыточный запас энергии. Это позволило его образцу по надёжности обойти всех прочих соперников, включая очень удачный вариант Г.С. Шпагина ППШ-2.

В итоге, как известно, на последних испытаниях образец Калашникова уложился в нормативы технического задания конкурса по надёжности, а Булкина – по кучности боя при стрельбе коротким очередями с упора. Это не стало следствием чьих-то навязанных решений. Оба конструктора, осознав, что полностью уложиться в заданные параметры невозможно, сами выбрали, какому показателю следует отдать преимущество. Решение Михаила Тимофеевича сделать ставку на надёжность, как и ранее у Алексея Судаева, оказалось правильным выбором. И этот выбор – то, что сделало АК-47 и его потомков одним из символов СССР, Российской Федерации и вообще второй половины XX века – мог сделать лишь он сам.

Источник

Заграничные метаморфозы калашникова Во что капиталисты превращали советский автомат

В ХХ веке СССР охотно поставлял автоматы Калашникова своим союзникам и всем, кто обещал строить социализм и сражаться с капитализмом и колониализмом. Однако калашниковы охотно использовали и заклятые недруги Страны Советов, например Израиль и ЮАР. И не только использовали, но и создавали на базе АК свои модели, теснившие советские образцы на мировом оружейном рынке.

АК горячих финских парней

Впоследствии финны довольно много экспериментировали с дизайном и технологией производства своего автомата, например меняли фрезерованную ствольную коробку на штампованную, потом возвращались к фрезерованной — она была крепче и лучше поглощала тепло при интенсивной стрельбе. Опробовали четыре варианта приклада: фиксированные деревянный, пластиковый и трубчатый, а также складной трубчатый.

Первоначально М-82 хотели вооружить десантников, но после первых войсковых испытаний стало ясно, что армейского будущего у автомата нет. В итоге финнам удалось продать чуть более двух тысяч буллпапов на собственном гражданском рынке и экспортировать в США.

А самым удачным с точки зрения дизайна, наверное, можно считать Valmet Rk.95, который внешне очень похож на израильский автомат Galil. Примечательно, что израильтяне в свое время обзавелись калашниковым именно благодаря финнам — те продали лицензию на Valmet Rk.62.

На просторах Палестины

Винтовки FN FAL, которыми были вооружены израильские солдаты в ходе Шестидневной войны, показали себя не лучшим образом — их автоматика оказалась слишком чувствительной к песку и пыли, которых на Ближнем Востоке предостаточно.

В 1969 году прошел конкурс на новую штурмовую винтовку для армии, в котором участвовали конструкторы Узиэль Галь (автор пистолета-пулемета Узи) и Исраэль Галили. Последний вышел победителем, предложив слегка оптимизированный Valmet Rk.62. Финны продали заклятым друзьям СССР документацию и оборудование для производства автомата, а, по слухам, первые партии Galil даже делались на основе финских ствольных коробок.

Источник