предание нарекло ольгу хитрою церковь святою история мудрою и она была предтеча христианства на руси
Святая равноапостольная княгиня Ольга
«Предание нарекло Ольгу Хитрою,
Церковь Святою, история Мудрою».
Н.М.Карамзин
Была верна своему долгу,
Ему служила на Руси
Равноапостольная Ольга,-
Любого русского спроси.
Она была, как все, земною,
Обычной девушкой простой,
Но отличалась красотою
От всех, какой-то неземной.
Она тогда ещё не знала.
Какой ей уготован путь.
Сама себя бы не узнала
Через пять лет каких-нибудь.
Но от судеб защиты нету,-
О том ещё поэт писал,
И не дано знать человеку,
Что сам Господь предначертал.
…На зверя дикого по нраву
Охота Игорю была.
Он ждал свой чёлн для переправы
И были в тереме дела.
Напрасно ждал ладью златую.
Досадой, нетерпенья полн,
Увидел лодочку простую,
Что приплыла по воле волн.
Сев в лодку, молвил: «К переправе!»
Кольчугу сбросив с сильных плеч,
Увидел вдруг: девица правит,
И стал держать пред нею речь:
«Откуда красота такая?
Чей род блюдёт её отец
И как зовут, и кто такая,
И не идёт ли под венец?»
«Девица, Ольга, из Плескова,
Что на Великой, на реке,»-
Так отвечала, слово в слово
На ей родимом языке.
Красой девицы покорённый,
Не смея взгляда отвести,
Её ответом ободрённый,
Схватив весло, он стал грести.
Как с равным, Ольга говорила,
Журча, как будто бы ручей,
И князя сразу покорила
Спокойной мудростью речей.
И понял князь: вернуться в терем
Без Ольги – выше его сил.
Сказал: жениться он намерен.
И стать женой его просил.
Так было в том, далёком веке.
И выше знатности краса
Там почиталась в человеке.
Так, как у девицы коса.
И князь пришёлся ей по нраву,
И после свадьбы, через год,
Явила миру Святослава,
И их дитя признал народ.
С дружиной год ходил он каждый
За данью в вотчину древлян,
И не вернулся он однажды,-
Уж очень в этом был он рьян:
«Платить вдвойне! Ужель не знали?
Вернусь за новой данью к вам!»
Но дань платить они не стали…
И разорвали пополам.
Древляне – люд, живущий вольно,
Свой гордый нрав унять не мог.
Терпеть власть Игоря довольно:
Долой его! – велел Даждьбог!
Так их недавний благодетель,
Привыкший к власти, позабыл,
Что есть на свете добродетель
И тут же вмиг растерзан был.
…Внезапно Ольга овдовела,
Оставшись с сыном на руках,
Но всё ж, собою овладела,
Преодолев державный страх.
Тут она мудрость проявила
И хитрость женскую вполне
И бунт мятежный подавила:
Искоростень сожгла в огне.
Высокой данью обложила
Все поселения древлян,
И тем основу заложила
Для укрепления славян.
Похоронив в покоях личных
Себя, молилась день и ночь,
Но лики идолов привычных
От Ольги отвернулись прочь.
Лишь только ночь – убитых тени
Над ней теснились из углов,
И выбегала она в сени,
Но не спасал родимый кров!
Кому молиться, во что верить?
Чем заглушить души укор? –
Страданий этих не измерить,
И не поднять на сына взор,
Она нашла такую меру,
Чтоб преступленья искупить.
Переменить решилась веру:
Русь в христианство обратить!
И Ольга мудрая прошла
Святой обряд крещенья
И в вере истинной нашла
Грехам своим прощенье.
Крестивший Ольгу в Византии
Феофилакт поведал ей,
Что Ольгу в будущей России
Почтут святейшею своей.
От слов его не возгордилась,
Но их сочла за долг святой,-
Домой княгиня возвратилась
Вся окрылённая мечтой.
Благословясь, взялась за дело:
Среди других, родной Плесков
Так укрепить она сумела,
Что превратился в град он Псков.
С тех пор над Русью православной,
Прервав тысячелетний сон,
Плывёт торжественно и славно
Небесный колокольный звон.
Мы перед ней в долгу надолго,
Помянем же, перекрестясь,
Равноапостольную Ольгу,
Её святую ипостась!
Повесть о блаженной Ольге
Предание нарекло Ольгу Хитрою,
церковь Святою, история Мудрою.
Н.М. КАРАМЗИН
Радуйтесь, заблудшие, ликуйте!
В ад сошли? До неба вознесётесь!
Знайте, что и вам, земли изгоям,
Богом не отказано в спасенья.
Ни к святошам, праведностью гордым,
Но за падшими Христос явился:
Сокрушённых сердцем – приободрить,
Рухнувших под ношею – восставить.
Радуйтесь, заблудшие, ликуйте!
Ищет вас по безднам сатанинским,
По бесовским кручам и провалам
Добрый, светлый Пастырь, Тот, Который
За овец своих и муки принял,
Поруганье принял и распятье,
Душу положить за них не дрогнул
И воскрес – даруя вам воскреснуть!
Радуйтесь, заблудшие, ликуйте!
Господу навстречу поспешайте!
Ежели грехи у вас, как пурпур,
Убелит Господь волны белее.
Полно вам скитаться по долинам,
Путаться в репьях, чертополохе.
На лугах высоких горних пастбищ
От мытарств укройтесь, отдохните.
Радуйтесь, заблудшие, ликуйте!
Ибо, кто из вас к Отцу вернётся,
Об одном таком на небе радость
Больше, чем о праведников сотне.
Так пастух, своё оставив стадо,
За беглянкой пустится вдогонку
А потом, овцу взвалив на плечи,
С ликованием домой приносит.
Радуйтесь, заблудшие, ликуйте!
Радуйся и ты, княгиня Ольга!
Не тебя ли, мудрую на злое,
Сам Господь на доброе наставил?
Не тебе ли, горем ослеплённой,
Отворил для света взор незрячий?
Не тебя ль, измученную местью,
Напоил святою благодатью?
Радуйтесь, заблудшие, ликуйте!
Радуйся и ты, моя Россия!
Над твоей истерзанной землею
Снова слышен голос Божьей правды,
Проповедь нагорная Христова
Слёзные равнины оглашает:
— Приходите, страждущие сердцем,
Напитаю вас и успокою!
«Отроки Свинельда изоделись
Красною одеждою, оружьем.
Наши ратовища, как мочало;
А мечи о брони затупились.
Поведи нас, княже, ко древлянам.
С подлых дань возьмём, повеселимся.
Ты свои пополнишь кладовые,
Да и мы убогий срам прикроем. «
Князь дружине храброй не перечил.
Как табун выводят из конюшни
На простор, на вешние угодья
Округлить до пышности ядрёной
За зиму опавшие бока,
Так и он своих друзей надёжных,
Так и он своих бойцов умелых
На приволье вывел попастись.
Кто не брал горстями мёд древлянский
И не набивал им рот блаженно,
Кто мехов сверкающих древлянских
По руке волною не пускал.
Кто древлянских девок и молодок
Не ловил по ригам и в подклети,
Не поймёт, как славно погуляли
Игорь князь и ратники его.
Возвращались ввечеру, не ходко.
Пьяный мёд по черепам ярился.
Стонущие бабы вспоминались,
Простодушных девок визг и плач.
Лошадей разборчивую поступь
Отягчала в тороках поклажа.
Хохоток, зачатый через силу,
В отупенье мрачном угасал.
Князь, в седле понурившийся было,
От поводьев стёртых очи вскинул,
Голову, тяжёлую с похмелья,
Задремавший было, приподнял.
На своих товарищей унылых
Поглядев с весёлою насмешкой,
Подивился сытости их скотской
И сказал: «Как мало надо вам!»
Сам же, сбросив с плеч шубейку кунью,
Золотые разомкнул браслеты,
В грязь швырнул их сильною рукою
Под копыта своего коня,-
И, пустив его скакать на месте,
Забирая к вывернутой морде,
Укорял дружков: «Прибарахлились?»
На дыбы гнедого поднимал.
«Ох, и скучно видеть ваши рожи,
Ох, и тошно. Поезжайте в Киев.
Поклонитесь от меня княгине,
Святославу потреплите чуб.
Я же с теми, кто не допил мёду,
Не доцеловал древлянских женщин,
Мехом нежным всласть не наигрался,
За добычей лучшею вернусь».
Воротилась дружина с добычей,
С многоценной добычею, славной.
Да не слышно по Киеву песен;
Не снуют, не хлопочут стряпухи,
Не стучат на поварне ножами.
У пирожника печь не дымится.
В гридне княжей не сходятся гости
Пошуметь за столом, посудачить.
Вдруг мальчонка прибежал: «Древляне!
На ладье у Боричева спуска
К берегу пристали. И княгиню
Просят их, посланников, принять. »
Лишь на миг один смутилась Ольга,
Привставая, станом покачнулась;
Только тень стремительного гнева
Пронеслась в изгибе тонких губ.
И уже с улыбкою, спокойно
Приказала заспанным ярыжкам
К берегу идти, к ладье древлянской
И гостей с почтеньем в терем звать.
Кто и знал княгиню, удивились.
Кто и прежде ведал её мудрость,
Изумился стати её гордой,
Не земной – небесной красоте.
Признаюсь, мне ваша речь любезна,
Но меня врасплох она застала.
Разговор продолжим не сегодня.
А покуда, милые древляне,
Бережком к ладье своей вернитесь.
В полстях меховых переночуйте.
За ночь приготовясь к должной встрече,
Поутру пришлю за вами слуг.
Вы же перед ними величайтесь,
Мол, на конях ехать не согласны
И пешком тащиться нет охоты.
Мол, в ладье несите к Ольге нас.
Понесут вас на ладье холопы
И окажут честь мужам древлянским,
Сватам дорогим почёт окажут
И меня порадуют, вдову. »
И княгиня, отпустив посланцев,
Тут же приказала вырыть яму
Перед теремом своим дубовым.
Грунт ссыпать велела за конюшней.
Кто был посмышлённей, заподозрил;
Кто был поумнее, догадался.
Яму вырыли в четыре роста –
Для посланцев четверная честь!
Не спалось древлянам, не дремалось,
В целу ночку веки не сомкнули.
То ли плохо грели волчьи шкуры?
То ли Днепр, как палица о щит,
Бился о корму ладьи древлянской?
А, быть может, пламенным размахом
Их костры высокие смущали
Над горой на княжеском подворье?
Но, когда могучий глаз Ярилы
По Днепровским плёсам расплеснулся,
Зашумели, ожили дубравы,
Отозвались рощи пеньем птичьим.
По холмам зелёным над рекою
Встрепенулся Киев, пробудился.
Стал народ разряженный сходиться
На берег у Боричева спуска.
Вот уже и княжеская челядь
Из ворот повысыпала шумно;
С гусельками, с песнями, с приплясом
К пристани широкой заспешила.
Знатным сватам поклонилась в пояс,
Хлеб да соль вручает на ширинке,
Добрыми гостями величает,
Приглашает ко княгине в терем.
Но мужи древлянские, надмившись,
Выходить не думают на берег.
О наказе лестном помятуя,
Кочевряжатся перед народом:
Мол, на конях ехать – не поедем,
И пешком тащиться – нет охоты.
Если впрямь желанные мы гости,
То в ладье несите к Ольге нас.
Просьбе их народ не удивился,
Не решился гордым прекословить.
Под ладью ослопины подсунул.
И, себе на плечи принимая.
Судно с корабельщиками вместе
Выдернул из серебристой пены,
Поднял высоко над головами
И понёс под музыку с приплясом.
В Русских землях прежде не слыхали
О таком вниманье и почёте:
Как перед ладьёй, ладьёй древлянской
Ворота не то, что с петель сняли,
А свалили с вереями вместе.
И внесли ладью во двор обширный,
Не внесли – сама она влетела
По ветру, под парусом, на веслах!
Пыжились древляне, надувались;
А княгиня, у окошка стоя,
Поощряла сватов драгоценных,
Мужа своего убийц кичливых.
Лучше бы им было не гордиться
И не пялиться на верхний терем.
Увидали бы тогда, бедняги,
Под ногами свежую могилу.
Вот платочком Ольга помахала,
Но не им отнюдь – своим холопам.
И холопы, верные княгине,
Вознесли ладью до нижней кровли,
Чтоб улыбку чудную невесты
Разглядеть могли получше сваты,
Чтобы им, холопам, проще было
Ухнуть сей корабль с размаха в яму.
Ой, стройна княгиня! Легче сойки
По ступенькам лестничным спорхнула,
Спрыгнула с высокого крылечка,
Пробежала по двору, склонилась
Над провалом, где ладья исчезла,
Спрашивает: «Не ушиблись, гости?
Каково вам, дорогие сваты?»
— Худо. Паче Игоревой смерти.
И засыпали холопы яму,
И прошлись над ней с притопом, с пляской,
Даже мачта скрылась под землёю.
Столь глубоко в чёрную пучину
Та ладья древлянская нырнула,
Что не пузырится даже бездна:
Лишь весло торчит, как будто кормчий
О последней пристани сигналит.
Загрустила Ольга: «Вот обидно.
Ой, неловки сваты, не доплыли.
Как бы мне с такими, молоденькой,
Во вдовицах ни пропасть, ни сгинуть?»
И княгиня тут же снаряжает
Своего гонца да ко древлянам:
«Жду послов от вас поименитей.
С этими народ не отпускает».
И послам такая честь по нраву,
Забавляет их нарядов пышность.
Важно смотрят, выступают важно.
Любо отличиться перед Малом,
К Ольге тоже любо подольститься;
Скоро государынею будет.
Зла, добра ли – сватовство припомнит,
А слуге и взгляд господский в радость.
Вот и Киев, вот и княжий терем.
В крепких свежесрубленных воротах
Их встречает княжеская челядь
С песнями и пляской скоморошьей.
На просторный двор сопровождает.
Мол, давно их заждалась княгиня,
Третий день уже, как баньку топит:
Если холодна – добавит жару.
Лестно было им вниманье Ольги,
Об усталых путниках забота.
То ли ветерок с Днепра пробрал их,
То ли утро было слишком знобким,
Но, когда посольские одежды
Сняли с угловатых плеч древляне,
Показалось им, что здесь прохладно.
И добавить жару попросили.
Загрустила Ольга: «Неумехи!
Те – нырнули, эти – угорели.
Как бы мне с такими, молоденькой,
Не пропасть, не сгинуть во вдовицах?»
И княгиня, поразмыслив крепко,
Созвала к себе на двор дружину
И сказала: «Сваты все с гнильцою.
Лучше к жениху сама поеду.
Ты же, моя верная дружина,
Мужа сотоварищи и други,
В дальний путь меня сопроводите,
Но не все – отрядом невеликим.
Мал жених и честь должна быть малой.
А великой ваша ярость будет,
Как мечи случится обнажить вам
За супруга моего в отмщенье».
И сказал Свинельд:
— Будь осторожна! –
Но не стал удерживать напрасно,
Зная, как любила Ольга мужа,
И крутой её характер зная.
А ещё Свинельд сказал:
— Княгиня,
Как отпразднуешь по мужу тризну,
Отдых дай измученному сердцу,
Не терзайся ненавистью боле. –
Но и вестников перегоняя,
Через пущу, где гуляют зубры,
Через кочковатые болота
Дивная молва о ней летела:
Что и станом сосенки стройнее,
И лицом прекрасна темнобровым,
И устами до того разумна,
Что никто не может ей перечить.
И древляне с любопытством детским
Выходили из лесов звериных,
Покидали города и сёла:
Кто, не выделав лосиной шкуры,
Кто, оставив поле без пригляда,
Кто, лишив заботы рой пчелиный.
Всем хотелось поглазеть на Ольгу,
На премудрую полюбоваться.
7
А княгиня, взорами синея
Из-под шапки тёмной соболиной,
В епанче, наброшенной на плечи,
Управляла скакуном бурнастым.
И гордились глупые древляне,
Что у них, невежественных, диких,
Самая красивая из женщин
Скоро государынею будет.
Возле города Икоростеля,
Где убит был Игорь вахлаками,
С бодрого коня сошла княгиня,
На могилу мужнюю склонилась.
Не склонилась Ольга, нет – упала
На едва-едва заметный холмик.
Шапку уронила. В беспорядке
Волосы рассыпались льняные.
Ни свои холопы, ни чужие
Слов её горячих не слыхали,
Что она, щекой к земле прижавшись,
Мужу незабвенному шептала.
А потом, поднявшись, приказала
Тут над ним большущий холм насыпать,
И три дня, три ночи шла работа.
И три дня, три ночи всё рыдала.
1
А когда над мужем убиенным
Горькая вдова курган воздвигла,
Приступила к тризне поминальной;
И в костры, взлетевшие над рощей,
Блеющая алость пролилася.
Мёд бродил и пенился по чашам,
И огромные воловьи туши
Жарились на вертелах огромных.
Но ни мёдом, в бороды протекшим,
Ни стегном зарезанных баранов
Собиралась Ольга справить тризну.
Пообильней высмотрела жертву.
Отрокам смышлёным поручила
Наливать полней древлянам роги.
И древляне, угощенью рады,
Пили с легкомыслием бараньим.
А когда и спрашивать забыли
Хмеля перебравшие древляне,
И уже тяжелых чаш медовых
Больше не удерживали руки,
Обнажила Ольгина дружина
Обоюдоострое оружье
И свершила тризну жуткой мести,
Посекла древлян почти пять тысяч.
Не пила дружина пива-браги
И медовых чаш не пригубила,
Но была пьянёхонька от крови,
Нахлесталась кровушки древлянской,
Пролитой ни в поединке честном,
Ни в сражении, ни на охоте.
Так хозяин, выведя их хлева,
Режет бессловесную скотину.
Не прорезал ночи клич победный,
Над притихшим полем не раздался.
Только тяжкие, глухие стоны
Золотую темень бередили.
Да костров мятущееся пламя,
Над кровавым пиршеством взмывая,
Не желая лицезреть сей ужас,
С грохотом во мраке растворялось.
Что за дух такой неукротимый
Изъязвляет, мучит сердце Ольги?
Или боль-тоску её по мужу
И Вселенная уже не вместит?
Что за чувство светлый её разум
Дьявольскими кознями туманит?
Только месть и занимает Ольгу,
Только месть и радует, и тешит.
Как по Киеву, по Русским землям
Собрала княгинюшка дружину,
И числом великую, и силой,
Славную оружьем и отвагой.
Храбрых раззадорила добычей,
В добродушных ненависть вдохнула.
Стройная, в доспехи облачилась,
На древлян злосчастных войско двинув.
И Свинельд, годами умудрённый,
Игорев могучий воевода,
Подле Ольги ехал молчаливо.
В кудрях, набегавших из-под шлема,
Седина почтенная струилась.
Помыкая грозными рядами,
Поводил мохнатой бровью викинг,
И покорствовала рать-дружина.
Ну, а между Ольгой и Свинельдом,
Ручками коню вцепившись в гриву,
Игоря сынишка малолетний
Ехал, тоже облачён для брани.
Узенькая серая кольчужка
Плотно облегала грудь мальчишки.
Щит его, чуть больше сковородки,
Слева закрывал плечо и руку.
И, когда с бряцанием тяжёлым
На галoпe мимо княжей свиты
Боевые проносились рати,
К матери невольно мальчик жался.
И конёк его – каурый, легкий –
От Свинельдова от воронова
Отскочив, шарахнувшись пугливо,
К Ольгиному рыжему тянулся.
Страх по землям по древлянским стлался,
Города древлянские наполнил.
В поле вешнее не вышел пахарь,
Проверять силки забыл охотник,
А рыбак из омутов Днепровских
Не извлёк, зарыбленные верши.
Знали – не откупишься от Ольги,
Знали – ни покорностью, ни данью;
Что пришла она по души – знали.
И собрались, и сошлись древляне;
Встали, изготовились для битвы
Ни для славы, ни добычи ради –
Защитить дома свои и семьи.
А над их рядами птица Ужас
С нелюдимым карканьем носилась
И, живым заглядывая в лица,
Называла мёртвых, мёртвых, мёртвых.
И копьё Свинельд мальчишке подал.
Бросил Святослав. И пролетело
Над коньком его – между ушами,
Боевое – под ноги свалилось.
— Есть почин! –
Свинельд с усмешкой крикнул.
И в мечи ударила дружина,
Опрокинула древлян и смяла.
И, бежавши, в городах закрылись.
Но, как рысь – разумница лесная –
На бесшумных на когтистых лапах
Уследившая себе добычу,
Устремилась Ольгина дружина
Прямо к городу Икоростелю,
Чтоб настичь в прыжке и загробастать
Ибо скрылись за его стеною
Мужа, ладушки её, убийцы.
Лето всё в осаде продержала
Ольга злополучный этот город.
Но дрались с отчаяньем последним
Жители его, поскольку знали
Руку беспощадную княгини
И свою провинность перед нею,
Перед нею, молодой вдовицей,
И её сынишкой – сиротою.
И прискучила осада Ольге,
Ибо унизительно бессилье
Видеть оком ярым ненавистных
И не закогтить, не растерзать их.
И припомнила тогда княгиня,
Что славна отнюдь не делом ратным,
А своей премудростью лукавой,
И решила вновь пойти на хитрость.
И опять наивные древляне
Хитроумной Ольге дались в сети,
Вроде глуповатых этих пташек
Прямиком в ловушку угодили.
Радуясь, что кончится осада,
И что дети их остались живы,
По дворам по Икоростелянским
Наловили приживал пернатых.
И опять поверили древляне
Ольгиному ласковому слову.
И, хотя оставили дозорных,
Но легли спокойно, почивали.
И раздала воинам княгиня
Взятых птиц, и каждому велела
Привязать обернутый в тряпицу
Уголёк с погасшего кострища.
А когда потом рукой взмахнула,
Ратники их выпустили разом,
И рванулась стая из ладоней,
И направилась к Икоростелю.
И, не ведая, что смертный ужас
На дворы на отчие приносят,
Разлетелись голуби по вышкам,
Воробьи нырнули под застрехи.
И почудилось мужам дозорным,
Что в иссинечёрном позднем небе
Звёздный дождь обрушился на город,
На почиющий Икоростель.
Только миг, и запылали кровли,
И пошёл плясать от голубятней
По высоким теремам и избам
Яростный, чудовищный огонь.
Ольга, Ольга, кто тебя утешит,
Кто тебя, премудрую, наставит,
Снимет хворь с души твоей, очистит,
Если всех на свете ты умней?
Впрочем, и для мудрых есть спасенье,
Впрочем, и они не безнадежны,
Ибо мудрых через их лукавство
Уловляет праведный Господь.
Ко Царьграду, в Греческие земли,
Как-то раз отправилась княгиня.
И княгиню принял император,
Правивший в то время Константин.
И увидев – как она красива,
И услышав – как она разумна,
Константин сказал:
— Достойна с нами
Царствовать над нашею землей.
Мудрая, слукавила княгиня.
Но, от Константина увернувшись,
Угодила под Господню руку,
Под опеку светлую Христа.
И, не чаявшая горней власти,
Чудного живого обновленья,
Ибо иго Господа есть благо,
Прозревая, увидала свет.
И, как нам поведал Летописец,
Ольга предвозвестницей явилась,
Ясною денницей перед солнцем,
Зорькой христианской перед светом,
Первое познанье наше Бога,
Нашего с Ним примиренья утро.
И была жива – за Русь молилась,
И по смерти молится за Русь.
И простил ей милосердный Боже,
Прегрешений не вменил блаженной,
Но потомков, в слепоте упорных,
Не оставил нас без наказанья.
Ольгиного сына – Святослава –
Взяли на порогах на Днепровских,
Вынесли с ладьею печенеги.
Череп князя чашей служит им.
И когда на Русь свалилось горе,
Злей какого люди не слыхали,
Разве, в баньках заперев, не жгли нас?
Разве нас не резали татары?
А пылающие вражьи стрелы
Под застрехи к нам не залетали?
Попроси за нас и ныне, Ольга,
Отмоли нас у Господней кары.
Княгиня Ольга
После смерти князя Игоря его наследник Святослав был еще ребенком, могла возникнуть война за престол, но «Провидение сохранило и целость Державы и власть Государя, одарив его мать свойствами души необыкновенной».
По другой версии Ольга была дочерью знатного скандинавского рода, которая была помолвлена с князем для династического брака, когда ей было 10 лет.
Точная дата бракосочетания князя Игоря и Ольги тоже неизвестна.
В «Повести временных лет» история княгини Ольги начинается после убийства ее мужа князя Игоря древлянами. Причиной убийства послужило желание князя увеличить дань, которую платили побежденные в бою древляне.
Князь Игорь собирает дань
Рис. К. Лебедев
Когда же шел он назад, – поразмыслив, сказал своей дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и похожу еще». И отпустил дружину свою домой, а сам с малой частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит».
И послали к нему, говоря: «Зачем идешь опять? Забрал уже всю дань». И не послушал их Игорь; и древляне, выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружинников его, так как было их мало».
Смерть князя Игоря. Гравюра XIX века
Ослепленные легкой победой князь древлян решил захватить Киев и жениться на княгине Ольге, не подозревая о коварной мести разгневанной вдовы.
«Гордясь убийством как победою и презирая малолетство Святослава, Древляне вздумали присвоить себе власть над Киевом и хотели, чтобы их Князь Мал женился на вдове Игоря, ибо они, платя дань Государям Киевским, имели еще Князей собственных. Двадцать знаменитых Послов Древлянских приплыли в ладии к Киеву и сказали Ольге: Мы убили твоего мужа за его хищность и грабительство; но Князья Древлянские добры и великодушны: их земля цветет и благоденствует. Будь супругою нашего Князя Мала».
Княгиня Ольга решила отомстить древлянам и совершить над ними четыре казни.
Ольга предложила сватам древлян сесть в лодку-ладью, чтобы ее люди Ольги несли их. Возгордившиеся победители согласились. Княгиня приказал вырыть огромную яму, куда слуги Ольги и бросили сватов-древлян вместе с лодкой.
Месть княгини Ольги древлянам. Гравюра XIX века
Второй казни удостоились знатные послы древлян, к которым Ольга отправила гонца с приглашением в гости. Для дорогих гостей княгиня приказала истопить жарче баньку, в которой послы сгорели живьем.
Вторая месть княгини Ольги древлянам. Средневековая миниатюра.
«…Чрез гонца объявила Древлянам, что они должны прислать за нею еще более знаменитых мужей: ибо народ Киевский не отпустит ее без их торжественного и многочисленного Посольства. Легковерные немедленно отправили в Киев лучших граждан и начальников земли своей. Там, по древнему обычаю Славянскому, для гостей изготовили баню и в ней сожгли их».
Третья казнь настигла воинов древлян. Ольга передала с гонцами, что желает справить тризну (заупокойный обряд язычников) по погибшему мужу и пригласила древлян на поминальный пир. Когда войны захмелели, Ольга приказала своей дружине перебить всех.
Четвертая месть княгини Ольги древлянам. Средневековая миниатюра.
В четвертой казни Ольга спалила столицу древлян Искоростеня (сейчас город Коростень на Украине). В знак перемирия она попросила птиц от каждого двора, к хвостам которых приказала привязать тлеющий трут с серою и отпустила домой, что вызвало пожар.
Святая княгиня Ольга.
Рис. Н. Бруни
Во внутренней политике Ольга ввела систему деления своих владений на регионы со столицами-погостами, которые стали торговыми центрами. «Погост» от слова «погостить», где во время путешествия по владениям останавливались князья. От погостов шел сбор податей в княжескую казну.
При Ольге началось строительство каменных зданий, были приглашены византийские мастера.
Внешняя политика княгини была направлена на укрепления связи с Царьградом (Византией), где приняла крещение, получив имя Елена – как у первой римской царицы-христианки. Ольгу лично крестил византийский император Константин VII Багрянородный.
Княгиня Ольга в соборе Святой Софии в Константинополе
Рис. И.Г. Машков
В «Повести временных лет» описана легенда, как византийский император, плененный красотой Ольги, желал жениться на ней. Эта история маловероятна, княгине тогда было около 60 лет.
«Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду. И был тогда царь Константин, сын Льва, и пришла к нему Ольга, и, увидев, что она очень красива лицом и разумна, подивился царь ее разуму, беседуя с нею, и сказал ей: „Достойна ты царствовать с нами в столице нашей». Она же, поразмыслив, ответила царю: „Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам – иначе не крещусь». И крестил ее царь с патриархом…
…И благословил ее патриарх, и отпустил. После крещения призвал ее царь и сказал ей: „Хочу взять тебя в жены». Она же ответила: „Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это – ты сам знаешь». И сказал ей царь: „Перехитрила ты меня, Ольга». И дал ей многочисленные дары – золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные; и отпустил ее, назвав своею дочерью».
Крещение княгини Ольги.
Рис. И Акимов
Прием княгини Ольги при дворе Константинополя описан сочинении самого императора «О церемониях Византийского двора». Ольга обедала за одним столом с семьей императора. Княгиня в знак почтения не села за стол, пока император не пригласил ее. Ольга и ее свита получили от императора богатые подарки. Во время своего второго визита в Константинополь Ольга отобедала вместе с Императрицей.
Ольга в Константинополе. Средневековая миниатюра
Текст императорского сочинения (в переводе Карамзина):
«В сей первый день, 9 Сентября (955 г.), был великолепный обед в огромной так называемой храмине Юстиниановой, где Императрица сидела на троне и где Княгиня Российская, в знак почтения к супруге великого Царя, стояла до самого того времени, как ей указали место за одним столом с придворными госпожами.
В час обеда играла музыка, певцы славили величие Царского Дому и плясуны оказывали свое искусство в приятных телодвижениях. Послы Российские, знатные люди Ольгины и купцы обедали в другой комнате; потом дарили гостей деньгами…
На особенном золотом столике были поставлены закуски: Ольга села за него вместе с Императорским семейством. Тогда на золотой, осыпанной драгоценными камнями тарелке поднесли ей в дар 500 милиаризий, шести ее родственницам каждой 20 и осьмнадцати служительницам каждой 8».
«18 Октября Княгиня вторично обедала во дворце и сидела за одним столом с Императрицею, ее невесткою, Романовой супругою, и с детьми его; сам Император обедал в другой зале со всеми Россиянами. Угощение заключилось также дарами, еще умереннейшими первых: Ольга получила 200 милиаризий, а другие менее по соразмерности. Хотя тогдашние Государи Российские не могли еще быть весьма богаты металлами драгоценными; но одна учтивость, без сомнения, заставила Великую Княгиню принять в дар шестнадцать червонцев».
Скончалась княгиня Ольга в 969 году в возрасте примерно 70-80 лет, точные даты ее жизни неизвестны.
Успение княгини Ольги
Рис. С. Ефошкин