лукас что ты делаешь
Лукас знает, что ты сделал
*Лукасу лучше держать свой маленький рот закрытым
не нравится мне этот Лукас
А что рекламируют то?
From reddit не дописали
Юрий Ковальчук захватил берег Ладоги. Подтверждено Росприроднадзором
В ответ на жалобы, поданные в Росприроднадзор и прокуратуру, пришли первые ответы. Росприроднадзор подтвердил наличие нарушения Водного кодекса на участке с кадастровым номером 10:07:0062205:161, расположенном близ «Дачи Винтера» под Сортавалой, а именно отсутствия свободного доступа к берегу Ладоги из-за незаконного забора. Нарушитель — фирма «Прайм» (ИНН 7801206670), связанная с Юрием Ковальчуком, близким другом Владимира Путина и, по невероятному совпадению, сверхбогатым и очень влиятельным дяденькой.
Несмотря на выявленное нарушение, административку в отношении «Прайма» Росприроднадзор пока не возбудил, а лишь пригласил фирму пообщаться по ситуации берегозахвата.
Отмечу, что и такого ответа Росприроднадзора могло не быть, если бы не подключившиеся к истории активисты движения «Против захвата озер», смелые депутаты Законодательного Собрания Карелии и конечно же активные Пикабушники 😉
Наша цель не изменилась — незаконный забор должен быть снесен, а свободный доступ к берегу Ладоги должен быть обеспечен для всех!
Ну а чтобы «общение» Росприроднадзора и «Прайма» шло продуктивно, а его результаты были позитивными для всех ценителей Ладоги, давайте поднажмем и по максимуму распространим и предадим огласке эту ситуацию!
Сила Пикабу! Не сбавляем обороты 😉
Перезарядка рандомных предметов
В детстве так же делал))
Пролетарии всех стран объединяйтесь
Как меня на «закладке» поймали
На входе в помещение суда, увидел, что охрана шмонает входящих очень тщательно.
Вышел. Обошел здание суда и нашел небольшой пустырь с кустиками. Фляжку утопил в снег, ногой притоптал и снегом засыпал.
Суд вынес решение в мою пользу.
Вышел. Покурил три сигареты. Вспомнил про коньяк и пошел его искать.
И от волнения забыл под каким кустом я эту фляжечку припрятал.
Брожу по этому пустырю. Разгребаю ногой снег. Наклоняюсь и раскапываю рукой.
Вдруг замечаю, что на краю пустыря стоит машина в полицейской раскраске и рядом со мной два мужика в форме.
— Да ничего не ищу. Гуляю.
— Давайте вместе поищем вашу закладочку.
— Мужики. Это не то, что Вы думаете.
— Давай. Не задерживай. Ищи и предъявляй.
Короче, когда я нашел свою фляжечку, полицейские хохотали, как будто я Хазанов. Сказали, что никогда не видели подобной закладки.
Я им все рассказал. Про суд, про волнение и про положительный для меня вердикт.
А я допил то, что там оставалось и пошел праздновать дальше.
[BadComedian] про интервью с Екатериной Мизулиной
Интервью шикарное от А до Я. Его стоит посмотреть ради понимания того, ЧТО ТВОРИТСЯ В ГОЛОВАХ у молодой чиновничьей поросли (Екатерине всего 37 лет).
Какой-то булщит классический.
Не, лучше постик во Вконтакте нашмалять (это может любой пустобрёх вроде меня), зачем делом-то заниматься? Ну видимо опять государство мешает… Или Моргенштерн, или компьютерные игры… Или булщит классический.
P.S. Я не слушаю Моргенштерна, но я смотрю отечественное кино. И раз вы поднимаете вопросы “деструктива”, то стоит сказать, что к фильмам их должно быть куда больше, ведь они на наши налоги снимаются, а Моргенштерн без гос. финансирования творит
Инфляция
Хожу стричься раз в полтора месяца. В среднем плачу тысячу рублей. Но, если мне парикмахер скажет пять тысяч рублей… Скорее всего откажусь, и попрошу жену стричь меня под машинку. Где эта точка кипения?! Или точка невозврата?! Мы же все понимаем, что зарплаты у большинства останутся на том же уровне?!
Лукас что ты делаешь
Лукас, лорд Эштон, никогда не ждал от невесты ничего, кроме прекрасных манер и безупречной репутации. Сама мысль о том, что истинная леди может стать для супруга не только верной женой, но и пылкой любовницей, казалась ему оскорбительной и нелепой.
Однако встреча с Айрис Лэнгли изменила для Лукаса все.
Айрис далека от его идеала невесты?
Ее имя в свете ассоциируется со скандалом?
Какое это имеет значение, если Лукас наконец встретил женщину, сумевшую растопить его ледяное сердце и воспламенить душу жгучей, неистовой страстью.
Его жена и любовница
Леди Айрис, дочь графа и графини Лэнгли, сделала глубокий вдох и осторожно переступила порог гостиной. Тусклые лучи заходящего солнца падали на ковер. Мама ужасно гордилась этим ковром, превосходившим по качеству тот, что устилал пол гостиной его светлости. Немного поколебавшись, Айрис сделала еще один шаг и тут же остановилась. Камины, расположенные в противоположных концах комнаты, были затоплены, но девушка то и дело поеживалась. Впрочем, дрожала она не столько от холода, сколько от страха.
На протяжении семнадцати лет, то есть всю свою жизнь, Айрис пыталась во всем угождать родителям. А теперь она готова была навлечь на себя их гнев – ведь дочери совсем не подобает шантажировать своих родителей. Не говоря уже о том, что она собиралась сделать это, дабы избежать брака с герцогом, которого так желала ее мать.
Тея, ее сводная сестра, выросшая на островах Вест-Индии и оттого чувствующая себя гораздо более независимой, чем обычная молодая англичанка, часто говорила: «Победить в споре можно лишь в том случае, если хорошо знаешь своего противника. Кроме того, неплохо бы иметь то, что нужно твоему противнику, а также решимость победить во что бы то ни стало».
Айрис неплохо знала своих родителей, поэтому решила, что может поторговаться. А после того, что произошло накануне вечером, она готова была стоять на своем, чего бы ей это ни стоило.
Ах, Боже, будь его светлость хоть чуточку моложе и добрее. Но увы, вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову теперь назвать его добрым. Айрис слышала, что ни одна из двух его предыдущих жен не была счастлива. А если верить сплетням слуг, то его светлость даже не мог удержать подле себя любовницу. Он высокомерно полагал, что деньги и положение в обществе дадут ему все, чего он желает. И теперь он желал ее, Айрис.
Его светлость ясно дал это понять вчера вечером, перехватив девушку в холле после ужина. Айрис перед сном искупалась, тщательно помывшись душистым мылом с ароматом сирени, однако ей все еще казалось, что к ней прикасаются отвратительные руки старика и его узкие влажные губы. У герцога уже были внуки возраста Айрис, но, похоже, его это ничуть не смущало, и он, очевидно, думал, что и ее это не должно волновать.
Девушка вновь содрогнулась при воспоминании о его несвежем дыхании. Увы, родители всячески поощряли ухаживания старого развратника, чем приводили дочь в полнейшее замешательство. Нет, отец не проявлял своих эмоций столь же открыто, как мать. Он был вообще слишком сдержан. Однако он все же поощрял герцога.
Мать же, напротив, всячески давала понять окружающим, что более всего на свете желает брака своей единственной дочери с герцогом. Айрис наконец пришлось признать очевидный факт: положение в обществе, которое ее родители смогут занять благодаря родству с его светлостью, было для них гораздо важнее ее счастья. Это больно ранило Айрис. Подобную боль она уже как-то раз испытала в раннем детстве – когда поняла, что родители вовсе не нуждаются в ее обществе.
Если бы брак с герцогом помог ей наконец-то завоевать любовь родителей, в которой она так отчаянно нуждалась, Айрис скорее всего согласилась бы на него. К сожалению, она была уверена в обратном. Всю свою жизнь она пыталась заслужить любовь отца с матерью, но даже теперь, когда герцог уже протянул к ней свои руки, они продолжали придираться к ней.
После сегодняшнего разговора родители наверняка возненавидят ее, но Айрис готова была рискнуть. Она не выйдет замуж за герцога.
Родители не оставили ей выбора, и теперь она вынуждена была действовать смело и решительно. Герцог собирался приехать завтра, и у Айрис зародилось подозрение, что родители вознамерились объявить об их помолвке на балу, который устроили в честь ее дня рождения.
Собравшись с духом, Айрис вышла на середину комнаты. Она сможет! К счастью, и отец, и мать сидели в гостиной. Мать плела кружево, а отец, сидя за столом, читал газеты.
– Мама, папа, мне нужно кое-что сказать вам. – Айрис говорила очень тихо, но в комнате царила такая тишина, что родители сразу же подняли головы.
– В чем дело? – спросил отец, явно недовольный тем, что его оторвали от чтения.
– Я решила не выходить замуж за герцога.
Ну вот, она сказала это. А теперь предстояло самое трудное – твердо стоять на своем.
– Ты забываешься. Не тебе принимать подобные решения. – При этих словах отца Айрис почувствовала неведомое ей доселе раздражение. Почему принимать решение не ей?! Ведь речь идет о ее будущем! Значит, именно она должна принимать решение.
– Возможно, при других обстоятельствах я бы согласилась с тобой, папа, но сейчас – особый случай.
Тут мать наконец-то заговорила:
– Пожалуйста, помолчи. Ты всего лишь молоденькая девушка, и тебе следует прислушиваться к мнению родителей.
Айрис стиснула перед грудью руки, мысленно молясь, чтобы ей хватило терпения и смелости.
– Я не выйду замуж за герцога, – заявила девушка. – Вообще-то я решила, что сама выберу себе мужа, и я не собираюсь делать это в ближайшее время.
Отец поднялся из-за стола, и Айрис показалось, что от гнева он стал даже выше ростом.
– Как ты смеешь разговаривать с матерью в таком тоне?! Ты немедленно извинишься, и чтобы впредь я больше не слышал ничего подобного.
Несмотря на то что ее сковал страх – так бывало каждый раз, когда отец впадал в ярость, – последние сомнения в правильности выбранной линии поведения отпали.
Отец никогда не хотел ее слушать. Иногда Айрис казалось, что он был бы рад, если бы она вообще не появилась на свет. Но только теперь она поняла, почему он так к ней относился. Теперь Айрис знала все о предыдущем браке своего отца и о том, какую роль она сыграла в судьбе его первой жены, даже не имевшей возможности вернуться в Англию.
Как только Айрис стало известно, что у нее была старшая сводная сестра, мать которой умерла уже после того, как лорд Лэнгли женился во второй раз, все стало на свои места. Все считали родителей Айрис законными супругами, а между тем неопределенность отравляла им жизнь. И только в прошлом году они наконец-то обвенчались, имея на то полное право, причем произошло это в поместье, в обстановке строжайшей секретности.
Вот почему отец относился к ней как к обузе, а не как к любимой дочери. Но если уж она появилась на свет, то родители должны были считаться с ней, должны были любить свою дочь и уважать ее чувства.
– Прости, мама. Мне жаль, если мои слова расстроили тебя.
Леди Лэнгли молча кивнула, затем вновь сосредоточилась на своем рукоделии. Отец же вернулся к газетам, больше не удостоив дочь вниманием.
– Я скажу кое-что еще, прежде чем уйти и оставить вас в покое. – Айрис говорила так, словно к ней было приковано пристальное внимание родителей.
ЛитЛайф
Жанры
Авторы
Книги
Серии
Форум
Грей Р. С.
Книга «Сделать все возможное»
Оглавление
Читать
Помогите нам сделать Литлайф лучше
Я переодеваюсь. Готовлю себе сэндвич. Возвращаюсь в гостевую спальню и сажусь на кровать, сожалея о том, что последние две ночи предпочла спать здесь, а не с ним. Это казалось слишком отчаянным. «О, прости. Мне нужно, где-то остановиться и место для ночлега, как насчет твоей кровати?» Теперь всё кажется глупым. Я добавлю это в список того, что скажу ему, когда он войдет в эту дверь.
Что он, наконец, и делает через час.
Когда он входит, я сижу на диване и смотрю на свой телефон в надежде, что он мне позвонит. Лукас вешает спортивную сумку на дверь и скидывает кроссовки. Я сижу и жду, когда он меня заметит. Он делает вид, что я невидимка, и идет на кухню за стаканом воды.
— Я не собиралась соглашаться на эту работу, — говорю я.
Надеюсь, мои слова ‒ это заклинание. Я скажу их, Лукас мне поверит, и бибиди-бабиди-бу, мы вернемся к тому, что делали на его кухонном островке.
Он качает головой и наконец поворачивается ко мне. Он побеждён. Его плечи опущены, а лицо удрученное.
Я повторяю заклинание, на случай, если оно не сработало с первого раза.
— Я не собиралась соглашаться на эту работу!
— Ты подписала контракт, Дэйзи.
— Лукас, ты меня не слушаешь!
Он проходит мимо меня и направляется в свою комнату, но я встаю перед ним и преграждаю ему путь. Он пытается пройти, но я прижимаю руки к его груди, удерживая его на месте.
Он смеётся, и я понимаю, что сказала что-то не то.
— Нет никакой войны, Дэйзи. Для меня никогда не было.
Он берёт меня за локти и отодвигает. Я опускаю руки, и он просто проходит мимо.
— О чем ты говоришь?! — кричу ему вслед. — А как же гольф, корзина с фруктами? О, и я, кажется, помню еще пару десятилетий вражды до этого.
— Сегодня я кое-что понял, Дэйзи. И мне потребовалось двадцать восемь лет, на то, чтобы это понять.
— Да, и что же?! Скажи мне! Давай, ты не можешь просто уйти от меня, от нас!
— Нет никаких нас, Дэйзи! Ты думаешь только о себе! Ты считаешь, что эти двадцать восемь лет между нами была война? Для тебя всегда было только так? Но ради чего нам сражаться? Ради драки?
— Ты так ослеплена конкуренцией, которую создала в собственной голове, что не можешь увидеть, что прямо перед тобой, что было там все это гребаное время!
— Тогда скажи мне, Лукас! Я здесь и умоляю тебя поговорить со мной. Ты не можешь вести себя так, как будто ты тоже не сражался со мной, ты не можешь притвориться, что всегда хотел быть со мной. А как насчет других девушек, с которыми ты встречался в колледже?! Как насчет девушки с Зимнего бала?
— Ты что, издеваешься надо мной?
Взгляд, которым он смотрит на меня, заставляет меня быть ещё упорнее.
— Как ты думаешь, почему у меня никогда не было серьезных отношений? А? — он продолжает настаивать на своем. — Как ты думаешь, почему я каждый раз рвал все знакомства, когда возвращался в Гамильтон? Это было из-за ТЕБЯ! Потому что я хотел только тебя! Все мои отношения были тщетной попыткой забыть тебя и двигаться дальше.
Его слова ‒ маленькие острые кинжалы, от которых я чувствую себя ещё хуже. Но я сражаюсь против них.
— О, да ладно тебе. Ты не можешь просто притвориться, что всё это время был мистером Хороший парень. Только потому, что ты спас нашу палатку в день основания Гамильтона и на время приютил меня, и. неважно. Я закончила. Ты не расслышал эту часть? Глупая война закончилась. Всё!
Он не слушает меня. Он поворачивается и хлопает дверью своей спальни. Некоторое время я стою с другой стороны и кричу на дерево. Я умоляю его поговорить со мной, но, когда он наконец выходит с сумкой в руке, я понимаю, что он больше не заинтересован меня слушать. Он выглядит побежденным больше, чем я когда-либо видела.
— Ты можешь остаться на ночь, но потом я бы хотел, чтобы ты нашла себе новое жилье.
Он даже не смотрит на меня. Как будто он говорит: «Квартира, не могла бы ты передать Дэйзи, что я не в настроении спорить, и она должна уйти».
— Нет. Останься. Я уйду. Ты не должен покидать свой собственный дом.
Но Лукас уже стоит у двери, открывает её и качает головой.
Он ушёл, у меня болит горло от криков, и я понимаю, что Лукас ни разу не повысил голос. Вспоминая всё, через что мы прошли, я предполагала, что наш конфликт закончится взрывом, а не тишиной. Теперь всё кончено, и тишина ошеломляет. Я помахала флагом, а Лукас ушёл. Двадцать восемь лет были перечёркнуты за один вечер и хуже всего, что это даже нельзя классифицировать как бой. Это была односторонняя отчаянная попытка заставить Лукаса понять причину.
Я слишком долго неподвижно стою, потому что в ту секунду, когда понимаю, что могла бы бороться сильнее и заставить его остаться, его машины внизу больше нет. Я понятия не имею, куда он уехал.
Я тщетно пытаюсь дозвониться до него. Сегодня Лукас не собирается отвечать на мои звонки.
Мои пальцы жили собственной жизнью, поэтому мои волосы превратились в настоящий беспорядок, но я слишком боюсь смотреть в зеркало. Вместо этого я оглядываю комнату для гостей, где у одной из стен стоят коробки. На днях я спросила про них, он сказал, что его мама убиралась в доме и попросила их забрать, там его старые вещи. Мне это показалось немного суровым, но теперь, когда я вижу, сколько там вещей, мне интересно, что там такое, раз он хранил их на протяжении многих лет. Я отталкиваюсь от кровати и заглядываю в первую коробку. Я держу руки за спиной, полагая, что если ничего не трогаю, то это не считается вторжением в частную жизнь. Внутри коробки лежат награды и ленты, очень похожие на те, что украшают стену в моей спальне.
Одна из коробок полна старого снаряжения для бега по пересеченной местности. Старые кроссовки, изношенная униформа и несколько повязок, которые он носил во время бега, и, глядя на это, я понимаю, что действительно ненавижу эти соревнования. Так было всегда. Я занялась спортом только из-за Лукаса. Я улыбаюсь и перехожу к следующей коробке. Это золотая жила, коллекция домашнего видео. Переполненная ностальгией, я сажусь на колени, чтобы прочитать названия на коробках, все еще стараясь ничего не трогать. Каждый из DVD тщательно подписан, на некоторых написано: «Пасха 1989» или «Рождество 1997». Крошка Мэделин, вероятно, является звездой на всех этих видео, и я собираюсь посмотреть один из них, но еще одна стопка DVD бросается мне в глаза.
«Турнир дебатов Лукаса и Дэйзи ‒ 2006»
«Лукас и Дэйзи ‒ Научная выставка 1999»
«Школьная пьеса Лукаса и Дэйзи ‒ 1994»
«Лукас и Дэйзи ‒ Выпускной в детском саду»
Их десятки, и на всех написаны наши имена. Я решаю, что если там и мое имя, то это не вторжение в личную жизнь, не так ли? Я выхватываю первый в стопке диск и загружаю его в DVD плеер в гостиной. Изображение нечёткое, отчасти благодаря видео-оператору, миссис Тэтчер. Она так часто меняет фокус, что у меня начинает кружиться голова, и я замечаю нас двоих в кадре. Это одно из наших последних соревнований по бегу в выпускном классе. Мы закончили гонку, и Лукас взял золото среди парней. Он показывает свою медаль на камеру, а на заднем плане стою я и разговариваю с Мэделин. Миссис Тэтчер и моя мама пытаются заставить нас с Лукасом сфотографироваться, но выражение моего лица говорит за себя: «Это обязательно?» Лукас, очевидно, думает также.
Его щёки раскраснелись от бега, он качает головой и опускает медаль обратно на грудь.
Ему восемнадцать, он раздражен поведением наших родителей и не боится показать это. Он пропадает из кадра, а затем за камерой слышно, как моя мама и миссис Тэтчер смеются.
— Думаю, ты была права, единственные люди, которые не знают, что Лукас любит Дэйзи, это Лукас и Дэйзи, ‒ говорит моя мама, и миссис Тэтчер соглашается.
Что она только что сказала?
Я перематываю и смотрю видео с полдюжины раз, затем спрыгиваю с дивана и вытаскиваю DVD диск из плеера.
Я изучаю его, держа в руках, прежде чем снова убрать в коробку, затем прислушиваюсь к звукам шагов в коридоре, я хочу, чтобы Лукас вернулся домой, но вокруг лишь тишина. Я все еще одна в его квартире, жду, когда он вернется, чтобы мы могли продолжить сражаться. Ведь это то, что у нас получается лучше всего.
Я вставляю еще один диск и нажимаю на кнопку воспроизведения. На нём написано «Турнир дебатов Лукаса и Дэйзи ‒ 2002», проходит одна или две секунды видео, на котором мы с Лукасом сидим на школьной сцене в ужасно сидящей на нас одежде, и видео прерывается. Кто-то записал другое видео поверх этого.
— Красная кнопка означает запись? О! Хорошо, думаю, всё работает. Посмотри в камеру, назови своё имя и возраст.
Это голос миссис Тэтчер, но на экране никого не видно. Я не знаю, с кем она разговаривает, затем камера направляется вправо и фокусируется на Лукасе. Он сидит на полу в их гостиной, и что-то вырезает из бумаги.
— Ну, привет, «занят». Я думала, тебя зовут Лукас, — отвечает она так, как могут только матери. — А сколько тебе лет?
Он закатывает глаза и смотрит в камеру. Меня чуть не выворачивает наизнанку от молодой версии Лукаса. Ужасная стрижка и брекеты. Его руки и ноги длинные и тощие, но, даже несмотря на это, он был одним из самых популярных мальчиков в нашей школе.
— А что ты делаешь, сидя на полу?
— Кое-что, — говорит он, глядя вниз, и возвращается к работе с ножницами.
Миссис Тэтчер не сдается. Она держит камеру нацеленной на него и подталкивает его к ответам.
— Для кого этот подарок?
Он резко выпрямляет спину.
— Знаешь, это выглядит так, будто ты вырезаешь маленькие, белые цветочки.
Я едва могу разглядеть краешек улыбки, которую он прячет от камеры.
Мое сердце сжимается в груди, и я сажусь на пятки, находясь всего в нескольких футах от телевизора.
Лукас Трикстер как мифологический архитип
Лукас Ловкач, Лукас Трикстер, Лукас Обманщик, Лукас Страйфсон, Сын Раздора, Шакал, Смутьян, Плут, Весельчак, Проклятье Хротгара, Отрава Дворьяка, Спаситель Эликсира… У него много имен, и сегодня мы вспомним каждое из них. Потому что во вселенной Warhammer 40.000 нет второго Космического Волка, которого ярлы ненавидят с такой же искренней и пламенной яростью в сердцах.
Нет второго Космического Волка, которого век за веком наказывают за его проделки, но он не меняется. Хотя всё не так. Всё наоборот. Лукас меняется постоянно, он всегда не там, где его хотят видеть, но всегда там, где действительно нужен. Поэтому его презирают. Трикстера нельзя предсказать, нельзя просчитать. Никто не защищен от его шуток. Ни бог, ни смертный.
Но над шутками Ловкача редко смеются, потому что они несут в себе слишком много правды. По этой же причине Лукас все еще жив. Потому что ни братья по Ордену, ни сама судьба не считают себя вправе оборвать вюрд Обманщика. Зато он считает себя вправе делать все, что захочет. Но так ли уж прозрачен и очевиден этот персонаж? Насколько он близок к мифологическому образу бога-трикстера? Насколько он уместен в Ордене Космических Волков и во вселенной Вархаммера?
Можно задать еще с дюжину вопросов, но ни один из них не будет иметь смысла. Важен лишь один. Кто он? Кем Шакал является на самом деле? И чего он на самом деле хочет? Об этом и предлагаю поговорить.
Лукас был легендарной фигурой на Фенрисе еще до того, как прошел генетическое вознесение и стал Сыном Русса. Женщины произносили его имя с горячечной дрожью в голосе, а их мужья – с неприкрытой угрозой. Говорят, что Лукас «делил дюжину постелей за одну ночь».
На самом деле, не совсем понятно, насколько правдивы эти легенды. В том смысле, что первая фаза генетического вознесения, а именно – трансплантация второго сердца, оссмодулы и бископеи, выполняется, когда возраст рекрута не превышает 14 лет. Предпочтительнее делать это раньше, в 10-12 лет.
Нам известны случаи, когда трансплантацию переживали люди старшего возраста, но то скорее удачные исключения. Думаю, Лукас входит в эту категорию. По крайне мере, это допущение делает легенды о его похождениях более реалистичными. С другой стороны – у нас нет точных сведений о том, как и почему Ловкач попал в Орден.
По всей видимости, он оказался в какой-то передряге (кто бы мог подумать). У нас есть всего одна фраза Ньяла Вызывающего Бурю о том, как Лукаса нашли:
– Иногда я задумываюсь, почему волчьи жрецы вообще потрудились отскрести тебя ото льда, брат. Что в тебе разглядел старый Ульрик в тот день?
– Я часто задаю себе тот же вопрос, – ответил Лукас.
Полагаю, под Ульриком подразумевается Ульрик Истребитель, также известный как Страж Сынов Русса и Дедушка Волк. Ульрик завоевал славу, сражаясь в составе Волчьей Гвардии во время Первой войны за Армагеддон, но к удивлению многих отказался принять должность командира Великой роты. Вместо этого Ульрик стал Волчьим жрецом.
Ульрик – самый старый из ныне живущих Космических Волков (исключая дредноутов). После Армагеддона он увидел свое предназначение в поиске и подготовке рекрутов. И в этом ему действительно не было равных. Именно Ульрик «взрастил» Логана Гримнара и по сей день остается первым советником Великого Волка.
Поэтому если Ульрик выбрал Лукаса для генетического вознесения, то он определенно что-то увидел в этом человеке. Какой-то особый вюрд, жизненно важный для Ордена. Что касается фразы Ньяла «потрудились отскрести тебя ото льда», то трактовать ее можно по-разному. Вполне вероятно, что Ловкача едва не убили в драке и возможно думали, что убили. Может, он пострадал он жестокой фенрисийской фауны или чуть не погиб под лавиной. Тут могут быть десятки вариантов.
Так или иначе, смертный Лукас по какой-то причине оказался подо льдом и чудом сумел выбраться на поверхность. Не все из наблюдавших за ним увидели потенциал Обманщика. Но потенциал увидел Ульрик, и это решило судьбу Ловкача. Вот, как об этом говорит Ньял (из разговора с Кьярлом Лютокровым):
– Он –король беспорядка. Дурак. Шут при дворе Русса, говорящий правду тогда, когда ее не нужно или недопустимо говорить.
–Тогда почему ему позволяют это?
– Потому что кто-то должен это делать. Должен быть хотя бы один голос, что воет поперек традиций, иначе мы утонем в покое.
Рунный жрец тяжело оперся на посох.
– Вюрд Лукаса –на шаг отбиваться от стаи. Такова нить его судьбы, сплетенная давным-давно, когда он первый раз вырвался изо льдов. Даже тогда были те, кто считал, что ему лучше умереть.
В рядах Ордена Трикстер быстро подтвердил свой статус живой легенды, особенно среди Кровавых Когтей, молодняка. Саги запомнили две его первые проделки. Сначала Ловкач случайно запер делегацию Инквизиторов в загоне для гроксов, когда животные находились в активной фазе спаривания. Разумеется, никто не верил в то, что это произошло действительно случайно, но Ловкач не шибко настаивал.
Лукас был фальшивой нотой в песне о героях, и весьма этим гордился. Какой интерес в идеальной песне? Лучше быть интересным, чем идеальным.
Это рассуждения Трикстера из его «сольника». Но здесь он лукавит (это с ним часто случается). Потому что Лукас совершил не меньше подвигов, чем причинил бед братьям по Ордену. Например, однажды он взломал орочью станцию связи и подделал несколько прямых передач, спровоцировав гражданскую войну между зеленокожими. Комическим Волкам не пришлось зачищать планету, орки сами себя зачистили.
Что интересно, отряд Моефранка, напавший на Фенрис, Трикстер истребил в полном составе, не покидая Великого Зала в Клыке. Он просто раззадорил вражеского лидера, согласился на поединок чемпионов и выслал ему ложные координаты. Моефранк приземлился и когда четыре сотни Несущих Слово ступили на лед моря Потерянных Душ, он проломился под ними. Всплыть не удалось никому. Тех, кто не захлебнулся сразу, съели кракены.
Не сказать, чтобы схватка вышла честной, не так ли? Но у Лукаса под рукой была лишь пара отрядов Кровавых Когтей, которыми он не собирался рисковать. Воинская честь для Ловкача ничего не значит, если речь идет о схватке с предателями. Уничтожив силы вторжения, Лукас продолжил напиваться, что успешно делал последние три дня…
Еще одна сага про Лукаса Трикстера повествует о том, как он сумел одолеть Доппельгангреля. В реальности Доппельгангер (да, название вархаммеровского создания чуть изменено) – это архитипический художественный персонаж, который выступает «темным двойником» человека, его альтер-эго, которое не сковано нормами морали и этики. Эталонный пример Доппельгангера – это мистер Хайд из готической повести Роберта Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Пример посвежее – «Бойцовский клуб» Чака Паланика (кстати, книга заканчивается не так, как фильм).
Награда того стоила – Ловкач снял с существа шкуру и сделал из нее плащ. Плащ получил тот же хамеолиновый эффект, что был у живого Доппельгангреля. Это дает Лукасу существенное преимущество в бою.
На мой взгляд, история с Доппельгангрелем имеет определенный подтекст. Понятно, что ее первоочередная задача – подчеркнуть хитрость и воинские качества Страйфсона, который смог одолеть столь невероятное создание. Плюс он получил артефакт, усиливающий его параметр скрытности. Но я не зря разъяснил, кем Доппельгангер выступает как литературный архетип.
Вполне возможно, этот эпизод говорит нам, что Лукас сумел побороть в себе темное начало, хотя кажется, что человек на это не способен. Тут мне вспоминается притча чероки о двух волках. Мол, в каждом человеке живут два волка, условно олицетворяющих добродетели и жестокость. В краткой версии притча завершается мыслью о том, что побеждает тот волк, которого человек чаще кормит. Но есть полная версия, где говорится, что нужно умеренно кормить обоих волков, иначе человек не будет полноценным.
– Я хочу усмирить тебя, Страйфсон, – улыбка Лютокрового погасла. –Я не испытываю к тебе ненависти, брат. Но я совсем не понимаю тебя. В тебе есть все, чтобы стать славным воином, достойным службы в Волчьей Гвардии любого из ярлов. Даже в той, что в роте Великого Волка. Сам Гримнар часто говорил о твоих талантах. И все же ты предпочитаешь оставаться… вот этим.
Что конкретно Лютокровый подразумевает под «вот этим»? По всей видимости, он имеет ввиду положение Лукаса в Ордене. Ведь Трикстер – ветеран, который служит уже несколько веков. Но он до сих пор носит статус Кровавого Когтя, то есть новичка. Хотя я думаю, сохранение Лукаса в этом статусе – не просто наказание, а рассчитанный ход, на который намеренно пошли Ньял и Гримнар (вероятно, также участвовал Ульрик). Но об этом чуть позже. Сейчас, продолжая разговор о дуалистичности Ловкача, приведу его собственные слова из разговора с Ньялом:
– Меня не тяготит их ненависть, – он хмыкнул. – Таков мой вюрд, в конце концов. Лучше уж пусть меня ненавидят, чем кого-то другого, а? Разве не так рассудил в своей мудрости Владыка Рун? Разве он не велел мне играть роль козла отпущения для их разочарований?
Тут Лукас высказывает любопытную мысль. Он считает, что его положение в Ордене обусловлено необходимостью и ответственностью, которую на него наложил Ньял. Он как громоотвод, который разряжает обстановку в Клыке, едва она накаляется. Особенно во время Хельвинтера, когда находящиеся на планете Великие Роты изнывают от безделья.
Когда люди, которые умеют только убивать, заперты в четырех стенах, это может стать проблемой. Поэтому Лукас не позволяет им расслабляться. Он подначивает и злит их, чтобы их абстрактная ярость стала яростью сфокусированной. Чтобы их гнев не выливался друг на друга, чтобы они не совершали глупостей. Вместо них глупости совершает он.
Это действительно большая ответственность – играть подобную роль. Потому что ее нужно играть правильно. И Лукасу это удается. Даже когда кажется, что он перешел черту, у него получается сбежать. В дальнейшем гнев очередного обесчещенного ярла стихает и Трикстера оставляют в живых. Правда, иногда выгоняют из Клыка, даже если стоит Хельвинтер, самый суровый период на Фенриса, когда Космические Волки предпочитают не покидать свою крепость.
При этом даже Лютокровый признает, что Лукас – талантливый воин. История с Моефранком отлично это подтверждает. Вот только быть таким сложнее, чем может показаться. Это бередит душу Трикстера, ему тяжело и тоскливо, потому что его статус предполагает одиночество. Как бы им не восхищались молодые Кровавые Когти, они никогда не примут его за своего. Потому что они пойдут дальше, а он останется. Вот, что говорит по этому поводу сам Обманщик:
В глубине души ему хотелось присоединиться к ним, но он знал, что не может этого сделать – несмотря на все, что было между ними за все прошедшие недели, он так и не стал частью их стаи, как никогда не становился частью любой другой.
«Не станет», «не становился», но – «может ли стать»? Вряд ли, ведь тогда он перестанет быть собой. Лукас знал, что (цитата) «именно старик Ньял предложил передавать его из роты в роту, потому что никто не мог вынести присутствия Лукаса дольше одного сезона. Владыка Рун, похоже, видел в нем необходимое зло». Вот только не Владыка Рун сделал его таким, какой он есть:
Не делай вид, что твой вюрд был возложен на тебя. Ты сам его выбрал, так же, как на твоем месте мог бы сделать любой другой воин. И если ты — козел отпущения, то ты стал им добровольно, стараясь сделать так, чтобы твоя ноша стала еще тяжелее.
Это слова Ньяла, в мудрости которого не приходится сомневаться. Вряд ли Глашатай Бури ошибается, тем более, что позже Лукас сам скажет: «Я – тот, кем стал по собственному выбору. И более никто». Но Ньял явно недоговаривает.
Безусловно, отчасти Лукас сам избрал этот путь. Будучи смертным, ему нравилось обманывать мужей и спать с их женами. Ему нравилось пиво и драки. Возможно, дальше значимую роль сыграл тот факт, что он в полной мере сохранил свою память о смертной жизни. Об этом сказано в рассказе «Волк-шакал» Данна. Там же сказано, что с большинством Космических Волков так не происходит – многие что-то помнят, но не все. Трикстер помнил все.
Кстати, это может косвенно указывать на то, что он прошел генное вознесение позже стандартного возраста.
Сказав, что Ньял недоговаривает, я имел ввиду культурологический подтекст образа Лукакса для фенрисийцев. Ни для кого не секрет, что культура Фенриса во многом дублирует культуру раннесредневековой Скандинавии (и отчасти – Раннесредневековой Руси, потому что в период с IX по XI век между этими культурами не было концептуальной разницы, чему немало подтверждений, вплоть до археологии из Старой Ладоги и Гнездовских Курганов). Поэтому для фенрисийцев, как и для скандинавов, одним из центральных понятий в их мировоззренческой системе было понятие вюрда.
Причем у фенрисийцев вюрд означает примерно то же самое, что он означал у скандинавов исторически. Это жизненный путь человека, его судьба и его суть. Одновременно это его сила, способность менять окружающий мир своей волей и намерением. И все же понятие вюрд предполагает предопределенность. Вюрд любого существа, будь то смертный или ас, прядут норны – Урд, Скульд и Верданди.
Существует распространенное заблуждение, согласно которому имена норн переводятся с древнескандинавского как Прошлое, Настоящее и Будущее. Соответственно, норны якобы дублируют функции греческий мойр и римских парок. Но это неправда.
«Урд» переводится как «судьба», иногда слово также переводят как «смерть». «Скульд» значит «долг», альтернативное значение – «вина» (имеется ввиду чувство вины). «Верданди» – единственное имя, которое обозначает состояние времени, слово можно перевести как «то, что происходит прямо сейчас».
Понятие «вюрд» у скандинавов довольно сложно с точки зрения перевода и интерпретации. Судьба – ближайший по значению аналог, но он раскрывает лишь один из аспектов оригинального понятия. Хотя это уже тема другого разговора. Я вспомнил про норн потому, что в «Прорицании Вёльвы» сказано – они определяют жизнь людей, их путь от рождения до смерти. То есть понятие вюрда в любом случае фаталистично в основе. Для фенрисийцев – тоже.
Поэтому в определенном смысле Лукас свою судьбу не выбирал. На это указывает в том числе его имя. Оно греческое по происхождению, означает «человек из Лукании». Это регион на юге Италии, изначально богатый и плодородный, поэтому его название стало синонимом слов «сияющий» и «процветающий». С этими словами поздние источники стали ассоциировать имя Лукас.
Но Обманщика мы вряд ли можем назвать «сияющим», хотя в каком-то смысле он определенно сияет на небосводе фенрисийского фольклора. Скорее всего, его имя выбрано на основании созвучия с именем древнескандинавского бога Локи. Но тут есть этимологический момент, о котором мало кому известно кроме медиевистов-скандинавоведов. Дело в том, что еще 5 лет назад в среде лингвистов доминирующей считалась версия, согласно которой имя «Loki» произошло от старонорвежского «Logi», что значит «пламя».
Сегодня, ввиду открытия новейших документальных и археологических источников, эта версия опровергнута. Логи – это совершенно другой персонаж скандинавской мифологии, он выступает воплощением стихии огня, являясь сыном Форньота, воплощения грома. Оба они относятся к пантеону, существовавшему у древних скандинавов до появления асов и ванов.
Что касается имени «Loki», то сегодня лингвисты выводят его из словоформы «Luk», которая как часть составных слов присутствует во всех скандинавских языках. Предполагаемые исходные значения – «связывать в узел», «переплетать», «плести паутину». И это уже куда ближе к образу скандинавского Локи и вархаммеровского Лукаса. Оба они постоянно замешаны в каких-то тайнах и сомнительных мероприятиях, оба регулярно создают проблемы для тех, кто рядом, и сами же выпутывают всех из этих проблем.
Но вернемся конкретно к Лукасу. Существует мнение, что он продолжил свои похождения по фенрисийкам даже после генетического вознесения. Несмотря на то, что с учетом физиологии Астартес это невозможно, мнение устойчивое, и я понимаю, откуда оно взялось. В новелле Рейнольдса есть следующий момент:
Что-то такое было в ее лице, словно ее черты заострились не от голода и лишений. Кадир взглянул на Лукаса, улавливая схожую резкость в его чертах, и понимающе усмехнулся. Ну конечно. Кадир задумался, сколько поколений сменилось с тех пор, как Лукас в последний раз гостил у ятвиан дольше, чем нужно, чтобы отдать им оленя.
Намек Кадира прозрачен. Он посчитал, что девушка по имени Хейд – дочь или внучка Лукса, который не только носит еду племени ятвиан. Кстати, имя у девушки говорящее. «Хейд» с древнеисландского переводится как «битва», и по сюжету она – воин, один из лидеров племени.
Но мнение Кадира ошибочно. Дело не в том, что Хейд – дочь Лукаса. Дело в том, что она из его племени, поэтому они похожи. Их разделяют века, десятки поколений, но острый глаз транс-модифицированного воина действительно мог разглядеть сходство, обусловленное не прямым родством, а единой генетической линией. Позже Трикстар сам это подтверждает в разговоре с Хальваром:
– Вот в этом и есть наше главное различие. Я помню все слишком хорошо. – Лукас встал на ноги, не отводя взгляда от Хейд. – Аки тогда спросил меня, почему я продолжаю приносить им еду, почему предлагаю им выбор… Вот почему. Эти люди – мои. И я никому не позволю забрать их у меня. Ни этому миру, ни эльдарам, ни даже Всеотцу.
Свои рассуждения Ловкач продолжает мысленно, покинув Хальвара:
Племя Лукаса уже давно сгинуло, их наследники рассеивались, объединяясь, множились и исчезали веками с тех пор, как самого Трикстера вытащили изо льдов – и будут продолжать это делать в последующие сезоны. Они адаптировались куда легче, чем те, кого привыкли считать богами.
И все же они оставались его племенем. Его кровь все еще текла в их венах, пусть и тонким ручейком. И поэтому он будет их кормить. Он будет их защищать. До самого конца своих дней. Будучи смертным, он не представлял ценности – лжец, вор и бабник. Хотя он и теперь был немногим лучше, он сделает все, что будет в его силах. Он не забудет. Другие могут забыть – но только не Лукас.
Но приведенные рассуждения Весельчака неожиданно раскрывают его с другой стороны. Похоже, он винит себя в том, какую жизнь вел, будучи смертным. А его путь Трикстера – это искупление. Лукас не говорит этого прямо, но из размышлений Ловкача следует, что память о прошлом толкает его на то, чтобы защищать потомков своего племени, хотя среди Космических Волков так не принято. Конечно, тут не только чувство вины, но еще глубокая родственная связь, и попытка сохранить человеческое прошлое. Но искупление здесь тоже есть, о чем нам говорит сам Трикстер.
Кстати, насчет фенрисийских женщин – это одна из излюбленных шуток Страйфсона. Вот эпизод из «Волка-шакала» Данна:
– Ты мне кого-то напоминаешь? – невнятно произнес Лукас. – Я не знал твою матушку? – спросил он, ткнув пальцем в грудь юноши.
– Не ведаю, брат, – ответил молодой Кровавый Коготь. – Ты говоришь мне об этом на каждой пирушке.
– Мне кажется, у тебя мои глаза. Должно быть, я… знавал твою пра, а может прапрабабку, – Лукас разразился долгим и громким смехом.
Повторюсь, во многом мировоззрение Трикстера обосновывает тот факт, что он слишком хорошо помнит свою смертную жизнь. Ведь он относится к фенрисийцам – ко всем фенрисийцам вообще – не так, как другие Космические Волки. Легионеры не помогают людям Фенриса, потому что считают, что это ослабит их. А человек должен быть сильным, чтобы выжить. У Ловкача свое мнение на этот счет:
– Гордость, – проговорил он. – Мы убедили себя, что трудности куют характер. Но трудности не куют ничего, кроме заборов. Мы разводим чудовищ, а могли бы выращивать людей. И все из-за гордости.
Это спорное мнение. Но, думаю, во многом Трикстер прав. Трудности гораздо чаще ломают людей, либо убивая их, либо превращая в чудовищ. Стоят ли того единицы выживших, которые тоже изменились навсегда, приняв жестокость за парадигму? Ведь иначе никак. Любопытно, что в обществе раннесредневековых скандинавов жизненный путь человека воспринимался примерно также. Нужно было преодолеть трудности, чтобы выжить и стать сильнее.
Но ситуация с Космическими Волками несколько иная. Ведь они могут помогать людям, для смертных они как боги, могучие и всесильные. И порой они помогают (сюжет с убийством мутировавшего змея из «Пепла Просперо»). Но достаточно ли этого? Ловкач продолжает свою линию в разговоре с Кровавыми Когтями:
– Здесь внизу, смертные страдают из-за нашей гордости. На других планетах, где правят иные Ордены, они живут в мире. Они не мучаются так, как мучаемся мы, но, тем не менее, из них вырастают воины не хуже нас.
– Мы – избранные воины Всеотца.
– О да, нам нравится делать вид, будто мы лучше всех, что наша дикость делает нас сильнее. Но это ложь, которую говорят нам старшие, ложь, которую они сами услышали от старших. А самое худшее, что мы все знаем, в чем заключается эта ложь, но принимаем ее. Потому что иначе нам придется признать, что где-то на своем пути мы допустили ошибку, – Лукас насмешливо оскалился, – и не одну.
Ошибка действительно была допущена. Ошибкой стала утрата прошлого. Никто из Космических Волков во вселенной 40к уже не помнит, почему Леман Русс надел на свой легион шкуры и свирепую маску варварской дикости. Почему он намеренно отстранялся от братьев. Русс был великолепным политиком и отличным стратегом. Он ценил узы братства и семейные узы, но об этом я подробно рассказал в стриме о нем.
И вот, спустя 10 тысяч лет ничего не осталось, кроме гордости. В этом Лукас прав. Орден – не легион, и ошибка его лидеров в том, что они продолжили жить прошлым, которое забыли. Они не смогли адаптироваться. Это перекликается со словами Трикстера «я не забуду», когда он говорит о своем племени. Так Рейнольдс мастерски сводит две философские мысли в одну. А завершается эта смысловая ветвь следующими словами Ловкача:
– Слава приходит к мертвым, – ответил Лукас, – и живым надо почаще об этом напоминать, пока они не утонули окончательно в своих сагах. – Он пихнул Хальвара в грудь. – И тогда мы не станем теми, кем больше всего боимся стать – зверьем, а то и хуже, чем зверьем, бегущим по ложному следу к своей гибели. – Он указал на селение. – Вот почему я их кормлю. Они – такая же моя стая, как и вы, щенята. Понимаете?
Глядя на их лица, Лукас видел, что нет, не понимают. Не до конца. Пока что. Но со временем они могут понять.
Ловкач честно признается себе, что лишь «могут понять», но совсем не обязательно «поймут». Да, ниже он сам будет рассуждать о том, что не относится ни к чьей стае, но номинально сейчас он в одной стае с этими Кровавыми Когтями. Он использует знакомый молодняку образ, чтобы попытаться разъяснить им свое отношение к смертным. Но в этой его речи важнее другое.
Важнее, что Обманщик лучше абсолютного большинства Космических Волков видит – их Орден на грани забвения. В «Пепле Просперо» вся первая часть книги пронизана болью и тоской Ньяла, который рассуждает о том же самом. Прошлое заменяет будущее, воины верят в саги, а не в себя. Они стремятся к славе, а не к тому, для чего были созданы. Как сказал на этот счет Лукас: «А за что еще сражаются сильные, как не за слабых?» Думаю, это проблема не только Волков.
С другой стороны, мы отлично знаем, что как раз Космические Волки – один из немногих Орденов в 40к, которым не безразличны смертные. Они без раздумий жертвуют собой ради смертных. Трикстер не забывает об этом упомянуть, хотя и в своей манере:
Мы очень добрые волки. Сколько раз мы сцеплялись с теми, кто собирался использовать нас в дурных целях? Мы даже грызлись промеж собой ради спасения невинных.
Лукас отлично это понимает. И старается изменить мир по мере своих сил, воспитывая молодняк, вдалбливая в головы Кровавых Когтей, для чего они должны обнажать клинки. Думаю, Ньял тоже отлично это понял, поэтому и повел, чтобы Трикстер с каждым сезоном переходил от одной Великой Роты в другую. Ярлы считали это наказанием, но на деле Ловкач не только сбивал с них спесь, но еще и передавал юным щенкам ценный опыт. И свое видение мира, которое Глашатай Бури считал правильным.
Кстати, Лукас всегда вступался за молодняк. И в эти минуты мы видим совершенно другого Лукаса. В эти минуты он не Трикстер, Обманщик или Весельчак. Если продолжал аналогии с древнескандинавским пантеоном, в этим минуты он скорее Тор в аспекте защитника. В эпизоде с охотой из новеллы Рейнольдса он не боится прилюдно осудить ярла. И есть за что, ведь Кровавые Когти Лукаса едва не убили кракена, но его целенаправленно добил Кьярл, видя, что чудовище ослабло и прекрасно зная, кто это сделал. Вот фрагмент их с Трикстером диалога:
– Можешь не благодарить, Лютокровый.
– За что?
– За кракена, которому мы пустили кровь для тебя, – Лукас примирительно поднял руки, когда Кьярл зарычал. – Нет-нет-нет, не переживай по этому поводу, мой ярл. Для нас было честью удерживать бедное животное, пока ты так храбро загребал себе всю славу за обе щеки.
– Осторожнее, Шакал. Я не смогу переварить всю тарелку твоей глупости.
– Это был их убийство, Лютокровый, – Лукас в упор посмотрел на Кьярла, – они заслужили его.
Он подался вперед, ощущая гнев, которым пылал ярл. Чужая злость билась, словно волна, о его чувства.
– Мы должны доказывать свою собственную состоятельность, – продолжил Лукас. – Мы должны заслуживать собственных саг, чтобы выть их в пасть пустоты. Вот чему нас учат. Своим поступком ты украл начало их саги.
Ловкачу плевать на собственную славу, но Кровавые Когти действительно заслужили эту победу, а ярл забрал ее у них. Понятно, что такие перекосы будут существовать в любом воинском обществе. Право на убийство для старшего более опытного воина. Как сказал Ловкач, «так оно всегда и было – волки уступали свое убийство вожаку стаи». Но в случае с Лютокровым мы можем успокоить себя тем, что Трикстер сполна отомстил ему, обрив пламенем в Великом Зале при всей роте.
Ограничение по знакам. Продолжение здесь.