Как пороли девочек в средневековье
Глава XVI Флагелляция в средние века в исправительных домах и в наши дни в особых клубах флагеллянтов
Флагелляция в средние века в исправительных домах и в наши дни в особых клубах флагеллянтов
Мы уже знаем, что в средние века телесное наказание являлось одной из главных основ воспитания мальчиков и девочек.
Ришелье сказал, что девочка или мальчик, которых в молодости беспощадно пороли розгами, будут хорошо воспитанными, — это считалось в те времена аксиомой.
Теория, согласно которой по приказу родителей или воспитателей добровольно или силой приходилось показывать другим часть тела, которую обыкновенно скрывали от глаз всех, возымела, в конце концов, благодетельное действие на формирование характера будущих женщин. Аристократические ягодицы подвергались порке, чтобы после основательного сечения в мозгу их прелестных обладательниц запечатлелось убеждение в необходимости трудиться и слушаться, которое мало-помалу превратилось бы в привычку.
В те сравнительно отдаленные времена существовали особые исправительные дома, в которых режим был гораздо строже, чем в пансионах при монастырях. В последних секли розгами, плетью или крапивой и т.п. только тогда, когда вы провинились, и каждое наказание назначалось за действительную вину. В исправительных же домах первоначальный проступок, приведший виновную в дом, превращал ее ягодицы как бы в ежедневный приемник телесного наказания, которому она подвергалась, начиная с первого дня прибытия и кончая днем выхода оттуда.
Всякая преступная девочка, переступившая порог такого дома, заранее знала, что она будет немедленно растянута на скамейке и жестоко выпорота розгами или плетью.
Обитательницы этих домов даже дали шутливое название первому наказанию. Они называли его «приветственный поцелуй». Этот поцелуй состоял всегда из нескольких полных дюжин ударов розгами!
Обыкновенно наказывали в присутствии возможно большего числа посторонних лиц; вновь прибывшая наказывалась розгами в первый раз в своем карцере. Регламент требовал, чтобы вновь приведенная была не позже, как через два часа, наказана розгами. Только доктор, который осматривает каждую вновь прибывшую, мог потребовать, чтобы экзекуция была отложена или назначенное число дюжин ударов розгами было уменьшено или дано с некоторым промежутком.
Как мы уже сказали, наказание розгами происходило в карцере, где должна была сидеть виновная. При наказании должны были находиться начальница дома и надзирательница, затем две монахини, которые должны были держать растянутую на скамейке преступницу за ноги и за руки, и, наконец, третья монахиня, которая должна была сечь ее розгами. Начальница дома, по регламенту, могла пригласить присутствовать при наказании доктора, но только в том случае, если могла ожидать, что потребуется его помощь.
На другой день утром к наказанной являлась надзирательница и говорила следующее, опять же в установленных регламентом выражениях: «Моя дорогая сестра, сейчас вы будете подвергнуты еще более позорному наказанию, чем вчера. Вместе с другими, как вы, бесстыдницами, вас накажут розгами, как наказывают детей. Во время наказания в присутствии посторонних лиц, я уверена, вы подумаете о проступке, который вас привел сюда, и постараетесь исправиться».
Итак, в то блаженное время пороли розгами или плетью девочек, и, как мы выше сказали, в розгах видели воспитательное средство не только для детей, но даже для девочек-подростков.
В семьях высокопоставленных особ гувернеры, гувернантки, учителя или учительницы не только обучали, но и пороли безжалостно, причем не обращалось никакого внимания на пол виновных. Тринадцатилетнюю, а иногда и старше девочку учитель сек розгами без всякого стеснения. Но нужно заметить, что средневековые педагоги секли розгами собственноручно провинившихся учеников или учениц, все равно как родители собственноручно пороли розгами своих дочерей и сыновей. Позднее же стали поручать наказывать мужской или женской прислуге. Таким образом, произошло разделение между воспитателем и наказанием. Поэтому-то и произошло понижение в применении телесных наказаний. Розги потеряли свою нравственную ценность.
Если прислуга, наказывая барчат розгами, и была сдержана в выражении половой страсти, возбужденной в таких случаях, то из этого вовсе еще не следует, что у ней отсутствовало подобное возбуждение. Нет, подобные бесстыдные спектакли вызывали в ней, бесспорно, более или менее сильное половое чувство, но удовлетворялось оно не на наказываемых, а на других доступных лицах.
В то же доброе старое время существовал обычай, что богатые и знатные лица содержали в складчину приюты для бедных сирот обоего пола, где им давали бесплатно образование.
Понятно, что при воспитании их розги играли главную роль.
Я пользуюсь уставом одного из таких в Глазго в 1455 г.
По уставу, попечительницами являлись жены и совершеннолетние дочери лиц, на счет которых содержался приют.
За нарушение школьной дисциплины и особенную леность дети обоего пола подлежали наказанию розгами. Но наказание розгами производилось не иначе как одной из воспитательниц, собственноручно. В экстренных случаях, правда, директор или директриса приюта могли собственноручно наказать провинившегося ребенка, но курьезно, что это не избавляло его все-таки от наказания розгами одной из попечительниц приюта за ту же самую вину.
Воскресенье было излюбленным днем, в который дамы-патронессы являлись в свои приюты, проводили разбор поведения покровительствуемых ими детей и затем на особом общем заседании назначали каждому из провинившихся число ударов розгами, которое мальчик или девочка должны были получить.
Так как среди виноватых и подлежащих наказанию розгами были мальчики и девочки в возрасте от десяти до тринадцати лет, то, по уставу, мальчиков могли наказывать только замужние дамы-патронессы или вдовы. Девицы же патронессы могли наказывать розгами только провинившихся девочек.
Миссис Бредон, подавшая петицию в парламент о запрещении телесных наказаний в приютах, в одном из которых она сама получила воспитание, а впоследствии вышла замуж за очень богатого и знатного человека, подробно описывает церемониал подобных экзекуций так:
Читайте также
Глава IV. Свет и цвет в Средние века
Глава IV. Свет и цвет в Средние века Фрагмент Ватиканского манускрипта с литургией Святого Иоанна Златоуста, X-XI вв. Ватикан, Апостольская
Глава VI Флагелляция как страсть. Есть ли флагелляция женский порок?
Глава VI Флагелляция как страсть. Есть ли флагелляция женский порок? Среди многочисленных трудов относительно флагелляции нет ни одного серьезного сочинения, трактующего относительно причин, способствующих возникновению и развитию этого порока; нигде не найти указания
Глава VII Флагелляция в монастырях. Мистическая флагелляция [14]
Глава VII Флагелляция в монастырях. Мистическая флагелляция [14] Флагелляция существовала постоянно и существует даже до сих пор в монастырях мужских и женских. Конечно, чаще всего она применяется не как действительное наказание, а как средство для удовлетворения
Глава 4 Международные отношения в Средние века
Глава 4 Международные отношения в Средние века «Европа в Средние века развивалась не в изоляции, но в постоянных контактах с ближайшими к ней континентами. До Великих географических открытий конца XV века европейцы были незнакомы с Новым Светом (давние открытия норманнов
ГЛАВА 2 СРЕДНИЕ ВЕКА
ГЛАВА 2 СРЕДНИЕ ВЕКА
Глава 10 Средние века (600-1450)
Глава 10 Средние века (600-1450) Искусственное богатство включает вещи, которые сами по себе не удовлетворяют естественных потребностей, например деньги, являющиеся человеческим изобретением. Фома Аквинский Если в Осевое время возникли товарные рынки и мировые религии,
Глава VI Общий обзор Европы в средние века
Глава VI Общий обзор Европы в средние века Венецианские корабли привозят крестоносцев в Константинополь, столицу и обширнейший порт греческой империи в средние векаЗападная ЕвропаЕвропа в период нашествия варваров (V–XI в.) — Вторжения новых племен, начавшиеся с начала
Глава IV Средние века
Глава IV Средние века В раннем Средневековье, начиная с 300 г., картография, подобно Римской империи, была «обращена» в христианство и поглощена им. Еще в 150 г. Клавдий Птолемей на своем рабочем месте в Александрийской библиотеке видел, должно быть, знаки и предвестники этого
Глава первая Бастилия в средние века
Глава первая Бастилия в средние века Строительство Бастилии Шел тридцать второй год войны, которая позже получила название Столетней (1337—1453). Франция, потерявшая цвет рыцарства в битвах при Креси и Пуатье, разоренная набегами англичан и наваррцев, была вынуждена
Глава 8 РУСЬ В СРЕДНИЕ ВЕКА
Глава 8 РУСЬ В СРЕДНИЕ ВЕКА 8.1. Общая характеристика средневековой Руси В истории Российского государства и культуры периоду с IX по XVII в. принадлежит особое место. Именно в средние века определились в основном границы государства, были заложены этнокультурные основы
Глава 2 Средние века
Глава 2 Средние века
Глава 6. КНИГА В СРЕДНИЕ ВЕКА
Глава 6. КНИГА В СРЕДНИЕ ВЕКА 6.1.РУКОПИСНАЯ КНИГА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ Восстание рабов, кризис и падение рабовладельческого строя привели к оскудению центров культуры и к уничтожению массы книг. В эпоху раннего Средневековья Европа вернулась к временам первобытной дикости.
Глава 2. Древность и средние века
Глава 2. Древность и средние века Подобно многим другим народам, тибетцы возводили династии своих правителей к божествам. С Небом был связан древний клан Ча (Птицы). <32>Его резиденция — замок Юмбулаганг — был построен в долине Ярлунг, там, где сливаются реки Ярлунг и Дарпо.
«Розги — ветви с древа знаний»: Как наказывали в детстве великих мира сего и детей простолюдинов
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Один из известных общественных деятелей России говорил: « Вся жизнь народа проходила под вечным страхом истязания: пороли родители дома, порол учитель в школе, порол помещик на конюшне, пороли хозяева ремесел, пороли офицеры, становые, волостные судьи, казаки».
Розги, будучи средствами воспитания в учебных заведениях, находились замоченными в кадке, установленной в конце класса и всегда были готовы к применению. За различные детские шалости и провинность было четко предусмотрено определенное количество ударов розгами.
Английская «методика» воспитания розгами
Народная английская пословица гласит: «Пожалеешь палку – испортишь дитя». Палок на детей в Англии действительно никогда не жалели. Чтобы оправдать применение телесных наказаний в отношении детей, англичане часто ссылались на Библию, в особенности на притчи Соломона.
За простые провинности, ученику регламентировалось 6 ударов, за серьезные проступки их число увеличивалось. Секли иногда до крови, а следы от ударов не сходили неделями.
Провинившихся же девочек в английских школах ХIХ века секли гораздо реже, чем мальчиков. В основном их били по рукам или плечам, лишь в очень редких случаях с воспитанниц снимали панталоны. В исправительных же школах для «трудных» девочек с большим усердием применяли розги, трость и ремень-тоуз.
И что примечательно: телесные наказания в государственных школах Британии были категорически запрещены Европейским судом в Страсбурге, вы не поверите, лишь в 1987 году. Частные же школы еще 6 лет после этого прибегали к телесным наказаниям учеников.
Традиция суровых наказаний детей на Руси
Много веков в России массово практиковались телесные наказания. Причем если в рабоче-крестьянских семьях родители могли запросто накинуться на ребенка с кулаками, то детишек из среднего класса чинно секли розгами. В качестве средств воспитания также применялись трости, щетки, тапки и все на что была способна родительская изобретательность. Частенько в обязанности нянек и гувернанток входило сечь своих воспитанников. В некоторых же семьях папаши «воспитывали» своих детишек сами.
Наказание детей розгами в учебных учреждениях практиковалось повсеместно. Били не только за провинности, но и просто в «профилактических целях». А учащихся элитных учебных заведений били еще посильнее и почаще, нежели тех, кто посещал школу в родной деревне.
И что совсем шокирует, так это то, что родители за свое изуверство подвергались наказанию лишь в тех случаях, если случайно убивали своих детей в процессе «воспитания». За это преступление они приговаривались к году тюрьмы и церковному покаянию. И это при том, что за любое другое убийство без смягчающих обстоятельств полагалась в то время смертная казнь. Из всего этого следовало, что мягкое наказание родителям за их преступление способствовало развитию детоубийства.
Высшая аристократическая знать совсем не гнушалась чинить рукоприкладство и пороть своих детей розгами. Это было нормой поведения в отношении отпрысков даже в царских семьях.
Так к примеру, будущего императора Николая I, также как и его малолетних братьев, их наставник генерал Ламсдорф порол нещадно. Розгами, линейками, ружейными шомполами. Иногда в ярости он мог схватить великого князя за грудь и стукнуть об стену так, что тот лишался чувств. И что было ужасным, что это не только не скрывалось, но и записывалось им в ежедневный журнал.
Иван Тургенев вспоминал о жестокости матери, поровшей его до самого совершеннолетия, сетуя на то, что часто он и сам не знал, за что бывал наказан: «Драли меня за всякие пустяки, чуть не каждый день. Раз одна приживалка донесла на меня моей матери. Мать без всякого суда и расправы тотчас же начала меня сечь, — и секла собственными руками, и на все мои мольбы сказать, за что меня так наказывают, приговаривала: сам знаешь, сам должен знать, сам догадайся, сам догадайся, за что я секу тебя!»
Телесным наказаниям подвергались в детстве Афанасий Фет и Николай Некрасов.
О том как был бит до потери сознания маленький Алеша Пешков, будущий пролетарский писатель Горький, известно из его повести «Детство». А судьба Феди Тетерникова, ставшего поэтом и прозаиком Федором Сологубом, полна трагизма, так как в детстве был нещадно бит и «прикипел» к битью так, что физическая боль стала для него лекарством от боли душевной.
Опережая время, еще при своем правлении Екатерина II в своем труде «Наставление к воспитанию внуков», призывала отказаться от насилия. Но лишь во второй четверти XIX столетия взгляды на воспитание детей стали серьезно меняться. И в 1864 году при правлении Александра II появился «Указ об изъятии от телесных наказаний учащихся средних учебных заведений». Но в те времена пороть учеников считалось настолько естественным, что подобный указ императора многими воспринялся как слишком либеральный.
За отмену телесных наказаний выступал граф Лев Толстой. Осенью 1859-го он открыл в принадлежавшей ему Ясной Поляне школу для крестьянских детей и заявил, что «школа бесплатная и розг в ней не будет». А в 1895-м написал статью «Стыдно», в которой протестовал против телесных наказаний крестьян.
О том как школьники Великобритании подняли восстание под лозунгом:
«Отменить порку и домашние уроки!» можно узнать
здесь
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
1-2 Родовое проклятие
Глава первая. Родовое проклятие.
«Над нашим родом висит проклятие, только розгами и можно его облегчить! Прав наш доктор! Метод болезненный, но весьма эффективный» – Думала миссис Суливан у постели дочери Салли. Болезнь отходила медленно, после порки, учиненной доктором в качестве интенсивной терапии можно было уже надеяться на полное выздоровление. Вместе со слезами и криками наступил кризис. Температура упала.
– Мама, я хочу чаю! – Хорошенькая юная девушка, шестнадцати лет Салли перестала пылать, и миссис Суливан, немного успокоилась. – Только не надо меня больше бить!
Она была рыжеволосой, в отца сэра Слайса, а кожа бедная, как слоновая кость…
Лихорадка ушла. Осталась слабость, зуд от прутьев и неприятные воспоминания. До сих пор девушке слышался скрип кожаного ремешка, придавливающего талию, к скамье для порки, она словно ощущала хватку корсета, мешающего дышать и запах потного кучера, помогающего стянуть Салли руки, и мальчика Гарри, удерживающего той лодыжки.
Закончилось все обострением болезни, кашлем и лихорадкой. Впрочем, ее мама была совсем другого мнения.
– Слава богу, розги и микстуры помогли! Теперь можно и самой поспать! – Она улеглась на модный диван с ножками в виде голов львов с шелковой обивкой. Маленькая подушечка — думка, что не так давно приподнимала попку Салли над скамейкой, теперь поддерживала голову миссис Суливан, уносящуюся в чертоги сна.
Скамья отлитая из английского чугуна с кожаным верхом была гордостью мисс. Она собственноручно зарисовала проект карандашом на толстой почтовой бумаге и не пожалела золотых соверенов литейщику и мебельщику обойщику за ее изготовление.
Сонный кошмар во сне состоял в том, что миссис Суливан видела себя и дочь Салли почему-то босиком, в незнакомом парке с подстриженными лабиринтами и античными статуями, из белого мрамора.
«Проклятая убийца! Отравительница! Падшая женщина! И ты, и Салли прокляты на веки! – Слышался ей голос сэра Слайса покойного мужа. – Всех к себе заберу! Ты прокляла весь наш род!»
Голос покойного мужа преследовал неотступно. Статуи, по мере того как миссис и Салли проходили мимо, оживали и махали новомодными длинными прутьями. Больше доставали Салли, которая была одета в только в корсет, как на недавней порке.
– Прокляты, шептали фигуры, махая прутьями. Прокляты!
– Мама, за что они нас? – Салли, стараясь избежать ударов, прикрывала попу руками, и бежала вперёд, по выложенной красным кирпичом дорожке, а сама миссис несла на себе тяжесть нескольких нижних юбок, так что основная порция ударов доставались дочери.
«Потерпит! – думала мама во сне. – И куда делать наша обувь?»
В свое время ее саму не раз секли в молодости, и регулярные порки прекратилась когда только вышла замуж, и она счастливая тем, что муж во время беременности решил отложить телесные наказания до полного выздоровления жены, нарожала кучу детей, а розги, связанные из тонких березовых веточек выписывала из Шотландии доставались уже не ей, а детям.
Уснув под утро слишком крепко, она не слышала приступа кашля Салли, который обеспокоил доктора Мортимера, сидящего в холле второго этажа с утренним визитом.
– Надо осмотреть девушку! – рассуждал он. – Говорил я, бить надо совершенно голой, а не в новомодном корсете, который и так затрудняет дыхание. Можно свести на нет всю пользу от порки! Тут все мои капли будут бесполезны!
Но, увы…дверь в спальню Салли была закрыта, а миссис Суливан, сваленная усталостью, видела короткий, но очень содержательный сон, нарушать который доктор и друг семьи не посмел.
Проснувшись, женщина, не обратив внимание на то, что ноги у нее грязные, как будто она реально бегала босиком по парку, вскочила, пощупала у дочери пульс, и, наскоро оделась, бросилась вниз, на двор, приказать закладывать коляску.
— Надо осудить детали визита сэра Донована и предстоящей порки с приемной дочерью Мэнни-Бэтт! – Миссис, быстро сполоснув ноги и одевшись, сбежала вниз по лестнице, раздавая распоряжения. – Кэт, займитесь обедом! А доктор пусть Салли и Гарри осмотрит! За что я ему жалованье плачу?
Сэмми, который управлял фаэтоном, был у миссис Суливан и кучером, и лакеем, и помощником, и чернорабочим. Он был мастером на все руки, и одинаково хорошо управлялся с лошадьми и непокорными детками. Он помогал пороть все семейство миссис Суливан, и приводил юную девушку в смущение необходимостью оголить ягодицы, но разумения раздеться самой и перенести порку с достаточной учтивостью ей не доставало. А тут еще этот кашель…
— В Ислингтон, к Мэнни-Бэтт, моей дочери. — Скомандовала миссис Суливан и хрусткий гравий вылетел из-под копыт лошади.
«Через неделю моей Салли исполняется семнадцать… Я отдам ее замуж, за человека небогатого, но родовитого. Поэтому по традициям нашего дома ей предстоят розги, и дело не в рецептах эскулапа а в том, что только они могут снять вековое проклятие с нашего рода. Так что она их обязательно получит, по обычаям нашего древнего рода! И я, и моя свекровь и много поколений моих предков через это прошли!» — Миссис принялась обдумывать ритуал, обязательный в их семье в честь такого события.
Они ехали уже медленней, лошади пошли шагом. Позади остался парк, с решетками, кованые ворота, и фаэтон, выехал на пригородном шоссе, по которому он ровно и мягко покатился, поскрипывая рессорами.
— Скажи, Сэмми, ты поможешь мне выпороть Салли, если жених откажется? — Спросила миссис, прикрываясь от моросящего дождика зонтиком, молодого рыжего кучера высокого роста и огромными плечами.
— Да, миссис! – Неохотно ответил он.
— Когда начнем?
— Как то… Уже несколько раз спрашивали. Начнем, когда жених приедет, лучше после обеда, так сказать, на сладкое! Надо, так разложу барышню на скамейке! Первый раз что ли? Только она этого не любит! Длинные розги скоро будут готовы!
— Господь с тобой! – Я не розог, для Салли, а фамильного склепа для нее боюсь! Очень боюсь! Кашляет она плохо! Хорошо, хоть розги доктора помогли! На нашей семье лежит родовое проклятие! Оно вызвано тем, что леди Эвелина совершила весьма тяжёлый проступок. За это наш род был проклят богом и людьми, порка то немногое, что спасает женщин в нашем роду от смерти!
— А не проще отмолить в церкви? Мне жена говорит — молитва от проклятий помогает.
— В церковь и так регулярно молимся по воскресениям! А порку отменять не буду! С молитвами или без, а родовое проклятие переходит из поколения в поколение, на протяжении столетий. И к несчастью, по женской линии.
После короткого разговора с доктором, успевшего с утра осмотреть Салли и назначить ей порку, а за одно е ее сводному брату в лечебно-профилактических целях.
— Кто знает, если перечислить все мои грехи. То гореть мне в геенне огненной вечность! О проклятии леди Эвелины я еще от покойного хозяина слышал, но и сам он и его семья столько натворили… (О проклятии леди Эвелины здесь: http://www.proza.ru/2009/09/22/262)
А по-моему, маринованные розги это очень сурово для юной леди! А склеп. все там будем! Рано или поздно! Конечно, рано туда никому не хочется! Но пути Господни неисповедимы! Надеюсь, на слуг родовое проклятие не распространяется!
«Да я и сама столько натворила… Может быть, причина не леди Эвелина, а я сама… А над моим родом проклятие! И мне его не отмолить!» – Миссис Суливан больше всего в жизни боялась призраков и фамильного склепа, в котором она похоронила семерых детей и супруга.
Они подъехали к дому с элегантными коваными воротами и красивой ухоженной лужайкой. У нас в Шотландии неторопливость и обстоятельность в крови! Миссис Суливан соскочила с подножки, и сказала:
— Когда я была молода — у нас служил лакей в зеленой ливрее с золотыми пуговицами. Он всегда подавал мне руку и подсаживал меня, а по субботам помогал лечь на скамью со всей возможной учтивостью!
– Миссис…– Верный Сэмми не чувствовал за собой вины, — Я не успеваю спрыгнуть с козел, как вы всегда быстрее меня оказываетесь на тротуаре, а по субботам я и так вам помогаю! Барышня вон, заневестилась, а вы ее как маленькую!
— Капор ровно сидит? — Миссис Суливан, подарила Сэмми многообещающий взгляд чёрных, как угольки, глаз.
— Всё ровненько.
— Вот и славно. И смотри, не трепись с прислугой, какой подарок на свадьбу ждет мою Салли, а как приедем назад, проверь, как там розги. Знаю я ваши разговоры, после которых на меня косятся, как на сумасшедшую! – Отрезала миссис Суливан и исчезла за массивной дверью, звякнув наддверным колокольчиком.– Сэмми покачал головой.
И откуда в моей хозяйке столько жизненных сил? – Сказал боязливо Сэмми, отводя лошадей на конюшню. — Сэмми, был ещё молод, ему было слегка за тридцать, но лень уже овладевала его медленно полнеющим, упитанным телом.
— Лакеев и служанок уволили! Дорого они обходятся Миссис! Вон, трех пришлось признать как своих! — Подумал он и пошёл осмотреть упряжь. – И мне не доплачивают! Похоже, Бог пошлет нам сегодня дождь!
Низкие облака, закрывая Солнце, двигались, словно нескончаемые стада небесных овец, перетекая друг в друга, темнели и делались невидными на фиолетовом мрачном небе. Там же, на востоке, разливалась тяжёлая, свинцовая тьма приближающейся грозы.
— Добрый день, — Менни-Бет присела в реверансе. — Как добрались?
Сама Мэнни-Бэтт, двадцатилетняя миссис с светло-русыми кудрями, серо-голубыми, широко поставленными глазами и с слегка располневшей фигурой, собиралась стать мамой, и от корсета по совету доктора уже отказалась, хотя животик был еще не виден. Ее муж считал, что розги и викторианское воспитания сделали из нее особу впечатлительную, слишком мечтательную, но непременно добрую, любящую и отзывчивую.
Нельзя сказать, что Мэнни-Бэтт, выйдя замуж, плохо справлялась делами семьи. Воспитание Миссис Суливан в семейных традициях пошло ей на пользу. Взгляд Мэнни-Бэтт был лукавым, быстрым и оценивающим.
— Чего изволите? Доброго утра, мама. Как здоровье Салли? Гарри шалит?
Если приемная дочь до замужества относились к порке со спокойствием и смирением, достойной настоящей английской леди, то Салли и Гарри на скамью ложились не без помощи кучера Сэмми или доктора Мортимера. И с каждым годом это им обоим было сделать все труднее и труднее.
Миссис Суливан замерла на мгновение, оценив обстановку новой гостиной скользнула взглядом на декольте Мэнни-Бэтт и на новенькие ботиночки.
Шикарная гостиная являлась показателем статуса и материальных возможностей обитателей.
— Это что такое, почему шея голая? Новая мода? — Миссис Суливан, недовольно оценила обновку. — Я, понятно, стара… Я моложе королевы ровно на двадцать лет… — Приврала она не моргнув глазом. — Но!
В гостиной стояла лучшая мебель и идеальный порядок на случай, если кто-нибудь придет.
Здесь по стенам стояли софа, стулья с высокими спинками, различные кресла, несколько небольших столиков для написания писем, для шитья и вышивки, для чая. В центре круглый стол, за которым подавали завтрак гостям.
— Мама, времена меняются. И нет ничего скоротечнее моды.– Улыбнулась Мэнни. — Кофе, крекеры, чашку шоколада и рокфор для миссис.
— Да. Я не завтракала.– Подтвердила миссис Суливан, хрустя крекером.
Служанка удалилась, а миссис, несколько тяжело плюхнулась на викторианское кресло перед маленьким столиком.
— С этой Салли очень много хлопот! Все болеет! – Отвлеклась миссис Суливан. – У тебя по молодости лет не было так много хвороб! Гарри не болеет ничем, кроме подростковых шалостей. Никакое инфлюэнце его не берет!
Дочь вежливо промолчала, считая, что ей попадало гораздо больше чем Салли и не всегда справедливо, зато прутья укрепили здоровье.
— Вы уже выбрали гостей для предсвадебной порки?
— Только жених, доктор, ты будешь? – миссис Суливан смутилась. – Наш пастор отказался! Вот только Салли, хоть уде почти выздоровела, до сих пор не может смириться с предстоящим наказанием. Я специально ее пока не секу, чтобы попа приобрела девственно чистый вид.
— Неужели мисс Салли не заслужила порку? — Удивилась Мэнни-Бэтт. – Не поверю!
– Вот я сейчас и коплю ее прегрешения, чтобы повод для порки был! Платье уже почти готово, все аксессуары подобраны!
После смерти супруга, по его последней воле, миссис Суливан плавно передала Мэнни-Бэтт управление землями и поместьями, а так – же недвижимостью в Лондоне и Калькутте. И та, вместе с мужем, великолепно справлялась с делами: помогла выучка и розги, на которые миссис Суливан никогда не скупилась.
— Еще как заслужила. Она вообще, мылась в ванне, и не проверила, что этот сорванец Гарри над ней подглядывает! Кроме того, доктор постоянно убеждает Салли относиться к розгам, как к лекарству! Но она с ним не согласна, и на скамью, похоже, добровольно не ляжет! Сэр Докован, ее жених, скоро приедет из Ливерпуля и поможет ее выпороть! А откажется – попрошу нашего кучера!
— О…неужели ты возьмешь кучера… Салли с женихом, как я слышала от вас не виделись с момента обручения?
— Да! Он учился, и выучился. А как твой муж?
Служанка внесла поднос и удалилась, странно взглянув на миссис Суливан, поспешила удалиться, не получив новых распоряжений.
— Муж уехал по делам! Жаль, что его не будет! В свое время он меня высек перед свадьбой, в присутствии всей нашей семьи, и ничего плохого со мной не случилось! Если не считать того, что муж заставляет меня спать с ним голой! – Женщина погладила себя по округлившемуся животику. – Но голой, с собственным мужем не очень страшно! Только крепче меня любит!
Пока дамы пили чай, Сэмми не только успел плотно позавтракать на кухне, но и оказал мужской внимание служанке Мэри, чем она оказалась очень довольна.
– Мой старый муж ничего не может! Шептала она, вздрагивая на кухонном столе. Приезжай к нам почаще!
С солнце коснулось верха колокольни, миссис Суливан обсудив все детали, и вышла на воздух, отдав должное крекерам и кофе.
«Живет и цветет! — Думала она о приемной дочери. — а я старею и хирею!»