дело стружкина по квартире
ВС запретил отбирать у банкрота единственное жилье
«Принудительное выселение»
В 2018 году Дмитрия Стружкина признали несостоятельным, из конкурсной массы суд вывел его единственное жилье – квартиру в самом центре Ижевска. Но кредиторы посчитали, что должнику хватит и меньшего, потому что в «двушке» размером 40 кв. м сам он не живет, а раньше сдавал ее под офисные помещения. На собрании они решили выселить банкрота из его квартиры, а взамен предоставить другую, поменьше и подальше от центра. Подходящим, по их мнению, вариантом оказалась «однушка» площадью 19,3 кв. м в другом районе города.
С разменом недвижимости не согласился должник. Он попытался признать недействительным решение собрания кредиторов через суд. По его мнению, единственное жилье нельзя заменить на квартиру поменьше, законом такая возможность не предусмотрена. Действия кредиторов нарушают «иммунитет» помещения.
Алексей Лебедев, кредитор, который должен предоставить другую жилплощадь, возражал. По его мнению, квартира для Стружкина является избыточной, то есть роскошной, поэтому ее заменили на недвижимость «поскромнее». Но первая инстанция посчитала, что квартиру в 40 кв. м нельзя назвать элитной. Это обычное жилое помещение по меркам субъекта, а переселение должника только увеличит расходы в процедуре банкротства. Поэтому АС Удмуртской Республики «заступился» за Стружкина и удовлетворил его заявление.
Можно дать и квартиру «поскромнее»
Лебедев с этим не согласился и подал апелляцию. Он указал, что выселение значительно не повлияет на стоимость процедуры: «Максимальные расходы – это 1500 руб. на машину для перевоза мебели». Кредитор отметил, что в спорной квартире должник не живет, а ее продажа – единственный способ достичь целей реализации имущества. С ним согласился и суд. Он обратился к нормам жилплощади, установленным в Ижевске решением Гордумы.
На одного человека полагается 13,3 кв. м, так что квартира на замену не нарушает имущественные права должника. Апелляция обратила внимание на расположение новой жилплощади: в пределах города, в нескольких минутах от остановки общественного транспорта. То есть, решил 17-й ААС, у должника будут необходимые условия для жизни, а кредиторы получат расчет. Поэтому суд отменил решение первой инстанции. Это решение «засилил» суд округа.
Тогда уже Стружкин попытался обжаловать акты апелляции и кассации и обратился в Верховный суд. Он заявил, что фактически лишился единственного жилья, потому что суды ошибочно применили ст. 446 ГПК (имущество, на которое не может быть обращено взыскание по исполнительным документам). В норме, по его словам, нет критериев оценки «достаточности» недвижимости (№ 309-ЭС20-10004).
Спор о «насильном подарке» в ВС
– А если должник проживает у родственников или друзей, то свое жилье ему не нужно? – поинтересовался председательствующий Денис Капкаев.
– Он не раскрывает свое место жительства, это злоупотребление, – ответила Хабарова. Расстояние между единственной квартирой и предоставленной взамен 6 км. Обе они располагаются на первом этаже малоэтажного дома. Речь идет о практически идентичном жилье, – заключила она.
– Это самый основной вопрос. По каким критериям собрание кредиторов определяло новую квартиру? – уточнил Капкаев.
Васильева повторила, что они руководствовались нормами жилья в Ижевске, которые утверждены Гордумой. На человека полагается 13,3 кв. м. Представитель Лебедева отметила, что, исходя из этих норм, жилье предоставляют ветеранам, сиротам. Передавая одну квартиру взамен другой, кредиторы удовлетворили конституционные права банкрота на жилище, посчитала Хабарова.
– Собрание кредиторов может навязать собственность должнику против воли? Может подарить насильно? – уточнил судья ВС Иван Разумов.
– От квартиры Стружкин может отказаться, если она ему не нужна, – ответила Васильева.
– Я очень сомневаюсь, что такие же доводы кредиторы приводили, если бы встали на место должника, – отметил уже Капкаев.
Тройка судей ненадолго удалилась в совещательную комнату, а после огласила решение: акты апелляции и кассации, которые разрешили размен квартиры, отменить.
Механизм, который сложно реализовать
По словам судебного юриста Максима Саликова, АС Уральского округа дал новое веяние, позволив кредиторам предоставлять должнику замещающее жилье. Но Верховный суд своим решением исключил дальнейшее развитие такой практики.
Вероника Тихомирова из Олевинский, Буюкян и партнеры Олевинский, Буюкян и партнеры Федеральный рейтинг. группа Банкротство (включая споры) 22 место По выручке на юриста (менее 30 юристов) 30 место По количеству юристов 39 место По выручке Профайл компании × отмечает, что ВС занимал подобную позицию и по делу № А53-31352/2016. Тогда судьи отметили, что правила обмена роскошного жилья на необходимое не выработаны, нет и критериев «допустимой» жилплощади.
Красников полагает, что вопрос об исключении единственного жилья из конкурсной массы или замены его более скромным суды будут решать с учетом обстоятельств каждого конкретного дела. Поэтому позиция экономколлегии, скорее всего, не станет панацеей.
Официальный сайт
Верховного Суда Российской Федерации
ВС запретил отбирать у банкрота единственное жилье
Кредиторы из Ижевска вместо «двушки» предоставили банкроту жилплощадь значительно меньше. Первая инстанция вступилась за несостоятельного гражданина, а вот апелляция и кассация «выселение» разрешили. Тогда должник пожаловался в Верховный суд. «Собрание кредиторов может навязать собственность должнику?» – поинтересовался на заседании ВС судья Иван Разумов. Кредиторы посчитали квартиру лишней, так как банкрот в ней не жил, а сдавал.
В 2018 году Дмитрия Стружкина признали несостоятельным, из конкурсной массы суд вывел его единственное жилье – квартиру в самом центре Ижевска. Но кредиторы посчитали, что должнику хватит и меньшего, потому что в «двушке» размером 40 кв. м сам он не живет, а раньше сдавал ее под офисные помещения. На собрании они решили выселить банкрота из его квартиры, а взамен предоставить другую, поменьше и подальше от центра. Подходящим, по их мнению, вариантом оказалась «однушка» площадью 19,3 кв. м в другом районе города.
С разменом недвижимости не согласился должник. Он попытался признать недействительным решение собрания кредиторов через суд. По его мнению, единственное жилье нельзя заменить на квартиру поменьше, законом такая возможность не предусмотрена. Действия кредиторов нарушают «иммунитет» помещения.
Алексей Лебедев, кредитор, который должен предоставить другую жилплощадь, возражал. По его мнению, квартира для Стружкина является избыточной, то есть роскошной, поэтому ее заменили на недвижимость «поскромнее». Но первая инстанция посчитала, что квартиру в 40 кв. м нельзя назвать элитной. Это обычное жилое помещение по меркам субъекта, а переселение должника только увеличит расходы в процедуре банкротства. Поэтому АС Удмуртской Республики «заступился» за Стружкина и удовлетворил его заявление.
Можно дать и квартиру «поскромнее»
Лебедев с этим не согласился и подал апелляцию. Он указал, что выселение значительно не повлияет на стоимость процедуры: «Максимальные расходы – это 1500 руб. на машину для перевоза мебели». Кредитор отметил, что в спорной квартире должник не живет, а ее продажа – единственный способ достичь целей реализации имущества. С ним согласился и суд. Он обратился к нормам жилплощади, установленным в Ижевске решением Гордумы.
На одного человека полагается 13,3 кв. м, так что квартира на замену не нарушает имущественные права должника. Апелляция обратила внимание на расположение новой жилплощади: в пределах города, в нескольких минутах от остановки общественного транспорта. То есть, решил 17-й ААС, у должника будут необходимые условия для жизни, а кредиторы получат расчет. Поэтому суд отменил решение первой инстанции. Это решение «засилил» суд округа. Тогда уже Стружкин попытался обжаловать акты апелляции и кассации и обратился в Верховный суд. Он заявил, что фактически лишился единственного жилья, потому что суды ошибочно применили ст. 446 ГПК (имущество, на которое не может быть обращено взыскание по исполнительным документам). В норме, по его словам, нет критериев оценки «достаточности» недвижимости (№ 309-ЭС20-10004).
Спор о «насильном подарке» в ВС
Заседание в ВС прошло 22 октября 2020 года. Финуправляющий и Алексей Лебедев со своим представителем Верой Хабаровой приняли в нем участие по видеосвязи. На заседание явилась юрист Бартолиус Наталья Васильева, представитель Юрия Назарова, еще одного кредитора. Она заявила, что должник злоупотреблял своими правами. В единственном жилье не проживал, а сдавал под офисы. И только перед самым банкротством перевел квартиру в жилой фонд. Хотя, по словам Васильевой, продолжил сдавать ее коммерческим организациям, то есть извлекал выгоду.
– А если должник проживает у родственников или друзей, то свое жилье ему не нужно? – поинтересовался председательствующий Денис Капкаев.
– Он не раскрывает свое место жительства, это злоупотребление, – ответила Хабарова. Расстояние между единственной квартирой и предоставленной взамен 6 км. Обе они располагаются на первом этаже малоэтажного дома. Речь идет о практически идентичном жилье, – заключила она.
– Это самый основной вопрос. По каким критериям собрание кредиторов определяло новую квартиру? – уточнил Капкаев.
Васильева повторила, что они руководствовались нормами жилья в Ижевске, которые утверждены Гордумой. На человека полагается 13,3 кв. м. Представитель Лебедева отметила, что, исходя из этих норм, жилье предоставляют ветеранам, сиротам. Передавая одну квартиру взамен другой, кредиторы удовлетворили конституционные права банкрота на жилище, посчитала Хабарова.
– Собрание кредиторов может навязать собственность должнику против воли? Может подарить насильно? – уточнил судья ВС Иван Разумов.
– От квартиры Стружкин может отказаться, если она ему не нужна, – ответила Васильева.
– Я очень сомневаюсь, что такие же доводы кредиторы приводили, если бы встали на место должника, – отметил уже Капкаев.
Тройка судей ненадолго удалилась в совещательную комнату, а после огласила решение: акты апелляции и кассации, которые разрешили размен квартиры, отменить.
Механизм, который сложно реализовать
До сих пор нет однозначных критериев, которые позволили бы в рамках дел о банкротстве отграничивать единственное роскошное жилье от того, иммунитет которого стоит сохранить, считает Дарья Захарова из Бородин и Партнеры.
По словам судебного юриста Максима Саликова, АС Уральского округа дал новое веяние, позволив кредиторам предоставлять должнику замещающее жилье. Но Верховный суд своим решением исключил дальнейшее развитие такой практики.
Отказ ВС от применения нового подхода к исполнительскому иммунитету, по мнению Антона Красникова, партнера ЮК ЗАО «Сотби», обусловлен сложностью реализации механизма. Должника нужно обеспечить пригодным для постоянного проживания жильем. Это существенно увеличит сроки рассмотрения дела о банкротстве.
Вероника Тихомирова из Олевинский, Буюкян и партнеры отмечает, что ВС занимал подобную позицию и по делу № А53-31352/2016. Тогда судьи отметили, что правила обмена роскошного жилья на необходимое не выработаны, нет и критериев «допустимой» жилплощади.
Красников полагает, что вопрос об исключении единственного жилья из конкурсной массы или замены его более скромным суды будут решать с учетом обстоятельств каждого конкретного дела. Поэтому позиция экономколлегии, скорее всего, не станет панацеей.
Кредиторам запретили принудительно предоставлять замещающее жилье // Дело о банкротстве Дмитрия Стружкина
Верховный суд опубликовал определение по резонансному спору, в котором он не поддержал практику арбитражных судов Уральского округа, позволявших кредиторам приобретать должнику замещающее жилье взамен имеющегося у него единственного жилья. В деле № А71-16753/2017 кредиторы приняли решение предоставить должнику взамен квартиры площадью 40,3 кв. м другую квартиру — площадью 19,8 кв. м.
Дмитрий Стружкин был признан банкротом. У него было единственное жилье — двухкомнатная квартира площадью 40,3 кв. м. Его кредиторы приняли решение приобрести за счет конкурсной массы и передать ему другую квартиру — площадью 19,8 кв. м, а прежнюю квартиру — реализовать. Должник с такой идеей не согласился и оспорил решение собрания кредиторов.
Суд первой инстанции признал решение собрания недействительным, посчитав, что оно нарушает гарантии неприкосновенности единственного жилья от взыскания.
Однако апелляция и суд округа, напротив, отказали в удовлетворении требований. Они сослались на то, что кредиторы вправе приобрести иное жилое помещение взамен имеющейся у должника квартиры. Суды обратили внимание на то, что должник не погашает задолженность, не состоит в браке и не имеет и не содержит нетрудоспособных лиц. Более того, он вовсе не проживает в данной квартире (однако его место проживания неизвестно). В свою очередь, реализация имеющейся у Дмитрия Стружкина квартиры позволит частично погасить требования кредиторов.
Более того, коллегия обратила внимание, что квартира площадью 40 кв. м едва ли дотягивает до статуса «роскошного».
ВС отменил постановления апелляции и кассации, а решение суда первой инстанции оставил в силе.
Этот спор привлек много внимания юристов. На «Закон.ру» было опубликовано несколько превью (см. здесь, здесь), уже начали появляться первые комментарии к полному тексту определения (см. блог Марата Саликова на «Закон.ру» и заметку Максима Доценкo на «Фейсбуке»).
Определение по делу Дмитрия Стружкина стало кейсом ноября и стало кейсом месяца по банкротству. Подробнее про это дело мы рассказываем здесь.
[1] Постановление Конституционного суда РФ от 14.05.2012 № 11-П «По делу о проверке конституционности положения абзаца второго части первой статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Ф.Х. Гумеровой и Ю.А. Шикунова».
ВС запретил переселять должника из единственного жилья
Суд признал Дмитрия Стружкина банкротом, а его единственное жилье исключил из конкурсной массы. «Двушку» в 40,3 кв. м в центре Ижевска кредиторы посчитали слишком большой для должника. Он одинок, жены и детей нет, а сам в квартире не живет. Более того, жилплощадь он реконструировал в офисное помещение и сдавал в аренду коммерческим организациям. Поэтому на собрании они решили предоставить ему недвижимость в другом районе города и поменьше (19,6 кв. м). Альтернативное жилье планировал купить Алексей Лебедев, крупнейший кредитор, за 850 000 руб. (рыночная стоимость квартиры 1,6 млн руб.), в то время как единственное жилье стоит 2,2 млн руб. Разницу цен планировали направить на расчет с долгами.
Выселять или нет?
Не согласившись с этим, Стружкин обратился в суд. Должник утверждал, что его квартира имеет «иммунитет» (ст. 446 ГПК – «Имущество, на которое не может быть обращено взыскание по исполнительным документам»), а размен жилья – нарушение его имущественных прав. В ответ Лебедев заявил, что у должника нет потребности в жилом помещении такой площади, то есть оно является для него «роскошным». АС Удмуртской Республики согласился с заявителем, потому что «двушку» в 40 кв. м никак нельзя признать элитной, поэтому у кредиторов нет оснований «выселять» банкрота из его квартиры. Он указал, что из ст. 213.9 закона о банкротстве («Финансовый управляющий») не следует, что финуправляющий может покупать должнику недвижимость, а иное толкование нормы создает угрозу нарушения прав банкрота, решил суд. Первая инстанция посчитала, что переселение из одной квартиры в другую лишь увеличит расходы в процедуре банкротства.
Не согласившись с этим, Лебедев подал апелляцию. В жалобе он указал, что решением Гордумы Ижевска в 2005 году установлена норма жилплощади – на одного человека полагается 13,3 кв. м. Квартира на замену «вписывается» в эти стандарты, а смена района проживания (с Октябрьского на Ленинский) не скажется на конституционных правах на достойную жизнь. Отказ принимать квартиру меньшей площади кредитор расценивает как злоупотребление, чтобы избежать расчета с кредиторами.
17-й ААС решил, что «иммунитетом» должны обладать только те жилые помещения, которые являются разумно достаточными для проживания.
Суд посчитал, что размен квартиры позволяет соблюсти баланс между интересами сторон: требования кредиторов можно удовлетворить за счет продажи единственного жилья, но при этом у гражданина-банкрота есть место для нормального существования. Апелляция оценила расположение новой квартиры. Она находится в пределах городской черты и рядом с остановками общественного транспорта. Обременений в отношении нее нет. То есть переселить должника в нее можно, решила апелляция. Такую же позицию занял и суд округа. Он отметил, что именно Стружкин допустил задолженность перед кредиторами, поэтому должен претерпевать все негативные последствия, связанные с процедурой банкротства. Рыночная стоимость новой жилплощади меньше, чем единственное жилье должника. Это позволит частично погасить долг, решила кассация.
ВС: навязывать имущество нельзя
Тогда уже банкрот пожаловался в Верховный суд. По его мнению, из-за позиции апелляции и кассации он фактически лишился единственного жилья. В жалобе он отметил, что ст. 446 ГПК (имущество, на которое не может быть обращено взыскание по исполнительным документам), на которую ссылаются инстанции, не разъясняет, что такое разумно достаточное жилье. Дело рассмотрела тройка судей под председательством Дениса Капкаева (дело № 309-ЭС20-10004).
ВС указал, что кредиторам не запрещено принимать решения, выходящие за рамки вопросов, содержащихся в ст. 12 («Собрание кредиторов») и ст. 213.8 («Собрание кредиторов в случае банкротства гражданина») закона о банкротстве. В то же время, отметили судьи, они не должны нарушать конституционные права должника, включая право на жилище.
Экономколлегия обратилась к позиции, которую занял Конституционный суд в 2012 году (Постановление № 11-П). Он решил, что «иммунитет» нужен не для того, чтобы в любом случае сохранить за должником его жилье, а чтобы не допустить нарушения права на жилище, гарантировать банкроту жилплощадь, необходимую для нормального существования. При этом КС не стал признавать ч. 1 ст. 446 ГПК неконституционной, так как без законодательного регулирования это повлекло бы произвольный выбор критериев «допустимости», отметил ВС. Тройка судей указала, что Конституционный суд исключил возможность предоставления замещающего жилья до внесения изменений в законодательство. При этом кредиторы Стружкина произвольно определили разумно достаточный уровень обеспеченности жильем, хотя имеющуюся у него квартиру нельзя признать для него роскошной, решила экономколлегия.
Если гражданин не живет в единственном жилье, это не значит, что у него нет «иммунитета», отметил ВС. То, что должник переводил спорную квартиру в нежилой фонд для использования в коммерческих целях, не подтверждает того, что у него есть в собственности другое имущество.
Решение собрания кредиторов, поддержанное апелляцией и кассацией, фактически лишило гражданина частной собственности, на которую нельзя обратить взыскание против его воли. Одновременно должнику навязали иное имущество, в приобретении которого он не заинтересован, решил ВС
Поэтому Верховный суд отменил акты апелляции и кассации и оставил в силе решение первой инстанции, то есть запретил кредиторам покупать должнику замещающее жилье.
Что изменит решение ВС?
С ней не соглашается Скляднев. По его мнению, ВС вполне закономерно решил, что даже если должник не проживает в единственном жилье, то он не может быть его лишен без доказательств о наличии прав на другое жилье. Эксперт отмечает: не исключено, что банкрот перестанет жить в другом месте и будет вынужден вернуться в принадлежащую ему квартиру.
В условиях кризиса и финансовой нестабильности радикальное изменение практики может повлечь массовые нарушения прав должников, единственное жилье которых дороже «однушки» на краю города, но явно не может быть отнесено к роскошному. А таких должников большинство.
Олег Скляднев, руководитель банкротной практики АК Бородин и Партнеры Бородин и Партнеры Региональный рейтинг. ×
Скляднев полагает, что можно ожидать расширения практики продажи единственного жилья, но в отношении дорогостоящей недвижимости, а не 40-метровых квартир.
Как 17-й ААС опередил ВС в деле о единственном жилье банкрота
Экс-учредитель «ПГ-Генерация», бенефициар промышленной группы Валерий Лаптев владел несколькими объектами недвижимости: квартирой в самом центре Лондона и домом в городе Березовский Свердловской области площадью 600 кв. м с 5 624 кв. м земли. В апреле 2017 года Сбербанк инициировал его банкротство. Спустя пять месяцев зарубежный актив по соглашению о разделе имущества отошел бывшей жене бизнесмена – Ольге Степаненко. А еще через два – Лаптева признали банкротом.
Его финансовый управляющий Татьяна Шулякова оспорила передачу лондонской квартиры Степаненко. Суды обязали экс-супругу вернуть имущество в конкурсную массу. Дом же в Березовском кредиторы решили продать, а взамен банкроту предоставить площадь поскромнее – 30 кв. м. Степаненко и Лаптев обжаловали это решение в суде, попросив исключить особняк из конкурсной массы как единственное жилье.
Первая инстанция встала на сторону кредиторов. Она решила, что Лаптев специально пытался избавиться от квартиры в Лондоне, чтобы «роскошный» дом получил исполнительский иммунитет. Но решение АС Свердловской области не устояло в апелляции. В России пока нет четкого алгоритма продажи единственного жилья, нет критериев разумности или роскошности, поэтому дом площадью 600 кв. м нельзя включить в конкурсную массу, а должнику предоставить недвижимость поменьше, указал 17-й ААС. Кассация с ним согласилась. После этого финансовый управляющий и банк ВТБ (один из кредиторов) обратились в Верховный суд (№ А60-14265/2017).
«Резкая смена подходов»
Первым на заседании выступил представитель финуправляющего Алексей Филиппов. Он напомнил, что за последнее время практика по замещающему жилью поменялась дважды. Когда дело Лаптева рассматривала первая инстанция, замена была возможна, но следовало учитывать добросовестность должника.
Затем Верховный суд принял определение по делу Дмитрия Стружкина, запретив переселять банкрота из единственного жилья (№ А71-16753/2017). Когда вопрос о размене дома Лаптева дошел до апелляции, 17-й ААС сослался на свежую позицию ВС и отменил акт первой инстанции. «Фактически апелляция сказала: мы понимаем, что должник вел себя не очень хорошо, но обратить взыскание на единственное жилье не можем. То же самое было в кассации», – рассказал Филиппов.
А через два месяца после этого Конституционный суд принял Постановление № 15-П, в котором допустил размен дорогого жилья на недвижимость подешевле и предписал изменить законодательство для закрепления такой возможности. «Произошла резкая смена подходов», – констатировал представитель финуправляющего.
Недобросовестность должника
Затем Филиппов перешел к доводу о злоупотреблениях со стороны Лаптева. По его словам, у должника было не два, а три объекта недвижимости. Помимо квартиры в Великобритании ему принадлежала усадьба, записанная на Степаненко. При этом, как установил Высокий суд Лондона, бывшая супруга Лаптева «не обладала финансовой самостоятельностью». То есть фактически недвижимость купила не она, а Лаптев, пояснил Филиппов. После того, как Степаненко узнала о банкротном деле, она продала усадьбу.
«Куда делись вырученные деньги, неизвестно», – подчеркнул выступающий.
«Недвижимость покупали в ипотеку. Степаненко продала ее за £4,6 млн [466 млн руб.]* и погасила долг перед банком – £3,6 млн [364,75 млн руб.]*», – пояснила представитель Лаптева Наталья Лаврентьева.
«Где оставшийся £1 млн [101,32 млн руб.]*?» – уточнила председательствующая Екатерина Корнелюк.
«На счете Степаненко. ВТБ с этим вопросом сейчас разбирается».
По словам Филиппова, сам Лаптев ни об усадьбе, ни о лондонской квартире ничего не сообщал. «Эти объекты нашел Сбербанк», – обратил внимание представитель финуправляющего. Более того, после обнаружения недвижимости суд обязал Лаптева предоставить соглашение о разделе имущества, по которому квартира в Лондоне перешла Степаненко. «Но должник так этого и не сделал. До сих пор не ясно, что именно делили бывшие супруги», – заявил Филиппов.
Он отметил, что формально дом в Березовском не является для Лаптева единственным жильем, поскольку суд признал недействительной сделку по передаче лондонской квартиры. «И представители Лаптева справедливо говорят, что недвижимость в Лондоне дороже. Но до нее сложнее дотянуться, сложнее реализовать», – подчеркнул Филиппов. По его словам, английский суд сейчас только рассматривает вопрос об установлении полномочий Шуляковой как финуправляющего Лаптева на территории Великобритании. «Потом будем выяснять, что с квартирой», – добавил он.
Но даже несмотря на то, что дом в Березовском не является единственным жильем должника, кредиторы все равно решили предоставить ему замещающую недвижимость на территории России, продолжил свое выступление представитель.
«Были определены все параметры нового жилья, в том числе площадь. Исходя из постановления КС, Лаптеву причитаются 18 кв. м, кредиторы же согласовали 30 кв. м», – обратил внимание Филиппов.
«По вашему мнению, должник ведет себя недобросовестно. Почему тогда вы считаете нужным учитывать его интересы? Почему бы не исходить из социальной нормы?» – поинтересовалась судья Ирина Букина.
«Просто по-человечески. Мы не считаем, что человека можно взять и переселить в маленькую комнатушку», – ответил представитель управляющего.
«А выезд [за границу Лаптеву] разрешен?» – уточнила Корнелюк.
«Буквально позавчера вынесли определение о запрете», – сказал Филиппов.
Его доводы о злоупотреблениях со стороны должника в своем выступлении попыталась опровергнуть представитель банкрота. В первую очередь она отметила, что спорный дом в Березовском – это «родовое гнездо» Лаптева, добавив, что жилая площадь в нем составляет всего 168 кв. м.
После этого Лаврентьева заявила, что следует разделять недобросовестность, констатированную в деле о банкротстве по формальным критериям, и злоупотребления в «полном смысле этого слова». «Когда должники берут кредиты на компании, потом выводят деньги на себя и покупают активы», – пояснила она. Говорить о втором виде недобросовестности в нашем случае не приходится, настаивала юрист.
«Ни в одном деле о банкротстве юрлиц из группы «ПГ-Генерация» должника не привлекли к субсидиарной ответственности. Ни из одного судебного акта не следовало, что неправомерные действия Лаптева привели к несостоятельности компаний. Не установили, что какие-либо активы он приобретал за счет незаконно выведенных средств», – подчеркнула Лаврентьева.
Ей возразил Филиппов: «У нас в рамках дела о банкротстве включены требования компании «Генерация нефегазовое оборудование» примерно на 300 млн руб. Это убыток, который Лаптев причинил в результате вывода актива». Представитель финуправляющего также прокомментировал довод Лаврентьевой о «родовом гнезде». Учитывая, что недвижимость имеет такую ценность для должника, он первым заинтересован в ее покупке, заметил он.
«У нас бесследно исчез как минимум £1 млн. Это 100 млн руб. Даже если мы выставим дом за 30 млн руб., Лаптев или Степаненко смогут его выкупить. Родовое гнездо будет сохранено, а деньги поступят в конкурсную массу», – подчеркнул Филиппов.
«Овчинка выделки-то стоит?»
«А есть ли целесообразность в продаже дома? Его стоимость же несопоставима с размером требований кредиторов? Вы считаете, «овчинка выделки-то стоит»?» – спросила у представителя финуправляющего Корнелюк.
«Реестр уже действительно большой – порядка 5 млрд руб. Процентное погашение будет небольшим, но если кредиторы получат по 3-5 млн руб., это хоть как-то возместит их потери», – ответил Филиппов.
С ним согласилась представитель ВТБ Валентина Тишина. Она заметила, что спорный дом – это, по сути, единственное поступление в конкурсную массу. «Мы хотим получить хоть что-то за четыре года банкротной процедуры», – обратилась она к судьям.
По словам Филиппова, позиция КС, согласно которой принимать во внимание нужно именно процент погашения, ведет к злоупотреблениям со стороны должников.
«Такой подход фактически означает: наращивай задолженность как можно больше, потому что большой долг, оказывается, замечательно защищает твою недвижимость», – пояснил представитель финуправляющего.
Нужно не проценты рассчитывать, а смотреть на общую сумму погашения. «Чтобы она была более-менее ощутимой, а не 3 руб.», – настаивал Филиппов.
Тарас Абрамов, представитель «Юникредит банк», еще одного кредитора Лаптева, согласился с Филипповым, что брать за основу процент погашения неверно. Но он предложил другой способ определения целесообразности размена: «Нужно сопоставлять стоимость единственного жилья с поступлениями от другого имущества». По словам Абрамова, такой подход позволит соблюсти баланс интересов должника и кредиторов.
Неожиданный поворот
После Абрамова слово взял представитель Сбербанка Дмитрий Сафонов. Он поддержал кассационные жалобы финуправляющего и ВТБ, а после удивил судей новой подробностью в деле. Сафонов заявил, что обжалуемое постановление апелляции уже отменили.
Оказывается, ВТБ вместе с кассационной жалобой в Верховный суд подал заявление в 17-й ААС о пересмотре дела по новым обстоятельствам. К последним банк, в частности, отнес принятие КС упомянутого постановления № 15-П.
«Мы не знали, передадут ли жалобу на рассмотрение Экономколлегии. Когда узнали, что заседание в ВС состоится, попросили отложить разбирательство в апелляции. Но суд все же рассмотрел заявление, отменил постановление и назначил заседание по делу на сентябрь», – тут же призналась Тишина.
«Но как 17-й ААС это сделал, если дело в Верховном суде?» – возмутилась Букина.
«Нам-то что теперь делать?» – поинтересовался мнением присутствующих судья Иван Разумов. Абрамов предложил все же отменить обжалуемый акт апелляции.
«Отменить отмененное?» – уточнила Корнелюк.
«Процессуальное законодательство этому не препятствует».
В свою очередь Филиппов предложил просто оставить в силе определение первой инстанции без отмены других актов.
Но, видимо, ни одно из этих решений не устроило судей. По возвращении из совещательной комнаты Корнелюк объявила перерыв в заседании до 25 августа, до 13:30. «Нам нужно будет определиться по процессу», – пояснила она.
* По официальному курсу ЦБ на 23 августа 2021 года.