богатыри на куликовом поле
Правда о схватке Пересвета и Челубея
То, что не написано в житиях
Недавно на собеседовании у Святейшего Патриарха я обратил внимание на картину, висящую в его приемной. Это был подлинник картины Павла Рыженко «Победа Пересвета». На полотне изображена знаменитая схватка непобедимого татаро-монгольского богатыря Челубея и нашего Александра Пересвета — монаха, который по особому благословению преподобного Сергия Радонежского вышел со своим собратом Андреем Ослябей на бой на Куликовом поле.
Великая мудрость и прозорливость замечательного русского святого, преподобного Сергия, проявилась в самой сути этой схватки. Это была битва сил света и сил тьмы. И это вовсе не образное выражение, а самое существо событий, произошедших 8 сентября 1380 года.
Когда мы стояли перед этой картиной, один из игуменов Троице-Сергиевой лавры рассказал нам такую историю. В лавре есть монах, который во времена своей юности, как и многие тогда, был увлечен восточными духовными традициями и боевыми искусствами. Когда началась перестройка, он с друзьями решил поехать в Тибет, дабы поступить в какой-нибудь буддийский монастырь. С 1984 года, когда монастыри Тибета открыли для доступа, правда, по ограниченным квотам, туда стало приезжать множество иностранцев. И надо прямо сказать, что к чужеземцам отношение в монастырях было крайне скверное: все-таки это тибетская национальная духовность. Наш будущий монах и его друзья были разочарованы: они так стремились к этому возвышенному учению, к этому братству, духовным подвигам, мантрам и молитвам. Такое отношение продолжалось до тех пор, пока тибетцы не узнали, что перед ними русские. Они стали переговариваться между собой, и в разговоре прозвучало слово «Пересвет». Стали выяснять, и оказалось, что имя этого русского монаха записано в особой святой книге, где фиксируются их важнейшие духов¬ные события. Победа Пересвета занесена туда как событие, которое выпало из привычного хода вещей.
Считалось, что такой монах-воин практически непобедим. Количество таких, избранных духами, воинов-тибетцев всегда было крайне невелико, они считались особым явлением в духовной практике Тибета. Поэтому-то Челубей и был выставлен на единоборство с Пересветом — чтобы еще до начала сражения духовно сломить русских.
И по сей день служители духов тьмы, мастера восточных единоборств, хранят память о том, что есть некие «русские», у которых есть свой Бог, сила которого неодолима. И этот русский Бог выше всех их богов, и воины этого Бога — непобедимы.
Пересвет, Ослябя и Челубей – битва за правду?
Сразу, с места в карьер, предупрежу всех читающих, особенно читающих, как это сейчас принято, через абзац. Данное исследование – всего-навсего попытка осмыслить происшедшее в те стародавние времена и с исторической, и с логической точки зрения.
Совершенно не хотел бы задеть чьи-то патриотические чувства, тем более, что вывод будет хоть и неожиданным, но вполне закономерным.
Вообще, ознакомившись с несколькими материалами (Рыбакова и Азбелева) сразу пришел к выводу, что патриотическая пропаганда – это штука древняя и незыблемая. И – эффективная. Но об этом в самом конце будет.
К битве на Куликовском поле вообще вопросов много до сих пор, начиная от места и заканчивая результатами. Но – нас интересует самое ее начало. Поединок богатырей.
То, что он мог иметь место быть – тут спорить не стану, еще с античных времен пошла мода на поединки перед сражением. И суть у этих поединков была вполне внятная: надо было выяснить, на чьей стороне боги. Потому и жертвы приносились, и жрецы пахали, как проклятые, и поединщика готовили от души. Сандалии новые ему, а то вдруг споткнется, если старый ремешок лопнет и проиграет, например.
Милость богов в те времена – это была вещь, с которой приходилось считаться. И остались в истории горы свидетельств, когда все происходило так, как предвещали жрецы. Например, в битве при Каннах, где римлянам не светило. Так оно и получилось, хотя военный гений Ганнибала со счетов мы тоже, естественно, не сбрасываем. Как и амбициозную тупость Варрона.
Итак, схватка. Какое она могла произвести воздействие? Теоретически, вообще могла. Однако, в древние времена командиры думали точно так же, как и в наши времена. То есть, пока солдат не думает – все нормально. А вот как начал – как говорится, сливай воду.
Потому, думаю, татары атаковали первыми. Увидели, что Челубею конец пришел, и тут же, пока до всех не дошло (а из-задних рядов особо не высмотришь, как там и что), дали сигнал к атаке. И размышлений в солдатской башке на тему за боги или против ровно до момента первой сшибки с врагом. А дальше совсем другие мысли, совершенно не божественного толка. Ибо кто в бою о боге размышляет, тот, что характерно, долго не живет.
И вот у нас съехались два поединщика. Челубей, вроде как печенег (неточно) по происхождению, и Пересвет. Насчет обоих вопросов просто тьма, поскольку «перед всеми доблестью похваляясь, видом подобен древнему Голиафу: пяти сажен высота его и трех сажен ширина его».
Даже если взять размеры самой маленькой сажени, это малая сажень, 142 см, делайте выводы. Годзилла бы подумала, прежде чем на такого монстра рыпнуться. О мелочи типа Терминатора даже говорить смешно. Стоит ли тогда верить исследователям типа Ахмада ибн Фадлана, который описал печенегов как людей низкорослых, не знаю.
Наш Пересвет… наш Пересвет был не меньше. Потому как в летописях сохранились его слова о том, что «Этот человек ищет подобного себе, я хочу с ним переведаться!».
И переведались. Так, что даже русские летописи расходятся во мнениях. Литературный памятник 15 века, «Сказание о Мамаевом побоище» говорит, что поединщики поразили друг друга копьями, выбили из седел и скончались на месте.
Редкий, но нормальный исход поединка. Особенно если противники одного класса. Челубей по свидетельствам, был знатным поединщиком. Пересвет тоже не совсем слуга божий, поскольку из бояр и военнообязанных. То есть – умел.
Но в нашей современной истории почему-то муссируется предание, вышедшее из стен Кирилло-Белозерского монастыря. Там был составлен летописный Список, в котором эта история выглядит несколько иначе.
Здесь, конечно, возникает вопрос о том, насколько в монастыре, располагавшемся в Вологодской области были осведомлены о подробностях, происходивших достаточно далеко.
И вот монахи Белозерского монастыря дали такую картину боя: Пересвет увидел, что у Челубея копье очень длинное и тяжелое, больше обычного копья того времени. Ну да, детина семи метров роста мог позволить себе любую оглоблю… Вообще за Челубеем шла слава крутого поединщика, вообще не терпевшего поражений. Возможно, в том числе и по причине копья.
Понятно, что среди воинов мало летописцев, а среди летописцев мало воинов. И написан в Списке лютый бред, причем, с какой стороны его не рассматривай, с военной или медицинской.
Несколько непонятно, правда, сработал ли план Пересвета насчет проехать телом по копью. Думаю, нет, потому что пронзенный такой оглоблей он вряд смог бы такое сделать.
И вот тут начинаются вопросы.
Снять доспех – это как? Да, есть много сайтов и каналов реконструкторов, которые смогут все это объяснить намного лучше меня. Но вообще отдает таким мазохизмом. Такие подарки делать противнику…
Выглядит более чем странно, тем более, что Челубей так поступать не собирался. Один в доспехе, второй без – сразу понятно, на кого начали бы принимать ставки букмекеры.
Вообще задумка Пересвета выглядит не то что нелогично, я бы сказал – очень странно. С медицинской точки зрения. Вот нашел картинку, как это должно было бы выглядеть. Да, Пересвет тут аккурат без щита, доспеха, шлема. Очень героически, но странно.
И вот тут как раз второй вопрос. Ладно, опустим, как пронзенный таким копьем Пересвет вообще куда-то смог уехать, это нереально. Вообще как бы конный копейный бой предусматривает именно такую штуку – после удара копьем, в случае, если оно куда-то попадает (конь, тело, щит противника), его надо срочно бросать. Физику никто не отменял, тем более, для двух поединщиков, несущихся друг на друга на двух конях. Напомню, если кто забыл. P=m*V, где к массе всадника непременно надо добавить и массу его коня.
Если этого не сделать, то вы сами окажетесь на земле, выброшенные из седла. Или еще чего хуже, перспектива налететь на собственное копье не самая радужная.
Ну и последнее в этом вопросе.
Копье входит в тело, незащищенное броней. Рвутся ткани, ломаются кости, дробятся на мелкие осколки, лопаются различные органы, оказавшиеся на пути наконечника. Смотря куда войдет копье. Ладно в грудь, а если в бок? В живот?
Причем, все это на импульсе от скорости двух коняшек, каждая, скажем, до 30 км/ч взяла разгон…
Понятно, что сразу не умрешь. Пару-тройку секунд, конечно, проживешь. Пока первичный болевой шок свое не возьмет, или пока весь организм лапки к верху не поднимет, как это обычно и происходило в таких случаях.
И рассказывать о силе духа, молитве чудесной и прочих фантастических вещах не стоит. Не смотрится реально идея будучи пронзенным деревянным дрыном со стальным наконечником нанесение хоть какого-то удара. Просто потому, что мозг обычно отключается при таких поражениях.
Как мне кажется, неслужилые монахи это для красочности придумали. Не особенно задумываясь над тем, насколько это правдоподобно будет выглядеть потом.
Да, если кто-то хочет, может проверить, но есть еще один литературный аналог, который вышел лет через 100 после Куликова сражения. Некто Томас Мэлори написал цикл о короле Артуре. Очень был популярен цикл в Европе, зачитывались им.
Мэлори ничего такого не выдумал, просто взяли и сварил варево из романтической рыцарской литературы Франции все, до чего мог дотянуться. Дотянуться мог не до многого, он вообще в тюрьме писательством увлекся. Но у бывшего рыцаря получилось, все-таки не профан…
Так вот, помните, как погиб Артур? Он схватился с племянником/сыном Мордредом, который узурпировал корону. И пронзил его в схватке копьем. Мордред тоже проскользил по копью всей тушкой и в итоге разрубил Артуру голову. В общем, оба умерли.
Эти рыцарские легенды ходили по всему миру пачками, как я понимаю. От Британии до Индии. Вообще во Франции был создан огромный массив этих рыцарских романов, грех не воспользоваться было.
Могли ли знать на Руси? Да запросто. Вообще в фольклоре многих народов есть истории, как в схватке двух непобедимых дотоле богатырей погибали оба.
И вот в этом свете поединок Пересвета и Челубея – просто очень хорошо сработанный пропагандистский миф. Красивый и героический, хотя и несколько нелепо выглядящий в глазах людей, знающих толк в военном деле.
Реально, такая картина вполне могла быть. Поединщики помчались навстречу друг другу, ударили копьями и оба упали замертво.
Как могло быть. Поединок состоялся. Ратоборцы помчались друг на друга с копьями наперевес. Сшиблись — и оба упали замертво. Эффектно, трагично, безупречно красиво. Морально и эстетически — безупречно.
Однако, не все так просто. И эта история – ну совсем не пропаганда. Ну может так. немного. Чуть-чуть.
И вот тут надо посмотреть внимательно на Пересвета. Это же не просто интересный персонаж, там вопрос на вопросе сидит и непоняткой погоняет.
Инок, иначе чернец Пересвет. Если собрать все, что есть про него в летописях, а есть там очень немного, если серьезно, то получается вот такой расклад. Родом из Брянска. Из бояр. Ратник, участвовал в походах. Судя по всему, после одного из таких походов и решил удалиться от мира, поскольку сделал это аж в Ростове. В Борисоглебском монастыре. Замечу, что от Ростова до Брянска более полутысячи километров. Скажем так, хорошо погулял боярин Александр, хорошо.
И в стенах Борисоглебского монастыря бывший воитель стал иноком. Инок – это первая ступень монашества. Так скажем, вступительная, до пострижения в «малую схиму», то есть, до принятия первого пакета обетов и отречений. Потому и имя у Пересвета осталось мирское, инокам не положено духовного.
В качестве примера приведу 1671 год, апрель месяц, когда некий Фрол Тимофеевич Разин, не сумев взять городишко Коротояк, решил остановиться в Дивногорсокм монастыре. Еда, казна и все такое. И получил такую оплеуху от монахов, прекрасно владевших «огненным боем» и затащившим пушки на звонницу, что в итоге попал в плен и был казнен чуть позже своего старшего брата.
Так вот, согласно «Житию преподобного Сергия Радонежского», перед Куликовской битвой князь Дмитрий отправился к Сергию в монастырь за благословением. Сергий Радонежский был, так скажем, «в тренде» и молва о нем гремела по всей Руси, если не дальше. Благословение такого праведника и чудотворца должно было воодушевить всех русичей на борьбу с татарами.
Более позднее «Сказание о Мамаевом побоище» Сергий благословил Дмитрия и отправил с ним двух бывших военных, Александра Пересвета и Андрея Ослябю.
С благословением Дмитрия и сейчас идут споры, поскольку столько раз переписанная беседа, на которой кроме Сергия и Дмитрия присутствовал биограф Сергия Епифаний, что от первоначального текста уже ничего и не осталось.
Но вот отряжение Пересвета и Осляби в распоряжение Дмитрия – это реально нонсенс. Иноки не имели права так поступать под угрозой самой страшной кары – отлучения от церкви. Но, тем не менее, поступили. Очень странно, но факт.
Кстати, в самом первом сказании от 1380 года «О побоище иже на Дону» об участии Сергия Радонежского и его благословлении не сказано ни слова. И это тоже интересно, поскольку в те времена церковь играла все-таки огромную роль в жизни людей. Некоторые исследователи вообще считают, что этот эпизод был придуман позже, теми, кто писал летописи…
Есть вообще мнение, что те, кто писал этот эпизод после битвы, неплохо был знаком с историей Крестовых походов. А вот там рыцарей-монахов было предостаточно, военных орденов хоть отбавляй. Было в целом, у кого взять образец для подражания.
Ведь в отличие от Ватикана, который фактически руководил Крестовыми походами, русская церковь была изрядно миролюбивее.
С Челубеем все еще более непросто. Столько вариантов имени, происхождения, должности – за голову схватишься поневоле. И знатный мурза, и ханских кровей, и наемник-поединщик… Монгол, татарин, печенег и даже наш, русич-перебежчик. За семь веков чего только не насочиняли.
Вот только с той стороны не осталось вообще никаких свидетельств существования такого хана-мурзы-наемника-перебежчика. А как утверждали русские летописи – очень известный боец был.
Но точно не хан. Понятно, что не хан, хану не пристало впереди войска поединничать. Не ханское это дело было.
Получается интересно. Очень странный инок-воин на одной стороне, очень странный поединщик на другой… И оба погибли. Или не погибли, потому что в одном из текстов «Задонщины» инок Пересвет очень даже жив во время боя и продолжает сражаться «когда иные уже посечены».
И Ослябя, второй инок, с ним тоже все не просто. То он прячет за срубленной березой «ошеломленного», то есть, контуженного князя Дмитрия и прикрывая его, погибает, то наоборот, если верить другим документам очень даже переживает битву и потом ездит с посольствами, окруженный почетом и уважением.
Какой напрашивается итог?
А итог весьма интересный. Скорее всего, никакого поединка не было. А если и был, то в исполнении совсем других личностей, не Пересвета и Челубея.
Мы же имеем дело с первым в русской истории случаем литературного творения пропагандистского характера. В жанре героико-патриотическом, но никак не историческом.
Красивое и логичное.
С Челубеем все понятно. Это олицетворение всех сил, стоящих против Руси. А вот Пересвет и Ослябя – это интереснее.
Пересвет – все понятно, это символ единения Руси. Воин и монах одновременно. Светская и церковная сила, объединенная против общего врага. Русская Идея и Вера, слитые воедино. Сильный боец и мудрый инок. Готовый положить жизнь свою на алтарь служения Руси.
Красивый и сильный символ.
А Ослябя? А Андрей Ослябя тоже символ! Не менее значимый, чем Александр Пересвет. Ослябя показывает, что Пересвет не одинок, что за ним придут (в случае смерти Александра) другие, не менее сильные и смелые бойцы.
Ибо «Велика земля Русская и обильна людьми и Верой», как было написано в той же «Задонщине». То есть, Пересвет и Ослябя – это символы борьбы Руси до победного конца.
Красивая сказка была написана монахами в далеком монастыре. Красивая и умная, поскольку семь следующих столетий показали, что меняются времена, меняются персоналии, но суть Пересвета, выходящего на бой с противником и Осляби, стоящим у него за спиной, они фактически вечны в наших реалиях.
Суворов и Кутузов, Ушаков и Нахимов, Самсонов и Брусилов, Матросов и Гастелло, Жуков и Рокоссовский, Романов и Рохлин, и список этот можно продолжать до бесконечности.
Сегодня практически не важно, были ли в действительности Пересвет и Ослябя. Важен заложенный неизвестными в своем большинстве монахами принцип. Который сегодня было бы неплохо взять на вооружение тем, кто пишет учебники истории и определяет в какую сторону пойдет развитие общества дальше.
Все-таки даже стыдно становится, когда видишь, что потуги государственных мужей современности на базе духовно-патриотического воспитания ничто по сравнению с тем, что делали церковнослужители 640 лет тому назад.
Куликовская битва. 1380 г.
Куликовская битва (Мамаево побоище), сражение между объединённым русским войском во главе с московским великим князем Дмитрием Ивановичем и войском темника Золотой Орды Мамая, состоявшееся 8 сентября 1380 г.[1] на Куликовом поле (исторической местности между реками Дон, Непрядва и Красивая Меча на юго-востоке Тульской области.
Усиление Московского княжества в 60-е годы XIV в. и объединение вокруг него остальных земель Северо-Восточной Руси шло практически одновременно с усилением власти темника Мамая в Золотой Орде. Женатый на дочери золотоордынского хана Бердибека, он получил титул эмира и стал вершителем судеб той части Орды, которая располагалась к западу от Волги до Днепра и на степных просторах Крыма и Предкавказья.
В 1374 г. московский князь Дмитрий Иванович, обладавший ярлыком и на великое княжество Владимирское, отказался платить дань Золотой Орде. Тогда хан в 1375 г. передал ярлык на великое княжение Твери. Но против Михаила Тверского выступила фактически вся Северо-Восточная Русь. Московский князь организовал военный поход на Тверское княжество, к которому присоединились ярославские, ростовские, суздальские и полки других княжеств. Дмитрия поддержал и Новгород Великий. Тверь капитулировала. По заключенному договору владимирский стол признавался «отчиной» московских князей, а Михаил Тверской становился вассалом Дмитрия.
Однако честолюбивый Мамай продолжал рассматривать разгром вышедшего из подчинения Московского княжества как главный фактор усиления собственных позиций в Орде. В 1376 г. перешедший на службу к Мамаю хан Синей Орды Араб-шах Муззаффар (Арапша русских летописей) разорил Новосильское княжество, однако вернулся назад, избегая сражения с вышедшим за Окский рубеж московским войском. В 1377 г. он же на р. Пьяна разгромил не московско-суздальское войско. Посланные против ордынцев воеводы проявили беспечность, за что и поплатились: «А князья их, и бояре, и вельможи, и воеводы, утешающеся и веселящеся, пиюще и ловы деюще, мнящеся дом суще»[2], а затем разорил Нижегородское и Рязанское княжества.
В 1378 г. Мамай, стремясь заставить вновь платить дань, направил на Русь войско во главе с мурзой Бегичем. Выступившие навстречу русские полки вел сам Дмитрий Иванович. Сражение произошло 11 августа 1378 г. в Рязанской земле, на притоке Оки р. Воже. Ордынцы были наголову разбиты и бежали. Сражение на Воже показало возросшую мощь Русского государства, складывающегося вокруг Москвы.
К участию в новом походе Мамай привлек вооруженные отряды из покоренных народов Поволжья и Северного Кавказа, в его войске были также тяжеловооруженные пехотинцы из генуэзских колоний в Крыму. Союзниками Орды выступили великий литовский князь Ягайло и князь рязанский Олег Иванович. Однако союзники эти были себе на уме: Ягайло не хотел усиления ни ордынской, ни русской стороны, и в итоге на поле сражения его войска так и не появились; Олег Рязанский пошел на союз с Мамаем, опасаясь за судьбу своего пограничного княжества, но он же первым сообщил Дмитрию о продвижении ордынских войск и не участвовал в битве.
Летом 1380 г. Мамай начал поход. Недалеко от места впадения реки Воронеж в Дон ордынцы разбили свои станы и, кочуя, ожидали вестей от Ягайло и Олега.
В грозный час опасности, нависшей над русской землей, князь Дмитрий проявил исключительную энергию в организации отпора Золотой Орде. По его призыву стали собираться воинские отряды, ополчения крестьян и горожан. Вся Русь поднялась на борьбу с врагом. Сбор русских войск был назначен в Коломне, куда из Москвы выступило ядро русского войска. По разным дорогам отдельно шёл двор самого Дмитрия, полки его двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского и полки белозерских, ярославских и ростовских князей. Двигались на соединение с войсками Дмитрия Ивановича и полки братьев Ольгердовичей (Андрея Полоцкого и Дмитрия Брянского, братьев Ягайло). В составе войска братьев находились литовцы, белорусы и украинцы; горожане Полоцка, Друцка, Брянска и Пскова.
20 августа русское войско отправилось из Коломны в поход: важно было как можно скорее преградить путь ордам Мамая. Накануне похода Дмитрий Иванович посетил Сергия Радонежского в Троицком монастыре. После беседы князь и игумен вышли к народу. Осенив князя крестным знамением, Сергий воскликнул: «Пойди, господине, на поганых половцев, призывая Бога, и Господь Бог будет ти помощник и заступник»[3]. Благословляя князя, Сергий предрек ему победу, хотя и дорогой ценой, и отпустил в поход двух своих иноков, Пересвета и Ослябю.
Весь поход русской рати к Оке был проведен в относительно короткий срок. Расстояние от Москвы до Коломны, около 100 км, войска прошли за 4 дня. К устью Лопасни они прибыли 26 августа. Впереди находилось сторожевое охранение, которое имело задачу обезопасить главные силы от внезапного нападения врага.
30 августа русские войска начали переправу через Оку у селения Прилуки. Окольничий Тимофей Вельяминов с отрядом осуществлял контроль за переправой, ожидая подход пешей рати. 4 сентября в 30 км от реки Дон в урочище Березуй к русскому войску присоединились союзные полки Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. Еще раз было уточнено местонахождение ордынского войска, которое в ожидании подхода союзников кочевало у Кузьминой гати.
В ночь на 7 сентября 1380 г. началась переправа главных сил. Пешие войска и обозы переходили через Дон по наведенным мостам, конница – вброд. Переправа совершалась под прикрытием сильных сторожевых отрядов.
Войско Мамая, подошедшее утром 8 сентября и остановившееся в 7–8 километрах от русских, насчитывало около 90-100 тыс. человек[7]. Оно состояло из авангарда (легкая конница), главных сил (в центре находилась наёмная генуэзская пехота, а по флангам – тяжелая конница, развернутая в две линии) и резерва. Перед лагерем ордынцев рассыпались легкие отряды разведки и охранения. Замысел противника состоял в том, чтобы охватить рус. армию с обоих флангов, а затем окружить её и уничтожить. Основная роль в решении этой задачи отводилась мощным конным группировкам, сосредоточенным на флангах ордынского войска. Однако Мамай не спешил вступать в сражение, все еще надеясь на подход Ягайло.
Но Дмитрий Иванович решил втянуть войско Мамая в сражение и повелел полкам своим выступать. Великий князь снял свой доспех, передал его боярину Михаилу Бренку, а сам облачился в простой доспех, но не уступавший по своим защитным свойствам княжескому. В Большом полку было поставлено великокняжеское темно-красное (черемное) знамя – символ чести и славы объединенного русского войска. Оно было вручено Бренку.
В течение трех часов войско Мамая безуспешно пыталось прорвать центр и правое крыло русской рати. 3десь натиск ордынских войск был отбит. Активно действовал отряд Андрея Ольгердовича. Он неоднократно переходил в контратаку, помогая полкам центра сдерживать натиск врага.
Вернувшись из погони, Владимир Андреевич стал собирать войско. Сам великий князь был контужен и сбит с коня, но смог добраться до леса, где и был найден после битвы под срубленной берёзой в бессознательном состоянии[11]. Но и русская рать понесла большие потери, что составило около 20 тыс. человек[12].
Восемь дней русское войско собирало и хоронило убитых воинов, а затем двинулось к Коломне. 28 сентября победители вступили в Москву, где их ожидало все население города. Битва на Куликовом поле имела огромное значение в борьбе русского народа за освобождение от чужеземного ига. Она серьезно подорвала военное могущество Золотой Орды и ускорила ее последующий распад. Весть о том, что «Русь великая одолела Мамая на поле Куликовом», быстро разнеслась по всей стране и далеко за ее пределы. За выдающуюся победу народ прозвал великого князя Дмитрия Ивановича «Донским», а его двоюродный брат, серпуховский князь Владимир Андреевич – прозвище «Храбрый».
Отряды Ягайло, не дойдя до Куликова поля 30-40 километров и узнав о победе русских, скорым маршем вернулись в Литву. Союзник Мамая не пожелал рисковать, поскольку в его войске находилось немало славянских отрядов. В рати Дмитрия Ивановича присутствовали видные представители литовских воинов, которые имели сторонников в войске Ягайло, и те могли перейти на сторону русских войск. Все это вынудило Ягайло быть максимально осторожным в принятии решений.
Мамай же, бросив свое разбитое войско, с горсткой соратников бежал в Кафу (Феодосия), где был убит. Власть в Орде захватил хан Тохтамыш. Он потребовал от Руси возобновления выплаты дани, утверждая, что в Куликовской битве поражение потерпела не Золотая Орда, а узурпатор власти – темник Мамай. Дмитрий ответил отказом. Тогда в 1382 г. Тохтамыш предпринял карательный поход на Русь, хитростью захватил и сжег Москву. Безжалостному разорению подверглись также крупнейшие города Московской земли – Дмитров, Можайск и Переяславль, а затем ордынцы прошли огнем и мечом по рязанским землям. В результате этого набега ордынское владычество над Русью было восстановлено.
Исходя из условий местности и применяемых Мамаем тактических приемов, Дмитрий Иванович рационально расположил на Куликовом поле имевшиеся в его распоряжении силы, создал общий и частный резерв, продумал вопросы взаимодействия полков. Получила дальнейшее развитие тактика русского войска. Наличие в боевом порядке общего резерва (Засадного полка) и его умелое применение, выразившееся в удачном выборе момента ввода в действие, предопределили исход битвы в пользу русских.
Оценивая итоги Куликовской битвы и предшествующую ей деятельность Дмитрия Донского ряд современных ученых, наиболее полно изучивших данный вопрос, не считают, что московский князь ставил перед собой цель возглавить антиордынскую борьбу в широком понятии этого слова, а лишь выступил против Мамая, как узурпатора власти в Золотой Орде. Так, А.А. Горский пишет: «Открытое неподчинение Орде, переросшее в вооруженную борьбу с ней, произошло в период, когда власть там попала в руки нелегитимного правителя (Мамая). С восстановлением «законной» власти была предпринята попытка ограничиться чисто номинальным, без уплаты дани, признанием верховенства «царя», но военное поражение 1382 года ее сорвало. Тем не менее отношение к иноземной власти изменилось: стало очевидным, что при определенных условиях возможно ее непризнание и успешное военное противостояние Орде»[13]. Поэтому, как отмечают другие исследователи, несмотря на то, что выступления против Орды происходят еще в рамках прежних представлений об отношениях между русскими князьями – «улусниками» и ордынскими «царями», «Куликовская битва, несомненно, стала поворотным пунктом в становлении нового самосознания русских людей»[14], а «победа на Куликовом поле закрепила за Москвой значение организатора и идеологического центра воссоединения восточнославянских земель, показав, что путь к их государственно-политическому единству был единственным путём и к их освобождению от чужеземного господства»[15].
Времена ордынских нашествий уходили в прошлое. Стало ясно, что на Руси есть силы, способные противостоять Орде. Победа способствовала дальнейшему росту и укреплению Русского централизованного государства и подняла роль Москвы как центра объединения.
[1] 21 сентября (8 сентября по юлианскому календарю) в соответствии с Федеральным законом от 13 марта 1995 г. № 32-ФЗ «О днях воинской славы и памятных датах России» является Днём воинской славы России — День победы русских полков во главе с великим князем Дмитрием Донским над монголо-татарскими войсками в Куликовской битве.
[2] Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. ПСРЛ. Т. XI. Спб., 1897. С. 27.
[3] Цит. по: Борисов Н.С. И свеча бы не угасала. Исторический портрет Сергия Радонежского. М., 1990. С.222.
[4] Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. XI. С. 56.
[5] Кирпичников А.Н. Куликовская битва. Л., 1980. С. 105.
[6] Эта численность рассчитана советским военным историком Е.А. Разиным на основе общего количества населения русских земель с учетом принципов комплектования войск для общерусских походов. См.: Разин Е.А. История военного искусства. Т. 2. Спб., 1994. С. 272. Такую же численность русского войска определяет и А.Н. Кирпичников. См.: Кирпичников А.Н. Указ. соч. С. 65. В трудах историков XIX в. эта численность варьируется от 100 тыс. до 200 тыс. человек. См.: Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. V. М., 1993.С. 40; Иловайский Д.И. Собиратели Руси. М., 1996. С. 110.; Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Книга 2. М., 1993. С. 323. Русские летописи приводят крайне преувеличенные данные о численности русского войска: Воскресенская летопись – около 200 тыс. См.: Воскресенская летопись. ПСРЛ. Т. VIII. Спб., 1859. С. 35; Никоновская летопись — 400 тыс. См.: Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. XI. С. 56.
[7] См.: Скрынников Р.Г. Куликовская битва // Куликовская битва в истории культуры нашей Родины. М., 1983. С. 53-54.
[8] Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. XI. С. 60.
[9] Там же. С. 61.
[10] «Задонщина» говорит о бегстве Мамая сам-девять в Крым, то есть о гибели 8/9 всего войска в битве. См.: Задонщина // Воинские повести Древней Руси. Л., 1986. С. 167.
[11] См.: Сказание о Мамаевом побоище //Воинские повести Древней Руси. Л., 1986. С. 232.
[12] Кирпичников А.Н. Указ. соч. С. 67, 106. По Е.А. Разину ордынцы потеряли около 150 тыс., русские убитыми и умершими от ран – около 45 тыс. человек (См.: Разин Е.А. Указ. соч. Т. 2. С. 287–288). Б. Урланис говорит о 10 тыс. убитых (См.: Урланис Б.Ц. История военных потерь. Спб., 1998. С. 39). В «Сказании о Мамаевом побоище» говорится, что было убито 653 боярина. См.: Воинские повести Древней Руси. С. 234. Приводимая там же цифра общего числа погибших русских дружинников в 253 тыс. явно является завышенной.
[13] Горский А.А. Москва и Орда. М. 2000. С. 188.
[14] Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIV вв.). М. 2000. С. 312.
[15] Шабульдо Ф.М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского. Киев, 1987. С. 131.